Девочка с повязкой на глазу

      Холодное лезвие моего меча я мучила уже долго, делая вид, что вовсю начищаю его от грязи, которой уже давно не было. Я всегда так делала, когда разговор с моим дедушкой заходил в тупик:       – Ты должна хотя бы сегодня пойти в школу. Ты хоть знаешь, сколько ты пропустила? – твердил назойливый голос старика.       Я наконец отвлеклась от своего отражения в лезвии моей катаны и кинула недовольный взгляд на дедушку.       – Я уже совершеннолетняя. Какая школа? – словно дикая кошка, огрызнулась я.       – Уже забыла, что тебя оставили на второй год из-за пропусков? – парировал крайне недовольный дед.       Я скривилась в гримасе отвращения от одних только воспоминаний об этом ужасном месте и снова отвернулась.       Мой дед просто обожал кормить меня каждый день своими нравоучениями. Буквально на каждое мое действие он находил аргумент. Это удручало.       – Будет тебе. Якудзе не нужна школа, – гордо хмыкнула я. – Как и любое другое образование. Только оружие и твердость духа.       – Оставь это в прошлом. Я уже давно распустил свою семью, а семья Саругаки умерла еще в тот день. Никого не осталось, кроме тебя.       Внутри больно кольнуло от одного лишь упоминания о той злосчастной ночи. Заболела старая рана, скрываемая за черной повязкой на глазу. Хотя ран на самом деле было куда больше. Просто эта была самая болезненная.       – И что? Раз я жива, значит семья Саругаки тоже!       С этим восклицанием я подскочила с места, продемонстрировав деду свою катану, зеркально чистую и острую, как никогда. И, хоть она с виду и казалась чистой, на самом деле уже давно была испачкана кровью убийц моих родителей и всех членов семьи Саругаки. Это был знак моей решимости.       Дед смирил меня тем же строгим взглядом и не желал мне делать поблажек. Но и я не собиралась отступаться, и он прекрасно это понимал. Даже он, Шигекуни Ямамото Генрюсай, бывший глава семьи Шигекуни, не мог удержать меня в узде. Тому доказательство мой окровавленный меч.       – Столько же амбиций было у твоего отца, – фыркнул дед, устало прикрыв глаза и покачав головой. – В любом случае, главное, чтобы ты не носила катану в городе, а еще перестала так одеваться.       Он осмотрел меня с ног до головы, намекая на мой классический черный костюм.       Многие якудза одевались именно таким образом, и я помнила, что мой отец тоже любил черные костюмы. Если другие якудза по-разному самовыражались: выбирали какой-то необычный цвет костюма, ходили с пиджаком нараспашку или подбирали под него какую-нибудь смешную рубашку или галстук, то отец предпочитал не выделяться, но он все равно запоминался всем, кого только встречал, доказывая, что вовсе не одежда красила человека, а сам человек.       Так что мой выбор тоже был очевиден – черный цвет, черные узкие брюки, черный, почти всегда застегнутый пиджак, черный галстук и для небольшого контраста белая рубашка. Надо сказать, неплохо сочеталось с моей черной повязкой на глазу.       – Уж кто бы говорил, – хмыкнула я, в свою очередь, таким же взглядом осмотрев деда.       Дедушка Генрюсай всегда одевался в кимоно или юкату. Так старомодно в наши дни. Сейчас такое никто не носит. Он походил на старого самурая из прошлых веков, особенно, когда носил за пазухой деревянный меч. Иногда он упражнялся у себя в уже опустевшем додзе в полном одиночестве и забывал снять его. Сегодня тоже забыл.       – Нет ничего зазорного в том, чтобы носить кимоно. В конце концов, мы в Японии живем. Не один я так делаю. Остались те, кто соблюдает старые традиции. А вот твой костюм провоцирует других якудза.       – Подумаешь. Обычные гражданские тоже ходят в таких костюмах, и ничего. А если я надеваю, значит, провоцирую кого-то? Брехня.       Занудство дедушки просто достало. Я могла лишь закатывать свой единственный глаз.       Я не хотела продолжать этот бессмысленный разговор со стеной. С огромной стальной и непробиваемой стеной. Именно таким был мой дедушка. Надежный, словно стена, крепче камня, но еще это означало, что он до ужаса твердолобый.       Я проигнорировала все последующие восклицания дедушки, которые он кричал мне вслед. Я просто взяла и ушла, решив немного прогуляться по городу. Достал уже. Пусть лучше нравоучает каменные статуи в нашем саду.       К тому же, меня уже поздно нравоучать. Я уже ступила на тропу якудза, когда впервые пролила кровь. И я ни разу об этом не пожалела и не пожалею.