Я отведу тебя домой

Утром Се Лянь убедился, что ему не померещилось. Его бедовый братец, который при жизни доставлял окружающим кучу проблем, и после смерти тоже успокаиваться не собирался, крепко спал в обнимку с человеческим детёнышем. Принц долго вглядывался в знакомые черты, непроизвольно отмечая, как сильно изменило Ци Жуна посмертие, а потом перевёл взгляд на ребёнка. Малыш безмятежно спал, прижавшись щёчкой к щеке демона, сжимая в ручках чёрного игрушечного кролика с красной ленточкой на ухе, и в голове Се Ляня наконец оформился один вопрос: где Ци Жун взял ребёнка, а главное- как, учитывая его пристрастия в еде, этот ребёнок всё ещё живой, если от горы Юйцзюнь до деревни Водных каштанов несколько дней пути. Он оглянулся на стол для подношений, теперь уже совершенно пустой, и, со вздохом, взял метлу и вышел на улицу, уже представляя, какой скандал закатит ему кузен, когда проснётся. Ещё на рынок надо, а денег нет совсем. Проходя мимо ящика для пожертвований, он из интереса сунул туда нос, и с изумлением обнаружил небольшую связку монет. Жители деревни обычно приносили ему еду в качестве пожертвований. Если только... Он оглянулся на дом. Ци Жун жёг его храмы, всячески унижал, и насмехался над ним, после падения Сяньле, по его распоряжению коленопреклонённые статуи Его Высочества наследного принца использовались в качестве дверных порогов. Чтобы он добровольно пожертвовал деньги тому, кого ненавидел всем сердцем? Глупости. Он принялся мести двор, и занимался этим до тех пор, пока в доме не послышалась какая-то возня, а потом в дверях, зевая и протирая глаза, появился его внезапно объявившийся родственник с ведром для воды в руках. Се Лянь к тому времени уже оставил метлу, и набирал дрова для того, чтобы затопить плиту. Высунувшись из-за поленницы, он смотрел, как полусонный демон направляется к текущему рядом с монастырём ручью, и как из дома выходит малыш, в обнимку со своим кроликом. -Братик.- позвал он Ци Жуна, который уже вернулся во двор, вытирая рукавом влажное лицо.- А почему на стене висит картинка с танцующей тётенькой? -Это вместо статуи.- отозвался Ци Жун, приседая рядом с ребёнком на корточки и, обмакнув край рукава в ведро, принимаясь обтирать ему лицо и ладошки.- Портрет божества, которому здесь поклоняются. Не вертись, огонёк. Се Лянь, которого только что назвали тётенькой, вышагнул из своего укрытия. -Братик, я кушать хочу.- сказал малыш, с интересом поглядывая на невесть откуда появившегося незнакомца, держащего в руках охапку дров. -Сейчас сообразим чего-нибудь.- лазурный демон выпрямился, и, со стоном, хрустнул позвоночником.- Ыыыть, грыжа моя... Подождав, пока он войдёт с дом, наследный принц подошёл к ребёнку. -Привет.- улыбнулся он, присаживаясь перед мальчиком на корточки.- Как тебя зовут? Меня зовут Се Лянь. Как вы здесь оказались? Малыш заулыбался, и уже раскрыл ротик, чтобы ответить на вопрос белого гэгэ, так похожего на братика Жуна, который согласился отвести его домой к отцу, как вдруг из домика раздалось оглушительное "ДАЁПТВОЮМАТЬ!!!", из чего Се Лянь заключил, что Ци Жун обратил-таки внимание на нарисованный Сань Ланом портрет. -Гуцзы! Где ты там? Сейчас же иди сюда, мы уходим!!! Демон выскочил из монастыря, как ошпаренный, и дико уставился на застывшего рядом с малявкой человека в белом халате и шляпе доули. Под напряжённым взглядом зелёных глаз Се Лянь почувствовал себя ужасно глупо. В глазах кузена была такая гремучая смесь ошеломления, злости, радости и обиды, что он засомневался в словах, сказанных Собирателем цветов в адрес лазурного Бедствия. -Здравствуй, Ци Жун.- сказал он. -Гуцзы.- в голосе Ци Жуна промелькнули незнакомые Се Ляню ранее стальные нотки. Мальчик спешно метнулся к нему, ткнувшись лицом в живот демона, и теперь опасливо выглядывал из-под его руки. Его Высочество очень расстроило такое поведение. Он что, такой страшный? Почему этот ребёнок так доверяет тому, кто этих детей ест с костями, и не давится? -Если бы я знал, что эта развалина, которую с какого-то хрена обозвали монастырём, ТВОЙ монастырь, ни секунды бы здесь не задержался!- злобно выплюнул он, пряча Гуцзы за широкими рукавами ханьфу. -Что ты вообще здесь делаешь?- Се Лянь благополучно упустил момент, что это именно он первым нагрянул во владения Лазурного Фонаря (кто ж знал, что лазурный демон Ци Жун это именно тот самый Ци Жун), вместе с Хуа Чэном и Лан Цяньцю, и устроил там погром.- И зачем тебе ребёнок? Хочешь съесть его, как тех несчастных, которых мы вызволили из плена в твоём логове? Ци Жун покраснел от возмущения, и уже раскрыл рот, чтобы начать вопить, но в разговор братьев внезапно вмешался Гуцзы: -Гэгэ, не говори такие плохие вещи про братика!- воскликнул малыш, высовывая из укрытия пуховую головушку.- Он очень добрый! Он сказал, что отведёт меня домой! Не надо ругать его! -Ты правда... ведешь его домой?- переспросил Се Лянь, у которого в голове не укладывалось то, что столь кровожадная тварь может совершать такие альтруистичные поступки. Ну серьёзно, даже учитывая то, как его кузен вёл себя при жизни, доброта явно не являлась его сильной стороной. Логичнее было предположить, что он планировал съесть бедняжку, но...- Сколько же вы шли? От горы Юйцзюнь досюда почти шесть дней пути, и то если идти не останавливаясь! -Ага!- подтвердил Гуцзы вместо Ци Жуна, который от злости забыл, как говорить.- Мы ездили за хворостом, и отец сказал, что у горы живёт злой и могучий демон, который ест непослушных детей. Только он перепутал, братик Жун хоть и демон, но вовсе не злой. Он рассказывал мне интересные сказки, вкусно кормил, и купил мне Убожество, и сделал пожертвование в твоём храме, и даже разрешил мне зажечь благовония. -Чего?- не поверил своим ушам Се Лянь. Гуцзы выскользнул из объятий демона и вытянул ручки, с зажатым в них кроликом. -Вот! Я попросил кролика, и братик купил его для меня. И ещё он сказал, что кролик выглядит как полное убожество. Это его имя! Братик, а что значит "убожество"? Ци Жун покраснел ещё сильнее, хотя, как демон, вроде как, не должен был проделывать подобные штуки. -Нам пора.- он наконец справился с голосом.- Пошёл прочь с моего пути. Се Лянь не ушёл. Наоборот, он сгрузил дрова, которые продолжал держать в руках, на землю, и шагнул вперёд. -Где его дом? -Что, решил отобрать у меня малявку?- Ци Жун мигом ощерился, показав острые зубы. По бокам его головы вспыхнуло зелёное призрачное пламя, которое (Се Лянь в этом не сомневался) с удовольствием спалило бы небожителя, если бы его хозяин этого захотел.- Наслушался сладких речей паршивого пса Хуа и развесил уши? Слушай его больше, да, потом слезами умоешься, да только поздно будет! Принц сделал глубокий вдох. -Я попрошу деревенского старосту одолжить нам повозку.- сказал он, тем самым голосом, каким раньше всегда говорил с младшим, пока они оба ещё были простыми смертными людьми.- И провожу тебя. Не обижайся, Ци Жун, но водить ты не умеешь. Лазурный демон зашипел, но смолчал, и вскоре они уже ехали в сторону посёлка, где жил Гуцзы. Се Лянь с трудом отвоевал себе место на козлах, и расплачивался за это недовольным бурчанием кузена, из которого следовало, что они с ребёнком сделали нефиговый такой крюк, и им вообще, оказывается, надо было в другую сторону. Самому наследному принцу вообще казалось странной вся сложившаяся ситуация. Из рассказов Ци Жуна и Гуцзы складывалась совершенно нелепая картина. Демон утверждал, что отец мальчика попросту хотел бросить его на съедение Лазурному Фонарю и его слугам, а ребёнок считал, что папа просто напугался, и перепутал. Ну и что, что братик Жун порывается съесть какого-нибудь заблудившегося путника, Гуцзы же он не съел, хотя отец говорил, что демоны очень любят кушать маленьких детей. Глядя, как малыш радостно бежит к старому домику, чуть менее ветхому, чем монастырь Водных каштанов, Се Лянь испытал ничем не объяснимую горечь. Выходит, его семья находится за чертой бедности? Не удивительно, что родители бедного малютки решились избавиться от него, но почему столь ужасным способом? -Ох, кошмар-то какой.- на шум, поднятый мальчишкой, притопала местная жительница, которую года буквально физически пригнули к земле.- Не найдёте вы здесь никого, молодые господа. Здесь жил дровосек Байчжу со своим сыном. Пропащий был человек! Бутылка была ему милее родного ребёнка. -А где он теперь?- спросил Се Лянь, с тревогой прислушиваясь к шуму внутри убогого жилища. -Ох, не знаю! Явился дней пять назад, всё кричал, что его сынишку поймал и сожрал Лазурный Фонарь Ци Жун, тьфу, проклятая тварь!, а на следующее утро взял, да уехал, как и не было его... Ой, смотрите-ка! -Бра-тииик!- Гуцзы выбежал из домика, и, заливаясь слезами, с разбегу ткнулся в живот Ци Жуна.- Отец! Он пропал! Его нигде нету! Его Высочество оглянулся на застывшего как статуя князя демонов. Кузен машинально положил ладонь на макушку мальчика, но на его лицо лучше было не смотреть. -Понятно. Тише. Не плачь, огонёк. Пойдём домой. На этом месте Се Лянь подобрался. Ему почему-то представилось, как Гуцзы сидит среди человеческих останков, и он не на шутку испугался за будущее мальчика. Всё-таки, Ци Жун демон, и... -Куда ты?- спросил он, выпуская из рукава Жое. В этот момент он был готов силком увести непутёвого брата и прибившегося к нему ребёнка обратно в деревню Водных каштанов.- Ты же не собираешься... -Куда-нибудь.- Ци Жун дёрнул плечом, и взял Гуцзы на руки.- Не твоя забота. Прощай. Се Лянь хотел отдать приказ Жое, но лазурный демон уже скрылся среди деревьев. *** Оказывается, дети обходятся очень дорого. Гуцзы смелый ребёнок, довольно смышлёный для своих лет, и понимает, КТО сопровождает его, но в силу возраста уверен, что отец просто испугался, и ждёт его дома, хотя для демона всё более чем очевидно. Мальчишка торопится поскорее к отцу, балуется, что-то бесконечно щебечет, с раскрытым ротиком слушает истории из жизни лазурного Бедствия, периодически просится на ручки, хнычет, и постоянно хочет есть. Это подкупает куда больше, чем слащавая лесть его слуг. Ци Жун, над которым все эти ублюдские годы ржали все, кому не лень, наконец чувствует, что действительно нужен- даже если тот, кто нуждается в нём, всего лишь маленький глупый человеческий ребёнок. И теперь это его ребёнок. Он понимает, что молодой господин в богатых одеждах, путешествующий с малолетним оборвышем, выглядят странно, если не сказать подозрительно, поэтому нужно купить мальцу приличную одежду, и, с тяжким вздохом, снимает с пояса нефритовую подвеску. На вырученные деньги они покупают новую одежду для Гуцзы, и эрху, а на сдачу- целый пакет паровых булочек с мясом, и ещё даже осталось немного. Теперь вполне можно жить. Возвращаться обратно к горе Юйцзюнь он не хотел. Слишком опасно, да и бессмысленно. Надо найти им новое пристанище. А пока снова придётся выживать и зарабатывать на жизнь музыкой. Вспомнить молодость, так сказать. Он не любит играть на публику, но что ж делать. Малявку надо вовремя кормить, иначе она начинает выносить мозг. Се Ляню пришлось задержаться в посёлке, чтобы помочь тамошним жителям избавиться от одного доставучего призрака, который не давал спокойно ходить по лесу. От встречи с Ци Жуном у него остался какой-то странный осадок. С одной стороны, его младший брат, блин, демон. С другой- он совершенно не похож на того демона, которого описывал ему Сань Лан. А уж то, как он относится к Гуцзы... Его взгляд зацепился за нефритовую подвеску, лежащую на лотке у скупщика драгоценностей. -Даочжан, ты слышал, сюда недавно прибыл бродячий музыкант.- торговец узнал его, и разулыбался, демонстрируя блестящие на солнце золотые зубы.- Сходи, послушай, он выступает на площади. -Да, пожалуй. Скажи, уважаемый, сколько ты хочешь за эту подвеску? Брата он узнал сразу. Сложно не заметить в толпе семнадцатилетнего юношу, одетого во всё зелёное, за ногу которого цепляется маленький мальчик, тоже обряженный в зелёные одёжки, держащего в руках эрху. Даже распущенные волосы, которые скрывают лицо и плотно прижатые к голове уши, его не обманывают. Он проталкивается сквозь обступившую музыканта толпу. Когда чья-то рука кладёт перед ним не монету, а нефритовую подвеску для пояса, которую он вчера лично продал скупщику всякого барахла, чтобы приодеть мальчонку, Ци Жун недоверчиво моргает, и поднимает взгляд на подающего. Перед ним, слегка склонив голову, стоит молодой человек в белых одеждах странствующего монаха и соломенной шляпе доули, и, улыбаясь знакомой мягкой улыбкой, от которой его уже сколько столетий бросает в беспричинную злость, протягивает руку. -Брат, поедем домой.