Шепчущие во тьме

      Тьма смыкается и душит меня, я устало скольжу взглядом по каменным сводам, по решеткам клетки... Уже несколько недель, как меня никто не трогает, лишь морят голодом. Меня и Грумира. В какой-то момент сил стало настолько мало, что я почувствовала, как растворяюсь во тьме клетки. В целом закономерный финал, но кого я обманываю? Умереть мне не дадут. Смерть стала для меня роскошью.              Цоканье каблуков по каменному полу. Эти шаги ни с чем не спутать — Раувэнна. И что она здесь забыла? Она никогда меня не навешала прежде.              "Жалкое зрелище", - протягивает она, встав напротив входа. - "Ты только посмотри на себя: кожа да кости. Неужто чем-то насолила своим надзирателям?"       На моем лице застывает кривая усмешка, но я молчу.       "А ты все также строптива. Возможно эта голодовка и правда пойдет тебе на пользу… Встань!"       Ее глаза вспыхивают на мгновение и я не могу подавить желание подняться. Медленно, опираясь о прутья решетки.       "Вот смотрю на тебя и не понимаю: радоваться или ненавидеть. В тебе много воли, она может помешать моим планам… Но она же даст тебе возможность выжить во время ритуала. Нет. Нужен баланс, а в тебе его нет".       Я хмыкаю.       "И ты снизошла до посещения моей клетки, чтобы это рассказать?"       "О, нет. Нет-нет, я здесь чтобы принять решение. Ты обладаешь ценностью, питомец, и я очень не хочу светить тобой лишний раз. Но… в замок скоро прибудут дорогие гости и они ожидают, что я познакомлю их со своей новой игрушкой. Это наше развлечение, знаешь ли. И вот я здесь чтобы посмотреть на тебя и решить. Хочу ли я похвастаться тобой или припрятать".       "Мне все равно".       Она касается пальцами замка и механизм начинает скрипеть, лязгает засов.       "Пойдем", - говорит она и тянет дверь клетки.       "Вот так просто? Без охраны?"       Я опасливо осматриваюсь, не решаясь подходить. Раувэнна заливисто смеется.       "Ты правда думаешь мне нужен кто-то, чтобы тебя сдержать? Подчинение разума, паралич… это только то, что приходит на ум в первую очередь. А что ты можешь? Злобно на меня фыркнуть?"       Я пожимаю плечами и медленно выхожу из клетки.       "Иди прямо и постарайся не совершать глупости".***       Мы с Раувэенной поднимаемся все выше и выше, помещения замка с какого-то момента становятся помпезными, декорированными деревом, на стенах появляются портреты и дорого вышитые гобелены.       "Моя прабабушка, основательница рода. Именно она заложила первый камень в этом замке, а заодно и определила основу нашего величия — вплетение в пенитенциарную систему Чед Насада, столицы дроу в те времена".       "Пене… чего?"       Раувэенна хмыкает.       "Иногда мне кажется, что ты более образованна, чем есть на самом деле".       "Я такая какая есть".       "Это так… это так. В любом случае времена былого величия позади и я та, кто его вернет. И, как знать, быть может ты мне в этом поможешь. Ощути свою ценность, питомец".       Мы заходим в обставленную дорогой мебелью гостиную с камином из белоснежного мрамора. Слева у стены клетка, но с кованными, ажурными прутьями и заваленная цветными подушками. Давно я не видела такого количества ярких оттенков…       "Когда-нибудь будешь жить здесь, поближе ко мне", - произносит Раувэнна мягко.       "Мерзость", - шиплю я и отворачиваюсь. — "Уж лучше там… внизу".       "Ну если бы ты тут что-то решала, зверушка".       "Тогда зачем я здесь? К чему все это?"       "Терпение".       Одна из дверей ведущих в гостиную отворяется, на пороге пожилой мужчина, человек, в пестрых вычурных одеждах.       "Госпожа, Хлерин".       Он низко кланяется.       "Я готов снять мерки".       "Пожалуйста, мастер".       Раувэнна указывает на меня и отходит в сторону.       "Кхм, постойте-постойте, это должно быть какая-то ошибка, я думал буду шить наряд для вас, моя госпожа".       Хозяйка тюрьмы пренебрежительно отмахивается.       "Ваши думы, я не оплачиваю, в отличие от платья для моей рабыни. В цене мы, кажется, договорились. Так что извольте закрыть свой рот и снять мерки, мастер".       Мужчина словно бы хочет еще что-то возразить, но вовремя одумывается. Еще миг и мерки снимали бы уже с него. Для гроба.       "Здесь", - произносит Раувэенна и кивает в сторону клетки, пока мастер прикладывает ко мне измерительную ленту, - "содержатся мои игрушки старающиеся угодить любой моей прихоти. Это довольно забавно. Приятно. Но очень быстро наскучивает. Вот например, последней игрушкой был полу-эльф, готовый вылизывать пол по которому я хожу. Он был красив, помню его изумрудные глаза. Но как же мне наскучило его податливое поведение… меня хватило на два месяца. Однажды я попросила его сунуть руку в кипящее масло. Ни слова возражений, он колебался всего-то секунд пять. Ха! Он даже крики подавил, потому, что я не приказала ему кричать. Тряпка".       Я скривилась, нахмурив брови.       "Это же твоих рук дело, он просто хотел выжить".       "Мерзость. Неужели смерть с достоинством не лучше? Впрочем, какая разница… Я приказала залить ему это же кипящее масло в глотку. Он вопил, скулил, как паршивый пес, прежде, чем испустил дух".       Я сжала кулаки, но сдержалась, чтобы не обозвать Раувэнну "сукой".       "Мерки сняты, госпожа".       "Можете приступать к работе, мастер. И уж постарайтесь, чтобы платье превзошло все ожидания".       Мужчина снова делает нижайший поклон.       "Будет исполнено, госпожа".       Пятясь назад и продолжая кланяться, портной удаляется из комнаты. Дверь закрывается.       "Мастер Дедрен, один из лучших портных Невервинтера", - поясняет Раувэнна. — "Вот кто будет шить тебе платье".       "Зачем, для чего?"       "В замок прибывают мои родственники и друзья с разных уголков Подземья. Многие из них разделяют мои увлечения и жаждут увидеть тебя, мое сокровище".       Она улыбается, подходит ближе и касается пальцем моей щеки.       "Ты будешь главным блюдом вечера, а десерт удивит все твоим самые смелые ожидания".***       Очень странное чувство… после всех страданий, после боли и унижений, я оказалась в горячей ванне, полной душистой пены. Вокруг меня несколько молодых темных эльфиек, моют меня, натирают, массируют, расчесывают волосы, полируют рога. Они вьются вокруг меня настолько плотно, что я едва могу пошевелится. От контраста с клеткой и голоданием у меня мутится сознание. То и дело я слышу сквозь глубину воспоминаний рассекающий воздух кнут или шаги Раувэнны, отзывающиеся болью в теле. Но это точно не сон, не фантазия и не наваждение. Об этом говорят лица кружащих вокруг меня девушек. Холодные, отстраненные. Они выполняют приказ. Возможно их тошнит от того, что им приходится касаться моего тела. Я чувствую их мысли: "грязное животное", "отродье бездны", "жалкая рабыня". И это в какой-то мере приятно, приятнее даже самого процесса мытья.       На мою голову льется пахнущее розовым деревом масло, а затем порция горячей воды. Самое время начать паниковать. Раувэнна хочет застать меня в самом нежном моем состоянии. Я уверена эта пытка будет самой жуткой, самой унизительной… Самой коварной.***       Портной из Невервинтера постарался на славу и сшил черное платье, с открытыми плечами, но плотно закрытой шеей, сверкающее темными драгоценными камнями и ниспадающее вниз тонкими шелковыми лентами. Аристократично? Скорее всего да. Уместно ли? У Раувэнны странное чувство юмора, чтобы нарядить раба на уровне гостей, снующих по залу. Да чего уж там, некоторые из них выглядят куда менее роскошно, чем я. Чего только стоят серебряные оковы на моих руках и ногах инкрустированные сапфирами. Или ошейник, его я не вижу, но насколько я успела заметить он выполнен в виде змеи кусающей себя за хвост. Цепи тоже на месте, единственное напоминание, что я здесь не приглашенная артистка, а просто рабыня. Они лежат извилистыми дорожками по полу и уходят своими окончаниями ввысь, к потолку. Даже цепи украшение моей сцены...       С тоской я бросаю взгляд на ломящийся от еды стол. Ее так много. Гости бросают ее в рот… Роняют на пол. Разливают вино. И запах. Самое мучительное в еде — это запах.       Кто-то тянет цепь и ошейник впивается в горло, я дергаюсь и снова рывок цепи идущей к ноге.       "Похоже мои гости очарованы своей маленькой марионеткой", - мурлычет Раувэнна, наслаждаясь моими нелепыми попытками устоять на месте. - "Тебя это забавляет, питомец? Быть в центре внимания? Чем же это не сцена? Все о чем ты только могла мечтать прямо здесь и сейчас".       Я молчу. Не хочу потакать ей. Отведя от нее взгляд, я вновь смотрю на тарелку с мясными закусками. Последний раз я ела около недели назад. Впрочем, ела это громко сказано.       "Хочешь есть, мой маленький зверь?", - отпивая вино из бокала, спрашивает Раувэнна.       Она обходит меня по кругу, гости расступаются, отпуская мои цепи.       "Для начала докажи, что достойна этого стола", - произносит она со злобной улыбкой. - "Спой мне песню, что-нибудь… соблазнительное".       Я опускаю взгляд, морщусь. Неужели я пойду на это? Ради еды? Да, черт возьми, ради еды... Я открываю рот, но связки отказываются слушаться и издают лишь глухой хрип. Я кашляю, пытаюсь расслабить горло и тяну первую ноту. Достаточно высокую. Но срываюсь и снова начинаю кашлять.       Лицо Раувэнны ожесточается.       "Это лучшее, что ты можешь предложить?" — выпаливает она и делает несколько шагов ко мне. - "Ты жалкая, бесполезная тварь".       Ее ладонь хлестко ложится мне на щеку, от удара из глаз сыпятся искры. Я отворачиваюсь и охаю, резкий звук удара распространяется по залу.       "Если это все, на что ты способна, возможно, тебе стоит вернуться в свою клетку".       Она отворачивается, шагает назад и садится в кресло установленное на небольшом пьедестале.       Пощечина возвращает меня назад. Я выпрямляюсь, расправляя грудь, и гордо смотрю на зал, обводя его тяжелым взглядом. Делаю глубокий вдох и начинаю петь. Мои глаза закрываются, а сознание уносит меня прочь от этих цепей, от всей этой убогости на вершину морозной горы, где в кристально чистом воздухе, сверкая подобно бриллиантам, под ногами хрустит снег. Эту песню я услышала лишь единожды. Ее пел моряк, когда я в очередной раз пряталась от унижений и обзывательств под пирсом. Эта песня дышала ледяным, обжигающим воздухом свободы. Я слушала ее и чувствовала как меня колют тающие на руках снежинки в разгар лета.       Я замолкаю и открываю глаза, зал заполняет шум оваций. Раувэнна словно подхваченная порывом ветра вскакивает на ноги и подходит ко мне, хлопая в ладоши.       "Это... это гораздо лучше", - проговаривает она с восхищением. - "Твоя песня словно плач о том, чего тебе никогда не вернуть. О свободе".       Она проводит своей рукой по моему лицу, растирая слезу упавшую с ресниц. Или быть может это снежинка растаяла на них?       "О, бедняжка, как трагично, как изысканно", - произносит она и пробует мою слезу на вкус, вульгарно облизывая пальцы.       Я отворачиваюсь от Раувэнны.       "Чем еще порадуешь?"       Как глубоко я могу пасть? Имеет ли это значение? Вздохнув я делаю изящное па и начинаю кружить, под звон собственных цепей. Я путаюсь в них, но чудом умудряюсь не запутаться окончательно, словно каждое движение выверено. Кружась я двигаюсь навстречу Раувэнне, но не дойдя ровно шаг, гордо взмахиваю головой и кружась возвращаюсь на место. Меня уносит далеко на родные острова, где в залитом светом бараке меня учил танцевать старший брат. Он был искусен, ловок и быстр… Он был хорошим учителем.       "Увлекательно", - смеется Раувэнна, прочие дроу хлопают в ладоши. - "Ты... забавляешь меня, питомец. Стоило тебя подержать в черном теле, как ты раскрылась со всех сторон".       Я замираю склонив голову, но Раувэнна берет меня за подбородок и впивается холодным взглядом. Свободной рукой она несколько раз щелкает пальцами и слуга покорно подносит к ней блюдо с едой.       "Будешь есть с моей руки, как настоящий домашний зверь", - мурлычет она, беря в пальцы сочный кусок мяса. - "Если только ты не хочешь еще немного поголодать".       Она едко улыбается, протягивая ладонь с мясом в мою сторону. Я нерешительно наклоняюсь, проглатывая тягучую слюну затевающую в горле. Меня трясет, а щеки наливаются огнем позора. Мой рот словно без моего ведома открывается и зубы касаются еды… Но челюсти смыкают лишь воздух.       "Тц, как нетерпеливо", - говорит Раувэнна и кладет мясо себе в рот, принимаясь с наслаждением его жевать. - "М-м-м, как вкусно".       Я опускаю голову, слезы сочатся из глаз. Щеки горят. Со всех сторон раздаются одобрительные смешки и шепотки.       "Ты должна научится терпению, мой питомец", - говорит хозяйка тюрьмы, испив глоток вина. - "Покажи мне всю бездну своего отчаянья".       "Это недостаточно отчаянно?" — спрашиваю я тихонько, ощущая как теряю контроль на интонацией.       "Это даже не близко", - усмехается Раувэнна.       А гори оно все! Я закрываю глаза, в сознании вспыхивает яркое воспоминание из детства. К нам в наш маленький портовый город часто приезжал театр и на протяжении нескольких лет гибкая девушка-полурослик парила над сценой используя канаты. Я жадно проглатывала каждое ее движение, мечтая оказаться на ее месте… Но однажды ее не стало. Говорили, она разбилась, сломала шею. Если смерть и может быть восхитительной, то это она: отдать всю себя искусству, сорваться и раствориться в танце навсегда. Я не помню твоего имени, но этот танец я посвящаю тебе.       Вложив все оставшиеся силы я подтягиваюсь на цепях, забравшись на них и принимаюсь раскачиваться изображая полет. Цепи шелестят, голова идет кругом. Я расправляю свои руки, держась лишь ногами, переворачиваюсь и едва не срываюсь, но удерживаюсь на весу. Зал замирает. Еще один пируэт, свист воздуха расправляет мне волосы… Какая ирония: ощущение безграничной свободы, подаренное цепями. Еще один пируэт, я скольжу по цепям и мои ноги касаются пола. Овации. По лицу Раувэнны скользит тень раздражения, она обводит зал взглядом и берет очередной кусок мяса с подноса.       "А ты стараешься. Действительно стараешься..."       Она протягивает мне мясо на вытянутой руке, я подаюсь вперед. Раувэнна улыбается. Будет подвох, я это чувствую. Ее пальцы разжимаются и кусок падает на пол.       "Ешь", - говорит она и смеется. — "Сегодня это единственный твой шанс насытится".       Нужно задавить гордость. Выжить — цель. Если я выживу, у меня будет шанс отомстить этой твари. Или сбежать и оставить ее ни с чем. Опустив голову, так чтобы челка закрыла глаза, я встаю на колени.       "Возьмешь мясо руками, я отрежу твои пальцы", - грозно заявляет жестокая дроу.       Я упираюсь ладонями о пол и наклоняюсь к куску, быстро и жадно хватая его ртом. Что-то звериное пробуждается внутри и я быстро жую его. Как животное. Словно вот-вот отнимут. Еще один кусок падает на пол, я ползу и смыкаю на нем зубы. Раувэнна зло смеется и ее ступня облаченная в туфлю опускается мне на голову, придавливая к полу.       "Сколько унижений ради еды… ты бы себя видела, ничем не отличаешься от зверей!"       Она прижимает меня с силой к полу, в этот момент зверь уступает мне место. Осознание в каком положении я нахожусь накатывает холодной волной. Мой взгляд бегает, сердце бешено колотится, глаза горят. Раувэнна убирает ногу и тут же хватает меня за рог, тянет к себе.       "Гости, быть может вы хотите утолить голод моего питомца? Не стесняйтесь! Развлекайтесь!", - говорит она извлекая из своего декольте небольшой пузырек. — "Но прежде…"       Она хватает меня за лицо и вливает в рот какую-то сладковатую жидкость.       "Это будет держать тебя в узде, питомец".       Резко толкнув меня, Раувенна делает несколько шагов прочь, цокая своими каблуками. Вокруг меня смыкается толпа дроу. Мужчин, женщин. В карнавальных масках и без… Потолок идет кругом, их лица становятся гротескными, пугающими и почему-то чарующими. Один из гостей резко тянет меня за хвост, я взвизгиваю и в тот же миг женщина дроу в бархатных перчатках запихивает мне в рот кекс. Ее сосед со смехом льет поверх него вино, разливая большую часть по моему лицу. Я пытаюсь жевать, но мокрый кекс вяжет зубы... Крепкая рука хватает мои рога и уже другой дроу прижимает меня к себе, его пальцы блуждают по моему мокрому лицу, пока я панически пытаюсь проглотить сладкое тесто.       "Ну что за дивное создание, столь мерзкое и столь притягательное".       Он вдыхает запах моих волос и отвешивает пощечину, от которой меня буквально прижимает к полу. Не успеваю я перевести дух, как меня уже тянут за цепь на шее, я кривлюсь пытаясь удержать обруч пальцами, но он сдавливает шею перекрывая возможность дышать.       "Ешь, ешь, зверь!" — кричит пожилая женщина, пихая мне в рот мясные обрезки.       "А теперь пей", - велит мужчина и заливает мне в рот крепкое бренди, держа мне губы и заставляя его глотать.       Цепь ослабевает, на моей шее смыкаются руки очередного мучителя. Он тянет меня к себе и проводит куском мяса по моей щеке.       "Слезы лучшая приправа к еде", - говорит он посмеиваясь и бросает меня на пол.       И снова на мою голову льется вино. Я отползаю, мечусь на корточках, рычу и пытаюсь спрятаться от этого безумия. Но цепи не позволяют этого сделать и кто-то очередной грубо запихивает мне еду в рот... Мясо, фрукты, десерты, бренди и вино. Ох, сколько же у них вина! От кислого запаха меня начинает тошнить, а голова идет кругом. Я пытаюсь отмахиваться, но не могу. Что-то не так с моей головой. Я беспомощнее обычного.       Треск платья, я падаю на пол и сжимаюсь, обхватив голову руками. Но потянув за цепи жестокие гости, разводят мне руки в стороны. Сверху на меня буквально запрыгивает совсем еще молодой дроу, быть может мой ровесник. Он делает глоток вина, а затем вставляет мне в рот горлышко. Стекло скрипит на по моим зубам, кончик бутылки бьет в небо, отчего я едва держусь чтобы не закашляться.       "Лучшего напитка ты никогда еще не пила, животное! Так что пей, пока дают!"       Все замирают, слушая мои громкие попытки проглотить льющуюся жидкость. Я дергаюсь под телом дроу ощущая, что не успеваю. Мои глаза расширяются от ужаса, что вот-вот захлебнусь этой кислой, терпкой жидкостью.       "Пей! Пей, животное!"       С радостным смехом он откидывает пустую бутылку и сжимает своими липкими пальцами мою грудь. Я кашляю, в горле дерет, рвота ударяет в нос, но я держусь. Я не отпущу еду. Она внутри… Она должна там остаться.       Хлопки в ладоши.       "Довольно!" - велит Раувэнна и парень ухмыльнувшись слезает с меня.       Я лежу, бросив взгляд на возвышающуюся фигуру Раувэнны.       "Основное блюдо вечера подано, пора переходить к десерту".       Она подходит ко мне, лежащей на мраморном полу в разорванном платье. К перепачканной едой и спиртными напитками. Ах платье, оно ведь и правда было прекрасным, настоящее произведение искусства. Да, я в цепях, но смотря на себя я наслаждалась его сверкающими камнями и тем как чернота тонких лент контрастирует с моей кораллово-красной кожей. А сейчас оно уничтожено… Как впрочем и я.       "Ты никогда еще не была такой жалкой", - произносит Раувэнна сквозь зубы. - "Мне даже стыдно от того, как ты пошло выглядишь".       С этими словами она зло плюет мне прямо в лицо.       "После всего, что ты тут продемонстрировала: пение, танцы, гимнастику. О, после этого ты была достойна награды... Но вот ты лежишь в грязи, как подобает животному”.       Я смотрю на нее, так и хочется что-то сказать… что-то унизительное, что-то что омрачит ее авторитет. Но опьянение, едва дает сфокусировать на ней взгляд.       "Думаю, ты оценишь десерт. Его подготовил Ссзерин, ох, он предложил замечательную идею. Вводите!" - кричит она и гости расступаются.       За цепи в комнату ведут Грумира в одной единственной набедренной повязке. Мои глаза расширяются. Какого черта!? Я пытаюсь подняться, но не могу. Переваливаюсь на бок.       Впервые я могу его рассмотреть: высокий, плечистый, тело жилистое и состоит скорее всего из одних только мышц. Одна часть его черепа гладко выбрита, с другой стороны свисают слипшиеся пряди каштановых волос. Он смыкает челюсть с торчащими из-за нижней губы клыками и зло смотрит своими зелеными глазами на Раувэнну. Он рычит, сплевывает и гордо поднимает свой квадратный подбородок с ямочкой.       "Нет!" - кричу я, собрав всю волю в кулак. - "Отпусти его! Я... я твой зверь, мучай меня!"       "Молчать!" - вопит Раувэнна. - "Пять плетей! Ему..."       Хлесткие удары плети заполняют зал своим эхом. Каждый удар лишь сильнее сжимает меня, пока наконец не повисает пауза. И ни единого звука от Грумира.       "Так это будет, питомец", - обращается хозяйка тюрьмы ко мне. - "Надеюсь, это заставит тебя следить за своим поганым языком?"       Я опускаю глаза, а Раувэнна с силой пинает меня в плечо, чтобы я вновь повернулась на спину.       "Не шевелись, лежи так! Ты поела, пора накормить еще одно животное".       Она кивает слугам и те принимаются бросать на меня с подносов еду, покрывая ею мое тело.       "Чудный стол... советую тебе есть аккуратнее, а то вспорешь ее своими клыками, будет... эхм, немного неприятно, да, питомец?"       Я молчу.       "Десять плетей!" - вопит Раувэнна. - "Отвечай когда я с тобой говорю, тварь!"       Я хочу крикнуть, чтобы она не делала этого, но удары моментально сыпятся на уже раненую спину полу-орка один за другим. Стон. Приглушенный крик...       "Да, госпожа", - трясущимся голосом произношу я, пытаясь побороть желание зарыдать.       Госпожа - я впервые назвала ее так. И это мерзко. Тошно. Унизительно.       "Приступай, ты же голодный", - с нарочитой добротой говорит дроу Грумиру, тот лишь усмехается.              Даже отсюда я чувствую его превосходство. Это я ползала за едой, а он бы предпочел смерть. Я знаю это. Значит ли это, что я хуже? Я жалкая. Беспомощная. Разбитая. Всхлип срывается с губ, слезы текут ручьем.       "Молчать, питомец", - шипит Раувенна, но затем вновь поворачивается к Грумиру. — "Ешь!"       Я пытаюсь задавить слезы, но начинаю всхлипывать.       "Даже не подумаю".       "О, а что так? Брезгуешь прикасаться к ее телу?"       "Брезгую устраивать вам праздник, выродки. Можешь бить меня. Можешь убить меня... Но мой дух тебе не сломить".       Дроу складывает брови домиком.       "Правда?"       Ее лицо приобретает обиженные черты, но это не более, чем игра. Очередная издевка.       "Какая жалость… я приготовила такой восхитительный стол".       Раувэнна кивает охраннику, тот подходит ко мне, приседает на одно колено и молниеносно подставляет к моему горлу клинок. Мои глаза расширяются на долю секунды, Грумир двигается вперед.       "Она бле… блефует", - говорю я, переборов плачь.       Как же сложно говорить, собирать мысли, когда потолок идет кругом.       "Она не уб… убьет меня".       Раувэнна хлопает в ладоши и зло смеется.       "Смышленый зверь", - мурлычет она подходя ко мне, охранник убирает клинок. — "Но есть и другие способы..."       Нависнув надо мной, она наносит мне очередную пощечину.       "Дерзкая сучка", - шепчет она мне в лицо.       Следом Раувэнна выпрямляется и указывает пальцем на кого-то в зале. Страж кивает и подводит к ней девушку в легком, открытом наряде. Девушка, скорее всего, полу-эльф. Слуга. Рабыня. Раувэнна протягивает охраннику свою ладонь и тот послушно вкладывает в нее изогнутый кинжал.       Взмах. Удар в голый, плоский живот. Девушка шипит, ее дыхание перехватывает, она таращит на меня свой полный отчаянья взгляд, а Раувэнна дергает кинжал вверх вспарывая ее живот. Девушка инстинктивно хватается за рану и тут же валится вперед истекая кровью. Я давлю рвоту, кашляю, вновь пытаюсь повернутся на бок, но Раувэнна шипит в мою сторону: "Только посмей!"              Я пытаюсь совладать с собой, тяжело дыша, и смотрю куда-то вверх. В плывущий перед глазами потолок.       "У меня еще много слуг, полу-орк, а когда их станет меньше, Ссзерин найдет мне еще. И я продолжу их убивать лишь только потому, что ты не хочешь переступить через свою гордость, встать на колени перед питомцем и не вкусить с ее сладкого от вина тела эти яства. Стоят ли они того, братоубийца?"       От последнего слова глаза Грумира расширяются, ноздри надуваются, но он молчит. Опускает голову и делает нерешительный шаг.       "Хороший, мальчик".       Он опускается передо мной на колени. Наши взгляды встречаются, он холоден. Отстранен. Я же ощущаю всепоглощающую скорбь. Осторожными движениями он наклоняется и начинает собирать еду под тихие смешки зрителей.       "Это закончится, когда ты съешь все. Вылежишь до последней крошки!"       Грумир неторопливо, словно пытаясь не делать этого, поднимается к моим грудям. Дроу переходят на хлопки и радостные улюлюканья. Мы экспонаты, выставленные на потеху... Они будут придумывать все более и более изощренные способы нас унизить, наслаждаясь извращениям. И это не закончится никогда. В лучшем случае нам в определенный момент станет просто безразлично это… Мы потухнем и Раувэенна бросит нас в кипящее масло.       Жаркое дыхание Грумира ударяет мне в шею, когда он нависает надо мной, забирая зубами последний кусок “угощения”.       "Нет-нет! Еще не все".       Раувэнна берет в руку пирожное и ведет его кремовой верхушкой от моего паха до подбородочка ровной, непрерывной линией.       "Тут еще осталось", - говорит она, вызывая волну смеха в зале.       Грумир тяжело вздыхает, приближается к моей коже и быстро, не задерживаясь проводит по кремовому следу языком. Я сжимаюсь, закусив губу и зажмуриваюсь. Кожа покрывается мурашками, я едва понимаю, что сейчас происходит… И это странно.       "Вот, это гораздо лучше", - произносит Раувэнна ликующе.       После ее слов, я позволяю себе сделать вдох и открыть глаза. Скорее всего, хорошо, что я пьяна. Вино сильно искажает ощущения, даже стыд не накатывает волнами. Он притупился. Страх стал куда менее заметен. Гнев... гнев пылает в сердце, мне хочется впиться в шею Раувэнны своими клыками и разорвать ее артерии. А еще в груди ноет грусть. Латандер, они убили девушку… Просто так. Без малейшего шанса для нас. И самое поганое - часть вины лежит на мне.       "А теперь, когда наш зверь насытился", - произносит Раувэнна, накручивая круги вокруг Грумира. - “Настала пора удовлетворить его вторую низменную потребность”.       Полу-орк замотал головой, а я беспомощно уставилась на свою мучительницу.       "А ну быстро ползи сюда, питомец!", - приказывает она и тянет меня за цепь.       Мои руки словно не мои, голова плывет от каждого движения, попытка любого усилия вызывает тошноту. Но я держусь. Если меня вырвет, то все это было зазря. Впустую.       Я замираю перед соседом по камере, стоя на коленях. Раувэнна одним движением кинжала, с уже засохшей кровью девушки, срезает с Грумира набедренную повязку. Зал охает. Большая его часть. Следом слышны редкие хлопки и шепотки.       "Но… не вздумай делать что-то непристойное. Я не хочу, чтобы его семя осквернило мой сосуд".       Я виновато поднимаю глаза на Грумира, потом снова на Раувэнну.       "Прошу…" - говор я почти умоляя. - "Госпожа, я сделаю для тебя все, просто остановись".       "Пятнадцать плетей!" - приказывает она в ответ.       Я жмурюсь ощущая, как плети лижут спину моего соседа. Раувэнна хватает меня за рог.       "До тебя начнет доходить, а?! Или ты продолжишь испытывать мое терпение?"       Она отпускает меня.       "Приступай, а мы будем смотреть".       Я приближаюсь к паху Грумира, не смотря ему в глаза... Нерешительно протягиваю руку и ощущаю пальцами волосы. Дыхание перехватывает от леденящего страха. Но если я это не сделаю… Новые смерти. Новая боль тех, кому я ее не желаю. Со слезами на глазах, я опускаю пальцы ниже, касаясь мягкой, нежной кожи. Грумир дрожит.       "Ты ведь девственница, Лиандра… ну, была ею до встречи со мной", - говорит Раувэнна. - "Та история на сеновале с сыном кузнеца не в счет, он ведь даже войти не успел".       Раувэнна начинает смеется, ее смех режет уши.       "Иногда я жалею, что спалила твой дневник. Было бы приятно читать его время от времени. Хотя я всегда могу это достать из твоей головы".       Она больно толкает меня в затылок. Я сжимаю свои пальцы, мну нежную кожу...       "Интенсивнее! Тебе явно не хватает умений, ты совершенно не знаешь, чего хочет мужчина".       Снова злобный смех вырывается из груди Раувэнны.       "Нет-нет, не годится… Ты!" - она тычет пальцев в рабыню сидящую у ног одного из дроу. - "Ползи сюда!"       Я замираю в ужасе. Еще одна смерть на моей совести?! Нет! Девушка повинуясь ползет к нам.       "Бери его член в рот и покажи, моей вещице, как это делается… Но если он кончит, то я лично отрублю тебе голову!"       Я не смотрю, но звуки… Как же тошно! Одно мое слово, одна выходка и что-то ужасное произойдет вновь... Хочется лишь одного — чтобы это безумие прекратилось.       "Достаточно… продолжай, питомец", - произносит Раувэнна, обхватывает мой рог пальцами и тянет обратно к Грумиру.       Ладонь смыкается на скользкой от слюней коже, теперь она упругая, твердая, пульсирующая. Я поднимаю взгляд вверх, встретившись со взглядом Грумира. Он опустошено качает головой, словно говоря: "остановись, давай примем эту смерть вместе". Мое лицо искривляется в сожалении. Глаза наполняются слезами… Я хочу ему сказать: "нет, смерть сейчас обесценит все мои страдания".       Я сжимаю руку сильнее, двигая ею все быстрее. Полу-орк начинает сдаваться, рычать... Мои щеки пылают, жар ударяет в губы и они дрожат. Дроу вокруг нас мерзко смеются. Я рыдаю, слезы скапливаясь на подбородке вызывают жжение. Я опускаю взгляд, двигаюсь ближе, прислоняюсь щекой к его ноге… Грумир издает рык, что-то теплое и липкое стекает по моей руке, на лице чувствуются теплые капли. Молчание, лишь звук моего колотящегося сердца и тяжелого дыхания Грумира.       "Ха…" - протягивает Раувэенна и весь зал взрывается от смеха. - "Вы это слышали? Ха-ха! Истинный зверь! Животное! Похотливая тварь! Как он застонал!"       Я размыкаю липкую руку и стыдливо, не поднимая взгляд отползаю от Грумира.       "Уведите это грязное существо обратно в его клетку!" - кричит Раувэенна. - "А ты рабыня, вылижи мою игрушку! Приведи ее в порядок! Живо! Чтобы ни капли этого мерзкого семени не было на ней!"       Я пытаюсь отползти, но Раувэнна настигает меня, крепко схватив рога.       "Ну-ну-ну", - говорит она нежно.       Я дергаюсь, всхлипываю от слез и ищу хоть какое-нибудь убежище от этих криков, смеха и взглядов.       "Тише-тише. Знаю, он такое мерзкое животное. Мужчины… какие же они мерзкие твари, но ты научишься получать удовольствие и от этого. Уверяю".       Рабыня ползет ко мне и явно борясь с отвращением принимается вылизывать мою руку, поднимаясь все выше и выше, проходясь по кожи груди, шеи и наконец лица.       "Хватит!" — молю я, срываясь в истерику.       "Ничего я утешу тебя, питомец", - продолжает Рувэенна и принимается поглаживать мои волосы.       Происходящее все сильнее напоминает злой сон, кошмар от которого никак не получается проснутся.       "Хватит..."       Рабыня отползает от меня и Раувэнна толкает мою голову вперед, отходя на несколько шагов.       "Надеюсь вам понравился мой десерт?" - спрашивает она у толпы.       Дроу заливаются в овациях, Раувэнна разводит руки в стороны купаясь в лучах внимания. Словно режиссер театра, поставивший лучшую пьесу в жизни. Я рыдаю, пытаясь сдерживать свои сильные всхлипы, но сама не замечаю, как слезы трансформируются в смех. Истерический. Неконтролируемый.       "Жалкие!" — вырывается из моей груди. - "Жалкие... какие же вы жалкие! Вы можете почувствовать себя хорошо лишь унижая других! Заставляя их делать... эту пошлую мерзость! Вы не более чем черви, роящиеся в ране, наслаждающиеся своим духовным уродством. Низостью. Глупость. Похотью... Но даже вы однажды сдохните! И о... очень возможно, что придушенные цепью собственного же раба!"       Я плюю на пол, прямо рядом с туфлей Раувэнны. Она разворачивается, нависает надо мной. Ее глаза блестят азартом. Пощечина…       "Унесите эту болтливую игрушку, но будьте аккуратнее... я с ней еще не закончила. И кто-нибудь принесите мне вина и закуски, я здорово проголодалась!"***       Стоило моей камере закрыться, как у прутьев стоит дроу. Белокурое каре, глаза цвета серебра.       "А… это ты", - хриплю я, уже едва соображая от влитого в мою глотку вина.       Меня тошнит, как же будет жаль прощаться со всей этой вкусной едой. Ах, и о чем я думаю?!       "Пришла проведать, не нужны ли здесь мои услуги… Для госпожи, конечно же. Ты ведь ее вещь".       "А ты ремонтируешь вещь", - говорю я с горечью. — "Нет, мое тело не пострадало… чего не скажешь о… А какая разница? Тебе ведь плевать, да?"       Дроу обхватывает пальцами прут моей решетки.       "Не знаю", - говорит она нерешительно. — "Я…"       Она замирает.       "Что?"       "Не важно".       Она отпускает прут и делает шаг прочь.       "Ты другая…" - говоря я ей вслед. - "Не такая как они все… Не жестокая. Тебе ведь самой тошно от их извращений".       "Я не разделяю их, но и осуждать не спешу".       "Почему ты с ней? Почему ты ее слушаешься? Почему не пошлешь ее?"       Глаза девушки вспыхивают злостью.       "Ч… что?! Как ты смеешь?! Леди Хлерин единственная, кто помог мне. Единственная, кто дал мне шанс! Ты понятия не имеешь, как тут все устроено. Здесь где твоя судьба предопределена с рождения и если в этом тебе не повезло, ты… просто мусор. Но леди Хлерин предоставила мне шанс, я обязана ей. Всем. Да, у нее есть свои увлечения, особенности…"       "Особенности", - зло проговариваю я.       "Я их не разделяю, не понимаю", - шепчет целительница. — "Но не смей лить свой яд в мои уши, сломанная игрушка!"       "Уходи".       Девушка останавливается, ее лицо дрожит, но затем она резко отворачивается и уходит. Я остаюсь вновь одна...***       Я лежу на спине подставив рот по капающую с потолка пещеры воду. Голова все еще плывет от вина, меня все еще тошнит. В сердце скребутся возмущение и сожаление… Раз за разом перед глазами вспыхивают удар кинжалом, глаза Грумира, лица дроу. Когда я сюда попала, я не думала, что смогу пасть столь низко. И дело ведь не только в том, что мне пришлось делать с Грумиром. Ни я, ни он этого не хотели. Я ползала перед ними всеми, ела с пола, позволяла себя лапать и кормить. Ужасно. Несправедливо.       Я сажусь, прислонившись спиной о решетку. Прислушиваюсь. Грумир сопит, время от времени постанывая от боли. Скорее всего раны на его спине дают о себе знать при каждом вдохе... Я помню боль, но каждый раз мои порезы, проколы, ожоги исцеляла темная эльфийка. У меня на коже даже шрамов не осталось. Все в душе. А вот Грумир сидит там истекая кровью, рискуя в любой момент подхватить заражение и умереть в лихорадочном бреду.       "Ты... ты как?" - нерешительно спрашиваю я.       "Жить буду", - отвечает полу-орк своим басом.       "Нужно обработать раны", - говорю я.       Он лишь хмыкает в ответ.       "Хочешь поговорить о том... что случилось?" — спрашиваю я осторожно.       "Не о чем говорить. Я в порядке, мои чувства не задеты... если ты переживаешь. Лучше о своих переживай. Хах, по правде говоря, на мне не было женских рук уже около полугода".       Мои щеки пылают, я таращусь в пол, не решаясь заговорить вновь.       "Прости", - произносит он.       "Все... кажется, все в порядке. Я... у меня смешанные чувства, я не сильно понимаю, что произошло. Если на тебе последний раз женские руки были полгода назад, то мои за всю жизнь трогали лишь двоих. Ты второй".       "И что ты чувствовала?"       "Тогда? Сейчас? Эм...Ах, какая разница? Стыд. И что-то еще... Но... весь этот смех, я никогда еще не ощущала себя столь уязвимо и нелепо. Хорошо, что меня напоили вином. Если бы я была трезвая, кажется, мне бы не удалось".       "Действительно", - хмыкает Грумир.       Снова молчание. Едва уловимое движение и взгляд падает на облезлую крысу, заползшую в клетку в поисках еды. Я шиплю отпугивая ее.       "А ты можешь..." - начинает полу-орк. - "А, хотя, глупости".       "Что?"       "Я подумал о той песне, помнишь? Про вершины и снега. Я слышал ее когда меня вели, но издалека".       "Хочешь чтобы я ее спела?"       "Да".       Я набираю в грудь воздуха. Вино в голове быстро помогает настроится на нужный лад, я начинаю заливисто петь. Иней срываясь с моих губ, опускается на прутья решетки, а сырой затхлый воздух подземелья наполняется свежестью. Темный свод расступается обнажая сияющее в морозном небе солнце. Мои ноги проваливаются в снег, на пальцах тают крошечные кристаллики снежинок. Смех. Я почти слышу этот смех где-то издали. Смех ребенка… быть может это мой смех? Или моих братьев.       Песнь обрывается. Снова темнота, сырость и пищащие по углам крысы.       "Если тебе удастся, то… Пообещай мне одно, Лиандра. Пообещай мне, что твои ноги ступят на скрипучий снег предгорий Хребта Мира, там... За рекой Мирар".       Он говорит это с трудом, мои губы поджимаются ощущая его отчаянье.       "Мы будем там вместе", - говорю я дрожащим голосом.       "Не нужно, Лиандра. Не говори этого. Хватит цепляться друг за друга. Ты же видишь как это место устроено. Мы сблизились, а когда они узнали про это, то сразу использовали против нас же! Здесь нельзя иметь друзей! Их будут мучить, чтобы причинить тебе еще больше страданий. Их убьют у тебя на глазах, опустошая душу. Вот что они сделают. Нет у меня никаких шансов".       Я закрываю глаза руками.       "Обещаю", - выдавливаю я, тихонько всхлипывая.       "Спасибо. Я умер бы в любом случае, а так... Я узнал тебя. Узнал про Муншае, увидел еще раз снег и почувствовал его свежий холод на своих губах".       Я пытаюсь вытереть слезы, но они потоком текут по щекам.       "А эта дроу залезла ко мне в голову", - продолжает Грумир. - "Хах, братоубийца, сказала она. Вот только я не убивал его, я предал. А предательство не лучше... Так что не стоит оплакивать меня, ибо я не достоин и единственной твоей слезинки, Лиандра".              Он замолкает, мирно сопя в своей клетке. Это сон, он еще жив. И я не хочу его смерти. Но он прав: мы проявили слабость, они сразу нанесли удар. Такой ошибки повторять нельзя.