Истинный дракон

Воодушевление Визериса быстро сменилось усталостью и болью в мышцах. Всегда добродушный и спокойный Джон во время тренировок оказался беспощаден. Он не терпел ни малейших опозданий, ни намёков на лень. К концу второго месяца Визерис, весь в синяках и ссадинах, понял, что умирает. — Джон, прошу, хватит! — кричал тот рыцарю в лицо. — Я не могу больше! Я не доплыву дотуда, я просто умру! И в подтверждение своих слов, Визерис со злостью ткнул пальцем в сторону скалы в море, до которой Джон приказал ему доплыть. На того этот жест не произвёл впечатления. — Ты устал драться на мечах, устал носить мешки, устал бегать. И даже доплыть не можешь? — Я не рыба, я дракон! — И что теперь, тебе нельзя плавать? — Нет, я не могу, — задыхаясь, сказал Визерис. — Я попросту утону. Зачем ты заставляешь меня? — Я лишь помогаю тебе наверстать упущенное. — Может, вернёмся к этому завтра? А лучше, послезавтра. — Да пожалуйста, — Визерис немного приободрился, но тут же поник, услышав. — Только уже без меня. Визерис скорбно, исподлобья посмотрел на Джона. Тот спокойно сидел на берегу, в обычной льняной рубашке и штанах, таких же, как у Визериса. Перед лицом искусства Воина и принц, и обычный межевой рыцарь были одинаковы, а потому всё самое красивое и богатое одеяние Визериса давно пылилось в сундуках, пока сам он занимался до седьмого пота. Лишь бы немного потянуть время, Визерис медленно стягивал с себя сапоги и постоянно вздыхал. — Даю тебе полчаса, — сказал Джон тоном, от которого принцу оставалось лишь посочувствовать Эйгону. Визерис подошёл к морю, словно приговорённый на виселицу. Волны стали мерно гладить его ступни. Он заходил всё дальше и дальше, опускаясь в солёную прохладу, пока не поплыл. Он грёб так, как учил его Джон, и с удовольствием понял, что плыть ему стало легче, по сравнению с тем, что было три месяца назад. Но он всё равно выдохся, и усталость эта тянула его на дно словно цепи. Море спокойно укачивало его на волнах, вода забирала злость и тревожные мысли. Ему хотелось отдаться ей, уснуть в морской пучине, раствориться в ней. А скала всё приближалась. Чайки оглушительно кричали и забили крыльями при виде него. Он был так близок к цели, к долгожданному отдыху, что резкая боль в ноге совершенно сбила его с толку. Визерис лишь сдавленно вскрикнул и скрылся под водой. Соль тут же въелась ему в глаза. Он со всей силы сжимал губы лишь бы не хлебнуть воды и изо всех сил грёб, чтобы всплыть на поверхность. Нога будто окаменела и перестала его слушаться. Только когда лёгкие загорелись от недостатка воздуха, Визерис запаниковал. «Это так я умру?», — вдруг подумал он, и эта мысль испугала его больше, чем чернота глубины. Его сознание затуманилось. Как лучи солнца, слабо проникающие под воду, едва освещали её толщу, так и мысли о прожитой жизни слабыми вспышками всплывали в его памяти. Красный Замок. Мать с отцом. Рейгар. Война. Драконий Камень. Изгнание. Дейнерис… Последний образ почему-то ранил его, но он не мог вспомнить, почему. Вместо этого он закрыл глаза и последний воздух пузырями покинул его. Его схватила чья-то твёрдая рука. Визерис понял, что спасён, только когда ощутил песок под собой и небо с солнцем над головой. Над ним тенью нависла большая фигура. — Хвала Семерым, очнулся, — басовито произнесла тень. — Пора домой. Настал миг лёгкости и невесомости, и Визерис понял, что кто-то подхватил его на руки. Ему вдруг хотелось воскликнуть, что никто не смеет прикасаться к дракону, но сил на это не было. Он лишь прильнул к широкой груди и казалось, даже немного задремал. Уже дома Визерис рассеяно разглядывал комнату, будто видел впервые, и мрачнел с каждой минутой. Но давила на него не недавняя близость собственной смерти, а блёклость и бессмысленность жизни. Будущее предстало перед ним пустым и бесцветным полотном, которое могло стать гобеленом, но вместо этого превратилось в груду тряпья. Он не знал, что делать, и не знал, куда идти. Он был кронпринцем, но трон его захватили враги, он нёс в себе золотую кровь драконовсадника, но не было дракона, чтобы он смог его оседлать. У него не было ни армии, ни союзников, ни денег. А значит, не было и надежды вернуться домой. Прямо сейчас ему хотелось убежать хоть на край света! Стать кем угодно: наёмником, рыбаком, подмастерье, да хоть разбойником. Лишь бы не оставаться в этом тупике ни на минуту. Но уйти означало предать свою семью, предать память о ней. Визерису хотелось взвыть. Он словно был рабом без права выбора, а его цепями были долг и честь. Но даже раб мог рано или поздно откупиться, стать свободным. Визерису же, по-видимому, было суждено вечно тащить за собой эти кандалы, невидимые, но оттого не менее тяжёлые. Даже если всё сложиться в его пользу, если боги смилостивятся и пошлют ему удачу, да хоть возродят драконов, что тогда? Тогда у него всё отнимут сестра с самозванцем, а его, Визериса, попросту выгонят. В том, что сестра никак не заступится за него, он не сомневался ни секунды. «Лучше бы я умер», — думал он, пока голова и сердце наливались тяжестью. — «Лишь бы меня больше не разрывало на части». Но даже смерть не стала бы для него избавлением. Он принесла бы ему не покой, а позор. Позор остаться последним осколком династии Таргариен, позор не отмщения всем предателям и узурпатору. Выхода попросту не было. Посети его эти мысли хоть день назад, он бы, наверное, заплакал. Но сейчас слёзы не шли. В его душе царила лишь пустота, с глухими отголосками гнева, а лицо застыло в выражении страдания и загнанности. Он даже не заметил, что Джон уходил и вернулся, принеся с собой кровяную колбасу и вино. — Мой принц, всё обошлось. Визерис жевал медленно и монотонно, пока не ответил: — Я не хочу больше заниматься. — Визерис… — Прости, Джон, но это бесполезно. Коннингтон слегка приподнял рыжую бровь. — Помнится, ты собирался завоевать Железный трон. — С какой это армией? Даже если я обучусь фехтовать лучше рыцаря-дракона и Эртура Дейна вместе взятых, что, конечно, весьма сомнительно, я не добуду трон в одиночку! Джон приблизился и чуть отодвинул серебряные пряди с лица Визериса. Принц только сейчас заметил, что на темени его нет заколки из драконьей кости, за долгие годы ставшей родной. И теперь его волосы струились по плечам и по лицу, делая его похожим на девицу. Это ему мало нравилось. — Разве ты не хочешь отомстить за брата, Визерис? — тихо проговорил Джон, отчего у принца пошли мурашки по коже. Безразличие сменилось странным воодушевлением, прохладой всколыхнувшим его сердце. От Джона, видимо, не укрылась эта перемена и он продолжил: — Ты знаешь, как умер твой брат? — Да, — не задумываясь ответил Визерис. — Слишком хорошо знаю. Он помнил, как весть о смерти Рейгара достигла их с матерью. Его матушка, серебряная королева Рейла, и без того страдала всю жизнь. Улыбка появлялась на её устах так же редко, как радуга в небе. Но такие случаи Визерис помнил до мельчайших подробностей. Будь то забавное озорство шута, игра Рейгара на арфе, кроткость и дружелюбие Элии, во многом сочувствовавшей свекрови, или время рядом с самим Визерисом — в те мгновения королева Рейла была почти что радостной. Но смерть старшего сына украла и эти крупицы счастья. Когда их под покровом ночи в балдахине везли к Черноводной, Визерис то и дело заглядывал матери в лицо, желая подбодрить началом разговора. Но королева не видела ни его, ни повозку, ни мир за окном. Взгляд её был устремлён за пределы этого мира, и был до ужаса, до отвращения пустым. Ей будто было слишком холодно, слишком пусто на душе, чтобы чувствовать хоть что-либо. Слёзы, застывшие в глазах, неровно сверкали в лунном свете. Так же, как и драгоценные камни в её короне, когда Визерис её продавал. И во всём был виноват узурпатор, этот мятежник Баратеон! От одной лишь мысли о нём у Визериса сжималась челюсть. Пускай принц был новичком в искусстве владения мечом, но и Роберт был уже стар. В конце концов, со времени его воцарения прошло целых пятнадцать лет. Так не было бы высшей справедливостью вырезать ему его чёрное сердце, будучи братом Рейгара и истинным наследником Железного Трона? — Теперь у меня появилась новая цель, — хищно улыбаясь, сказал Визерис. — Вот это я понимаю, — добродушно усмехнулся Джон. — Я отдам эту честь тебе, хотя, видят Семеро, нет ничего, чего бы я желал так сильно, как отомстить за Рейгара и вернуть его наследнику корону. Визерис встал, наполнил кубок вином и поднял его. — За Рейгара! За Таргариенов! За власть драконов! Коннингтон, недолго думая, поддержал тост. И они сидели и пили, как старые друзья, что знали друг друга много лет. «Как странно», — думал Визерис. — «Вот он я, простоволосый, в простой рубахе, ни кола и ни двора. Но почему мне так весело? Ещё утром мне не хотелось жить». Но не успел он задуматься над этим вопросом, как ответ уже пришёл к нему. Точнее, сидел перед ним. Джон Коннингтон, радостный и хмельной, спас ему жизнь ещё раз, дал ей новую цель. Но она была так же далека и недостижима, как и утром. Отчего Визерис помрачнел, озорная улыбка отчасти сползла с его лица. Джон отпил немного вина и сказал: — Ты так похож на брата сейчас. Визерис выглянул из-под локонов и задумчиво посмотрел на рыцаря. Рейгара называли последним драконом, самым прекрасным мужем Семи Королевств. По нему одинаково сильно страдали и леди, и простолюдинки. Визерис же ничего похожего в свой адрес не слышал, и влюблённостей в себя не замечал. Поэтому он спросил: — Правда? И чём же? — Та же грусть в глазах, та же загадка в душе. Настоящего тебя никто не знает, ни сестра, ни Иллирио, ни даже я. «Да», — думал Визерис. — «Они не знают меня, меня настоящего. Никакой я не Король-попрошайка. Это всего лишь ярлык». — Каждый раз, когда я вижу Рейгара в тебе или твоей сестре, я вижу, что драконы не вымерли. Они ещё вернутся. Сравнение с Рейгаром польстило Визерису, но упоминание сестры его озадачило. Что общего может быть у принца-дракона и этой малявки? Девки, которая не умела быть благодарной, которая ни в грош не ставила своего брата-кормильца и чуть что переметнулась к возможному самозванцу? И тут до Визериса дошло, что, в принципе, в чём-то Рейгар и Дейнерис были похожи. Рейгара называли настоящим рыцарем, примером воина и мужчины. Но что было рыцарского в том, чтобы сбежать от законной жены к дикой северянке? Где было его рыцарство, когда он строил козни против собственного отца во время Харренхолльского турнира? Был ли он рыцарем, когда оставил жену и детей без защиты? Дейнерис отнеслась к брату, как Рейгар к Элии — потребительски и равнодушно. Она ушла к Эйгону, как Рейгар к своей волчице. И с ними лорд Дарри, а затем и Иллирио, сравнивали Визериса! «Я не буду вторым Рейгаром. Я буду Визерисом, пускай и третьим этого имени». Но каким бы ни был Рейгар, у него была армия, а у Визериса нет. Но у него были драконьи яйца, что, в принципе, было тем же самым, если не лучше. По крайней мере, их не нужно было содержать. Когда он поделился своей задумкой с Джоном, тот почему-то не обрадовался. — Эти камни бесценны. На свете много армий, а драконьих яиц — единицы. К тому же они нравятся Дейнерис и Эйгону, — Визерис на этих словах скривился. — Мы добудем армию другим путём. — Не хочу других путей! Хочу завтра армию, послезавтра флот, чтобы через неделю короноваться короной матери на Железном троне! Если раньше эта бравада прозвучала бы жёстко и пафосно, сейчас вино добавило в неё озорство и дурашливость. В голове Визериса разливался туман. Джон с добрым смехом в глазах наблюдал за принцем. — Отправляйтесь на боковую, Ваше Высочество. Завтра мы пойдём искать поддержки у всякого, кто сможет её оказать. — Скорее, это они припадут к моим ногам, когда увидят драконьи яйца. Устроим торги! Тысячу золотых монет, кто предложит больше? Полторы тысячи, пять, десять. Продано рыжему господину с шикарной бородой! За окном заиграла музыка — Волантис был богат на уличных музыкантов. К удивлению Визериса, это была старинная валирийская мелодия, пронёсшая свою лёгкость и весёлый лад сквозь века. Визерис не удержался и затанцевал, отбивая ногами бойкий ритм, и Джон, вскоре, присоединился к нему. Уж сколько мастерства Старый Гриф имел в обращении с мечом, в танце он был подобен медведю. Визерис не мог сдержать хихиканья. Мелодия лилась всё быстрее и быстрее, принц уже путался в собственных ногах, пока, наконец, не поскользнулся на циновке и не упал на кровать, хохоча. Джон, с аккуратностью, удивительной для человека его роста и габаритов, прилёг рядом. Визерис завёл руки за голову и счастливо заулыбался. Он будет королём. Он вернётся домой. Всё будет хорошо, в этом нет сомнений. Вдруг Джон стал перебирать его светлые пряди и пропускать их сквозь пальцы. — Шёлковое серебро, — с хрипотцой прошептал он. — Ты и впрямь так похож на Рейгара. Визерис перевернулся на бок и подпёр голову рукой. Теперь Коннингтон вёл пальцем по его щеке. В его взгляд вернулось то благоговение, что Визерис заметил в их первую встречу. — Никто не смеет прикасаться к дракону, — погрозил он пальцем скорее шутливо, чем сердито. — А если я хочу его оседлать? — с игривой улыбкой ответил Джон. Визерис хитро сощурился.