Осколки ушедшего

Ветви деревьев мягко шептались между собой, играя с лёгким ветерком, который приносил свежесть раннего утра. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь густую листву, создавали причудливые узоры на земле, словно оживавшие в танце с тенями. Эта картина напомнила Боруто о прошлом — о тех днях, когда он мог наслаждаться такими моментами, не чувствуя груз воспоминаний на плечах. Он стоял у края небольшого ручья, глядя на своё отражение. Вода была кристально чистой, но её поверхность искажала образ, делая его чужим. Тёмная одежда с красной вышивкой по краям и длинный плащ, развевающийся на ветру, делали его фигуру ещё более отстранённой. Шрам, пересекающий его закрытый глаз, был немым свидетельством боли, утрат и ошибок. Ножны на поясе излучали ощущение скрытой угрозы, но сам Боруто будто не замечал их. Он смотрел в воду, но не видел её. Перед его глазами мелькали образы прошлого: лица Наруто и Хинаты, их прощальные взгляды в день его ухода. — И что ты собираешься делать дальше? — тихий, но уверенный голос разорвал тишину. Он чуть повернул голову, но не обернулся. Девушка стояла чуть позади, сложив руки на груди. Её белые волосы мягко сияли под солнечными лучами, словно впитывая их тепло, а красные глаза смотрели на него пристально, но без укора. Её присутствие всегда приносило с собой неуловимое чувство покоя, но в этот момент он чувствовал только тяжесть своего решения. — Вернуться в Коноху, — наконец произнёс он, его голос звучал глухо, но уверенно. Красные глаза девушки сузились, а лёгкая улыбка на её лице исчезла. — В Коноху? — переспросила она, словно не веря услышанному. — Ты уверен? — Да, — ответил он, не отрывая взгляда от ручья. — Пора. Эти два слова, произнесённые с твёрдостью, казались вызовом самому себе. Девушка молчала, её взгляд стал тяжёлым. Она знала, что для него это не просто решение, а шаг, который может навсегда изменить его судьбу. — Что ж… — медленно произнесла она, делая шаг вперёд. Её голос звучал спокойно, но в нём читалась усталость. — Я отправляюсь в Страну Тумана. У меня свои дела. Но… если ты всё ещё будешь там, когда я вернусь… возможно, я присоединюсь. Её слова прозвучали почти шёпотом, но в них сквозила решимость. Она подошла ближе, её волосы взметнулись от лёгкого ветерка, и их взгляды встретились. В красный глазах читалась забота, смешанная с неуверенностью. Боруто коротко кивнул. — Удачи, — произнёс он, все также спокойно. Она улыбнулась, почти незаметно, но искренне. Её фигура вскоре исчезла в зарослях, а Боруто остался один. Лес вокруг был живым, но его звуки казались далёкими. Щебетание птиц, журчание воды и шелест листвы не могли заполнить пустоту, поселившуюся в его сердце. Он глубоко вдохнул, позволяя свежему воздуху проникнуть в лёгкие. Его взгляд устремился на восток, туда, где начиналась дорога в Коноху. Он вспомнил день своего ухода. Лицо Наруто — строгое, но тревожное. Его голос всё ещё звучал в памяти: "Боруто, если ты решился, знай — ты должен быть готов нести ответственность за свои действия." А глаза Хинаты, полные подавленных слёз, были словно рана, которая не заживёт. Он снова машинально коснулся шрама на лице. Это напоминание было с ним всё это время, как тень прошлого. Решив, что медлить больше нельзя, он медленно поднялся и, поправив плащ и закрепив ножны понадежнее, отправился в путь. Тропа, по которой он шёл, начала подниматься в гору. Высокие деревья расступались, открывая просторную долину, залитую светом утреннего солнца. С вершины холма он мог видеть горизонт — далеко впереди, где лежала дорога в Коноху. Он опустился на камень у края тропы, достал флягу и сделал пару глотков воды. На мгновение ему показалось, что всё это — лишь иллюзия, сон, из которого он вот-вот проснётся. Но реальность была безжалостной. — Может, мне вообще не стоит возвращаться… — пробормотал он себе под нос. Тишина леса ответила равнодушием. Но вскоре его мысли начали проясняться. Он вспомнил лица друзей: Сараду с её целеустремлённым взглядом, Мицуки — спокойного, как утренний туман, и Шикадая, который всегда знал, как разрядить напряжённый момент. Они заслуживали узнать, каким он стал. Он заслуживал узнать, найдёт ли он своё место среди них. Боруто глубоко вдохнул, поправил плащ и поднялся на ноги. — Нет, — сказал он твёрдо. — Пора. Его шаги были медленными, но уверенными. Каждый шаг вперёд был напоминанием, что прошлое нельзя изменить, но можно встретить его лицом к лицу. Он шагнул вперёд, направляясь к деревне, которая однажды была его домом. Солнце продолжало подниматься, освещая путь, ведущий к неизбежной встрече с прошлым. Тень накрыла лес густым покрывалом, пряча его в густой темноте, сквозь которую с трудом пробивался тёплый свет солнца. Его золотой диск застыл высоко в небе, и едва заметное сияние ложилось на тропу перед Боруто, освещая его путь. Тени деревьев причудливо извивались, будто сами становились частью дня, но он шёл вперёд без колебаний. Его шаги звучали глухо, нарушая тишину, которую не осмеливались тронуть даже птицы. Боруто не оглядывался. Его движения оставались размеренными, точными, словно он уже не замечал усилий, которые требовались для продвижения вперёд. Лес, погружённый в спокойствие, окружал его, но казалось, что он сам оторван от этого мира. "Дом... Коноха..." — слова звенели в голове, но были лишены эмоций, как пустое эхо в заброшенной пещере. Они не вызывали ни тепла, ни тоски, ни предвкушения. Просто факт, холодный, как лунный свет, что сопровождал его в пути. Проходя мимо упавшего дерева, изогнутого в странной позе, как будто оно пыталось в последний миг защититься от ветра, Боруто невольно задержал на нём взгляд. "Три года..." — пронеслось в его сознании, но он не стал развивать мысль. Воспоминания прошлого были для него чем-то вроде далёкой картины, которую он не мог ни рассмотреть, ни прикоснуться к ней. "Если ничего не изменилось, зачем я возвращаюсь?" — подумал он, но тут же отбросил этот вопрос, как ненужный мусор. Его лицо оставалось бесстрастным, даже когда он поднял голову, чтобы взглянуть на разорванные облака, дрейфующие в ночном небе. Когда тропа пересеклась с маленьким ручьём, Боруто ненадолго остановился. Вода текла неспешно, её тихое журчание странным образом подчёркивало пустоту вокруг. Он присел на корточки, открутил крышку фляги и наполнил её, наблюдая, как золотистые блики танцуют на поверхности. Его взгляд скользнул к отражению в воде. Тёмные глаза, один из которых навсегда скрывал шрам, смотрели на него безучастно. Лицо, обрамлённое светлыми прядями, казалось чужим, как будто это был не он, а тень, которую он оставил за годы странствий. Боруто задержал взгляд на воде, пока её поверхность снова не успокоилась. "Может, дом — это лишь место, где тебя ждут. Но кто меня ждёт теперь?" — его мысли не задерживались на ответе. Он поднялся, отряхнул руки и закинул флягу на пояс. Лес вокруг начал редеть, деревья становились ниже, тропа шире. Дневной воздух становился теплее, и ветер, порывами проходивший сквозь листву, будто пытался что-то прошептать ему. Боруто поправил плащ, плотнее закутываясь, и двинулся дальше. Он не смотрел ни вправо, ни влево. Его глаза были устремлены только вперёд, на дорогу, которая, он знал, приведёт его к воротам Конохи. "Вопросы найдут ответы сами собой," — подумал он, прислушиваясь к звукам ночи, но они не вызывали ничего, кроме мимолётного любопытства. Шаги становились твёрже, словно с каждым шагом он вырывался из тисков леса, из густой тьмы, что окружала его. Впереди уже маячило нечто иное, какой-то новый этап, который он был готов встретить с той же бесстрастной решимостью, что сопровождала его все эти годы. Путь к границе Страны Огня извивался среди густых лесов, скрытых под сводами высоких деревьев. Их плотные кроны почти не пропускали солнечного света, а редкие лучи, которые пробивались сквозь листву, создавали на земле причудливую вязь света и тени. Воздух был наполнен сыростью и запахом древесной коры. Боруто двигался уверенно, его шаги были ровными и размеренными, словно метроном, отмеряющий время. На его плаще оседали мелкие капли росы, которые стекали вниз, смешиваясь с пылью дороги. Лес ожил вокруг него — птицы перекликались в кронах, где-то вдалеке скрипели деревья под порывами ветра, но для Боруто всё это было просто звуками. Ничто не проникало сквозь его внутренний щит отстранённости. Мысленно он снова и снова прокручивал карту местности, представляя себя точкой, движущейся по линии маршрута. "Ещё два дня пути до ворот Конохи," — отметил он, но мысль не вызвала ни нетерпения, ни радости. Лишь факт, лишённый эмоционального окраса. После нескольких часов пути лес стал гуще, а тропа вывела его к реке. Её тихое журчание едва различалось среди общего шума природы. Вода в реке была холодной, прозрачной, отражающей небо, в котором облака всё ещё цеплялись за голубизну дня. Боруто не стал искать обходной путь или мост. Он остановился, снял сапоги и закатал штанины. Холод воды обжёг кожу, но он не обратил на это внимания. Двигаясь вперёд, он осторожно ступал по каменистому дну, сохраняя равновесие. Его взгляд не опускался на воду — он всё так же смотрел вперёд, словно цель находилась прямо перед ним. На другом берегу он привычно поправил одежду и вытянул флягу, чтобы наполнить её. Вода заполнила металлическую ёмкость тихим всплеском. Он задержался всего на несколько минут, чтобы утолить жажду, после чего снова отправился в путь, оставляя реку позади. Чем дальше он шёл, тем сильнее уставало тело, но Боруто не обращал внимания на это. Его движения оставались чёткими, а дыхание — ровным. Лес начал редеть, и вдали, сквозь стволы, стали видны холмы, покрытые дымкой тумана. За ними начиналась граница Страны Огня. В какой-то момент его взгляд задержался на линии горизонта, где контуры холмов сливались с небом. Это место казалось ему знакомым, но память не вызывала никаких эмоций. "Я пересекал это три года назад," — мелькнула мысль, но она так же быстро растворилась, как туман, идущий с полей. Ночь застала его, когда он уже углубился в небольшую рощу. Высокие деревья окружили его, образуя естественное укрытие. Он выбрал место у массивного ствола и развёл небольшой огонь. Пламя вспыхнуло, отбрасывая мерцающие отблески на его лицо. Боруто проверил оружие: катана, аккуратно заткнутый за пояс, был всё так же остёр, а метательные звёзды лежали ровным рядом в сумке. Руки работали механически, почти бездумно. Проверив всё, он прислонился спиной к дереву и уставился на пламя. Огонь плясал, издавая тихие потрескивания, но отражение его света в открытом глазе Боруто не выдавало никакой реакции. Его мысли были словно поток воды — текли, но не задерживались. "Завтра я пересеку границу," — отразилась последняя мысль перед тем, как он погасил костёр, оставив только слабый жар, и устроился на короткий сон. Наутро он снова поднялся, собрав свои вещи с той же тщательностью, с какой выполнял любой другой ритуал. Ветер играл в его светлых волосах, но он даже не замечал этого. Его внимание снова сосредоточилось на дороге, а шаги звучали глухо на земле, как удары невидимого сердца пути. Впереди был новый день, но для него это был просто ещё один отрезок дороги, ничего больше. День только начинался, когда тропа начала сужаться и уходить в тёмный, почти мрак плотной рощи. Лес здесь был старым и густым, с низко нависающими ветвями, которые едва пропускали первые лучи восходящего солнца. Земля под ногами была покрыта влажными, полусгнившими листьями, а воздух был свеж и прохладен, напоённый запахом росы и земли. Легкий утренний холодок ещё не успел развеяться, но для Боруто это не было чем-то необычным. Он продолжал идти, не обращая внимания на атмосферу, не чувствуя тревоги, которую могла бы вызвать такая обстановка. Его шаги были ровными, дыхание спокойным, и всё вокруг казалось лишь частью неизбежной дороги. Когда издалека послышались голоса, он не замедлил шага. Его рука привычно скользнула к рукояти катаны, убедившись в его наличии. Звуки становились всё чётче — разговоры, смех, приближающиеся шаги. Но Боруто не отвлекался на них. В его сознании не было места для переживаний. Всё, что происходило вокруг, не имело значения, если не мешало его пути. Трое мужчин вынырнули из тени деревьев, словно хищники, учуявшие лёгкую добычу. Их одежда была изношенной, с пятнами грязи и рваными краями, оружие — грубое, будто сколоченное из того, что попалось под руку. Самый крупный из них, бородач с хищной ухмылкой, шагнул вперёд, держа за плечом длинный тесак, больше похожий на старую мачете. — Заблудился, парень? — его голос был низким, скрипучим, как скрежет камня по металлу. — Тут одинокие странники долго не живут. Но, может, мы проводим тебя... за небольшую цену, конечно. Его глаза скользнули по Боруто, изучая его, как товар на рынке. Двое других мужчин начали медленно обходить его по бокам, стараясь окружить. Их движения были уверенными, но грубыми, как у охотников, привыкших к лёгкой добыче. Боруто остановился, глядя на троицу. Его лицо оставалось абсолютно спокойным, глаза — холодными, словно он смотрел сквозь них. На мгновение он задержал взгляд на бородаче, затем медленно потянулся к ножнам с катаной, скрытой под плащом. Но вдруг его рука остановилась. Он замер, словно что-то обдумывая, а затем опустил руку, даже не пытаясь обнажить оружие. — Нет, не тот случай, — произнёс он тихо, ровно. Его голос был лишён каких-либо эмоций, будто он говорил с самим собой. Бородач нахмурился, а затем рассмеялся — громко, грубо. Его товарищи переглянулись, один из них фыркнул. — Не тот случай? — передразнил бородач. — Это ты сейчас поймёшь, что это не тот случай! По его сигналу двое напарников рванули к Боруто. Но тот даже не пошевелился, будто нападавшие были для него столь же безразличны, как шум ветра. Первый нападающий бросился с ножом, целясь в бок. Боруто шагнул в сторону, уклоняясь с молниеносной точностью, и схватил противника за запястье. Резким движением он выкрутил руку, заставив нож выпасть на землю, а затем сильным ударом локтя в плечо выбил нападающего из равновесия. Раздался глухой хруст, и мужчина рухнул на колени, задыхаясь от боли. Второй, с дубинкой, бросился с другого фланга, надеясь застать Боруто врасплох. Но тот развернулся с холодной точностью, шагнув навстречу. Он встретил дубинку своей рукой, резко перехватил её и ударом ладони в грудь отбросил противника назад. Тот споткнулся, пошатнулся и упал, едва удержавшись от того, чтобы удариться головой о камень. Бородач, видя происходящее, мгновенно побледнел. Его самоуверенность испарилась, как туман под солнцем. Он вытащил свой тесак, но руки предательски дрожали. — Ты… ты что за чудовище? — прохрипел он, пятясь назад. Боруто медленно подошёл ближе. Его движения были бесшумными, словно у призрака. Он посмотрел прямо в глаза бородачу, и в его взгляде не было ничего, кроме холодного, расчётливого равнодушия. — Вы напали. Я лишь защитил себя, — произнёс он, ровно, как будто говорил о чём-то незначительном. — Уходите. Бородач на мгновение замер, затем, словно очнувшись, бросил своё оружие на землю. Он схватил одного из своих товарищей за плечо и, тяжело дыша, потащил его в сторону леса. Второй, с трудом поднявшись, последовал за ними, шатаясь и оглядываясь. Боруто остался стоять на месте, не сводя глаз с убегающих фигур. Он просто аккуратно поправил свой плащ. Медленно, как ни в чем не бывало, он развернулся и продолжил идти по тропинке, оставляя поверженных противников позади себя. Для него это был просто еще один ненужный эпизод, не стоящий ни сожалений, ни колебаний. Снова поставив ногу на землю, он продолжил путь. Шум шагов по лесной тропе вновь заполнил пространство, его шаги были такими же уверенными и спокойными, как и до этого. В его голове не было мыслей о том, что только что произошло. Всё было уже позади. Впереди снова была дорога, и ничто не могло отвлечь его от цели. Тьма ночи медленно поглощала лес, и воздух становился прохладнее с каждым часом. Ветки деревьев сгибались под порывами ветра, создавая eerie шум, словно природа сама шептала свои древние тайны. Боруто двигался вперёд, словно тенями, не оставляя за собой следов, его шаги были почти бесшумными. Лишь лёгкое шуршание под ногтями и звук тихого дыхания нарушали ночную тишину. Он был частью этой ночи, частью этого леса, который не знал ни о чём, кроме вечной темноты. Глаза Боруто, привыкшие к ночным условиям, выхватывали каждую деталь — изгибы стволов, движения тени, малейшие колебания листьев. Он двигался быстро и решительно, но не спеша, его шаги были ровными и уверенными. Лес, который мог бы запугать любого другого, не был для него преградой. С каждым движением его уверенность в своих силах становилась только сильнее. Он мог чувствовать каждое изменение в воздухе, воспринимать малейшее колебание ветра, и всё это казалось ему таким естественным. "Три года…", — снова мелькнуло в его сознании, но это было не более чем напоминание о том, что пути назад нет. Он не пытался вникать в воспоминания, не искал смысла в том, что привело его сюда. Путь был его выбором, и он завершится так, как завершится. Не было волнения, только знание, что он почти у цели. Через несколько часов лес, как и тьма, отступил. На горизонте появилась первая полоска света, тихо прогоняющая ночные тени. Рассвет только начинал разгораться, и Боруто почувствовал, как его тело адаптируется к новому свету. Он не торопился, но не останавливался. С каждым шагом лес становился менее плотным, и перед ним распахивалась поляна, поросшая редкими кустами и разбросанными деревьями, которые выглядят такими же далекими и чуждыми, как и его ощущения. Лунный свет, пробиваясь сквозь облака, начинал окутывать землю мягким серебристым сиянием. Но для Боруто этот свет не имел особого значения. Он смотрел вперёд, будто в его глазах не было ничего, что могло бы привлечь внимание. Его взгляд был фиксирован на горизонте, где, как его интуиция подсказывала, уже проглядывали очертания Конохи. Он знал, что скоро окажется дома, но в его душе не было ни радости, ни тревоги. Это было просто логическое завершение долгого пути. Задача была почти выполнена. Он остановился на краю поляны, прислушиваясь. Лёгкий ветерок шевелил траву, но других звуков в воздухе не было. Внезапно его слух уловил едва слышный шорох — звук, идущий из кустов. Он резко насторожился, инстинктивно положив руку на рукоять куная, но не вытаскивая его. Его тело напряглось, готовое к действию, но в воздухе не ощущалось угрозы. Он продолжал следить за кустами, его глаза, как остриё ножа, высматривали любую угрозу, но из-за тени не было видно ничего, кроме колышущихся веток. Внезапно тишина вновь поглотила лес. Никто не вышел, не нарушив покой. Боруто, не расслабившись, продолжил движение, не ускоряя шагов. Он знал, что в этих местах нельзя терять бдительность, но теперь его внимание было сосредоточено на предстоящем, на цели, которая уже была близка. Он вновь шагал, и с каждым шагом всё яснее проглядывалы очертания Конохи. На горизонте уже виднелись знакомые строения, величественные и спокойные. Солнечные лучи, отразившиеся на крыше, придавали деревне лёгкую ауру волшебства, но для Боруто это было просто очередное место, часть его прошлого. Он не замедлял шагов, не увеличивал темп, будто не замечая изменений в окружающем мире. Всё для него было чётко. Он знал, что эти здания скоро будут перед ним. Но сам он не испытывал никаких эмоций, никакого предвкушения. Всё, что оставалось, — это путь. Завершение того, что он начал три года назад. Его лицо оставалось неподвижным, как камень. Боруто продолжал двигаться, его сознание поглощено только одним: следующим шагом, тем, что ждёт его впереди. Боруто шел по узкой тропе, которая петляла между деревьями, чётко вписанная в его сознание. Он не ощущал усталости, хотя время шло, а ночная прохлада постепенно охватывала его тело. Его шаги были плавными и ритмичными, как будто всё это было частью давно отработанного механизма. Мир вокруг поглощала темнота, и всё, что он видел, — это неясные силуэты деревьев, которые то и дело скользили в его поле зрения, как призраки из прошлого, и исчезали в тени. Время, как и пространство, теряло всякую значимость. Он двигался по этому миру, не замечая его, и не ощущая его. Прошло несколько часов, и лес, казавшийся дремлющим, всё-таки начинал наполняться звуками ночных существ. Легкое шуршание листьев, едва слышное дыхание животных, где-то вдалеке перекликались совы, но всё это было частью фона. Всё, что было важно для Боруто, — это путь, который вёл его прямо в сердце его прошлого. В его голове не было других мыслей, кроме как "Коноха". Каждое его движение было настолько привычным, что казалось, что он мог бы пройти этот путь с закрытыми глазами. Ветер вдруг усилился, его порывы прогоняли мрак на горизонте, расправляя густые облака, покрывавшие небо. Он остановился, подняв взгляд вверх, как бы ожидая от неба какой-то подсказки, но оно оставалось всё таким же безразличным. Слишком много времени прошло, чтобы в его душе могло что-то измениться. Он уже давно научился не воспринимать ни радость, ни боль, ни тревогу. Это было всё равно что чувствовать холод ночи — это просто существование, и ничего больше. На горизонте начали проявляться очертания холмов, которые отделяли его от Конохи. Он знал, что до ворот деревни оставались всего два дня пути, но это не меняло его отношения к происходящему. Эти холмы были лишь очередным рубежом на пути, который он начал много лет назад. Земля под ногтями становилась более твёрдой, а тропа — всё более труднопроходимой. Деревья сгущались, их стволы всё теснее обвивали путь, и густая тень скрывала остатки света. Боруто чувствовал, как напряжение ночи всё больше охватывает его, но это не беспокоило его. Тёмные силы, которые скрывались в лесу, были частью того мира, который он знал. Он остановился у ручья, который тихо журчал в темноте. Вода была холодной, но её освежающий поток не вызывал у Боруто желания задержаться. Он вытащил флягу и наполнил её, затем присел на камень у берега. Его взгляд был направлен в никуда, а мысли всё так же оставались пустыми. Он не думал о том, что ждёт его в Конохе, не размышлял о тех, кого он оставил или о тех, кто, возможно, его ждал. Всё, что он знал, — это то, что путь ещё не завершён, и что, несмотря на все прошедшие годы, он должен продолжить идти. Передышка длилась недолго. Вскоре он встал, отряхнул сапоги от мокрой травы и вновь двинулся вперёд. Каждый шаг был уставшим, но неизбежным. Ночь снова укрыла его, как старая знакомая тень, и тропа вновь стала его единственным миром. Впереди виднелись ещё холмы, они казались тёмными монолитами, скрывающими конец пути, но Боруто знал, что это было лишь отражение того, что ждёт за горизонтом. Его шаги продолжались, неизменно ровные, как будто он был частью этой тёмной ночи, а она — частью его. Всё оставшееся было неважно. Впереди был только путь.