Обмани меня нежно

Дьявол — отец лжи, но он забыл запатентовать свое изобретение, и теперь у него много конкурентов.

Джош Биллингс

Люди склонны ко лжи. Особенно, когда истина не на их стороне. Загнанные в угол и придавленные к земле законом, они способны на такие выдумки, которые прежде даже не мелькали в голове. Кристоферу не редко доводилось быть свидетелем этого явления. Почти каждый нарушитель закона, попавший в его участок действовал по одной схеме: сделать вид, что не понимает о чем речь, начать ахинею о том, что он не причастен, накинуться с обвинениями, давить на жалость своими проблемами, подтолкнувшими на такой шаг... и смириться. Все же были и те, кто до последнего продолжал отстаивать свою невиновность, зная об доказательствах его злодеяний и понимая, что ему не поверят. Но главным кошмаром Криса был определенный вид лгунов. Те, что в своем мастерстве вранья превзошли самого сатану. Эти люди сами верили в свою ложь настолько, что заставляли и опытного инспектора порой сомневаться в имеющихся уликах и собственном решении. Казалось, что даже детектор лжи не смог бы уличить их в обмане. А мягкосердечного Чана провести для таких мастеров своего дела было раз плюнуть. По этой причине Бан Кристофер Чан — старший инспектор главного участка полиции Сеула предпочитал полагаться только на дедукцию и улики. А еще перед сном молиться о том, чтобы никогда не встречать в своей жизни таких людей, особенно в жизни личной. Но верующим он не был и ответа на свою мольбу, конечно же, не получил. — Господин инспектор, вы все-таки подозреваете меня в произошедшем? — пухлые губы смыкаются в ехидной улыбке, завершая то ли вопрос, то ли утверждение. Глаза пронзают своим холодом насквозь и исследующе скользят по чужим чертам лица. По насупленным бровям, по сжатым на тонком стекле губам, по дергающемуся от быстрых глотков кадыку. Чан допивает остатки на дне бокала. И дав обжигающей жидкости немного растечься в крови, возвращает собеседнику такой же проницательный взгляд. Скрещивает пальцы в замок, чтобы хоть как-то закрыться от чужого анализирующего взгляда и отвечает максимально твердо. — Мистер Хван, вы меня простите, но у меня есть весомые причины подозревать вас. — он берет небольшую паузу с целью словить хоть какие-то признаки волнения на чужом лице. Но у собеседника ни одна мышца из-за сказанного не дрогнула. Он все так же отстраненно смотрит прямо, лишь изредка качая ногой, закинутой на другую. Руки расслабленно сложены на коленях, а корпус поставлен ровно — осанка лучше, чем у представительниц королевской семьи. Даже в этой строгой позе прекрасный Хван Хенджин выглядит непринужденно и спокойно. Но вот если приглядеться поглубже в немного опухшие глаза, в темноте зрачков можно заметить, тщательно скрываемую усталость и тяжелую скорбь. И Чан уже который день ломает себе голову в попытке понять, это отличная актерская игра или истинные эмоции модели и по совместительству бывшего парня покойного Со Чанбина. Чанбина, который был хорошим другом Криса. Чанбина, что был человеком свободным от любых переживаний и тягот жизни. И Чанбина, что недавно по неизвестной причине покончил с собой. — Хотите их услышать или заранее все опровергните? — вопрос с подвохом. Как отреагирует Хенджин? Спалится ли на такой простой уловке? Но он устало вздыхает. Словно рыбка уставшая от очевидных приманок пихаемых под нос, он не клюет на эту хитрость и устало опускает голову. — Не знаю в чем вы пытаетесь меня уличить, но опровергнуть я смогу любое ваше обвинение в свой адрес. Потому что я не причастен к смерти Бинни. Но мне уже самому интересно, какой, по вашему мнению, у меня был мотив для покушения на единственного близкого человека. Чан не верит. Ни единому слову не верит. Хенджин был знаком с Чанбином всего-то полгода, за это время такие, как он не привязываются к людям настолько, чтобы искренне называть близкими. Особенно, если это всего лишь спонсор его счастливой и беззаботной жизни, клюнувший на красивую оболочку. Мотив Хенджина понять тоже сложно, ведь он прекрасно осознавал, что подозрения народа первым делом упадут на него — на новенькую игрушку богатого мальчика, которая высосала из попечителя уже всю пользу и решила избавиться от него, по причине ненадобности. Но если Хенджин понимал это возникает две версии: либо виноват не он, либо ему плевать на собственное благополучие. Чан пока не может определиться, подозреваемый не выглядит, как человек, готовый рискнуть своим комфортом ради непонятной цели. Но свои подозрения он все же озвучивает, уже заранее зная, какую реакцию получит. — Мотива у вас не было, но были причины. Мистер Со, человек тяжелого характера, и к своим прежним партнерам относился не самым лучшим образом, это по их словам. Да и я сам лично был знаком с Чанбином, и вынужден поверить в эти обвинения. Вы, несомненно, ему понравились. Так сильно, что он поставил вас в центр своей жизни, но, как и другие партнеры, со временем стали для него обыденностью. И он начал показывать и вам свою темную сторону. Мистер Хван, вы человек со стальным стержнем, как я вижу, и вряд-ли бы стали терпеть такое отношение к себе. А учитывая то, что всевозможную выгоду из Чанбина вы уже извлекли, причин покончить с этими отношениями стало больше. Простите меня за неоправданные обвинения в вашу сторону, но мне проще поверить в то, что Чанбина с крыши скинула, летавшая рядом птица, чем в то, что это было решение по его собственной воле. А так, как птицы ночью не летают, и последним человеком контактировавшим с мистером Со были вы, я не могу не предположить, что вы как-то замешаны в этом деле. Чан завершает монолог своих догадок твердым утверждением причастности Хенджина в деле смерти наследника нефтегазовой компании семейства Со. Хенджин молчит. Почти не подавая признаков жизни, сидит неподвижно, будто окаменевший. А потом резко вскидывает на Чана взгляд, до этого все время опушенный в пол. — Вы серьезно думаете, что я способен лишить человека жизни, господин Бан? — его голос леденеет, а руки сжимаются в кулаки. — Чанбин не был идеальным человеком, но вы ошибаетесь в том, как он ко мне относился. У нас были прекрасные взаимоотношения. И причин все завершать у меня не было. А если бы и были, я бы просто ушел. Вы так не считаете? Неужто в ваших глазах я настолько самомнительный антагонист, что за недостойное отношение к себе способен убить? То, что эти обвинения задели Хвана ясно по его дрожащему голосу и опустившимся плечам. Может он и правда не причастен ко всему и Чану надо принять самоубийство друга? Нет, рано делать какие-либо выводы. Надо во всем разобраться, прежде чем, верить малознакомому парню. — Мистер Хван, поймите меня. Каким я вас вижу не имеет значения в этом деле. Если у вас есть алиби, предоставьте его. Я вынужден полагаться только на существенные доказательства. — Чан придает голосу немного мягкости, чтобы не давить на главную фигуру в этом расследовании. А-то еще спугнет парня и тот, совсем откажется от дачи показаний и все, дело можно закрывать, так ничего и не выяснив. — Простите, сейчас я не в силах, что либо доказывать. А то, что на момент гибели Бинни я был в другом конце города, вам, наверное уже известно. И если это не алиби, я пока не знаю, что вам предоставить в качестве подтверждения своей невиновности. Прошу и вас понять, для меня это тоже очень сильный удар. Я пока нахожусь в состоянии стресса и даже не до конца осознаю произошедшее. — Хенджина на последних словах аж передергивает, а в глазах мелькает, что-то похожее на ужас осознания. Он поспешно растирает руками плечи, пытаясь унять мелкую дрожь в согнувшемся теле и заметно сглотнув, еле завершает. — Простите, господин Бан, но я больше не могу продолжать эту тему. Я знаю примерную причину случившегося с Бинни, но это слишком личное, чтобы делиться сейчас. Если через месяц дело все еще будет не закрыто, свяжитесь со мной. А может я сам сообщу, когда я буду готов все рассказать. Подобрав с кожаного дивана свой пиджак и телефон, Хенджин встает на ноги и останавливает взгляд на лице инспектора. Будто выпрашивает разрешения. Кристофер не сильно доволен подобным раскладом. Он потратил два дня на уговоры Хенджина назначить встречу, а заслуженный выходной на этот бесплодный разговор. Только сильнее запутался в собственных догадках. А единственный возможный ответ у Хенджина, и он хочет оттянуть время для его предоставления на целый месяц. — Что ж, не могу насильно вас удерживать, мистер Хван. Можете быть свободны. — цедит он нехотя, и тоже поднимается, чтобы пожать руку за содействие. — Тогда, до встречи через месяц. Спасибо за то, что пришли. — Я был бы рад помочь, но сейчас я правда не могу дать какие-либо показания. Простите меня. — он легко сминает пальцами чужую ладонь и попрошавшись кивком головы уходит в направлении парадной двери кафешки. А Чан смотрит вслед и первая мысль пришедшая в голову это то, что Чанбин имел по-настоящему изысканный вкус в людях. А следом думает, самому бы не вляпаться.