То же небо - опять голубое

      — Ахха-ха-ха! – весело смеялся Гарри, глядя на написанное аккуратным почерком имя в досье какого-то очередного убитого волшебника. – В то время еще так называли детей?       Вообще, в Ричарде Гловере не было ничего смешного. Худой насупленный ребенок, с серьезным видом держащий толстую книгу на острых коленках. Он сидел рядом с мягко улыбающейся девочкой-подростком и то и дело недовольно поглядывал в сторону камеры.       Очередной смешок застрял в горле. Гарри перевернул фото.       «В память о моем племяннике Дикке.»       После получения наследства за смертью родителей, ребенка передали на воспитание бабушке, не жаловавшей мир в целом и Фэйнов в частности. Из-за действий Гриндевальда многие уезжали на континент, поэтому, махнув на прощание платочком, миссис Гловер взяла внука в охапку и перебралась в семейное поместье в Тофино.       Уже после заключения Гриндевальда в Нурменгард миссис Фэйн решилась навестить родственников. Приехав в Тофино, она нашла поместье разграбленным. Расследование провели спустя рукава — местные авроры лишь развели руками, бормоча что-то про «бандитов» и «неспокойные времена». Саму семью нашли позже. Вернее, то, что от нее осталось: безымянный холм на окраине леса, едва прикрытый слоем веток и опавших листьев. Откапывали почти наугад.       Гарри захлопнул папку. Этого файла должно быть достаточно, не так ли? Легко запоминающееся имя, простые детали биографии, к тому же, мальчика можно считать его двоюродным дедом.       Гарри провел пальцем по краю фото. Бабушка даже в подростковом возрасте оказалась красавицей...       Вспомнился альбом, подаренный Хагридом. Там женщина, уже седая, с морщинками на маленьком лице, подслеповато щурилась, примостившись к располневшему мужу.       Так странно.       Малфои наверняка рассчитывали этим досье укрепить его связь с прошлым, подогреть интерес. Вполне логично, что сирота, слышавший о родне только урывками, непременно захочет с ними познакомиться. Они так старательно «подогревали», что менее чем через неделю его комната была завалена картами сокровищ, рецептами редких зелий, фотографиями, компрометирующими письмами и прочими мелочами, позволившими бы ему почувствовать себя властителем мира.       Соблазнительно, но бессмысленно.       Гарри послушно принимал их старания и даже опустошил пузырек редкого, но чрезвычайно бесполезного зелья. Ему не нужен был канадский акцент, как и плейер, напичканный записью Еженедельного Пророка начала 40-х.       Должен ли он благодарить Мерлина, богов и фейри, что эта излишне изворотливая семейка не прознала о его отношениях с Тео? Ему и так стоило огромных сил не поддаться искушению. Смерть за нарушение обета наступает в течение 5-ти минут. Как же много можно успеть сделать…       Гарри медленно поднялся с кресла, ощущая ломоту в каждой кости, потянулся, разминая затекшие мышцы, и подошел к вешалке. Пальто легло на плечи привычной тяжестью. Пальцы машинально проверили карманы. Рука сжала палочку сильнее, чем нужно. На календаре красным крестиком выделялась вчерашняя дата.       Задержался.       Глубокий вдох, закрыть глаза и сосредоточиться — Гарри вспоминал каждую деталь: низкую дверь, скрип половиц, запах старого дерева и травяного чая, который Тео всегда заваривал слишком крепким.       Он открыл глаза, крепче сжал папку под мышкой и крутанулся на месте. Пространство вокруг, сжавшись, выплюнуло его посреди поля. Холодный ветер забился в легкие, не давая вдохнуть, отталкивал от маленькой хижины у края леса.       Рука медленно поднялась в воздух, запястье шевельнулось в замысловатой связке черт, пока губы выговаривали заклинание:       — Адеско Файр.       Оголодавшее пламя накинулось на защитные чары, сминая их, просачиваясь внутрь к высокому порогу дома, к чуть скошенной крыше, к нелепому рисунку на стене. Гарри знал, что где-то там должны лежать записи. У него не было времени перерывать дом, надеясь успеть добраться до тайника Тео раньше появления Робартса.       Парень стоял неподвижно, чувствуя жар на лице. Каждый треск, каждый вздох пламени казался режущим, но он не отводил взгляд.       Это необходимо. Это единственное, что он мог сделать.       Ведь так?

***

      Горячая кружка неприятно покалывала руки, поставить ее было некуда. В этом пустом и узком коридоре даже косой полочки не стояло, хотя Гарри не раз предлагал Тео заняться обустройством дома. Весь он, заваленный пергаментом разной степени изляпанности, представлял из себя голые стены да раскиданную тут и там мебель. Что творилось в кабинете самого Тео, парень даже представить боялся.       — Тео, выйди, пожалуйста. — еще раз попросил Гарри, переминаясь с ноги на ногу. — Если не выйдешь сейчас же, я решу, что ты мертв и нуждаешься в помощи...       Дверь резко открылась и в щели показалось недовольное лицо, заросшее недельной щетиной.       — Я боюсь спросить, какую помощь ты собрался оказывать мертвецу. — Тео перевел взгляд на кружку. — Сомневаюсь, что там воскрешающее зелье.       — Не зелье, — согласился Гарри, — но чертовски горячее! Возьми уже его, ради Мерлина.       Растянув губы в самодовольной улыбке — Гарри мог поклясться, что эго этого придурка готовилось вот-вот достигнуть небес — Тео в одно движение забрал какао и прикрыл дверь кабинета.       Коридор, и без того узкий, начал казаться интимно тесным. Красавчик, возвышающийся над ним и ехидно ухмыляющийся, явно понимал, какие мысли метались в голове его парня. К черту бабочек в животе, он собирался стать лужей немедленно.       Проклиная себя, Гарри развернулся и пошел в зал. Идиот же, запершийся в кабинете на добрые сутки и точно не спавший, шел за ним и довольно посмеивался.       — Такими темпами когда-нибудь я точно найду твой хладный труп и никакое зелье не поможет, — пробурчал Гарри и взмахнул палочкой, призывая тарелку с салатом. — Ты ничего не ел. Начни с супа, а потом поешь салат. Я специально приготовил легкий бульон. Пусть разгонит желудок. Сколько ты вообще не ел?       — Не ел, — согласился Тео, проходясь рукой по щетине. — Может мне отрастить бороду?       Гарри беспомощно возвел глаза к потолку.       — Ешь, ешь... Просто ешь.

***

      Гарри подскочил. Воздух в легких закончился. Он чувствовал себя выброшенной на берег рыбой. Слезы скатывались по лицу, не давая вдохнуть. Сдернув с себя одеяло и протерев красные от бессонницы глаза, откинулся назад, прижавшись оголенной спиной к холодной стене. Дыхание постепенно выравнивалось, сердце уже не колотилось в ушах, но тело начало дрожать.       Это не первый сон. Это не первая его ночь, когда хотелось остаться во снах навсегда, но не мог больше уснуть.       Гарри поднял с тумбочки оставленную с вечера газету и вгляделся в дату. Это последняя неделя, не так ли?       Он уже сделал все, что мог, осталась только встреча с Малфоями.       Неожиданно Поттер понял, что не знает, чем занять свободное время. У него была целая неделя на выполнение желаний, но он просто не знал... Посмотреть кино? Сходить к Хагриду? Написать Рону и Гермионе во Францию? Просто запереться в библиотеке? Чем обычно занимаются люди перед смертью?       Гарри усмехнулся и перелистнул страницу, кажется, он видел статью от ритуального агентства. Он внимательно вчитался в первый пункт:       1. Прежде всего, стоит встретиться с родителями, узнать, какие у них есть проблемы...       Он встретится с ними достаточно скоро, спасибо.       2. Ограничить социальные связи и вовлечённость в них. Не стоит напоминать о себе былым возлюбленным. Сейчас лучше оставить других людей в покое и сконцентрироваться на самом важном.       Его список дел значительно сокращался...       3. Если были взяты кредиты, надо уточнить, застрахованы ли они. Если страховки нет, кредиты следует погасить, чтобы не доставлять хлопот наследникам.       Гарри свернул страницу.       О чем он подумал в первую очередь? Кино? Пусть будет кино.       В итоге в кино он так и не пошел и заперся в библиотеке. Сначала Гарри решил привести себя в порядок, уложил волосы, умылся и пошел выбирать наряд. Перебрав весь гардероб, передумал еще раз и решил пойти в театр. Никогда там не был, почему бы нет? Но ближайшая постановка в газетах значилась вечером, а чем себя еще занять, он и не знал, вот и сидел сейчас в библиотеке у особенного стеллажа.       Книга в его руках переливалась всеми оттенками черного, а серебристая надпись напоминала запечатанные под стеклом клубы дыма. Название ее казалось немного зловещим.       «Шепот души», труд профессора Арчибальда Ренвика, который тот с гордостью выпустил в тираж в начале года. Гарри до сих пор помнил, как мужчина с белым цилиндром на седых волосах крепко держал в руках подарочный экземпляр и протягивал ему.       — Без вас этой книги бы не было, мистер Поттер.       Гарри вздохнул и, подхватив ткань закладки, открыл потрепанную от многократного перечитывания страницу.       «Глава 7. Синдром Киминса.       На протяжении моей многолетней практики психолога я столкнулся с множеством удивительных и тревожных проявлений магической патологии. Но немногие случаи были столь захватывающими и трагическими, как проявления того, что я назвал Синдромом Киминса — искусственным аспергером, порожденным магическим воздействием на развивающийся мозг.       Я выбрал название «Синдром Киминса» в честь известного алхимика Киминса, который в XIV веке первым описал воздействие зелий на душевное состояние. Его работы стали основой для дальнейших исследований в этой области.       Итак, что же представляет собой Синдром Киминса?       Синдром Киминса не является истинным расстройством аутистического спектра. Он возникает вследствие воздействия мощных эмпатических зелий или заклинаний на одного из родителей во время зачатия или вынашивания, в случае матери. Магия, вместо того, чтобы гармонично интегрироваться в формирующуюся нервную систему ребенка, причиняет ей специфическое повреждение. Заклинание или зелье, подобно хирургически точному скальпелю, «вырезает» или искажает области мозга, ответственные за обработку и восприятие определенного спектра эмоций.       Классический пример — воздействие Амортенции. Ребенок, зачатый под влиянием зелья, может страдать от глубокого искажения концепции любви, счастья, дружбы в своем сознании. Эти светлые чувства либо вовсе отсутствуют, либо воспринимаются как нечто чуждое, абсурдное, нелогичное.       Однако, Синдром Киминса это не полное отсутствие эмпатии. Дети, страдающие этим синдромом, зачастую обладают повышенным интеллектом и способностью распознавать эмоции других, но не понимать их истинного значения. Что для здорового ребенка является искренним жестом дружбы, для ребенка с Синдромом Киминса — непонятная социальная загадка, подлежащая деконструкции и анализу. Они видят, как дружба приносит выгоды — подарки, помощь в учебе — и начинают использовать ее как инструмент для достижения собственных целей.       Именно это "искусственное" искажение, этот "туман" вокруг истинных эмоций, и отличает Синдром Киминса от истинного аспергера. Этот "туман" — временная блокировка, потенциально обратимая с помощью правильного лечения. В то время как люди с классическим аспергером имеют затруднения с социальной адаптацией и выражением эмоций из-за врожденных особенностей, пациенты с Синдромом Киминса обладают этими способностями, но они заблокированы, искажены.       Наиболее яркий пример Синдрома Киминса — Лорд Волан-де-Морт...»       Вспомнилось, как однажды в Хогвартсе появился высокий и худой старик. Появился тот не слишком вовремя. Пытаясь договориться с вредным портретом, отказывающимся отклеиваться от треснувшей стены, Гарри с трудом балансировал на слишком узкой лестнице и уже сам готовился приклеиться. Когда кто-то ухватил ее края и начал взбираться, Гарри обмер от ужаса. Улыбчивое лицо старика в тот момент настолько отпечаталось в памяти, что даже сейчас, вчитываясь в текст, парень невольно кривился.       Так же ловко, как когда-то Ренвик поднимался по шатающейся лестнице, профессор подогнал рассказ о Риддле. Было ли правдой то, что написано в книге? Гарри не владел нужными знаниями, чтобы что-то утверждать.       Почувствовав внезапное раздражение, Поттер захлопнул книгу, как всегда, он не прочел из нее больше одной страницы. Окинув взглядом заваленный стол и высокие полки, взял в руки томик с незамысловатым названием «Чары красоты» и углубился в чтение.

***

      Театр. Звучало как что-то из другой жизни. Гарри отстраненно посмотрел на длинные ступени лестниц. Между пальцев медленно тлела сигарета, популярная среди молодежи привычка, дул легкий ветер, сбивающий отросшие волосы на глаза. Все ощущалось до странности нереально.       Гарри запрокинул голову. Вечернее небо, неизменно серое, слегка окрасилось в мягкий оранжевый цвет заката. Скоро начнут зажигаться фонари. Вот-вот должны включить подсветку у фонтана, но пока самым ярким оставалось небо.       Сзади послышался быстрый стук каблуков. На периферии зрения мелькнула красная ткань платья, и парень услышал недовольное бормотание, заставившее его губы едва заметно дрогнуть.       — ...Опять эти пятнадцать сантиметров...       Задирая подол, девушка старательно бежала по ступеням наверх, придерживая одной рукой уложенные мягкими волнами темные волосы. К сожалению, ветер был беспощаден, поднимая свободные пряди в воздух и опуская их на недовольное жизнью лицо.       Гарри затушил сигарету и, перепрыгивая ступени через одну, с веселой улыбкой последовал за девушкой. Оставаясь позади, он уже планировал небольшое знакомство и его приятное продолжение.       Чем больше Гарри наблюдал за ней, тем веселее ему становилось. Войдя в театр, она, казалось, что-то заметила и остановилась, широко распахнув глаза. Розовые губы безмолвно зашевелились, складываясь в незамысловатое «вот незадача», зацензуренное приличием атмосферы.       Понимая комичность ситуации, парень подошел к барной стойке и уже через пару минут держал в руках два бокала с шампанским. Разумеется, красавица успела куда-то упорхнуть, стоило ему отвернуться, но, честно говоря, найти ее оказалось проще, чем съесть конфетку.       Некоторые девушки обладали довольно предсказуемым характером.       Скалясь на собственное отражение, та стояла перед высоким зеркалом, поправляя мелкие складки шарфа, все такая же недовольная.       — Вы или знакомьтесь или перестаньте сверлить меня, — ее тонкий голос нелепо надломился на высокой ноте, заставляя Гарри улыбнуться шире.       — Вы не оставили мне выбора, — хмыкнул парень и протянул бокал. — Возможно, я хотел показаться Эриком, скромно взирающим на Кристину?       Тонкая бровь девушки изогнулась, делая взгляд чуть более снисходительным.       — А после утащить в свое подземное царство? Не уверена, что в этом театре такое есть.       — О, но здесь определенно есть призраки.       Гарри проследил, как тонкие пальцы обвили ножку бокала. Они казались такими же хрупкими, как хрусталь, который она сжимала. Нежная кожа ладоней без единой мозоли между указательным и большим пальцем.       Непривычно.       — Хотите поговорить об истории театра? – девушка слегка наклонила голову. Темные глаза смешливо сощурились.       — Хочу узнать ваше имя.       Гарри старался не скользить взглядом по ее телу. Девушки от чего-то очень не любили нелепые заигрывания, смешенные с похабством — прямой зрительный контакт, словно он искал на дне ее глаз душу, ведь все должно быть сложно. Загадочность обязана соперничать с прямолинейностью, красота — с внутренней израненностью, а ум — с слепотой в ее недостатках.       — Бет.       Его ответ потонул в неожиданном грохоте бьющихся бокалов. Гарри оглянулся на шум. На полу на коленях стоял парень, крепко прижимающий к белому свитеру руку. Рядом суетились работники театра, поодаль переговаривались посетители, пока нависающий над скрюченным подростком человек что-то выговаривал ему, наклонившись к самой макушке.       Удивительнее всего казалась ситуация, где подростка отчитывал еще больший подросток. Черные волосы, прилизанные назад, и высокомерное выражение на вытянутом лице... Гарри хмыкнул, кого-то ему это напоминало.       Особенно забавляли подрагивающие руки, спрятанные за спиной. Ребенок сам напугался, но строил из себя взрослого. Гарри сощурился. В сжатом кулаке, кажется, что-то было спрятано. Платок?       — Вы выглядите довольным, Гэрри.       — Разве? – кажется, Бет неверно расслышала его имя, но он не хотел поправлять ее. Почему бы сегодня ему не стать Гэрри?       Девушка пожала плечами и осушила бокал. Круглое лицо немного скривилось, а по подбородку скатилась капля. Это выглядело мило даже в том беспорядке, в котором сейчас находился зал. И вот, вручив ему пустой бокал, Бет ушла, быстро стуча каблуками по каменной плитке пола.       Что ж, теперь необходимость следить за собой отпала. Взгляд сам опустился на линию бедер и не спеша скользнул к краю подола. К горлу подступила горечь. Он действительно хотел этого? Но почему нет? Он собирался совершать ошибки всю неделю, безумства, на которые только способен.       Неожиданно появившееся перед лицом кисло-розовое перо вывело из минутного самокопания. Старушка ему по плечи добирала рост широкой шляпой с невероятно пышными перьями и не стеснялась проходить в нескольких сантиметрах от людей, при этом чопорно поджимая морщинистые губы.       Гарри наконец решил последовать за девушкой. Впрочем, догнать ее было не сложно, испытанием оказалось держать приличное расстояние. Театр наполнялся народом, готовящимся к спектаклю, поэтому каждый желающий спокойно протискивался между ними, мешая продолжить диалог.       — Вы бежите от меня, Кристина? — стараясь звучать немного взволнованно, он повысил голос и приблизился на еще один шаг.       Девушка фыркнула, направляясь к лестнице. Ее каблуки выстукивали ритм, напоминающий начало джазовой мелодии. Заслушавшись, Гарри едва увернулся от официанта с подносом, где канапе балансировали, как акробаты на проволоке.       — Неужели я настолько страшен? — хмыкнул он.       Бет юркнула за декорацию в виде гигантской чайной чашки — реликвии спектакля «Безумное чаепитие королевы Алисы». Гарри последовал за ней, но споткнулся, когда рукав зацепился за ложку размером с весло.       — Вы как кот в клубке ниток, — явно забавляясь, протянула Бет, наблюдая за его попытками высвободиться, не порвав ткань. Благо, она все же решила остановиться и дать небольшое время на побег из ловушки.       — Зато у меня девять жизней. Хотите, поделюсь? — он наконец оторвался, оставив на ложке пуговицу. — Держите, сувенир.       Она подняла пуговицу, прищурившись:       — Это ваша попытка заигрывать?       — Нет, это ее попытка сбежать от моего пиджака.       Они вышли в западный коридор, где толпа зрителей смешивалась с актерами в костюмах говорящих часов и танцующих грибов. Один гриб, пошатываясь, протянул Гарри листовку: «Спешите видеть! Только сегодня: призрак-баритон исполняет арию в уборной!»       — Интересно, он поет под аккомпанемент текущего крана? — поинтересовалась Бет после быстрого взгляда на листовку. Девушка больше не забегала вперед. Атмосфера между ними немного смягчилась, вероятно, понесенные потери были оценены и взвешены.       — Говорят, высокое «до» он берет только при засоренной раковине. Куда мы идем? — не то чтобы его действительно волновал маршрут. До начала спектакля еще оставалось достаточно времени на три таких забега.       — Кажется, мы во втором зале, «Призрак оперы» в первом, если у вас билет, как и у меня, тогда мы идем, куда иду я.       Они свернули за угол, и коридор сменился просторным фойе в стиле ар-деко. Стены, обшитые темным дубом, украшали бронзовые бра с матовыми плафонами, отбрасывавшие теплые круги света на пол из шлифованного камня. Бет провела пальцем по резной перилле лестницы, где в узорах угадывались силуэты театральных масок, и толкнула приоткрытую дверь. Их встретил гул голосов и такие же посетители, спешащие занять места как можно скорее. Гарри показалось, что он заметил в толпе макушки двух мальчишек, что недавно устроили погром у бара.       Билетер, мужчина в клетчатом жилете и с седыми бакенбардами, поднял руку, не отрываясь от книги с пометкой «Реквизиция эмоций».        — Место?       Бет подала свой билет. Тот быстро взглянул и махнул в сторону партера:       — Пятый ряд, двенадцатое.       Гарри поспешил достать свой. Им оказалась плотная карточка с золотым тиснением. Билетер хмыкнул:       — Ложа 3. Лестница справа, — дырокол прошелся по бумаге, и карточка вернулась в руку Гарри.       Бет приподняла бровь:       — Ложа? Не ожидала, что вы из тех, кто предпочитает смотреть сверху.       — Вид лучше, — Гарри пожал плечами, пряча билет во внутренний карман, — И тишина. Так... — он немного замялся, — не желаете ли перекусить в антракте французскими булочками?       — Я не любительница сладкого.       — О, они совершенно не сладкие, — широко улыбнулся Гарри, — только нежнейший фарш в сырном соусе.       Бет отступила в сторону, давая выйти из зала паре с ребенком. К сожалению, девушка не рассчитала расстояние и наткнулась бедром на стол билетера. Смутившись, неловко извинилась и отступила дальше в зал. Гарри внимательно следил за ее действиями. Поймав его взгляд, Бет кивнула и уже окончательно растворилась в потоке зрителей, направлявшихся к рядам партера.       Гарри тоже не стал больше задерживаться и поднялся по винтовой лестнице к своему месту. Ложа встретила запахом старого дерева и цветов. Бархатные шторы, когда-то алые, выцвели до ржавого оттенка. Он облокотился на перила, отыскивая внизу темно-каштановую головку Бет.       Третье кресло слева, рядом с той самой дамой в возмутительно розовой шляпе.       Гарри улыбнулся и откинулся на спинку кресла. Бессонница и удивительно мягкое сиденье накрыли его глаза сонливостью. Сегодня он совершенно не выспался. Честно говоря, он не был уверен в своих силах этой ночью. Бет, пусть и старалась это скрыть, охотно шла на контакт, заставляя его воображение предвкушать дальнейшие события.       Так, думая, куда бы пойти после театра, парень сам не понял, как задремал. Открыл глаза уже от резкого гудения увертюры. Впрочем, пробуждение оказалось недолгим.       Все же театр не его. Гарри понял это, едва снова провалился в сон. Песни и тягучие голоса, в которых едва можно разобрать три слова из десяти, усыпляли, даже сюжет, пересказывающий прекрасную историю, не казался таким захватывающим.       Антракта парень не дождался. Накинув пальто, выскочил на улицу и закурил. Он очень рассчитывал на прохладный ветер. Выглядеть заспанным перед девушкой не хотелось.       Глядя на лестницу сверху вниз, Гарри улыбнулся. Ему вдруг вспомнилась брошенная Бет фраза. Пятнадцать сантиметров? Звучало весьма двусмысленно. Он не мог не подумать, что сказано это было специально. В конечном счете, кто кого приметил первым?       Мысль лелеяла совесть.       Докурив и потушив окурок о каменную урну, Гарри вернулся в здание. Рассудив, что до антракта осталось не так долго, он широким шагом направился к бару и заказал шампанское. Почему бы и нет?       Когда первый акт подошел к концу и зрители хлынули в фойе, парень уже стоял у стены и медленно крутил в пальцах пустой бокал. Бет появилась одной из последних.       — Уже начали без меня? — девушка заметила его неожиданно быстро.       — Просто разведка. В буфете утверждают, что их канапе — шедевр, но я бы поспорил. Идем?       Гарри улыбнулся и протянул ладонь.       Шли не торопясь. Мимо проходили обсуждающие представление люди, уставшие работники, родители выкрикивал в толпе имена, стараясь найти разбежавшихся по фойе детей. Бет молча следовала за Гарри, ее пальцы аккуратно держались за его локоть, когда кто-то прижимался к ним или теснил, они сжимались сильнее, оттягивая рукав пальто.       Спускаясь к дороге, пара посмеивалась с «грибных актеров». Те включили музыку и танцевали на ступенях лестницы, напевая: «А-ля-ля, корни в потолок, споры — в зенит, съешь меня — и будешь танцевать до рассвета! Иди к нам, иди!». У фонтана тоже проходило представление, к сожалению, антракт длился всего 30 минут, так что пара прошла мимо и свернула к яркой вывеске «Chérie Lula».       Пальцы разжались и скользнули к стеклу, толкая дверь. Гарри проследил за уходящим теплом и прищурился. Сознание заколола мысль, не совсем привлекательная, даже слегка разочаровывающая — он должен говорить прямо, не так ли?       Официант встретил гостей с привычной улыбкой и, уточнив удобный столик, повел в зал. Столик, отгороженный резной полкой с фигурками папье-маше, созданный для иллюзии уединения, оказался недостаточно длинным, ботинки Гарри задевали аккуратные сапожки Бет. Парень нахмурился, но тут же замер, поймав взгляд светлых серых глаз. Эти глаза казались ему знакомы с первой же встречи, как и прямой, чуть широкий нос.       — Я прошу вас остаться сегодня со мной, Кристина, — Гарри мягко улыбнулся. — Несчастный Эрик больше не может выносить гама этого нестройного концерта. Пожалейте меня, Кристина.       — Вы явно большой поклонник «Призрака оперы», — рассмеялась Бет, прикрывая губы ладонью. — Почему хотите сбежать? Нет, — она раскрыла ладонь, останавливая ответ Гарри, — почему вы хотите сбежать со мной, Гэрри?       Гарри вздохнул. Он не знал, что следовало ответить. Когда возникала симпатия, с ней появлялось и желание исключительности. Но были ли они исключительны для друг друга?       — Я влюблен в ваши глаза, — полуправда легко сорвалась с губ. — Мне интересен ваш смех и забавно кривящийся нос. Не смотрите на меня так, я не сумасшедший. Вечер без вас потеряет половину своей привлекательности! Бывает же так, что, встретившись, не стоит расставаться. Мы расставались уже дважды, я не хочу испытать третий.       — Вы напористы, – ошеломленно прошептала Бет и засмеялась, – и весьма! Весьма!       Ее смех, чуть приглушенный, но мягкий и светлый, отозвался в нем и заставил дрогнуть сжавшиеся губы. Он опустил голову в ладони и беззвучно рассмеялся. Смущение опалило кончики ушей.       — Тогда я хочу прогуляться у Темзы с бутылкой вина, — смело заявила девушка. — И вы не уйдете от меня трезвым! Поэтому я закажу как можно больше блюд, которыми вы решили угостить, включая французские булочки. Это ваша расплата за признание.       Гарри смиренно кивнул и тут же пододвинул меню ближе к Бет.       — Вы, несомненно, снисходительны.       Он не мог не наблюдать за ней. Она щурилась от удовольствия, кусая хрустящий хлеб, отводила взгляд на пафосных репликах и внимательно слушала глупые шутки:       — Вы знаете, здесь есть привидение, которое ворует носки? Говорят, он коллекционирует левые. Однажды я забрался в его логово и теперь ношу с собой носок призрака на удачу.       — Врете, — Бет бросила в него сахарный кубик и четко проговорила. — Призраки не могут носить носки.       — Вот поэтому они и несчастны!       Заалевшие щеки девушки недовольно надулись, но длилось это забавное зрелище недолго, а вскоре и её улыбка переросла в звонкий смех. Их блюда уже давно опустели, бокалы звенели в нелепой манере чокаться, в свой Бет неизменно добавляла кусочки сахара, уверяя, что так веселее.       К сожалению, девушка не забыла идею с бутылкой у Темзы. Выбрала самое дорогое и, довольно улыбаясь, выпорхнула из ресторана, оставляя Гарри расплачиваться с официантом. Парень бы не удивился, если бы эта фея растворилась в ночной улице, но ее покачивающийся силуэт все же нашелся недалеко от двери. Бет старалась незаметно выглядывать из-за угла. К сожалению, пьяна она была сильнее, чем хотела казаться, а сильный ветер не способствовал хорошему равновесию.       Гарри аккуратно забрал бутылку и подхватил девушку под локоть, не давая упасть.       — Разопьем на берегу, — мягко заверил парень. — Вы пьяны?       Серые глаза широко распахнулись, словно он сказал что-то весьма нелепое.       — Разумеется. Но недостаточно.       — Что-то случилось?       Беззаботность на круглом лице растворилась, розовые губы неприязненно скривились. Удивительно, насколько эмоциональной оказалась ее мимика.       — А у вас? Вы смотрите на меня... Как будто меня здесь нет.       Гарри хмыкнул. Какая чуткая натура ему попалась.       — А вы не исч…       — Стеклянно-пустые глаза — слышали такое? — перебила его девушка. — Выражение красивое, но я никогда не понимала, как это должно выглядеть. Как усталость, когда смотришь в пустоту, ни о чем не думая? Сегодня я поняла, что ошибалась.       — Это немного... — они не должны были говорить о таком. Вечер, легкий и веселый, опасно близко подходил к черному ящику внутри него. С другой стороны, немного приоткрыться может оказаться хорошим шагом, — я удивлен. Вы раскусили меня.       — О да, я весьма проницательна. А еще весьма добра, поэтому позволю вам ускользнуть, — неожиданно Бет остановилась и горько вскрикнула. – Мы забыли купить штопор!       Так она хотела об этом поговорить или нет? Он искренне не понимал женщин. В любом случае, Гарри был рад, что его изначально вежливый вопрос не перерос в выяснение причин несчастий рода людского.       — Я не говорил раньше, но я довольно известный фокусник. Штопор не понадобится.       — Вы же не собираетесь... выбить пробку каблуком? — недоверчиво спросила девушка, ступая на дорожку пешеходного перехода. Рядом остановились машины, чьи фары слепили глаза, но этот свет обрамлял маленькую фигуру Бет. Как капля вина на письме — она выделялась.       Гарри усмехнулся, доставая из кармана монету. Свет скользнул по ребристому краю, превратив металл в серебряный блик. Переход остался позади и теперь парень обгонял девушку с озорным видом. Это ведь не считается использованием магии при магглах?       — Видите этот пенни? Он старше вашего прадеда, — пальцы мелькнули — монета исчезла, а вместо нее в ладони замер штопор с причудливой гравировкой. — Магия!       — Вы так и будете хвастаться пенни, пока я не заявлю в полицию за кражу антиквариата? — Бет ускорила шаг, обходя лужи, в которых дробились огни витрин. Запах жареных каштанов из передвижной тележки смешивался с сыростью приближающейся реки. — И где доказательства. Что он старше моего дедушки?       — Прадедушки, — поправил Гарри.       — Не важно, признайтесь, вы украли эту монету у первого встречного старика, — она ткнула пальцем в его плечо. — Или вы коллекционируете все круглое и маленькое? Бедная пуговица все еще лежит в моем кармане.       — Разве что моменты, — он ловко поймал падающий с ее волос кленовый лист. — Вот, например. Осень 2001-го, девушка в бардовом смеется над бедным фокусником. Редкий экземпляр.       Бет вздрогнула и со странным выражением посмотрела прямо в глаза Гарри.       — Эрик-фокусник?       — Вам неприятно, — хмыкнул парень.       — Нет, — она вздохнула и качнула головой, — это странно. Вы слишком нереальны для обычной девушки вроде меня. Прекрасный парень, который умеет шутить, незнакомец, что сводил тебя в ресторан и теперь показывает фокусы. Сказка, не так ли? Я не понимаю...       Гарри неловко отступил и засунул руки в карманы. На мосту через канал они замедлились, внизу проплывала лодка с гирляндами, чей отблеск танцевал на стенах складов. Они миновали киоск с горячим сидром. Пар от чашек сливался с дыханием прохожих. Бет внезапно остановилась у ограды, за которой чернела вода. Гарри прислонился к перилам, чувствуя, как металл холодит ладони. Где-то в темноте хлопнула дверь паба, донеся обрывки песни.       Он не ответил ей. Не мог ответить. Может быть, в других обстоятельствах или окажись он большим лжецом. Сожаления горчили на языке, но он не мог отказаться от идеи, вклинившейся в сознание, как только их глаза встретились.       — Вы верите, что Темза помнит все? — неожиданно произнесла Бет и перегнулась через перила. — Камни, цепи, обручальные кольца... Она же как гигантская судьба-мусорщица.       — Реки так себе хранилища памяти, — отозвался Гарри, — а вот мосты... — он кивнул на огни Саутворк-Бридж, — Там решения застывают на бетоне.       Бет рассмеялась, но в смехе прозвучала трещина. Доставая бутылку, она провела пальцем по этикетке.       — «Шато-де-Философия-1989». Идеально.       Пробка с тихим хлопком упала в воду. Первый глоток — терпкий, с послевкусием смородины и чего-то горького, будто виноград рос у автострады. Бет сморщилась, но протянула бутылку Гарри.       Он пил медленно, наблюдая, как она сбрасывает сапоги и ставит босые ноги на холодный парапет. Ветер трепал ее юбку, открывая следы зеленой краски на щиколотке.       — Почему вы согласились? — спросил Гарри неожиданно для себя. — На прогулку с незнакомцем-воришкой.       Бет обернулась, губы ее блестели от вина. Удивительная картина. Сейчас парень впитывал в себя этот образ безрассудной феи, балансирующей на холодном металле. Всего шаг и она исчезнет в воде, растворившись от собственной безрассудности.       — Ну, вы же кот-фокусник, а не воришка, — хмыкнула она и улыбнулась. — А еще вы просто загадочный и красивый — в моем вкусе.       Гарри фыркнул и достал сигарету. Огонек обжог бумагу. В следующий момент он выкинул руку вперед, ловя падающую девушку. Пальцы выпустили сигарету, зарываясь в мягкие волосы.       Серые глаза приблизились и замерли в нескольких сантиметрах от его.       — Вы пьяны, — мягкий шепот скользнул между губ, Гарри не имел в виду то, что говорил. Всплеск адреналина прокатился по телу, обостряя чувства.       — Да.       Где-то за спиной упала бутылка, покатившись по брусчатке с пустым звоном. Огонек сигареты угас в луже, шипя, как змея, не сумевшая укусить.

***

      Вещи были сброшены, одеяло скомкалось где-то у ног, воздух в номере прогрелся, с ее шеи скатывался пот. Капли проходились мокрой дорожкой по выгнутой линии позвоночника и соскальзывали ниже по бокам талии, туда, где сжимались его пальцы.       Парень вышел. Послушная его рукам, девушка откинулась назад. Согнутое колено тут ж было укушено, мгновенная боль вырвала тихий стон.       Он нависал над ней, он целовал ее, он требовал.       Мягко проходясь по груди, его пальцы останавливались, плавно скользя дальше, приближаясь к шее, где безумно пульсировала вена. Легкое сжатие — и он сломает ее. Нежный поцелуй поглотил всхлип с припухших губ.       Его глаза в полутьме, блестящие от слез, словно серое небо Лондона… Гарри видел их в последний раз.

***

      Сигарета медленно тлела между пальцами. Третья? Он не помнил. Легкие хотелось выплюнуть вместе с извращенным сердцем, утопить в вине, а после — утопиться самому. Гарри поднес бутылку к глазам и сощурился: на дне ничего не осталось. Странная улыбка расползлась по бледному лицу. Губы обхватили фильтр, освобождая пальцы. Парень вытащил из кармана палочку и легко взмахнул. Бутылка заполнилась водой.       — Глаз крысы, струна арфы... — рука зависла в воздухе, не решаясь ни подняться вверх, ни опуститься. По щеке пробежало что-то влажное. Гарри недоуменно моргнул, а после усмехнулся — из глаз снова полились слезы. Он старался сдержать их, запрокинул голову назад, но оказался слишком пьян, чтобы контролировать это. — Что я делаю... Боже.       Оглянувшись, парень пошатнулся и втянул дым. Бет крепко спала на скомканной кровати, скрючившись на боку. На обнаженной коже краснели пятна укусов, он не был нежен. Ей было больно? Приятно? Он не знал. Кажется, она хныкала...       Облизнув пересохшие губы, Гарри потянулся к бутылке. Холодная вода с привкусом вина немного сбила тошноту и освежила сознание.       Пора домой.       Вещи нашлись быстро, Гарри прошел в ванную, скинул халат и, нагой, исчез из душного номера отеля, ничего не оставив за собой, кроме следов на теле девушки.