DE JURE

Аlea jasta est — с лат. Жребий брошен

      Поднимаясь по лестнице, Ифакат почувствовала чей-то взгляд и подняла глаза, встретившись взглядом с Орханом, который был явно рассержен.       — Надо поговорить. — Сквозь зубы процедил он, следя за ее приближением.       — Не хочу. — Холодно ответила она, проходя мимо него. Тогда Орхан в два шага преодолел разделяющее их расстояние и, взяв под руку, буквально затолкал женщину в ее комнату, не особо церемонясь. — Отпусти меня! — Прошипела она, пытаясь противиться. Закрыв дверь, он потянул ее за руку, толкнув вглубь комнаты. Тут же он пожалел о своем поступке, осознавая, что от ревности начинает вести себя как дикарь.       — Пожалуйста, не выводи меня… Хватит этого представления! — Лицо его было перекошено от злости: полные губы поджаты, ноздри раздувались, а глаза смотрели так, словно он позаимствовал их у какого-то серийного убийцы. — Не нужно крутить своим хвостом перед Джиханом! — Женщина поправила блузку и резко развернулась к нему.       — А что, твое хрупкое эго не выдержало возвращения моего мужа? — Насмешливо бросила Ифакат и поморщилась, почувствовав тяжесть в груди от резких движений. — Ревнуешь, Орханчик?.. — Продолжала она, даже не думая останавливаться.       Столько лет она была в роли второй женщины, пусть почувствует какого это… А она заставит его прочувствовать каждую секунду вечностью…       — Даже не думай, что возвращение Джихана что-то изменит, Ифакат! — Их взгляды встретились, словно две молнии, поразившие друг друга.       — Что изменит? — Приблизилась она, прикусив уголок нижней губы. Немного склонив голову вбок она прошлась взглядом по его лицу. — М? Чего ты боишься? Что мы с Джиханом останемся мужем и женой? Или что я не против его возвращения в компанию? — Заговорчески спрашивала она, замечая как с каждым произнесенным словом, оскал на лице Орхана становится шире.       — Компания сейчас для меня не имеет значения. А вот ты… Что ты задумала, Ифакат?! — Неспешно сократил оставшееся расстояние, немного прищурившись. — Чего добиваешься?! — Прошелся пальцами по ее скуле, оставляя их на подбородке. И легонько сжимая его, держал лицо женщины на уровне своего. — Ифака-ат… — Протянул он, немного наклонившись к ней, почти касаясь губами ее губ. — Ты играешь с огнем…       — Боишься обжечься? — Ухмыльнулась она и толкнула его в грудь, оттолкнув от себя. На ее губах все еще играла красивая ухмылка. — В первый раз иду против тебя?.. — Насмешливо бросила она, снова толкнув его, и наступая в его сторону, — Не нравится?       — Не нравится. — Оскалился он, резко вскинув руку, и силой притянув ее к себе за талию. Женщина прижалась к нему своим телом, ведомая его силой, и подняла взгляд на губы, — Не вынуждай меня идти против брата…       — Не посмеешь… — Ухмыльнулась она, зная, что по натуре своей он человек мирный, и не способен на подлость.       — Ифака-а-ат, — Протянул ее имя своим бархатным голосом, вызывая по рукам волну мурашек, — Я за тебя убью, — Сжал ее талию, прижимая к себе сильнее, — Умру… — Прошептал он, коснувшись ее щеки губами, — Воскресну… — Оставил поцелуй на шее, когда она увернулась от него.       В этих словах она узнала строки одного из его любимых стихотворений. Она повела плечом от возникшего внутри чувства, что словно яд отравлял ее сердце.       — Поэтому прыгал из постели в постель, при каждом удобном случае? — Словно змея прошипела она, не пытаясь отстраниться. Она говорила спокойно, но взгляд придавал голосу тихой ненависти с шипящим подтоном. За столько лет она потеряла счет его женщинам, извинениям и расставаниям…       — Ты разведешься с ним. — Продолжал он гнуть свою линию, не обращая внимания на сказанное. — И прекращай свои выходки, Ифакат… — Она ухмыльнулась, кивнув своим мыслям.       Я еще не показывала тебе свои выходки… — Прищурилась она.       — Не разведусь! — Вскинула она подбородок, с вызовом глядя ему в глаза, над которыми, в недовольстве, сошлись к переносице густые брови. — Слышал?! — Она вскипала от злости; от того, что он указывает ей, что делать; знает ее слабости и знает, как трудно ей быть вдали от него. Но именно сейчас Ифакат решила, что не просто проучит его, она научит его ценить все, что у него было, без возможности это вернуть. И ей плевать, что на кон она поставит себя: в крупной игре не принимаются мелкие ставки… — Я не разведусь с твоим братом! А теперь пошел вон из моей спальни, — Грозно сверкнула темными глазами, — И не смей здесь появляться больше! — Ее слова ранили, уничтожали. Орхан смотрел в ее злые глаза, понимая, что и в нем говорит его злость. Он отпускает ее и Ифакат высвобождается из его некогда крепких объятий.       — Мы сейчас оба не в себе. — Произносит он, бережно беря ее лицо в свои руки.       — Убирайся! — Сделала шаг назад, отстраняясь от него.       — Поговорим, когда будем готовы к нормальному диалогу. — Собирая остатки терпения в кулак, он старался держать свой язык за зубами. Мужчина, больше не став раздувать конфликт, пошел в сторону двери, как услышал ее слова:       — Я сказала свое последнее слово, Орхан. — Он обернулся, вглядываясь в ее лицо. Голос ее был тверд, а вид решителен. — Если не понял утром, надеюсь сейчас доходчиво объяснила и мне не придется повторять.       — Остынь для начала. Подумай и прими решение холодной головой, а не из злости на меня. — Сказал Орхан и спешно вышел, уже не в силах контролировать себя. Ярость и ревность на время стали его помешательством, что душили его, не давая нормально вздохнуть.       Ифакат, какое-то время после ухода Орхана, мерила комнату нервными шагами, то и дело прикасаясь к поднывающей груди.       В этой одежде она чувствовала ужасный дискомфорт и заставила себя переодеться, сменив стягивающие тело рубашку и брюки на свободный пеньюар цвета затемненной охры, и теперь лежала в кровати, закинув ногу на одеяло. Шелк, прилегающий к телу, и мягкость хлопковой постели, так приятно отзывающиеся ощущениями при движениях, можно было назвать блаженством. Она почти задремала, уткнувшись носом в одеяло, край которого, вместе с левой ладонью, подложила под лицо. В комнате были плотно зашторены все окна, погрузив пространство в атмосферу мрака, дополняемую антикварной мебелью, и придающее ее обители привкус старинной тайны… На прикроватной тумбе тлели благовония: аромапалочки с приятным древесным ароматом ладана. И все это успокаивало беспокойные мысли и постепенно баюкало Ифакат, но внезапно раздался стук в дверь, вырывая ее из, плавно окутывающей тело и разум, дремы…       — Да, — Потерев слипающиеся глаза, она оборачивается, и видит скользящий по себе взгляд, так вводящий щеки в густую краску.       Мужчина напротив сначала принюхивается, словно злой дух, учуявший дым мирских благовоний, которые не позволяют ему пройти дальше.       Однако, зла в этом человеке совершенно нет, он указывает ей взглядом на халат, а сам оборачивается на дверь, жестом показывая кому-то, чтоб тот подождал.       Ифакат все же следует немой просьбе, наспех облачившись в него. И теперь злилась на себя, сделав то, что он хотел. Она боролась с желанием сдернуть с себя этот халат к чертям собачьим.       Взглянув на нее краем глаза, мужчина приглашает человека внутрь. В нем Ифакат узнает врача семьи, — господина Ахмета.       За дверью она замечает встревоженного Орхана, что только узнал о происшествии за завтраком, и Гюльгюн; последняя, сложив руки на груди, заглядывала в комнату, не в силах контролировать свое любопытство. Однако продолжалось это недолго: до тех пор, пока дверь сама по себе не закрылась, скрывая за собой происходящее.       — Добрый день, Госпожа Ифакат! — В сопровождении Джихана он подходит к кровати и на ее край кладет свой чемодан.       — Господин Ахмет… — Она поднимается на локтях. — Прошу прощения за мой вид… Добрый день.       — Лежи, не вставай. — Слышит она голос мужа, что неожиданно раздался у изголовья кровати. О его присутствии она периодически забывает, не придавая его персоне особого значения.       — Ты мог остаться с ними, Джихан… — Холодно указывает на дверь, за которой были супруги.       — Что мне делать там, если ты здесь?.. — На этих словах она поднимает на него глаза, полные непонимания. — Ифакат, хочешь ты или нет, ты — моя жена. И пока я рядом, я буду заботиться о тебе. — Сейчас, находясь на свободе, ничего ему не связывает руки. Все эти годы в заточении он ждал даже не освобождения, он желал увидеть ее, каждый раз умирая от того, что к нему не было посетителей, в отличии от его сокамерников… Он писал ей первые несколько лет, ни на одно письмо так и не получив ответа… — И даже если ты разведешься со мной… Теперь я буду рядом.       Ифакат послушно опускается обратно, не сводя с него подозрительного взгляда. Он выглядел как-то опустошенно, а в его грустных глазах читалось едкое одиночество, что она чувствовала кожей. Джихан немного приподнял уголок губы, делая вид, что улыбнулся.       — Как ты себя чувствуешь? — Двумя пальцами он невесомо коснулся лба и щеки, словно проверил температуру, и Ифакат впервые ему искренне улыбнулась.       — Так температуру не проверяют, гений… — Хохотнула она.       — Я просто искал повод, — Убирая пальцы с щеки, едва стукнул ими по кончику ее носа. А она не успела увернуться и теперь недовольно поджала губы, вспоминая, что, вообще-то, она должна его ненавидеть… Женщина, что сначала поддалась минутному забвению, позволяя прикасаться к себе, теперь отвернулась. — Так как ты себя чувствуешь? — Повторил он свой вопрос.       — Нормально. — Отозвалась она, — Все в порядке.       — Почему не сказала сразу? — Осторожно поинтересовался он, — Ладно со мной говорить не хочешь, могла бы сказать Гюльгюн…       — Знаешь ли, как-то не до этого было. — Буркнула она, сверкнув в его сторону недобрым взглядом, — У меня блудный муж неожиданно с утра объявился… — Старичок, что все это время копошился в чемодане, по-доброму улыбнулся, помогая прикрепить липучки тонометра на ее левой руке.       — Госпожа Ифакат, сейчас помолчите. — Обратился к ней врач, — Для начала проверю ваше давление. Госпожа Гюльгюн говорила, что в норме, но мы перепроверим. — Ифакат кивнула.       — Какая жена, такой и муж… — Весело отозвался Джихан, что стоял по правую руку и получил за эти слова по плечу.       — Ты охренел что ли? — Разозлилась Ифакат, снова шлепнув его по руке.       — А я не прав? — Сдерживая смех, увернулся от очередного удара.       — Помолчите, Госпожа Ифакат… — Осудительно взглянул врач, не слыша прибор.       — Нет, вы слышали, господин Ахмет?! — Возмущенно перевела взгляд с мужа на врача, которому и дела не было до их личных разборок.       — Слышал, да не слушал. — Пробормотал он, не отвлекаясь от работы, — Так, оно в норме, но скорее это из-за лекарств, что вы до этого приняли. Давление сегодня нужно мониторить. — Объяснял он план действий, — Сейчас возьму анализ крови и дальше сниму ЭКГ. Вы можете остаться или выйти. — Обратился следом к Джихану, что очень внимательно слушал его.       — А я останусь. — Ухмыльнулся он, взглянув краем глаза на Ифакат.       — Еще чего! — Кивнула она, указывая подбородком на дверь, — Ничего нового ты там не увидишь…       — Тогда неинтересно. — Вздохнул он и подмигнул жене, — Подожду с Гюльгюн.       — Сделай одолжение! — Натянуто улыбнулась Ифакат, провожая мужа колючим взглядом.       Через некоторое время, врач приоткрыл дверь, выглядывая, и лицо его выглядело крайне серьезным.       — Орхан, почему он так смотрит? — Тихо воскликнула Гюльгюн, потянув мужа за рукав. Ему и самому было не по себе от его взгляда, и особенно от того, что в такое состояние Ифакат привел именно он. Все трое сделали шаг навстречу, — Что там, господин Ахмет?! — Не выдержала она напряжения, — Ничего же серьезного нет?       Он некоторое время вглядывался в лицо Гюльгюн, прежде, чем отрицательно мотнул головой, и обратился к Джихану:       — Господин Джихан, нам нужно кое-что обсудить касательно здоровья Вашей супруги. Можно Вас? — Мужчина встревоженно кивнул, проходя в комнату.       Когда врач закрывал дверь, Орхан схватился за ручку с другой стороны:       — Господин Ахмет, что-то серьезное? Не скрывайте от нас.       — Могу лишь сказать, что сейчас здоровью госпожи ничего не угрожает. — С этими словами он плотно закрыл дверь.       — Господин Ахмет, не тяните… — Внутри Джихана быстро разрасталась тревога, вязкими щупальцами окутывающая его сознание.       — По симптомам, могу предположить, — Врач снизил голос чуть ли не до шепота. — Что у госпожи случился так называемый «тихий инфаркт», — На секунду из-под ног Джихана словно ушла земля, — После такого возрастает риск повторного приступа, который может оказаться более серьезным… Последствия, думаю, вам известны. Сейчас госпожа спит, после препаратов. Я взял кровь на анализ: есть определенный белок, что попадает в нее, через поврежденные клетки сердечной мышцы. Результаты будут готовы сегодня, я поеду в клинику, чтобы удостовериться в своем предположении. Мне не понравилась кардиограмма, но несмотря на это, риска сейчас нет. Но, все же, нужно быть внимательными. Держите ее подальше от стрессовых ситуаций. — Мужчина в ответ лишь кивнул, пытаясь собраться с мыслями.       — Отправьте сюда врача, медсестру, не знаю… — Джихан очень переживал и это было видно в его жестах, потерянном взгляде, тональности голоса, — Кого угодно, кто сможет оставаться у нас и днем и ночью некоторое время.       — Как скажете, господин Джихан. — Успокоил его врач, — Повторюсь, сейчас госпоже ничего не угрожает. К вечеру отправлю вам дежурного врача с результатами анализа, или приеду сам. — Однако так он делал только в крайних случаях, — Я не буду говорить ничего вашей семье, скажете сами, если посчитаете нужным. Скорейшего выздоровления. — Джихан кивнул в ответ и опустился в кресло возле ее кровати.       — Чуть не стал и твоим убийцей… — Взялся он за голову, — Прости меня, Ифакат… Я и представить не мог, что мое возвращение так тебя подкосит…       — Ты слишком высокого о себе мнения. — Он вздрогнул от внезапно раздавшегося в тишине спальни голоса и приподнялся, всматриваясь в ее лицо.       — Ты не спишь? — Осторожно поинтересовался он, не понимая это она или его больное воображение ему ответило.       — Нет, раз тебе отвечаю, — Знакомо пробурчал ее голос, успокаивая его.       — Но он сказал…       — Его таблетки как мертвому припарка, — Проворчала она, — Я сделала вид, что уснула, чтобы он скорее ушел. Я так хотела спать до его прихода… — Она повернулась в его сторону, приоткрывая глаза, — И это не из-за тебя. — Голос ее был недовольным, но взгляд ее выдавал; в нем отсутствовала ненависть… — Еще до твоего появления мне стало плохо. — И слегка улыбнувшись, высокомерно добавила: — Но ты все равно не расслабляйся…