little crime love story

под платьем, надетым еще утром за неимением времени на переодевания перед казнью, снова спрятан пистолет, нервы на пределе, натянуты, словно гитарные струны, от волнения и страха тошнит. у нее есть час. — ты как? — как только они остаются в камере одни, спрашивает ханджи обеспокоенно. — держусь. — аккерман заключает ее в объятия, — можешь уходить. я совершил все эти убийства, я виновен по всем статьям, покушения на тебя — тоже моих рук дело. — абсолютно без эмоций сообщает он. конечно, врет, конечно, не хочет говорить этого, конечно, ему безумно больно, но по-другому просто нельзя. зоэ не сможет отпустить его, будет страдать, плакать, винить себя, так пусть лучше ненавидит его и живет дальше. она смотрит на него шокированно, руки трясутся, на глаза наворачиваются слезы. — зоэ, все это время ты пыталась оправдать убийцу. я ненавидел тебя, просто терпеть не мог, да и сейчас мне отвратительно от твоего присутствия, но пока ты делала что-то для исправления моего плачевного положения, приходилось изображать любовь. — продолжает осознанно добивать ее. сам хочет сказать, что нет, это неправда, он любит ее больше жизни, он готов сделать все возможное и невозможное, чтобы она была счастлива, хочет подарить ей весь этот чертов мир, хочет прожить с ней всю эту жизнь и все следующие, хочет каждый день давать ей новые поводы радоваться, потому, что обожает ее улыбку, смех и блеск глаз, обожает каждую часть ее прекрасного тела, восхищается ее удивительным характером, сочетающим в себе стойкость, нежность и страсть к познанию. но нельзя. нельзя давать слабину, нельзя давать ей любовь, хоть она и достойна ее больше всех в мире. пусть возненавидит его всей душой, пусть злится, ругается, кричит, бьет посуду, кроет его последними словами, но только пусть не любит. — я разочарована. — бросает она, на прощанье, — какой же ты, блять, жалкий мудак, леви аккерман. — и уходит, хлопнув дверью. его сердце бешено бьется, а из легких, кажется, одним ударом выбили весь кислород. по щекам безудержно текут слезы. жаль, что последним, что ханджи услышала от него является эта блядская речь, жаль, что он не сказал ей все нужное и несказанное ранее. но решение принято, действия сделаны, и так действительно будет лучше для нее. *** — как он? — обеспокоенно интересуется эрен, ждавший ее на парковке. — хуйню несет. думает, я не разгадала его надежный, как швейцарские часы, план. — вздыхает ханджи, — будь я чуть доверчивей, купилась бы, но пришлось подыграть. — берет из рук подопечного стаканчик кофе и выпивает половину залпом, — короче, ебашим дальше в том же темпе, но после того, как победим, нам с ним предстоит очень серьезный разговор. — невесело усмехается, — а ты не расслабляйся, учи молитвы и готовь речь, — по-дружески хлопает его по плечу. — а ты не забудь все собранные материалы по делу, чтобы сразу после того пиздеца, что мы устроим, понести их в суд и обнародовать в интернет. — напоминает йегер и садится за руль. *** — солнышки, вы все сделали? — спрашивает зоэ, заходя на кухню, где ее ждут уже горячо любимые пиздюки. — конечно, мам! — радуется ее приходу марко. женщина хихикает от такого обращения, но ничего против не имеет. — оперативная группа готова, — отчитывается жан. — мы тоже, — поддерживает армин. — николо написал, что почти закончил, — оповещает саша. — хис залила видео вчера утром, статьи вышли днем, в соцсетях активно обсуждают предстоящие протесты, — имир сверяется с информацией на ноутбуке. — мы с микасой достали пару комплектов нужной формы, — энни поддерживающе обнимает армина. — мы с пик разложили все материалы по нужным папкам, — самодовольно хвастается петра, за неимением большого количества стульев, сидящая на коленях у фингер. — печень покормили, — заверяет конни, держа кота на руках. — умнички мои! — лучезарно улыбается им зоэ, — горжусь вами безумно! девочки, выезжайте на место через час, эрен, едь сейчас, мы подъедем чуть позже. — пока есть время, отдохни, пожалуйста, — просит саша, деловито поедая печенье со стола, — и пообедай. — хорошо, солнышко. вы все тоже не забывайте про еду и отдых, иначе буду ругаться! *** напряжение растет с каждой минутой, проведенной в бездействии. они десять раз повторили абсолютно весь план, а также три запасных, проговорили все действия, расписанные почти посекундно, коллективно скурили две пачки и обласкали печень, выступавшего в роли всеобщего антистресса. все равно страшно. кажется, что что-то обязательно пойдет не так, а ведь это буквально последний шанс исправить ситуацию, отвратительно хуевую и почти безвыходную. до казни остается час. *** леви не сопротивляется, покорно идет под конвоем в машину, не отвечает на едкие шутки тюремщиков, даже вслушиваться в них не пытается, фильтруя как ненужный шум. конечно, это же не болтовня зоэ, так что, зачем эту хуйню слушать вообще. от того, что он видит стены тюрьмы в последний раз как-то приятно даже. лучше уж смерть, чем заключение в этом отвратительном месте. — видели, эта ебнутая каким-то хуем организовала массовые протесты, — говорит один из конвоиров. аккерман напрягается. через пару секунд приходит осознание: зоэ ему не поверила. — а статей за эти пару дней столько вышло, пиздец, — отвечает второй раздраженно, — нашли, блять, о чем писать. — ага. а полчаса назад эту ебанутую видели с пикетом у здания суда. — фыркает первый недовольно. будь ханджи уверена в его виновности, свернула бы всю деятельность, но нет... собственная судьба леви уже не волнует, главное, чтобы это недоразумение с шилом в жопе не вляпалось в неприятности в попытках спасти его никчемную шкуру... а влипать в неприятности она умеет замечательно, стоит признать... хотя, стоило догадаться раньше: когда под порцией последнего ужина, состоявшего из оладушек, жаль, не таких вкусных, как те, что готовила эоэ, и чая, он обнаружил припрятанное лезвие. разумеется, ошибочно подумал, что это какой-то идиотский прикол от работников тюрьмы, однако, на всякий случай, спрятал его в рукаве, руководствуясь, видимо, интуицией, которой никогда не доверял. *** энни, глуповато хлопая глазками, смущенно попросила охранницу проводить ее до туалета, который она никак не может найти. однако, завела несчастную в какую-то каморку с инвентарем для уборки и вырубила с одного удара. затем быстро переоделась в ее форму, благо, комплекция у них оказалась похожая, как и цвет волос, а остальное можно скрыть темными очками. — сделано. — отчитывается она, зная, что через микрофон микронаушника ее прекрасно слышно. в ответ получает похвалу от ханджи. эрен, обряженный в рясу и идиотский головной убор, успевает достаточно изучить помещение, в котором будет проведена казнь: маленькая белая комната с окном в зал, дверью, койкой, к которой, видимо, приговоренный будет надежно привязан ремнями, торчащими снизу, установки для капельниц и, собственно, все. с местным священником он особо не церемонился: они с жаном выследили его и перехватили по пути на казнь. речь подготовлена, соответствующие молитвы выучены, значит, пока можно расслабиться. зрители постепенно прибывают, занимают свои места и принимаются ждать. их команда заходит последней, видимо, их пропускать не особо-то и хотели. *** только зайдя в свое последнее земное пристанище, аккерман ловит на себе взгляд ханджи. женщина усмехается. не зло или торжествующе, а уверенно. "блять" — проносится у него в голове. только бы она была в порядке... со своей участью он смирился, а вот от мысли, что с зоэ может что-то случиться, становится страшно. но нельзя подавать виду, что он о чем-то догадывается, иначе, всей команде пиздец. священник незаметно поправляет накладную бороду, однако, леви все видит. это эрен, черти его еби. значит, казнь точно не пройдет гладко... аккермана пристегивают к койке. — последнее слово говорить будете? — осведомляется палач неохотно. — воздержусь. — отвечает леви спокойно. своей смерти он не боялся никогда. — да упокоится душа ваша... — бормочет эрен, пока в вену приговоренного вводят иглу капельницы, — блять, забыл! — ругается, выходя из образа, — короче, всего вам хорошего, не знаю, счастья, здоровья, долголетия... группа охранников пялится на него, как на сумасшедшего. зоэ встает с места. достает пистолет из набедренной кобуры. — вам всем пизда, уебки! — восклицает она, стреляя в окно помещения, в котором проводят казнь. пик молниеносно бросается к одному из охранников, стоящих в конце зала и приставляет к его горлу медицинский скальпель. — я понимаю, она вас ужасно бесит и пугает, но если тронете ее, ваш дорогой коллега тут же будет мертв! — объявляет фингер. петра тут же оказывается за спиной другого мужчины в форме и приставляет к его виску пистолет. — лучше не мешайте ей. — усмехается. первый препарат стремительно вводят, и аккерман сразу начинает чувствовать заторможенность мыслей и движений, однако, перерезать ремень на руке это не мешает, как и все остальные. йегер, тем временем, активно выводит тюремщиков из строя. саша эпично вышибает выстрелом мозги замешкавшемуся фбровцу, группа которых прибыла для дополнительной охраны. — вы пока посидите тут, а я помогу девочкам, — бросает эрен, выпрыгивая в уже незастекленную оконную раму. однако, леви вскакивает с койки и спешно вытаскивает пистолет у одного из поверженных и следует его примеру, правда, менее ловко. оставить ханджи на поле боя он не может. кто-то из пришедших посмотреть паникующе орет, журналисты стараются отснять как можно больше материала, а жан, пик, петра, саша, энни, эрен, конни и ханджи пытаются обезвредить как можно больше охранников и фбровцев. пули летают градом, а леви абсолютно не может сфокусироваться взглядом ни на чем. черт бы побрал эту передозировку обезболивающим. — да ебать тебя в рот! — кричит зоэ яростно. патроны закончились, и она принимается мочить врагов вручную, следуя примеру энни, тоже отбросившей оружие. кажется, ее пытаются пристрелить, кажется, даже неоднократно, но или пули летят мимо, или она слишком поглощена сражением. саша жалеет, что ей не разрешили протащить с собой лук, ибо так у нее получалось бы отстреливаться в разы эффективней. аккерман помогает возлюбленной добить одного фбровца, повалившего ее на пол, метким выстрелом ранит мудака, нацелившегося на невнимательного конни, дав парню пару секунд на атаку, с гордостью смотрит на жана и эрена, прикрывающих друг друга, подмечает, что энни безумно хороша в рукопашном бою, а саша стреляет из пистолета не так уж плохо. — блять. — оборачивается и видит ханджи, стоящую к нему спиной, а в паре метров от нее — мужчину с пистолетом, еще чуть дымящимся и алым пятном на груди, еще совсем не большим, появившимся явно позже, чем он успел пару раз нажать на курок. — я в порядке, — выдает она, пошатываясь. леви быстро поворачивает ее передом к себе, но женщина не обращает внимания на явно заметные повреждения и снова бросается в бой, понимая, что сейчас не время драматично умирать. к тому же, боли она пока не чувствует, а сил еще явно полно. леви пытается ее переубедить, однако, его совершенно не слушают. *** через двадцать минут до ханджи начинает доходить плачевность ее положения: внутренние органы явно задеты, кровопотеря значительная, а от неприятных ощущений хочется застрелиться. к тому моменту аккерману все же удается вывести ее из места проведения боевых действий. — слушай, а если я действительно умру? — спрашивает зоэ, положив голову ему на плечо. они сидят в какой-то подсобке, напряженно ожидая, когда уже стихнут выстрелы. недалеко от двери, как последняя линия обороны, стоит петра, которая помогла им спрятаться, тоже видя ужасное состояние подруги. — даже думать о таком не смей, идиотка! — леви пытается зажать рукой одну из трех кровоточащих ран на животе женщины. — ой, а как же твое: "мне отвратительно от твоего присутствия"? — подкалывает его ханджи, слабо усмехаясь. в ее голове вертится лишь одна мысль — скоро все закончится. от этого терпеть боль становится легче. — я надеялся, что после нашего разговора ты свернешь всю свою деятельность нахуй. — откровенно признается леви, — я не хотел, чтобы ты горевала обо мне. — не дождешься, — улыбается, а из уголка губ стекает струйка крови, — или ты думал, что я такая же тупая, как твои обвинители? — прости. — аккерман трепетно прижимает возлюбленную к себе, — я люблю тебя. безумно люблю. и если ты, очкастое недоразумение, выживешь, я сделаю тебе предложение. — он запоздало понимает, что звучит скорее угрожающе, чем нежно. — надеюсь, это будет предложение перевезти к тебе мою коллекцию органов и костей, — наглая улыбка превращается в блаженную. зоэ прикрывает глаза, удобно устроившись в объятиях леви, — я посплю немного, а потом предлагай все, что хочешь.