То же небо - опять голубое

      Осенний воздух — яркий, насыщенный. Его холод проникал в легкие. Звучал мокрой землей на краю обоняния. Словно аромат из далекого прошлого, он тянул за собой ниточку воспоминаний, заставляя вдохнуть глубже и попытаться понять, откуда это знакомое чувство.       Гарри прислонился лбом к стеклу телефонной будки: ощущение влаги от прошедшего дождя, холод, пронизывающий насквозь.       Это отрезвляло.       Неприязнь и страх склизкими змеями заползли внутрь, удушливое чувство сдавило грудь.       Он сделал вдох: раз, два, три...       Отголоски диалога всплывали в мыслях кривым фильмом. Там лицо Робартса крошилось до черных зрачков, где отражался сам Гарри — растерянный и испуганный. Мутные образы чьих-то длинных узловатых пальцев на его запястье смешивались со словами на желтоватом пергаменте.       Парень медленно выпрямился, улыбнулся беспокойно смотрящей на него старушке и быстрым шагом направился к ближайшему безлюдному переулку, крепко сжимая в кулаке проклятое письмо. Длинное тяжелое пальто резко ударялось о выглаженные брюки, новые оксфорды все больше забрызгивало грязью, постепенно сравнивая по цвету с мутными лужами. Гарри одернул рукав, скрывая блеснувший под фонарем кривой браслет.       Волнение, отплясывающее колкий сердечный ритм, хотелось оборвать. Открывая дверь собственного дома, парень понимал, что считанные недели, отведенные Кингсли для улаживания дел «на всякий случай» он проскочит старой гончей и не заметит, как в последний раз поднимет палочку.       Еще раз стать героем? Нет, спасибо. Награда, полученная после победы над Пожирателями, его вполне устраивала. Мирная жизнь в кругу близких, прекрасные годы тишины и спокойствия без нужды всматриваться в тени по углам — Гарри так любил это...       Улыбка замерла на губах при взгляде на браслет. Что ж, очевидно, Кингсли не доверял ему. И был абсолютно прав. Вряд ли Робартс обошел Кингсли в вопросах национального героя.

***

      Высокий сводчатый потолок никогда не нравился Астории, как и шелковая обивка кресел, с которой постоянно соскальзывала юбка. Ее раздражал и мраморный пол с его звучностью. И в такие моменты, когда все это сплеталось, Астории хотелось немедленно броситься в родительский дом. Однако она уже три года как являлась миссис Малфой, что накладывало некоторую ответственность за беспокойно шагающего по залу мужа.       Астория незаметно приподнялась на кресле, стараясь сесть глубже, и бросила быстрый взгляд на свекровь. Нарцисса Малфой сидела неподвижно, словно высеченная из того же мрамора, что и пол под её ногами. Пальцы, обёрнутые вокруг фарфоровой чашки, не дрожали, но белизна костяшек выдавала силу хватки. Взгляд, устремленный на холодный очаг камина, не дрогнул, даже когда в темноте топки мелькнул отсвет — словно тень задержалась на мгновение, прежде чем раствориться. Пепел лежал нетронутым с прошлой недели, но все ждали.       Астория отвела глаза, чувствуя, как по спине пробежал холодок. Даже спустя три года этот взгляд заставлял её искать несуществующие складки на юбке.       Нарцисса Малфой, сиятельная миссис из благороднейшего дома Блэк. Она не знала бедности, не знала оскорблений, даже после падения Лорда к ней не смели относиться с пренебрежением. Вырожденцы — разве это про ее семью? Нет, конечно, нет. Но почему тогда она все чаще стала слышать едкий шепот на улицах и это невыносимо мерзкое слово?       Женщина прикрыла глаза. Она понимала. Мир действительно изменился и теперь несся поездом по «неугодным».       Словно подтверждая это, хаос, начавшийся неделю назад, взволновал только начинающее привыкать к новым реалиям семейство. В доме воцарилось нервное ожидание дребезжащего звука лопнувших чар. Этот звук и последовавший за ним топот ног навсегда врезались в память Нарциссы. Теперь любой шум в холле, любой мужской голос предвещал ей беду.       Грудь от чего-то сжало, и женщина торопливо отпила глоток травяного взвара. Взгляд невольно зацепился за край Ежедневного пророка. «...утким руководством Гвейна Робартса, главы аврората, развернуло масштабную операцию по искоренению остатков темных сил! Аресты следуют один за другим, словно падающие звезды, знаменуя новую эру безопасности для магического сообщества. Мистер Робартс, вступивший в должность в столь непростое время, лично контролирует расследование деятельности всех, кто связан с Пожирателями Смерти. Никто не избежит возмездия, обещает он. Полный текст заявления мистера Робартса — на странице 4. Последний из рода Ноттов — трагедия чистокровной семьи! В феврале этого года ушел из жизни Нестор Нотт, печально известный Пожиратель Смерти, чьи злодеяния оставили глубокий шрам на магическом мире. Теперь же, увы, оборвалась и последняя нить древнего рода Ноттов. Юный Теодор Нотт, поздний сын мистера Нотта, едва успел принять бремя наследства, как был настигнут трагедией. Поговаривают, что он приобретал ингредиенты, подозрительно напоминающие компоненты запрещенного зелья. Бдительный сотрудник магазина «Все для зелий от мистера Дугласа» немедленно сообщил об этом в аврорат. Бедный мальчик! Как сообщают, при попытке скрыться Теодор был ранен проклятием второго класса и скончался по дороге в больницу Св. Мунго. Неужели юный Нотт действительно собирался продолжить темное дело своего о...»       Мир перевернулся и теперь все, что должно было крепко цепляться корнями за твёрдую почву, сыпалось на голову. Нарцисса тяжело вздохнула и отставила чашку в сторону.       Люциус, к счастью, оказался умнее ее и, поняв направление ветра, поспешил построить парусник руками юного Нотта. Шутка ли судьбы или удача, но у них почти получилось. Это «почти» отдавало желчью на губах.       Все кончено? Ее семья пережила всех сторонников Лорда, самого Лорда, но сейчас? Падение, слишком болезненное, чтобы смириться.       В юности она восхищалась Люциусом. Она, Блэк, смотрела в сторону Малфоя, считая связь между ними единственно правильной, с улыбкой наблюдая за тщетными попытками девушек вскружить жениху голову. «Мы — пара, предопределенная судьбой.» — мысль грела счастливое девичье сердце, мечтающее о всяких глупостях и свято верящее в лучшее будущее.       Драко мерил шагами зал. Со спины сын напоминал Люциуса, такой же высокий и широкоплечий с длинным хвостом светлых волос, но стоило ему обернуться, как глаза цеплялись за выточенный овал лица, выразительный острый нос, холодные серые глаза. Тут и там Нарцисса улавливала черты Блэков, черты ее собственного лица.       Хотела ли она, чтобы жил он, расправив плечи, не оборачиваясь на ошибки родителей, в мире, где по праву занял бы место среди сильных? Каждый раз ее сердце болело от понимания, что все, к чему они стремились, обернулось против. Их богатство, их статус, их право — ничего не осталось. Они протянут еще несколько лет, а дальше…       Зеленое пламя вспыхнуло, опаляя края резной арки камина. Нарцисса поднялась с кресла, ее губы подрагивали, но слова так и остались за сжатыми зубами. Она внимательно наблюдала за действиями мужа. Люциус стоял, опустив голову, отрешенно счищая с мантии остатки золы. Изумление, плещущееся в стальных глазах, и едва различимое торжество, отображающееся на лице, отозвались нервной дрожью на кончиках пальцев.       — Вы вернулись, отец. Новости? — Драко шагнул вперед в нетерпении.       — В доме уже ведется обыск, но, — мужчина отошел в сторону, передавая верхнюю одежу в руки эльфа, — как и предполагалось, пока ничего важного они не нашли... — он тонко улыбнулся, в голос добавилось едва различимое торжество, — зато нашел я.       Нарцисса опустилась обратно, провела рукой по бархатной обивке кресла и слегка сжала подлокотник. Люциус говорил. За неделю случилось действительно много. Так много, что монолог затянулся до первых красных лучей заходящего солнца, мечущихся между голых ветвей сада.       Она хотела остановить его, положить холодные пальцы на без умолку шевелящиеся губы. Хотела вырезать услышанное из памяти семьи. Не могла. Ранее изящный изгиб спины осунулся, на лице появился болезненный румянец, а в глазах застыло изумление.       — Это невозможно, — наконец неуверенно проговорил Драко, зарываясь рукой в уложенные волосы. — Он никогда не согласится.       — У него не те обстоятельства, чтобы выбирать, — Люциус с удобством откинулся в кресле и махнул рукой, приманивая тарелку с манго. Его яркий оранжевый цвет наконец привлек внимание Нарциссы. Она медленно моргнула и тоже потянулась к столу.       Этот вечер напоминал ей другой. Без детей в комнате, перед камином с дневником ее бабушки в ослабевших руках. Но тогда у колен сидел муж, он ласково сжимал ее запястья и говорил о «решении». Его измученное тяжелой жизнью лицо светилось предчувствием перемен, стальные глаза отражали дрожащие языки огня, и Нарцисса боялась вздохнуть от ужаса и восхищения.       — Он упрям. Он скорее сбросится со скалы, чем согласится с нашими условиями. Или пойдет на опыты ради общего блага...       — Или решит «изменить мир», — Астория нетерпеливо перебила Драко. Поняв, что сделала, девушка неловко улыбнулась и мягко продолжила. — Если примет наше предложение, у него будет шанс спасти сотни жизней, в том числе и его родителей. Поттер не из тех людей, кто может отбросить личные чувства. Так что он не должен испугаться.       Драко поморщился, вспоминая искаженное лицо Поттера, когда все вокруг полыхало адским пламенем.       — Нельзя переоценивать силу гриффиндорцев в борьбе со злом — они готовы к жертве, но только, если убеждены в собственных идеалах. Поттер уже сирота, он уже сразил Темного Лорда, уже принес... мир, — Драко ненадолго прервался, делая вдох. — Он уже Герой. Они не смогут удерживать его в застенках вечно, если не собираются убить. Народ не позволит.       Нарцисса окинула усталым взглядом семью и прикрыла глаза. Она не хотела говорить, но и молчать больше не могла.       — Ты отправил ему письмо, не так ли?       Тишина прервала бурное ранее обсуждение. Взгляды всех присутствующих сошлись на снисходительно улыбающемся Люциусе. Мужчина медленно встал, сделал шаг к погасшему камину и взмахнул палочкой. Зал осветился мягким желтоватым светом.       — Конечно, дорогая.

***

      Гарри отпил чай. Тот уже давно остыл и сейчас неприятно отдавал горечью. Пожалев в сотый раз, что отказался от идеи с огневиски, отставил чашку.       Пальцы скользнули по лицу, зарылись в отросшие волосы и сжались у макушки. В зеркале отражался скрюченный подросток с глазами побитой собаки.       Жизнь любила ставить его перед фактом.       Рука устало опустилась на столешницу, неловко сбив ложку на потрепанный конверт. Само письмо, снившееся в ночных кошмарах, стояло, прислонившись к сахарнице, второе, выглядевшее чуть лучше, пряталось под третьим, еще не распечатанным.       Малфои не теряли надежды.       Гарри хотел всех послать к черту.       В двадцать лет не хотелось принимать сложных решений. Хотелось самозабвенно целоваться с парнем мечты, зарываться в исторические книги, черпая из них старые заклинания, а позже красоваться чередой сложных связок на полигоне аврората. Хотелось устраивать шумные вечеринки, есть пирог с патокой на кухне миссис Уизли... а не составлять план собственного самоубийства.       Ему было суждено умереть еще на поляне Запретного леса. Он понимал это и продолжал жить. И хотел жить.       В двадцать хотелось жить.       Гарри встал и подошел к мягко шумевшему граммофону. Игла с шорохом встала на место и по дому раздались первые аккорды «Got the South in my Soul».       — How I looong for that delta. It's my hooome, it's my goooal. Wanna be saaafe in it's shelter... — протянул Поттер, заглядывая в аптечку и снова поворачиваясь к зеркалу. Отражение кривило потрескавшиеся губы, глупо хлопало покрасневшими глазами и в целом не собиралось меняться на статного красавца. — With the sooouth in my soooul!       Пальцы пробежали по крышкам бутылечков и баночек, подцепили тюбик неорганического розового цвета и защелкнули замочек аптечки.       Поттер подмигнул нервным тиком отражению, посчитал, что это зрелище лучше никому не показывать и принялся замазывать последствия истерики.       Думал ли Гарри, что письмо от Малфоев, что он изначально принял за отвратительную шутку, шуткой не окажется? Разумеется, нет. У него не хватало фантазии на подобные предположения.       Парень фыркнул и подошел к столу с нераспечатанным конвертом. Первые два он успел выучить наизусть: «Мистер Поттер, Позволю себе обратиться к вам, несмотря на наше… неоднозначное прошлое. Вероятно, вы не посчитаете нужным прислушаться, но не взирая на вашу предубежденность, я хочу предупредить вас. Отдел тайн, в своем бесконечном любопытстве, обнаружил кое-что, что может поставить под угрозу вашу жизнь. Бегство из страны, мистер Поттер, — единственное разумное решение. Не доверяйте министру. P.S. Вы же помните дневник? С самым искренним беспокойством, мр. Малфой» «Мистер Поттер, Вы, несомненно, бесстрашны и крайне непредусмотрительны. Теперь, узнав правду и убедившись в искренности моего предупреждения, надеюсь, дальнейшие слова вы воспримите более серьезно. К счастью для вас, у нас есть выход из столь щекотливой ситуации. Когда-то вы спасли моего сына, теперь же я протягиваю руку помощи вам. Письмо с местом встречи появится в вашем кармане у площади Клермонт дом 5. Примите верное решение. P.S. За вами следят. С надеждой, мр. Малфой»       Разумеется, Гарри пошел туда, несмотря на все рассуждения о «Малфой — пожиратель, знающий о крестраже. Он попытается воскресить своего Лорда.» Он оправдывался тем, что в любой момент просто умрет. Сожжет себя адским пламенем, проткнет клыком василиска, не важно. Навряд ли Малфой ожидал самоубийства.       Но что же в действительности произошло? Гарри закрыл глаза, вспоминая утро, обрушившее небо над головой.

***

      — Робартс!       Гарри с ненавистью и отчаянием смотрел на сидящего за широким столом из красного дерева мужчину.       — Гарри, успокойся.       — Я узнал из газет, — Гарри бросил на стол смятый комок бумаги и оперся руками о столешницу, нависая над мужчиной. — «ранен проклятьем второго класса»? «Скончался по дороге в больницу»? Кто это был? Кто, я тебя спрашиваю!       Его трясло. Вся ярость, сдерживаемая по пути в министерство, вырвалась, сминая разум... или то, что от него осталось.       — Это был несчастный случай, Гарри, — мужчина встал из-за стола и положил руку на трясущуюся спину Поттера. — Я соболезную твоей утрате.       — Соболезнуешь моей утрате? — парень усмехнулся и опустил голову, смотря на глянцевый блеск лака и скореженное лицо, отражающееся в нем. — Кто это был, Робартс? Скажи мне. Нужно его допросить, опросить свидетелей, дисциплинарное слушанье…       — Мы уже провели расследование. Сейчас, пару минут, дай мне всего пару минут. Хорошо? — тон, с которым уговаривают ребенка и легкое сжатие на плече. Его вид казался достаточно безумным, чтобы глава аврората применил не нем «Успокаивающие жесты»? Гарри глубоко вдохнул, посчитал до пяти, отошел от стола и в бессилии опустился в кресло.       — Он тоже твой ученик, — с горечью прохрипел парень, опуская руки на колени.       Ему не ответили, вместо ответа на журнальный стол опустилась тонкая папка без названия. Гарри поднял голову. Робартс сел напротив, растрепанный больше обычного, Гарри только сейчас заметил, насколько осунувшимся выглядело его вытянутое лицо.       В папке, аккуратно скрепленные, лежали протоколы, копии фотографий, медицинское заключение… Парень вгляделся в строки, написанные кривым неразборчивым почерком: «Внутренний осмотр: — Сердечно-сосудистая система: При вскрытии выявлены признаки острой сердечной недостаточности, приведшей к асистолии… Данная патология свидетельствует о хронической дисфункции сердечной мышцы, которая могла быть компенсирована до момента критического воздействия внешних факторов. — Механизм остановки сердца: Одновременное воздействие двух заклинаний "Остолбеней" вызвало резкий выброс магической энергии в области грудной клетки, что привело к нарушению электрофизиологической активности сердца (деполяризация миокарда, блокада проведения импульсов по пучку Гиса). Это спровоцировало фибрилляцию желудочков с последующим переходом в асистолию. Дополнительные исследования: — Проведен спектрографический анализ… — Признаков иных физических или магических повреждений, способных привести к летальному исходу, не обнаружено. Заключение: Смерть Теодора Нотта наступила в результате острой сердечной недостаточности, вызванной синхронным воздействием двух заклинаний "Остолбеней". Наличие врожденной дилатационной кардиомиопатии стало сопутствующим фактором, усугубившим реакцию сердечно-сосудистой системы на магическое воздействие. Данные выводы подтверждаются результатами патологоанатомического, гистологического и спектрографического анализов…»       Это действительно так? Всего одно заклинание второго класса стало решающим?       И все?       Он судорожно перелистывал страницу за странницей, пытаясь найти хоть что-то. Он общался с Тео ближе всех, знал его лучше любого и ни разу не видел, чтобы тот принимал лекарства. Он буквально дневал и ночевал с ним, исследовал его, знал каждую полочку. В висках запульсировало, боль усилилась, давя на глаза, заставляя прикрыть их и больше не видеть ни слова из обезличенной папки.       — Мы не знали, — прохрипел Робартс. — Он бросился по склону... Никто не хотел навредить.       Мужчина говорил сухо, прерывисто и все это время не сводил с Гарри застывшего взгляда.       По стеклам барабанил дождь. Обычное дело для осени, но Гарри хотелось, чтобы сам мир оплакивал его утрату. Почему люди еще могли улыбаться, а сидящий перед ним учитель — сохранять этот проклятый бездушный взгляд?       — Хорошо, что ты пришел сегодня. Есть одно дело, требующее твоего участия… — Робартс заворочался, как водоножка, ощупывал себя длинными руками, пока из кармана не выпала маленькая коробочка. — Отлично, — мужчина подхватил ее и протянул Гарри, — держи.       — Что это? — парень покрутил коробку в руках. Швов нигде не было. Обычный кубик?       Бах!       Душа есть у каждого человека. Она одна, цельная, как ценная китайская ваза. Тогда почему сейчас ему казалось, будто что-то невидимое дробило ее на куски? Гарри замер на полу, глядя в потолок, который пересекала склоненная над его головой палочка. Коробка лежала недалеко, укатилась под журнальный столик, когда тело подбросило в воздух.       Робартс поджимал сухие губы и направлял палочку на уже единственного оставшегося ученика.       — Гарри,— как прогнившая ветка, голос щелкнул, сорвавшись на хрип, — это артефакт Двоедушника. По запросу министерства Россия передала его нам во временное пользование. Артефакт должен быть применен в течение двух месяцев. Я прошу тебя не сопротивляться и надеть Нить Ариадны. После ты сможешь выйти из моего кабинета и завершить… все необходимые дела.       Парень медленно моргнул. Язык скользнул по зубам.       — Вот как.       Безумный день словно сошелся на этом моменте апогеем вердикта так любящей его жизни.       — Пошли вы к черту.

***

      Гарри сдавил переносицу, пытаясь успокоиться. Это прошло. Все прошло.       Чашка опрокинулась, размывая чернила на пергаменте.       — Блять!       На пол вылился недопитый чай, коричневым ручейком ползя через стол к светлым брюкам.       — Нет. Нет, нет, нет! — Гарри быстро обогнул стол и уже почти стянул штаны со стула, как темная капля упала прямо на задний карман. — Да, твою ж…       Заклинание, разумеется, не удалось. Тяжело вздохнув и смирившись с судьбой, поплелся в комнату. Любимые джинсы, чудом держащиеся на бедрах, легко сползли вниз. План Б потерпел крах на первой же стадии. Он слишком сильно похудел за последние дни. Поджав губы, Гарри схватил единственно оставшиеся штаны, оделся, накинул пальто и вышел из дома.       Погода выдалась на удивление теплой. Солнце, пробиваясь сквозь облака, мягко освещало улицу, а недавние лужи, оставшиеся после утреннего дождя, успели подсохнуть. Легкий ветерок играл полами его пальто, пока под ногами тихонько шуршали последние осенние листья.       До ресторана Поттер добрался в весьма хорошем расположении духа, хотя и не без приключений. Перепрыгивая через очередную лужу, едва избежал встречи с лихим водителем, который, видимо, решил, что лужа — идеальное место для демонстрации скорости своего автомобиля. Так что белый платок — признак любого порядочного джентльмена — теперь постыдно прятался в кармане, а чистое лицо Гарри светилось дружелюбием, когда тот принимал меню у официанта.       Оно светилось дружелюбием и когда к нему подсела смущенно улыбающаяся девушка в зеленой вязанной кофте с вышитым узором граната на воротнике, и когда эта самая девушка, так и не успев сказать ни слова, встала и пересела за круглый столик у противоположной стены.       За спиной раздался шорох одежды и звук отодвигаемого стула.       Парень продолжал смотреть на девушку. Ее хорошенькое круглое личико казалось печальным, опущенный взгляд пробегал по строчкам меню, пока короткие пальцы мягко постукивали по столешнице.       Какая привычная картина.       К столу подоспел официант с подносом. Пирог, еще горячий, крошился в пальцах, но Гарри не собирался упускать даже секунды, он должен был съесть его как можно больше, пальцы могут и потерпеть, а вот волшебник у него за спиной, наложивший парочку заклинаний — нет.       Комок в горле пришлось быстро запить кофе. Спасибо больше, он не собирался подавиться насмерть.       — Сегодня по-настоящему прекрасная погода. В такой день обязательно должны происходить только хорошие вещи, — немного ироничным тоном произнес неизвестный и не дождавшись от Гарри ответа продолжил. — Например, спасение барышни от злобного преступника.       Гарри закатил глаза, не оценив шутку и сделал еще один глоток кофе.       — В такие дни приятно и помечтать. Например, вернуться в прошлое, убить Гитлера и спасти тысячи жизней, став Героем.       Руки дрогнули над тарелкой, рассыпая крошки по столу. Гарри поднял взгляд к развесистой люстре на рифленом потолке. Что?       — Или можно найти в кармане загадочную шкатулку, откуда каждый день будут появляться волшебные вещи. Но, конечно, волшебства не существует. Это просто мечты. Давай попросим счет?       Разговор, если это можно назвать разговором, завершился неожиданно быстро. Гарри не успел доесть даже один кусок, а с той стороны уже запросили счет? Серьезно…       Над собой хотелось посмеяться. Он столько всего надумал, ко многому готовился, а ему сказали пару фраз и ушли? Сладкая крошка показалась неприятно кислой, аппетит пропал.       Домой он шел не спеша, каждым шагом ощущая тяжесть «загадочной» шкатулки в кармане пальто. Гарри заметил ее еще в ресторане. Таким образом слова «Малфоя» можно понимать буквально, не так ли? Вернуться в прошлое, убить «Гитлера» — Тома? Гриндевальда? — и получать «волшебные» вещи каждый день.       Парень вздохнул и остановился на дорожке парка. Голубое небо, удивительно чистое. Шелест листьев, где-то вдалеке — смех детворы, мысли, рассыпающиеся в голове…       По-хорошему, сейчас он должен был аппарировать в министерство, рассказать обо всем аврорам, передать письма, воспоминания, шкатулку, а не делать бесстрастное выражение, изредка улыбаясь приветливым прохожим.       Все это время Гарри гадал, что задумал Малфой. Ждать чего-то хорошего не следовало, но он, драккл его дери, надеялся! Малфой не оставил ему выбора.       Гарри вошел в дом, снял обувь, пальто, сел на пуф и спрятал лицо в ладонях. Не оставил ему выбора и Тео.       — Идиот... — тихо выдохнул Гарри, запуская пальцы в волосы. — Ну какой ты идиот, какой идиот...       Слезы катились из глаз на заляпанные туфли, всхлипы становились все громче, превращаясь в истерику, и вскоре Гарри кричал в пустоту коридора. Он сполз с пуфа, упал на колени и проклинал чертову жизнь, глупого Нотта, решившего пойти по стопам отца, Малфоев, которые все никак не успокаивались, Робартса и самого себя за попустительство... Он о многом сожалел. Сожалеть оказалось поздно.       Эти недели стали адом.       Идя тем утром в министерство, Гарри хотел устроить судебное разбирательство за превышение полномочий.       «Несчастный случай» — писали в газетах.       «У него оказалось слабое сердце, Гарри. Мы не знали» — отвечал Робартс, смотря ему прямо в глаза.       «Пошли к черту!» — кричал Гарри в тиши дома.       Вместо разбирательств на руку ему надели артефакт и сообщили о дате переезда в отдел тайн в качество подопытного.       А потом объявились Малфои с их протянутой рукой, в которой лежала бомба, способная сломать весь мир.       Гарри поднялся на ноги. У него оставалось не так много времени, чтобы отредактировать план собственного самоубийства.       Больше никаких иллюзорных шансов.