Год в Австралии

Три дня как приходят, так и уходят. Блейз, Пэнси и Тревор возвращаются из Италии и пичкают Малфоя сплетнями и забавными историями за прошедшее время. Драко удается смеяться и вставлять язвительные комментарии. Если они и замечают, что его сердце не в порядке, то ничего не упоминают об этом. Он, конечно, наблюдает за Грейнджер на карте и думает о том, чтобы подойти к ней в парке или в продуктовом магазине. Спустя время на карте появляется новое место, где она проводит примерно восемь или девять часов в день. Скорее всего, Грейнджер нашла какую-нибудь работу, какой-нибудь более респектабельный вид дохода. Наверное, ее поиски окончены. Драко убеждает себя, что если она захочет его увидеть, то найдет способ. А раз она этого не сделала, это должно означать, что она не хочет. Ему следует постараться сохранить некоторое подобие самоуважения в отношении Гермионы Грейнджер. Обычно давления волн под его доской достаточно, чтобы заблокировать такие надоедливые мысли, но по прошествии нескольких недель этого становится недостаточно. Есть еще способы, чтобы забыть. Временные способы, включающие выпивку, зелья, порошки и таблетки. Ночные клубы и переполненные бары, красивые женщины — достаточно красивые. А на следующее утро заползать в собственную постель, все еще будучи лишенным Грейнджер. В конце концов, Малфой появляется на том новом месте. Это парковка небольшого торгового центра. Он идет по периферии, медленно приближаясь к тому месту, где на карте написано ее имя. Драко проходит мимо продуктового магазина, затем кафе, зоомагазина, хозяйственного магазина и, конечно же, кабинета стоматолога. На вывеске написано «Улыбка Уилкинса», белые печатные буквы изогнуты над большим ухмыляющимся и подмигивающим зубом. Он здесь, а она там. Все, что ему нужно сделать, это войти и найти ее. А что потом? Драко стоит, засунув руки в карманы, застыв в нерешительности. Что потом? Его рука лежит на рукоятке палочки, он готов трансгрессировать домой, когда стеклянная дверь вдруг распахивается, и она высовывает голову. — Ну? — говорит она так, как будто ждала его. — Ты войдешь или как? Гермиона не смотрит ему в глаза, когда он следует за ней внутрь. В маленькой приемной он наблюдает за ней через окно стойки, пока она занимается перекладыванием бумаг. На ней пурпурная рубашка и такие же брюки, как у работницы маггловской больницы. Ее волосы собраны в аккуратный пучок, а на лице нет тяжелого макияжа, который она носила в роли Лары. — Итак… — начинает Драко. — Подожди минутку, дорогой. Я почти закончила, — она перебирает еще несколько бумаг, раскладывая их по разным ящикам. Малфой прищуривается, услышав ее непринужденную фамильярность, а затем сжимает зубы и садится в одно из мягких кресел с узором пейсли. Он листает свой телефон, просматривает ленту инстаграма и ничего не замечает. Через несколько минут дверь напротив стойки открывается и входит знакомое лицо. Это мужчина, тот самый из отеля, который трогал ее. Он одет в футболку цвета морской волны и соответствующие брюки, а также в белый лабораторный халат. — Ребенок был последним на сегодня, верно? — спрашивает он. — Да, доктор Кесслер, — отвечает Грейнджер. Теперь она переключила свое внимание на компьютер, щелкая черт знает что. — Хорошо. Увидимся завтра рано утром. Мужчина выскакивает обратно через заднюю дверь. Ее безразличие к нему очень примечательно. Вскоре после этого в небольшое помещение администратора входят еще двое, которых Малфой узнает, женщина и мужчина лет пятидесяти или шестидесяти. Они ее родители. Черт возьми, Гермиона Грейнджер работает администратором у своих родителей. — Нам что-нибудь нужно, прежде чем уйдем, Гермиона? — говорит женщина. — Нет, доктор Уилкинс, я тоже почти закончила. — Ой, а кто это? — вдруг мужчина заметил Драко, сидящего в одиночестве в зоне ожидания. — О, доктор Уилкинс и доктор Уилкинс, это мой парень, Дрю, — плавно отвечает Грейнджер, одарив Малфоя нахальной ухмылкой. — Надеюсь, вы не против, если он подождет здесь, пока я закончу. Его первый инстинкт — вскочить и уйти. Конечно, она должна понимать, что это жестоко — насмехаться над ним. Но он здесь, и она тоже здесь, и через несколько минут она будет принадлежать ему. А что потом? — Приятно познакомиться, доктор Уилкинс и доктор Уилкинс, — Драко выдавливает из себя ту вежливую улыбку, которую использовал на обедах у своей матери. — Гермиона так много рассказала мне о вас. — Ах, какой он красивый молодой человек, — воркует женщина. — Да, да, — бормочет мужчина. — Мне тоже приятно познакомиться, сынок. И чем ты занимаешься? — Я… э-э… — Драко пытается вспомнить хоть одну маггловскую профессию. — Дрю химик, — говорит Грейнджер. — Точнее, химик-инженер. Он действительно великолепен, хотя, как видите, немного застенчив. Драко чувствует, как кончики его ушей становятся ярко-красными. — В скромности нет ничего плохого, — говорит мужчина. — Ну, дети, ведите себя прилично. — Хорошего вечера, — говорит женщина, подмигивая Гермионе. Они остаются одни. — Они… — начинает Драко. — Да, — отвечает Гермиона, все еще щелкая компьютером и не встречаясь с ним взглядом. Компьютер издает несколько звуковых сигналов, прежде чем его слабое жужжание утихнет. — Ладно, — говорит она. — Пойдем, — Гермиона встает и достает палочку, превращая свою рабочую одежду в синие джинсы и серый джемпер. — Куда? — Кафе в паре кварталов отсюда. Я голодная. Малфой ждет, пока она выключит свет и следует за ней к входной двери. — Рада тебя видеть, — говорит она, когда они выходят на улицу. Сейчас ранний вечер, и уличные фонари светятся на фоне почти темного неба. Он не отвечает. — Драко, я… — она хватает его за руку и притягивает к себе. Ее глаза блестят, как будто она хочет смеяться или плакать. — Ты что? — Малфой не может сдержать резкость своего голоса. — Ты всегда был проницательным, — говорит Гермиона с грустной улыбкой. — Почему бы тебе не взглянуть? Его злит то, насколько она небрежна, как будто он не нашел ее тогда полуживой посреди леса. Как будто она не пыталась снова и снова втягивать его во что-то темное, опасное и безрезультатное. — С удовольствием, — усмехается Драко. — Давай посмотрим. Они до сих пор не помнят, что ты их ребенок, но тебе удалось достаточно исправить магию, чтобы они могли сохранить о тебе хотя бы новые воспоминания. Гермиона кивает, затем пожимает плечами. — Да, по крайней мере, это так. Теперь я могу иметь с ними хоть какие-то отношения. — И это того стоит? — Малфой чувствует, как нарастает его отвратительное беспокойство. — Что? Ты планируешь гнить в каком-нибудь австралийском пригороде, работая проклятым маггловским администратором у двух людей, которые понятия не имеют, кто ты на самом деле? Хотя подожди, нет, у троих, включая этого жирного ублюдка, который даже не может вспомнить, сколько раз ты ему отсасывала! Гермиона отпускает его руку и отступает назад, обхватив себя за талию так, как будто ее только что ударили. Драко пытается успокоить дыхание и хоть немного вернуть себе контроль, но уже слишком поздно подавлять то давление в груди, возникающее из-за слишком сильных ощущений. — Я знала, что ты будешь таким, — говорит она, прежде чем ее голос ломается. — Я знала, что ты не поймешь. Ты никогда меня не понимал, но продолжал возвращаться. Почему? Почему ты сейчас здесь? Не говори мне, что тебя это действительно волнует. — Конечно, меня это чертовски волнует, — огрызается он. — В данный момент ты не можешь думать иначе. Это ты… Драко замолкает, сразу чувствуя себя утомленным. Гермиона сейчас плачет, ее голова склонена к груди, а плечи трясутся. Он чувствует себя плохо. Ему не следовало кричать. Гермиона наклоняется к нему, когда он притягивает ее к своей груди. Она ужасно плачет. Пачкает переднюю часть его свитера своими глубокими, задыхающимися рыданиями. Драко ничего не остается, кроме как обнять ее и пристально смотреть на таращащихся прохожих. — Мне очень жаль, — говорит она через некоторое время. — Я натворила такой беспорядок и не могу это исправить, я так устала, и ты единственный, кто действительно был со мной рядом, больше, чем ты думаешь, правда, и я… я… Я столько всего натворила. — Хорошо, хорошо, — говорит Драко так вежливо, как только может. — Все в порядке, все в порядке. Ты в порядке. — Это не так, и я не в порядке, — горько говорит Гермиона. — Я застряла. Он издает сухой смешок. — Добро пожаловать в клуб, Грейнджер. При этом она растягивает губы в слабой улыбке. — Я скучала по тебе, ты знаешь. Драко не очень-то ей верит, но не может противиться ей. — Ну же, — говорит он. — Я думал, ты проголодалась. Она отодвигает от себя тарелку, где раньше был сэндвич с индейкой и тарелку томатного супа, пока Драко допивает перенасыщенный сливками Эрл Грей. Драко не знает, о чем говорить, но они все равно пребывают там недолго. Когда Гермиона заканчивает, он кладет достаточно маггловских денег, чтобы покрыть счет. — Давай снимем комнату, — говорит Малфой. К его облегчению, она легко соглашается. Они трансгрессируют в другой отель, расположенный прямо на краю доков, с видом на Оперный театр. — Снова ты со своими побережьями, — говорит Гермиона. А потом Драко целует ее, и она целует его в ответ. В спешке они ударяются зубами друг о друга. Гермиона в самом лучшем смысле слишком сильно сосет его нижнюю губу. Они падают на кровать, перепутав свои конечности и сброшенную одежду. Драко рад, что хотя бы в этом смысле она тоже его хочет. На мгновение он колеблется, глядя на нее сверху вниз. Она такая красивая, ее губы опухли от его поцелуев, а волосы взъерошились от его рук. — Давай, — говорит Гермиона. Драко ждал и надеялся, он предвкушал этот момент. За последние несколько недель он трахнул еще несколько безликих женщин, которых встретил в ночных клубах в те туманные вечера с Блейзом. Грейнджер тоже всегда была там с ним, выбираясь из этой грязной, снисходительной части его разума — ее чертовы красные губы, ее худые ноги, обхватившие его бедра, ее внутренние мышцы, пульсирующая вокруг его члена. Возможно, Грейнджер всегда будет рядом. Малфой уже испортился. Он закрывает глаза и наслаждается ее дыханием на своей шее и грудью, прижатой к его. Он продержится внутри нее недолго, возможно, даже минуты. Гермиона еще не кончила, но ей тоже не нужно многого, всего несколько сильных толчков его пальцев. Драко делает это снова, снова и снова, пока Гермиона не начинает задыхаться, говоря, что это слишком. Малфой тоже хочет ее погубить.

***

После этого она засыпает на сгибе его локтя. Драко не может заснуть, в его голове крутятся всевозможные «а что, если» и «что теперь». Он слишком напуган, чтобы спросить об этом. Гермиона здесь, и он тоже здесь. Но она не с ним, не в том смысле, в каком это имело бы значение.

***

Он держится столько, сколько может — четыре дня — прежде чем снова появляется в «Улыбке Уилкинса». Драко кажется, что этот зуб насмехается над ним с этим долбанным подмигиванием. Еще один быстрый перекус в кафе и еще один номер в отеле, на этот раз с видом на Западную гавань. — Необычно, — говорит Гермиона после ужина, когда он заказывает самую дорогую бутылку шампанского. — Да ну, — говорит Малфой. Она сидит на кровати, скрестив ноги, закутанная в пушистый гостиничный халат, ее щеки покраснели от сильного оргазма, от которого у нее дрожали ноги. Драко этим гордится. — Драко? — Что? — Не уходи, не попрощавшись, — ее лицо серьезное. Ему жаль, что он такой чертов трус. — Пожалуйста, — добавляет Гермиона. — Не буду, если ты не хочешь, — говорит он, прочищая горло.

***

Они снова в отеле на доках, смотрят через выступ балкона на прогуливающихся маггловских туристов. Они еще не занимались сексом. Драко хочет провести с ней время сегодня, и обслуживание номеров должно прибыть в любой момент. Они попросили дегустационное меню из ресторана внизу: бутылку шампанского пятнадцатилетней выдержки, затем бутылку красного тридцатилетней. Тем временем Драко вытащил из мини-бара две крошечные бутылки водки. Гермиона берет свою и кладет в рот. Ему нравится видеть ее такой, самую главную зубрилу Хогвартса, которая пытается справиться с расторможенностью. — Как Блейз и Пэнси? — неожиданно спрашивает она. — Зачем это тебе? — отвечает Драко и тут же сожалеет о резкозти своего тона. — Не за чем, — бормочет она. — Просто беседую. Они допивают свои напитки. — Верно, да, — говорит Драко, запинаясь. — Наверное, я просто неосознанно защищаю своих друзей. — Правильно, это верно, — соглашается Гермиона, хотя по ее позе можно сказать, что она напряглась. — Блейз чаще под кайфом, чем трезвый, и трахает любую, кто посмотрит в его сторону. А Пэнси, ну, кажется, она вполне счастлива со своим кавалером-полукровкой. — Кавалер-полукровка? — лукаво спрашивает Грейнджер. Ее костяшки пальцев белеют, когда она сжимает свою мини-водку сильнее. — Я не это имел в виду. Меня не волнует статус его крови. — Тогда почему ты так сказал? — она смотрит на него так, словно может сбежать в любую секунду. — Я не знаю, — говорит он после паузы. — Привычка, наверное. Я знаю, что это не та привычка, которую мне следует оставлять. Гермиона поджимает губы, затем делает слишком большой глоток, из-за чего из уголка рта вытекает немного жидкости. Малфою хочется притянуть ее к себе и лизнуть тонкую струйку спиртного, стекающую по ее шее. — Ты знаешь, что я… — Мудак? Да, я знаю, — легко добавляет Гермиона после того, как сглотнула. — Я собирался извиниться. Она идет к мини-бару и достает еще две бутылочки водки. — Я знаю, Драко, — говорит она, протягивая ему одну. — Ты тоже извини меня. — За что? В этот момент раздается звонок в дверь номера, и мысль забывается. Во время ужина Гермиона рассказывает ему о своих родителях. Судя по всему, они заядлые наблюдатели за птицами, как и в их прошлой жизни. Она рассказывает об игре своего отца в гольф и зимнем саду специй своей матери. Драко может лишь представить, как она в офисе ведет светскую стратегическую беседу, смакуя каждую деталь, которой они небрежно делятся. Он слушает и кивает, и, по его мнению, она именно этого и хочет — чтобы кто-то вместе с ней притворился, что этого достаточно. Драко понимает, что нужно брать то, что можно получить.

***

В следующий раз Гермиона появляется у него дома. Драко, мягко говоря, был удивлен, увидев ее стоящей у его входной двери. — Последние несколько пациентов отменили прием, поэтому мы закрылись раньше, — объяснила она. — Я подумала, что… Она не успевает закончить. Драко уже притянул ее к себе и прижался к ее губам.

***

— Мои глаза обманули меня, или это была Гермиона Грейнджер, которая появилась у нашей входной двери в пятницу днем? — спрашивает Пэнси в понедельник утром. Она говорит это небрежно, все еще просматривая ленту новостей на своем мобильном телефоне. Драко поперхнулся апельсиновым соком, который она ему только что протянула. — Что? — бормочет он после того, как отдышался. Блейз качает головой, весело скривив рот. — Конечно, сквозь стены это звучало так, как она, — поддразнивает он. — Ох, Драко, еще, еще, ах! Малфой чувствует, как его лицо и грудь нагреваются. — Прости, приятель, — бормочет он. — Должно быть, я забыл поставить заглушающие чары. — Так это была она! — восклицает Пэнси. — Я знала, что ты всегда питал слабость к этой зубриле. Что она делает именно в Сиднее? — Салага, — говорит в то же время Блейз. — Господи, ты красный, как свекла, — говорит ему Пэнси. — Ну конечно же, — говорит Блейз. — Драко в смятении. Разве ты не слышала, как они проработали все выходные? — Забини закрыл глаза и издал звуки поцелуя губами в сторону Драко. — Заткнись, — говорит Малфой, а затем качает головой из-за отсутствия желания язвить. — Господи, — снова говорит Пэнси. — Так вот где ты пропадал все это время? Мерлин. Сейчас все приобретает смысл. — Точно, — торжественно говорит Блейз. — Он либо был внутри Грейнджер, либо же киснул без нее. — Я не собираюсь это терпеть, — говорит Драко, поднимаясь из-за стола с завтраком и направляясь обратно в свою комнату. — Вернись! — зовет его Пэнси. — Да, вернись, Дра-ко, и тарелку не забудь! — повторяет Блейз.

***

Когда погода становится теплой и расцветают цветы, они совершают долгие идиллические прогулки вдоль скалистого побережья Сиднея. Иногда Гермиона фотографирует его и их вместе. На движущихся фотографиях они выглядят счастливыми, как пара из чертового журнала. Драко счастлив, но такое счастье кажется каким-то колючим. Он с самого начала знал, что у них ограниченное время. Нереально прятаться здесь вечно, и уж тем более, когда самая умная ведьма своего возраста подает документы на работу администратором в маггловскую стоматологическую клинику. Иногда Драко чувствует, как Гермиона становится беспокойной. Она спрашивает его, что он хочет делать, будет ли он продолжать заниматься зельями, ведь подавал большие надежды в школе. Или, возможно, построит политическую карьеру, как у его отца. малфой даже забывает, насколько она невежественна. Несмотря на свои блестящие способности в магической технике и теории, Грейнджер так и не смогла должным образом акклиматизироваться в магическом обществе. Ее не волнует, что он один из самых богатых наследников Англии. Она ничего не знает ни о «Малфой Индастриз», ни о должности в совете директоров, которую Драко, как ожидается, однажды возобновит. Она не создана для того, чтобы беспокоиться о подобных вещах, и он не просвещает ее в них. Да и вообще, Малфой не любит таких разговоров. Он никогда не спрашивает, чем она планирует заняться. Драко знает, что ответ не будет иметь к нему никакого отношения.

***

Теперь Гермиона проводит с ним большую часть ночей. Она ни разу не приглашала его к себе, и Драко не спрашивает, находится ли она еще на заколдованном складе со всеми теми Темными текстами. Пэнси и Блейз не придают этому большого значения, хотя Драко знает, что это важно, и за это он им благодарен. Они вежливы с ней, и она вежлива с ними в ответ. Малфой уверен, что они говорят о них, когда прячутся в комнате с заглушающими чарами. А может и нет. Может, они слишком заняты своей жизнью. Пэнси часто бывает у Тревора, а Блейз обычно занимается Мерлин знает чем с Салазар неизвестно кем. В этот вечер они одни дома. Почти наступило лето, почти год прошел с тех пор, как Драко сбежал из Великобритании. Приятно было бы погулять, поэтому после ужина он берет виски сауэр, и они делят косяк на главной террасе. Драко наблюдает, как Гермиона закрывает глаза и вдыхает соленый морской воздух. Затем она поворачивается к нему с туманной улыбкой. — Это немного напоминает мне наш первый раз, — говорит она. Он тянется к ее руке и сжимает ее. — Ах, да? — говорит Драко. — Какую часть? — Выпивка, кайф, океан, сексуальный мужчина. Все это вредно для меня, — Грейнджер немного невнятно произносит слова, как и в ту первую ночь. — Так ты считаешь меня сексуальным? — Я еще сказала, что это вредит мне. Он притягивает ее к себе на колени и нежно целует в плечо. Гермиона наклоняется к нему, и Драко хочет запомнить еще один момент — слабый цветочный запах ее волос, мягкость ее кожи. Он хочет запомнить любимую девушку в этом прекрасном месте. После паузы Гермиона снова говорит, ее голос мягкий и серьезный. — Знаешь, то, как ты это сделал, было неправильно. В ту первую ночь. Драко напрягается, и на этот раз Гермиона тянется к его руке. — Черт, — говорит он. — Я не злюсь, — говорит она. — По крайней мере, больше нет. Но я хотела сказать тебе это вслух хотя бы один раз. — Черт, — говорит Малфой снова. Она смотрит на свои руки. — Я уже тогда знал, что это полный пиздец, но не мог устоять, — говорит он после паузы. — Черт, Грейнджер, я знаю. Я знаю, что я мудак, и мне очень жаль. Мерлин, я был так… так зол и мелочен, а ты ничего из этого не заслужила. — Заслужила, — тихо повторяет Гермиона. Она смотрит на него и задумчиво сжимает губы. — Спасибо, — говорит через некоторое время. — Я тоже была зла и возбуждена, — Гермиона издает сухой смешок. — Сначала я не знала, что и подумать, но потом ты продолжал возвращаться, и… Драко ждет, чтобы Гермиона продолжала, но она больше ничего не говорит. «И что?», хочет спросить Малфой, но не делает этого. Он не готов услышать, что она на самом деле думает о нем. — Что бы произошло? — вместо этого произносит он. — М? — Если бы я сказал. — Ах, — улыбается Гермиона. — Учитывая твою неприязнь ко мне в школе, я подумала, что было бы забавно, если бы ты сделал татуировку с моим именем в сердечке. — На лбу? — Нет, глупый. На руке. Я не так безжалостна, как ты думаешь. — Хм. Она снова наклоняется к нему, и они вместе выпивают, слушая, как волны разбиваются о берег. — Знаешь, в этом нет ничего смешного», — говорит Драко через некоторое время. — Что? — Татуировка. И смысл, который она передает. Для меня это не просто шутка. Гермиона сжимает губы и выглядит так, будто вот-вот заплачет. Он прочищает горло. — Раз уж мы говорим о той ночи, почему ты не попросила Поттера и Уизли помочь тебе? — Хм… — бормочет Гермиона. — Полагаю, я так и не объяснила. Конечно же они помогали. Самое смешное в повторяющихся заклинаниях памяти… Малфою требуется время, чтобы осознать ее смысл. — Они забыли тебя? — Только Рон. Совсем немного, и это было временно. Так я и поняла, что близость изменит магию, а позже и то, как модулировать кодирование памяти. В любом случае… — Гермиона неловко ерзает у него на коленях. — Нам удалось это исправить. Но потом мы решили, что будет лучше, если они вернутся домой. Я тоже не могла… вынести, что они меня не помнят. Драко не моргает, не перестает гладить ее руку. Той ночью, когда она застенчиво просит его взять ее, как он это сделал вначале, Драко проталкивает свой член ей в горло и грубо трахает, пока она не прижимается к его бедрам, чтобы получить разрядку. Грейнджер чертовски мокрая, грязная шлюха. Шлюха его мечты. Малфой держит ее запястья над головой и трахает ее пальцами, пока она не начинает бессвязно стонать. Затем он переворачивает ее на колени и сжимает ее бедра так сильно, что остаются синяки. Драко входит в Гермиону так сильно, как только может. Она буквально воет от удовольствия, а может быть, от боли. Он обхватывает ее руками за шею и откидывает ее голову назад, держа за волосы, чтобы прижаться ртом к ее пульсу на шее. Гермионе не нужно много времени, чтобы кончить, ее тело так гармонирует с его собственным. . Она его, и именно об этом Драко думает, когда кончает. После этого она засыпает, свернувшись калачиком рядом с ним. Малфой не может заснуть, не в силах перестать упорствовать в одной и той же ужасной мысли. В отличие от них, в отличие от него, он не несущественный.

***

Дорогой Драко, Я рада знать, что ты хорошо приспособился к жизни в Австралии. Однако обстоятельства изменились. Мы с твоим отцом хотим, чтобы ты немедленно вернулся домой. Лучше тебе услышать это от меня, чем от Пророка: твой отец находится под следствием Визенгамота за повстанческую деятельность. Конечно, это все чушь, но тем временем правление указало, что его следует снять с поста руководителя. Мне жаль, что я навязываю это тебе, но у нас нет другого выбора, кроме как попросить тебя занять его место. Как ты помнишь, в уставе указано, что наследник с кровью Малфоя имеет…

***

Обычно Драко оставляет письма матери на столе лицевой стороной вверх. Он предполагает, что Грейнджер их читает. В ее характере есть такая любопытность, а сам Драко старается не хранить от нее секретов. Он знает, что ей интересно то, о чем ему неудобно говорить. Это письмо он бросает в огонь.

***

— Так ты придешь? — Гермиона только что сообщила ему, что ее пригласили на обед в честь дня рождения доктора Уилкинса-мужчины. Драко пожимает плечами. — Ты знаешь, как много это для меня значит. — А этот толстый ублюдок будет там? — коротко спрашивает он. У нее хватает совести краснеть. — Да, но ты не можешь называть его так. Его зовут доктор Кесслер. Малфой снова пожимает плечами.

***

Гермиона не может перестать рассказывать о вечеринке по случаю дня рождения своего отца, на которой они присутствовали в прошлые выходные. Прошло много времени с тех пор, как она ела мамины фаршированные яйца и бутерброды с чаем. — Я думаю, это паприка. Вот что делает их такими хорошими. И не забыла об отце. — Это так замечательно. Он собрал многие из первых изданий, которые были у него раньше. Возможно, мне стоит поискать раннее издание Томаса Харди в качестве запоздалого подарка на день рождения. «Мэр Кэстербриджа» всегда был его любимым романом. И Гермиона продолжает и продолжает рассказывать о чертовом саду специй: — Знаешь, у нее всегда были успехи в садоводстве. Этот горох такой же, как тот, который она выращивала, когда я была еще ребенком, несмотря на совсем другой климат. Ее разговоры лишь усиливают беспокойство, которое Драко чувствует после того, как ему пришлось терпеть компанию ее бывшего Джона в течение трех чертовых часов. Мужчина, может, и не помнит об их встречах, но то, как он смотрит на нее, все еще чертовски жутко. А еще есть второе гребанное письмо от его матери. Это письмо Драко не открыл. Он еще не готов к тому, чтобы его заставили сыграть еще одну нежелательную роль.

***

Впервые за несколько недель с тех пор, как они сформировали свой распорядок дня, Малфой украдкой делает глоток «Сна без сновидений» после того, как Гермиона засыпает. Это единственный способ уснуть.

***

— Ты делаешь это снова, — говорит ему Гермиона. Они еще некоторое время остаются на небольшом заливном пляже. Дни стали длиннее, а солнце все еще висит над горизонтом. — Делаю что? — Носишь это лицо. Что у тебя на уме? Он криво усмехается и пожимает плечами. — Ну же, Драко. Мы не можем продолжать это делать. — Что делать? — Не говорить ни о чем важном. Малфой вздыхает. — Ты действительно хочешь сделать это сейчас? — Значит, ты согласен, — говорит она, ее глаза широко раскрыты и печальны. — Что мы живем с пеленой на глазах. — Ну ладно, — говорит Драко. На мгновение он думает о том, чтобы сказать что-нибудь дерзкое, чтобы еще немного спрятать все это в далекий ящик, чтобы они могли мирно закончить свой пикник, а затем вернуться домой, заняться сексом и вздремнуть. — Давай, — снова говорит Гермиона. — Оно того не стоит, — коротко говорит Драко. Слова криво льются из него. — Тратить свою жизнь вот так. — Ты думаешь, я трачу свою жизнь в пустую, — тихо говорит Гермиона. — Да. — Я думала, что ты лучше всех других людей поймешь, что нужно делать все для своей семьи. — Нет, — он поворачивает ее лицом к себе. — Не веди себя так, будто мы одинаковые. — Мы… — ее голос растворяется далеко в океанском бризе. — Нет. Я сделал то, что сделал, ради самосохранения. — Нет, ты не это сделал. Разве ты не видишь? Ты сделал то, что сделал для своих родителей. А я своих бросила. — Ты защищала их. Она качает головой. — Это лишь полуправда. Я могла в любой момент покинуть Хогвартс и вернуться в маггловский мир. Мои родители умоляли меня об этом после того, как Седрик умер на четвертом курсе. — Но… — Но я этого не сделала. Ты выбрал свою семью, Драко Малфой, я же свою оставила. Я выбрала Гарри, Рона, Хогвартс и магию. Не семью. И они знали это еще до того, как я ввязалась в войну. — Ты сделала это только для того, чтобы обезопасить их. Гермиона пожимает плечами. — Может быть. Или же они потеряли свою дочь в тот день, когда я получила письмо из Хогвартса. — Прекрати. Ты не можешь продолжать это делать. Да, ладно, ты выбрала магию, и мир от этого стал лучше. Грейнджер смеется. — Я никогда не думала, что услышу эти слова из твоих уст. — Я думаю, ты уже чувствуешь мою признательность тебе, — Драко протягивает руку вперед и заправляет выбившуюся прядь ее волос за ухо. — Тебе придется простить себя. — Ты единственный, с кем можно поговорить. Он сухо смеётся. — Мы не одинаковые, Гермиона. Даже не близко. — Ты лучший человек, чем думаешь. Драко качает головой. — Ты не заслуживаешь такой жизни. — Заслуживаю, — усмехается Гермиона. — Да, ты, черт возьми, этого заслуживаешь. Ты заслуживаешь всего, ты блестящая, великолепная, смелая женщина. Ты определенно заслуживаешь лучшего, в отличие от таких, как я. — Не говори так. — Ты заслуживаешь большего, но я не могу не хотеть оставить тебя… — Нет, Драко, подожди… — Я, черт возьми, люблю тебя. Вот оно. Я люблю тебя и хочу, чтобы мы… — Я сказала нет! — шипит Грейнджер. Он этого не ожидает. Поэтому закрывает рот. Его лицо напряженное. — Ты еще не понял? — она смотрит на него со слезами на глазах — та ужасная жалость, которую он не выносит. Его рот сжимается в тонкую линию. Драко слышит собственное сердцебиение в ушах. Она сказала нет. Он все еще обдумывает это. Что же он не понял? — Ты меня не любишь. Не будешь, когда… — Гермиона всхлипывает. — Когда что? — тихо спрашивает Драко. — Когда узнаешь правду. Она больше не смотрит на него. Ее руки лежат на коленях. — Просто скажи, — категорически требует Малфой. Гермиона качает головой. — Мне следовало сказать тебе раньше, дорогой, но я не смогла. Я не могла этого вынести. Разве ты не понимаешь? — Просто, черт возьми, объясни, — говорит он снова. — В тот день в парке во время обеда, — начинает Гермиона. — Думаешь, это было в первый раз? — Первый раз? — Сколько раз ты приходил в парк, Драко? Он отворачивается, когда приходит понимание. Ветер снова усиливается, и ее голос теряется в нем. Грейнджер следует за ним, называя его имя. Он достает палочку и трансгрессирует.

***

Малфой все еще видит ее на карте. Улыбка Уилкинса, продуктовый магазин, а затем ее имя исчезает до следующего утра, после чего цикл повторяется.

***

Чтобы обезопасить портключ, требуется меньше недели. Прежде чем Малфой его получит, он пишет три письма. Одно — матери, чтобы сообщить ей, что он приедет. Одно для Пэнси и Блейза, чтобы объяснить им свой уход. И одно для нее. Нет, не для нее, но все же для нее. Письмо дошло до Поттера всего за полдня. Драко знает, когда это происходит, потому что его левую руку сильно жалит. Беллатриса наложила на него Темную Метку. Ее знак, небрежное, деформированное сердце с ее именем, нацарапанным посередине, причиняет совсем иную боль. Ее мстительность беззаботна, бессердечна, но это чертовски второстепенная мысль. В плохие ночи Малфой думает о том, чтобы отрезать себе всю чертову руку. Но он не делает этого. Он недостаточно уничижительный, чтобы сделать что-то подобное.

***

Несколько недель спустя Малфой посещает фабрику по производству зачарованных металлов, а затем хранилище зелий. Он новый глава правления, и как раз вовремя, поскольку Люциус официально находится под домашним арестом. Теперь Драко проводит дни на встречах с капризными волшебниками, которым сто с лишним лет и которые пытаются отобрать у него власть. Будь он проклят, если уступит. Драко устал быть пешкой.

***

Иногда он думает об океане, об этих прекрасных летних пикниках с лучшими друзьями, об этих чудесных туманных днях и ночах. А еще есть она, такая умная, красивая и находчивая. Драко знает, что в каком-то смысле она принадлежала ему, но не в том смысле, который имел бы значение. Таблоиды, изображающие ее и Уизли держащимися за руки в Волшебном Лондоне, подтверждают это. Иногда Грейнджер снится ему. В его снах она хранит ложь, проглатывает ее, чтобы он мог удержать ее. Когда Драко просыпается, в те моменты, когда это все еще кажется правдой, он чувствует ее рядом с собой, ее запах на своих простынях, ее теплую кожу, прижимающуюся к его.