Favourite crime/Любимое преступление

Все было в полном дерьме, все пошло прахом так быстро, что трудно сказать, когда именно это началось. Может быть, когда Луз открыла дверь в свою комнату и увидела голую Эмити, разглядывающую себя в зеркале. Может быть, когда Лука начал спрашивать ее, почему она так по-разному относится к Эмити. Или даже когда Скарлетт начала с ней дружить. Так или иначе, все пошло прахом: Эмити больше не была у нее на ладони, мать ее ненавидела, Идалин стояла у ее комнаты, охраняя ее от побега. Все пришло к концу. Оставалось только дождаться суда, дождаться, когда Кикимора вынесет ей минимальный приговор, а дальше - без понятия. Она могла бы еще раз попытаться забрать Эмити, побороться за опеку над ребенком, если бы пережила все, что случилось этой ночью. Но имело ли это смысл? Что-то все же имело: Эмити больше не любила ее, не хотела быть рядом с ней, и как бы она ни старалась, она не могла иметь ее рядом с собой, не причиняя ей боли. ⎯⎯⎯ Что мне делать? — спросила она себя, глядя на свои руки, прикованные наручниками к больничной койке. Ее живот все еще болел после операции, проведенной несколько часов назад, в голове была мешанина из мыслей, которые никуда не шли, а ощущение того, что она держит Эмити в объятиях, все еще присутствовало. Все это напоминало классическую трагикомедию, в которой она была главным антагонистом, только казалось, что кровавый хэппи-энд будет таким: она за решеткой, а Эмити рядом с Луз. ⎯⎯⎯ Я не могу позволить этому случиться, ⎯⎯⎯ шепчет она, закрывая глаза. ⎯⎯⎯ «Она все еще моя, к черту мораль.» (...) Лука выпил немного воды, его мать и Идалин все время навещали его, держа в курсе всего, что происходило. ⎯⎯⎯ Все вне опасности? — спросил брюнет, глядя на очень расстроенного Белоса. ⎯⎯⎯ Настолько, насколько это возможно после борьбы с социопатом, — ответил блондин с полуулыбкой. Носеда внимательно посмотрел на детектива, сидевшего перед ним в инвалидной коляске. Белос, очевидно, был чертовски суперменом, потому что как бы жизнь ни пыталась его уничтожить, он продолжал стоять. Ему сделали экстренную операцию, когда он прибыл на патрульной машине, которой управлял шеф Бамп. Врачи сказали, что это чудо, что такой человек, как он, остался жив с такими травмами. Но трех дней в больнице блондину хватило, чтобы восстановить свое традиционное поведение крайне ожесточенного и усталого взрослого человека. — Эмити уже проснулась? — Голос Луки звучал немного подавленно. ⎯⎯⎯ Врач говорит, что ей больше ничего не угрожает, но она может перенести выкидыш, — говорил сыщик с неприятным привкусом во рту. Та ночь была просто ужасной, он не мог себе представить, что чувствовала 14-летняя девочка, когда ее обидчик расстреливал всех вокруг. Не говоря уже о том, что Белос был полностью уверен, что Люсия изнасиловала Эмити на фабрике до его прибытия. ⎯⎯⎯ Она по-прежнему никого не хочет видеть, — тяжело признался мужчина. — Пока никто, кроме пары агентов и врачей, с ней не разговаривал. ⎯⎯⎯ Это дерьмово, ⎯⎯⎯ прорычал Лука, сжимая кулаки. ⎯⎯⎯ Это несправедливо, что она так себя ведет, в то время как Люсия, кажется, ничего не чувствует, она делала с ней ужасные вещи. Белос кивнул. Он прослушал все записи и просмотрел все видео на телефоне Люсии лучше, чем кто-либо другой. Даже сейчас он испытывал ярость при воспоминании о том, как мало Блайт боролась за то, чтобы оторвать Люсию от своего тела, и как она постоянно умоляла ее остановиться. ⎯⎯⎯ Мир несправедлив, Лука, — прокомментировал блондин, не глядя на мальчика, — Многие люди так и не получают справедливости, но благодаря тебе у Эмити может быть возможность добиться ее. Прежде чем Лука успел заговорить, в комнату вошла Идалин с пакетом фаст-фуда и парой вопросов для них обоих. Суд будет через три дня, им нужно было получить всю возможную информацию. (...) Эмбер наблюдала, как ее друзья более спокойно общаются в больничной столовой, поскольку большинство ее травм было обработано, и благодаря тому, что полицейские уговорили ее родителей, они могли провести час в столовой. ⎯⎯⎯ По крайней мере, мы не на уроке, — воскликнула Боша рядом с Уиллоу, — Конечно, этот идиот-химик заставил бы нас дать ему домашнее задание, несмотря ни на что. ⎯⎯⎯ Я не думаю, что какой-то учитель заставит нас что-то сдать, нас буквально расстреляли, — прокомментировал Гасс, играя с горошком в еде. ⎯⎯⎯ Это хороший аргумент, — заверила Вайни, осторожно глядя на Эмиру, которая беспокоила Эдрика из-за недостаточной подвижности руки. ⎯⎯⎯ Давай, Эдрик, дай мне пять, — издевательски сказала Эмира, поднимая руку, и Эдрик закатил глаза. ⎯⎯⎯ Хорошая шутка, но, по крайней мере, у меня не будет шрама на голове, ⎯⎯⎯ защищался он, указывая на верхнюю часть уха Эмиры. ⎯⎯⎯ Я думаю, она выглядит великолепно, — голос Вайни прозвучал определенно робко, когда лицо девушки покраснело. Эмбер просто улыбнулась, было немного забавно иметь возможность говорить так естественно после того, как они могли умереть несколько ночей назад, и особенно потому, что они ничего не потеряли. ⎯⎯⎯ Завтра нас собираются допрашивать, ⎯⎯⎯ прокомментировала Эмбер, держа в руке стакан с соком. ⎯⎯⎯ Мы должны все сказать. ⎯⎯⎯ Отлично, я поняла это за разговоры с ботаниками, ⎯⎯⎯ пожаловалась Боша, и Гас швырнул ей в лицо горошину. ⎯⎯⎯ Эй! Это правда. (...) Луз вздохнула, с досадой закрывая лицо руками, офицер уже второй раз заставлял ее рассказать о том, что произошло той ночью. — Мы составили план в школе, договорились встретиться в 4 часа дня на старой заброшенной фабрике, когда приехали, установили фейерверк на крыше на случай, если произойдет авария, кто-нибудь сможет нас найти, — устало сказала Луз, — У нас все было хорошо до ночи, Люсия нашла нас и начала стрелять в нас, приехал детектив Белос и застрелил ее, но Люсия взорвала свою машину, оставив Белоса невредимым, мы поссорились, и тогда я напал на нее, она оставила меня невредимой. ⎯⎯⎯ Что произошло дальше? — спросил мужчина, просматривая какие-то документы. — Я проснулась возле фабрики, все были снаружи, кроме Эмити и Люсии, мы решили зажечь фейерверк в знак помощи, но я услышала выстрел и вернулась внутрь, когда я пришла, у Эмити не было ни штанов, ни нижнего белья, она лежала на земле раненая — Луз подняла взгляд на этого человека, который очень устал — я дралась с Люсией, она чуть не задушила меня, когда прибыл Белос, который очень облажался, они подрались, а затем Люсия ударила его камнем или чем-то в этом роде... Я вытащила ее из комнаты, она собиралась причинить мне вред, когда Эмити выстрелила в нее..... Потом Белос вытащил меня оттуда. Полицейский вздохнул и встал, оставив перед Луз пару фотографий. ⎯⎯⎯ Это будет сложно, — пояснил черноволосый мужчина. — Судя по тому, что ты и еще два твоих друга рассказали мне, ты знакома с телом Эмити и занималась с ней сексом как минимум один раз. Луз кивнула, не глядя на фотографии. Она не хотела этого делать, но ей пришлось это сделать, если она хотела помочь девушке, которую любила. — У нас есть много видеозаписей, но мы нашли другие в Интернете, и нам нужно, чтобы ты увидела это и сказала мне, является ли это телом Эмити, — уточнил полицейский. Луз со страхом посмотрела на фотографии и расплакалась, закрыв лицо руками: эта девушка, несомненно, была ее Эмити. И теперь она знала, что ее видео попало в очень поганую часть интернета. ⎯⎯⎯ Не волнуйся, нам очень повезло их найти, это был новый сайт, на котором нельзя было ни скачивать, ни делать снимки экрана, — признался мужчина, делавший фотографии. ⎯⎯⎯ Твоя девушка в безопасности, у нас есть, кажется, весь материал. ⎯⎯⎯ Люсия ведь будет в тюрьме, не так ли? — спросила Луз, не в силах сдержать слезы. ⎯⎯⎯ Надо верить, что эта сука не выйдет из тюрьмы, — пообещал офицер, глядя на доминиканку. (...) Наступила ночь, и в комнате младшей Блайт снова стало одиноко. Эмити лежала под одеялом, обхватив руками живот и не переставая плакать. Она была беременна. И она понятия не имела, как смотреть в лицо родителям, как увидеть Луз, как сказать ей, что она ей очень нравится, как вести себя с ней, когда Люсия уже забрала у нее все. Она была грязной, в пятнах, как лист, на который проливают кофе, а потом выбрасывают. Она и была этим листом. И она не могла отделаться от ощущения, что это все ее вина, она даже подумывала о том, чтобы отказаться от обвинений в адрес Люсии. В конце концов, Люсия любила ее и, возможно, была единственным человеком, который мог любить ее после того, как она была так запятнана. Ей хотелось просто прекратить все происходящее, но она знала, что если сделает аборт, то все общество будет судить ее жизнь. Но у нее больше не было сил защищаться, она даже не знала, хочет ли она продолжать жить таким ужасным образом. Потому что она чувствовала себя ужасно грязной, как будто руки Люсии все еще касались ее тела, как будто ее слова повторялись в ее голове снова и снова. — Эмити — воскликнул мягкий голос у окна. Зеленоволосая девушка сняла простыню и с удивлением увидела за окном Луз. ⎯⎯⎯ Ты сумасшедшая, — сказала Блайт, подходя к Луз. — Мы на втором этаже, ты можешь пострадать. — Это самое малое, — заверила доминиканка, входя в комнату, — мне нужно было тебя увидеть. Луз приблизилась к Блайт, которая отступила назад, обнимая себя. Впервые латиноамериканка нашла время, чтобы изучить внешний вид Эмити. ⎯⎯⎯ Ты плакала, ⎯⎯⎯ прошептала альфа, нежно касаясь щеки зеленоволосой девушки, ⎯⎯⎯ Хочешь поговорить об этом? Эмити отрицалась, Луз вздохнула и медленно приблизилась, пока зеленоволосая девушка не обняла ее, глубоко вдыхая аромат доминиканки. Иногда Луз могла забыть, что Эмити уже была омегой и что, как и у той, у нее были такие реакции, которые нуждались в защите, но она никогда не думала, что может быть так больно чувствовать, как она дрожит в ее объятиях, и что ощущение того, что она защищает ее, сводит ее с ума. ⎯⎯⎯ Я здесь, — заверила брюнетка, целуя Блайт в лоб, — ​​Я никуда не пойду, я буду защищать тебя. Красная толстовка Луз стала влажной, а Эмити не могла перестать плакать. Были раны, которые не могли залечить даже все лекарства мира, были места в Блайт, которые никто, кроме нее самой, не мог вылечить. И это была чушь, потому что Люсия их сломала, но чинить их ей никогда не придется. Потому что теперь Луз это было ясно. Ее сестра никогда не любила Эмити.