Священное искупление

Икона святой Богоматери мирно висела на стене, когда прямо под ней стоя на коленях молился парень. Священник Петр был хорош собой, а в своих мыслях возносил себя чуть ли не к апостолам. Черные длинные волосы, темно-карие, почти как ночь, глаза, что взывали о пощаде и благословении души. Чёрный подрясник вместе с рясой отлично контрастировали с бледной кожей, и это одеяние идеально сидит на его худом, но довольно подтянутом теле. Сегодня чеверг, вечерняя служба уже прошла поэтому фелонь с епитрахилью, поручами, поясом и палицей давно сняты и аккуратно сложены и лежат на стуле в отдельной комнатке ‘подготовки’. На шее висит серебрянный наперстный крест, что отлично гармонирует с проколами в ушах (этот бесстыдник их умело прячет ото всех) и кольцами на руках, коих не так много. Скуфья снята, что нарушает правило, но этой далеко не благочистивойличности это не важно лишь потому что он не любит этот головной убор (да и в церкви никого нет). Эта скрюченная мужская фигура имела довольно большой рост, что выглядело слегка комично. Он опирался на пол сильными ногами, что были обуты в классические лакированные ботинки, которые он начищал каждое утро. На руках из под одеяния виднелись татуировки ( парень их стоически прятал, чему и помогал рабочий костюм). Нежно розовые губы подрагивали от слов молитвы, одна одинокая слеза скатилась по выточенный будто из мрамора скуле парня. Он зачитывал наизусть ангельское приветствие 'AveMaria': AveMaria, gratiaplena; Dominustecum: [Радуйся, Мария, благодати полная! Господь с Тобою; благословенна benedictatu in mulieribus, et benedictusfructusventristui, Iesus. [Ты между женами, и благословен плод чрева Твоего Иисус.] Sancta Maria, Mater Dei, ora pro nobispeccatoribus, [Святая Мария, Матерь Божия, молись о нас, грешных,] nunc et in hora mortis nostrae. Amen. [ныне и в час смерти нашей. Аминь.] Произнося слова молитвы парень потянулся к своему одеянию и положив руку поверх паха начал его поглаживать. Что возбудило эту мужскую особь сказать наверняка нельзя, возможно божье благословение, а возможно мысли о деве Марии. Слегка простанывая слова Пётр всё больше надавливал на своюэрогенную зону. После ещё одного скрипа его уст он потянулся под подрясник ‘открывая’ как упаковку-сюрприз своё излюбленное интимное место, высвобождая свой член наружу. Предэякулят уже начал выступать отчего трение руки могло только наращивать скорость, как падения яблока при притяжении к земле—одно было неизбежно, притяжение руки к половому органу. Ньютон утверждает, что если какую-либо материальную частицу или тело попросту не трогать, оно будет продолжать прямолинейно двигаться с неизменной скоростью само по себе. Но всегда есть одно (ну, или несколько) 'но'. В данный момент, если детородный орган молодого священника оставить без трения, то он не сможет сам кончить. Мужчина не на шутку завелся, и скрючиваясь всё больше старался кончить. Эта особь мужского пола явна желала прощения. За спиной раздаются тихие шажки. Кто-то нарушил священный покой и даже не пытался сильно скрыть свое появление. Кончив с молитвой молодой парень поворачивается на нежданного гостя. Недалеко от него стояла девушка невысокого роста, вся в обычной, неприметной чёрной одежде. На ней была обтягивающая водолазка, классические широкие штаны с нейтральным ремнем, грубые ботинки на шнуровке и тонкий браслет на левой, с её стороны, руке. Девушка была без платка, что поразило священника (а может ещё и то, что он сидит в своём излиянии на полу), ведь в церковь женщинам надо быть обязательно 'укутанным' в нём. На её не прикрытой голове были красиво, но слегка небрежно уложены волосы в низкий пучок, чёлка перекрывала брови и едва ли не попадала в глаза, рядом с ней были выпущены пряди, что добавляли аутентичности. Её тускло зелёные глаза смотрели не то пусто, не то с маленьким интересом. Губы накрашенные вызывающей бордовой помадой не показывали ничего, что таится внутри этой девушки. Обмякшее накаченное тело апостола напрягается, в глазах появляется страх, но он не может пошевелиться. Его застали в весьма неприятной позе. Хотя ему больше нравится на коленях перед хозяйкой. —Какая ваша любимая поза?— тихо и вкрадчиво произносит девушка от которой исходит пугающее спокойствие. Бордовые губы расползаются в не то полуулыбке, не то в усмешке. И только сейчас Пётр замечает, что руки её в простых и изящных кольцах, а в правой руке плойка для выпрямления волос. Вопросы рождаются как личинки пчёл из матки, что вылупливаются из яиц, только у него не спустя три дня, а спустя три секунды (если не меньше). —Молитвенная...— поскуливая произнёс парень, а в голове только и бъется 'AveMaria, gratiaplena' (радуйся, сука, Мария)