After death – what?

      Гарри проснулся ровно в семь от звонка будильника, чувствуя себя так, будто не спал вовсе. Ему снилось что-то смутно знакомое и тоскливое, но всё, за исключением вспышек прошлого, уже стёрлось из памяти. Он не сдержал обречённого стона, откинул полог и автоматически потянулся к тумбочке за очками прежде, чем вспомнил, что они ему, вообще-то, не нужны.       На соседней кровати Блэк лихорадочно перебирал носки в поисках одинаковых. Это сопровождалось его недовольным гудением. Именно в тот момент, когда он с победным кличем вскинул руку с подходящей парой, дверь в ванную распахнулась, и оттуда вышел ещё более угрюмый, если таковым вообще можно быть, Эйвери. Гарри внимательно оглядел его с ног до головы и, не без внутреннего удовлетворения, отметил, что левая рука того выглядит чуть более опухшей и задеревенелой.       Значит, он всё-таки решился сунуться в чужие вещи. Но Гарри стоило бы отдать Эйвери должное — он даже не пискнул, когда оказался под действием жалящего заклинания. Сам он защитил чемодан и полог достаточно основательно, благо в этом, после скитания по лесам в прошлом году, ему не было равных. Жалящее заклинание было добавлено из чистой вредности. Зато это гарантировало, что тот, кто решил попытаться однажды, больше не захочет попробовать ещё раз. Гарри прекрасно понимал, что Риддл на такую банальную пакость не поведётся, но от величины поменьше такая схема сработала бы. — Доброе утро! — сказал Гарри, хотя утро не казалось хоть сколько-нибудь добрым никому.       Из-за расположения общежития в комнате было зябко и темно, что делало пробуждение крайне неприятным. Три голоса с разной степенью довольства вторили ему. Гарри повернул голову правее и увидел, что полностью собранный Риддл сидит на идеально заправленной постели с книгой на коленях. Поразительный ублюдок.       Гарри сполз с кровати, схватил сменную одежду, расчёску и зубную щётку. В ванной он взглянул в зеркало и с досадой отметил, что половина волос застыла в абсолютно вертикальном положении. Они уже почти достигли плеч, поэтому собирались совершенно без проблем, но за исключением этого были сущим кошмаром. Гарри провёл расчёской по прядям, но как только они оказались вне её досягаемости, то подпрыгнули в изначальное состояние. Он зарычал сквозь зубы, вытащил из кармана брюк резинку и завязал пучок на затылке. Почистив зубы и одевшись, Гарри рассеянно подумал о том, куда делась Кэсси, и вышел из ванной. — Теперь понятно, почему ты ходишь с собранными волосами, — прокомментировал Орион, чем заслужил возмущённый взгляд Гарри.       Риддл захлопнул книгу и поднялся с кровати. Головы всех мгновенно обратились к нему. — Пора идти, — сказал он. — Встретимся с остальными в гостиной.       «Пора идти, как будто без тебя мы бы не поняли», — передразнил Гарри мысленно. Возможно, при этом что-то отразилось на его лице, поскольку Риддл с вызовом поднял бровь. Гарри не хотел напрашиваться на ссору так рано утром, поэтому никак не ответил и вышел из спальни первым.       В коридоре, что удивительно, уже стоял Малфой и ещё трое незнакомых студентов из соседней комнаты. Гарри решил, что это был прекрасный момент для знакомства, поскольку его соседи ещё не вышли. — Доброе утро, Малфой, — начал он. — Не думаю, что мы с вами успели познакомиться как следует. Я Адриан Браун.       Малфой дружелюбно кивнул, а остальные по очереди представились в ответ. — Я Нотт, — сказал парень с волосами рыжими, как морковка. — Просто Нотт, пожалуйста.       Гарри кивнул. Не ему было спорить относительно того, как человек хочет, чтобы его знали. Возможно, его звали Сэндвич. Никто во всём мире не захочет, чтобы его звали Сэндвич. — Рад знакомству, Нотт, — сказал Гарри и заметил, что тот выглядит явно облегчённым.       Наверное, здесь часто случались ситуации, где кто-то настаивал, чтобы знать твоё полное имя. Вторым представился смутно знакомый брюнет с короткой стрижкой. — Бересфорд Мальсибер.       Отлично, Гарри забирал сказанные слова обратно — уж лучше быть Сэндвичем. Этот Мальсибер, в отличие от всех остальных, потянулся для рукопожатия, и Гарри не оставалось ничего иного, кроме как ответить. Рука его была влажная, а общее впечатление невольно напоминало о Питере Петтигрю. По необъяснимой причине он не понравился Гарри. — Корвус Лестрейндж.       Это был крайне красивый молодой человек, Гарри мог признать. Высокий, загорелый, черноволосый и черноглазый. И даже без этого самым примечательным было именно то, как Лестрейндж себя нёс. Будто бы на его голове твёрдо сидела корона, и он прекрасно знал о её существовании, поскольку родился с ней.       Дверь позади громко распахнулась, и из проёма, как из пожара, выскочил Блэк. Увидев людей, он мгновенно собрался и вернул себе обычный холодный вид. Гарри мог только гадать, что послужило причиной такому поведению. — Мне приятно познакомиться со всеми вами. Надеюсь, в будущем мы сможем стать хорошим коллективом.       Лестрейндж кивнул с одобрением, явно обратив внимание на выбор слов. Не друзья, не приятели — коллектив.       Наконец из комнаты показались Эйвери и Риддл, следовательно, можно было отправляться в Большой зал. Гарри казалось, что такая большая группа смотрелась бы нелепо, но движение в ней выглядело удивительно органично. Всю дорогу он предпочитал держаться Малфоя, как самого знакомого среди всех. Люди за столом Слизерина понемногу прибавлялись, хотя за другими столами сидели единицы.       Гарри ссыпал себе на тарелку порезанное яблоко и откусил кусок. Постепенно зал стал заполняться студентами, а он всё гонял несчастное яблоко по тарелке. Слева Малфой поливал мёдом овсянку, рассказывая что-то о прекрасном выводке лошадей у себя дома. Гарри так и не понял, кому был адресован этот рассказ, ему или Блэку, но послушно поддакивал в нужных местах. Что-то смутно тревожное присутствовало в сознании, и Гарри не покидало чувство, что он что-то забыл.       Откуда-то сверху послышалось хлопанье крыльев. Понемногу начала прибывать утренняя почта. Присмотревшись, он с ужасом увидел серую сову Сироны, которая снижалась с угрожающим свистом. Только сейчас он понял, что из-за желания как можно скорее сбежать из комнаты он оставил два письма, которые хотел отправить перед завтраком, на прикроватной тумбочке. Сова уронила газету и письмо прямо на голову и молниеносно исчезла. Со здоровой осторожностью Гарри взял письмо в руки и посмотрел на конверт. В нижнем углу бисерным почерком Сироны было написано: «Важно! Тебе не понравится».       Гарри уже не нравилось. Было видно, что женщина старалась написать записку как можно быстрее. «Дорогой Адриан! Пропущу моё недовольство в связи с отсутствием твоего письма мимо, поскольку на горизонте появились неприятные новости. Прикладываю к письму срочный номер Ежедневного Пророка. Надеюсь, у тебя всё хорошо. С любовью, Сирона».       Гарри отложил записку и потянулся к газете. В этот момент по залу начали проходить шепотки. Орион выронил свой тост и перегнулся через Абраксаса, чтобы заглянуть в газету Гарри, поскольку почту доставили ещё далеко не всем. Наверху страницы красовался заголовок.       «Нападение жнецов на резиденцию Поттеров. Гриндевальд нацелен на Британию?»       Сирона даже не могла представить, насколько это не понравится Гарри. Над ухом Блэк резко вздохнул, а Малфой подавился овсянкой и закашлялся. Гарри принялся читать дальше.       «Вчера ночью было совершено спланированное нападение сторонников Гриндевальда на семью Поттеров. Во втором часу ночи в поместье известной чистокровной семьи сработала охранная сигнализация.       Группа лиц ворвалась на территорию и холоднокровно убила семейного дворецкого Джозефа Бронсона. Далее они не продвинулись благодаря оперативной работе авроров, которым был отправлен сигнал в связи с нарушением безопасности территории. Четверо подозреваемых находятся под следствием, ещё трое скрылись до прибытия правоохранительных органов.       Глава семьи Флимонт Поттер, отвечая на вопрос журналиста, говорит: «Наша семья не пострадала. Мы знаем, что хочет от нас Гриндевальд, и не намерены давать это ему. Завтра Поттеры покинут континент ради безопасности».       Гарри отшвырнул газету на середину стола, но её тут же подхватил Риддл, выглядевший несколько зелёным. Чёрт возьми! Было вполне очевидно, что именно хотел Гриндевальд. Мантию-невидимку. Только вот та мантия была хорошо спрятана на дне его чемодана. Сколько времени должно пройти, прежде чем он поймёт, что искомый предмет находится в Хогвартсе? Не говоря уже о Воскрешающем камне, спрятанном в мешочке из ишачьей кожи. Абраксас толкнул Гарри в плечо. — Как думаешь, что Он хочет от Поттеров? — Не знаю точно, но ходят слухи, что они владеют какой-то очень редкой семейной реликвией, — ответил Гарри.       В этот момент из-за стола Хаффлпаффа вскочила девочка и в слезах выбежала из зала. По шёпоту, понёсшемуся по столу, Гарри понял, что девочка — дочь убитого Бронсона.       Дамблдор, сидя за столом преподавателей, выглядел так, будто бы тоже был на грани побега из Большого зала. Казалось, что его сильно тошнит. Уж он-то точно знал, чего так хочет Гриндевальд. Гарри внезапно задумался, кому принадлежит преданность Бузинной палочки. Не мог ли тот факт, что палочка перестала слушаться своего хозяина, дать мотив перейти в активное наступление?       Казалось, что война преследует Гарри везде. Первое утро в Хогвартсе не могло начаться лучше. Слагхорн поднялся из-за стола со стопкой бумаг в руках, хотя и видел, что всем сейчас было глубоко плевать на расписание. Пока тот разносил листы, Гарри с отвращением отставил от себя тарелку с порезанным на идеальные дольки яблоком и плеснул в кружку добрую порцию кофе. Аппетит безнадёжно пропал. — Вот ваше расписание, мистер Браун, — сказал Слагхорн откуда-то сверху.       Гарри машинально схватил бумажку и пробежался по ней глазами. Первыми стояли сдвоенные зелья. — Спасибо, профессор, — выдавил он с дрожащей улыбкой. — До скорой встречи в классе.

***

      Среди студентов повисло напряжённое настроение. Разговоров было мало, и только некоторые перешёптывались в стороне от всех. После завтрака Том Риддл отложил газету и сказал одно-единственное слово: «Плохо». Гарри примерно понимал, что значит это «плохо» на самом деле. Сущий кошмар. Не говоря о безопасности, для Риддла приход к власти Гриндевальда обещал много неприятностей. Начиная с его собственной чистоты крови и заканчивая уже имеющимся Тёмным лордом. Никакого потенциала для развития. Хоть что-то хорошее было в этом для Гарри.       Всю дорогу до класса зельеварения Риддл пребывал в крайне угрюмом настроении. Хотя это не помешало ему подать знак своим однокурсникам. Это был маленький жест рукой, но Гарри хорошо его заметил. Особенно с тем, как Малфой и Лестрейндж едва видимо кивнули в ответ. Он был готов поспорить на все свои сбережения, что сегодня ночью намечается какая-то встреча.       Толпа в коридоре начала расступаться к стенам, и в образовавшемся проходе вразвалочку появился Слагхорн. Гарри всё ещё не привык видеть его таким молодым — не было ещё того пивного живота и сотни мелких морщин на лице. Единственное и неизменное, что напоминало о Слагхорне из прошлой жизни, — моржовые усы на абсолютно гладком лице. Профессор протиснулся к двери, открыл её и первым вошёл в класс, а затем с особым энтузиазмом поприветствовал некоторых студентов, а в частности Риддла. Гарри увидел, что тот, оказавшись к Слагхорну спиной, закатил глаза, а его приклеенная улыбка стекла с удивительной скоростью. Пришлось подавить назойливый смешок.       В классе клубился разноцветный пар и витали удивительные запахи. Гарри едва не задохнулся от такого уровня наглости — много лет подряд разыгрывать одно и то же представление. Риддл мгновенно занял место в первом ряду, рядом с ним на сиденье скользнул Малфой и махнул рукой Гарри и стоящему позади него Блэку. Лестрейнджу и Нотту пришлось сесть на следующий ряд, где к ним сразу же присоединились две симпатичные девушки из Рейвенкло.       Их стол находился прямо перед котлом с любовным зельем, и Гарри постарался как можно более незаметно посмотреть на Риддла. Его лицо ничего не выражало, но едва видимое сжатие кулаков выдавало внутреннее напряжение. Гарри медленно и неглубоко вдохнул. Произошло то, чего он так опасался — запах амортенции изменился. Он больше не напоминал пирог с патокой, запах дерева от рукоятки метлы и цветы. Да, намёк на всё это остался, будто парфюм на одежде, залежавшейся в шкафу. Но теперь доминировали другие запахи — дерево, но не от метлы, а то, что устилало пол в «Трёх мётлах», сливочное пиво и что-то хвойное. Гарри ожидал, что расстроится, но этого не произошло. Невозможно было жить с болью потери вечно. — Ну-с, все готовы к занятию? — проговорил Слагхорн в окружении клубящегося пара.       Гарри спохватился и выхватил из сумки «Расширенный курс», весы и стандартный набор для зельеварения. Под общую суету стало слишком очевидно, насколько неприлично идеальный Риддл. На его столе идеальной стопкой уже лежало всё необходимое. Когда общее шевеление прекратилось, Слагхорн вышел в центр класса. — Сегодня, как вы видите, я приготовил для вас несколько зелий. Такого рода зелья вы должны будете уметь готовить к экзамену ЖАБА. Вы наверняка о них слышали, даже если пока еще ни разу не варили. Кто-нибудь может мне сказать, что это за зелье? — Он указал на самый левый котёл.       В нём находилось абсолютно прозрачное зелье, его поверхность была гладкая, как стекло, и Гарри мгновенно узнал его, но руку не поднял. Вместо него взлетело несколько других рук, естественно, и Риддла тоже, но Слагхорн обратился к рыжему гриффиндорцу в последнем ряду. — Сыворотка правды, выпив которую, волшебник не может лгать, — ответил он. — Верно, мистер Пруэтт, — одобрил профессор. — А теперь… — Он указал на котёл посередине. — Кто сможет узнать это зелье?       Это зелье Гарри тоже знал весьма хорошо, но всё ещё не предпринимал никаких лишних движений, опасаясь попасть в клуб Слизней. — Да, мистер Блэк?       Орион, судя по всему, был в нём уже давно, поэтому ничего не терял. Он оторвался от брошюры о среднеазиатских драконах и поднялся на ноги. Драконы? На зельеварении? — Оборотное зелье, сэр. Даёт возможность выпившему принять на час облик того, чьи «частицы» содержатся в зелье. — Очень хорошо! Кто-нибудь может сказать мне, в чём главная опасность данного зелья?       Гарри сам не осознал, что поднял руку, пока Слагхорн не заулыбался довольной улыбкой. — Наш новенький, мистер Браун! Прошу. — Если вместо человеческих «частиц» в зелье попадёт, к примеру, шерсть вашей любимой домашней кошки, то, кроме крайне неприятного превращения в кошку, этот процесс будет необратимым без постороннего вмешательства.       Гарри уловил недоумённый взгляд Малфоя, а сам попытался отогнать из мыслей визгливый голос Миртл: «Подождите, когда все узнают, что у нее вырос хвост!» — Великолепно! Отлично, просто отлично! — сказал слегка ошарашенный Слагхорн, видимо, рассчитывающий, что на вопрос никто не ответит. — И в последнем котле у нас?       Наконец-то вызвали Риддла. Он расправил складки на мантии и медленно поднялся с места. — Это амортенция, самое сильное любовные зелье. Имеет особый перламутровый блеск, а пар от него завивается характерными спиралями, — ответил он своим приятным бархатным голосом. — Естественно, оно только имитирует любовь, вызывает у жертвы приворота чувство сильной одержимости. — Как обычно блестяще, мистер Риддл! — воскликнул Слагхорн. — Только вы забыли упомянуть, что для каждого амортенция пахнет самыми любимыми запахами.       Глаза Гарри невольно расширились, а Риддл на секунду выглядел сильно раздосадованным. И тогда Гарри понял, что тот забыл об этом только лишь потому, что для него амортенция пахла ничем. Укол сочувствия на мгновение пронзил его, как это случалось каждый раз во время уроков с Дамблдором на шестом курсе. — Ну-с, теперь преступим к занятию, — начал Слагхорн, снова «забыв» о последнем зелье.       Вверх взметнулась рука девушки из Рейвенкло, которая всё ещё сидела слишком близко к Лестрейнджу. — Сэр, вы не сказали, что находится в последнем котле! — Ах да… — Он выдержал многозначительную паузу. — Это, мои дорогие студенты, Феликс Фелицис — весьма любопытное зельице.       Несколько учеников ахнули, а Слагхорн выглядел очень довольным собой. — Кто-нибудь знает, в чём заключается действие этого зелья? — с улыбкой повернулся он к Риддлу, рука которого уже была скромно поднята в воздух. — Да, мистер Риддл? — Феликс Фелицис, или же зелье удачи, — в высшей степени сложный по составу и приготовлению напиток. Правильно сваренный, он приносит выпившему удачу во всех начинаниях. Зелье запрещено к применению во время спортивных состязаний, экзаменов и выборов. Если употреблять его слишком часто и слишком много, оно приводит к побочным эффектам, таким как головокружение и безрассудство. — Очень исчерпывающий ответ! Десять баллов Слизерину, а также по пять всем, кто сегодня отвечал, — сказал Слагхорн, а затем опомнился: — Совсем забыл! Феликс станет наградой на нашем сегодняшнем уроке. Один малюсенький флакончик, доза рассчитана на двенадцать часов удачи. От рассвета до заката вам будет везти во всех ваших начинаниях. И пускай ваш день станет необыкновенным! — Что же нужно сделать, чтобы получить его, профессор? — спросил одинокий ученик Хаффлпаффа, нетерпеливо закатывая рукава.       Слагхорн внезапно стал очень деловитым, расправил мантию и сел за учительский стол. — Откройте страницу десять «Расширенного курса зельеварения». У нас сдвоенный урок, и этого времени вам должно хватить на пристойную попытку сварить Напиток живой смерти. Тот, кто добьется наилучших результатов, получит в награду этого маленького «Феликса». Начали!       Студенты повскакивали со своих мест и наперегонки бросились к шкафу с ингредиентами. Вслед за ними с места выскользнул Блэк и, как самый близкий к приходу, наложил на поднос всё необходимое для целого стола. Гарри внутренне возгордился такой слаженной работой Слизерина. Сам он раскрыл «Расширенный курс», выудил из сумки шариковую ручку, ту, которую давным-давно забрал в Министерстве, и постарался по памяти перенести заметки Принца-полукровки на страницы. Слева Малфой уже лихорадочно шинковал ингредиенты. Риддл начал не спеша, но Гарри не мог не признать, что его работа выглядела аккуратной и идеально отточенной.       Он же быстро нарезал корень валерианы, а затем схватил серебряный кинжал и раздавил дремоносные бобы, что дало зелью идеальный сиреневый оттенок. Дальше следовала схема помешиваний «семь раз против часовой стрелки, один раз по». Содержимое котла мгновенно начало светлеть, пока не приобрело идеально прозрачное состояние. Гарри удовлетворённо вздохнул и потушил огонь под котлом. Теперь, сделав всё, что мог, он мог расслабиться. Остальное зависело от того, насколько хорошими будут зелья остальных. Старательно игнорируя косые взгляды некоторых однокурсников, Гарри достал пергамент и начал новое письмо для Сироны с должных извинений.       Спустя некоторое время Слагхорн поднялся со своего места и объявил: «Время вышло!» Студенты с разной степенью разочарования прекратили помешивать и выжидающе застыли на местах. Блэк снова вернулся к чтению брошюры, а Малфой начал собирать вещи, как и остальные слизеринцы. Они-то прекрасно знали, что сегодня им не светит Феликс Фелицис, поскольку зелья Тома Риддла были всегда просто блестящими.       Слагхорн начал обход с другого конца класса, будто бы хотел оставить самое приятное на потом. Он ничего не говорил, хотя ему и не нужно было — его лицо выражало эмоции вполне понятно. И тем не менее, что-то в котле несчастной гриффиндорки заставило его нарушить молчание. Гарри посмотрел на ту повнимательнее и с удивлением узнал в ней любимую певицу миссис Уизли. — Ну-ну, мисс Уорбек, как же получилось так, что ваше зелье начало разъедать днище котла?       Ага, вот тебе и «Котел, полный крепкой, горячей любви», дорогая Селестина Уорбек. Вот тебе и днища котлов, дорогой Перси Уизли. Гарри задохнулся от собственной шутки и попытался прикрыться кашлем. Осуждающим взглядом, который послал ему её сосед по парте, можно было бы убить. Хорошо, что Гарри был неубиваемым.       Наконец Слагхорн добрался до стола, где сидели Гарри, Риддл, Блэк и Малфой, и с надеждой заглянул в котёл каждого. Розовое зелье Абраксаса удостоилось добродушной улыбки из-под моржовых усов, зелье Ориона, которое было более нежно-розовым, заслужило удовлетворённого кивка. — Как всегда идеально, Том! — сказал Слагхорн, взглянув на совершенно прозрачное зелье.       Зелье Тома действительно было абсолютно безукоризненным, особенно с тем, насколько неполным был рецепт в книге. Гарри сощурился и рассмотрел в его книге какие-то заметки. Во всяком случае, это объясняло результат. С гордой улыбкой профессор отошёл от котла Риддла и взглянул на зелье Гарри. — Боже правый! Два совершенных Напитка живой смерти в одном классе — такое на моём опыте впервые!       Гарри услышал, как слева Риддл резко вдохнул, но это была вся его реакция. Слагхорн пребывал в абсолютном шоке ещё несколько мгновений, а затем развернулся и молча пошёл к своему столу. Там он выдвинул один ящичек, достал пузырёк и при всех до краёв наполнил его Феликсом. Второй идентичный пузырёк он достал из кармана и вернулся обратно. — Я сказал, что тот, кто добьётся лучших результатов, получит награду, но передо мной стоят два зелья, готовых усыпить весь Хогвартс от профессоров до пауков на стенах. Не в моих правилах идти против сказанного, поэтому сегодня я буду вынужден расстаться с двумя экземплярами Жидкой удачи! — Сияющий, он протянул одну склянку Риддла, а затем повернулся к Гарри. — Мистер Браун, я не думал, что встречу ещё один феномен в том же поколении! — Вы мне льстите, сэр, я не так уж хорош. Просто мне доводилось готовить это зелье раньше, — сказал Гарри, в сотый раз жалея, что решил показать голову из панциря. — Неужели? Ну-ка, какую оценку вы получили за СОВ? — «П», сэр.       Всё, теперь он чувствовал себя законченным ублюдком. Но удача в его обстоятельствах была ой как нужна. Сзади кто-то громко захлопнул учебник. Слагхорн укоризненно пригрозил пальцем, но лицо его было почти блаженным. — Ждите от меня приглашение на ужин в скором времени.       Клуб Слизней, просто восхитительно. Где-то вдалеке прозвенел звонок, и Гарри похватал вещи, затолкал их в сумку и вылетел из класса самым первым с пузырьком Феликса Фелициса в кармане и стойким ощущением, что как минимум половина шестого курса теперь ненавидит его животной ненавистью. — Эй, Браун!       Малфой догнал его через пару шагов, выглядя искренне обеспокоенным. Было видно, что он так спешил только ради Гарри. — Всё в порядке? Просто ты так быстро убежал, хотя даже не знаешь, куда идти, — сказал он.       В этот момент из класса вышли остальные слизеринцы. Лицо Риддла не выражало ни раздражения, ни разочарования. В общем-то, он казался как обычно прекрасным и дружелюбным. — Да, извини, — ответил Гарри. — Просто… — Просто? — переспросил Малфой, выглядя точно побитый щенок. — А, к чёрту! Нет, не в порядке! Я чувствую, что я обманываю всех или что-то вроде того! И даже вполовину не такой способный, как все вы! Теперь ещё и все остальные смотрят на меня как на прокажённого.       Ближе к концу тирады Гарри сдулся, а потом поник совсем. Малфой посмотрел так, что ему захотелось заплакать. Он давно не видел такой жалости, такого сочувствия у кого-то похожего на Абраксаса. — Эй, Адриан, — обратился Малфой, впервые используя имя. — Всё нормально, понимаешь? Это может быть случайность, это может быть нечестная игра или что угодно ещё — всё в порядке. Мы соревновались — ты победил, те, кто не может с этим смириться — идиоты.       Гарри кивнул. Эти слова действительно помогли. — Ты прав, Абраксас, спасибо, — вздохнул он.       Ох, так они перешли на имена. Для старомодного чистокровного общества это значило многое.

***

      Во время обеда Гарри смог поесть хотя бы немного, хотя утренняя статья и случай на зельеварении всё ещё были свежи в памяти. После обеда было окно перед чарами, и ему хотелось отправить письма. Для этого нужно было сходить в совятню, а сделать это без посторонней помощи пока было невозможно. — Мне необходимо отправить несколько писем, может кто-нибудь показать дорогу?       Абраксас уже открыл рот, чтобы с радостью предложить своё сопровождение. Риддл поднял раскрытую ладонь. Абраксас закрыл рот. — Я провожу, это не проблема.       Блестяще. Нужно было обращаться к Малфою лично. Гарри отложил столовые приборы и уставился на Риддла. — Хорошо, ты закончил?       Риддл кивнул и встал из-за стола. Гарри поднялся следом и направился к дверям зала. Перед самым выходом он почувствовал чей-то взгляд на спине и, обернувшись, столкнулся с задумчивыми глазами Дамблдора, который сидел за столом преподавателей. В этот момент рядом возник Риддл и посмотрел туда же, куда смотрел застывший на месте Гарри. — Пойдём, — сказал он, и Гарри мотнул головой. — Не удивляйся, Дамблдор испытывает ко мне давнюю неприязнь. Он будет пристально смотреть своими всезнающими глазами за всеми, кто так или иначе оказывается рядом со мной.       Они вышли в холл и зашагали по лестнице, ведущей в совятню. Гарри шёл и ждал, когда же начнётся допрос, а он явно когда-нибудь должен был начаться. Риддл бы не стал просто так вызываться волонтёром, чтобы устроить экскурсию для новенького. На всякий случай он сжал руку на палочке, находившейся в кармане. Оставалось надеяться, что та не решит от стресса вспыхнуть. Большая часть дороги прошла в молчании, но у подножья башни Риддл нарушил молчание. — Мне интересно, где ты научился так первоклассно варить зелья, — начал он. — Где, ты говорил, ты учился до Хогвартса?       Гарри подумал не отвечать из чистой вредности, но вовремя спохватился. — Я не говорил. Мне не разрешали учиться в школе, поэтому я научился всему из книг и у частных преподавателей. — Что изменилось, раз ты здесь? — Мои опекуны… — Гарри драматично выплюнул это слово. — Куда-то уехали и пропали без вести. Трагично.       Что-то вроде понимания промелькнуло на дне синих радужек Риддла, и тот тактично прекратил допрос. Тактичности хватило до конца лестницы, когда дыхание Гарри уже было сбитым. Риддл дёрнул его за рукав так, чтобы развернуть к себе лицом. — Есть ещё один момент, который нам необходимо прояснить. Как ты уже заметил, — а ты заметил, я это понял ещё утром, — в Слизерине есть чёткая иерархия. И ты ей либо следуешь, либо оказываешься в самом низу пищевой цепи, где риск быть кем-то съеденным крайне велик. На вершине иерархии сейчас я, а это значит, что больше никаких выходок, как с утра, ты по отношению ко мне не будешь вытворять. Понятно?       Палочка Гарри плавно выскользнула из кармана. Это движение было настолько незаметным, что Риддл, пристально смотрящий в глаза, его не уловил. — Не совсем понял один моментик, — сказал Гарри. — Что, кроме явного таланта к зельям и однозначно магловской фамилии, делает тебя таким особенным?       Он ударил прямо по больному и знал это. Более того, видел. Красивые черты Риддла на секунду исказились в гримасе гнева, а он сам сделал несколько шагов навстречу, из-за чего Гарри неуверенно пошатнулся на лестнице. С какой стороны ни посмотри, положение было не в его пользу. И здесь даже палочка не пригодится. Один сильный толчок — и Гарри будет валяться внизу лестницы с поломанной шеей, а его новый однокурсник в ужасе сообщит всем, что новенький крайне неудачно споткнулся. — Я уже доказал всему факультету своё превосходство, и мне ничего не стоит показать его тебе, — выплюнул Риддл. — Серпенсортия. Напугай, но не кусай его.       Из ниоткуда появилась достаточно крупная змея и бросилась на Гарри. Он скептически посмотрел на неё, а затем на Риддла. — Отпусти, пожалуйста, — приказал он ей. — Випера Эванеско.       Змея исчезла. Риддл выглядел уместно шокированным. Гарри отошёл на шаг назад и спрятал палочку в карман с оскорблённым видом. Он почувствовал прилив гордости за то, что смог вывести вечно непоколебимого Ледяного принца из равновесия. Вся злость вместе с этим испарилась, зато появился неплохой план. — Давай так: ты прекратишь любые требования и нападки в мою сторону, а я не буду болтать о том, что змееуст. Кто знает, чья чистота крови победит, верно? — Как? — только и смог выдавить Риддл. — Не скажу, потому что сам не знаю. Думаешь, сидел я взаперти шестнадцать лет просто так?       Риддл не ответил. Он стоял неподвижно напротив, и можно было практически увидеть, как внутри его мозга идёт непрерывный анализ всех новых фактов. Гарри вздохнул и поднялся на пару ступеней выше. — Я хочу вербального подтверждения своих условий. Ты ничего не теряешь от этого соглашения, но можешь сильно пострадать, если решишь отказаться, — продолжил он. — Да. Да, я согласен, — ответил Риддл и спрятал палочку. — Вот и прояснили один момент! — протянул Гарри притворно сладким голосом, а затем посерьёзнел. — Я серьёзно, не связывайся со мной, Риддл, тебе не понравится. Дальше я найду дорогу, не утруждайся.       Он развернулся и дошёл до конца лестницы, не оборачиваясь. Лишь когда удостоверился, что остался один, Гарри позволил себе расслабиться и заметил, как сильно дрожат его руки. Вся напускная бравада спала, и он обречённо прислонился к каменной стене совятни. Сипуха рядом осуждающе ухнула, и Гарри истрактовал это так: «Во что ты, неописуемый идиот, только что ввязался?»