Игра Королевств

Когда сонливость покинула мой разум, я инстинктивно потянулся, чтобы почувствовать руки, но остановился и выругался, увидев свои короткие, младенческие культи, соединенные с моим чертовым детским телом. Можно подумать, что после трех месяцев жизни в качестве гребаного младенца я должен был ожидать этого, но нет! Каждый раз, когда я просыпался, наступал миг, в который я забывал об этом. До тех пор, пока не попадалась на глаза какая-нибудь конечность или мой живот, что напоминали мне о полном безумии моего нового существования. На этот раз я хотя бы смог сдержать свой гнев и не погрузиться в очередной мысленный раунд проклятий в адрес сущности, обрекшей меня на такую судьбу. Но удержаться от того, чтобы снова не проклясть бесполезность младенческого тела при разуме взрослого — не смог. Я отчетливо помнил каждую минуту своей двенадцатилетней военной службы — сначала в Королевской морской пехоте, потом в SBS — и все время, которое я провел, тренируясь или сражаясь. Однако все эти знания, весь этот опыт были бесполезны, пока я находился в этом жалком, тупом теле младенца. С того момента как я… не совсем родился, я мог с легкостью вспомнить все из своей прошлой жизни. В данном случае это были несколько уроков из средней школы, во время которых я флиртовал с девушкой по имени Бекки. Они были посвященные младенцам и стадиям раннего развития жизни. Из этих воспоминаний я понял, что первые несколько лет среднестатистический младенец не способен делать практически ни черта. О, они могли научиться ползать, гадить и вроде как играть, но большинство из них не могли ходить или говорить до двух лет. Я же решил начать ходить и говорить до своего второго дня рождения. Чем дольше со мной обращались как с гребаной игрушкой, и чем дольше мне приходилось иметь дело с матерью и другими людьми, издававшими дурацкие детские звуки в лицо при каждом приближении, тем больше я хотел совершить самоубийство. Что для ребенка, который даже не умел ползать, было практически невозможно. К черту эту новую жизнь и все, что с ней связано. Были две вещи, помимо тщетных попыток научиться ползать, ходить и говорить в три месяца, которые удерживали меня от полного срыва. Во-первых, я узнал о том месте, где сейчас нахожусь — замок Звездопад в Дорне, в устье реки Быстроводной, и о землях вокруг него. Хотя мне мало что рассказывали, поскольку такие вещи часто сводились к детскому лепету и поцелуйчикам. А во-вторых, я пытался уловить хоть какой-то обрывок разговора о восстании Роберта. При условии, что мое существование не вызвало никаких серьезных изменений во временной шкале, война должна была вот-вот разгореться. Я не знал точного времени, когда происходили события, но мне было известно, что Нед и Роберт находились в Долине, когда все началось, так что им потребуется несколько месяцев, чтобы вернуться в свои королевства и поднять свои знамена. Однако меня смущало то, что мой дед, лорд Берик Дэйн, выехал со свитой только неделю или около того назад. Ничто из моих воспоминаний, а я прочитал две книги серии и пересматривал сериал, чьи последние сезоны меня утомили, не давало подробной информации о точном времени. Поэтому мне приходилось строить предположения, основываясь на уровне техники и тех немногих отрывочных сведениях, которые я слышал. Мой дед уехал вместе с двумя моими дядями, наследником Алебертом и Олдриком. Вместе они направились встречать дорнийскую армию — чтобы сражаться за короля. Однако те перешептывания, которые я уловил, говорили о том, что Доран Мартелл не слишком торопился со сбором этого воинства. У меня была тетя Рослин, беременная от Алеберта. а также старший из дядьев, Эртур. Тот самый рыцарь, что отправил письмо, раскрытое при моем рождении, исчезнувший из виду вместе с Рейгаром, человеком, который практически начал войну, сбежав с Лианной Старк. Если, конечно, письмо дяди было правдиво. И вот тут-то лично для меня все стало чертовски запутанным. Лианна Старк была сестрой моего отца, Брандона. К сожалению, мой отец и дед по этой линии были убиты королем Эйрисом. После этого король потребовал головы другого моего дяди Эддарда и Роберта Баратеона. Роберт был обручен с Лианной, а оба они были подопечными Джона Аррена, который не собирался исполнять приказ короля — отсюда и война. Война, которая только-только начинается. Мне оставалось только держать ухо востро в ожидании любой информации о происходящем. Пока же я проводил время в своем новом… теле, пытаясь подтолкнуть его к достижению двух целей: научиться ходить и говорить до того, как мне исполнится два года. Задачи весьма амбициозные, учитывая, что мое тело все еще не могло проползти больше нескольких метров, прежде чем меня подхватывали. Обычно это были мама, бабушка или одна из приставленных ко мне нянек Мира и Вилла. И в этот список очень хотела попасть другая моя тетя Адрия, которая постоянно приставала к маме и бабушке с просьбой разрешить ей взять меня на руки. Воспоминания о том, что было после моего «перерождения», сводили меня с ума. Я помнил все, начиная с рождения в том мире и заканчивая первыми минутами в этом. И хотя эти новые воспоминания вызывали менее сильную эмоциональную реакцию, чем я ожидал, я все еще нездорово реагировал на них. Я знал, что эти люди были либо моей семьей, либо просто выполняли свою работу, но мне чертовски не нравилось, что со мной обращались как с младенцем. Даже если я понимал, что в моем нынешнем «состоянии», когда я уже больше десяти лет служу в армии и являюсь оператором первого уровня, было чертовски неловко, что со мной так обращаются. Я услышал, как скрипнула открываемая дверь, и повернул голову, чтобы посмотреть кто вошел. Однако это было трудно сделать, поскольку мне мешали высокие бортики у кроватки, призванные сберечь меня от падения. Это имело смысл, будь я обычным младенцем, который по мере роста пытается исследовать все вокруг. Но для меня, осознающего опасность, это было похоже на тюремную камеру. — Доброе утро, малыш, как мы себя сегодня чувствуем? — спросила Мира, приподняв свою большую голову над бортиком кроватки. Я попытался оскалиться, когда она потянулась и медленно подняла меня. Прижав меня к своей довольно широкой груди, она провела пальцем по моему носу. Я хотел отмахнуться, но без толку. Мое тело не успело среагировать, и, судя по улыбке, появившейся на ее лице в ответ на мои действия, она приняла мое движение за попытку поиграть с ней. — А, проснулся и бодр, как обычно. Ты умница, — сказала она, поворачиваясь и нежно баюкая меня в своих объятиях. Блядь, прекрати так со мной обращаться! Сказал, вернее попытался сказать я, но вместо слов раздалось лишь мычание и другие глупые звуки, от которых ее улыбка стала еще шире. — Хм. Ты голоден, малыш? — спросила она, садясь на стул в моей комнате. Одной рукой она осторожно держала меня на коленях, а другой расстегивала платье. Когда ее грудь оказалась на виду, я закрыл глаза и начал читать ставшую уже привычной мантру. Ты делаешь это, чтобы выжить. Ты делаешь это, чтобы выжить. … … … … Двадцать восемь, двадцать девять, тридцать. Медленно говорил я про себя, передвигая ноги по полу и делая один осторожный шаг за другим. Судя по тому, как часто меня брали на ночные прогулки, я подозревал, что с момента моего «рождения» прошло около шести лун. Так местные называли месяц. И пусть я почти не сдвинулся с мертвой точки освоения речи, ноги слушались меня куда как лучше. Я был близок к своей цели — быть способным пройти хотя бы пятьдесят шагов без посторонней помощи. Когда я мог, я пытался ходить, хотя до сегодняшнего дня я никогда не проходил дальше двадцати шагов. Прошло несколько недель, прежде чем моя мама или одна из моих нянь поняли, что я пытаюсь сделать. Они постоянно брали меня на руки или предлагали руку, чтобы помочь мне, но я отмахивался от их помощи, пока мама не поняла, что я пытаюсь сделать, и не оставила меня в покое. Но даже так за мной всегда кто-то наблюдал, поскольку я был еще совсем крошкой. Сделав тридцать третий шаг, я то ли потерял равновесие, то ли у меня отказали ноги, поскольку были недостаточно развита для такой ходьбы — я упал на землю попой вперед. — О, ты в порядке? — спросила Майра, преодолевая небольшое расстояние между ковром, по которому я шел, и стулом, на котором она сидела. Женщина подняла меня с мягкого ковра и притянула к себе. Нет, глупая сучка. Мне не нужно, чтобы ты носила меня на руках! Хотя, как обычно, я промолчал в ответ, так как мне надоело видеть их реакцию на младенческое ауканье. Вместо этого я поднял на нее взгляд, который, как обычно, заставил ее улыбнуться. Была ли моя реакция резкой? Да, но после того, как я получал один и тот же вопрос каждый раз, когда спотыкался и падал на задницу, мне надоело быть вежливым в своих мысленных ответах. — Ты ведь не любишь сидеть на месте, правда, малыш? — сказала Мира, подхватывая меня на руки. Когда она повернулась, я увидел свою кроватку и помолился, чтобы меня не возвращали в эту тюрьму. Да, это было хорошее место для разработки планов по изменению событий в соответствии с моими целями, в данный момент не выходящим за рамки умения ходить и говорить, но смотреть в каменный потолок было чертовски скучно. Как раз в тот момент, когда она подошла к кроватке, и я подумал, что моя молитва осталась без ответа, дверь в комнату открылась. Мира повернулась, а затем опустила голову: — Миледи. — Он хорошо себя ведет? — спросила мама. Через несколько мгновений она подошла достаточно близко, чтобы я увидел, как она улыбается мне. Даже если она была моей матерью, нельзя было отрицать, насколько она красива. Я был рад, что в силу возраста не приходиться беспокоиться о возможном возбуждении при ее виде. — Он намерен научиться ходить, миледи, — ответила Мира, передавая меня матери. — Каждый раз, когда он просыпается, это первое, что он пытается сделать. Он уже делает тридцать и три шага. Мать повернула голову и улыбнулась мне: — Вижу, мой молодой волк не прочь покинуть свое логово. — сказала она, взъерошив тонкие волоски на моей голове. Я не видел себя в зеркале, из комментариев я знал, что они были черными, как у моей матери, хотя многие отмечали, что они были темнее. Мира даже сказала, что их цвет такой же темный, как пустота между звездами, и мне стало любопытно увидеть его воочию. Пусть мне было интересно впервые увидеть свои новые волосы, больше всего я хотел посмотреть на свои глаза. Все говорили, что я унаследовал фиалковые глаза матери, старшей тети и деда. Глаза матери были безупречно чистыми, мои же, по словам взрослых, имели серые вкрапления возле зрачков. Мать была этому рада. По ее словам, этот серый след напоминал ей о моем отце — Брандоне Старке, чьи глаза были похожи на серый туман, в котором можно было заблудиться. — Не хочешь прогуляться? — спросила мама. Я облегченно кивнул. И в очередной раз проклял слабое и жалкое новое тело, заторможено отреагировавшее на мое желание. Я знал, что со временем это пройдет. Доказательством служил тот факт, что я наконец-то начал переходить на полутвердую пищу, отбросив ужас грудного вскармливания, о подробностях которого планировал никогда больше не вспоминать. Но пока этого не произошло — я не мог подготовить это тело к предстоящим битвам, а потому продолжал проклинать себя за то, что застрял в таком слабом и жалком состоянии. Хотя мама сказала, что мы собираемся прогуляться, я знал, что это означает. Меня возьмут на руки, так как я не смог бы ходить достаточно долго, даже если бы мне помогали. И хотя все время быть на руках было унизительно, выбраться из своей комнаты было полезно, так как это позволило мне составить общую схему родового дома Дейнов из Звездопада. К настоящему времени я узнал, что Звездопад расположен на острове в устье реки Быстроводной, а не на берегу, как я думал раньше. Я еще не выходил из замка, но уже смог определить, что он большой, на уровне или даже больше Эдинбургского замка из моей прежней жизни. Стены вокруг замка были не очень высокими, но, побывав на валах несколько раз, я понял, что они и не нужны. Остров сам по себе был достаточно высок, чтобы сделать абсолютно невозможным атаку и прорыв стен с большинства сторон. Над стенами возвышались шесть башен, но кроме двух, которые соединялись с главным замком, я ничего о них не знал, кроме того, что северная и южная башни были значительно выше остальных. Внутренний двор был огромен и мог вместить тысячу, если не две тысячи человек с запасом. Каждый раз, когда меня проносили мимо, на ней было большое количество народа. К сожалению, единственным местом где я бывал за пределами главного замка — была септа Семерых. Мать брала меня туда несколько раз. В первый раз для благословения. Но в целом она избегала этого места. Не знаю, почему она так делала, но ее игнорирование церковных служб вызывало трения с набожной бабушкой. Каждый стражник или слуга, мимо которых мы проходили, останавливались и опускали голову. Мать, казалось, знала имена большинства из них и здоровалась с ними по мере того, как мы шли. Время от времени она останавливалась, чтобы поговорить с кем-нибудь из них. Никто не выглядел обеспокоенным или расстроенным тем, что она носит с собой бастарда. Может быть, потому что она была дочерью лорда Берика, но скорее потому, что мы были в Дорне. Если Оберин говорил правду в том давнишнем сериала, этот регион был действительно более терпим и охотно принимал бастардов. К сожалению, терпимость не распространялось на мою бабушку. И пусть она всегда сохраняла ауру мягкой доброты, по взгляду было понятно, что она не в восторге от меня. Может быть, потому что Старки в этой войне выступали против Дорна и Дейнов, но я чувствовал, что за этим кроется нечто большее. Как будто она чувствовала, что я представляю какую-то угрозу для семьи. Учитывая, что жена дяди Алеберта умерла при родах, а ее ребенок был мертворожденным, причина беспокоиться была вполне реальной. Существовали все шансы, что мой дед и все три дяди могут погибнуть на войне, а если сериал был верен, то Эртур действительно больше не вернется в Звездопад. Это сделает мою мать наследницей, а я встану лишь на ступень ниже ее, имея все шансы получить титул. Тогда единственной преградой станут мои тети. В конце концов мама отнесла меня на балкон, откуда открывался прекрасный вид на море. На воде виднелось несколько судов. Большинство были простыми рыбацкими суденышками, но было и два корабля покрупнее: один шел с востока на запад, а другой — прочь от Звездопада. — Миледи, леди Эленис просит вашего присутствия в солярии лорда Берика. Мать повернулась, отрывая меня от моря. Вместо воды мне пришлось смотреть на двенадцатилетнего мальчика, вошедшего на балкон. Кожа у него была темнее, чем у моей матери или ее семьи, волосы каштановые, но он ничем не выделялся, и я не мог припомнить, чтобы видел его раньше. — Спасибо, Хардон, — ответила мама. На этом мальчик повернулся и ушел, а мама последовала за ним. Я беспокоился, что мать вернет меня в мою комнату, но, к счастью, она повернулась в направлении, противоположенном моим казематам. Я никогда не был в солярии лорда и даже не знал, что в замке есть такая комната, хотя, оглядываясь назад, я должен был ожидать, что она есть. Узнав путь к солярию, я смогу расширить ментальную карту замка. К тому же мне было любопытно, зачем мать туда позвали. Маме потребовалось около пяти минут, чтобы добраться до солярия, причем мы обогнули большой зал крепости. Снаружи стояли два стражника, и, в отличие от других, эти двое не сделали ни единого движения, чтобы признать присутствие матери. Вместо этого тот, что стоял слева, невысокий мужчина, почти такой же широкий, как и высокий, повернул ручку на большой деревянной двери, которая находилась между ними. — Эшара? Хорошо, — начала бабушка, когда мы вошли в солярий, который выглядел примерно так, как в моем представлении и выглядел средневековый кабинет. У двух боковых стен стояли книжные шкафы, а бабушка сидела за большим деревянным столом из черного дерева. Однако мое внимание привлек большой зажженный камин, а главное — три металлических штыря, прикрепленных к стене. Это должно было быть место для хранения родового меча. Может ли быть так, что у дома Дейнов есть валирийский клинок, подобный Льду Старков? Над этими зубцами возвышался старый, побитый щит с эмблемой рода: белый меч и падающая звезда, перекрещенные на пурпурном фоне. — Я получила воронов от твоего отца и брата, — бабушка продолжала говорить, не вставая из-за стола лорда, пока мать садилась напротив. Леди Эленис посмотрела на меня и ее глаза на мгновение сузились. — Как сегодня поживает юный Криган? — спросила она, сморщив нос от моего имени. Хотя это имя было близко моему прежнему, что-то в том, как бабушка и другие произносили его, было не так. Как будто это не обычное имя для Дейнов или Дорна. Возможно это имя использовали Старки, но я никогда не слышал его раньше ни в сериале, ни в двух книгах, которые я прочитал. — Все еще пытается ходить. Тридцать и три шага, по словам Миры, — ответила мама, когда бабушка положила на стол небольшую записку. Мама переложила меня поудобнее, а затем протянула руку и взяла записку — Впечатляет. Ни ты, ни твои братья и сестры не ходили так хорошо в столь юном возрасте. Я просто хотела бы, чтобы ты выбрала менее… северное имя. Хм. Это подтвердило, почему Криган звучал неправильно. Очевидно, в прошлом был знаменитый Криган Старк, поэтому его и выбрали для моего имени. Хорошо, что оно во многом совпало с моим прежним именем. Мама вздохнула, и мое внимание переключилось с бабушки на записку, которую она читала. К сожалению, как уже случалось несколько раз, моя странная способность к пониманию не распространялась на письменный текст. Поэтому бумага выглядела так, словно кто-то покрыл ее хаотичными каракулями. — Женат?! И у нее есть ребенок?! Неужели весь мир сошел с ума? — спросила мама, передавая записку обратно бабушке. Я уже догадывался, о ком идет речь. — Возможно. Эртур уже упоминал, что принцесса Элия была в курсе всего этого. А Таргариены в прошлом брали несколько невест, — пояснила бабушка, подбирая записку и бросая ее в камин. В голове у меня все завертелось, когда я получила подтверждение. Лианна Старк вышла замуж за Рейгара и родила ребенка. Ребенка, которого Нед найдет и назовет Джоном в этом году. Часть меня хотела крикнуть о том, что должно произойти. Однако я знал, что если попытаюсь это сделать, то просто расплачусь. Чертово детское тело! Тем самым прекращу встречу, так и не узнав ничего нового. Поэтому я держал рот на замке и старался не подавать виду, что мне интересно, о чем идет речь. — Но если это так, то будет война… — матушка замолчала, придя к тому же выводу, что и я за несколько мгновений до этого. — Верно, — прокомментировала бабушка, после чего громко вздохнула и откинулась на спинку кресла. За эту секунду она словно постарела на десяток лет: исчезла сильная и немного пугающая пожилая женщина, а на ее месте оказалась уставшая от жизни старушка. — Кровавый фарс. Бабушка покачала головой, а затем снова посмотрела на меня: — Если бы только твой отец был менее… вспыльчивым, а король — менее безумным, — она сделала паузу и переключила свое внимание на мать. — Ты была бы замужем за наследником Севера, а Криган — следующим в очереди на титул лорда Старка после Брандона, и у нас были бы союзы с двумя Верховными лордами, а также с короной. В комнате воцарилась тишина, пока обе женщины обдумывали этот сценарий. Я, однако был рад, что он не сбудется. Не поймите меня превратно, мне нравились Старки. Да что уж там, я бы убил за то, чтобы получить в компаньоны лютоволка. Старки позволили бы мне лучше подготовиться к опасностям к северу от Стены, но что-то подсказывало мне, что если бы меня воспитывали в Винтерфелле, у меня не было бы времени на исследования. Наследнику Верховного лорда нужна была особенно тщательная подготовка. К тому же мне всегда было любопытно узнать о Дорне. Сериал… ну, он разрушил сюжетную линию с участием дома Мартеллов, но те несколько отрывочных сведений о Дорне, которые я почерпнул из книг, говорили о том, что там гораздо интереснее. Да и погода была получше. — Мы можем передать весточку лорду Старку или лорду Аррену? — спросила мама, нарушив тишину и оторвав меня от размышлений. Бабушка покачала головой. — Маловероятно. Помимо того, что мы находимся по разные стороны, король держит принцессу Элию и ее детей в Красном замке в качестве заложников. Любое наше действие, как вассального дома Мартеллов, направленное на благо Старков, приведет к смерти принцессы и ее детей, а мой муж и твои братья будут казнены как предатели. — Боги… — Мать сделала паузу и свободной рукой протерла глаза. — Что у отца и братьев? — Вчера вечером я получила от него ворона. Он, Алеберт и Олдрик встретились с армией под командованием Ливена Мартелла у входа в Принцев перевал. Оттуда они планируют отправиться в Королевскую Гавань, чтобы присоединиться к собранному принцем Рейгаром воинству. — Я.. Это… Этого не может быть, — матушка вздохнула. Ее беспокойство было легко заметить, и, надеясь утешить ее, я протянул руку и сжал один из ее пальцев. Она посмотрела на меня и улыбнулась, похоже, мое присутствие ее утешило. — К сожалению, это так, — заявила бабушка, сузив глаза, когда снова посмотрела на меня. — Я приготовила ворона для принца Дорана, но мне кажется, что он мало что может сделать, чтобы предотвратить ухудшение ситуации. Хотя Берик и Эртур близки друг к другу, Эртур намекает, что они не держат свое местоположение в секрете от Фаулеров. Он также попросил, чтобы к ним направили няньку и припасы, — она опустила взгляд на стол и вздохнула. — Кроме этого, мы ничего не можем сделать, только молиться за благополучное возвращение каждого. — С обеих сторон, — добавила матушка. — Я не хочу, чтобы Криган рос, не зная семьи своего отца. Мать и бабушка скрестили взгляды, после чего бабушка снова посмотрела на меня и вздохнула. — Будем надеяться, что Семеро услышит наши слова, — добавила она, вставая. Мать последовала ее примеру, внимательно следя за тем, как я держусь на руках, но остановилась как раз в тот момент, когда бабушка подошла к двери в солярий. — Я отправлюсь в богорощу. Возможно, молитва Старым богам даст защиту лорду Старку и нашей семье. Бабушка нахмурилась, и одна бровь, казалось, дернулась, прежде чем она ответила: — Хм. Возможно, есть смысл молиться всем богам, и новым, и старым. Хотя я не Дейн по рождению, я знаю, что корни нашего дома восходит к Первым людям. Даже если Дейны обратились к Семерым в то же время, что и мои предки, ребенок будет нести кровь Первых людей. Возможно, этого будет достаточно, чтобы Старые боги услышали твои мольбы. Мать кивнула и вслед за бабушкой вышла из комнаты. Пока они шли, я размышлял о том, что найду в богороще Звездопада. До сих пор я не знал, что Дейны происходят от Первых людей. Из того немногого, что я знал об истории Вестероса, я полагал, что все дома к югу от Перешейка поклоняются Семерым. Мне стало интересно, будет ли в богороще Звездопада такое же дерево, как в Винтерфелле. Будет ли оно такого же размера или с лицом, вырезанным на нем, как и полагается всем чардревам? Конечно, мое любопытство угасло, когда я понял, что если там действительно есть чардрево, то Трехглазый ворон знает обо мне. При этих словах я тяжело вздохнул. Мысль о том, что человек, способный с помощью магии заглянуть в прошлое и будущее, несомненно, сочтет присутствие человека из другого мира опасной фигурой. Достаточно большой, чтобы он захотел убрать меня с доски еще до того, как кто-то узнает, что я вообще занимаю какое-то место в партии. А как отнесутся к моему присутствию Дети Леса или Иные? Или даже Владыка Света, если он действительно существует. Я снова сглотнул, когда мать вышла во двор и отделилась от бабушки. Впервые с момента своего перерождения я вдруг почувствовал себя очень, очень обеспокоенным тем, что ждет меня в будущем и какие опасности таит в себе этот мир.