Торт с кремом

Шесть пар рук хлопотали над ее телом. Брили, расчесывали волосы, подправляли ногти. Пенни молчала. Настроение никак не хотело подниматься выше отметки «как-же-мне-все-надоело». Не было того воодушевления, о котором говорила Эффи. Еле заметный проблеск был один раз в поезде, когда Китнисс наконец показала свой характер Хеймитчу. Пенни ждала этого, пожалуй, с нетерпением. Знала, на что способна подруга, и очень хотела увидеть реакцию мужчину. Нож вошел ровно между пальцами, заставляя Хеймитча удивленно замереть.       — А ну-ка покажи еще, как ты ножом орудуешь! Силы малышки Кроуфорд я уже знаю. Видимо, вас тоже надо оценить. Это замечание тогда очень позабавило Пенни. Ментор не понаслышке знал, как она охотится и справляется с ножом. Папа не раз разговаривал с ним об этом. Кажется, они тогда даже повздорили и поспорили. Хеймитч попросил показать ему, как Пенелопа стреляет из лука и орудует ножом. Результатом он остался доволен, при этом проспорив ее отцу. Сейчас Пенни старалась не вслушиваться в болтовню стилистов, имен которых она даже не запомнила. Только сидела на кушетке, хмуро уставившись куда-то перед собой. И все же их болтовня была настолько громкой, что невольно девушка слушала. Еле удержалась чтобы не хмыкнуть: парень с ярко-фиолетовыми волосами особенно громко удивлялся, почему в этом году было три трибута от двенадцатого дистрикта.       — Потому что в том году девушка-трибут покончила с собой на подъезде в Капитолий, — коротко ответила Пенни, кинув взгляд на него. — Заменить ее не успели, кажется. А в этом году решили вытянуть два женских имени. Стилисты тут же начали обсуждать эту новость. Девушка только дернула плечом. Покойную Эллу она помнила смутно, будто она была призраком из прошлой жизни. Кажется, была знакома с Гейлом. Или даже училась с ним в одном классе. Еще с полчаса трое гримеров кружили вокруг «малышки Кроуфорд», наводя последние штрихи. Напоследок громко хлопнули дверью, отрезая ее от шума коридора. Сколько она так просидела, поджимая голые ноги к телу? Ей никто ничего не объяснил, так что приходилось ожидать худшего. Отвратительное чувство. Внутренние часы будто бы сбились. Наверное, прошло около сорока минут, но по ощущениям девушки не меньше вечности. И все же дверь открылась. На пороге показался ухоженный парень. Его внешность была удивительно простой. И тем не менее похожие на попугаев, шумные стилисты меркли на его фоне. Пенни настолько удивилась, что даже забыла нахмуриться. Почему-то всех здесь она встречала с настолько спокойным и серьезным лицом, что все невольно воспринимали его, как хмурое. Видимо, эмоции настолько ярко отобразились на ее лицо, что парень даже растерялся. И все же он достаточно быстро вернул себе прежнее умиротворенное и расслабленное выражение. От чего-то хотелось ему верить. Пенни и сама не знала почему, но этот искренний вид предавал парню… доверие, что ли?       — Цинна, — представился он и улыбнулся. За все время ее пребывания в Капитолии это был первый раз, когда она ответила кому-то на улыбку.       — Пенелопа.       — Я вот думаю, — спустя пару минут молчания и гляделок, наконец заговорил он, — кто из вас произведет больший фурор?       — Вариант «мы все» не рассматривается? Цинна усмехнулся.       — Это было бы идеально. Но вы с Китнисс слишком отличаетесь. Это было сущей правдой. Пусть они и были лучшими подругами, их отличия были чересчур яркими. Во-первых, внешность. У Китнисс было не особо длинные, черные волосы. Светлая кожа, будто она никогда не выходила на солнце. Высокий рост, который ярко контрастировал с остальными девчонками из ее класса. Хмурый взгляд, как у всех в Шлаке. А Пенни была ее противоположностью. Загорелая кожа. Длинные пушистые волосы с выгоревшими прядями. Это даже не зависело от времени года — солнце находило ее даже в самые ледяные дни. Низкий рост и излишняя худоба делали ее визуально еще меньше. Взгляд же был прямым и спокойным. Временами чуть озорным и детским, не смотря на то, сколько всего пришлось пережить. Во-вторых характер. Китнисс всегда быда скупа на эмоции, не показывала их на людях. Была реалисткой, недоверчиво относившейся почти ко всем. Особо наивной и доверчивой Пенни, конечно, трудно было назвать. Жизнь в Шлаке, торговля на черном рынке и постоянная борьба за судьбу и жизнь многому научили. И все же она оставалась улыбчивой. Чересчур улыбчивой для жительницы Шлака. Хотя, пожалуй, участие в Голодных играх напрочь отбивали желание улыбаться, не говоря уже о смехе.       — Ты прав. Только мы дополняем друг друга, — объяснила она.       — Тогда ваша тройка покорит капитолийцев. Цинна, видя в каком унынии находится девушка, вел простую беседу. Она не была такой громкой, навязчивой и бессмысленной, как у тех трех стилистов. На удивление, Пенни сама с удовольствием в ней участвовала. Из разговора узнала достаточно важных мелочей. Например, даже решив, что из дистрикта двенадцать будет три трибута, правительство не удосужилось нанять больше рук. Цинне приходилось работать и для Китнисс, и для Пенни. Этот факт вызвал на лице девушки ехидную, но вместе с тем горькую улыбку.       — Не хмурься, — парень провел пальцем по лбу, разглаживая мелкие морщины. — Подойди к зеркалу. Пенни повернулся спиной к Цинне и уставилась в гладкую поверхность. С зеркальной стороны на нее смотрела незнакомка. На первый взгляд в ее костюме не было ничего удивительного. Но только на первый взгляд. Еле заметно сверкающий черный обтягивающий костюм. Ворот-стойка. Сапоги до колен. Но самое главное — накидка. Такая яркая, что даже пламя огня казалось бледным.       — Это восхитительно! — на лице расцвела улыбка, потому что настолько красивой она себя не ощущала уже очень давно.       — Будет еще ярче, когда мы вас подожжем. Слова Цинны набатом стучали в голове на протяжении всего пути к колесницам. Пожалуй, больше всего на свете девушка боялась огня. Страх шел из далеко детства, когда папа ввалился в дом, покрытый чудовищными ожогами по всему телу. Взрыв в шахте не задел только его, убив при этом лучшего друга — мистера Эвердин. Было тяжело сосредоточиться на чем-то помимо огня. Особенно когда вокруг сновали незнакомые люди. Они смотрели на нее с восторгом, словно на зверушку, которую никогда прежде не видели. Пенни понимала, что в этом году Двенадцатый дистрикт произвел фурор. Китнисс выступила добровольцем вместо нее, что уже само по себе было огромной неожиданностью. Но куда сильнее взволновался весь Панем, когда вытянули имя Прим. Кроуфорд и сама смутно помнила, о чем думала в тот момент. Понимала только одно — нельзя допустить участие Прим в Голодных играх. Вызвалась добровольцем, хотя ее имя и так уже звучало в день Жатвы.       — Пенни! Девушка круто обернулась, выдыхая от облегчения. Пит выглядел точно так же как она: взволнованно, напряженно и… красиво. Она не могла не отметить привлекательности парня в новом костюме, сшитом на заказ. Еле заметно улыбнулась и подошла ближе. Знала бы она только, как обрадовался Пит этой полуулыбке.       — Привет, — кивнула девушка. — Слышал, что они собираются сделать с этими плащами?       — Да, Порция уже рассказала. Парень махнул в сторону ярко одетой девушки, которая о чем-то разговаривала с конюхом. Его стилист — сразу догадалась Пенни.       — Как тебе местная публика? — уточнил Мелларк, оглядывая работающих капитолийцев.       — Слишком ярко, — Кроуфорд забавно поморщилась. Сейчас она от чего-то позволяла себе такую минутную слабость — стать прежней собой. В конце концов Пит не был виноват в Голодных Играх. Да и притворствовать рядом с ним не хотелось. Китнисс возникла рядом неожиданно. Пенни ахнула, подлетая к подруге. Пускай костюмы у них были одинаковые, но девушке казалось, что на Эвердин он сидит правильнее.       — Тебе очень идет! — прошептала девушка, обнимая ее. Китнисс никогда не была фанаткой ярких чувств, но не ответить на приветствие — пусть даже такое бурное — Пенелопы не могла. Обнимала ее в ответ, потому что испытывала ровно те же чувства, как и все.       — Спасибо. Из-за кулис не было слышно шума толпы. Зря, наверное, Цинна не предупредил ее, сколько там людей. Все мысли Пенни были заняты огнем, который очень медленно продвигался вверх по накидке. Она не слышала наставления стилистов, ответы Пита и Китнисс. Только кивнула головой, когда встретилась взглядом с Цинной. Крики капитолийцев на секунду оглушили. Растерянным взглядом она забегала по толпе, которая должна была вот-вот показаться полностью из-за ограждений. Страх сковал тело. И только прохладное касание ее разгоряченной ладони привело в чувство. Пенни повернула голову к Питу. Парень аккуратно переплел их пальцы и улыбнулся. Девушка растерялась. На секунду мелькнуло желание вырвать руку. Никогда прежде трибуты не ехали, выглядя при этом, как друзья. Они враги, и об этом не стоило забывать.       — Цинна попросил так сделать, — шепнул парень. И Пенни сдалась. Кивнула ему и чуть подалась вперед, глянув на Китнисс, которая тоже стояла с края. Их руки тоже были переплетены. Подруги словно читали мысли друг друга. Так синхронно, как они, наверное, не действовал никто. Одновременно они подняли руки, приветствуя толпу.

***

Жалко, что тут не было часов. Китнисс скрылась за тяжелыми автоматическими дверями минут пятнадцать назад. Пенни сидела на удобном сером стуле сама. Еще вначале дня, когда трибуты только начали проходить индивидуальное тестирование, одиночество казалось радужной перспективой. Все подростки вели себя достаточно шумно и не сдержанно. Пит, Китнисс и Пенелопа пытались придумать, как они будут себя вести перед спонсорами. Понятное дело, их нужно было заинтересовать, но как это сделать было непонятно. Кроуфорд сразу предложила подруге пострелять по мишеням. Пускай обе девушки отменно владели луком, Пенни отдавала себе отчет, что Китнисс стреляет лучше. Их тренировки начались давно, при жизни мистера Эвердин. Он и мистер Кроуфорд были лучшими друзьями с детства, так что не удивительно, что их семьи так тесно дружили. Том обучал детей стрельбе из лука, а Роберт учил их петь. Пенни тряхнула головой. Воспоминания о беззаботном детстве очень обременяли и совсем не помогали сосредоточиться. Она, как и полчаса назад Пит, не могла понять, как лучше всего себя показать. Что она умела делать лучше всего? Так, как не умел никто другой? Пением этих скупых на баллы людей не проймешь. Двери разъехались в разные стороны. Два миротворца попросили ее пройти внутрь. Пенни поджала губы и встала. Натянула на лицо подобие дружелюбной улыбки. Помнила совет Хеймитча — ей нужны были деньги спонсоров. И пускай надежду на свою победу она оставила еще в Шлаке, подарки от них все равно не стали бы лишними. И все же выбор девушки остановился на луке. Из всего оставшегося оружия она сносно владела только стрельбой и ножами. Спонсоры были крайне воодушевлены и даже несколько встревожены. Они о чем-то громко переговаривались и спорились. Пенни на секунду замерла, не зная, как привлечь их внимание. Видимо, Китнисс сумела покорить этих вредных капитолийцев. Девушка обернулась к столу. Схватила веревку и проволоку. Сделала что-то вроде крючка, привязала его к веревке и начала раскручивать над головой. Странно, что она не вспомнила об этом сразу. Вряд ли такое умение можно было назвать такой уж сильной стороной, но Пенни с детства увлекалась рукоделием. Из-под ее тонких пальцев появлялись удивительные вещи. В богами забытом Шлаке редко удавалось найти подручные материалы, поэтому порой приходилось создавать их самой. Жаль, что с возрастом у нее совершенно не осталось на это времени. Достаточно раскрутив веревку, девушка швырнула ее в сторону спонсоров. Крючок зацепился за ножку бокала. Пенни дернула его на себя. Раздался громкий звон, заставивший всех замолчать — бокал разбился о пол.       — Господа, минуточку внимания! — Увидев на их лицах удивление, растерянность, заинтересованность и нотку страха, девушка широко улыбнулась. — Пенелопа Кроуфорд, двенадцатый дистрикт. Стоило Пенни вспомнить об увлечении детства, на ум тут же пришло еще одно — гимнастика. Мама тренировала ее с рождения. Не заставляла, а просто учила. Лучше, чем Пенни с этим справлялась только Дейла. Но старшей сестры тут не было, так что нужно было рассчитывать на собственные силы. Удостоверившись, что все же смогла завладеть их вниманием, девушка глубоко вздохнула. Что ж, пускай в последнее время она очень редко разминалась и повторяла даже самые простые упражнения, навыки не могли испариться. Не могли же?.. Пенни сделала пару шагов назад и вдруг побежала. Оттолкнулась ногами от пола, делая самое простое сальто вперед. Приземлилась мягко и почти бесшумно, тут же вытягивая из-за спины стрелу и пуская ее в манекен. Выполнила еще несколько элементов, постепенно увеличивая сложность. Только в последний момент неудачно наступила на ногу. Связки тут же прострелило резкой болью. Пенелопа уперто стиснула зубы, игнорируя жжение в ноге. Последним выстрелом попала чуть ниже, чем рассчитывала, но все же результатом осталась довольна. Она отложила лук и колчан со стрелам и повернулась к спонсорам. Их лица заставили хмыкнуть с превосходством. Хоть в чем-то она превосходила этих капитолийских выскочек. И все же Пенни не удержалась от комментария. Своей выходкой с крючком она и так себя плохо зарекомендовала, терять ей было нечего.       — У вас вся спина мокрая, — девушка глянула на полного мужчину, чья спина и брюки действительно были мокрыми. — А вы лучше закройте рот, муха залетит. Кроуфорд вышла, не прощаясь. Ее шаги были твердыми. Никто, и уж тем более эти спонсоры, не должны были заметить ее боль.

***

В гримерке было тихо. Цинна только-только скрылся за дверью, пообещав сидеть в зале и смотреть только на нее. Ушел готовить Китнисс. До интервью оставалось еще несколько выступлений. Жалко, что им не давали видеться. Пенелопа могла только предполагать, как себя сейчас чувствует подруга, и надеяться, что Цинна смог подобрать нужные слова. Китнисс сцену не очень любила. А вот Кроуфорд все устраивало. Папа, его сестра и ее муж частенько выступали на различных мероприятиях со своими песнями. И очень часто брали с собой Демиана, Дейлу и Пенелопу. Младший брат был искусным фокусником. Вряд ли девушка встречала кого-то, кто мог бы переплюнуть его в разных обманных трюках. Дейла была великолепной акробаткой, помогая матери обучать младшую сестру. Папа и его сестра умели «дышать огнем». Не то чтобы это было самым продолжительным номером. Эти умения передавались строго в рамках семьи, но после темных времен, многое забылось. Они знали только крохи, которых, впрочем, вполне хватало для яркого шоу. Но самой кульминацией каждого выступления было пение. Чистые голоса пели свои песни. Не только сойки-пересмешницы замолкали, когда слышали их, но и все люди. Бросали свои дела и вслушивались в нежные ноты. Конечно, каждый хорошо пел по отдельности, но в хоре это звучало в разы лучше. Так что сцена никогда не пугала Пенни. Пускай, такое количество взглядов и нервировали ее сейчас, ничего критичного она не видела. Взгляд скользнул по настенным часам. Пожалуй, это была редкость. Самые обычные часы без какой либо электроники. Хотя они все равно выглядели слишком «по-капитолийски». Яркие, золотые, под стать всей комнате. Девушка присела на огромный диван, дожидаясь, пока со сцены уйдет парень из Одиннадцатого дистрикта. Внутренности напряглись. За себя она не переживала, но вот за Китнисс… Пальцы вцепились в складки платья.       — Только не помни его, — один из стилистов подкрался сзади незаметно. Пенни дернулась, пропустив приветствие Цезаря.       — Не помну, — она улыбнулась и беззаботно махнула рукой. — Слишком красивое. Платье действительно было красивым. Хотя это слово не могло точно передать его великолепие. Девушка с детства любила яркие вещи, правда в Шлаке, где круглые сутки витала угольная пыль, носить их было невыносимо. Это платье было настоящим произведением искусства. Красно-оранжевым, сделанным в несколько слоев. Когда Кроуфорд двигалась, складки меняли свое положение и казалось, что она горит. Низ же был темным, почти черным и создавалось впечатление, что она не просто стоит в костре, но и сама им является. Рукава волнами спадали назад.       — Итак, Китнисс, Капитолий, должно быть, немало отличается от Двенадцатого дистрикта. Что тебя больше всего здесь поразило? Пенни внимательно всмотрелась в лицо подруги. К счастью, она держалась уверенно. Во всяком случае, так должны были подумать остальные — сама девушка видела, как волнуется Кискисс.       — Тушеное филе барашка. Она не смогла сдержать еле слышного смешка. Видимо, Китнисс нервничала еще сильнее, чем предполагалось.       — С черносливом? Цезарь ловко направлял разговор в нужное русло, но делал это ненавязчиво. Пенни даже прониклась к нему легкой симпатией. Еле ощущаемой, но все равно ценной — никто из капитолийцев, по мнению девушки, не заслуживал этого. Ведущий легко поддерживал Эвердин, видел, как ей неловко и потому не сильно давил с расспросами. Стилист мягко тронул ее плечо и качнул головой в сторону выхода. Скоро ее выход. Пенелопа стояла за кулисами, заламывая пальцы. Мандраж проснулся только сейчас. Пускай, к сценам она привыкла, но все же нервозность была закономерной: сколько же людей ее сейчас увидит? Наверное, не только Капитолий, но и весь Панем приник к экранам, ловя каждое слово ведущего. Девушка на секунду представила, как на небольшом желтом диване сидит вся ее семья, а где-то в соседних домах сидят семьи Китнисс, Пита и Гейла. Интересно, они волнуются? Или рады, что ей пока ничего не угрожает? Голос Цезаря ударил по барабанным перепонкам. «Пенелопа Кроуфорд». Ее шаги были плавными — нога почти не болела. Спина — идеально ровная, а улыбка — максимально яркая и широкая. Еще одно стандартное выступление в Шлаке, не стоит так переживать.       — Пенелопа! — Цезарь взял ее ладонь, целуя кончики пальцев. — Восхитительно выглядишь!       — Спасибо, Цезарь, — девушка мило улыбнулась. Частые выступления заставили научиться вести себя на публике. Мама говорила, что это у нее в крови. Главное — быть собой.       — Красивое платье, правда? Мне кажется, Цинна превзошел сам себя.       — Вы с Китнисс словно две искорки, — признался ведущий. — Видела, как она кружится?       — Не успела, меня увели за кулисы раньше. Зал громко засмеялся. Пенни хватило одного взгляда, чтобы внутренне содрогнуться. Это тебе не обычная свадьба в Шлаке. Тут собралось слишком много людей… Но они все смеялись, пока что все шло хорошо.       — Тогда может покружишься для нас?       — Наверстаю упущенное, — негромко засмеялась девушка и встала. Сначала сделала один поворот, потом второй и быстро закружилась вокруг себя. Юбка волнами летала по воздуху, заставляя зрителей восторженно ахать. Их с Китнисс платья были похожи, но все же отличались. В конце сделала неожиданное па.       — Так ты еще и балерина? — Цезарь громко засмеялся. — Неудивительно, что спонсоры поставили тебе одиннадцать! Китнисс отказалась нам рассказывать, что она сделала. А ты? Как на счет на тебя?       — Девушки из двенадцатого дистрикта умеют удивлять — отмахнулась Пенни.       — Пенелопа…       — Можно просто Пенни, — милостиво разрешила девушка, тут же удивившись такому порыву.       — Я уж думал, не исправишь! Кхм… Пенни, расскажи нам всем, как ты отнеслась к тому, что в этом году от твоего дистрикта будет три трибута вместо двух? Кроуфорд замолчала. Немного растеряно уставилась на ведущего, пытаясь вернуть себе самообладание. Конечно, стоило ожидать такого вопроса, но почему он настал так быстро?       — Это очень… Это было очень неожиданно, — пытаясь подобрать слова, ответила она. Кинула взгляд в одну из камер, будто могла видеть там свою семью. — Когда Эффи предупредила нас об этом, я и подумать не могла, что одной из трибутов буду я…       — Но у тебя был шанс не становиться трибутом, — мягко возразил Цезарь, заботливо и доверчиво касаясь ее руки. — Китнисс вызвалась вместо тебя.       — Могла, — коротко ответила она. Ведущий вдруг начал раздражать. Не было в нем искренности, как показалось в начале. Только жажда сенсаций. Но можно было его в этом винить? Конечно, нет. Он столько лет работал на телевидение Капитолий, опрометчиво было тут же верить в его искренность. К тому же мужчина не был таким уж лживым, как она вдруг решила для себя. Цезарь всего лишь выполнял свою работу, а в его глазах читался искренний интерес. Ее взбесил вопрос. Точно такой же тогда задала Дейла. В голосе Цезаря померещились нотки старшей сестры. И тогда она не могла ответить, зато теперь… семья точно смотрит этот выпуск, так что поймет, что ответ предназначен для них.       — Могла, конечно, — ответила громче девушка. — Но я очень дорожу Прим. Пускай, она не моя родная сестра, я не могла допустить, чтобы она попала на Голодные игры. К тому же… Представь, как всем было бы тяжело смотреть, как сестра убивает сестру. Отвратительно, правда? Я спасла рейтинги шоу, — тут же постаралась свести все в шутку. Получилось плохо. И все же Цезарь постарался поддержать. Громко рассмеялся, откидываясь назад. Зал вторил ему таким же смехом.       — На такой веселой ноте, наше время, к сожалению, истекает. Удачи тебе, трибут из Двенадцатого дистрикта, Пенелопа — ой, прости, — Пенни Кроуфорд! Зал взорвался аплодисментами. Девушка встала. Ногу прострелила боль, на которую она только закрыла глаза. Поспешила спуститься в зал, где сидели все остальные трибуты. Парень из первого дистрикта хищно улыбнулся на ее взгляд. А вот ребята из одиннадцатого только спокойно кивнули. Если бы не обстоятельства, Пенни бы предложила им быть союзниками. Китнисс сидела по правую руку. Стоило девушке сесть, как подруга сжала ее ладонь. Большего на публике они себе позволить не могли. Кроуфорд стиснула ледяные пальцы, показывая, что она рядом. Не удержалась и скосила взгляд. По доброму улыбнулась — пыталась поддержать. Но их внимание быстро привлек Пит. На сцене он чувствовал себя почти так же уверенно, — если не увереннее, — как Пенни. Широко улыбался Цезарю, отвечал на его вопросы. А когда они начали друг друга нюхать, зал и вовсе рухнул от смеха и неожиданности. Китнисс рядом слишком волновалась чтобы как-то отреагировать: сидела собранная и нахмуренная. Пенни же не сдержала тихого смеха.       — Пит, расскажи, тебя дома ждет девушка? Кроуфорд тихо выдохнула. Как хорошо, что ей не задали этот вопрос! Она бы не смогла ответить на него честно даже самой себе. Ей слишком долго нравился Гейл. Пожалуй, еще пару лет назад она была действительно в него влюблена, но теперь… Иногда казалось, что чувства идут только по инерции. Хотя, кто его знает. Послушать же, что скажет Пит, было интересно.       — Нет, нет девушки, — парень дернул плечом. Он колебался, потом неубедительно качал головой.       — Не может быть, чтобы у такого красивого парня не было возлюбленной! Давай же, скажи, как ее зовут! — не отстает Цезарь.       — Ну, вообще-то, есть одна девушка… Я люблю ее, сколько себя помню. Только… я уверен, до Жатвы она даже не знала о моем существовании. Из толпы донеслись возгласы понимания и сочувствия. Пенни только качнула головой, было обидно за Пита, пусть и были они знакомы так мало. Безответная любовь — одно из самых неприятных ощущений, которое она когда либо испытывала.       — У нее есть другой парень? — спрашивает Цезарь.       — Не знаю, но многие парни в нее влюблены.       — Значит, все, что тебе нужно, — это победа: победи в Играх и возвращайся домой. Тогда она уж точно тебя не отвергнет, — ободряет Цезарь.       — К сожалению, не получится. Победа… в моем случае не выход.       — Почему нет? — озадаченно спрашивает ведущий.       — Потому что… потому что… мы приехали сюда вместе — Пит покраснел как рак. Китнисс и Пенни одновременно уставились друг на друга. В глазах подруг читалось удивление и немая фраза: «Это он точно про тебя!». Но обе девушки слишком мало общались и были знакомы с Питом, чтобы примерять роль его возлюбленной на себя.       — И кто же это? Китнисс Эвердин? Или Пенелопа Кроуфорд? Всего одно короткое имя, заставило внутри что-то оборваться. Ее имя.       — Это Пенни.