Да или Нет?

      Оливия проснулась абсолютно разбитой. В соседней комнате уже собирался Мэтт. Несмотря на поздний приезд, к восьми утра Лисы были на ногах. Сегодня члены команды разъезжались на каникулы, и большинству из них предстояли долгие перелеты, позволявшие вволю выспаться. Элисон, Рене и Дэн около полудня вместе вылетали в Бисмарк, а дальше уже каждая следовала своим маршрутом. Двумя часами позже отправлялись в путь остальные Лисы — их пунктом назначения был нью-йоркский аэропорт Ла-Гуардия.       За неделю до экзаменов Оливия передала своей компании приглашение Мэтта, переложив остальную работу на плечи Ники. Из-за того что Эндрю лег в клинику, планы Хэммика отметить Рождество в Германии сорвались. Ники не хотел оставлять Аарона одного, а Эрик, к сожалению, не мог выкроить времени на поездку в Штаты. По всему выходило, что предложение Мэтта — единственный шанс для Ники провести праздники как полагается.       Никто из так называемых чудовищ не понимал, с чего это Мэтт вдруг решил их пригласить, однако возможность встретить Новый год на Таймс-сквер привела Ники в такой восторг, что он особенно об этом не задумывался. Ваймак, кажется, радовался даже больше Лисов, поскольку их отъезд означал долгожданную передышку и для него. Аарону пришлось обращаться к адвокату за разрешением выехать за пределы штата, но этот вопрос тоже решился без труда.       Оливия не знала как сказать Лисам, что её планы поменялись. Сказать правду она не могла, ведь в этом случае её бы просто никуда не пустили. Чудо еще, что Кевин согласился с её решением, пусть и неохотно. Кевин как никто другой знал, на что способен Рико, и потому представлял, что ожидает Оливию в Западной Виргинии. Возможно, он надеялся, что Оливия выдержит испытание, но, вероятнее всего, просто сознавал, как Морияма поступит с Лисами, если Оливия откажется. Оливия о мотивах Кевина особо не размышляла, и до тех пор, пока тот держал язык за зубами, ей по большому счету было все равно.       Оливия откинула одеяло и села на кровати, потирая глаза руками. Схватив телефон с тумбы, Оливия открыла контакты, на глаза сразу попался номер младшей сестры. Вчера Миллс думала, куда отправить Агату, пока сама будет в Воронах. Все варианты оставляли желать лучшего. Услышав за дверью голос Ники, Оливия отогнала мысли и встала с тёплых простыней, прислоняя телефон к уху. Ники распахнул дверь без стука, как делал это всегда, и прошёл в спальню. — Да, я поняла. — Оливия помахала рукой Ники.       Ники хотел поздороваться, но только закрыл рот, замечая, что подруга занята разговором. Хэммик прикрыл дверь и плюхнулся на кровать Оливии, открывая игрушку на телефоне, параллельно слушая разговор. — Я понимаю, но я должна вылететь сегодня в Нью-Йорк. Я просто… — Оливия потерла глаза, выражая вселенское разочарование. — Да не знаю я. Всё, я разберусь. Пока.       Оливия скинула воображаемый звонок и кинула телефон рядом с Ники, который заинтересовано поднял глаза на нападающую. Он выключил свой телефон и сел на кровати, уступая место Оливии, которая плюхнулась рядом. — У тебя всё хорошо, Лив? — поинтересовался он. — Да, всё в норме. — отмахнулась Оливия.       Ники повернул голову на Миллс, прожигая ту взглядом. — Слушай, я думал, что мы семья. — надулся Ники. — Я же слышал, что что-то произошло. Выкладывай. — Мне нужно уехать на Рождество. — сказала Оливия. — Это хорошо или плохо? — И то и другое. — Оливия пожала плечами. — Появились некоторые обстоятельства с наследством.— придумывала на ходу Оливия. — Мне не сказали точно, что произошло, но… — Но это, должно быть, важно. — закончил за неё Ники. — Наверное. Но я обещала Эндрю, что буду рядом с Кевином. Да и Агату я не могу тут оставить на Рождество одну. — Но ведь Кевин будет с нами, — возразил Ники, — а мы — с Мэттом и его матерью. Вчетвером мы уж как-нибудь за ним присмотрим, да и Агату с собой возьмём. Я лично за ней присмотрю. Не переживай. А ты разберись со всеми делами и может успеешь прилететь к нам. — Я просто не хочу вас напрягать. — вздохнула Оливия и получила лёгкий подзатыльник. — Эй! — Даже не думай об этом. — скрестил руки на груди Ники. — Я тебе уже говорил, ты можешь попросить помощи у нас и мы обязательно поможем. Я уверен, что любой сказал бы также. Чтобы убедить тебя, пойду скажу всем.       Оливия собиралась возразить, но Ники уже скрылся за дверью. Оливия не собиралась продолжать. В этом споре победа ей была не нужна. На секунду Оливии даже стало стыдно перед Ники, что обманула его, но по-другому не получилось бы. Она достала листок с распечатанным билетом и тяжело вздохнула, просматривая расписание. Через три часа она будет на пути к Чарльстону, Западная Виргиния, и обратно вернется только тридцать первого декабря. Две недели наедине с Воронами. Сложив билет в маленький квадратик, Оливия закинула его обратно в полку.       Входная дверь хлопнула — Ники отправился к себе посовещаться с Аароном и Кевином. Когда через несколько секунд в спальню вошел Мэтт, Оливия уже ждала его. — Ну и что нам с тобой делать? — спросил Бойд. — Мне жаль. — Да брось. — отмахнулся Мэтт. — Во сколько вылет? — Я нашла билет на одиннадцать десять, если полечу. — Полетишь, полетишь. Я подброшу тебя до аэропорта. Покупай билет.       Оливия благодарно улыбнулась, и встала с кровати. Сейчас ей нужно забрать Агату от Эбби и объясниться перед ней. Быстро умывшись и переодевшись в чёрные джинсы и байку такого же цвета, Миллс закинула самые необходимые вещи в рюкзак, засунула в боковой карман билет и вышла из комнаты. Пару минут назад вернувшийся Ники отчитался, что сообщил новость команде. По его словам, все Лисы говорили, что Оливии надо ехать и не переживать. Оливия вышла из комнаты и в коридоре столкнулась с Кевином. — О, Кев, ты со мной. — сказала Оливия, не давая Кевину сказать и слова. — Разговоры потом.       Оливия села за руль, а Кевин уместился на пассажирском сиденье. Он так и продолжал молчать, но его взгляд говорил многое. Оливия завела машину, а Кевин наконец прервал тишину. — Лив… — Понимаю, что многое прошу, но ты можешь присмотреть за Агатой? — перебила его Оливия и выехала на Окружную дорогу. — Хорошо. — выдохнул Кевин, потирая переносицу пальцами. — Но Лив… — Я вернусь. — сказала Оливия, скорее себе, чем Кевину. — Ты обещал, что мы закончим сезон вместе, и так оно и будет.       Кевин не стал ничего говорить, лишь похлопал Оливию по плечу и уставился в окно. Подъехав к милому домику медика, Миллс вышла и прислонилась к машине Эндрю, закурила, ожидая младшую. Ждать долго не пришлось и через пару минут на улицу вышла улыбающаяся Агата. Заметив сестру, Оливия выкинула окурок и натянуто улыбнулась. — Привет, Оли. — сказала Агата, подходя к сестре. — Привет, Агата. — поздоровалась Оливия, забирая чемодан у младшей и открывая багажник. — Ты голодная? — Не, Эбби приготовила завтрак. — сказала Агата, усаживаясь на заднее сиденье.       Оливия закинула чемодан сестры в багажник и села на переднее сиденье. Сжав пальцы на руле, Миллс пару раз глубоко вздохнула и завела машину. Кевин поглядывал на белые костяшки нападающей, но ничего не говорил. Агата, будто не замечая, продолжала говорить про новую коллекцию одежды. — Агата. — перебила сестру Оливия. — Я не смогу поехать в Нью-Йорк. Мне нужно решить пару вопросов. За тобой присмотрит Кевин. Вернусь после нового года.       Долгую минуту Агата ничего не говорила. — Ты серьёзно, Оливия? — возмутилась Агата. — Это же Рождество. И ты оставишь меня одну? — Прости, Агата. — сказала Оливия. — Я всё объясню позже. — Я поеду с тобой. — сказала Агата, скрещивая руки на груди. — Нет. — оборвала её Оливия. — Ты едешь в Нью-Йорк.       Оливия остановилась на светофоре и достала карточку из кармана джинс, кидая её Агате на колени. — Купишь себе, что хочешь. — Пытаешься подкупить меня деньгами? — спросила младшая, но карту забрала. — Нет конечно. Хочу, чтобы ты хорошо провела время. — объяснила Оливия. — Ты обязана потом мне всё объяснить. — надулась Агата, отворачиваясь к окну.       Остаток дороги прошёл в тишине, но чувствовалось напряжение, витавшее в машине. Оливия припарковалась почти рядом со входом, и Агата первая выскочила из машины. — Надеюсь ты выживешь. — сказал Кевин, открывая дверь, и вышел из машины. — Я тоже. — прошептала Оливия в пустоту.       Оставив Агату и Кевина на попечение Ники, Оливия получила от него кучу пожеланий хорошего пути, и крепкие объятья, Аарон просто потрепал нападающую по макушке, прощаясь. Зайдя в комнату к девушкам и попрощавшись с ними, Оливия вышла на парковку, где её уже ждал Мэтт. — Готова? — спросил он, садясь за руль. — Да. — ответила Оливия, усаживаясь на пассажирское.       На телефон пришло сообщение от Ники: «Жду каждый день от тебя сообщения!!!! Я уже скучаю!!! Надеюсь ты сможешь приехать на Рождество!!!!!». Миллс не ответила, она сильно сомневалась, что Рико позволит ей пользоваться мобильным, поэтому не стала ничего обещать Ники.       Оливия кинула рюкзак в ноги и уселась поудобнее. Мэтт повернул ключ зажигания, и в уши Оливии ударил грохот музыки. Спасая её перепонки, Бойд поспешно выкрутил ручку радиоприемника влево. Кампус остался позади. Оливия пыталась подавить нарастающую нервозность, но выходило не очень. — Когда возвращаешься? — поинтересовался Мэтт. — Думаю, что перед Новым годом. Но, может, и раньше. Посмотрю, как все будет складываться. — Если получится раньше, обязательно присоединяйся к нам. — сказал Мэтт. — Я попрошу маму поменять твой билет. — Спасибо. — сказала Оливия. — Если что, дам знать.       Мэтт высадил её у тротуара перед зданием аэропорта. Проводив взглядом пикап, выруливший обратно на шоссе, Оливия повернулась лицом к входу. Выкурив пару сигарет, Миллс покрепче сжала шлейку рюкзака и зашла в стеклянные двери аэропорта.       Если летом в аэропорту было многолюдно, то сейчас, незадолго до Рождества, здесь царил настоящий хаос. Оливия просто растворилась в толпе, стала одной из тысячи, незаметной и непримечательной. Авиакомпания, рейсом которой она летела, предоставляла возможность зарегистрироваться самостоятельно, поэтому она подошла к терминалу и просканировала штрихкод на листке. Автомат выплюнул билет и посадочный талон; забрав их, Миллс пошла на досмотр. Рюкзак, поставленный на ленту, оказался по другую сторону контрольного пункта быстрее неё. Она сунула ноги в кроссовки, подхватила свой багаж и направилась к выходу на посадку.       Почти все места в зале ожидания были заняты, поэтому она прислонилась к колонне и, чтобы не пялиться на табло, стала разглядывать толпу. Она предполагала встретить среди пассажиров кого-то из знакомых по университету, но, видимо, большинство студентов разъехались из города еще вчера. Аэропорт представлял собой море чужих лиц, Оливия была в нем совсем одна.       Оливия прикрыла глаза, делая глубокие вдохи, но успокоиться они не помогли. Нападающая достала телефон и прочитала новые сообщения пришедшие от Ники, которые в основном состояли из смайликов. Внезапно на телефон пришло сообщение от Агаты «Я всё ещё злюсь на тебя, но всё равно буду скучать.». Оливия открыла диалог и написала сообщение «Я тоже буду скучать, постараюсь приехать раньше». Отправив его и выключив телефон, Оливия задумалась о том, что её ждёт.       Её размышления прервал голос в динамиках: «Объявляется посадка на рейс номер двенадцать до Чарльстона. Пассажиров приглашают пройти к выходу Д-23». Место Оливии располагалось сразу за бизнес-классом. К её неудовольствию, ей досталось кресло у окна, поэтому у Миллс появился дополнительный источник стресса. Оливия прикрыла глаза и попыталась расслабиться. Стюардессы порхали туда-сюда вдоль проходов, стараясь побыстрее рассадить пассажиров.       Когда все наконец устроились и закрыли верхние отсеки для ручной клади, стюардессы провели обычный инструктаж по технике безопасности. Пока самолёт взлетал, нападающая вцепилась в подлокотник, сжимая его так, что костяшки побелели. Полёт прошёл в размышлениях, поэтому Оливия даже не заметила как уже приземлилась в аэропорту.       Жан ждал её в зоне прилетов. Он холодно наблюдал за приближением Оливии, а потом так же холодно сказал: — Зря ты сюда приехала. — Пошёл ты. — бросила Оливия.       В машине оба молчали, но стоило Оливии увидеть Замок Эвермор, и от мгновенного узнавания в ушах зашумела кровь. Эвермор больше напоминал монумент, чем стадион, и густой черный цвет стен делал его еще более величественным. По размерам он превышал Лисью нору в полтора раза. Оливия сомневалась, что каждая игра Воронов собирала полные трибуны, зато билеты на матчи национальной сборной разлетались буквально за несколько часов после начала продаж. Оливия не представляла какой шум стоял на таких матчах.       Жан остановился перед воротами и, высунув руку в окно, ввел на панели код. Ворота с негромким скрипом разошлись в стороны, и Жан въехал на огороженную парковку. Вдоль обочины уже стояла вереница автомобилей. Они были совершенно одинаковыми, чему Оливия совершенно не удивилась. Даже номера на табличках различались всего тремя цифрами. Оливия всматривалась в них, пока до неё не дошло: буквы «ЭА» говорили о принадлежности к университету Эдгара Аллана, а последовательность цифр состояла из года обучения и номера самого игрока. — Не команда, а секта какая-то. — заметила она. — Вытряхивайся. — сказал Жан, припарковавшись на зарезервированном за ним месте.       Оливия подхватила рюкзак и вышла из машины, закуривая. Она успела сделать всего одну затяжку, когда Жан выхватил у неё сигарету и затоптал ботинком. Оливия посмотрела на него убийственным взглядом, но тот только проигнорировал её. У входа в здание Жан опять ввел цифровой код. Индикатор на панели моргнул зеленым, и он потянул дверь на себя, но прежде, чем войти, обернулся к Оливии. — Посмотри на небо. До отъезда ты его больше не увидишь. — Мог бы и дать мне докурить, говнюк.— буркнула Оливия.       Отреагировав на эту дерзость презрительной усмешкой, Моро жестом пропустил её вперед. Сразу за дверью начинались ступеньки, ведущие вниз. Вокруг царила непроглядная темнота, лишь под потолком тускло светилась алая полоска. Когда Жан захлопнул входную дверь, Оливия чуть не покатилась вниз кубарем. Держась рукой за стену, она начала осторожно спускаться. Жан, шедший сзади, её не торопил.       Чтобы определить глубину подземного бункера, Оливия считала ступени и досчитала до двадцати шести, после чего уперлась в следующую дверь. Жан в третий раз ввел код безопасности, и Оливия оказалась в жилом блоке Воронов. — Добро пожаловать в Гнездо. — произнес Жан. — Говорю же, секта. — повторила Оливия.       Пропустив реплику мимо ушей, Жан повел её на экскурсию. По изначальной задумке, в этих помещениях предполагалось селить гостевые команды, но потом тренер Морияма отдал их своей команде. За исключением занятий в университете и тренировок, Вороны всегда находились здесь. На первый взгляд, все было устроено неплохо: много места, полный комфорт. Глазам Оливии предстали две просторные кухни, комната отдыха с барной стойкой и бильярдным столом, три комнаты поменьше с телевизорами. Один длинный коридор соединял зону досуга с тренажерным залом, другой вел в спальни.       Указатели на стене сообщали, что слева находится Черное крыло, а справа — Красное. Оливия посмотрела в обе стороны, но, честно говоря, какой-либо разницы не заметила. Зная, что спрашивать бесполезно, она молча последовала за Жаном в Черное крыло. Двери всех спален были распахнуты, поэтому, проходя мимо, Оливия могла заглянуть внутрь. Спальни оказались почти такими же просторными, как та, что она делила с Мэттом, но в каждой стояло всего по две кровати.       Гнездо могло бы считаться воплощением желаний любого спортсмена, если бы не мрачная отделка и низкие потолки. Редкие цветовые вставки ограничивались оттенками красного, все остальное было черным, начиная от мебели и заканчивая простынями и полотенцами, развешанными на стульях для просушки. Полумрак как будто вытягивал воздух, и Оливия вдруг остро ощутила громадную массу стадиона над головой.       Клаустрофобией она не страдала, но две недели под землей вполне могли ее вызвать. — Сюда. — сказал Жан, жестом позвав Оливию за собой в комнату, расположенную последней по коридору. — Жить будешь здесь. Вообще-то тебя полагалось бы поселить в Красном крыле вместе с нами, но хозяин распорядился иначе. Он знает, что Рико нужно за тобой приглядывать. — Я не собираюсь делить комнату с этим психом. — Можно подумать, тебя кто-то спрашивает. — Чье место я заняла? — спросила Оливия, потому что обе половины комнаты выглядели обжитыми.       Стоя у прикроватной тумбочки, Жан пальцем подозвал Миллс. — Взгляни сама.       Оливия подошла ближе и почти в ту же секунду пожалела об этом. Над кроватью скотчем были прикреплены открытки с изображением городов, как американских, так и заграничных, под каждой — стикер, на котором уже знакомым Оливии корявым почерком Кевина выведены даты и краткие комментарии к поездке. Почти все путешествия были связаны с играми. Кроме того, Оливия разглядела несколько фотографий и вырезок с интервью. На встроенных над изголовьем кровати полках стояли ряды книг. Пробежав глазами корешки, она поняла, что книги тоже принадлежат Дэю. По непонятным причинам Кевин выбрал основным предметом историю, и как раз такие сухие заголовки и темы вызывали у него интерес.       При виде этой обстановки, сохраненной в неизменном виде, Оливии стало не по себе. Казалось, Кевин ненадолго отлучился из комнаты, а не сменил команду. — Рико все еще на стадии отрицания. — заметила Оливия. — Пускай уже кто-нибудь объяснит ему, что Кевин не вернется. — Ты ничего не понимаешь. — возразил Жан. — Оставь вещи, и идем.       Не дожидаясь Оливии, он вышел. Оливия бросила сумку на кровать Кевина, с подозрением окинула взглядом половину Рико и поспешила за Моро. Они поднялись этажом выше и очутились в раздевалке Воронов. Не дав Оливии времени осмотреться, Жан вытолкал её через заднюю дверь во внутреннюю зону стадиона, прямо к скамейкам запасных.       Хотя на календаре значилось предрождественское воскресенье, Вороны в полной экипировке находились на поле. Два состава состязались в жесткой тренировочной игре, а оставшиеся девять игроков за ней наблюдали. Когда Жан подошел к ним, все повернули головы в его сторону и сразу заметили Оливию. Чувства на их лицах читались разные, от холодного безразличия до неприкрытой враждебности. Радушного приема она не и ожидала, поэтому смотрела только на поле.       Вскоре гудок сирены возвестил об окончании матча. Команда Рико победила с разницей в три очка. Обе группы сошлись в центре поля, чтобы проанализировать действия каждого игрока. К ним присоединились и запасные со своими наблюдениями, сделанными со стороны. Бурное обсуждение длилось добрых пятнадцать минут, после чего Вороны наконец стукнулись клюшками и потянулись к выходу. Шагнув за дверь, Рико стащил с головы шлем. — Люк, выключи табло. Мартин, займись светом. У меня гостья, так что идите обедать пораньше. Хозяин скоро будет, подготовьте к его приходу все бумаги. Вечерняя тренировка — в обычное время.       Вороны огибали Жана и Оливию сплошной черной рекой. Остановившись перед Миллс, Рико скользнул по ней взглядом, но быстро потерял интерес и переключился на Моро: — Выдай ей её вещи. Я разберусь с ней после душа.       Жан опустил голову и, придержав дверь, пропустил Морияму вперед. Рико направился в одну сторону, Жан с Оливией — в другую. В огромной раздевалке Жан распахнул вместительный шкафчик в дальнем конце. Оливия послушно заглянула внутрь. В шкафчике лежал полный набор экипировки Воронов. Только когда Жан бросил ей джерси, Оливия поняла, в чем дело: на спине красовалась надпись «МИЛЛС». — Я приехала всего на две недели. — произнесла она. — Зачем он заказал форму? — Не прикидывайся дурой. — отозвался Жан. — Кевин уже должен был сказать тебе, что летом ты переходишь к нам. — Он говорил, да. Я ответила, что никуда не собираюсь переходить. Он разве не передал? — Оливия отшвырнула джерси.       Жан поймал его в воздухе и метнул на Оливию взбешенный взгляд. — Постарайся сделать так, чтобы нас не прикончили в первый же твой день, глупая девчонка. — Нас? — переспросила Оливия. — Слушай меня внимательно. — Моро снова протянул ей джерси, однако Оливия отвернулась, поэтому Жан свободной рукой ухватил её за рукав и привлек к себе. — Ты потеряла право быть отдельной личностью, как только перешагнула порог Гнезда. Теперь за твои поступки несешь ответственность не только ты. В команде Воронов все основано на парной системе, а значит, пока ты здесь, я — твой единственный союзник. Мои успехи — твои успехи, мои провалы — также и твои. Куда-либо выходить без меня запрещено. Нарушишь это правило — нам обоим мало не покажется, поняла? Они только и ждут, что мы накосячим. Я главный кандидат на вылет из основного состава, и я не допущу, чтобы ты меня подставила. — Тогда у меня для тебя плохие новости, — сказала Оливия. — Нападающих Воронов мне не переиграть. — Тебе не их надо переигрывать. Хотя бы не лажай на поле, как вы это делаете в ваших ненаглядных Лисах. — закатил глаза Жан и продолжил, не давая вставить слово Оливии. — Давай, примерь форму, проверим, по размеру ли она тебе. — При тебе переодеваться не буду. — заявила Оливия, скрещивая руки на груди. — Стеснительность — первое, что мы из тебя выбьем. — сказал Жан. — В Гнезде об уединении можешь забыть. — Не могу поверить, что ты это терпишь. Кевин хотя бы сумел сбежать. А у тебя что за причины здесь быть? — Я — Моро, — произнес Жан таким тоном, словно Оливия нарочно валяла дурака. — Моя семья принадлежала клану Морияма еще до переезда в Штаты. Мне больше некуда идти. Кевин не такой, он ценен, но при этом он — не собственность. А сбежал он потому, что было к кому. К другой семье. — Ты об Эндрю? — предположила Оливия. — Я сказал, к семье, идиотка глухая. К родному отцу. Твоему тренеру.       До Оливии дошло не сразу, а когда она все-таки переварила услышанное, то изумленно отшатнулась. — Что? — Конечно, по логике, у Кевина должен был быть отец — в конце концов, Кейли Дэй забеременела не от святого духа. Однако, несмотря на давление прессы, имени отца своего ребенка она так и не назвала. По слухам, в свидетельстве о рождении Кевина в графе «отец» стоял прочерк. При этом крестным своего сына Кейли сделала Тэцудзи Морияму, благодаря чему после ее смерти Кевин и оказался в Эверморе. — Пиздишь.— сказала Оливия. — А с чего бы еще Кевин перевелся в такую позорную команду? — Но он никогда… И тренер тоже… — Видать, Кевин все еще слишком трусит, чтобы открыть это. — Жан презрительно махнул рукой. — Не веришь — сама убедись. Насколько я помню, письмо от матери Кевин держит в одной из своих скучных книжек. Он зачитал его чуть не до дыр, но тебе стоит взглянуть. — Если он обо всем знал, то почему оставался здесь? — допытывалась Оливия. — Почему не поехал к отцу сразу после смерти матери? — Мы узнали об этом всего пару лет назад, — ответил Жан. — Совершенно случайно обнаружили письмо в доме хозяина. Кевин выкрал его и признаваться в своем открытии не собирался. Он понимал, что, уехав, лишится всего. Но когда потерял это, — Моро жестом обвел раздевалку, — то оставаться, конечно, уже не было смысла. — Вы все тут больные. — вполголоса произнесла Оливия. — Ты ничем не лучше нас. — фыркнул Жан. — Так ты будешь мерить форму или мне натянуть ее на тебя силой?       Подумав, Оливия взяла джерси. Жан скрестил на груди руки и отступил на шаг. Оливия покрутила кофту, снова посмотрела на надпись. Белые буквы фамилии были обведены тонкой красной линией. Номер на спине был не её. — Что, я даже не могу сохранить свою десятку? — спросила она. — Двузначные номера дают Воронам, которые не входят в круг Рико. На его приближенных это не распространяется. Этот номер подходит тебе больше. Кстати, ты в курсе, что в японском языке слова «четыре» и «смерть» звучат одинаково? Для дочери Жнеца очень символично играть под четвертым номером.       Оливия покачала головой, но прекратила спорить. Оливия кинула джерси в шкафчик, и расстегнула молнию на куртке, скинула её на скамейку. Стянула с себя кроссовки и откинула их туда же, следом полетела байка и джинсы. Оливия стараясь не мешкать, облачилась в экипировку Воронов. Форма села лучше, чем она ожидала, и все же казалось, она её душит. — Отлично. — одобрил Жан. — Теперь снимай. Наденешь на вечернюю тренировку.       Оливия переоделась обратно, убрала все в шкафчик. Едва она успела застегнуть молнию на куртке, как дверь распахнулась. Оливия успела заметить, как побледнел Жан. Она обернулась: в дверях стояли Тэцудзи и Рико, Тэцудзи опирался на крепкую резную трость. Оливия видела ее впервые; хотелось думать, что тренер Морияма вынужден пользоваться ею из-за болезни или увечья.       Пропустив дядю вперед, Рико запер дверь. Кому понадобилось ставить замки на двери раздевалки? — мелькнуло в голове у Оливии, но она быстро отогнала эту мысль, понимая, что при встрече с таким человеком отвлекаться нельзя.       Тэцудзи пересек разделявшее их расстояние. — Оливия Мюллер. — медленно протянул он, как будто каждый слог вызывал у него брезгливость. — На колени.       Сунув руки в карманы, Оливия скривила губы. — Нет.       Кажется, Жан произнес её имя, хотя прозвучало оно не громче вздоха. Оливия не стала оглядываться. Ей не показалось: Рико явно отступил назад, освобождая место между собой и дядей. С тем, кто имел власть даже над Рико, следовало держаться как можно осторожнее, однако выбора у Оливии не было. — На колени. — повторил Тэцудзи.       Осознавая, что будет жалеть об этом до конца жизни, Оливия оскалилась и прошипела в лицо Тэцудзи: — А вы меня заставьте.       Она видела, как взлетела трость, но увернуться не успела. Удар пришелся по всей щеке. Покачнувшись, Оливия влетела спиной в шкафчик, но не почувствовала этого; она вообще не чувствовала ничего, кроме жгучей боли, пронзившей череп. Во рту появился металлический привкус — видимо, от крови, но язык настолько онемел, что проверить это Оливия не могла. Защищаясь, она инстинктивно вскинула руку, однако теперь трость Тэцудзи ударила её по ребрам. Потом по плечу, руке и так далее. Оливии не оставалось ничего другого, как съежиться на полу, закрываясь от града ударов.       Тэзудзи бил её до тех пор, пока она не потеряла сознание.

***

      Вечерняя тренировка длилась четыре часа, хотя Оливия была не в состоянии провести на поле ни одной минуты. В течение двух часов, пока Вороны обедали, она пролежала без чувств и пришла в себя, только когда Жан вылил на неё кувшин ледяной воды. Из-за боли и тумана в голове она не могла даже переодеться, поэтому напяливать на неё форму пришлось Жану. Оливия сопротивлялась, однако Моро утихомирил её, безжалостно надавив на свежие кровоподтеки. Жан выволок её на поле, сунул в руки клюшку, и только тогда она всерьез осознала, что от неё ждут действий.       Оливию поставили в нападение против команды Рико. Хотя Оливия и играла как нападающая всю свою жизнь, но избитая, она никак не могла противостоять защитнику Воронов. После каждого впечатывания нападающей в бортик Морияма подбегал и вреза́л ей клюшкой. Защитная экипировка предохраняла игроков от травм в результате попаданий мяча или столкновений с противником, но не от свирепых ударов тяжелым снарядом. Через час такой тренировки Оливия с трудом держалась на заплетающихся ногах.       В то же время, едва она падала, Жан неизменно оказывался рядом и помогал ей подняться. Он никак не комментировал убогую игру Оливии, не ругал и не подбадривал. Возможно, у него просто закончились слова. Как он и предупреждал, в этом испытании они оказались вдвоем. Стоило команде соперника забить гол — и наказанию подвергались оба: и Оливия, и Жан.       Остальные Вороны оставались к этому совершенно безразличны, не проявляя сочувствия даже к своему товарищу. Именно так была построена работа в команде, и все подчинялись правилам безоговорочно. Пускай эти пять лет и обращаются сплошным кошмаром, зато после выпуска каждого Ворона ждут гонорары с шестью нулями и мировая слава. Они будут обеспечены до конца своих дней. Ради такого стоило потерпеть.       Из-за того что Оливия и Жан проявили себя на тренировке хуже всех, их оставили наводить порядок на поле. Это означало, что нужно подмести и натереть паркет, а потом еще разгрести за всеми бардак в раздевалке. К тому времени, когда Оливия наконец доползла до душа, она едва волочила ноги. Её даже не волновало, что в душевой Воронов нет разделения, это была одна большая душевая. Она просто упала на колени и позволила струям ледяной воды немного ослабить боль в измученном теле. Оливия пошевелила распухшими пальцами — не сломаны ли? Пальцы двигались, но она их не чувствовала. — Надо было бежать. — с горечью произнес Жан. Он так устал, что сил на ненависть уже не осталось. — Я привыкла к боли. — сказала Оливия. — Пережить эти две недели — ерунда. — Три. — поправил Жан.       Оливия подняла на него глаза. — Я соглашалась на две. Перед Новым годом я отсюда уеду.       Жан закрыл глаза и подставил голову под воду. — Глупый ребенок. Ты в Вороньем гнезде. Здесь действует свое расписание, а не твое. Наш рабочий день — шестнадцать часов. Сама увидишь.       От усталости Оливия уже ничего не соображала, поэтому просто продолжила мыться. Переодевшись в самую свободную из привезенной одежды, она побрела за Жаном на кухню. Вкуса еды она почти не ощущала, но ей требовалась энергия. Жан загрузил грязные тарелки в посудомоечную машину и повел её в Черное крыло.       Рико ждал в комнате. Оливия заметила его слишком поздно — только когда вошла. Жан запер дверь изнутри и привалился к ней спиной. Оливия хотела прорваться через него, но, во-первых, совсем обессилела, да и свои повязки с ножами она оставила в Лисьей башне, а во-вторых, идти все равно было некуда. Она подошла к кровати, словно и не чувствовала себя в ловушке, и присела на край. Устремив взгляд на книги, задумалась о письме Кейли, о том, как Жану и Кевину приходилось терпеть все это изо дня в день, из года в год.       Рико встал с кровати, Оливия посмотрел на него. Рико улыбался, и от выражения его лица внутри у Оливии все похолодело. Никто никогда не смотрел на неё так, словно предвкушал скорое наслаждение её кровью. — Не подходи. — предупредила Оливия, поднимаясь.       Рико достал из кармана выкидной нож и щелкнул лезвием. — Ты же вроде не боишься моих ножей, а, Оливия? Или это ложь, чтобы подбодрить себя?       Рико подошёл к нападающей вплотную и схватил её за волосы на затылке, оттягивая голову назад и открывая вид на шею. Проведя лезвием от скулы до ключицы и оставляя тонкий надрез, Рико наклонился к уху Миллс и прошептал: — В том платье ты выглядела лучше.       Он оттолкнул Оливию от себя, та зацепилась и упала на кровать, ударяясь головой о стену. Рико времени не терял и сел на живот нападающей, одной рукой зажимая ей запястья, а другой поднося нож к ямочке между ключиц. Жан шагнул ближе, однако Оливия не осмеливалась отвести взгляд от Мориямы, нависшего сверху. — Мне будет приятно мучить тебя. — медленно проговорил Рико, надавливая на кожу сильнее.  — Так же, как Кевина. — Ты ебанутый на всю голову. — сказала Оливия, сквозь зубы. — Заткни пасть. — приказал он. — Времени у нас немного. Я обещал хозяину усмирить тебя до ночной тренировки. — Ненавижу тебя. — произнесла Оливия, несмотря на боль. — Возьмись руками за изголовье. — бросил Рико. — Хер тебе. — бросила Оливия.       Жан перехватил руки Оливии, укладывая их на нужное место. Миллс пыталась выбраться, но получила удар в лицо от японца. Жан отпустил её, но запястья тут же ощутили холод металла. Оливия запрокинула голову и моментально пожалела, что вообще это увидела: она была прикована к кровати наручниками. Она резко дернулась — так, что едва не ободрала запястья, но изголовье даже не скрипнуло. — Оливия, кто твой король? — спросил Рико.       Она плюнула ему в лицо.       Рико замер, медленно поднял руку, дотронулся до щеки. Опустил взгляд на липкие от слюны пальцы, словно только теперь поверил в случившееся, а потом железной хваткой стиснул лицо Оливии. Силой раскрыл ей рот, харкнул, зажал ей губы ладонью, чтобы она не могла выплюнуть. Оливия хотела пнуть Рико, но Жан уже придавил её ноги, усевшись на них. Рико поднес нож к груди Оливии и провел лезвием, разрезая кофту вместе с кожей. Провозившись пару секунд с одеждой, Рико откинул оставшиеся от кофты лохмотья в сторону и надавил лезвием на грудную клетку нападающей, оставляя длинный порез, отчего Оливия замычала ему в ладонь. — Я причиню тебе невыносимую боль. — пообещал он. — Когда не сможешь больше терпеть, не стесняйся, кричи.

***

      «Объявляется посадка на рейс двести двадцать семь до Лас-Вегаса. Пассажиров просят пройти к выходу А-19».       Оливия не помнила, в какой момент уснула. Сонно моргая, она посмотрела на флуоресцентные лампы над головой. Холодное стекло, к которому она прижалась плечами и затылком, завибрировало. Послышался приглушенный гул реактивного двигателя — по взлетной полосе катился самолет. Стекло перестало дрожать раньше, чем стих рокот. Оливия потерла глаза руками в перчатках… Черт! Перчатки скрывали бинты, но не смягчали боль. Зашипев сквозь стиснутые зубы, Оливия сжала кулаки. Удовлетворившись тем, что хотя бы пальцы действуют исправно, она уронила руки на колени.       «Вниманию пассажиров, вылетающих рейсом пятнадцать двадцать два на Атланту: изменен выход на посадку. Посадка будет производиться через выход А-16. Повторяю: посадка на рейс будет производиться через выход А-16. Во избежание задержки вылета просим пассажиров немедленно пройти к выходу».       Объявление повторили на испанском. Почему не на французском? — на мгновение удивилась Оливия. Она столько времени провела с Жаном, что забыла о существовании других языков. Вообще-то Жану запрещалось использовать французский, так как Рико его не понимал, и все же, когда Морияма не мог их слышать, Жан шептался с Оливией именно по-французски. Моро посмеялся бы над замешательством Оливии, будь он сейчас рядом. Оливия посмотрела на соседнее кресло и увидела лишь свой рюкзак. Жана не было, а жаль.       Видимо, он остался по ту сторону паспортного контроля. Нужно вернуться, подумала Оливия, и сообщить Жану, что она проспала рейс. Поискав глазами табличку с надписью «Зона вылета», она узнала убогую отделку аэропорта Южной Каролины. Странно: она не помнила, как улетала из Западной Виргинии, не помнила даже, как покинула Замок Эвермор. Оливия оперлась на подлокотники кресла, выпрямила спину и обернулась. За окнами было темно; наступила ночь, а она и не заметила. Она напрягла память, потом бросила тщетные попытки. Какая разница, как она сюда попала, главное — она здесь.       Впрочем, это было еще не все. Второй, не менее сложной задачей оказалось встать на ноги. Задержав дыхание, Оливия с трудом поднялась из кресла. На мгновение она подумала, что её рёбра мелкими кусочками посыпались в пятки. Переведя дыхание, она схватила свой рюкзак и побрела в зону прилётов. Идти было недалеко, однако она шаркала ногами, словно девяностолетняя бабка. Она чувствовала себя так, словно каждый сантиметр её тела пропустили через мясорубку. Добравшись до багажной ленты, Оливия вдруг осознала, что ехать ей некуда, а если бы и было куда, то без денег все равно туда не добраться. Она постояла, тупо глядя на движущийся конвейер, затем, хромая, двинулась к стене и ковыляла вдоль нее, пока не обнаружила розетку. Преодолевая дикую боль в кистях, принялась рыться в рюкзаке и наконец выудила мобильник. Разумеется, дохлый. Видимо, телефон разрядился еще две — или три? — недели назад. Воткнув зарядное устройство в розетку, Оливия подождала. Едва заряда оказалось достаточно для включения, телефон начал загружать все пропущенные сообщения. Оливия попыталась войти в меню контактов, но ей мешали уведомления, которые сыпались одно за другим. Она сдалась и стала смотреть на мелькавшие имена. Вполне предсказуемо, большинство сообщений было от Ники и Агаты, пару сообщений от Аарона и Рене. И только один человек ни разу не написал. Эндрю.       Наконец загрузка завершилась, и Оливия открыла список контактов. Пропустив несколько контактов, нападающая нажала на один из номеров. Четыре гудка казались для Миллс невероятно долгими, но вскоре из телефона донёсся голос Ваймака. — Надеюсь, у тебя веский повод беспокоить меня в праздники? — Простите, я не знала, кому еще позвонить. — сказала Оливия и сама не узнала собственный голос.       В последний раз, когда она открывала рот, она кричала; очевидно, связки еще не восстановились. Она прижалась лбом к стене и постаралась сделать вдох. Дыхание давно стало еще одной проблемой. Рёбра треснули ещё в первые дни, а может они и вовсе были сломаны. — Оливия? — из тона Ваймака исчезла вся грубость, теперь в нем отчетливо слышалась тревога. — Ты как, в порядке?       Оливия только усмехнулась, оттягивая волосы пальцами. — Нет. Нет, я не в порядке. Я в полной жопе, тренер. Простите, что так неожиданно, но не могли бы вы за мной приехать? Я в аэропорту. — Жди там. — коротко бросил Ваймак. — Я уже еду.       Оливия достала зарядку из розетки и запихнула в рюкзак вместе с телефоном. Выйдя в стеклянные двери, она села на бордюр и облокотилась на стену, достала пачку сигарет, но поняла, что та закончилась ещё две недели назад. Она смяла пачку и со злостью откинула её в сторону, прикрыла глаза, не замечая, как задремала. Разбудил Оливию толчок в плечо, из-за чего та подняла руки к лицу, прикрываясь, а когда удара не последовало, открыла себе обзор на хмурого Ваймака, сидевшего на корточках перед нападающей. — Вставай. — скомандовал тренер. — Поехали отсюда.       Сделав пару попыток подняться, которые не увенчались успехом, Оливия ударила ладонью по асфальту, тяжело вздыхая. Ваймак смотрел на попытки нападающей, а потом взял ту под руку и поднял, пытаясь не причинить ей боль. Распахнув переднюю пассажирскую дверь тренер помог Оливии сесть, потом захлопнул дверцу, обошел автомобиль и уселся за руль. Оливия приготовилась к расспросам, но Ваймак молчал. Оливия устремила взгляд в окно. Когда аэропорт скрылся из виду, а дорожные знаки начали расплываться перед глазами, Оливия закрыла глаза, проваливаясь в сон.       Открыв глаза снова, она обнаружила, что лежит на диване в квартире Ваймака. Тренер перетащил в гостиную стул из своего кабинета и теперь сидел на нем, наблюдая за Миллс. На разделявшем их журнальном столике стояла почти пустая бутылка скотча. Несмотря на закрытую крышку, Оливия чувствовала запах виски. Морщась от боли, она приняла сидячее положение и наткнулась на пристальный взгляд тренера. — Простите. — прошептала она. — Сейчас ты мне все объяснишь с самого начала, только, пожалуйста, без всей этой брехни. Я тебя внимательно слушаю.       Оливия мотнула головой и поднялась, упираясь руками в диван. Она поплелась в ванну, шаркая ногами и шатаясь. Ваймак поднялся, хотя останавливать её не стал. Ввалившись в ванную, Оливия зажгла свет. Не успев ничего сделать, она упала на колени около унитаза, выблёвывая желчь из желудка, потому что ничего кроме воды и кофе не попадало ей в организм последние дни. — Дыши. — приказал Ваймак.       Оливия даже не поняла, что перестала дышать, пока тренер не вернул воздух в её легкие, стукнув между лопаток. Спустя пару минут Оливия поднялась с пола и включила воду, умылась и подняла глаза на зеркало. Лицо выглядело не так плохо, как остальное тело, всего пару синяков и разбитые губа с бровью. Хуже выглядела шея, на которую упал взгляд нападающей. Синяки от пальцев и порезы были цветочками, а вот цифра один, выделяющаяся на бледной коже заставляла сжать губы до побеления. — Сука. — Оливия ударила в стекло кулаком, разбивая зеркало. — Чёртов Рико Морияма. Ебаный урод.       Миллс схватила крупный осколок, упавший в раковину, и поднесла его к шее, пытаясь срезать себе кожу с цифрой. Тренер быстро среагировал и повалил нападающую на пол, выбивая осколок из её руки. Оливия пыталась вырваться, но боль пронзила всё её тело. Она не заметила как начала рыдать, слёзы текли по её щекам, а тело била крупная дрожь. Ваймак слез с нападающей, когда откинул осколки на приличное расстояние. Прошло ещё около десяти минут, пока нападающая не сжалась на полу, прекращая рыдать. Ваймак сидел рядом и курил, поглядывая на девушку, он зажёг ещё одну сигарету и передал её Оливии. Посмотрев на тренера, Оливия перевернулась на спину и взяла сигарету, затягиваясь настолько глубоко, насколько могла. Приподнявшись на руке, нападающая села, прислонившись к ванне и затянулась ещё раз. Дышать было тяжело, но Миллс продолжала втягивать воздух через сухие губы. Она чувствовала, как при каждом вдохе натягиваются швы и повязки. Прижав свободную руку к животу, Оливия попытался сквозь толстую ткань куртки нащупать бинты. Наконец она вдохнула слишком сильно, закашлялась и кашляла так, что внутри, казалось, вот-вот что-нибудь лопнет, а потом кашель перешел в смех. В душной тесноте этот смех звучал нелепо и странно, однако Оливия не могла остановиться. Она прикусила руку, чтобы заглушить звук, но это не помогло. Она была на грани истерики. — Оливия. — позвал её Ваймак. — Поговори со мной. — Кажется, у меня швы разошлись, — сказала она. — Там вроде кровь. — Где? — Везде… — Оливия начала возиться с молнией, но дрожащие пальцы не могли справиться с этой задачей.       Ваймак оттолкнул её руку. Оливия молча ждала, пока тот справится с молнией, но, чтобы снять куртку, потребовались старания обоих. Оливия устремила взгляд в потолок, пока тренер срывал пластыри с рук нападающей. — Чёрт, Оливия. Что за херь? — спросил тренер, срывая очередной пластырь.       Оливия опустила взгляд на предплечья и увидела шрамы. Взгляд зацепился не за те, которые она оставляла себе сама, а за вырезанные единицы разного размера, которые оставил Рико.       Миллс лишь засмеялась, не отвечая на вопрос тренера. Она попыталась оттолкнуть его, но сил было настолько мало, что не получилось. Ваймак намёк понял и перестал задавать вопросы, вместо этого он аккуратно приобнял нападающую за плечи, которая сразу уткнулась ему в плечо, снова начиная плакать. — Тише. — сказал Ваймак ей на ухо, твердо и настойчиво. — Тише. Все хорошо.       «Все хорошо» не было никогда. Что-то похожее ощущалось лишь по временам, мимолетно мелькало в общении с сестрой или Лисами и в победах, вырванных на последних секундах, однако даже тогда это чувство омрачала уродливая правда. С каждой секундой Оливия все отчетливее вспоминала свои рождественские каникулы. С каждым следующим движением вспоминала прикосновения Рико, сталь лезвия и обжигающую боль. Раз за разом она позволяла Рико издеваться над ней, потому что это был единственный способ выжить, потому что выбор стоял — подчиниться или сломаться, хотя она и не знала, сможет ли еще раз собрать себя заново. — Оливия.       Нападающая вцепилась в Ваймака как в спасательный круг. Непонятно сколько времени прошло, но слёзы закончились и Миллс прохрипела, надеясь, что тренер поймёт её. — Помогите мне. — Дай мне это сделать. — ответил Ваймак, и Оливия устало закрыла глаза.       Когда её тяжелое дыхание наконец выровнялось, Ваймак поднял её и довёл до дивана, сев на стул он заговорил: — Что, мать твою, случилось? Ты же поехала решать возникшие проблемы с наследством, разве нет? — Я соврала. — призналась Оливия. — Эндрю возвращается во вторник, так? Бетси уже должны были позвонить из Истхейвена. Если нет, вот-вот позвонят. — Звонили еще вчера. При чем тут Эндрю? — При всем. — Это не ответ. — Извините. — Заткнись. — буркнул Ваймак, и Оливия послушно умолкла. Несколько минут прошло в тишине, затем Ваймак произнес: — Мне нужно осмотреть твои швы. Ваймак поднялся и жестом показал Оливии снять футболку. Увидев, что та не в состоянии это сделать, тренер прошёл на кухню, а через пару минут вернулся, держа в руках ножницы и показывая их Оливии. Та согласно кивнула и замерла в неподвижности, пока Ваймак резал ткань.       Тренер промолчал и насчет количества бинтов, которым Оливия обмотала грудь и живот, и насчет кровоподтеков, расплывавшихся вокруг повязок. Он лишь окинул швы опытным взглядом и по очереди их ощупал — крепко ли держатся. Оливия не шевелилась, стараясь ему не мешать. Нитки на шве сбоку, под ребрами, разошлись, но эта рана уже практически затянулась. На всякий случай Ваймак нажал на нее, проверяя, не закровит ли, — подушечки пальцев остались сухими.       Сняв с Оливии перепачканные застарелой кровью повязки, он бросил их на журнальный столик. Прикинул, насколько серьезны раны, вышел. Оливия услышала, как на кухне открылся и закрылся ящик буфета, потом раздался шум льющейся воды. Ваймак вернулся с чистым смоченным полотенцем и небольшой аптечкой. Оливия попыталась взять полотенце, но пальцы не слушались. Отпихнув её руку, тренер начал оттирать с кожи запекшуюся кровь. Было больно, и все же Оливия, стиснув зубы, молчала.       Оливия думала о Агате, о том, что скажет ей и как объяснится. Она думала что скажет тренеру и команде, но мысли путались в голове. Глаза опять начало жечь, но Миллс быстро заморгала, пытаясь прогнать горечь. — Когда-нибудь нам придется поговорить. — глухо произнес Ваймак. — Я была у Воронов. — на одном дыхании сказала Оливия спустя пару минут.       Ваймак замер и поднял глаза на лицо Оливии, пару секунд всматривался в её лицо. Не найдя в них лжи, он потёр переносицу. — Идиотка. — бросил он. — Зачем ты вообще туда поехала? — Он угрожал Агате и команде. — прошептала Оливия.       Ваймак ничего не сказал и унес из комнаты грязные бинты и полотенце. Оливия опустилась на диван и посмотрела на недопитую бутылку виски. Рядом с ней стоял пустой стакан Ваймака. Оливия схватила бутылку и открутила крышку, кидая ту на столик, и приложилась к горлышку губами. Алкоголь большими глотками вливался в горло нападающей, обжигая. Допив, Оливия вытерла губы тыльной стороной ладони и откинулась на диван.       Ваймак вернулся и наложил на раны свежие повязки и снова уселся в свое кресло. Повисла тишина. Ваймак смотрел на Оливию, а та разглядывала потолок, пытаясь напрячь несговорчивую память и вспомнить свое пребывание в Замке Эвермор. Когда самая важная деталь встала на место, Оливия наконец выдохнула. — Я ничего не подписывала. — сказала она, посмотрев на тренера. — Он подсовывал мне контракт, но я его не подписала. Он не смог меня заставить. Так что все по-прежнему. Я — Лис. — Само собой. — сказал Ваймак.       Оливия кивнула и посмотрела на часы. До полуночи оставалось пять минут. — Посмотрим, как опускается шар? Хочу загадать желание. — Желание загадывают на падающую звезду. А в Новый год обычно дают обещания. — Меня и шар устроит.       Ваймак выудил из-под подушки пульт и включил телевизор. Комната наполнилась музыкой и оживленным шумом. Камеры плыли над многолюдной площадью, на сцене выступал оркестр. Оливия поискала в толпе лица товарищей по команде. Знала, что не разглядит, и все равно всматривалась.       Она взяла мобильник: значок батареи был красный, сигнализируя, что телефон вот-вот сядет. Несмотря на это, Оливия все же открыла сообщения. Читать их она не стала — не было времени, да и заряда почти не осталось. Зато она успела написать короткое «С Новым годом» и создать групповую рассылку для Лисов и сестры. Бетси говорила, что у Эндрю отобрали телефон до окончания реабилитации, однако Оливия все-таки добавила его номер в список рассылки и нажала кнопку «отправить».       Ответы посыпались почти сразу. К тому времени, как на экране телевизора появился отсчет последних секунд уходящего года и сверкающий шар начал плавно ползти вниз по флагштоку, Оливия уже получила поздравления от всей команды. Большинство эсэмэсок были набраны заглавными буквами и содержали запредельное количество восклицательных знаков. И хотя в Рождество Оливия не ответила ни на одно сообщение, сейчас Лисы явно обрадовались тому, что она вышла на связь. Она стала членом их семьи, а они — пополнили её семью. Это стоило всех порезов, ушибов и боли.       Шар опустился до нижней точки. Наступил январь. Новый год. Оставалось два дня до возвращения Эндрю, одиннадцать дней до первой игры чемпионата и четыре месяца до финала.       Встреча с Лисами на поле этой весной станет последней ошибкой Рико.