δangerous woman

      В голове каша из мыслей и эмоций, в сердце дыра — так бы описала Катерина Баринова себя в момент, когда Денис признался ей в измене. Она любила этого пианиста всем сердцем, смотрела с любовью и ждала серьёзных поступков, но он каждый раз показывал своим видом: «Я беззаботный мальчуган», а таких в жизни молодой девушки уже было достаточно. И в момент признания Дениса, Катя решила — больше никаких клоунов в её личной жизни не будет.       Она села на скамейку, которая находилась на заднем дворе кухни, выдохнула и прикрыла глаза. Но одиночество оказалось недолгим, — Элеонора подошла к дочери и села на корточки.       — Катюш, — начала спокойно Галанова, поглаживая дочь по колену. — Ну, сдался тебе этот мальчишка?..       — По твоему мнению, мне сдался Никита. Это я знаю, — ухмыльнулась Катя. Она стирала слёзы со щёк и смотрела на обеспокоенную мать. — А знаешь, я правда влюбилась в этого идиота. Я, как дурочка, смотрела ему в рот и верила!       — Милая, он не стоит твоих слёз, — продолжила женщина и взяла Катю за руку. — Никакой мужчина не стоит слёз моей дочери. И… хочешь, я сделаю так, что его никуда больше работать в Москве не возьмут?       — Мам, не надо.       — А что? Я могу постараться, — попыталась приободрить Галанова.       — Не надо. Пусть идёт своей дорогой. И… конечно, я очень сильно расстроена и… хочу напиться…       — Это у тебя от отца, — подметила Элеонора, но дочь широко улыбнулась сквозь слёзы и покачала головой, дополнив: «Скорее, от вас обоих». На что женщина ответила улыбкой.       — Но, мам, я думаю, что… всё, что ни делается — всё к лучшему. Ну, к чему привели бы наши отношения? К подобным постоянным ссорам? Плюсом он ветреный и неугомонный. Вечное шило в заднице, — проговаривала каждое слово. — Пусть живёт, но я его на пушечный выстрел больше не подпушу.       — И правильно, милая, — Галанова успокаивающе поцеловала руку дочери. — Найдём мы тебе парня хорошего! Будешь, как за каменной стеной.       — Так, мы договаривались — ты не лезешь в мою личную жизнь, а я не лезу в твою, — рассмеялась Катя, смотря матери в глаза. — Боже, какие же вы с папой классные! Да, конечно, раньше надо было так со мной сюсюкаться, но… за неимением и это сойдет.       — Катя, я… может, прозвучит глупо, — Галанова подбирала слова, — но за последнюю неделю я столько мыслей перебрала в голове. Я знаешь, поняла, что не вернуть прошлого, не вернуть времени, когда я должна была быть твоей матерью и хорошей женой твоему отцу и… прочим… Но это не значит, что я должна оставаться в стороне сейчас. Я безумно тебя люблю и понимаю, что ты, моя единственная дочь, — стимул жить; работать; копить капитал для твоего будущего и будущего твоих детей.       — Мам, перестань, — шутливо отмахнулась Катя, хотя для неё речь матери оказалась очень пронзительной. — Лучше расскажи, как ты отдохнула.       — А что рассказывать? Как всегда: в мыслях да грандиозных планах.       — И совсем никто не попал в твою ловушку? — с прищуром.       — Так, Катя, никаких ловушек. Я была одна. Осознавала своё одиночество и пыталась просто… расслабиться, — с лёгкой мечтательностью подметила Элеонора, продолжая держать руку дочери.       — Хочется верить, — рассмеялась девушка, сжимая руку матери.       И хоть весь разговор строился на недоговорённости, относительной лжи — они были рады исходом. Мать и дочь впервые стали действительно близкими людьми. И Элеонора подметила: «Впервые я не соврала насчёт связей…». На Бали она была одна и никакие мальчики-альфонсы не были в её окружении; никто не был в её холодной постели. С одной стороны было одиноко и печально, а с другой — Галанова решила, что постарается поставить точку в своих неразборчивых связях.

***

      После приятного разговора с дочерью Галанова направилась в сторону кабинета шефа. Ей казалось, что он что-то знает; тайну, которую она хочет унести в могилу — эту ночь наедине с бывшем парнем дочери. Она отворяет дверь, как всегда без стука, и облокачивается локтём о дверной проём.       — О чём нам нужно поговорить? — без вступлений начала Галанова, смотря на работающего бывшего мужа. Он даже глазом не повёл.       — Я бы хотел уйти в отпуск. Оповещаю, — максимально нейтрально произнес шеф, даже не посмотрев в сторону Элеоноры.       — И это всё?       — Нет, это не всё, — он наконец-таки посмотрел на Галанову. Она была хороша собой, сразу видно с порога, что некоторое время провела на лазурном бережку. — Это твоих рук дело?       — Ты о чём? — нервно ухмыльнулась Элеонора, уже войдя в кабинет.       Она села напротив шефа на стул. И где-то внутри появились вопросы: а вдруг он знает? а что будет, если он узнает? какая реакция? Почему-то в последнее время Галанову интересовало мнение бывшего мужа, который всем видом показывал — мне плевать. Мне параллельно. Из общего у нас только дочь. А мимолётные беседы ни о чём не намекали ни на каплю оставшейся любви к ней. И это задевало, —       с момента разрыва с Нагиевым, женщина ни раз возвращалась к мысли: «А что если… попытаться вернуть Витю? Он заботлив, уже не так выпивает, можно вытерпеть». Правда для возвращение нужно простроить грандиозный план со сложными стратегическими ходами: уничтожение лишней фигуры в этой игре, покаяние, после которого у него бы и мысль о ком-то, кроме неё, не возникла, и… самой в конце концов научиться быть верной. Всё ни по чём, но к последнему шагу нужно как следует подготовиться. Слишком много времени Элеонора провела в мечтах о чём-то более серьёзном, чем очередной романчик с мальчиком-альфонсиком.       — Денис и Катя. Я не поверю, что этот пацан так быстро разлюбил нашу дочь! Я видел, какими глазами он на неё смотрел всё это время, — Виктор чуть ли не выплёвывал свою речь, прищуривался, пытался вглядеться. — Что ты ему предложила? Деньги? Работу мечты? Угрожала расправой?       — Витя, ты правда обо мне такого мнения? — фыркнула Элеонора, смотря в глаза бывшему супругу. — Да я между прочим…       Но на её слова Виктор лишь ухмыльнулся. Он всё прекрасно знал; нечаянно услышал от Кости, который язык за зубами держать вообще не умеет. Болтал за баром с Настей, рассказывал все сплетни за день. Баринов почти с самого начала знал о том, с кем и при каких условиях Денис изменил Кате. Но молчал — то ли из жалости, то ли попросту не хотел портить отношения дочери с бывшей женой. В любом случае — он прекрасно понимал, как же Элеонора тревожится по этому поводу. И не удивился, если бы женщина предложила Денису плату за молчание. И не удивился, если бы он принял деньги и отказался от дочери. Ему было интересно: долго ли Элеонора будет врать себе, ему и их дочери?       — Ты между прочим можешь и дальше купаться во лжи. Тебе не привыкать, — гром среди ясного неба; фраза, оглушающая женщину; ту, что сидит напротив и не желает правды.       — Я не понимаю, о чём ты говоришь. Я ничего никому не предлагала и не угрожала, — продолжала лгать в первую очередь себе Элеонора. Она сидела спокойно, смотрела в глаза собеседнику и предпочитала — если и лгать, то лгать до последнего.       — Эль, ты поступила низко. Признай это. Научись признавать свои ошибки, — Баринов встал с места и начал собирать вещи, продолжив, как ни в чём не бывало: — Ты не ответила насчёт отпуска, я могу быть свободен недельки на две?..       Но женщина как будто не услышала его слов. Смотрела в стену и думала: «А может, к чёрту? А может, если начать быть искренней и честной, жизнь изменится? И не будет так одиноко и так больно? А главное — не будет так противно от самой себя?». Элеонора уже ни просто погрязла в грязи и лжи, а в него погружена с головой. И нет никакой возможности глотнуть свежего воздуха, если не начать быть… честной…?       — Ты прав, Витюш, — резко ответила Элеонора, а Баринов почти собрал все свои вещи. Начал переодеваться, не стесняясь взгляда бывшей жены. — Скажи, ты… ненавидишь меня?       — Из-за того, что ты переспала с Денисом? — Виктор скинул рабочую одежду на спинку дивана и тут же надел рубашку; и застёгивая пуговицы, продолжил: — Это низко, подло, грязно по отношению к Кате. Но знаешь, я почему-то не презираю тебя. Честно. Какой бы змеёй ты не была, какие бы манипуляции не применяла, в том числе и в мою сторону, — ухмылка, — мне кажется, что это всё из-за твоего внутреннего одиночества, Эль. Творишь глупости из-за желания оставаться вечно желанной и вечно властной бабой.       Своими словами он снял десяток масок с её лица. И впервые за долгое время Баринов увидел бывшую жену совершенно потерянной. Той самой девушкой, которую он полюбил тогда — больше двадцати лет назад. С чистыми голубыми глазищами. Ту самую, которая не врала; ещё не погрязла по уши во лжи.       — Сначала я, конечно, хотел тебе много чего высказать, но думаю, что ты и сама себе много чего наговорила, — застегнул последнюю пуговицу и подошёл к Элеоноре со спину; Баринов положил руки на плечи женщины, чуть их поглаживая.       Ещё мгновение и он услышит первый всхлип, а за ним — град из слёз и громкие рыдания. От боли, от осознания того, что всё и без её усилий вылезло наружу.       — Эля, господи, что с тобой происходит в последнее время, — прошептал Виктор, садясь на корточки сбоку от Галановой; он взял её за трясущуюся руку и поглаживающими движениями пытался успокоить. — Одно радует, оказывается, ты не глыба льда.       — Спасибо… тебе… большое, — едва слышно проговорила Элеонора сквозь слёзы.       — За что?       — За то, что… даже не смотря на то, что мы… мы с тобой больше никто друг другу… я знаю, что к тебе можно прийти… поплакать, — нервный смех сквозь слёзы.       — На что ещё нужны бывшие мужья? — смешок в ответ.       — Прекрати шутить! Я серьёзно, — шмыгнув носом, произнесла женщина. Она крепче сжала руку Баринова.       — И я серьёзно.       Второй раз Элеонора приходит к бывшему мужу за моральной поддержкой. Второй раз срывается на слёзы. А ведь она не плакала на публику; старалась держаться прямо, гордо, и оставаться неприступной стервой. Ей всё по плечу, якобы ничего не обижает. Но порой и сильным женщинам хочется поплакать в подушку. Или сильное мужское плечо.       — Так, Эль, я могу быть свободен? На недельку хотя бы? — вернулся к прежнему Баринов.       — Да хоть на две, — ухмыльнулась Элеонора, продолжая глотать слёзы. Но она отвела взгляд, чтобы не смотреть в глаза — чтобы ещё больше не раскрыться.       — Так дело не пойдёт, — со вздохом ответил шеф. Недолго думая, он схватил лицо бывшей жены за подбородок и направил её взгляд на себя. — Я тебя в последнее время совсем не понимаю. Где тот самый ор в мою сторону? Где ехидные замечания и угрозы? Эля, ты меня пугаешь. Правда.       — Я устала. Просто устала от выстроенного образа. И от того, что я должна его придерживаться, — промолвила женщина, смотря в глаза бывшему мужу. — И ты прав в том, что я поступила низко. Я не знала! Клянусь! — она перешла на крик. — Я с ума сходила, когда узнала, что это парень встречается с нашей дочерью! Я… устала быть, как ты выразился, властной бабой. Устала прыгать из одной кровати в другую.       — Рад это слышать через столько лет, — грустно улыбнулся Виктор, не убирая руки с лица женщины.       — Я поступила низко и с тобой… пусть ты и косячил, но… ты не изменял, — подметила Элеонора. Она и сама не заметила, как её рука потянулась к его щеке. — Оставим прошлое в прошлом.       — Да, оставим, — коротко. Баринов встал с корточек, прерывая их тактильный и зрительный контакт. Ему не хотелось заходить за черту дозволенного. Дома ждёт Лена. — Значит, я с завтрашнего дня в отпуске?       — Значит так.       На этом и решили, — оставшись каждый ни с чем, они разошлись по разные стороны. А в душе ураган пронёсся.