фантомная боль

Помимо того, что Содзе — невыносимый говнюк, у него есть одна привычка, которая доводит Тихиро до трясучки. Порой он сомневается, что тот на самом деле человек. Может, какой-нибудь водяной дух или что-то в этом роде, потому что нельзя столько времени сидеть в ванной! Он делает это часами. Этот человек невыносим. Обычно Тихиро спокойно относится к таким странным «хобби». У Сибы тоже есть такие мелкие заскоки, которые в обычное время злили бы Тихиро в своем отце, но Сиба помогает ему и дает у себя жить, поэтому приходится проглотить раздражение и просто принять, что, например, окурки могут обнаружиться даже в ванной комнате, а пепельницы — неизменная часть декора в любом углу. Это безобидно. Любовь Содзе сидеть в воде, как лягушка, тоже довольно безобидна (самое безобидное его увлечение, признаться), но в тесной квартире это становится невыносимо, потому что пепельницы хотя бы можно вычистить, а тут всего лишь одна ванная комната. Сегодня на ужин — немного рыбы. Глупая шутка про домработницу все еще витает в мыслях у Тихиро, пока он готовит, и он не знает, злиться ему или просто принять то, что, ну, в этот раз это даже не подкол, просто факт. Ему действительно нравится следить за домом, что в этом такого? Почему что-то нормальное Содзе каждый раз извращает в нечто невыносимое? Он размышляет над тем, стоит ли добавить немного зелени, и, не глядя, тянется в сторону… Это оборачивается неудачей; случайно он опрокидывает соусницу, и все льется на стол. Несколько секунд Тихиро смотрит на этот бардак, потом мысленно чертыхается и хватает тряпку; к счастью, это не самое страшное происшествие. Один раз отец пытался приготовить что-то и сжег сковородку с занавесками, гарью в доме воняло еще неделю. По сравнению с тем случаем, все — пустяк. Он без задней мысли отправляется в ванную застирать тряпку, и прямо перед тем, как взяться за ручку, по позвоночнику словно проходит электрический разряд. Содзе опять там. Сраное водоплавающее, он что, змея?! Нельзя столько времени торчать в воде! С трудом сдерживая порыв выругаться, Тихиро несколько раз бьет кулаком о дверь. — Ты когда-нибудь собираешься выходить? — А что? — доносится ленивый голос с той стороны. — Ты тут не один живешь, вообще-то. — Если ты та-а-ак сильно спешишь, то можешь зайти. Дверь, типа, не заперта. От одной мысли, что он (опять) увидит Содзе без одежды, Тихиро пробирает на дрожь; он не большой фанат подобных зрелищ, то есть, вообще не фанат, но, когда он хочет отвернуться и просто швырнуть тряпку куда-нибудь подальше, до лучших времен, всплывает собственная педантичность. Содзе же просто издевается, он специально оглашает это приглашение внутрь, чтобы поиграть на твоих нервах, а ты ведешься. Надо думать о другом: соевый соус отстирывается крайне плохо, и лучше замочить ее сейчас. Главное, не смотреть в сторону. Он глубоко вздыхает, после чего дергает дверь на себя. К счастью, ванная комната не такая мелкая, как можно ждать от подобной квартирки. Когда Тихиро заходит внутрь, там — царство пара, почти ничего не разглядеть. Однако он легко различает силуэт Содзе и спешно отводит от него взгляд. Не смотри на него. Игнорируй. Делай вид, что его тут нет. Пройдет всего два месяца, и ты сможешь отсюда сбежать. Содзе будто и плевать хотелось на такое вторжение, он явно погружен в собственные мысли и пялится куда-то в потолок. Только сейчас Тихиро замечает, что в зубах у него что-то продолговатое и тонкое. Опять сигареты?! Он же выкинул все пачки, какие только нашел, даже те, что были спрятаны на кухне! — Я же сказал тебе не курить. На лице Содзе мелькает улыбка, стоит ему опустить голову в сторону Тихиро, и он вынимает таинственную палочку изо рта, протягивая ее; тот поначалу медлит, но потом берет ее в руки, вертя из стороны в сторону. Похоже на… — Засахаренная мята. Или что, сладкое мне тоже нельзя? Решил лишить меня всех красок жизни, мучает больного человека всем, чем только может, — крайне драматичным тоном сетует Содзе. Тихиро продолжает вертеть палочку между пальцев. — Если хочешь, попробуй. — Не люблю сладкое, — строго замечает Тихиро и возвращает мятную палочку. Что ж, во всяком случае, это не табак. — Такой суровый. В голосе Содзе вновь слышна эта раздражающая снисходительность, и Тихиро отворачивается. Плевать, плевать на все это. Когда-нибудь это закончится. Если Содзе хочет этого — хорошо, он убьет его. Если передумает, то Тихиро просто оставит его существовать, потому что сейчас, все, что его интересует — благополучие Шаль и возвращение клинков отца. В ванной так душно и жарко, что почти нечем дышать. Впрочем, Содзе это явно воспринимает по-своему, все еще смотря на него из-под полуприкрытых ресниц. — И такой стеснительный. — Прекрати на меня пялиться. — Почему же? Опустим, что ты сам сюда пришел. Но за тобой крайне любопытно наблюдать. Опасный боец, что вне боя превращается в заботливого домохозяина. Хотя сейчас меня больше забавляет то, что у тебя все лицо красное, и губы дрожат. Ты чем-то смущен? — Нет! — рявкает Тихиро. Кажется, это все же не из-за пара. Содзе заливается довольным смехом. — Ты что, не был в общественных купальнях? — А ты только там обычно и торчишь, как я вижу! — Ну, места там определенно больше, — он критично осматривает ванну. Потом вновь ухмыляется. — Да ладно тебе, Тихиро. Тебе уже сколько?.. Около двадцати? Нельзя всю жизнь реагировать так на наготу, это же нормальное явление. Тем более мы оба мужики. — Может и нормальное, но это не значит, что я хочу видеть обнаженным тебя. Несколько секунд Содзе лукаво на него смотрит. — Ну-ка ответь. У тебя когда-нибудь была девушка? — когда Тихиро раздраженно цокает языком, он щурит глаза еще сильнее. — Ну, может, мальчик? Кто-нибудь еще? Нет? Оно и заметно. Знаешь, с учетом того, что нам придется мириться друг с другом еще некоторое время, ты мог бы наконец перестать дуться. Просто игнорируй его. Скоро пятно отмоется, и можно будет уйти. — Предложил бы мне потереть спинку, например. — Обломишься. — Экий грубиян. А ведь мне теперь тяжело это делать, и все — твоими стараниями. Невольно Тихиро косится в сторону, на Содзе, который уже не улыбается — смотрит ему прямо в глаза. Не хочется этого признавать, но это правда. Кто знает, чем бы закончилась эта странная история с побегом от «Хисяку», если бы Содзе был в состоянии дать бой. Однако сейчас подобные размышления не имеют смысла, да и не у него одного шрамов прибавилось — так думает Тихиро, косясь вниз, на след от присоединенной руки. Спасибо Шаль. Неожиданно, голос Содзе звучит злее: — Шутки хороши, конечно, но надеюсь жалеть ты меня не будешь. Ему не нравится, вдруг с надеждой осознает Тихиро. Он привыкает к тому, что единственным способом давить на того остается поиск спрятанных пачек сигарет, и без никотина Содзе, очевидно, ломает. Но обычно это игра скорее в одни ворота, потому что Содзе остер на язык и умеет задеть за живое. У него находится больное место, да? Конечно, проще было бы отхлестать его полотенцем, но что-то подсказывает Тихиро, что Содзе это только понравится. Он явно и всю эту песнь про немощность из-за раны заводит только чтобы довести Тихиро, ему просто доставляет кайф смотреть на чужую злость. Но ничего, ничего, все в полном порядке, это работает в обе стороны. Надо только сделать как можно более серьезное лицо. В этом Тихиро мастак. — Мне с детства твердили, что надо помогать людям в беде. Но я как-то даже не думал, что тебя это может так задеть… — Завали ебало. — Что ж, теперь я понимаю, — намеренно монотонно произносит Тихиро. — Но я говорил тебе. Моя обязанность — защищать слабых, и раз уж ты в таком положении, то, так уж и быть… — Я сказал — заткнись, сука! Когда рядом с его головой разбивается мыльница, Тихиро лишь про себя хмыкает. Предсказуемо. Дело близится к ночи, и Тихиро, домывая посуду, готовится отойти ко сну. Он всегда ложится рано, ну или старается; бывают ночи, когда он может подолгу лежать в постели, не в силах сомкнуть глаз, а в голову так и лезут воспоминания из прошлого, кошмары и судьбоносного дня, и даже усталость не всегда спасает. В такие дни Сиба всегда предлагал ему снотворного, но травить себя таблетками просто так не хотелось; Тихиро соглашался лишь в те моменты, когда мигрень становилась невыносимой, и видел пустые белые сны. Тут, отчего-то, таких проблем не возникает. Скорее всего организм настолько выматывается, что просто не в состоянии бодрствовать дольше положенного, делает он для себя вывод. Может и хорошо, что ему удается выкроить несколько месяцев спокойствия. Он наконец-то вернется в форму. Скорее всего скоро можно будет вернуться к легким утренним тренировкам. Он поворачивается на бок и смотрит в окно, где даже сквозь крепко зашторенное окно видно блеклый свет луны. Интересно, как там Шаль? А Сиба? Было бы хорошо послать им небольшую весточку, просто дать понять — у него все хорошо, не нужно расстраиваться. Шаль только-только обрела нового друга, да и Сибе наверняка не просто, ведь он обещает помочь после смерти отца, а, в итоге, сейчас думает о том, что Тихиро мертв. Одними извинениями после такого точно не отделаться. Когда он почти засыпает, то сквозь сон смутно слышит шаги; кто-то тихо открывает дверь в его спальню, и затем кровать проседает под чужим весом. Тихиро не успевает отреагировать, он в принципе ничего не успевает — едва не взвизгивает, когда одеяло вдруг исчезает, а в спину тычется чья-то мокрая голова. Хочет развернуться, но в эту секунду ощущает дыхание едва ли не над ухом, и невольно замирает. … что? Что сейчас… — Какого хера ты творишь?! — он пытается брыкнуться, но Содзе резко тычет ему пальцем прямо под ребро, отчего Тихиро дергается. — Эй! Я тебя спрашиваю! — Мне стало… слегка одиноко… М-м-м… Вот и все. — Пошел прочь отсюда! Содзе, как и обычно, совершенно нагло игнорирует любые попытки спихнуть его прочь. Он тяжелее Тихиро, потому возня с ним на кровати превращается в довольно одностороннюю борьбу, да и что таить, он просто делает все возможное, чтобы не отдать Тихиро победу, хотя, кажется, будто не намеренно. Когда его холодные влажные пальцы заползают под футболку, Тихиро делает отчаянную попытку и лягает его, но Содзе и ухом не ведет. Однако это все, что он делает, и спустя мгновение все затихает. Тихиро слышит дыхание Содзе, очень тихое, и хочет осторожно обернуться назад, но даже так видит лишь его плечо. Отворачивается обратно и тупо смотрит в окно. Ну хорошо, и что ему теперь делать? Ощущение от прикосновений по торсу неприятные, особенно из-за воды на пальцах, и он морщится, когда Содзе ведет рукой выше, ближе к горлу, однако потом останавливается и вжимается сильнее. Он точно не в себе, делает вывод Тихиро, он ни за что бы не пришел просто так после ругани в ванной. С другой стороны, Содзе довольно отходчивый… — Зачем ты пришел? — угрюмо спрашивает он, и чувствует, как о спину начинают тереться лицом. — Я же сказал… Тихиро, какой же ты унылый… Пиздец просто. Не ерзай. — Больной ублюдок, — начинает злиться Тихиро. — Правда что ли? Ну, может, я еще немножечко пьян, — хихикает он. Тихиро чувствует, как невольно слишком сильно сжимает кулаки. Черт возьми, он все же умудрился сделать заначку! Ублюдок! Ничего, завтра Тихиро прошерстит всю квартиру и выльет все, что найдет, в унитаз, не взирая на цену алкоголя. — Я же говорил тебе не пить. — Ничего не могу с собой поделать!.. — тянет тот и утыкается носом в загривок Тихиро. — Полежи немного спокойно, хорошо? Хочу спать… Просто ужас… Его ногти царапают кожу, и Тихиро хочет вырваться, но замирает, когда слышит тихое: — Такой правильный и честный… Сраный герой. Невыносимо… В этот раз настойчивый запах геля для душа и едва заметный — виски — ощущается сильнее. Странно, что при всем своем образе Содзе может позволять себе подобное поведение. Хотя, не так уж хорошо Тихиро его и знает. Они виделись всего пару раз. Но еще более странные у него запахи, слишком сладкие, не такие, каких ждешь от Содзе, Тихиро проще представить его воняющим кровью, чем персиком. Ему не хочется даже думать о том, каков этот человек. Содзе мучал Шаль. Этого достаточно, чтобы его невзлюбить. Но он все равно помог… Черт, почему это так сложно? — У тебя мокрые волосы. — Можешь вытереть их… если очень сильно хочешь… От воды постель постепенно становится мокрой и холодной, и лежать в ней становится неуютно. Тихиро вновь поднимает голову и пытается посмотреть назад, и в этот раз удается проще, будто крепкая хватка на поясе ослабевает. Он медленно садится на постели и смотрит на Содзе, тот — без майки — лежит рядом. — Эй… Ты слышишь? Спит так крепко, что даже не просыпается. Вот засранец, зло думает Тихиро, мало того, что устроил эту сцену, так еще и постель испортил. Спать тут теперь невозможно. Несколько секунд он просто смотрит на Содзе и давит в себе желание спихнуть его ногой с кровати, потом тяжело вздыхает и поднимается. Когда-нибудь эта привычка его погубит, это точно. Оттащить Содзе в свою постель сложно: тот тяжелый, а еще выше Тихиро, но кое-как у него это получается. Он с трудом скидывает его на футон, и некоторое время смотрит сверху вниз, размышляя о том, как еще пару дней назад хотел его убить на этом же самом месте. Содзе легко ненавидеть. Сложнее заставить себя принять его, чем просто прикончить. Со вздохом Тихиро уходит из комнаты, чтобы вернуться туда спустя минуту с полотенцем. Он вытирает волосы, стараясь не касаться кожи головы пальцами. Когда все заканчивается, он с трудом натягивает одеяло на спящего человека, а потом несколько секунд смотрит на свободное место рядом. Его подушка мокрая насквозь, как и простыня, спасибо этому любителю ночной выпивки. Содзе не будет возражать, если ему придется потесниться. Кто бы подумал, что до такого дойдет. Пожалуй, можно и остаться. Все равно он встанет раньше, и Содзе об этом не узнает.