Обмани меня нежно

      — Ваш горький, как жизнь, американо, мистер Холмс. — бумажный стаканчик со стуком приземляется на деревянную поверхность, заставляя Чана дремлющего на рабочем столе вскочить от испуга.       Размытая обстановка его кабинета складывается в понятную картину не сразу. Чан трет опухшее от недосыпа лицо сразу двумя ладонями и зевает. Так смачно, что стоявший рядом Чонин тоже заражается сонливостью и затягивается зевком.       — Тебе бы уже оставить это дело и нормально отдохнуть. Я уже от одного твоего вида устаю. — выдыхает младший помощник инспектора, пытаясь придать своему лицу побольше наигранной усталости. Он подтягивает к себе свободный стул и садится прямо напротив Чана, чтобы впиться ему в лицо проницательным взглядом. — Хен. Я с тобой говорю. — Да, что? Я слушаю. — Чан выглядит, как человек перенесший два инсульта и отвечает примерно так же. Ему приходится прикладывать серьезные усилия, чтобы просто сосредоточить внимание на словах собеседника. Это вызывает искреннюю жалость. Чонин вздыхает. — Я понимаю, что это дело почти напрямую касается тебя, Хен. Но там все понятно, зачем искать подводные камни? — он пытается максимально мягко донести до старшего, что он напрасно тратит силы, ведь это дело уже можно считать закрытым за отсутствием каких-либо доказательств опровергающих суицид господина Со. — К счастью, мы не в детективах Агаты Кристи, не стоит понапрасну тратить время, разыскивая виноватого. Ведь в любом случае, гибель мистера Со была добровольным решением.        Завершает он свою реплику, прекрасно зная, что должного эффекта его слова не возымеют. Но все же надеется. Чан ведь и сам хочет поскорее завершить это дело. Но что-то ему не позволяет. Может чувство вины перед покойным. А может что-то большее. — Ладно, буду нужен, я в столовой. У нас перерыв еще не закончился. И тебе бы тоже не помешало выйти проветриться. — Чонин покидает кабинет нехотя, ожидая хоть какой-то реакции от старшего. Но тот лишь благодарит за кофе и провожает улыбкой. Выходить он точно не собирается, понимает юноша и вздыхает. Пока не докопается до истины не успокоится. Вот такой его хен.       Сам Чан же не видит в своих бессонных ночах ничего плохого. Благодаря неустанной работе, он вчера смог найти еще немного информации по интересующему делу.       Оказывается до этого происшествия с мистером Со произошел и ряд других неприятных событий, напрямую бьющих по его репутации. Всплыли некоторые из его правонарушений и это отразилось даже на его должности в семейной компании. А также он был замечен в нескольких скандалах, попавших на камеру.       Если вкратце, то пресса будто по чьему-то заказу резко начала форсить во всех новостных лентах информацию о том, какой на самом деле господин Со. А самое странное, что PR-отдел самой компании никак не пытался удалить имя руководителя из строчек неприятных новостей. Все это вызывало у Чана уйму вопросов и догадок, на которые, по его мнению, мог ответить только один человек. Звук уведомляющий о пришедшем сообщении, заставляет Чана отвлечься от мыслей и заглянуть в телефон. «Упомяни черта и он явится» — вспоминает Крис и в спешке открывает чат с мистером Хваном, который пустовал почти месяц после их последней встречи. [Доброго дня, господин инспектор. Я свободен следующие два дня. Если дело еще не закрыто, свяжитесь со мной для назначения встречи.]       Пишет кратко и по делу, даже не интересуясь удобно ли Чану видеться в заявленный период. Человек явно ценит свое время и не сильно заботится о других. Да и это ведь в первую очередь нужно именно Крису. Для Хенджина содействие в раскрытии этого дела лишь трата времени, а в случае его виновности еще и большой риск. Так что винить его в бестактности глупо.

[Доброго. Завтра в восемь вечера на прежнем месте, устроит?]

      Чан пытается соответствовать его манере диалога. Непонятно ради того, чтобы казаться не сильно нуждающимся в этой встрече или для того, чтобы создать вид отстраненного человека. [Время подходит. Но место встречи давайте я выберу. Мне неудобно видеться в людных местах, без возможности сохранения анонимности. Я вам скину геолокацию завтра.] И вновь Хенджин не дает Чану возможность отказаться или выбрать. У бедного парня это отношение даже вызывает легкую улыбку смирения. Он печатает краткое «Хорошо» и выключает экран телефона. А в голове прокручивает примерный ход беседы, составляя условный список главных вопросов.       Наверное, время до встречи ему следовало бы посвятить отдыху. Но Чан бы не был собой, если бы оставил кучу других нерешенных дел на своего помощника, поэтому все свободные часы он занимается разбором бумажной волокиты. И к концу рабочего времени устает так, что дома отсыпается за все предыдущие бессонные ночи. *** Весна в этом году, на удивление теплая. Даже сейчас поздним вечером температура в Сеуле не спадает ниже семнадцати градусов по Цельсию.       Легкий ветер разносит с собой свежесть вечерней прохлады и городской запах машинных выхлопов вперемешку с нотками цветов вишен, навевает теплой ностальгией. Чан решил пройтись до места встречи пешком — от дома недалеко, погода приятная и организму не помешает прогулка на свежем воздухе. Идет он не спеша, подольше зависия у светофоров на перекрестках. Благодаря своей привычке выходить на двадцать минут раньше назначенного времени, он получил возможность не лететь в пункт назначения, сломя голову. Сегодня ему это особенно на руку. Впервые за долгое время Чан чувствовал себя неловко.       Отдохнувший и проспавшийся, утром он прокрутил в голове причины подозрения мистера Хвана в убийстве, и они показались ему достаточно раздутыми. Будто больше в нем играла личная неприязнь, чем интуиция. Ведь Чан очень не любил людей, готовых продаться за роскошную жизнь и благоустройство рядом с нелюбимыми, но нужными людьми. А Хенджин некогда безызвестный юноша из неизвестной семьи, ставший рядом с Чанбином моделью и актером менее, чем за год — идеально подходил в категорию продажных.       Чан готов был поклясться своим званием, что любви в этой парочке не было и в помине. Но даже так это не дает ему права подозревать Хенджина в преднамеренном убийстве, без веских доказательств. Именно поэтому он и чувствует, что поступает неправильно. Но отступать уже поздно, тем более, когда он уже находится на точке сходки, скинутой Хваном.       Ночной клуб, всеми вывесками и серьезной охраной кричащий о своей элитности, встречает его прохладно.       Тут нет толпы людей, танцующих в давке под дешевую музыку. Посетители, болтающие у барных стоек, не похожи на стандартную корейскую молодежь и никто даже не смотрит в сторону Чана. А танцовщицы, плавно крутящиеся на высоких площадках вокруг шеста полностью отличаются от типичных стриптизерш в простых клубах. Те яро пытаются приманить тебя своим телом, иногда даже переходя границу дозволенного. А тут женщины будто экспонаты в музее, созданы лишь для любования. Чан чувствует себя не в своей тарелке, даже немного удивляясь тому, что его сюда вообще впустили. Он был в похожих заведениях, но все они были на два-три уровня ниже по престижности. — Добро пожаловать в Red Lights, вам чем-то помочь? — мягкий голос девушки в форме администратора отвлекает Чана от разглядывания помещения и он растерянно пытается понять, о чем его спросили. Наверняка эта девушка по его поведению поняла, что он тут впервые и захотела помочь бедолаге. Чан про себя вздыхает, коря себя за очевидность и легкую читаемость. Он собравшись с мыслями, открывает рот намереваясь задать вопрос, но так и зависает.        Его взгляд цепляет фигура на втором этаже заведения, облокотившаяся на металлические ограждения у края и пристально наблюдающая за Чаном. Кровавый свет неоновой вывески позади человека создает вокруг него какой-то дьявольский ореол и завораживает раскинутыми в стороны лучами.       Темные, как ночь волосы, спадают, почти закрывая лицо, по краям их очерчивает ярко красная полоска блеска, придавая обладателю зловещий вид. Пухлые губы сомкнуты в такой же пугающей улыбке, глаза ехидно прищурены почти в ниточку, а стройное тело обтянуто сверху темной сеткой с узорами и облегающей кожей узких брюк снизу. Этот человек выглядит, как инкуб в его первозданном виде. Чан не может ни взгляд отвести, ни челюсть сомкнуть, что явно льстит объекту его пристального разглядывания. Хенджин прыскает довольным смехом и оттолкнувшись от перил, куда-то отстраняется. Чан отмирает только после его исчезновения из виду и только сейчас замечает встревоженный взгляд администратора заведения. Видимо, она не раз пыталась до него достучаться и уже начала беспокоиться за состояние гостя. Чан улыбчиво объясняет, что все в порядке и просит направить его к своему собеседнику на сегодняшний вечер. К человеку, которого он минутой ранее чуть не сожрал глазами. К человеку ли?       Крису становится неловко от своего поведения, что он незаметно хлопает себя ладонью по лбу, пока девушка идущая впереди этого не видит. На второй этаж они поднимаются на лифте, который тоже украшен под стать заведению: обит изнутри каким-то красным полотном изрисованным золотыми узорами, но тут это оформление кажется неуместным, больше походя на дизайн в домах цыганских баронов. Чан хмыкает, отставляя свое замечание при себе. И шумно вздыхает, когда в кабинке издается оповещающий звон. Выходят они в точно такой же коридор цыганского интерьера и идут по направлению к одной из закрытых дверей.       Про себя Чан думает, что первым делом надо сообщить Хенджину о его странном вкусе, чтобы тот не понимал, речь о месте или о его внешнем виде. Надо еще дополнительно окинуть его тело предвзятым взглядом — показать, что ранее он на него засмотрелся не из-за того, что был восхищен и заворожен, а просто так… ну, был удивлен странным выбором в одежде Хвана. Вот. — Проходите. Мистер Хван в этой комнате. — девушка кратко поясняет и исчезает, не дождавшись ответа Чана. Тот, опешив, кивает головой и заходит в помещение.       Стены небольшой комнаты украшены в чуть более современном стиле, но дизайн все же схожий, потолок покрыт большим количеством светодиодных лент и лампочек, излучающих спокойный блекло синий свет. А в темноте этой кабинки, перед низким деревянным столиком сидит сам сатана. Чан чувствует себя принесенным ему в жертву.       А Хенджин же наоборот расслаблен и ощущает себя, как рыба в воде. Он сидит спокойно откинувшись на кожаную спинку небольшого дивана, нога закинута на другую, а в руке поблескивает бокал с темной жидкостью. — Доброго вечера, господин инспектор. — ласкает слух бархатный полушепот и Чан на секунду забывает, кто он и зачем пришел. Но ему хватает выдержки одернуть себя и сосредоточиться на диалоге. — И вам, мистер Хван. Как вы себя чувствуете? — непринужденно спрашивает Чан и садится напротив, на такой же низкий диван, с кожаной обивкой. — Намного лучше, чем в прошлую нашу встречу. — по-дьявольски мило улыбается Хенджин и задержав взгляд на собеседнике добавляет. — Вынужден заметить, вы выглядите более уставшим. Простите за бестактность. — Не извиняйтесь, вы правы. В последнее время у меня много работы.       Чан еще никогда не чувствовал себя так скованно, как под пристальным взглядом этого парня. Чего он добивается? Хочет соблазнить или свести с ума? В любом случае, у него неплохо получается. Но Чана так просто не сломить. Аминь! — Мистер Хван, давайте сразу перейдем к теме нашей встречи. К сожалению, у меня не так много времени. — он пытается создать образ очень занятого человека и для убедительности даже заглядывает на часы. Хенджин хмыкает и выпрямляется, чтобы взять бутылку вина со стола. — Я только за. У меня и у самого есть сегодня важные дела. — он наливает во второй свободный бокал содержимое сосуда, которое под синим светом приобретает пугающе черный оттенок. А Чан слушает его и не может понять, это вино так разливается или голос Хенджина переливается звоном ручья в его голове. — Что ж, господин инспектор, спрашивайте, что вас интересует. — Мистер Хван, в прошлый раз вы говорили, что знаете о возможной причине самоубийства господина Со. Мне интересна ваша версия, сейчас уже сможете рассказать? — Могу. Там в целом ничего такого серьезного, просто в тот, момент я не мог признать, что могу быть хоть немного причастен к его решению о суициде. — Хенджин вздыхает, делает глоток из бокала и отводит взгляд. — За месяц до проишествия мы с Бинни поругались и я настаивал на том, чтобы расстаться.       Но он все время оттягивал это решение, что в итоге я решил действовать радикально и пригласил к себе одного человека, чтобы Бинни увидил нас вместе и решился меня бросить. Это было подло с моей стороны, но я… я не ожидал такой реакции. Я правда, не думал, что для него это будет таким болезненным ударом. На минуту в комнате повисает давящая тишина. Хенджин кладет бокал на стол, нервно сглатывает и сминает поочередно ладони. — Обычно он был очень вспыльчивым и я думал он устроит скандал, как обычно и громко заявит о том, что бросил меня. Но он был так разочарован и огорчен, будто его предал весь мир. Он даже ничего не сказал, а просто тихо развернулся и ушел. Если бы я тогда знал куда… — Мистер Хван, можете не притворяться будто любили его, говорите, как есть. — ледяной голос Чана своей прямолинейностью разрезает давящую атмосферу, заставляя Хенджина резко вскинуть взгляд. — Вы смогли извлечь из него всю пользу и решили его бросить, как ненужную вещь. Его смерть для вас ничего не значит, не затирайте мне про ваши сожаления и чувство вины. Хенджин слушает отстраненно, сверля глазами пустоту и под конец утверждения Чана хмыкает. — Господин инспектор, у вас какая-то личная неприязнь ко мне? Почему вы уверены в том, что я не любил Бинни? А даже если так, с чего вдруг смерть близкого человека не должна вызывать во мне сожаления? Если хотите в чем-то меня обвинить, говорите, как есть. — Слишком много совпадений. Сначала в сети мелькают новости о том, что мистер Со спит за деньги не только с девушками, но и с мужчинами; следом новость о вас, неизвестном парне, который благодаря спонсору за короткое время добился большого успеха; информация о абьюзивном отношении мистера Со к партнерам; его бывшие партнеры, резко начавшие давать интервью; отстранение с должности руководителя компании; ваша ссора и в итоге ваше предательство. — Чан набирается уверенности с каждыи словом и не отводя взгляд от собеседника продолжает свои догадки. — Это все можно было бы списать на совпадение, если бы не начало происходить сразу после вашего взлета в модельной сфере. Как только вы крепко встали на ноги и подобные новости стали для вас не страшны, вы возможно подкупили прессу и знакомых Чанбина, чтобы те, дали подобные интервью. И вот итог. — Полагаю, выражение "черная полоса жизни» вам не знакомо. — на пухлых губах все не исчезает уверенная улыбка, а из голоса не пропадает надменная насмешка. — Господин Бан, допустим, даже вы правы в своих убеждениях, все же появляется один вопрос. Мотив. Какой у меня должен быть мотив, чтобы все это организовать?       Хенджин поднимает взгляд из-под ресниц, в этой темноте, приобретающий еще больше убийственной ауры и направляет на Чана будто дуло пистолета. Тот, так себя и чувствует, будто вот-вот нажмут на курок и он проиграет. Поэтому заливает в себя побольше алкоголя для уверенности и продолжате словесную баталию. — Не знаю. Возможно личная обида. Возможно месть за тех, кого он обидел. Но это точно не случайность. — Чан немного теряется, но назад не сдает. — Мне кажется, вы возомнили себя Шерлоком Холмсом, инспектор Чан. — Хенджин специально называет мужчину по имени, будто принижая его значимость за такие выдумки. — Я предпочитаю личные обиды решать в моменты их возникновения, а не взращивать в душе ненависть, планируя эпичную месть.       А что до других людей, то мне абсолютно до них нет дела. Вы правы в том, насколько я алчный и эгоистичный человек. Но сами подумайте, разве такой человек стал бы рисковать своим благополучием, создавая такой непонятный план? Да и ни к одному из причин смерти Бинни вы не можете доказать мою причастность.       Бан Чан вынужден смириться и признать правоту Хенджина. У него есть только подозрения и никаких улик. Но также у него есть один хороший навык — стратегия. Если прямой допрос не дает результатов, значит надо найти обходной путь. — Вы правы, мистер Хван, я возможно слишком придирчив к вам. У мистера Со было достаточно недоброжелателей, кто угодно мог все это спланировать. А вы по случайности нанесли решающий шаг. Просто для того, чтобы так все спланировать нужно иметь довольно высокий интеллект. И естественно все мои подозрения пали на вас. — Бан Чан затихает, оглядывая собеседника. Клюнул или нет? По лицу Хенджина ничего сказать нельзя, он так же бесстрастно смотрит в никуда, легонько покачивая в руке тонкий бокал — уже второй — и слушает.       А Чан продолжает, пытаясь добиться желаемого результата. — Что ж, думаю, дело мистера Со стоит завершить. Но перед этим я бы хотел задать немного личный вопрос, мистер Хван. С вашего позволения, разумеется. Хенджин воздушно прыскает смехом, поднимает взгляд и строит удивленную моську. — После ваших довольно бестактных обвинений, очень странно слышать от вас такую просьбу. Но, если это последний вопрос, я готов выслушать. — Хенджин, вы правда любили мистера Со? — голос Бан Чана приобретает тяжесть честности и своей прямолинейностью требует того же в ответ.       Задорная искорка в глазах Хенджина сразу пропадает, что он даже меняет позу. Кладет бокал подальше и смирно собрав все тело в ровной позе, выдает: — Нет. — он смотрит прямо в глаза, показывая всю свою честность и так же ровно продолжает. — Вы просили правдивый ответ, вы его получили. Я не люблю лгать, господин Бан. Да вы и сами прекрасно поняли, что любви, как таковой, между нами не было. Но не могу сказать, что совсем никаких чувств я к нему не испытывал. В начале их было очень много и они были настолько глубокими, что вы себе и представить не можете. Но я остыл. А в момент смерти я больше был поражен, чем разбит тоской.       Бан Чан ожидал примерно такого ответа, но эта честность все равно выбивает из колеи. — Господин инспектор, могу и я вам задать один вопрос, касающийся именно вас?       Оживает спустя небольшую паузу Хенджин. Он пристально смотрит, ожидая положительной реакции на свою просьбу. И Чан душой готовится ко всему на свете. Может сразу отказать и выскочить в дверь? Почему эта фраза из уст Хвана ощущается, как последний вопрос при сделке с дьяволом. «Вы готовы продать душу, мистер Бан?» Да, кажется он ее уже продал, ввязавшись в это дело. — Задавайте. — Чана хватает только на эту фразу. Потому что его взгляд, в попытке избежать встречи с чужими проницательными зрачками, предательски соскальзывает с лица Хенджина на грудь. А там прикрытые лишь темной сеткой кофты, розовеют ореолы сосков. Чан розовеет похлеще них. И как-то слишком резко отворачивается в сторону. Хенджина это лишь смешит, видно, понял, зараза, в чем дело. — Чан, я вам нравлюсь? Сердце Криса пропускает удар. Он замирает, как тени при ядерном взрыве. Этот вопрос так и ощущается, ядерной бомбой взорвавшей прямо перед носом. Он даже думает, не послышалось ли ему. Вдруг, это иллюзия созданная уставшим мозгом. Но Хенджин повторяет вопрос и теперь уже Чан убеждается, что не ослышался, но все равно переспрашивает — Простите… что? Я… вы… спросили…? Он судорожно сглатывает, пытаясь унять жар по всему телу и убеждая себя в том, что это все вино, те два бокала точно были лишними. Это точно не смущение. Хенджин смотрит пристально и так серьезно, что по телу пробегает легкий холодок мурашек. Смотрит долго и выжидающе. А потом заливается смехом. Таким искренним и человеческим, что становится еще больше не по себе. — Господин инспектор, успокойтесь. Я пошутил. Вы выглядели так напряженно, что я решил разбавить эту тяжелую атмосферу.       Чан чувствует себя униженным. Никогда еще ему не приходилось чувствовать себя мальчишкой, над которым глумятся, как вздумают. А для этого дьявола в человеческой шкуре это, как раз плюнуть. Чан пытается не показать обиды, чтобы не подумали, что купился. Он смотрит на Хенджина и тот все еще так искренне лыбится, что вся аура загадочности и злодейства выветривается прочь. Сейчас будто совсем другой человек сидит перед Чаном и беззаботно скалит зубы. — А мой вопрос следующий. — но спустя мгновение Хенджин обратно натягивает свою привычную маску на лицо и продолжает. — Инспектор, вы говорили, что были знакомы с Чанбином довольно близко. В каких отношениях вы были? Бан Чан даже радуется возвращению беседы в привычное русло взаимоподозрения. — Как вам сказать, не то, чтобы мы были друзьями, но вместе пару раз выпивали. Мы давние знакомые. И товарищами, можно сказать, были неплохими. Я его выручал, он меня. — Имею примерное представление, что за товарищество. — хмыкает Хенджин и отварачивается в сторону. А Бан Чана это задевает. Брови самовольно стягиваются к переносице. — Нет, мистер Хван, я не прикрывал Чанбина. — Совсем не прикрывали? Ни разу? — Хенджин будто знает что-то, что и самому Чану неизвестно. Он своим поведением пытается максимально четко донести, что не верит словам инспектора, отвлекаясь на какие-то мелочи: налить себе вина, посмотреть в телефон. В общем, показывает полное безразличие. — Хенджин, я не из таких людей. Не стоит оценивать других по себе. — голос Чана леденеет, а небрежное обращение по имени заставляет Хвана вернуть все внимание на собеседника. — Хорошо. Опустим этот вопрос. Сделаем вид, что мы оба были честны. — его образ возвращается в изначальный вид, обрастая толстым льдом отстраненности. — А раз уж других вопросов у нас не осталось, думаю мы можем разойтись, господин Бан.       Чан понимает, что если это будет их последняя встреча, считай все усилия пойдут насмарку. И дело тогда точно придется закрыть. Поэтому он придумывает в голове очень рискованный план. — Думаю, вы правы, мистер Хван. Позвольте в этот раз хотя бы проводить вас до выхода. — выдает Крис, намекая на прошлую встречу с которой Хенджин сбежал, не оборачиваясь. Хенджин натягивает на лицо более-менее дружелюбную улыбку, что Чан интерпретирует, как зеленый свет в проведении его плана. Они вместе выходят из кабины, не обмолвившись ни единым словом, так же тихо покидают заведение и уже у выхода, где Хенджина поджидает телохранитель рядом с блестяще черным мерседесом, Чан решается. — Еще раз спасибо за содействие, мистер Хван. Было приятно увидеть вас вновь. — как и прежде он протягивает руку первый, но в отличие от прошлого раза, сминает чужую ладонь более уверенно. — Не за что, господин инспектор. Мне это льстит. Ну что ж, удачи вам в работе.       Хенджин обезоруживает Чана своей прощальной улыбкой, что тот чуть ли не забывает свой план. Но быстро опомнившись почти кричит вслед Хенджину, пока тот не сел в автомобиль. — Мистер Хван, подождите. Вы же говорили, что и завтра свободны. — тараторит он на одном дыхании, напоминая о словах Хвана в сообщении днем ранее. — Да. Завтра у меня никаких дел. А что? — по лицу Хенджина ясно, что он действительно не понимает в чем дело. И Чана это еще больше сбивает с толку, но он не теряется и выдает: — Если так, то можно пригласить вас завтра на еще одну встречу? — Господин инспектор, мне казалось вы собираетесь завершить это дело. — в глазах парня сквозит усталость, что Крис чувствует себя надоедливым мальчишкой, пытающимся уломать красотку пойти на свидание. — Нет, не в рамках расследования. — он растерянно пытается подобрать слова, чтобы сложить их в приглашение, но его опережают. — Вы хотите позвать меня на свидание?       Прямолинейность Хенджина бьет в лоб и Чану приходится приложить все усилия, чтобы выстоять и объясниться. — Ну, скорее на дружескую встречу. Но если вы против, то я не буду настаи… — Я не против. Только пожалуйста сотрите из своей головы все варианты с кафешками. Постарайтесь удивить меня, господин инспектор. — Хенджин подмигивает напоследок и сев на заднее сидение машины в последний раз окидывает Чана взглядом. — Постараюсь. Только я в этом немного старомоден. — оправдывается Чан заранее и провожает Хенджина взглядом.       Видимо придется обратиться к помощи Чонина. В любовных делах Чан тот еще профан.