Сумасшествие

      — Сколько времени? — спросил Сукуна своего подельника, обернувшись через плечо.       — Без двух минут двенадцать, — сверившись с часами, ответил широкоплечий низкорослый молодой мужчина, на что получил одобрительный кивок.       — Подождём ещё немного, — Рёмен перебрал пальцами по корпусу обреза и глубоко вздохнул, пытаясь привести мысли в порядок. Сосед, что делил с ним одну голову на двоих, так и рвался наружу, и сдерживать его с каждым разом становилось всё труднее и труднее, с учётом того, что приходилось ещё и контроль над различными ситуациями держать, как сейчас например. — Мы должны быть пунктуальными. Если мы не будем пунктуальными — нам больше не будут доверять, а если нам не будут доверять, то и деньги брать у нас не будут, а следовательно и трясти потом проценты будет не с кого, верно?       Мужчины за спиной Сукуны закивали, а Рёмен лишь закатил глаза. «Идиоты безмозглые», — подумал он, ощутив очередную порцию нестерпимой головной боли. Итадори явно не нравилось, что сейчас его тело будет использоваться для очередного убийства, и он всеми силами пытался забрать себе контроль. Так происходило каждый раз в ответственный момент, поэтому Сукуна заранее приобрел себе с рук какие-то таблетки, которые ему порекомендовал один из подельников. Это был первый и последний человек, с которым он поделился подобным. Сообщник сказал, что его сестра тоже мучается множественным расстройством и ей их прописал психиатр для усмирения второй личности, но он не знал, что Рёмен и есть вторая личность, а купировать нужно было основную. Интересно, сработает ли?       Сунув обрез в руки подельника, Сукуна опустил руку в карман пиджака и достал оттуда небольшую таблетницу. Лекарства после всасывания начинают действовать примерно через пятнадцать минут, максимальная концентрация препарата в крови достигается в промежутке от часа до двух часов после принятия, следовательно Рёмен в любом случае успеет расквитаться с должниками, а вот домой доехать — уже вряд ли.       — Господи, заткнись, заткнись, пожалуйста, заткнись, — начал бормотать он себе под нос, доставая из футляра жёлто-зелёную капсулу. На лице, искажённом в устрашающей гримасе, проступила лёгкая испарина. Положив таблетку в рот, Сукуна запрокинул голову и с усилием втянул носом воздух так, что на его лбу выступила венка от напряжения. Контроль над телом должен был оставаться за ним ещё хотя бы сорок минут. Этого будет достаточно, чтобы разобраться с должником и его семейством и спокойно доехать домой. — Парни, — забрав у одного из сопровождающих ранее отданное ему оружие, Рёмен передёрнул затвор и перехватил его в руках поудобнее, — вы слушаете классическую музыку?       — Классическую музыку? — переспросил патлатый парень, который лишь с недавних пор начал работать с Сукуной в его грязном бизнесе и порядком раздражал главаря тупыми вопросами и идиотским выражением лица, не обременённым никакими признаками интеллекта.       — Да, Рёта, — грубо огрызнулся босс, бросив грозный взгляд на парня позади, — классическую музыку, — он повернул голову обратно, вновь уставившись на входную дверь перед лицом. — У меня сейчас в голове играет Бетховен. К Элизе.       — Босс, пора, — сказал второй, вновь глянув на часы. Они опоздали уже на несколько секунд. Сукуна бы этого не одобрил, если бы знал. Сам он часов почему-то не носил, но заставлял делать это всех вокруг.       Мелко кивнув, Рёмен сделал полшага назад, вскинул ногу и с размаху приложился подошвой тяжёлого ботинка в хлипкую деревянную дверь.

***

      — Что ж, господин Сакурай, мы с вами делаем успехи, — отработанный годами мягкий голос подытожил результаты встречи с пациентом. — Думаю, что держать вас здесь не имеет больше смысла. Давайте вы полежите в клинике до тех пор, пока не закончите курс препаратов, и уже через неделю я с радостью отпущу вас домой? — параллельно делая какие-то записи в свой личный журнал, предельно расслабленно и спокойно сказал Фушигуро и поднял глаза на пациента, что сидел напротив.       Господин Сакурай поступил в государственную психиатрическую клинику на лечение по решению суда. В этом заведении в принципе большинство пациентов были определены сюда подобным образом. Но были и те, кто хотел отлежаться добровольно. В основном это были уже взрослые и сознательные личности, которые боялись навредить родным и близким, и только одиночки не пытались обратиться за помощью, усугубляя свои психологические проблемы. Сакурай пролежал в клинике больше двух лет, и всё это время Мегуми терпеливо вёл его историю болезни, скрупулёзно подбирая подходящие препараты, способные регулировать поведенческую линию и расстройство. В целом, к каждому пациенту он подходил с особой щепетильностью, и, наверное, поэтому главный врач не возникал особо, когда Фушигуро просил о повышении зарплаты или отпуске в середине лета. Знал, что лучше и терпеливее всё равно не найдет никого и именно благодаря ему показатели успешно излеченных или купированных расстройств были едва ли не самыми высокими по стране.       — Вы можете идти, — закончив с заполнением бумаг, Мегуми отложил ручку и сложил руки в замок на столе. — Не забудьте принять лекарства.       — О, господин Фушигуро, приём препаратов я не пропущу, будьте уверены. Вы дали мне шанс на нормальную жизнь, я не могу сдаться на финишной прямой, — Сакурай легко и весело рассмеялся. Улыбнувшись ему в ответ, Мегуми кивнул на прощание.

***

      — Пожалуйста, примите мои документы! Я же пришёл сюда добровольно, почему вы не хотите меня выслушать? — громко хлопнув ладонью по стойке регистрации, Итадори закрыл лицо ладонями и застонал в отчаянии.       — Молодой человек, у вас нет страховки, я же вам объясняю… — пыталась отбрехаться дежурными фразами медсестра за стойкой, вслепую начав выискивать тревожную кнопку вызова санитаров.       — Да какая к чёрту страховка? — вновь сорвался на крик Юджи. — Вы меня вообще не слышите что ли? Из-за своего расстройства я могу быть причастен к убийству!       — Я все понимаю, но в таком случае вам следует обратиться в полицию с чистосердечным признанием, и, если суд признает вас невменяемым, вас определят в нашу клинику.       — Что происходит? — Мегуми остановился у стойки и вопросительно глянул на медсестру. Крики были слышны аж на втором этаже, и, почуяв неладное, он решил спуститься до прихода ленивых санитаров, которые ещё наверняка даже не почесались, чтобы угомонить особо шумного клиента.       — Господин Фушигуро, у него нет страховки… — растерянно бегая взглядом от врача до незнакомца, выдавила молоденькая девушка, даже начав заикаться от испуга. Если этот человек был действительно так опасен, как говорил о себе, было страшно ему отказывать.       — Проведите его по моей страховке, госпожа Наби.       На какой-то миг в холле воцарилось молчание. Итадори посмотрел на дока взглядом, полным благодарности, а медсестра — непонимания. Зачем врачу тратить свою страховку на то, чтобы положить в клинику возможного убийцу? Но спорить с ним она не стала. Знала, что влияние Мегуми было в заведении едва ли не на одном уровне с главным врачом, поэтому его приказы и рекомендации всегда выполнялись четко и беспрекословно.       — Пока госпожа Наби заполняет документы, прошу вас пройти за мной, — сунув руки в карманы халата, Фушигуро развернулся к незнакомцу спиной и двинулся в сторону лестницы, ведущей на второй этаж, — я покажу вам вашу палату, вы переоденетесь в форму, а потом мы пообщаемся.