Руководство: как избежать наказания за преступление

      

Настоящее время

      Армин нехотя открывает глаза и несколько секунд просто смотрит в потолок. То, что вообще проснулся, посчитал настоящим везением — то ли и правда ощутил сквозь сон вибрацию телефона, то ли, что куда более вероятно, его разбудил сам этот звук.       Они должны были встретиться в одиннадцать, но Имир прислала сообщение, о том, что задержится. У него так болела голова после вчерашнего. Ему стоило остановиться с алкоголем ещё тогда — на крыльце покосившегося коттеджа, но вот незадача, именно тогда, пить дальше выглядело отличной идеей.       В конце концов, они пили с Кирштейном до самого утра, свалив ото всех куда подальше. Кажется, поначалу, просто бесцельно бродили по городу, и бывший школьный хулиган предлагал ему сигареты. Единственный предыдущий раз Армину предлагала закурить Анни. Тогда ему не понравилось, а она смеялась. Сейчас ситуация повторялась в точности — ему не понравилось, а Кирштейну казалось смешным. Армин был пьян, кашлял, и небо стремилось поменяться местами с землёй.       Он не помнит, о чём именно они разговаривали, но помнит, что Кирштейн говорил много и у Армина в голове гуляла мысль, что возможно, все эти слова всегда были заперты в разуме школьного хулигана, только вот никто не хотел его слушать. Им в школе всем было не до этого.       А вот, что Армин запомнил лучше другого, это то, что рассвет они встретили в придорожной закусочной, и за стойкой там, находилась хмурая официантка одного с ними возраста. Девушка грязной тряпкой натирала изнутри кофейный кувшин. Они с Жаном уселись за стол и несколько часов вливали в себя бодрящую жидкость, в попытках отсрочить неминуемое похмелье. Ко всему прочему, Армин хорошо запомнил и звон дверного колокольчика, и появление Саши с Конни, на пороге кофейни. Кажется, кто-то из них получил довольно сумбурное сообщение от Кирштейна и примчался ему на подмогу. Но выяснив, что ситуация не предполагала какой-то трагедии, двое его одноклассников, переключились на панкейки с медовым сиропом, ну а после помогли добраться Армину домой.       Армин щурится, весь день провалялся в постели, между сном и явью. Он с трудом глядит на яркий экран, даёт себе обещание больше никогда не пить, и вчитывается в смысл пришедшего на телефон сообщения:        “Мы у твоего дома”, — пишет ему не кто-то, а сама Анни.       Он тут же садится, так резко, что телефон ещё немного и выпадет из его рук. Армин не ожидал, что они подъедут прямо к нему домой. Он обращает взор к окну и понимает, что в том, кажется, взаправду виден свет машинных фар. Поднявшись, осторожно выглядывает на улицу, видит красный пикап отчима Анни. Именно на этой машине, они и везли тот сейф в прошлый раз.       Армин хватает с постели рюкзак и выходит из дома, со странным ощущением будто он маленький преступник решивший улизнуть посреди ночи, а не совершеннолетний парень.       Имир высовывается из окна переднего сидения, и выглядит довольной как кошка. Скорее всего, уже фантазирует о безбедной жизни. Анни же, сидит за рулём, и её лица ему не видно. Он забирается назад — всегда и со всеми размещается на заднем сиденье. Водить так и не научился, за границей ведь права не получить, теперь в поездках, словно третий лишний.       — Опа, очкарик, — ехидно обращается к нему Имир, он сначала даже теряется от оскорбления, преследующего его со школы, но, кажется, веснушчатая девчонка имела в виду лишь то, что он сегодня в очках, она машет рукой и говорит, — Поехали.       Пока машина едет, в салоне неестественно тихо…им троим не о чем разговаривать. С Имир они не были близки, порой даже казалось, что она его презирала — или от неё так разило презрением, из-за Хистории, которая, казалось, даже после окончания школы, не стремилась забыть об их социальных различиях. Но студенчество, это уже не школьные годы, это почти тоже, что и мир взрослых, а в мире взрослых, быть королевой школы, ничего не значило.       Несмотря на то что Имир и Анни чем-то были похожи, возможно, своей прямолинейностью и дерзостью, а может, тем, что в отличие от многих других девчонок могли поставить на место абсолютно любого парня, им тоже не о чем было разговаривать.       Получается, единственные кто в этой машине вели когда-то долгие беседы, были они с Анни, вот только сейчас, они точно не будут возвращаться к этому опыту. Хотя…у него и бродила одна шальная мысль в голове — может спросить о дате свадьбы? Он уверен, что вероятность того, что она назначена, стремится к нулю, но в глубине души, отчего-то хотелось уколоть её этим. Хотелось уколоть всех, до кого дотянется. Он не желает никому зла, не чувствует смертельной обиды, но считает, что раз судьба поступила с ним таким странным образом, он и сам вправе быть к окружающим чуточку более колким.       Голова болит и во рту сухо…Это всё не его дело, и на свадьбу его точно не пригласят.       Он откидывается к сидению, закидывает голову на спинку, прикрывает глаза, от езды только хуже, укачивает, тошнота подступает к горлу. Хочет отвлечься, вспоминает, что-то о чём думал днём:       — Я проверил все новости за последний год…по следствию, кажется, и правда дело закрыто.       — Конечно, закрыто, — отзывается Имир, — Альма будет сидеть в тюрьме до самых седин.       Он хочет уточнить у веснушчатой девчонки детали, но, что несколько удивительно, в этом начинании его обгоняет Анни:       — За что ты так ненавидишь мать Хистории?        — А? Я то? Есть люди, которые любви не заслуживают. И всё тут.        — Да, вероятно, такие есть… — проговаривает Анни задумчиво.       Ему интересно, кого сама Анни имеет в виду. Отчима? Свою мать? Себя? Или, быть может, его?

Два года назад

      Когда он в наушниках шанс того, что услышит, что-то постороннее равен нулю. По глупой привычке ещё и громкость выкручивает на все сто сорок процентов. Его разум сейчас захвачен вспышками и звуками взрывов от разрывающихся гранат. Когда канонада стихает, он внимательно прислушивается, где-то за стеной, топчутся враги.       — Вот бы и меня отстранили от школы… — ужасно не вовремя начинает жаловаться Эрен.       — Твой отец ни в жизнь не позволил бы тебе торчать в таком случае за компьютером.       — А ты прав…заставил бы помогать матери…ай…Армин, сзади!       Он уворачивается от первого врага довольно ловко, разворачивается, целится и попадает ему прямо в голову — хедшот. Хочет верить, что так и планировал, но это вышло случайно. И всё равно, у них двоих отлично получается сегодня. Эрен убивает второго врага. Но уже спустя несколько секунд, Армин снова прислушивается, кажется, не успей они разделаться с одними противниками, из-за стены вот-вот вылезут другие.       — Где-то справа... — говорит он.       — Что справа?       — Враги.       — А я ничего не слышал…       — Да…вот же… — начинает он и замолкает, чтобы снова прислушаться. До него вдруг доходит, что шум вовсе не игровой. Что-то вполне реальное, стучит по стеклу его комнаты. Он откидывается на спинке кресла, заглядывает в окно, но ничего не видит. А что он вообще собирался увидеть? Приведение?       — Эрен…я на минутку…       — Эй, куда! Мы посреди матча!       Армин не отвечает, отключает микрофон, снимает наушники, кладёт их рядом с клавиатурой. За окном видит примерно то, чего и ожидал, внизу у его дома, стоит девушка, с непомерно огромным чехлом от гитары за спиной. Он делает два шага назад, не отрывая взгляда от окна, нашаривает ладонью телефон и проверяет сообщения:       “Ты спишь?”       “Играешь?”       “Можно я останусь у тебя?”        “Я приду.”       Вот чёрт,  слишком увлёкся игрой с Эреном.       Он поспешно отворяет окно, хочет крикнуть ей, но только открыв рот, сразу его захлопывает. Быстро печатает сообщение: “Иди к двери, я открою тебе”, затем приподнимает смартфон, призывая её проверить сообщения. Видит, как девушка ныряет глазами в телефон, кивает ему и скрывается из виду.       Армин снова срывается с места, подходит к монитору и понимает, что пока решал проблему с Анни, их с Эреном убили в игре. Он хватает наушники, включает микрофон.       — А…Эрен…прости, я…отвлёкся. Давай закончим на сегодня.       — А-а-а-а? Уже? Три матча всего сыграли. Это из-за Анни, да? Ты ведь так нормально и не рассказал мне, что у вас там, — слышит он, как дуется Эрен.       — Я расскажу…потом, — поспешно заявляет он, — Давай…до завтра.       — Эй! — слышится ему последний возглас друга.       Армин сбегает по лестнице, но на середине той, вспоминает о спящем в гостиной деде, слышит его мерный храп, доносящийся с дивана. Несмотря на то что, кажется, старик спит крепко, Армин сбавляет ход. Несколько аккуратных шагов утопающих в ковре и перед ним дверь, он осторожно поворачивает ручку и тянет на себя, когда его глаза встречаются со взглядом Анни, подносит палец к губам, призывая её к тишине. Она удивлена немного, но следует за ним осторожно. Так, они достигают комнаты.       — Эй, ты чего тут за… — спрашивает он, когда дверь затворяется. Оглядывается на девушку, и тут же замирает. В свете ламп видит, что у неё ссадина возле губы, и поверху той идёт линия запёкшейся крови. Анни быстро отворачивается ощущая, как он заостряет на ней внимание, — Тебя отец ударил?       Он делает это предположение только из-за того, что она пришла к нему так поздно и попросила остаться на ночь. Такого раньше не происходило. Много всего происходило, но не это.       Девушка невольно приподнимает тыльную сторону ладони и прикрывает ушиб.       — А…да.       — И часто такое случается? — спрашивает он и слышит, как собственный голос звенит от неприязни. Не к ней, конечно, к её отцу.        Анни касается ладонью локтя, будто пытается скрыть что-то, но затем осторожно поглядывает на него, вздыхает и усаживается на постель, перекидывает нога на ногу.       — Иногда.       — Это из-за того, что тебя отстранили от занятий?        — Нет…наверно...Он иногда злится…ни с того ни с сего. Не любит, когда шумно, у ветеранов всегда так, громкие звуки их бесят прямо до трясучки.       — И из-за этого он тебя ударил?       — Возможно, я не могу залезть к нему в голову, Армин.       Он присаживается рядом, всматривается в её лицо. Ей это не нравится. Но так или иначе, она пришла к нему, а не куда-то в другое место.        — Извини, не могу предложить тебе ничего, кроме того, чтобы сидеть тут тихо, — отзывается он, вспоминая об отныне охраняющем его из-за проблем в школе, деде.       — Этого достаточно.        Анни касается чехла от гитары, тянет за молнию, открывая тот, прикладывает ладони к грифу, на том трещина, дерево топорщится щепками.       — Это тоже он сделал? — спрашивает он понуро.       — Ты такой догадливый, Армин.       — Его можно починить?       — Можно, если бы были деньги.       — У меня есть немного.       Девушка поднимает на него глаза, говорит серьёзно:       — Твои деньги мне не нужны.       Анни Леонхарт — не только довольно крутая девчонка, но ещё и очень гордая девчонка.       Она ответила ему так поспешно и резко, что рана на губе раскрывается и проливается чёрточкой алой крови.       Армин протягивает ладонь к её щеке, пальцы замирают в паре сантиметров от её кожи.       — Ты знаешь, если сходить в службу опеки, ему мало не покажется.       — И мне мало не покажется…думаешь, что первое мне предложили, когда мать сбежала? Долбанный приют.       Он не знал об этом. Они лишь недавно определились в том, что между ними не просто странная подростковая дружба с привилегиями, а нечто более эмоциональное, что то, чему пока сложно дать определение в их семнадцать лет. Армин много думал о любви, пожалуй, слишком много, уверен, что кто-то его возраста назвал бы эти чувства именно так, и даже глазом не моргнул. Но Армин всегда думает слишком много. Хотя, если в чём и уверен, так это в том, что не признайся он тогда в полицейской машине в своих истинных чувствах, сейчас бы не услышал и этих откровений.        Армин подтягивает к себе ногу, садится боком, упирается ладонью в матрас и медленно клонится вперёд. Его и самого немного смущает, то, что он собирается сделать, но это искренний порыв, с которым не хочется бороться. Он касается губами уголка её губ, с той стороны, где находится ссадина и алеет свежая кровь. Делает это так аккуратно, будто не целует, а всего-навсего прислоняется, ощущает бархатистую нежную кожу под своими губами, и липкий, кровавый след там же. Ощущает её затаённое дыхание, чувствует, как девушка касается его свободной ладони, переплетая их пальцы, и это кажется более интимным, чем всё, что случалось с ним ранее. Когда Армин отстраняется, он не отпускает её руки.       Девушка приподнимает ладонь, задумчиво касается уголка губы, словно не понимает, что сейчас вообще произошло, а он, видя её растерянный и даже, будто бы взволнованный вид, ощущает, как кровь хлынула к лицу.       — Извини… — мямлит он в своё оправдание, зачем-то.       — Да нет…ничего, просто…странно…       Он выпускает её ладонь, отстраняется и складывая руки вместе, ему страшно неловко и он просто сидит недолго, раздумывая, что им делать дальше. Наконец, когда не слышит никаких предложений, спрашивает:       — Может…хочешь спать?       Анни словно в подтверждение его слов, зевает.       — Ага…не помешало бы.        — Тогда…ты можешь спать на кровати, а…я…я, — поднимается он на ноги, и вертит головой оглядывая собственную комнату, — Лягу на полу.       — Зачем на полу? — будто искренне удивляется девушка.       Он поворачивается к ней лицом, неужели она не понимает? Наверно не понимает, ведь вот она, совсем не стесняясь, стаскивает с себя верхнюю одежду.       — Я не засну рядом с тобой… — произносит Армин, но отчего-то не отворачивается. Она ловит его взгляд, застывший где-то между бюстгальтером и задранной футболкой.       — Мне казалось мы решили все недоразумения… — произносит Анни упёршись глазами в его лицо, — Ты мне нравишься, а значит, мы вполне можем продолжать то, что начали тогда.       “И правда” — он об этом не подумал. Точнее, конечно же, он думал “об этом”, и дня не было, чтобы не думал, но не так. Ему хотелось, чтобы, говоря о чём-то таком, она была хотя бы, хоть чуточку эмоциональной.       Армин отворачивается, следует к шкафу, находит внутри зелёную футболку. Чистая и пахнет кондиционером. Возвращается и протягивает её Анни.       — На, можешь спать в ней.       Она поглядывает на него исподлобья, словно немного недовольно тем, что, как обычно, получила от него сопротивление, но футболку берёт, и, не дожидаясь пока, он отвернётся переодевается в ту. Впрочем, он успевает отвернуться.        Когда Анни, наконец, укладывается под одеялом, он и сам устраивается на полу. "И как только Эрен тут спит, когда остаётся у него?" — думается ему.       — Анни, ты не спишь?       — Армин, мы улеглись секунд тридцать назад.       — А…да…       — Чего тебе?       — Твой отчим, он не будет тебя искать?       — А что, боишься, что тебе от него влетит? — слышит он несвойственное ей ехидство в голосе.       — Я не думал об этом, но теперь, пожалуй, задумаюсь.       — И правильно сделаешь, узнай он, чем мы с тобой занимались, он бы тебя убил.       “Ох, это плохо…вот почему не стоит доверять своим гормонам. Для того, чтобы раньше времени не встретиться с прародителем…” — проносится мысль в его голове.       — Вот чёрт…       — Уже жалеешь, что впустил меня?       — Ну…немного…       В надежде, что так станет удобнее, он поворачивается набок, но комфортнее не становится. Ещё и сердце колотится под рёбрами словно сумасшедшее, кажется, стук этот разносится по всей комнате. Она точно его слышит. Ему жарко и нечем дышать и к тому же, хочется пить. Так проходит ещё минут двадцать, пока он ворочается то ли от неудобства, то ли от волнения.       — Армин… — слышит он тихое.       — А? — отзывается и отчего-то, делает абсолютно фальшивый вид, что дремал.        — Если ты настолько перевозбуждён, а ко мне прикасаться не хочешь, могу прислать пару своих фоток, чтобы ты справился сам.       — Фоток? — сглатывая произносит он. Перед глазами мелькают неприличные картинки, только отчего-то на них не Анни, а персонаж из того аниме про титанов. Впрочем, они давно смешались в его воображении.       — Эротические фотки Армин, я говорю про них, — вздыхает она, словно недовольна его глупостью.       — У тебя есть такие фото? Но для кого?! — восклицает он.       — Для тебя… — говорит она тихо.       Он счастлив, что сейчас они не видят друг друга. Кровь снова приливает к лицу. Он соврёт, если скажет, что не хочет увидеть эти фото. Ему моментально приходит в голову, что он не видел её грудь…Говоря откровенно, он вообще ничего в ней не видел, даже учитывая, что между ними было, она никогда при нём не раздевалась. Одна эта простая мысль уносит воображение куда-то бесконечно далеко. Он ещё ничего не видел, но представил столько, что кажется готов умереть счастливым. По неясной ему причине, затем, на смену одним фантазиям, приходит другая, ему в голову пробирается её ужасно злой отчим.       — А-а-а-нни! — восклицает он вдруг, присаживаясь, — Что ты знаешь о кибербезопасности?!       — Киберчего? — вслед за ним приподнимается девушка. В темноте её лицо видно не очень хорошо, но в глазах отражается свет от его наушников. А ещё подсветка падает на изгибы её фигуры в этой его зелёной футболке.       — Кибербезопасности! Ежегодно тысячи девушек становятся объектами травли и шантажа из-за того, что их непристойные фотографии попадают в интернет!       — Непристойные? Армин…почему ты говоришь как учитель Нанаба?        — Ха?        Чёрт побери, отчего он говорит как учитель Нанаба? Почему вообще, он решил прочитать лекцию о кибербезопасности? Ему недавно попалась эта глупая статья, но к чему это сейчас?       — Э-э-э…так или иначе, если мои фотки попадут к кому-то третьему, это будет значить, что виноват в этом ты.       — Я?       — Раз ты сольёшь их кому-то.       — Я так никогда не сделаю!       — Тогда при чём тут вообще кибербезопасность?       Он прикладывает ладони к пылающему от стыда лицу и заваливается на спину.       — Я и сам не знаю.       — Ок… — протягивает девушка и укладывается обратно.       Армин надеется, что сможет уснуть хотя бы сейчас, но теперь неожиданно свет и звук вибрации наполняет комнату.       — Чёрт, забыла отключить уведомления… — проговаривает девушка.       — Это твой отчим?       — Нет…это… — он видит, как она листает сообщения в телефоне, — Хувер.       — Хувер? — моментально хмурится он.       — Нас поставили в пару на занятиях по химии, домашку придётся делать вместе.       Брови Армина выгибаются ещё сильнее, всё его лицо выражает возмущение хоть в темноте это и бессмысленно.       — А зачем он пишет тебе ночью-то?       — Понятия не имею. Видимо, очень переживает о той домашке.       Армин думает, что что-то тут нечисто, и в этих самых мыслях не замечает, как засыпает.       Солнце проскакивает сквозь жалюзи и падает ему на руку, ложится на короткий светлый пушок, украшающий такую же светлую кожу, обтянувшую тонкие кости. Он приоткрывает глаза, видит свою руку: одну, вторую, третью…пару долгих секунд тупо пялится на лишнюю руку, раздумывая о чём-то отстранённым, возможно, о том, что не хочет просыпаться. Затем ощущает, что, вообще-то ему ужасно неудобно, а после, наконец, понимает, что не только, что-то мягкое упёрлось ему в спину, но и третьей руки у него не может быть по определению.        На него разом наваливаются воспоминания: в комнате он не один, Анни оказалась вчера в его доме, и вот теперь, по какой-то ей одной известной причине, прижималась к нему всем телом, променяв мягкую кровать на жёсткий пол. Он ощущает, как её нос прижимается к шее, пытается не двигаться, но тело проснулось и полнилось микродвижениями, отчего девушка и просыпается.       Ему неловко. На дворе раннее утро, а ему семнадцать, и рядом с ним пахнущая кондиционером для белья девушка, прижимается грудью к его спине. Признаться честно, обыденным было бы и без девушки рядом встретить утро с непрошеной эрекцией, а эта ситуация не оставляла ему ни шанса. Он прикрывает глаза, раздумывает, что и как ему делать. Ощущает, как Анни тянется, как движется её локоть. Слышит, как она случайно ударяется какой-то частью тела о его постель.       — Ай…       — Доброе утро.       — Как я тут оказалась?       — Я бы тоже хотел это знать.        Он поворачивается к ней, видит, как её волосы перепутаны, как часть тех оказалась во рту, видит, что девушка не стёрла тушь перед сном и теперь выглядела крайне забавно, с этими чёрными кругами вокруг глаз. Готов поспорить, некоторые девчонки специально так красились.       — Надо посмотреть как там дед, — присаживается Армин, — И…я могу принести что-нибудь поесть.       Он надеется улизнуть так, чтобы она не обратила внимание на его утренние неприятности. С утра пораньше не хотелось заливаться краской. Он и так делала это слишком часто в её присутствии.       — Хорошо, тогда найди мне чего-нибудь сладкого, — зевает она.       — Без проблем, — отзывается он, упирается ладонью в пол, поворачивается всем корпусом и прямо в ту же секунду встречается глазами с дедом, застывшим в дверях. Не додумался закрыть комнату на замок…вот же дурак. Он часто оставался дома в одиночестве и не имел такой привычки.       Армин понимает, что дед, смотрит не на него, а на девушку, сидящую рядом на полу.        — Доброе утро, Армин, — проговаривает дедуля.       — Э-э-это моя одноклассница, ей негде было переночевать! — резко выпаливает он.       — Анни Леонхарт, — представляется Анни спокойно.       — Я помню.       “Точно, они ведь виделись в участке…” — проносится в голове у Армина. Теперь деду точно не навешать лапши на уши. Старик смотрит на них ещё какое-то время, а затем говорит:       — Умывайтесь и идите завтракать.

Настоящее время

      Они заворачивают на отметке десять километров от города, сразу за старой недостроенной больницей. Здесь самый настоящий пустырь, зияющий рядом с давно оставленным зданием. Место одновременно и злачное, и подходящее, хоть и создавало вероятность, что кто-то мог за ними наблюдать. Всё же, некоторых людей привлекали заброшенные места. Но спрячь они деньги в чистом поле, высока вероятность, что они попросту забыли бы, где именно это было.       Анни заезжает прямо на пустырь, колёса вымученно едут по бугристой земле. Яма, яма, ещё одна, камень — всё это он чувствует своим телом, в конце концов, его подбрасывает вверх, и они останавливаются.        Армин выходит, и пока девушки ищут лопаты в кузове, включает фонарик на телефоне. Меряет шагами территорию, ровно двадцать четыре шага от стены, если идти от третьего справа кирпича. Его ноги стали длиннее, стоит ли ему делать скидку на это, или он вполне может шагать на туже ширину, что и раньше?       — Арлерт, хватит бродить, бери лопату.       — Надо сначала найти место.       — Я помню, где оно, — спорит Имир. Идёт уверенно, встаёт на пригорок, — вот здесь, я запомнила.       Он сомневается, что девушка могла запомнить нечто такое на глаз. Так, или иначе отмеряет двадцать четыре шага и, оказывается, именно на том месте, на которое указала Имир. Возможно, ей повезло, а, быть может, у неё и правда отличная память.       — Леонхарт, ты стой там и следи, чтобы никого не было, и фары выключи. А ты Арлерт, начинай копать.       В прошлый раз он почти не копал, только начал и сразу же выдохся. Девчонки практически всю яму выкопали сами. Но, кажется, времена меняются, он подрос и теперь его расценивали как физическую единицу силы. Он втыкает лопату в землю, упирается в неё ногой и начинает копать.       Работа идёт медленно. Спустя десяток минут и несколько вёдер пота успевших с него сойти Имир принимается помогать ему. С руганью и недовольством и всё же принимается. Ему нехорошо, выпитый вчера алкоголь, давал о себе знать. Ему бы вообще присесть, или хотя бы попить. Он вспоминает, что у него была бутылка воды, там в рюкзаке. Втыкает лопату в землю и идёт к машине. Пересекается взглядом с Анни. Она выглядит не очень довольной, скорее даже — крайне недовольной. Не похожа она на счастливую невесту, он то знает, как выглядело счастье на её лице. Впрочем, это не его дело.       Он лезет на заднее сиденье, находит бутылку, делает пару жадных глотков и возвращается к работе.       Так проходит ещё час, а затем и ещё пару десятков минут, и только в конце этих самых минут до Арлерта доходит, скорее всего, они всё же перепутали место.       — Не может быть, чтобы я напутала, — возмущается Имир, — Очкарик…Арлерт, Армин! Иди пошагай ещё, давай, давай!       Он устало подходит к стене, вышагивает от неё и, оказывается, возле ямы. Ошибки быть не могло, и всё же под землёй ничего нет. Имир тяжело дыша крутит головой.       — Чёрт побери, Леонхарт, иди сюда!       Анни хмурится, но подходит.       — Ты всё такая же мелкая, ну-ка! Арлерт скажи ей, как найти место.       Армин бросает на Анни взгляд, но под тяжестью её выражения лица тут же отворачивается.       — Встань у окна, к третьему кирпичу справа, и сделай двадцать четыре шага в нашу сторону, обычных, не широких, не мелких.       — Сейчас…       Девушка делает то, что ей сказали, и оказывается точно в месте, где они копали.       — Мы идиоты… — проговаривает Имир, — Понятное дело, вы двое, но и я тоже…       — Похоже на то, — соглашается Анни.       — Это всё твоя вина, ботаник.       — С чего бы это? — возмущается он.       — План то был твой!       — Если бы не мой план…мы бы сейчас сидели в тюрьме.       — Покричи ещё об этом!       — Замолчите, — обрывает их ругань Анни.       Армин смотрит на зияющую яму, прикрывает глаза, вздыхает. Кто-то увёз отсюда сейф, возможно, нашёл его случайно, а, вероятно, следил за ними. Наверно, просто заметил их тут той осенней ночью. Могло случиться что угодно, но факт оставался фактом — они идиоты, трое подростков, придумавших абсолютно дурацкий план. Но Армину от этого становится легко и хорошо, теперь когда эти деньги исчезли из его жизни насовсем, он свободен от странной связи с веснушчатой девчонкой и сумасбродной блондинкой.        Армин открывает глаза, пробегает взглядом по Анни, та держится ладонью за локоть и смотрит куда-то вбок. Он останавливается на её пальцах…точно, не подумал об этом раньше, у неё ведь на пальце должно сиять кольцо, так же как у Микасы, как у Саши...он вглядывается в неё так пристально, что она дёргает руками и убирает их за спину. Он уверен, что кольца на тех нет. Но то, что он видел вчера на пляже, не было плодом его пьяного воображением, звёзды падали с неба, и Бертольд Хувер вставал на одно колено.       Бертольд. Хувер.       Армин ощущает, как роятся в голове мысли, шуршат там, зудят, пробираясь за подкорку.        В тот вечер Имир хотела позвать себе на подмогу двух своих друзей…       Огромные следы на берегу…       огромные следы…       Воспоминание, ощущение…Бертольд Хувер наступает ему на ногу — “Ой!” вспоминается ему собственный голос и басы музыки, играющие в доме.       “Слышал Имир втянула тебя во что-то…” — слышится ему глухой голос Бертольда Хувера.       Армин раскрывает глаза, широко распахивает те и упирается взглядом в Анни, а она кажется даже теряется под таким напором.       Но он понял, он всё осознал:       — Деньги взял Хувер, — выпаливает быстрее, чем понимает, как его слова будут выглядеть в её глазах       — А? — шокировано переспрашивает Имир.       — Я думаю, деньги взял Бертольд.       — Что за чушь? — переспрашивает Анни.       — Это сложно объяснить…но я так думаю…  — делает он пару шагов назад, касается ладонью шеи нервно. Анни подумает, что он специально это говорит, а как иначе, он бы и сам так подумал на её месте.       — Арлерт, — задирает подбородок Имир, — Если ты так решил разобраться с конкурентом, будь добр, не втягивай меня в это.       — Я и не думал… — проговаривает он, но Анни его перебивает.       — Не думала, что ты так низко опустишься, — говорит она, и ему от этого больнее, чем от всего остального.       Не стоило ему это говорить, не стоило…и всё же, он это не выдумал, он в этом уверен. Армин видит, как Анни разворачивается и идёт к машине. Имир поднимает лопаты, оставшиеся на земле, подходит к его уху и говорит негромко:       — Ты уверен?        — Чего?       — Насчёт Хувера?       — А ты что? Решила мне поверить?       — Я во, что угодно поверю, если это вернёт мне деньги. Арлерт, я вынуждена признать, ты не круглый идиот. Так что...я осторожно поспрашиваю насчёт Бертольда, а ты никуда не лезь.       — Хорошо.       Она закидывает лопаты в пикап, залазит в машину, а затем кричит ему.       — Садись, пока Леонхарт согласна тебя везти!