О, дивный новый мир!

      Мне снилось что-то странное. Даже можно сказать, жуткое.       Но вместе с тем я был счастлив, что хотя бы во сне я вновь вижу её.       Залитое белым, молочно-белым светом нечто. Ни звуков, ни цветов.       Но я тут не один. Напротив меня стоит та, кого я меньше всего ожидал тут увидеть. Но которой был бы рад всегда, независимо от ситуации.       Алые волосы… Она всегда подкрашивала их алым цветом, чтобы скрыть свое происхождение от клана Учиха. Ведь в деревне их считали предателями или типа того, а уж когда Саске решил стать отступником — быть причастной к его клану стало по настоящему опасно для жизни.       В то время как она совсем не была на него похожа….Пусть и имела все шанс пойти по тому же пути, что и сородич. Не знаю, чем я заслужил такое, но по ее мнению, я показал ей истинную сторону жизни.       Аяко Учиха. Аяко-чан…       Я чувствую, что мне обязательно нужно коснуться её. Снова ощутить тепло ее рук, взглянуть в ее темные глаза, снова обнять её и сказать что угодно, но что-то важное для нас обоих….       Последний из клана Узумаки. Предпоследняя из Учих… Звучит гордо, как начало какого-то романа.       Но по мере приближения картинка начинает меняться. Красивое юное тело начинает меняться. Янтарного цвета глаза с небольшой примесью зеленцы, начинают бледнеть, выцветать.       Но остановиться не могу. Словно что-то тянет туда, к ней. И между тем я понимаю, что мое приближение и меняет её. Кожа стремительно бледнеет. Словно кровь перестает согревать и поддерживать здоровый цвет.       Ещё шаг.       С тихим треском по лицу девушки расползаются трещины. Она не кричит. Не плачет. Но взгляд у нее грустно-радостный, на губах играет печальная улыбка.       Я почти рядом….       Треск раздается все сильнее и сильнее, и вскоре вся Аяко словно бы состоит из трещин. Такое я видел лишь раз. С ней. И кучу раз во время Четвертой Мировой.       Пейзаж вокруг тоже меняется. Уже нет белизны и спокойствия. Вокруг — буря, что поглощает и разрушает все на своем пути, обращая все поглощенное в ничто. Земля трещит уже подо мной самим. Я стараюсь обойти трещины, земля начинает трястись все сильнее. Наконец, я оказываюсь рядом с ней, и протягиваю руку, лишь одну, потому что другая отчаянно протирает подступающие к глазам слёзы отчаяния….       Земля резко уходит вниз, и последнее что я вижу — это иссиня-черное нечто, уходящее бесконечно и вверх и вниз.       К счастью, это все-таки сон.       Или не сон?       Но ярко бьющее в окно солнце, зеленые стены, столик с какими-то мелочами, стул, большая дверь, ведущая куда-то чей-то веселый смех, неожиданно теплая погода и круглый символ Клана Узумаки на двери красноречиво говорили, что это реальность.       А еще об этом говорили ноющая боль во всем теле и пластыри на лице, скрывающие большие синяки.       Больница? Да еще и с собственными апартаментами?       — Доброе утро, детектив Узумаки, — поприветствовал меня Курама, судя по всему давно уже не спавший.              — Доброе утро. А почему детектив?        — Ну знаешь ли, если бы ты вспомнил события предыдущего дня, то сразу бы понял, что после избиения тебя твоей сестрой тебя отправят в один из двух пунктов назначения — либо в морг либо в больницу. Судя по тому что ты еще живой, в морге тебе делать нечего, — широко зевая просвятил меня демон.        — Моей… Сестрой? Ах, да….       События прошлого пронеслись как шиноби, перемещающийся по деревьям. Пробуждение в ванной, разбитый нос, тщетная попытка затереть кровь, Курама, ставший раз в двенадцать меньше себя прежнего, его попытка на меня напасть, извинения, появление незнакомки, похожей на меня, моя попытка защитить себя, нелепая как использование Воды против Молнии, а затем появление аловолосой красавицы… Как две капли воды похожей на мою прежнюю напарницу и возлюбленную, из-за чего я и хлопнулся в обморок от нахлынувших чувств.       — Наруто. Напоминаю ещё раз, — это не Аяко. Это вообще другой мир, в котором все пошло по другому. Как минимум тот факт, что ты здесь помолодел сходу на четыре года и имеешь минимум двух сестер, тебя должен был смутить! — простонал биджуу, видя мои мыслеобразы через ментальную связь.       — Уверен? — глупо спросил я.       — Убежден, Мадара тебя задери, а Кагуя забей Десятихвостым! Здесь целая больница отгрохана с крылом, в котором нарисован символ Узумаки, представляешь?       — Я не успел еще понять… Все слишком быстро произошло, — оправдался я.       — А я думал, полгода в АНБУ тебя все же чему-то научили, — отмахнулся лис, впрочем, я не обиделся.       — Не поминай. Что по делу думаешь? — спросил я.       — А что тут думать? Ты — обычный ребенок, лет тринадцати-четырнадцати, судя по всему — никаких навыков шиноби, младшая сестра тебя не любит, а старшая наоборот, здесь как минимум живы Узумаки, а меня отправило вместе с тобой из-за печати, и по какой-то причине я лишился своей силы, что намерен исправить, — провел мне краткий ликбез Курама.       — Ну, из плюсов мы можем отметить, что здесь явно не было никаких серьезных потрясений последние пару лет уж точно, а значит многие из тех, кого мы потеряли здесь могут быть живы и здоровы, — от этой мысли мне хотелось улыбнуться.       — Если конечно они здесь существуют, — со скепсисом предположил лис, — А насчет было или не было — у тебя слишком хорошая наблюдательность для бессознательной тушки, которую втащили в больницу где-то два часа назад.       — Ничего себе! А я думал, прошла целая вечность! Надо осмотреться, — решил я и попытался подняться с постели.       Мимолетное наблюдение отметило, что кровать довольно-таки удобная, мне бы такая ох как пригодилась, особенно после тяжелого задания, когда сил остается только доползти до заветных подушки и одеяла. Но здесь вновь сыграло роль то, что тело мне досталось непростое — а может быть это были последствия избиения, но голова все еще была как будто не своя, а при попытке встать и сделать несколько шагов, колено предательски заболело. Тихо чертыхаясь, я пересек сравнительно небольшую комнату из конца в конец, подойдя к окну. Но взглянуть не успел.       Дверь за спиной щелкнула и, к моему удивлению, ушла в стену, издавая тихое шипение. Пока я едва успев поднять челюсть, приходил в себя от этой странности, на пороге возник высокий, хорошо сложенный мужчина с фиолетовыми волосами в белом халате и записной книжкой в руке.       — О! Уже поднялся, Наруто? — улыбнувшись, произнес незнакомец, замирая на середине комнаты, — Как самочувствие? Спалось хорошо?       — Э-э-эм… Извините, а вы кто? — на всякий случай уточнил я, хотя и догадывался, что это медик — все же осторожность и подозрительность мне оказались привиты крепко.       — Ах да, я ж не представился — тебя же доставили без сознания, так что было никак не познакомиться, — меня зовут Узумаки Марито, я твой лечащий врач, - отрекомендовался незнакомец.       — Что ж, во всяком случае проблем с численностью родного клана тут однозначно нет, — подумал я, а медработнику сообщил: — Самочувствие так себе, буду откровенен, — я с грустью глянул на свой бочкообразный живот и напоминающие слоновьи ноги.       — Понимаю. Ну ничего, думаю до вечера тебя вполне возможно на ноги поставить, к счастью ничего не сломано, только синяки, да пару растяжений. — осматривая меня бормотал Марито, а я лишь усмехнулся — учитывая целительские способности Курамы, сильно надолго в обители медицины я не задержусь.       — Это хорошо, — поддакнул я.       — Единственное, в обморок лучше больше не падай, а то пришлось бы еще и таблетки есть, — усмехнулся врач, — а так только мазями обмазаться и понаблюдаться. Да, не забудь Изуми-саму поблагодарить!       — Да-да, конечно, — промямлил я, вновь вспоминая внешность своей новоявленной сестры и с огромным трудом отгоняя от себя мрачные мысли из теперь уже далекого мира.       — Еще пожелания будут? — Медик заглянул мне в глаза, — Взгрустнулось? Понимаю, болеть на голодный желудок дело сложное. Обед, правда, был уже час назад, а ты спал как убитый, но что-нибудь можно придумать….       С этими словами он приблизился было к недо-двери, как вдруг за ней возник силуэт и спустя несколько секунд дверь практически выпала со своего места, жалобно бряцая по полу и покрываясь трещинами. Марито, охнув, едва успел увернуться, и собирался было выдать тираду относительно ценности больничного имущества, но увидев, кто именно нарушил больничный покой, вытянулся в струнку и бочком-бочком постарался покинуть палату, под аккомпанемент смешков (разумеется, внутренних!) Девятихвостого.       А за ней возникла мама. Притом именно такая, какой я её видел в своем подсознании, при попытке подчинить Кураму. Только одета она была не в платье, а в сетчатые шорты до колен и приталенный жилет. В руках у нее была небольшая корзинка, от которой раздавался запах еды, даже не еды, а ЕДЫ, от которой желудок, до сих пор молчавший, начал нещадно напоминать о себе.       — Привет, Зайчонок ты мой! — пропела Кушина, красным смерчем приближаясь к моей постели.       Всю жизнь мечтал о семье, родительской ласке, заботе, и вот она — получи да распишись! Но сейчас я даже не представляю что и как делать или говорить. К счастью, «мама» сама нашла для себя объяснение ситуации и взяла нить диалога в свои руки:       — Как ты, Наруто? — Кушина присела на кровать, ощупала мое лицо, затем в ее глазах полыхнула ярость, — С Юки я разберусь. Вечером. И по всей строгости! На тебе же живого места нет, маленькая дрянь… — несмотря на то, что мне было лестно слушать слова защиты от матери, все же получается, что и я тоже приложил руку к этому конфликту, пускай и невольно, потому я решил немного сбавить накал страстей и тяжесть возможного наказания для моей непутевой «сестрички»:       — Спасибо… Мам, но все же давай, наверное, не слишком сурово — ведь я тоже виноват и не сдержался, — По лицу Кушины было видно, что она немало удивлена моей реакции — видимо, местный «я» после побоев и говорить то не способен был, но, судя по всему ей это скорее нравилось, нежели разочаровывало. А на моих губах застыла полувиноватая улыбка — приятно видеть, что мать тоже на моей стороне.       — Вряд-ли я смогу, потому что отправить родного брата в больницу из-за пары слов — сущее безобразие, а ее вспышки агрессии стали уже просто неконтролируемыми. Но мне приятно, что ты все-таки не обижаешься, — и мама улыбнулась своей пленительной улыбкой.       Следующие минут пятнадцать мы проговорили буквально ни о чем, как оказалось, мама сегодня на службе почти до вечера, из тех крупиц информации, что она нехотя обронила, выяснилось, что это как-то связано с неким Объектом, расположенным где-то в Конохе. и, разумеется, под эгидой Узумаки. Больше никакой толковой информации добыть не удалось, и я задал самый волнующий вопрос, надеясь что его объект жив и здоров, а не сгинул в очередном конфликте или при запечатывании кого-нибудь с девятью и менее хвостами.       — Да, ты очень тактичен, — проскрипел Курама, но в его голосе я чувствовал больше желание поесть, нежели обидеться.       — А что папа? Как у него дела? — поинтересовался я, отслеживая реакцию Кушины. К моему удивлению, та вздохнула:       — Как обычно. Сидит в резиденции в своей шляпе, воююет со старейшинами, ругает на чем свет стоит шиноби, выдумывая очередной повод для закручивания гаек и даже не вспоминает про собственную семью. Разве что поужинать придет, а потом опять улетит «вершить государственные дела». Надеюсь, Данзо все же сможет удержать его от глупостей, — резюмировала куноичи. Я же не мог поверить в такой расклад, с трудом представляя себе Минато-карьериста и Минато-тирана, а не вполне себе нормального Минато-отца. Судя по смолкшему Кураме он тоже был в шоке. Да и представить Данзо защитником добра и справедливости мне тоже было сложно, учитывая мои познания о нем из моего мира. Но сдержаться от реплики относительно роли означенного бинтоносца мне все же удалось, отчего мы оба вздохнули, я и биджуу.       — Я тебе тут еды принесла, а то эти медики лечить умеют, а кормить забывают, рассказывая в отчетах, что пациенты недееспособны во время питания, — улыбнулась мать, снимая покрывало с корзинки. И к своему удивлению, и чего уж греха таить, радости, я обнаружил там несколько кусков огромного мясного пирога, пахнущего различными травами и будто бы даже дымящегося.       — Сп-п-па-сибо, — протянул я, воззрившись на еду, в то же время понимая, что причина моего лишнего веса обнаружена и с ней необходимо будет бороться.       — Ладно, я побежала, выздоравливай поскорее, кушай пирог и не скучай! — Кровавая Хабанеро осторожно приблизилась ко мне, чмокнула меня в нос, и, умиленно улыбнувшись, отчалила. Доктор же каким-то образом исхитрился исчезнуть еще раньше.       - Ну, дела, — подумал я, и вознамерился отведать мамину стряпню. Сначала несмело коснулся хрустящей корочки, затем снова втянул в себя аромат....       Остановиться я смог только на третьем куске, притом силу воли проявить пришлось нешуточную: руки буквально сами собой тянулись к лакомству, а живот предательски урчал. Едва не плача я отстранился от корзинки и постарался лечь так, чтобы ее не видеть. Впрочем, план как сделать одного биджуу счастливым уже был готов.       — Курама... — мысленно позвал я демона.       — Чего? — хмуро, если не сказать сердито спросил Кьюби, однако я ощущал в его голосе робкую надежду на то, что ему что-то всё-таки перепадёт из провианта.       — Как думаешь, я смог бы призвать тебя, пусть даже в миниатюре? — спросил я. И ощутил, как хвостатый квартирант наливается неверием в то что его желания тоже могут сбываться.       — Думаю смог бы... но зачем? — биджуу все ещё не верил в успех.       — Хочу организовать тебе вкусный ужин, — судя по часам было около четырех дня, потому про обед я решил умолчать, но внутренне широко улыбнулся.       — Ты... Ты отдашь мне пироги?!       Вы когда нибудь видели довольного демона? Даже больше сказать — счастливого! Вот и я не видел. Но чувствовал, спасибо печати, как Курама, ещё недавно готовый камни в подсознании от печали жевать, теперь развалился во весь свой небольшой размер и довольно улыбался в темноту.       — Конечно! Мне ведь теперь нужно худеть, а ты голодный, так что тебе нужнее, — улыбнулся я.       — Отлично, тогда скорее выпускай меня! — крикнул счастливый Курама.