little crime love story

кровь не останавливается, лицо ханджи стремительно бледнеет, голос становится все тише, а изо рта стекает струйка крови. — солнышко, продержись еще немного, пожалуйста... — в отчаянии просит леви, все еще не обращая внимания на царящую вокруг суматоху. как только стихли выстрелы, они покинули свое укрытие, — ты так долго боролась не для того, чтобы сейчас умереть. — свободной рукой нежно гладит ее по щеке, — ты такая умница, ты так много сделала... — отъебитесь. я слишком устала — слабо и хрипло выдыхает зоэ и шипит от резкой вспышки боли, когда пик прижимает ткань сильнее. чувствует отвратительную слабость и неудержимо надвигающуюся темноту. — пульс слабеет. — дрожащим голосом сообщает пик. опёздолы помогают фельдшерам скорой пробраться через толпу паникующих людей, леви держит зоэ за руку, фингер тщетно старается остановить кровь. в помещение забегает начальник тюрьмы с новостью, что казнь переносится, ибо дело передано в единый суд по правам человека, но его не замечают и не слышат. — зоэ, соберись. осталось совсем немного, и все будет хорошо. — командует аккерман, и это ненадолго приводит женщину в чувства. — не хочу умирать. мне страшно. — кашляет кровью. — зоэ, я рядом, — сжимает ее руку сильнее, — все будет хорошо. раны не смертельные, а ты слишком живучая, точно выкарабкаешься, — нет. абсолютно нет. даже леви, не будучи врачом, прекрасно понимает, что все пиздец как плохо: крови потеряно слишком много, видимо, задета артерия и, кажется, пули прошлись и по внутренним органам, а организм зоэ и так ослаблен постоянным стрессом, недосыпам и неадекватными переработками. но верить в лучшее хочется. в скорой он едет с ней, послав нахуй и тюремщиков, и фбр, и всех, кто мог бы попрепятствовать ему. все равно, что за сопротивление задержанию потом непременно накажут, все равно, что сейчас он должен ехать обратно в камеру, где будет ожидать новый приговор. сейчас думать о законах и последствиях их нарушения совершенно не время. фельдшеры пускают его без лишних вопросов — оказалось, незадолго до неудавшейся казни, ханджи успела подделать свидетельство о браке на всякий случай, и оно очень своевременно нашлось в кармане ее пиджака. скорая несется на огромной скорости, врачи что-то кричат, а мониторы панически пищат, показывая остановку сердца. *** врачи сразу сказали, что лучше готовиться к похоронам, шансов на благоприятный исход почти нет, сердце может снова остановиться, не выдержав такой нагрузки и кровопотери, а даже если и запустится, что далеко не факт, вероятно, пройдет слишком много времени, чтобы мозг остался без необратимых повреждений, которые приведут к тому, что зоэ навсегда останется инвалидкой, потеряв былые умственные способности. и леви знает, что для нее это будет намного хуже смерти. аккерман сидит у операционной уже восемь часов. наверное, если бы не тихие разговоры опёздолов, составляющих ему компанию, он бы уже сошел с ума. вроде бы, казнь не свершилась, но леви чувствует, что душа постепенно умирает, испытывая при этом ужаснейшую боль. — единый суд по правам человека рассмотрел дело и вынес оправдательный приговор, — сообщает армин, закончив телефонный разговор с кем-то. радоваться не получается совершенно. ни у кого. *** льет холодный весенний дождь. все небо затянуто темными, мрачными тучами. видимо, тоже оплакивает ханджи зоэ. на кладбище людно: она запомнилась и полюбилась многим, и почти каждый из ее знакомых посчитал своим долгом проститься с ней сегодня. могила уже вырыта, но гроб пока не опускают. она лежит, закрыв глаза. почти как живая, будто заснула всего лишь. на ней свадебное платье, черт бы побрал эту традицию хоронить незамужних так. леви достает из кармана коробочку с кольцом и кладет в гроб. покупал он его уже после новости о смерти возлюбленной, однако, это помогло хоть немного отвлечься от мысли, что ее больше нет. он с упоением обходил ювелирные магазины в поисках идеального варианта, который точно ей понравится понравился бы. — люблю тебя, четырехглазая, — произносит он с трепетом, — всегда буду любить, какой бы идиоткой ты ни была. он отдал бы все, чтобы снова посмотреть в ее глаза цвета шоколада с медом, чтобы услышать ее голос, немного прокуренный и явно не самый мелодичный, но слишком родной, чтобы прогуляться с ней по парку, приготовить для нее ужин, отвезти утром на работу, обнимать всю ночь, целовать при каждой встрече, слушать, когда она говорит без умолку обо всем, даже о трупах, пусть и с самыми отвратительнейшими подробностями, сводить ее в музей или театр, увидеть ее широкую, радостную улыбку, почувствовать тепло ее тела, от которого у аккермана бегут мурашки, поговорить с ней о какой-нибудь незначительной мелочи. но этого уже никогда не будет... крышку гроба заколачивают, после того, как он в последний раз осторожно касается ее пальцев, почему-то слишком холодных. затем он опускается в могилу. падают первые комья земли, сразу прибиваемые дождем...