Мой дорогой Темный Лорд

Для Тома дни пролетали быстро. Он, как всегда, учился на отлично. У него все было хорошо, за исключением всего этого «ты не слизеринец». За все годы Том уже научился игнорировать это. Хотя хорошая успеваемость, возможно, была одной из причин, по которой он был счастлив, главной причиной все же был профессор Певерелл. Этот человек оправдывал свое существование, так как не был похож на Снейпа или Дамблдора. Он был категорически против предвзятости и не был похож на Слизнорта, профессора гербологии, он хвалил только тех, кто этого заслуживал, и всегда был готов помочь студентам. Не было ни одного ученика, которому бы он не нравился. Чего нельзя было сказать о некоторых преподавателях. Особенно о Снейпе и Дамблдоре. Снейп, казалось, ненавидел один факт существования Адриана Певерелла. Всякий раз, когда это имя произносилось рядом со Снейпом, он разражался тирадой о том, какой паршивый, высокомерный и некомпетентный профессор Певерелл (он совсем не такой). Даже слизеринцы начинали смущаться всякий раз, когда Снейп начинал свою тираду. Профессор защиты, напротив, выглядел удивленным, когда об этом упоминалось. Когда его спросили, почему, он, пожав плечами, ответил: — Я никогда в жизни не встречал этого человека и не знаю, почему он так сильно ненавидит меня. Какова бы ни была причина, я надеюсь, что когда-нибудь мы поговорим об этом и придем к взаимопониманию, как взрослые люди. А пока я не знаю, и он не заговаривает со мной без убийственного взгляда, так что да, меня это забавляет. Дамблдор же смотрел на профессора Певерелла так, словно тот был очень интересным насекомым, которое нужно препарировать. Ходили слухи, что профессор Певерелл назвал этого человека «жутковатым», когда тот во время лекции попросил встретиться с ним в своем кабинете. Однако это заставило Тома понять — профессор Певерелл не был поклонником Дамблдора. И поэтому он начал нравится ему еще больше. Наконец начались зимние каникулы и, к счастью, почти все слизеринцы покинули замок, чтобы отметить праздники дома. Был Йоль, и Том шел в Выручай-комнату. Комендантский час уже начался, но он был Префектом, и ночные прогулки могли бы легко сойти ему с рук, если бы он встретился с каким-то профессором. Как только он вошел в комнату, Том инстинктивно понял, что в ней был кто-то еще. Из-за темноты было сложновато выяснить, кто именно там был. Казалось, другой человек не заметил присутсвия Тома. Поразмыслив, уйти ему или остаться, он направился к незнакомцу. Похоже, тот не так уж и не замечал присутствия еще одного, как думал Том. Когда он оказался достаточно близко к человеку, камин ожил, и помещение залило светом. На мгновение закрыв глаза, а затем открыв их снова, Том едва не разинул рот, увидев другого человека. Это был профессор Певерелл. Его всегда идеальные волосы были в беспорядке. На нем даже не было очков. Тот выглядел удивленным. (Выражение, которое не часто появлялось на его лице. Том был счастливцем — видел его аж два раза.) Прочистив горло, профессор заговорил: — Мистер Риддл, я не ожидал увидеть вас здесь. Мерлин, его голос… Остановись. — Я тоже, профессор. — Садитесь, — улыбаясь, сказал он. — Надеюсь, вы не против, если я составлю вам компанию. — Вовсе нет, профессор. Но вы не против, если я посижу здесь? — ответил он, заливаясь краской. — Вовсе нет, мистер Риддл. Том оглядел комнату. Та выглядела элегантно и уютно с коричневыми стенами, темно-зеленым диваном, журнальным столиком и книжным шкафом, наполненным книгами и немного растениями. Однако комната не выглядела так, будто подходила профессору. — О, эта комната выглядит как гостиная моего друга. Он интересный человек, если вы любите дискуссии. Честно, я думаю, ему просто нравится спорить. Вообще-то, вы знаете его брата, мистера Малфоя. Том, даже если и хотел, не смог бы остановить гримасу, которая напозла на его лицо. Через секунду он подумал, что, возможно, обидел профессора, поскольку всего несколько мгновений назад тот сказал, что дружит с братом Малфоя. Он открыл рот, чтобы извиниться, когда услышал смех мужчины. — Я понимаю, мистер Риддл, почему он вам не нравится. И вам не нужно извиняться. Единственный, кто мне нравится из всех Малфоев, это Драко. Маленький засранец сильно отличается от своего старшего брата. Ошеломленный, Том смог только кивнуть. Сейчас мужчина говорил слишком много и слишком свободно. — Не думаю, что вам удобно стоять так долго, мистер Риддл. Пожалуйста, присаживайтесь, — наклонив голову, сказал профессор. Было только одно свободное место. Рядом с профессором, на диване. Не имея другого выбора, Том сел рядом с ним. Некоторое время они сидели в тишине. Украдкой взглянув на мужчину, Том заметил, что тот пребывает в глубокой задумчивости. В его глазах появилось странное выражение. Немного спустя профессор заговорил о новых теориях, связанных с темой Защиты. Постепенно нерешительность Тома исчезла, и они разговорились. Ничего личного, только теории и факты, но они все равно разговаривали. Каким-то образом их разговор перешел на него и профессор Певерелл начал называть его по имени. — Если ты не возражешь, я хочу спросить у тебя кое что, Том. Когда ты научился использовать Патронус? Я еще не видел, чтобы кто-то из учеников Хогвартса делал это, поэтому пришел к выводу, что тебя не учили этому на уроках, — спросил он. — Я сам выучил это заклинание, когда был на третьем курсе, — гордо улыбаясь, сказал Том. Это был третий раз, когда Тому удалось удивить мужчину. — Впечатляет. Том внутрене завизжал. — Могу я спросить зачем? — спросил профессор. — Помните дементоров, сбежавших из Азкабана три года назад? — Да. Это было у всех на слуху. — Я столкнулся с одним из них в мире магглов. К счастью для меня, район, где я живу, патрулировал аврор. Он смог помешать дементору высосать мою душу. Честно говоря, это было… пугающе. Я не хотел испытать это снова, поэтому начал искать способы победить дементоров и узнал о заклинании Патронус. Именно тогда я пообещал себе изучить его. Я боялся, что если еще раз столкнусь с этими существами, то потеряю свою душу. Поначалу было трудно. Я смог создать телесного патронуса только почти после года практики. На его лице отразилось разочарование, которое он испытывал все это время. Оглянувшись на профессора, Том с трудом сдержал улыбку. На мужчину это произвело неизгладимое впечатление. И его взгляд стал еще более странным. Наклонившись вперед, он лукаво произнес, словно раскрывая секрет: — Знаешь, Том, я категорически против пристрастности и фаворитизма, но все же могу сказать — ты мой любимый ученик. Только никому не говори, — сказав последнюю часть, он подмигнул.