After death – what?

      В одну из прогулок по Хогсмиду Гарри заглянул в магазин перьев «Писарро» и не удержался от покупки самого дешёвого ежедневника в мягком кожаном переплете. Он был тонкий, с бордовой обложкой, но Гарри был полностью доволен покупкой. Было тяжело держать все планы в голове, поэтому они нуждались в должном структурировании. Он невольно вспомнил рождественский подарок Гермионы – волшебный планировщик. Стоило его открыть, он заливался мерзкими наставлениями из разряда: «Без терпенья нет ученья». Что ж, Гарри готов немного потерпеть. Также он прикупил приличное количество шариковых ручек и внезапно обнаружил, что у него не такой уж плохой почерк. Чёртовы перья. Сидя вечером в маленькой комнате, Гарри открыл ежедневник на первой странице.

Планы: 1) Наведаться в Литтл-Хэнглтон 2) Выкрасть кольцо Гонтов 3) Продать его в «Горбин и Бэркес» 4) Вернуть остролистовую палочку 5) Купить достойный гардероб 6) Отправить письмо в Хогвартс 7) Посетить Хогвартс 8) Закрыть вход в Тайную комнату

      Схема действий была до предела проста. Гарри не только предотвращал ошибки Тома Риддла, но и получал около тысячи галлеонов за краденое кольцо. Было интересно взглянуть на Воскрешающий камень в нём, ведь оригинал сейчас надёжно спрятан в мешочке из ишачьей кожи. Следовало дождаться выходных и ночью заглянуть в хижину Гонтов. Гарри не планировал спасать семейство Риддлов от смерти, это было не его дело. Некоторые обиды настолько глубоки, что ничто не поможет их отпустить. Если Том хочет убить свою родню – он сделает это, несмотря на все попытки Гарри.       Ожидание было самым тяжёлым. Гарри всё так же усердно работал, ходил гулять и болтал с Кэтрин, но мысленно находился у двери с прибитой к ней змеёй. Выходные пришлись на середину мая, гроза нещадно лила уже больше суток. Хогсмид плавал в воде и грязи, и почему-то Поттер был уверен, что Литтл-Хэнглтон будет ощущаться не лучше. Когда время перевалило за полночь, он тихо выскользнул из постели, обулся, набросил на мантию водоотталкивающие чары и вскоре стоял на холме возле знакомого кладбища.       Гарри передёрнуло от нахлынувших воспоминаний. Вот он, четырнадцатилетний, тощий, как фестрал, повис на верёвках, привязанный к статуе у могилы Тома Риддла. Вот из котла выходит высокая фигура со змеиным лицом. Потом боль, ужас, дуэль и тело Седрика.       Он мотнул головой и пошлёпал по грязи прочь от кладбища. Жалко, Литтл-Хэнглтон находился в долине, а на противоположной стороне, на холме высился особняк Риддлов. Гарри брёл по узеньким пустынным улицам и отстранённо смотрел по сторонам. Все дома были одинаковыми, кирпичными и в целом ничем не примечательными. Идти пришлось долго, Гарри то и дело петлял и натыкался на тупики, но, выйдя на окраину деревни, вздохнул с облегчением.       Особняк снизу выглядел ещё более роскошным, чем с холма кладбища. Гарри помнил этот дом со времён четвёртого курса, когда чужими глазами наблюдал за смертью старого садовника, который сейчас должен быть вполне себе живым и молодым. Тогда особняк был неухоженным, поросшим плющом и мхом, как обычный заброшенный дом.       Сейчас дом Риддлов сиял белизной, было видно, что хозяева заботились о нём. В одном из окон всё ещё горел слабый свет свечи, и Гарри на секунду задумался, догадываются ли эти люди, что всего через месяц их домом станет холодная земля на холме напротив. Нет, конечно, не догадываются.       Поттер вздохнул и по широкой дуге обогнул поместье. За ним был реденький лесок и залитая водой тропа, вдоль которой медленно шёл Гарри, боясь поскользнуться. Он знал, что совсем скоро должна показаться хижина, но был неприятно шокирован, когда понял, что с трудом можно отличить влажное дерево от кустов вокруг. Покосившийся домик одиноко затесался в зарослях, и любой недостаточно внимательный прохожий с лёгкостью бы прошёл мимо.       Маленький заросший дворик было преодолеть особенно тяжело, и Гарри, изрядно уставший, остановился перед входом, переводя дыхание. Когда сердце перестало бешено колотиться, он сосчитал до трёх и толкнул дверь. Та не поддалась. Тогда Гарри попробовал отпирающее заклинание. Снова ничего. — Откройся, — прошипел он мёртвой змее, прибитой к двери хижины.       Дверь послушно распахнулась, открывая проход в темноту домика. Поттер без слов зажёг огонёк на конце палочки и с опаской ступил внутрь. Он был бы уверен, что стоит на грязной земле, если бы половицы под ногами не скрипели так протяжно. Это была не земля, а грязь. В хижине стоял отвратительный запах гнилого дерева, пота и перегара. Возникало острое желание зажать нос. Гарри мельком пробежался взглядом по грязной старой мебели и по кастрюлям в копоти на стене над печью. Ха! Будто здесь хоть раз кто-то готовил в этих кастрюлях! — Убирайся, чужак, иначе я прикончу тебя! — послышался голос из темноты, которой не достигал свет палочки. Речь явно была на змеином языке.       Гарри усилил свечение Люмоса и смог различить в тусклом свете грязную, заросшую фигуру Морфина Гонта. Его гнилые зубы оскалились в презрении, а толстая короткая палочка была направлена прямо в грудь Гарри. Он бы не успел вскинуть свою, даже если бы захотел. Нужно было действовать по-другому. — Не смей нападать на потомка Величайшего из Хогвартской четвёрки!       Морфин в шоке остановился, маленькие свиные глазки лихорадочно забегали по лицу, будто искали что-то. Мгновением спустя его осенило. — Ты! Выродок этой маглолюбивой суки! — его лицо исказилось от гнева, и он, прихрамывая, потащился Гарри навстречу.       Гарри отпрянул в отвращении, не желая, чтобы это существо приближалось слишком близко. — Нет, я не он. С ним ты познакомишься чуть позже, — возразил юноша и прежде, чем Морфин смог что-либо сделать, шепнул: — Империо.       Глаза Гонта остекленели, палочка выпала из рук, и он послушно отправился в соседнюю крохотную комнатушку, возвращаясь со знакомым кольцом в руке. Своей грязной ладонью он протянул его Гарри, и тот, плохо скрывая омерзение, кончиком ногтя подцепил кольцо и уронил в карман. Задача была выполнена, пора было возвращаться. Достигнув двери и вспомнив кое-что, он обернулся. Будет неловко, если Том чуть позже захочет покопаться в голове дядюшки в поисках ответов и наткнётся на события этой ночи. — Обливиэйт.       Стоило Гарри переступить порог хижины, как сзади раздалось неразборчивое шипение. Он уже было подумал, что Морфин оклемался раньше положенного, но что-то неожиданно коснулось подошвы ботинка. Гарри дёрнулся, но не отошёл. Мимо, почти сливаясь с землёй, ползла чёрная змейка. Её чешуя переливалась фиолетовым в свете звёзд, жёлтые глазки-бусинки пристально смотрели на Гарри. Змея обвилась вокруг лодыжки и поползла вверх по ноге. Гарри инстинктивно протянул руку, чтобы дать возможность переползти. Мгновением позже поразительно умные глаза уставились на юношу. — Забери меня, человек, — прошипела змея.       Гарри удивлённо моргнул, но ласково погладил змею по голове свободной рукой. Она выглядела как самая тёмная ночь и как самые яркие звёзды одновременно. Гарри едва мог вспомнить занятия по естественным наукам в младшей школе, но предположил, что это чёрная гадюка. — Ты очень красивая. Как тебя зовут?       Змея издала странный звук, и Гарри с удивлением понял, что она хихикает. Казалось бы, если бы змеи могли смеяться, это бы звучало именно так. — У меня нет имени. Тот человек называл меня просто змейкой. «Тот человек» – Морфин, понял Гарри. Что ж, он сам бы тоже с радостью сбежал от этого подобия человека. — Ты не хочешь остаться с ним? — всё же спросил он.       Змея, Гарри мог поклясться, закатила глаза и переползла с руки на шею. Похоже, это можно было интерпретировать как «да». — Он мне не нравится. Забери меня, Говорящий.       Он кивнул и пошёл по тропинке прочь от хижины, пока не показалась опушка, а вместе с ней — как никогда ясное небо после дождя. Гарри учил созвездия вскоре после встречи с Сириусом, когда узнал о традиции имён всех Блэков. Сейчас он смотрел в небо и думал о том, что это, пожалуй, единственная чудесная традиция этой семьи. Над головой извивалось маленькое зигзагообразное созвездие из пяти звёзд – созвездие Кассиопея. — Кассиопея, сокращённо Кэсси. Как тебе такое имя? — Приемлемо, хозяин.

***

      Той ночью Гарри аппарировал к себе в комнату и, не раздеваясь, упал в кровать. Тщательно вычищенное кольцо было надето на большой палец – для других было слишком велико. Он уснул за мгновение, спокойно и без кошмаров.       Зато следующее утро было сущим кошмаром. Гарри проснулся липкий, невыспавшийся и злобный. Стёк с кровати на пол, завёрнутый в кокон из одеял, и побрёл в ванную. Идти никуда не хотелось, но это был первый выходной за долгое время, и Гарри начинал ползать по стенам от нетерпения, так хотелось вернуть свою палочку обратно. В ванной он успел несколько раз поскользнуться и едва не познакомил череп с кафельной плиткой прекрасного синего оттенка. В дневнике он вычеркнул первые два пункта и мгновенно повеселел. Осталось совсем немного – скоро он сможет вздохнуть спокойно.       Гарри хлопнул обложкой дневника, разбудил змею, уговорил её пойти вместе с ним, закрыл дверь на ключ и сбежал по ступеням на первый этаж. Паб пустовал, поэтому он направился на кухню, раздобыть заодно еды для Кэсси. — Сирона! Смотри, кого я нашёл! — воскликнул Гарри, войдя на кухню.       Кассиопея обвилась вокруг его шеи как жуткая пародия на слизеринский шарф и чёрным язычком пробовала воздух вокруг. Гарри проскользнул мимо шокированной женщины к кухонной стойке, нагло запрыгнув на неё. — Помяни мои слова, ты будешь учиться на Слизерине, — сказала Сирона, борясь с желанием отойти подальше. — Не сомневаюсь, — кисло пробормотал Гарри. — У вас, случайно, нет чего-нибудь для неё?       Сирона кивнула и нырнула к камерам хранения в задней части кухни. Она тщательно порылась в одном из самых глубоких ящиков и с победным кличем выловила окаменевшую крошечную мышь. Неся её покачивающуюся как маятник тушку за хвост, женщина без брезгливости направилась обратно, чтобы потом с неприятным стуком шлёпнуть её на стол рядом с Гарри. Тот заинтересованно поднял взгляд от мыши, гадая, что, чёрт возьми, делают окоченевшие мыши на кухне в пабе. Сирона уловила этот взгляд, полный недоверия, и хихикнула. — Это для сов – они часто остаются у меня после долгой дороги.       Гарри понятливо хмыкнул, протянул руку к мыши, и та с размахом шлёпнулась в открытую ладонь. Кэсси, минуту спустя целиком проглатывая тушку, выглядела довольно жутко. Сирона позеленела. — Ты сейчас только что призвал мышь без палочки и без слов? — ошеломлённо спросила она.       Гарри с удивлением уставился на открытую ладонь, затем на мадам Райан и снова на ладонь. — Ой.

***

      Колокольчик на двери «Горбин и Бэркес» тихо звякнул. Магазин пустовал, и Гарри с интересом огляделся. Да, он бывал здесь, но никогда не получал возможность вдоволь насмотреться на весь обширный ассортимент мерзостей, который предлагался здесь. Исчезательный шкаф в углу невольно вызвал пробежавший по спине холодок. — Добрый день, Горбин, — фамильярно обратился Гарри к вышедшему из подсобки неприятному мужичку.       Его подобострастное лицо окрасилось отвращением, когда взгляд достиг Гарри. Видимо, Горбин решил, что имеет дело с очередным заносчивым ребёнком. Гарри же уже давно не был ребёнком. Он улыбнулся и подошёл ближе к прилавку. Тёмные артефакты, расположенные на всех горизонтальных поверхностях, нисколько его не пугали. Гарри лениво подцепил ногтём не внушающее доверие, наверняка проклятое ожерелье, но тут же отпустил. — Проваливай, мальчишка! — рыкнул ему Горбин.       Фу. Именно так говорил ему дядя Вернон всякий раз, когда Гарри совершал свои «странные фокусы». Подобное обращение было, мягко говоря, не самым любимым. — Для вас мистер Браун, — ровно ответил Гарри, стягивая кольцо с пальца. — Я пришёл предложить вам это кольцо.       Горбин схватил его и повертел перед носом, всматриваясь. По лицу его расползлась мерзкая улыбочка. Гарри представил себе, что именно такая была на его лице, когда шестнадцать лет назад он почти задаром выкупил у глубоко беременной Меропы медальон Слизерина. — Двадцать галлеонов. — Боюсь, мы с вами неправильно друг друга поняли. Это фамильное кольцо Гонтов, известных потомков великого Слизерина. Ранее кольцо принадлежало неким Певереллам, и стоит оно по меньшей мере в пятьдесят раз больше, — возразил Гарри, сжав древко палочки в кармане.       От Горбина это крохотное движение не ускользнуло, и он напрягся. — Либо двадцать галлеонов, либо вон из моего магазина! — воскликнул он. — Вы не успеете даже пошевелиться, как я заберу и деньги, и кольцо, а ваше тело будет остывать на полу этого магазина. — Гарри усмехнулся, его глаза сверкнули, когда из рукава мантии показалась маленькая треугольная головка Кэсси.       Горбин замолчал, ища в чужом лице любые намёки на неуверенность. Гарри откровенно блефовал, так как яд чёрной гадюки хотя и был не особо приятным сюрпризом, смертельно опасным не являлся. Но Горбину об этом знать было необязательно. Решив для себя что-то, мужчина нырнул под прилавок и схватил увесистый мешок с деньгами. Гарри подхватил его и вытряс содержимое на прилавок – золотые монетки разлетелись по лакированному дереву. Он методично отсчитывал по десять монет, складывал их в стопку и выставлял в ряд, пока в нём не набиралось десять стопок. Так в каждом ряду получалось по сотне галлеонов.       Пока Гарри лениво пересчитывал деньги, Кассиопея не сводила взгляд чёрных глазок с хозяина магазина, перебравшись на шею хозяина. Когда монеты закончились, а восемь ровных рядов стояли на столе, Гарри удовлетворённо хмыкнул и ссыпал галлеоны обратно в мешок. — Было принято иметь с вами дело, Горбин. Всего доброго, — сказал Гарри, шагая к двери спиной вперёд. Только идиот отвернётся от человека, которого только что угрожал убить. — Ждём вас снова, — буркнул мужчина, перед тем как колокольчик на двери звякнул, и Гарри вышел из лавки.       Ему искренне казалось, что к атмосфере Лютного переулка было невозможно когда-нибудь привыкнуть. Что сейчас, что через пятьдесят лет, по нему сновали самые разные нелицеприятные личности вроде кучки вампиров, которые с интересом поглядывали на Гарри из-за поворота. Он действительно не хотел знать, как его новоприобретённый титул Повелителя Смерти повлияет на существ, уже пересёкших грань жизни. — Хозяин, вампиры интересуются тобой, — прошипела Кэсси ему в ухо. — Жаль, это не взаимно.       Гарри низко опустил голову и ускорил шаг, пока змея приподняла голову и распугивала случайных прохожих. Вскоре мрачные дома сменились пёстрыми магазинчиками, и Гарри вышел в залитый солнцем Косой переулок, приказав Кэсси спрятаться под мантией. Здесь наличие ядовитой змеи могли не понять.       Ярко светило солнце, отражаясь в котлах, выставленных перед ближайшим к нему магазином. «Котлы. Все размеры. Медь, бронза, олово, серебро. Самопомешивающиеся и разборные» — гласила висевшая над ними табличка. Кэсси с любопытством выглянула из-под мантии, глядя на вывеску, но Гарри с раздражённым шипением затолкал змею обратно. Та предупреждающе царапнула клыками по ладони.       Гарри проходил мимо магазинов и не узнавал многие: Косой переулок сильно изменился за пятьдесят лет. В них торговали мантиями, телескопами и латунными весами. Витрины по всей улице были забиты бочками с селезенками летучих мышей и глазами угрей, покачивающимися пирамидами из книг с заклинаниями, птичьими перьями и свитками пергамента, бутылками с волшебными зельями и глобусами Луны. Всё вокруг было одновременно новым, но таким знакомым. Гарри вертел головой так же, как в свой первый визит, когда добрый великан Хагрид показал ему дивный новый мир.       Гарри мотнул головой, отгоняя наваждение, и остановился перед нужным ему магазином. Он находился в маленьком здании, которое выглядело намного лучше, чем в 90-х. Золотые буквы «Семейство Олливандер – производители волшебных палочек с 382-го года до нашей эры» всё ещё сияли как новенькие, хотя в пыльной витрине на выцветшей фиолетовой подушке лежала одна-единственная палочка.       Юноша вошёл внутрь, и где-то в глубине магазина зазвенел колокольчик. Помещение было крошечным и абсолютно пустым, если не считать одного длинного тонконогого стула – всё, как помнил Гарри. Он чувствовал себя неуютно – так всегда было здесь – в помещении зависла мёртвая тишина. Кассиопея беспокойно зашевелилась и снова выглянула из рукава, но Гарри проигнорировал это, в нетерпении разглядывая тысячи узких коробочек, выстроившихся вдоль стен от пола до потолка. — Добрый день, — послышался тихий голос.       Было тяжело не подпрыгнуть, но Гарри смог сохранить остатки гордости. Перед ним стоял Олливандер, такой же, каким запомнился ему. Не изменившийся ни на день, старый, сухой, с пронзительными прозрачно-голубыми глазами. Гарри сдержал изумлённый вздох и подошёл к старику. — Здравствуйте! Мне нужно подыскать новую палочку. Моя нынешняя перешла ко мне по наследству и не вполне подходит. Ведь, как известно, палочка… — Выбирает волшебника, а не волшебник её. Верно! Вы кажетесь мне смутно знакомым, но я не помню ваше имя, — прервал его Олливандер, осматривая Гарри своим рентгеновским взглядом. — Адриан Браун, уверен, что вы не встречали меня ранее, — неловко возразил он, пока Кэсси с интересом поглядывала на старика.       Он будто бы не замечал ядовитую змею посреди своего магазина. — Могу я взглянуть на вашу палочку?       Гарри достал из кармана мантии палочку из боярышника и протянул Олливандеру. Тот с интересом повертел её в руках, поднёс к уху, будто прислушиваясь, а затем удивлённо уставился на Гарри. — Феноменально! — воскликнул старик. — Я могу со всей уверенностью утверждать, что эта палочка – моя работа. И тем не менее, я не помню ни её саму, ни её хозяина! — Эм…       Гарри сдержал порыв приложиться головой о ближайший твёрдый предмет. Иногда он такой непроходимый идиот. Конечно, Олливандер узнает своё собственное изделие! Тот разглядел что-то одному ему известное в лице Гарри, всучил палочку обратно и шаркающими шагами заторопился в кладовую. Вернулся он с высоченной стопкой узких коробочек, и Гарри приготовился к неприятной процедуре.       Первая палочка взорвала античную вазу за прилавком, и Олливандер мгновенно выхватил её, бормоча, что драконы определённо не подходят. Гарри вспомнил Хвосторогу и мысленно согласился. Следующая, повинуясь взбушевавшейся магии, заставила дребезжать все полки в магазине. От третьей башенка из коробок, которую принёс Олливандер, опасно покачнулась, и Гарри едва успел её подхватить. — Извините, пожалуйста! У большинства волшебных палочек я почему-то вызываю крайне негативную реакцию! — взмолился он, когда четвёртая едва не сбила хозяина магазина с ног сильным порывом ветра. — Вы довольно хитрый клиент, мистер Браун, — пробормотал Олливандер. — Кажется, я знаю, что наверняка должно подойти.       Старик скрылся в глубине магазина, и сердце Гарри затрепетало от предвкушения. Когда на прилавке перед ним оказалась такая же, как и все остальные, прямоугольная коробочка, он понял, что эта та самая. Он с трепетом открыл её и кончиками пальцев дотронулся до знакомой палочки из остролиста, чьи обломки покоились в кожаном мешочке на шее. Гарри несмело взял приятное тёплое дерево в руку и прошептал: «Экспекто Патронум».       Грим. Огромная серебристо-белая, но безошибочно узнаваемая собака, с массивным телом и лохматой шерстью, стремительно вылетела из палочки и мягко опустилась подле. Можно было бы принять её за Бродягу, если бы не куда превосходящий размер. Гарри не смог сдержать счастливой улыбки, хотя тоска из-за старой формы оленя теплилась где-то на подкорке сознания. Позади раздались глухие аплодисменты, грим растворился в воздухе. — Великолепно! Признаюсь честно, я не надеялся, что найду хозяина для этой палочки так скоро. Остролист, одиннадцать дюймов, перо феникса, — сказал Олливандер и задумался на мгновение, силясь вспомнить что-то. — Видите ли, мистер Браун, я помню каждую палочку, которую продал. Все до единой. Внутри вашей палочки — перо феникса, я вам уже сказал. Так вот, обычно феникс отдает только одно перо из своего хвоста, но в вашем случае он отдал два. Сестру вашей палочки приобрёл молодой человек около пяти лет назад. Вы чем-то напоминаете мне его.       Мистер Олливандер уставился на Гарри своими выцветшими глазами, и тот сглотнул густой комок в горле. — Правильно ли я понимаю, что сейчас этот человек должен заканчивать пятый курс Хогвартса? — спросил Гарри медленно и с опаской. Он и так знал ответ на этот вопрос, но промолчать просто не мог. — О, да, это так! — Что ж, тогда в следующем году мне повезёт стать его однокурсником, — сказал юноша, стискивая палочку. Из неё вылетел сноп золотистых искр.       Олливандер проследил взглядом за случайным волшебством и глубоко задумался. О, он знал этот тип людей. Амбициозные, вспыльчивые, «огненные» – такие же, как их палочки.       Перо феникса — самая редкая сердцевина для волшебных палочек из всех. Такие палочки способны на самую высшую магию, независимые и привередливые. Их сложнее всего приручить и персонализировать, и их преданность, как правило, тяжело завоевать. И если уж одна из них с такой охотой приняла своего хозяина, это говорило о многом.       Совсем ещё молодой волшебник перед Олливандером был далеко не обычным. Мальчик, пять лет назад купивший тисовую палочку, смотрел тем же нетерпеливым, требовательным взглядом; стоял так же ровно и уверенно; излучал ту же подавляющую силу. И хотя только один из мальчиков видел эти черты в себе, Олливандер не сомневался, что вместе со вторым он смог бы добиться поистине великих свершений.       Юноша, который даже не задумывался о бушующей магии внутри себя, смотрел на него изумрудными глазами, протягивая дюжину золотых монет. Олливандер вынырнул из своих мыслей и вернул три из них обратно. Та же цена, что и во времена Гарри. Что ж, судя по всему, инфляция, определённо произошедшая за пятьдесят лет, на цены палочек никак не повлияла. Это и было очевидно – материалы не закупались через посредников, а добывались самостоятельно, поэтому по большей части оплачивалась именно работа. Гарри коротко кивнул и поспешил покинуть магазин, не желая находиться с мастером палочек больше необходимого. Прямо перед дверью он обернулся. — Как его зовут?       Мистер Олливандер молчал мгновение, колеблясь, но потом ответил. Его голос граничил с предвкушением, когда он произнёс: — Том Риддл.

***

      Со старой палочкой магия ощущалась по-другому. Гарри уже привык к палочке из боярышника, но возвращение своей дало ему понимание кое-чего очень важного. Он чувствовал себя сильнее, свободнее. Вот уже полгода он не чувствовал знакомого тёплого покалывания в сердце. Магия лилась легко, как будто толстая плотина, удерживающая её, наконец-то рухнула.       Вместе с этим Гарри осознал кое-что ещё. Он мог говорить на парселтанге. Способность Волдеморта – способность осколка души, ранее живущего в нём, – всё ещё была с ним. Значило ли это, что крестраж остался? Это было очень, очень нехорошо. Гарри вздохнул и отложил эту мысль для дальнейшего рассмотрения.       Третья мысль, пришедшая в голову – грим? Почему из всех возможных патронусов именно чёртов предвестник смерти? Судьба явно благоволила Гарри. Хотелось просто вернуться домой, закрыть глаза и проспать следующие несколько десятилетий. Тем не менее, если он не хотел опозориться на грядущей встрече с директором, ему стоило выглядеть соответствующе.       У «Мантии на все случаи жизни от мадам Малкин» была далеко не роскошная одежда, но по-прежнему качественная и приемлемая в цене. Сама мадам Малкин была крошечной и совсем-совсем молодой, всего на пару лет старше Гарри. Он думал, что этот магазин наверняка был семейным бизнесом. — Здравствуй, дорогой! — прощебетала она, выбегая из глубины помещения. Плотные каштановые локоны подпрыгивали в такт её быстрым шагам.       Гарри мысленно улыбнулся. Девушка почему-то напоминала ему миниатюрную версию миссис Уизли. — Здравствуйте, мисс Малкин, мне нужен полный волшебный гардероб, обувь тоже, — сказал Гарри и почему-то смутился.       Девушка издала радостный клич и унеслась в подсобку за измерительными приборами. Пока её не было, Гарри вытолкал Кэсси из-под одежды, и та обиженно уползла в угол. К счастью, унизительного стояния на табуретке, как это было на первом курсе, не последовало. Мисс Малкин тщательно измерила его, а когда сантиметр обернулся вокруг талии поверх пояса брюк, вздохнула. — Такая чудесная фигура пропадает! — пробормотала она.       Гарри не считал себя обладателем «чудесной фигуры». Из парашютов Дадли он перешёл к свободным школьным мантиям и особенно никогда не задумывался о том, как выглядит со стороны. Единственное, что он знал слишком хорошо, – он был чересчур костлявым. Ни о какой фигуре с таким весом не могло быть и речи. — Эм… Что вы имеете в виду? Разве я не слишком?.. — неловко замялся Гарри. — Слишком худой? Да, безусловно, — цокнула мисс Малкин. — Это не меняет твоей отличной костной структуры. Такое нельзя прятать под мешками!       Поттер бросил скептический взгляд на свою свободную незаправленную рубашку и мысленно согласился.       Из магазина он вышел с огромной сумкой одежды, на дне тряслись коробки с двумя парами обуви из драконьей кожи. Вся одежда была непривычно узкой, но он не мог не признать, что верхние мантии с акцентом на талии, обтягивающие брючные жилеты и классические брюки со стрелками выглядели неплохо.

***

      Хогвартс величественно возвышался перед Гарри. Целый, цветущий и не разрушенный. Совершенно не такой, каким он оставил его в последний раз. Гарри зачарованно смотрел сквозь прутья ворот и не слышал ничего вокруг себя. Стёкла высоких башен сверкали в лучах послеобеденного солнца, и Гарри отстранённо думал об учениках, которые находятся за ними, не знающие тяжести внешнего мира. Казалось, война, затронувшая Европу, никак не отразилась на мирном существовании замка. — Красиво, правда?       Гарри подскочил на месте и круто обернулся, столкнувшись со знакомыми ярко-голубыми глазами Альбуса Дамблдора. Он совсем не заметил, как ворота, разделяющие Хогсмид и Хогвартс, открылись, а за ними показался другой волшебник. Дамблдор выглядел почти незнакомо, не считая глаз. Совсем ещё не старик, с рыжевато-каштановыми волосами и аккуратно подстриженной бородой. В своём классическом костюме-тройке он производил бы впечатление какого-нибудь магловского руководителя, если бы не задорная хитринка, которая пронизывала всю его внешность.       Это был не его Дамблдор. Этот человек ещё не победил Гриндевальда, не создал Орден Феникса, не оставил младенца на пороге одинокой ноябрьской ночью, не умер от руки сторонника, чтобы остальные жили.       Сам Гарри уже не был Гарри Поттером для этого человека. Он был Адрианом – обычным пятикурсником, сбежавшим из жестокой семьи и работающим в «Трёх мётлах». Не было никаких необоснованных ожиданий, не было никакого тяжёлого предназначения. Был «просто Гарри», каким он мечтал быть всю свою жизнь. — Да, словами не передать насколько. Сэр, а вы?.. — спросил Гарри, стараясь выглядеть смущённым и нерешительным. — О, совсем забыл представиться, я Альбус Дамблдор. Профессор трансфигурации в Хогвартсе и заместитель директора. — Я Адриан Браун, приятно познакомиться!       Гарри уважительно склонил голову, как того требовали приличия чистокровного общества того времени. Дамблдор не выглядел впечатлённым, но и негативной реакции не показал. Только слегка улыбнулся и жестом указал в сторону замка. — Уверен, вы наслышаны о величие Хогвартса. Я здесь для того, чтобы сопроводить вас к директору и провести небольшую экскурсию по замку. Небольшую, потому что даже профессора никогда не смогут узнать все тайны, загадки и потайные ходы Хогвартса. В этом вся его прелесть, вы не думаете?       О, Гарри не просто думал, он знал. Было до смешного удивительно, что даже лорд Волдеморт не смог узнать достаточно, чтобы не доверять стенам замка свой крестраж. Хогвартс жил своей жизнью, непокорный, но ласковый для тех, кто относился к нему с уважением. — Да, сэр, с нетерпением жду возможности узнать хотя бы часть его истории самостоятельно. Мне довелось прочитать множество учебников, освещающих Хогвартс извне, но прочитать и увидеть самостоятельно – совершенно разные вещи. — Очень разумный подход. Чего вы ожидаете от предстоящей сортировки по факультетам, если не секрет?       Это был опасный вопрос, на который Гарри одновременно не хотел отвечать, но и не мог без подозрений уклониться от вопроса. Он решился ответить полуправдой. — На самом деле, из того, что я знаю о факультетах, мне одинаково подойдут все. Не думаю, что во мне действительно преобладает какая-то характерная черта, свойственная одному из домов.       Это действительно было так, шляпа сказала, что он одинаково преуспел был на любом факультете. «Много смелости, это я вижу. И ум весьма неплох. И таланта хватает – о да, мой бог, это так, – и имеется весьма похвальное желание проявить себя…» Но Гарри знал, что шляпа сказала потом: вспоминал каждый раз, когда сталкивался лицом к лицу с Волдемортом; не мог выкинуть из головы, когда разговаривал со змеями. «Ты можешь стать великим в Слизерине» – одновременно такие утешающие и тревожащие слова. В этот раз Гарри не будет спорить, и если это его судьба, он её примет. — Поживём – увидим, так говорят маглы? — спросил Дамблдор. Он упругим шагом шёл к дверям замка, а Гарри едва поспевал за стремительным шагом. Хотя бы это не изменилось.       Территория была почти безлюдной, но Гарри заметил группку учеников на опушке Запретного леса, которые все с разной степенью внимательности слушали учителя. Светловолосый мальчик – Гарри действительно не мог быть уверен, что это мальчик, с такого-то расстояния – ковырял носком ботинка землю под собой и принципиально не смотрел в сторону учителя. В ткань его мантии остервенело вцепился лукотрус и покачивался на ветру. Значит, раз класс изучает лукотрусов, это пятикурсники. Мальчик поднял голову, сцепил с себя зверушку и посмотрел прямо на Гарри.       Секундой позже он усмехнулся и помахал ему рукой, в которой был зажат лукотрус. Несчастное существо комично болталось в такт движению руки. Гарри со смехом помахал в ответ. Дамблдор непроницаемым взглядом оглядел развернувшуюся картину, но Поттер заметил, что тот тоже пытается сдержать улыбку. В ненавязчивом молчании они преодолели двор и оказались в дверях замка. Тогда профессор снова заговорил: — Сейчас мы находимся на первом этаже, рядом с Большим залом. Здесь же находится гостиная Хаффлпаффа. В подземельях много пустых классов, но из важного: классы зельеварения и гостиная Слизерина. Студенты Гриффиндора и Рейвенкло живут в башнях.       Дамблдор увлечённо болтал об архитектуре замка, ведя Гарри всё выше и выше. Тот успевал только ахать и поддакивать в нужных местах. Кабинет директора полностью занимал три маленькие ступенчатые башенки, которые находились на самом верху Южной башни, поэтому идти пришлось долго. Гарри с тоской вертел головой по сторонам, воспоминания проносились перед глазами как киноплёнка. Затем, пересекая очередной коридор, он едва не встал как вкопанный. Здесь погиб Фред Уизли. Невольно вспомнились крики, взрыв и крошечная смешная шутка Перси за секунду до трагедии. На глаза навернулись слёзы, но Гарри гневно зажмурился и зашагал дальше. Если профессор и заметил что-то, то явно не озвучил.       Перед входом в кабинет директора стояла всё та же злобного вида каменная горгулья. Гарри мог поставить половину своих сбережений, что идиотские пароли – это черта всех директоров. — Королевский пузатик, — нейтрально сообщил Дамблдор.       Гарри поперхнулся и едва не сложился пополам от смеха. Профессор добродушно похлопал его по спине и провёл на вращающуюся винтовую лестницу. Когда дверь в кабинет распахнулась после стука, Гарри всё ещё хихикал.       Директор Диппет выглядел как определение слова «древний». Крошечный, сухой, но со строгим взглядом. Он сидел в огромном кресле за столом и выглядел так, будто сейчас рассыплется. Под впечатлением Гарри даже не обратил внимание, что в просторной круглой комнате с множеством окон больше нет замысловатых измерительных приборов и украшений – только латанная-перелатанная старая шляпа. Распределяющая шляпа. Гарри казалось, что та пялится на него, хотя у той даже глаз не было. — О, я вижу, очередной ученик входит в мой кабинет в приступе неудержимого веселья! А старая Галатея даже не хихикнула, — воскликнул директор, и его взгляд смягчился. — Директор, я думаю, что это затея с тем, чтобы вывести профессора Меррисот из себя, провалилась. Зато юный мистер Браун едва не оставил лёгкие в коридоре перед входом, — сказал профессор и кивнул в сторону мальчика. — Познакомьтесь, директор, это наш будущий студент Адриан Браун. — Здравствуйте, директор! — сказал Гарри и немного поклонился. Директор, в отличие от Дамблдора раньше, выглядел весьма впечатлённо. Возможно, даже удастся избежать вопросов о статусе крови.       Он вежливо кивнул и пригласил сесть в кресло напротив. Дамблдор посматривал на часы с неохотой, но выглядел всё более нервным, прежде чем спросил: — Директор, у меня скоро урок у второкурсников, могу ли я покинуть вас? — спросил он.       Диппет критически посмотрел на часы, а затем на Гарри и снова на часы. — Мистер Браун, вы сможете добраться обратно самостоятельно? — спросил директор. — Да, директор Диппет. Только не вините меня, если я случайно заблужусь по дороге и в конечном итоге застряну в библиотеке. Слышал, она лучшая в стране! — с лёгкой иронией ответил Гарри, приподняв уголок губ.       Для него «библиотечная прогулка» будет лучшим прикрытием для посещения Тайной комнаты. Дамблдор тем временем кивнул и, попрощавшись, вышел за дверь, а Гарри приготовился к долгому допросу.

***

      Видеть туалет Плаксы Миртл чистым и новым, так ещё и без самой Миртл, было, мягко говоря, странно. Гарри скинул с себя мантию-невидимку, запер дверь всеми известными заклинаниями и наложил все возможные заглушающие чары. Только после этого он повернулся к раковине со змейкой, выгравированной на кране, и прошипел: «Откройся».       Раковина со скрежетом отъехала в сторону, открыв металлическую трубу в полу. Гарри поморщился от запаха сырости, доносившегося оттуда, и сосчитал до трёх. Затем направил палочку на проход и что есть силы крикнул: — Бомбарда!       Труба обрушилась вместе с осколками древнего булыжника, а раковина встала обратно. Василиск был навеки запечатан за обломками входа в Тайную комнату, Миртл Уоррен была спасена от гибели, а Том Риддл — от создания крестража. Гарри отряхнул мантию от пыли, спрятался под мантией-невидимкой и покинул Хогвартс до начала следующего учебного года.