Искусство любить

      По виску течёт капелька пота, медленно скатываясь за шиворот тесной рубашки. Адреналин разгоняет пульс под сто восемьдесят ударов в минуту, заставляет сердце биться в учащённом ритме, а легкие жадно глотать воздух. Хотелось бы Арсению, чтобы это было возбуждение, но это лишь плохо скрываемое раздражение.       В оставшийся выходной он планировал до обеда нежиться в постели и дразнить начальника провокационными фотографиями ступней, а там, может, и до вирта бы дошло. Но сучья работа разрушила прекрасные планы и ему, и Антону. Шастун позвонил в начале одиннадцатого и сухим тоном попросил как можно скорее явиться в офис. — Ситуация — полная жопа, — сообщает он на экстренном собрании руководителей отделов. — Дизайн проекта для «Интеркома», который Макар отправил в пятницу, магически ебаным образом исчез со всех носителей. Айти пытаются восстановить файлы. — Шевелев коротко кивает, подтверждая слова босса. — Но сидеть на попе ровно и ждать чуда мы не можем, дедлайн — этот четверг. Илья, придётся делать заново, — Антон Андреевич со вздохом обращается в камеру. — Сверхурочные оплатим. — Сделаем всё, что сможем, — на большом экране плазмы Макаров устало потирает красное спросонья лицо. — Но это ещё полбеды, — лицо Шастуна становится на несколько тонов мрачнее. — У нас и второй дедлайн под угрозой. Фасад «Олимпуса» должен быть сдан в среду, — руки Антона пробивает мелкая дрожь, он спешит убрать их в карманы брюк. — Я не знаю, какая конкретно хуйня произошла на объекте, но пошла отслойка облицовочных смесей. За три дня мы должны найти причину и устранить её.       Арсений думал, что «Назад в будущее» — это фантастика, но после слов начальника он бы поспорил с этим утверждением. Как они вообще это провернут? — Антон Андреевич, — уверенно подает голос он, потому что может, потому что больше не боится, теперь он знает, что за каждым грубым и жёстким словом скрывается страх оплошать, подвести, — почему бы просто не договориться о переносе дедлайна? Я могу съездить к Воронцову— — Арс, мы уже передвигали дедлайн на прошлой неделе. Если мы будем так вести дела, какая у компании будет репутация? — Короче говоря, рвём жопы? — спорить, очевидно, бесполезно. Антона и так трясет. — Рвём жопы, — соглашается он. — За работу!

***

      Следующий корпоративный выезд должен быть в спа-салон, не меньше. Каждый работает, не поднимая головы и не разгибая спины. Логисты перманентно сидят на телефоне, нервно расхаживая по коридорам и заливая организм беспрецедентным количеством кофе. По желтым пергаментым лицам легко можно определить, что в их кофе уже не осталось крови. Дизайнеры предпочитают горькому напитку соленые капли для глаз, покрасневших и уставших, как после недельного марафона видеоигр. Половина технического отдела во главе с Журавлевым отправляются к «Олимпусу», чтобы выяснить, какая чертовщина там произошла и проконтролировать процесс реставрации. Позов переписывает сметы, еле сдерживая крокодильи слезы во время подсчета издержек и накладных. Вика, Олеся и Арсений прикрывают тылы, решая вопросы с другими заказчиками. Антон Андреевич старается не сойти с ума, координируя работу всех отделов, проверяя скрупулезно документацию и ход работы обоих проектов.       День пролетает со скоростью света. Народ расходится по домам в районе десяти. Арсений потирает глаза и разминает затекшую шею, тяжело поднимается с кресла и не идёт — ползёт в кабинет начальника, который протяжно стонет, ругается матом и звонко клацает по клавиатуре. Арс откидывается расслабленно на спинку дивана и ждёт, когда тот закончит. — Антон, мы поедем домой?       Шастун прикрывает тяжёлые веки, потирая пальцами пульсирующие виски. — Я снял для тебя номер в «Roomley Сити», чтобы ты не мотался пока домой и обратно. Там всё есть.       Оказывается, у Арсения ещё осталась способность удивляться, но не силы, чтобы препираться и спорить. — А ты? — хотелось бы закрыться в роскошном номере отеля с начальником при других обстоятельствах, но сейчас просто знать, что Антон отдохнет хотя бы шесть часов, — уже весомая причина, чтобы согласиться на все условия. — Я здесь останусь, — Антон одаривает его уставшим взглядом. — Лягу на диване. Не самое удобное место, но я готов уже и в кресле уснуть. — Анто-он, — выстанывает Арс — это максимум возмущения, на которое он сейчас способен, — что за ерунду ты несешь? Тебе надо поспать. В нормальных условиях. Уставший начальник — неэффективный начальник.       Антон поднимается с кресла и подходит к мужчине, присаживаясь на корточки возле разведенных ног. Кладет тяжелую голову на одно колено и потирается по-кошачьи лбом, взъерошивая кудрявую челку. — Думаешь, я не хочу? — тихо и ласково. — Больше всего на свете хочу послать всё нахер и остаться с тобой где угодно. Про одну постель даже думать страшно, — усмехается он. — Я, может, и уставший, но влюбленный мужчина в самом расцвете сил. А ты самый красивый, — ярко-зеленые в приглушенном свете настольных ламп глаза смотрят преданно и нежно. — Нельзя сейчас расслабляться, отвлекаться нельзя, Арс. — И совсем шепотом: — Прости.       Арсений осторожно запускает пальцы в русую шевелюру, перебирая мягкие, чуть спутанные прядки. — Тебе не за что извиняться. Я просто переживаю за тебя. — Я справлюсь, — Антон вертит головой, кладя щёку в Арсову ладонь и чмокает бледное запястье. — А потом мы нормально отдохнем. Обещаю. — Я принесу тебе завтрак, — Арсений наклоняется и целует вихрастую макушку, а когда Антон подставляет лицо, и чувственные губы.

***

      Ночь тихая, спокойная. Млечный свет растущей луны пробивается сквозь высокие панорамные окна. Матрас идеальной плотности и мягкости подстраивается под уставшее тело, даруя невероятный комфорт. Белье свежее, отдает легким ароматом альпийских лугов, а на прикроватной тумбочке стоит лавандовый диффузор, расслабляющий напряженные нервы. И всё равно Арсений не может уснуть, перекатываясь беспокойно с одного бока на другой.       Психологи в таких случаях рекомендуют занять себя скучным монотонным делом, поэтому Арс зажигает прикроватную лампу, поднимается с постели и вытаскивает из рюкзака ноутбук, который он забрал из дома во время обеденного перерыва; Антону ничего не сказал, у него и так забот хватает, хоть он и продолжает храбриться и делать вид, что вовсе не устал. Только Арсений знает, что уборщицы с завидной регулярностью вычищают из курилки братскую могилу окурков, а из мусорки в кабинете начальника — уже не стаканы кофе, а пустые банки энергетика.       С воскресного собрания у Арсения в голове крутятся не самые радужные подозрения и догадки. Именно их он и собирается проверить, вводя пароль доступа к облачному хранилищу, где находятся все документы по проекту «Олимпуса». Полтора часа уходит на пристальное изучение сметы, накладных и отчета технического отдела о причинах возникновения дефектов облицовки фасада. — «Отсутствие металлических маяков, толщина которых должна соответствовать толщине штукатурного покрытия без учета накрывочного слоя», — читает вслух Арсений, пытаясь вникнуть в содержание. И вроде даже понимает, но не это цепляет взгляд, а слово «маяки». Он уже где-то встречал его.       Он возвращается к смете. В списке материалов маяки числятся. Тогда непонятно, куда они нахрен подевались. Всё это крайне подозрительно. Арсений делает скриншот контактных данных прораба, который принимал поставку, чтобы утром первым делом связаться с этим мутным типом.

***

— Арсений, как вас там по батюшке? — Сергеевич, — сухо отвечает Арс, затягиваясь электронкой в курилке. — Арсений Сергеевич, я вам в третий раз объясняю, что никаких маяков в поставке не было. У меня целая бригада свидетелей. С водителя, грузчиков своих спрашивайте, у меня стройка горит. И так вся команда в две смены батрачит! — Вы… — Арс не успевает договорить, в телефонной трубке раздаётся тишина. Говнюк сбросил вызов. Стоит ли ему вообще верить? Непонятно, но звучал он довольно убедительно.       Арсений связывается с водителем и грузчиками. Те утверждают, что маяки со склада не забирали — они не были указаны в фактуре. Сговор прораба, который никак не относится к их компании, с грузчиками и водителем Арс отметает — слишком сложная схема, и они первыми попадают под подозрение.       Ещё пятнадцать минут, за время которых Арсению приходится проигнорировать звонки Антона, потому что он чувствует, что подбирается ближе к разгадке, он тратит на созвон с начальником склада стройматериалов, который обещает в ближайшее время выслать на его почту скан фактуры.       Попов нервно заламывает пальцы, обновляя почту каждые тридцать секунд. Дима на него подозрительно косится. — Арс, может перерыв? — Ага, да, пойду коктейльчик опрокину, пока все упахиваются.       Позов уже было открывает рот для саркастичного комментария, но Арс жестом его тормозит, потому что во входящих появляется долгожданное письмо. Десять секунд уходит на то, чтобы дважды не моргая пробежаться по списку и не обнаружить там маяков. — Какого хера? — тянет растерянно. Знакомая подпись внизу документа, кажется, может пролить свет на этот вопрос.       Да только Арсению и без объяснений становится всё предельно понятно и очевидно. Он с яростью давит несколько раз кнопкой мышки на значок печати и вытягивает из принтера копии фактуры, сметы и технического отчёта. Собирает всё вместе и одним движением подрывается с места так, что кресло на колесиках отъезжает на метр от рабочего стола. — Арс, — обращается к нему Антон, который как раз выходит из кабинета. — Потом, — резко бросает тот и направляется быстрыми шагами в соседний отдел.       В техническом густо пахнет пластмассой и железом, а ещё чем-то грифельным или чернильным. Народу почти никого: большинство всё ещё торчит на объекте, но тот, кто нужен Арсению, находится у себя в кабинете.       Арсений прикрывает за собой дверь и бросает на стол распечатанные документы. — Жду объяснений, — требует, нависая над лысеющей макушкой. — Арсений, какой тон, — пытается отшутиться Шеминов. — Что ты мне тут принёс? — он бросает взгляд на бумаги, и с его лица мгновенно схлынывает всё веселье, а нервное движение кадыка даёт понять, что Арс не ошибся в своих выводах. — Значит так, — он не узнает собственного голоса, в нём столько нажима и стали, что будь он на месте Шеминова, уже бы срался кирпичами, — у тебя только один вариант: чтобы об этом не узнал Шастун, ты за свой счёт доплачиваешь строительной бригаде и нанимаешь вторую, чтобы завтра — здесь внимательно — к обеду объект был готов к сдаче. Мне абсолютно поебать, как ты из этого выкрутишься, но только попробуй, блять, ещё раз налажать — я со всем этим сразу иду к юристам. Всё ясно? — Я понял, — задушенно кряхтит Стас.       Арсений ничего не говорит, дышит яро как паровоз и молча покидает кабинет. Ещё надо успокоиться и объясниться перед Антоном. Сейчас он Стасика не выдаст. Пусть эта крыса сначала исправит то, что наворотила, а уже потом можно будет вытурнуть его из компании.

***

      Среда становится днём благословения. Антон влетает в опенспейс, снося сверкающей улыбкой и радостным голосом атмосферу понурости. — Мы восстановили исходники по проекту «Интеркома»! — по помещению прокатывается волна облегченных вздохов. — Но ребята так усердно работали, что в итоге улучшили дизайн. Мы сейчас объединим текущие макеты с частью исходников и представим Джонсону бриллиантовый проект!       В офисе раздаются счастливые возгласы и благодарные аплодисменты, в первую очередь — дизайнерам, Позов даже свистит, приподнимаясь со своего кресла. Радостный шум прерывает трель телефонного звонка в кабинете начальника. Тот поднимает вверх указательный палец, требуя тишины, и несется к телефону, забыв запереть за собой дверь. Подчинённые наблюдают за его сосредоточенным лицом с замиранием сердца. Сейчас все они, как единый организм, охвачены лишь одним чувством — беспокойством и тревогой: как бы этот звонок не принёс плохих новостей, омрачив послевкусие первой победы. Арсений сжимает руками подлокотники кресла, морально готовясь к появлению волны, сносящей всё на своём пути. И злится заранее — вдруг его слова не возымели эффекта на Шеминова, прокручивает за эти бесконечные минуты, пока начальник сдержанно угукает и кивает, все худшие сценарии.       Антон сухо благодарит собеседника, заканчивая разговор, опускает руку с телефоном и тяжело вздыхает. Трет пальцами переносицу, пока коллеги тщетно пытаются вспомнить, как дышать. У Арсения во рту скапливается много слюны, которую он просто не в состоянии проглотить — мышечную систему словно закоротило. В отличие от Шастуна, который резко наклоняется, кладя предплечья на стол, и опускает голову. В очередной раз вздыхает и что-то бубнит про себя, а затем так же резко поднимается, обращая взгляд на единственного человека в офисе. Арсений понимает, читает без слов — всё хорошо. Выдыхает легонько и улыбается краешком губ. Его солнце сияет в ответ. И все наконец понимают, что получилось, что справились, самое сложное позади.       Арсений не скажет, только не сегодня, не будет омрачать всеобщее чувство радости и ликования той ложкой дегтя, тем гнойным наростом, который ему вскрылся. Спиздить часть бюджета, выделяемого на закупку материалов, переписав в последний момент фактуру, — поступок последней крысы, заслуживающий справедливого наказания. И оно будет, просто не сейчас, когда Антон объявляет о сокращении рабочего дня, и не только потому, что его подчиненные это заслужили, а потому что сам еле на ногах держится. Арсению хочется укутать его в тёплое одеяло, как в лавашик, зацеловать до смерти и крепко обнять, охраняя сон и покой. А всяких подлых крыс он перегрызёт острыми клыками, если понадобится.

***

      Держа в голове упомянутые Антоном слабости перед возлюбленным, Арсений всё-таки не гонит лошадей и не настаивает на совместном времяпрепровождении в этот же день. Только берёт с начальника честное слово, что тот сразу же по приезде домой сходит в душ и на боковую. Антон, растроганный таким проявлением заботы, после душа звонит сам под предлогом «послушать сказку на ночь». Арсений не возражает, но вместо сказки рассказывает, как за опоздание на занятие по технике речи препод заставлял их тридцать три раза произносить скороговорку «Тридцать три корабля лавировали-лавировали…» в челночном беге, пока дыхание не закончится, и другие байки из театрального прошлого. В какой-то момент в трубке раздаётся мерное сопение, Арсений шёпотом желает «спокойной ночи» и целует экран телефона, где вместо «Мразоты Андреевича» теперь красуется тёплое «Солнце».       В четверг они едут на объект, где после финальной оценки облицовки фасада, удостоверившись, что всё сделано в лучшем виде, представляют «Олимпус» Воронцову, прибывшему к зданию на черном лакированном «Порше». Мужчина шутливо журит Антона Андреевича за недельную задержку, но признаёт, что результат того стоил, и даёт добро на переход к следующему этапу — создание интерьера. Бизнесмены пожимают руки, Антон довольно улыбается и тащит Арсения на бизнес-ланч в ближайший ресторан.       За обедом они решают, что пятницу нужно сделать выходным днём, компенсировав тем самым выход на работу в воскресенье. Арсений сообщает об этом в корпоративном чате, получая в ответ восторженные оды в свою честь, как «посланника божьей воли» — это цитата, хотя он тут вообще ни при чём, но лукавый взгляд Антона говорит об обратном, что очень даже причём. — Что, есть какие-то планы? — скептично выгибает бровь Арс. — Тебе уже есть восемнадцать, — и к чему это? — Собираюсь увезти тебя за сто морей и целовать тебя везде.       Арсений хихикает, прикрываясь салфеткой. Ох, уж эти шастуновские подкаты, как он до своего возраста не дожил девственником — просто загадка. — Мне собирать чемодан? — Чемоданчик, а лучше сумку, — ну, точно Загадочник, хотя обычно Арсения считают скрытным, но куда ему до своего начальника. — Поедем ко мне домой. — Чемоданчик для поездки в Хамовники? Я у тебя на неделю остаюсь? — Не в квартиру, Арс, а в дом. — Я не знал, что у тебя… погоди, это не типа родительский дом? — напрягается он.       Антон прыскает, чуть ли не роняя изо рта кусок бифштекса. — Нет, господи, — медленно прожёвывает и продолжает с улыбкой: — Это как-нибудь потом. Я имел в виду мой собственный дом. Его закончили полгода назад. Хочу тебе показать, если не возражаешь. — А на вертолёте прокатите, мистер Грей? — Арсений наклоняется ближе, переходя на медовую интонацию.       Антон кряхтит, дергая под столом коленом, вытирает салфеткой уголок рта и зеркалит позу Арсения. — Ещё как прокачу, — низким тембром отзывается он.       Арс ничего не отвечает, но отведённый смущённо взгляд и прикушенная губа красноречивее слов говорят, что именно он вообразил в своей голове. Антон довольно улыбается, отмечая победу в их негласном соревновании «кто кого больше смутит», и подзывает жестом официанта, чтобы расплатиться за счёт.       Вечер проходит в уютной тишине кабинета начальника, где они созваниваются с главой «Интеркома», представляя макет будущей зоны отдыха на одном из побережий Лос-Анджелеса, вдохновлённый русской андеграундной культурой. Седовласый Джонсон не сдерживает восторженных возгласов, отмечая, что проект превзошёл все его возможные ожидания и он счастлив, что обратился за сотрудничеством именно в их компанию. Командировку на объект перед началом строительных работ намечают на конец мая, и от внимания Антона Андреевича не ускользает жадный взгляд переводчика Брюса в сторону его ассистента, он ещё имеет наглость уточнить, поедет ли Арсений. — Что за охуевший хрен? — не сдерживается Шастун по завершении видеоконференции. — А ты чего лыбишься? Он же на Кена фарфорового похож, фу бля. — Я с твоей реакции лыбюсь, ревнивая жопа, — хохочет Арс, откидываясь в кресле. — Ты бы видел своё лицо. Мне кажется, Брюс теперь обратится к экстрасенсу, чтобы тот снял с него родовое проклятье. — Ибо нехер на чужой каравай рот разевать, — под караваем он, походу, имеет в виду Арсову задницу, к которой тянет шаловливые ручонки.       Арсений и не думает сопротивляться, спускаясь к краешку кресла, подставляясь под сильные ладони, что сминают его ягодицы. Через секунду они заходятся в жадном мокром поцелуе. Арсений зарывается пальцами в русую шевелюру и чуть разводит колени, практически вдавливая Шастуна в себя. Кресло начальника натужно скрипит, угрожая накрениться вперёд так, что Антон точно навалится всем телом на ассистента. Возбуждение столь острое, каким ещё никогда не было: то ли сцена ревности, то ли общее напряжение этой недели сказывается на них таким образом, но оторваться друг от друга становится практически невозможно. Всё равно, что пытаться расщепить протон вне адронного коллайдера.       Антон резко переводит ладони на спинку Арсова кресла, цепляясь за неё как за спасательный круг, и титаническими усилиями отрывается от сладких губ, разочарованно рыча. Проводит носом вдоль теплой шеи с россыпью мельчайших родинок, вдыхая родной аромат, и обречённо произносит: — Пойду покурю. Закроешь тут?       Арс сдержанно угукает, опуская взгляд, потому что знает, посмотри они сейчас друг на друга хотя бы секунду, всё-таки придётся заказывать и новую клавиатуру, и новый экран, и даже лампу.

***

      Утро такое тёплое и солнечное, что первым делом после пробуждения Арсений выползает на лоджию с чашечкой свежесваренного кофе, вдыхая полной грудью запах весны. Наслаждается пробуждением природы, звонким щебетанием птиц, шумом воздуходувок, разгоняющих пожухлые листья, и криками детворы, играющей в салочки на территории ближайшего детского сада. Такие громкие и свободные, что невозможно не улыбаться их непосредственности. Полуденное солнце заполняет собой всё пространство, отражаясь отблесками ярких лучей от застеклённых окон московских высоток. На балконе одного из домов Арс замечает женщину в домашнем халате, которая размашистыми движениями вытряхивает большое синее покрывало, напоминающее своими ритмичными колебаниями морские волны. Так Арсению приходит в голову забавная идея, которую он коротко характеризует как «не ехать же с пустыми руками».       Антон встречает его у подъезда традиционным рычанием мотора. Всё такой же расслабленный в рваном голубом свитере и солнцезащитных очках. Хочется расцеловать его ярко улыбающееся лицо, но перед лобовым стеклом Тахо гуляют мамочки с колясками, которые вряд ли будут в восторге лицезреть ничем не прикрытую демонстрацию однополой любви. Поэтому Арс лишь мягко улыбается в ответ, закидывая рюкзак на заднее сидение. — Думаю купить кабриолет, — мечтательно делится Антон, когда они выезжают на МКАД. — Есть кабриолеты, где ты поместишься? — Не ты, а мы. Тоже не дюймовочка, — усмехается он, косясь мельком на Арсения. — Есть. — Тогда придётся отрастить волосы, чтобы они красиво развевались на ветру, — смеётся Арс и трясет головой, манерно изображая «женщину на миллион». — Серьёзно, начинаю чувствовать себя Анастейшей Стил, которую подобрал заряженный мужик. — С этой скромной неопытной женщиной у тебя нет ничего общего. — То есть с тем, что подобрал, ты спорить не будешь? Хотя стоит посмотреть правде в глаза, я действительно ничего из себя не представлял, когда ты взял меня на работу.       Антон смеряет его укоризненным взглядом, который не скрывается даже за темными очками. А потом хмурится, формируя в голове какую-то сложную мысль. Такое же выражение лица у него было перед тем, как он выпалил монолог о своих чувствах. Так же сосредоточенно смотрел перед собой, покусывая губы и собираясь сказать словами через рот важные вещи. — Не буду отрицать, поначалу я именно так и думал. Поэтому, кстати говоря, и задал тот вопрос: работа или личная жизнь. Не потому что хотел сделать из тебя такого же трудоголика, как и я, а потому что понимал, что ты пришёл совершенно без опыта и понадобится ещё много времени, чтобы ты влился в рабочие процессы. Нужно было загнать в тебя кучу новой информации, при этом чтобы ты сразу сориентировался и мог работать со множеством задач. Это требует много внимания и концентрации, поэтому, если бы ты ответил иначе или стал бы торговаться, я бы сразу понял, что нам не по пути. Но абсолютно неспособным я тебя не считал. Актёр должен обладать хорошей памятью, быстрой реакцией и достаточной степенью артистичности и подвешенности языка, чтобы привлечь в мою компанию новых клиентов. Так что это был сознательный расчёт, — Антон хитро ухмыляется, сворачивая на Новорижское шоссе. — А потом, — он сглатывает и царапает ногтем указательного пальца обивку руля, — в один момент я осознал, как сильно ошибался на твой счёт. — Что за момент? — Арсений нервно ёрзает, корпусом разворачиваясь к мужчине.       Антон смущённо хмыкает. — Момент, когда понял, что влюбился.       Что же делает этот человек? Как он так искусно умеет красть дыхание? — У меня племяшка гостила, ей шесть, — с улыбкой продолжает Антон. — Когда мне уже надоело развлекать её игрой в радужных пони, я прибегнул к тому, что уставшие взрослые обычно делают в такой ситуации — включил мультик. Такой, чтобы минимум на полтора часа её отвлечь. Планировал заняться работой, пока она там погружается в приключения домашних животных, но меня как током прошибло, когда я услышал знакомый голос. Думал, совсем кукуха поехала, раз я тебя в голове слышу. Оказалось, не в голове, — от этого откровения в груди Арсения разливается тепло, это удивляет, смущает до покрасневших кончиков ушей и льстит. — Про работу вообще забыл, ловил каждую интонацию, смеясь, грустя и радуясь вместе с твоим персонажем. Это было… очаровательно. Время пролетело незаметно, и я поймал себя на том, что мне мало. Нашёл тебя на «Кинопоиске», а там какие-то малоизвестные сериалы и фильмы. Я посмотрел их все, — совершенно краснея, признается Антон. — Можешь даже не говорить, я сам себя сталкером почувствовал, — отшучивается он, ловя безмолвное изумление на лице Арсения. — Я… даже не знаю, что сказать, — представить, что его незначительные актёрские потуги найдут преданного фаната в лице собственного начальника, действительно сложно, практически невозможно. — Как давно? — Где-то в начале осени, — совсем тихо.       У Арса вырывается пораженное «ха». Так долго! Несколько месяцев, около полугода ходить со своей влюблённостью, даже не надеясь на взаимность, и каждый день видеть объект своей страсти — сойти с ума можно. Арс бы не то что бесился, он бы уже на месте Антона предпринял десять попыток в соблазнение и, если бы они не увенчались успехом, драматично послал бы всё нахуй, уволившись одним днём. — Сумасшедший, — выдыхает Арс. — И я это не про «сталкерство», а про то, что надо было подкатить ко мне раньше. — Ты бы подумал, что я прикалываюсь или издеваюсь. — Скорее всего. Но я хотя бы допустил такое развитие событий, и сам бы в тебя влюбился. Как собственно и произошло.       Антон переводит на него довольный взгляд, даже не пытаясь скрыть, как он счастлив в этот момент. — Ты уж прости, но экскурсия по дому будет после того, как я тебя вусмерть зацелую.       «Кто кого», — мысленно усмехается Арс.

***

      Ещё не переступив порог дома, а припарковав машину на подъездной дорожке, как только железные автоматические ворота плавно закрываются за ними, в одну и ту же секунду Антон убирает с лица солнцезащитные очки, а Арсений тянется обеими ладонями к его щекам. Поцелуй выходит ярким, восторженным и солнечным как сама весна. В нём теплая улыбка, удовольствие и радость от того, что они обрели друг друга. Не нашли, а обрели: посмотрели друг на друга под другим углом, открылись и доверились, даже если этому немного помогли звёзды.       И всё же Антон урывает чуть больше, крепко обнимая и притягивая ближе, покрывая поцелуями щёки, лоб и кончик носа. Арсений хрипло хихикает и отфыркивается. Заключительный чмок приходится в темную макушку, в которую Антон зарывается носом и глубоко вдыхает. — Экскурсия? — чуть отстранившись и улыбаясь как самый последний чудик, предлагает он. — Экскурсия, — соглашается ещё один, расплавленный нежностью, чудик.       Просторный дом в скандинавском стиле выглядит дорого, но не перегруженно. Больше, чем слово роскошный, ему подходит — уютный. Арсений вместе с крышей насчитывает три этажа. Помимо самого строения внимание сразу же привлекает аккуратно обустроенный ландшафтный дизайн, включающий в себя несколько невысоких туй, петляющие дорожки, выложенные коричневой брусчаткой, и множество кустов и цветов различных видов растений, а в противоположном от парковочного места углу под сенью двух вишен находится симпатичная садовая скамья-качели с декоративными подушками и пледом. — Часто тут бываешь? — Не особо, — захлопывая багажник, реагирует Антон, а затем, проследив взгляд Арсения, поясняет: — Распорядился помощнице подготовить дом к нашему приезду.       Арсению сначала хочется выгнуть бровь в немом «нихуя се, какие мы важные, как хуи бумажные», но сказанное смущенно «к нашему приезду» заставляет передумать. Антон хватает сумки — причем свою и рюкзак Арсения, а ещё пакеты с продуктами и кивком головы приглашает в дом, ключ от входной двери которого оказывается спрятанным под плетеное кашпо — здесь Арсу хочется особенно рассмеяться — лаванды, стоящей на пороге.       Дом встречает приятным ароматом качественной древесины и каких-то цитрусовых. Как будто из ранней, ещё прохладной весны они телепортируются в лучезарное лето. Прямо напротив входа расположена просторная гостиная в светлых тонах, очень напоминающая его собственную в Москве: белый пушистый ковер, такой же светлый диван и камин, на этот раз настоящий, что подсказывает рядом стоящая дровница. На второй этаж ведёт основательная дубовая лестница, слева от неё обнаруживается кухня и обеденный стол возле большого, от потолка до пола, окна. Именно туда Антон направляется с пакетами, но долго не задерживается, оставив их на серой мраморной столешнице.       Они ступают по гладким ступенькам, которые, на удивление, даже не скрипят — надо будет как-нибудь узнать, в чём секрет, — и оказываются на третьем этаже. — Здесь игровая, — Антон указывает на открытое пространство, где под скатной крышей в одном углу стоит бильярдный стол, а в другом — большой круглый, плазма с приставками и куча стеллажей с настольными, карточными и прочими играми. — Надо будет замутить реванш, — хитро улыбается он, плавно ведя ладонью вдоль Арсовых лопаток и оставляя её на пояснице мужчины. — Я думал, ты попросишь научить, — возвращает лукавую ухмылку Арсений, разворачиваясь к нему. — Можно и так. Только то, что ты там исполнял на столе, трудно назвать игрой в бильярд, скорее игрой на моих нервах. — Надеюсь, стол такой же крепкий, как и твоя лестница, — совсем бесстыже заявляет голубоглазый демон. — Как и мой… — Договорить Антон не успевает, его затыкают чувственным поцелуем, выбивая способность мыслить в принципе. — А там что? — Арс кивает в сторону закрытой двери на другой стороне, вытирая пальцем влажные губы.       Антон засматривается на это движение, всерьёз размышляя над прочностью бильярдного стола, но заинтересованный взгляд мужчины всё же заставляет его отлепиться от созерцания желанных губ и посмотреть в ту же сторону. — Это детская, — спокойно заявляет он.       Арсений вылупляется на него как на пришельца. И только спустя десять секунд неловкой паузы до Антона наконец доходит, что Арс мог подумать. — Нее, не в этом смысле. Это для племянницы или друзей с детьми. Моему ребёнку столько места не нужно, — но не удерживается от легкого подкола. — Какого ребёнка? — хмурит брови Арсений. — Маленького, рыжего и весьма очаровательного, — лыбится Шастун, довольный произведённым эффектом. — Арс, у меня кот. — Блять, ты… — выдыхает скопившееся напряжение тот. — Шутник, ёпта! — А что, это была бы проблема, будь у меня и вправду ребёнок? — Это, — Арс старается подобрать правильные слова, — не то, что обсуждают между делом. Не проблема, а большая ответственность, о которой партнёр должен быть, как минимум, предупреждён. — Какой ты у меня ответственный, — Антон чмокает его в нос. — Подожди, — отмахивается Арсений, — ты кота оставил одного на двое суток? — Почему одного? С котоняней.       Арсений смиряет его взглядом «у богатых свои причуды», но если котея действительно в заботливых руках, тогда можно не волноваться. — Я тебе потом фотки Персика покажу, ты умрёшь от умиления, он просто чудо, — чудо-юдо здесь одно, которое спускается по лестнице и ведёт его на второй этаж. — Персик, потому что персидский? — Нет, он манчкин. Пушистый, рыженький и очень сладкий, поэтому Персик.       Кот с маленькими ножками у хозяина с длинными ножками и фетишем на ножки — вот это прикол. Шикарная из них семья получится. И Арсений этой мысли даже не стесняется, такого невероятного во всех смыслах мужчину хрен куда он теперь отпустит.       Второй этаж представляет собой длинный коридор, освещенный ещё одним большим окном, по обе стороны которого расположено четыре комнаты. — Гостевая, гостевая и мой кабинет, — указывает на три двери он. — Там ничего интересного, если захочешь полазить, пожалуйста. А сейчас мы идём в спальню, я уже заманался с сумками таскаться. — То есть ты даже не будешь делать вид, что у тебя нет скрытых мотивов? — Никаких скрытых мотивов, Арс. Я открыто заявляю, что планирую заняться с тобой горячим сексом, а потом всю ночь нарушать твоё личное пространство, прижимаясь и обвивая всеми конечностями. Возражения? — Антон резко разворачивается на сто восемьдесят так, что Арсений упирается в его грудь. — Никаких, — ему в принципе непонятно, как так вышло, что они ещё не занимаются выше озвученным, а ходят по дому и что-то осматривают.       Хотя, конечно, понимает. Антон делает из себя уверенного хозяина дома, но в его чуть нервных смешках и едва слышных вздохах читается, как для него важно, чтобы Арсению здесь было комфортно, чтобы ему понравилось это место.       Спальня как с картинки — в кремово-бежевых и коричнево-серых тонах. Большая трехспальная кровать со множеством подушек разных размеров, в которой утонуть можно. Тяжёлое молочное покрывало и песочный плед с серебристыми кисточками. Пепельно-коричневая скамья у изножья кровати и такого же оттенка уютное кресло с подушкой возле напольного торшера и небольшого столика, на котором стоит аккуратный букет из сухоцветов и свеча в стекле. Два деревянных комода с патиной и стильными лампами по обеим сторонам кровати, шкаф-стеллаж вдоль стены рядом со входом, композиция из нескольких картин, нарисованных карандашом, на противоположной от кровати стене и углубление в виде полки для книг и всякой мелочи над кроватью, подсвеченное изнутри мелкими бра. Настоящая обитель сказочного принца.       Антон бросает небрежно сумку на кровать, а рюкзак Арсения кладёт аккуратно на кресло. Раздвигает тяжёлые, но легко поддающиеся коричневые шторы, впуская в комнату ещё больше солнечного света. За ними оказывается выход на лоджию. Антон отодвигает стеклянную створку и жестом подзывает к себе.       Вид на другую сторону дома открывается такой, что Арсений силой воли удерживает нижнюю челюсть на месте. Большой бассейн, застеклённая деревянная беседка с обеденным столом, камином внутри и барбекю-зоной снаружи и ещё ничем не занятый зеленый участок. А вокруг этой идиллии ничего кроме величественных сосен. Трудно представить, во сколько Антону обошелся такой лакомый кусочек земли. — Под нами небольшая встроенная сауна и веранда с плетеными креслами. Не хотел делать отдельную постройку для бани. По-моему так даже прикольнее: зимой вышел из сауны и сразу в ледяную водичку. Есть ещё подвал, но я пока не придумал, что с ним делать. Может, у тебя какие идеи будут.       Челюсть всё-таки предательски ползет вниз, а брови взлетают до небес. Арсению же не послышалось: Антон строит какие-то планы относительно своего дома, включающие его мнение. — Перебор? — тушуется Антон. — Ну, если бы ты всё-таки повёз меня знакомиться с родителями, я бы действительно прихерел. А так, ну, лёгкое изумление. — Прости, меня малость занесло. Никакого давления, — а сам давит на перила длинными пальцами, цепляясь за них как за жердочку, и прячет взгляд в пол. — Просто у меня ни с кем так не было. Ты вообще первый, кого я сюда привез.       Если бы Арс полгода ходил с неразделённой влюбленностью, а потом в один прекрасный день на него бы обрушилась вся тяжесть внезапной взаимности, у него бы и не так крыша набекрень съехала, уже сотни тысяч раз мысленно поженил бы себя со своим возлюбленным и нарожал бы с ним воображаемых детей, хотя никто из них на это физически не способен. Так что Антон ещё пиздец как сдержанно себя ведёт. — Значит, я котик, которого ты первым запустил в свой дом? — Арсений мягко кладет ладони на его плечи, призывая отлепиться от перил. — Артемис, я уже говорил, — улыбается Антон и переводит руки на его талию, — котик из Сейлор Мун. — Тот был белым, а чёрной — кошка Луна, — парирует Арс, сцепляя руки в замок за Антоновой шеей. — И вообще, ты флиртовал с вымышленным анонимом.       Антон подходит к нему вплотную, прижимаясь носом к кончику носа напротив. — Но представлял-то я тебя, — шёпотом в губы.       Целовать вот открыто, нежно, никуда не торопясь, тесно прижимаясь друг к другу, а потом долго стоять в объятиях, наслаждаясь близостью — ощущается очень правильно. Здесь, будучи скрытыми от посторонних глаз густым лесом, в этом уютном, радушном доме, таком же тёплом, наполненном, с неожиданными деталями, как и сам хозяин, Арсений чувствует себя на своём месте, чувствует, как ему бесконечно рады, как он сам стал главным завершающим штрихом идеальной картины.