Девочка с повязкой на глазу

      Громкий детский крик, который заглушал мужской противный смех.       Маленькая светловолосая девочка скорчилась от боли, схватившись за свою окровавленную глазницу, где уже отсуствовал маленький ореховый глазик. Его вынули. Пальцами. Так грубо и жестоко, совсем не щадя бедного ребенка.       Девочка кричала все это время, и кричала до сих пор. Ее голос уже почти охрип от криков, но сдержаться она не могла: слишком больно было. Да и как можно терпеть такую адскую боль? Особенно, если это ребенок.       – Ее можно было бы продать, а ты испортил ей личико, – проворчал товарищ смеющегося мужчины, что диким взглядом осматривал окровавленный глаз в своих руках.       – Если хочешь – продавай. Могу и второй вынуть, – лишь усмехнулся он, кинув ему прямо в руки глаз, а затем схватил девочку за волосы, заставляя подняться на ноги.       В отличие от своего друга, другой мужчина, который и заговорил с ним первым, лишь скривился при виде склизкого глаза у себя в руках и выкинул его куда подальше, словно мусор, а затем поднял взгляд и с удивлением стал наблюдать, как мучитель девочки начал рвать на ней одежду, не желая тратить время на обычное раздевание.       – Эй, погоди, ей всего лишь шесть...       – А плевать! Я ведь уже испортил товар. Значит, нужно использовать на полную!       Крики девочки стали лишь громче и страшнее из-за хрипа в ее голосе, но ее все еще заглушал смех и восклицания мужика, что как только не бранил невинное дитя, покуда делал с ней просто ужасные вещи.       Снова боль. Ощущение того, что внутри будто что-то разрывается. Просто невыносимая боль. Много крови.       Где-то в отдалении валялось еще несколько бездыханных трупов. Двое из них были родителями девочки, которая единственная осталась в живых.       Ей никто не поможет. Все мертвы. Вот бы она тоже умерла прямо сейчас. Но вместо того, чтобы прямо сейчас упасть в объятия смерти, она продолжала чувствовать эту ужасную боль и слышать этот ужасно тошнотворный смех.       Он настоящий маньяк. Даже его дружки, которых он привел сюда, хоть и были хладнокровными убийцами, все равно не осмеливались делать подобное с маленькой девочкой и лишь стояли в стороне. Но никто не помогал, не останавливал преступника. Конечно. Никто и не поможет.       Ненавижу.       Ненавижу.       Ненавижу.       Я все помню. Каждое лицо. Каждое слово, сказанное тем жирным мужланом с оскалом психопата. Помню боль. И раны, нанесенные мне и моей семье. И помню, как их всех я до единого вырезала, как обы чных свиней наубой.