Шепчущие во тьме

      Были ли в моей жизни комфортные условия? В деревне на островах Муншае мы жили в крошечной пристройке, на лесопилке, где работали мои родители. У нас с братом была двухъярусная кровать, за занавеской спали родители. Потом когда родился младший брат вся пристройка досталась нам, за занавеской спала уже я, а родители построили еще один этаж и перебрались наверх. Чувство ностальгии достает из воспоминаний детства только самое радостное и яркое: смех, теплый свет проникающий через мутное окно, одно единственное. А еще запахи свежеиспеченных булочек и пряного чая.              Отвечая же на вопрос: скорее всего, нет. Теперь у меня клетка, тонкий слой сена и мешковина вместо простыни. В углу стоит ведро. Еду мне ставят на пол и она пахнет помоями. Все познается в сравнении.              Первые мои дни здесь прошли в бунте, я отказывалась есть, а вечерами оплакивала близких. В конце третьего дня на меня навалилось опустошение. Горе сменилось безразличием к себе, я не ела, ни пила. Мой скудный рацион ели крысы, облюбовавшие клетку. Но на четвертый день, а время я здесь могла считать только по обновлению моих мисок с едой, пришел Ссзрен и сказал, что запихнет мне еду в глотку. Он оказался убедительным, умереть голодной смертью мне не дадут. Не входит это в их планы. Действительно, что им стоит кормить меня насильно? Еще удовольствие получат. Поэтому я начала есть… С уверенностью могу сказать, пища здесь должна быть отвратительная на вкус, но на пятый день голодовки она показалась мне кулинарным шедевром.              А вот ведро? Невероятно унизительно, мерзко… С огромным трудом мне удалось перебороть брезгливость и стыд. Пришлось пустить мешковину на занавеску и спать на голом сене. Странно, но и к такому привыкнуть можно. День за днем. День за днем. Однажды за ведром в сопровождении охраны пришел мой собрат, еще совсем молодой тифлинг с испещренным шрамами лицом. Я пыталась с ним поговорить, но он даже не поднял на меня глаза. Он был сломлен. Буду ли я? А что если сопротивление лишь усугубит мое положение? Что если сдаться судьбе — это единственный шанс выжить? Хочу ли я выжить? Хочу ли я мстить? Ах, как много вопросов… Я ведь просто хочу быть.              ***              Шестнадцатая миска с едой, шестнадцатый день. Ссзерин стоит перед камерой с фонарем и связкой ключей. Смотрит на меня и хмыкает, когда я начинаю морщится от яркого света.              "Только давай сразу условимся: без фокусов… Будешь хорошо себя вести и я не буду проявлять излишней жестокости. Ты знаешь, о нас, о дроу ходит очень много легенд. Но все это предрассудки".              Я киваю и он отпирает клетку.              "Идем".              Я медленно выхожу к нему, а он толкает меня вперед. Мы идем по небольшой дорожке в сторону вытесанного в скале проема. Насколько я могу судить, клетки находятся в небольшой пещере. Часть из них расставлены между сталактитами, другие висят на цепях, а третьи вмурованы в стены. Из-за того, что охрана запрещает общение, мне кажется будто в них никого нет. И лишь редкие стоны, мольбы богам, плачь напоминают, что я здесь не одна.              Дроу снова толкает меня и ведет дальше, в проем в стене. Жестом он приказывает подниматься по ступеням. В коридоре стоят несколько вооруженных стражников, намекающих, что побег из клетки если и возможен, то закончится предсказуемо.              Сcзерин молча ведет меня по коридорам.              "Куда мы идем?"              Дроу хмыкает, но не отвечает.              "Понятно", - протягиваю я, плечи сами сжимаются от взглядов стражников.              Ссзерин останавливается перед неприметной дверью и толкает ее носком сапога...              "Заходи".              Я отрицательно качаю головой и сжимаюсь от страха.              Дроу грубо заталкивает меня внутрь. Первое — это запах: сладкий, даже немного приторный. Второе — это влажность. Посреди комнаты, прямо в полу расположена купель. Со стороны входа в нее ведут ступени. На бортиках лежат средства для мытья. Построено точно не для рабов, что происходит?              "Опять этот запах…", - шепчу я.              "Цветы миндального дерева. Любимый аромат госпожи", - комментирует Ссзерин. - "А теперь раздевайся и мойся. Госпожа хочет видеть тебя чистой".              "Чт… что? Чего?", - произношу я, морщусь и скрещиваю руки на груди. – "А если нет?"              Сзерин улыбается.              "Тогда я помою тебя сам. И уж поверь тебе это понравится меньше. Мне же напротив... больше."              Зубы сжимаются от злости, но я быстрыми движениями сбрасываю свой потрепанный, испачканный и, уже какое-то время, дурно пахнущий походных костюм. Прикрываясь руками, быстро захожу в купель.              "Хорошая девочка", - кивает дроу.              "Не хочу предоставлять тебе удовольствие".              "Ну…", - он садится на краю купели, откладывая висящий на поясе кинжал в сторону, и прислоняется спиной к каменной стене.              "Будешь смотреть?"              "Буду".              Я тяжело вздыхаю и отхожу в самый дальний угол купели, отворачиваюсь и начинаю натирать голову мылом, перехожу на шею и спускаюсь ниже. Странно, но это приятно… Не сама ситуация, а скорее процесс. Вода теплая, свежая. Если бы не Ссзерин комнату можно назвать красивой, уютной. Со вздохом я погружаюсь в воду и задерживаюсь под поверхностью. Если сделать сильный вдох, я могу успеть захлебнутся. Или он вытащит меня и изобьет за выходку. Стоит ли оно того?              Я выныриваю оставляя мыльные разводы.              "Что она хочет от меня?"              "М-м-м, госпожа Хлерин? О, тебе стало интересно? Она покажет тебе новые грани боли, унижения и страданий. У госпожи особая тяга к разного рода удовольствиям. Особенно тем, которые предполагают полное и тотальное подчинение".              "Что это значит? Выполнять ее приказы? Как служанка? Любовница? Что?"              Дроу злорадно смеется.              "Все, дорогуша. Абсолютно все сразу".              "Я не буду ей подчинятся", - говорю я, скорее убеждая саму себя.              "Ты будешь сопротивляться и это нормально. Но вот когда перестанешь, ха! А ты рано или поздно перестанешь, все перестают. Вот тогда ты быстро ей наскучишь и я, тут как тут, приползу доедать остатки твоего характера. Это немного, да. Но как минимум я тебя трахну и удовлетворю вставший между нами вопрос", - он улыбается собственной метафоре. – "Так ли ты хороша, как я себе это представил?"              Я раздраженно хмыкаю.              "Богатая и больная фантазия, ха?"              "Грешен", - отвечает он и снова эта мерзкая улыбка.              Взгляд скользит по лежащему рядом с ним кинжалу. Я делаю глубокий вздох, с трудом перебарываю стыд и медленно убираю руки прикрывающие грудь. Делаю шаг в его сторону.              "Так чего тянуть? Она ведь не узнает…" - говорю я, стараясь скрыть дрожь в голосе.              Дроу издает странный, нелепый смешок.              "Она умеет читать разум, как книгу на ночь, глупышка".              Я делаю еще несколько шагов в его сторону, держа прямую осанку              "И ты сразу спасовал… да ты трус, Ссзерин. Такие как ты ничего, никогда не добиваются. И кусают себе локти".              Он смущенно улыбается, его начинает немного трясти.              "Ты… в своем уме… Ты", - тараторит он.              Еще два шага, теперь я совсем близко.              "Кто я?"              С этим вопрос, я резко выпрямляю руку, бросая в его глазам обмылок, в вперемешку с пеной. Дроу вопит, а я кидаюсь вперед, к его кинжалу. Удар в руку, кинжал отлетает в сторону и тонет в купели! Я дергаюсь вперед к двери, но Ссзерин с диким воплем бросается на меня сверху, погружая под воду. Мыльная вода едко жжет глаза, руки беспорядочно бьют по сторонам, хватаясь за скользкие камни. Его рука обвивает мне шею и дроу стремительно вытаскивает нас обоих на поверхность.              "Хитрая сука!", - вопит он.              Он перехватывает меня за рога и с силой погружает под воду. Я кричу, пенная вода заполняет рот, инстинктивно я глотаю ее и бьюсь в конвульсии, пытаясь ухватиться за камни, но ловлю лишь воду и воздух. Дроу достает меня и я кашляю, выплевывая горькую воду.              "Хочешь траха? Хочешь, да?" — орет Ссзенин, крепко держа мои рога. – "Я тебе устрою!"              "Что тут происходит?!" - кричит стражник, заглядывая в купель. – "Что за шум? Ссзерин? Госпожа же ясно дала понять…"              "Завали свой рот, Мергер! Это не то, что ты подумал… Рабыня оказалась купаться, я ей немного помог", - говорит Ссзерин злобно, больно выкручивая рога и снова погружает меня в воду.              Я вновь начинаю биться, пытаясь вырваться, но сил не хватает… Тычок в спину и я, ощущая освобождение, выныриваю, кашляю и тяжело дышу.              "Видишь, у меня все под контролем", - самодовольно говорит Ссзерин, стоя по пояс в воде и играя руками с пеной.              Охранник кивает, бросает на меня взгляд полный отвращения и покидает комнату. Ухватившись за каменный бортик, я прислоняюсь к противоположной от Ссзерина стороне купели, пытаясь восстановить сбившиеся дыхание.              "Больной… ты просто больной…", - шепчу я.              "Это ты еще, госпожу Хлерин, не узнала поближе", - с этими словами Ссзерин начинает злобно смеяться и выходит из купели.              Затем он берет деревянное ведро и опрокидывает поток холодной воды мне на голову.              "Выходи, вытирайся и одевай свой новый наряд… Живо!"               Кулаки сами сжимаются, но я слушаюсь. На этот раз. Быстро выхожу из купели и вытираю себя.              "Вот твоя новая одежа", - кивает он на скамью, где лежит свернутая материя.              Я поднимаю сверток ткани - платье. Я никогда такие не носила, выглядит странно, словно бы дорогое, аристократичное, но весьма откровенное. Длинное, белое, шелковое, с глубоким вырезом на груди.              "Это шутка?" - бормочу я.              "А так выглядит?"              Дроу качает головой.              "Когда же до тебя дойдет, дорогуша?" — спрашивает он, зайдя мне за спину. – "Все, что здесь с тобой происходит, происходит лишь по воле, м-м-м… госпожи. Поняла?"              Я киваю, а он приобнимет меня за плечи, отчего мое тело моментально съеживается.              "Поэтому хватит задавать дурацкие вопросы и надевай это чертово платье", - зло произносит он.              ***              Со звоном цепей я дергаюсь, когда дверь лязгает и в комнату входит Раувэнна. Она быстро, словно плывя над полом, подходит к центру комнаты, к месту где стою я. Руки, ноги и даже мои рога закованы цепями уходящими к потолку. Мои движения ограничены, даже если мне захочется нанести удар, цепи едва ли это позволят сделать…              Размеренными шагами Раувэнна обходит меня по кругу. Серебро ее застежек отражает тусклые магические светильники, наполняющие комнату мягким голубоватым светом. Дроу с довольной улыбкой проходится по цепям своими пальцам, ее взгляд скользит по платью, которое меня заставили надеть.              "Интересный выбор, питомец. Белый шелк очень хорошо сочетается с твоей кораллово-красной кожей", - говорит она и ее голос мягкий, но в нем чувствуется власть. - "Я ценю твои попытки угодить мне… Но, в следующий раз, я бы хотела чтобы ты оставила больше места воображению".              Я щурюсь.              "Чт-о? Платье? Это не мой выбор… ", - бормочу я. - "Ссзерин, ублюдок… это он выбрал платье, я не собиралась тебе угождать".              Раувэнна резко хватает меня за подбородок и ее взгляд впивается в меня, как лезвие кинжала.              "Молчи, питомец", - шипит она. - "Ты будешь обращаться ко мне как к госпоже, или будешь страдать от последствий".              Ее хватка усиливается и ногти больно впиваются мне в кожу.              "И не думай ни на мгновение, что ты можешь контролировать свою судьбу здесь. Ты моя, и я могу делать с тобой все, что захочу".              С этими словами она отпускает мой подбородок, бесцеремонно рассматривая мой наряд. Я отвожу глаза в сторону, ощущая как к груди подступает страх.              "Я не подчинюсь тебе…", - говорю я, дрожащим от волнения голосом и словно начинаю задыхаться.              Внутри просыпается злость к себе, ведь нельзя показывать ей слабость. Губы дроу изгибаются в злобной улыбке.              "О, но ты это сделаешь, питомец", - мурлычет она.              Ее рука скользит вниз по моему платью и обводит изгиб бедра.              "Ты подчинишься или будешь страдать…"              Она лезет под платье, продвигаясь дальше.              "Впрочем, ты в любом случае будешь страдать. И я обещаю тебе, страдания будут изысканными".              Тело выходит из под контроля и меня пробирает дрожь, я закрываю глаза и затаиваю дыхание. Холод страха сжимает меня, мне становится противно и тошно… Но есть еще что-то? Томящаяся в сердце злость, словно тлеющий уголек на который с силой подули.              "Убери свои руки…" - цежу я злобно и дергаю головой чтобы ударить Раувэнну рогом.              Цепь натягивается и останавливает меня в паре сантиметров, одергивая назад. Раувэнна смеется, глубокий жестокий смех наполняет комнату.              "Глупый питомец".              Она отступает на шаг и заряжает мне пощечину. Яркие брызги бьют в глаза. Никто никогда не смел ударить меня. Меня дразнили людские дети, обзывали. Они могли толкать меня... Но никто никогда не давал мне пощечины. Я сжимаю губы, они дрожат. Одинокая слезинка срывается с ресниц и скатывается по щеке.              Раувэнна расплывается в улыбке и наклоняется ближе, произнеся: "Уже плачешь, питомец? Мы только начали".              Она вновь хватает мой подбородок.              "Я позабочусь о том, чтобы у тебя было достаточно причин плакать", - говорит она и другой рукой сжимает мою грудь, оттягивая платье в сторону. Холод вызывает мурашки на теле, ее палец блуждает по груди, а затем она резко хватается за сосок и скручивает его. Стон боли срывается с моих дрожащих губ.              "Дай мне услышать тебя!" - хохочет Раувэнна. - "Пусть все знают, кому ты принадлежишь..."              Она стремительно опускает руку с груди вниз, принимаясь интенсивно ощупывать меня между ног.              "Давай-ка посмотрим, такая ли ты мокрая, как и громкая".              Как это же это мерзко! Я скалюсь, стараюсь смотреть наверх. Ее пальцы упираться в кожу, грубо, неприятно. Другой рукой она сжимает мой подбородок.              Раувэнна хмыкает: "Пустыня! Возможно, мне нужно… мотивировать тебя".              Ее пальцы блуждают по складкам, в глазах читается странный блеск. Мое лицо искривляется и я мычу, едва имея возможность говорить.              "С ума сошла?" - бормочу я дрожащим голосом, всхлипывая и тяжело дыша. - "Как я могу этого хотеть?! Не трогай меня!"              Я пытаюсь сжать бедра, но Раувэнна не унимается. Да и на что я рассчитываю? Я в безвыходном положении. Я ничего не могу ей сделать.              "О, питомец. Ты понятия не имеешь", - злобно смеется дроу, ее дыхание обжигает мне лицо. - "Но ты научишься. Ты научишься хотеть меня, жаждать моих прикосновений".              Рука Раувэнны резко двигается и ее пальцы грубо входят в меня, я взвизгиваю от боли и начинаю дрожать. Из-за слез в глазах комната расплывается, я пытаюсь представить, что ничего этого нет. Что я где-то далеко… сдавливаю свои крики и стоны. Но резкая боль возвращает меня к Раувэнне.              "Да, питомец. Да… Хах, а тут тесновато!", - шепчет дроу, проталкивая пальцы глубже.              Мое лицо искажается от боли и стыда, из глаз сыпятся слезы. Нет, только не так… Только не таким образом! Это не должно быть именно так! Я слышала, читала… я знаю как это… может происходить. Но только не так!              Раувэнна со вздохом останавливается и извлекает пальцы, смотрит на них.              "Девственница? Не может быть... Ха! Уже нет".              Она отпускает мою челюсть и начинает смеяться, вытирая окровавленные пальцы о платье в которое меня нарядили. Я опускаю голову, губы дрожат, щеки горят от слез. Уже нет? Что… что происходит? Почему я ощущаю виноватой себя? Я громко всхлипываю не в силах сдерживать плачь.              "Если бы я только знала это!" — восклицает дроу. - "У меня как раз есть ритуал для девственниц. Ах, не важно. Проведу другой… Ха-ха! А я думала вы звери только и делаете, что трахаетесь, как только достигаете полового созревания".              Я рычу и начинаю кричать на нее: "Я не хочу тебя! И никогда не буду хотеть, бешеная сука!"              Глаза Рауванны сужаются, на этот раз она хватает меня за волосы и тянет назад, выгибая мою шею.              "Это так?"              Она дергает меня и отталкивает, делает два шага назад. Я трясусь, пытаясь усилием воли вернуть контроль над чувствами. Побороть ужас, спрятать страх и вытащить наружу гнев… Словно гнев — это мое единственное оружие, единственный способ защититься от нее.              Раувэнна хлопает в ладоши, произнося: "Ошейник Лиандры!". Дверь открывается, слуга, высокий дроу, заносит, лежащий на небольшой бархатной подушке, ошейник со свернутым поводком. Раувэнна кивает и слуга надевает на меня ошейник. Я пытаюсь дергаться, но цепи сдерживают порывы.              "Еще посмотрим, питомец", - шепчет жестокая женщина, беря за поводок. — "Тебе просто нужно показать сравнение… ты еще будешь молить, чтобы я трогала тебя! После знакомства с устройством, которое я придумала специально для тебя. Да-да, я сама зачаровывала его".              С этими словами она резко дергает поводок. Сначала я слышу треск, а затем разряд тока ударяет в кожу. Я кричу в агонии, конвульсивно дергаясь.              "Да, питомец. Кричи для меня", - рычит Раувэнна, пододвигаясь ближе. - "Кричи и расскажи всем, кому ты принадлежишь!"              Разряд отступает, но все что я могу — висеть на цепях.              "Ты просто больная сука…" - шепчу я.              Глаза дроу сверкают гневом и она наносить еще одну пощечину, от удара моя шея неприятно дергается и ее пронзает острие боли.              "Наглое животное!" - холодно восклицает она и снова дергает поводок. - "Ты научишься уважать меня!"              Я визжу от боли, не сумев сдержать себя. Громко и протяжно.              "Не надо!" — отчаянно кричу я.              Ответ — ее жестокий смех, а затем очередной удар током. На этот раз, я едва могу его чувствовать...              "Давай посмотрим, смогу ли я изменить твое решение", - шепчет Раувэнна, наклонившись ближе и коснувшись губами моего уха. — "Умоляй трогать тебя, питомец!"              Я отрицательно качаю головой.              "Умоляй!"              "Нет".              Раувэнна смеется.              "Твой выбор невелик: подчинись или столкнись с еще большей болью".              Она прижимается ко мне всем своим телом, натягивая поводок. Я невольно опускаю взгляд и вижу, как она отодвигает подол своего платья в сторону. Рука с поводком заползает туда словно змея. Ее глаза расплываются в удовольствии, она стонет… извивается. Трясется. Рука, которой она сжимает ошейник начинает дергаться. Из-за этих рывков в мою шею впиваются крошечные разряды молний. Раувэнна издает протяжный стон и останавливается, отдаляясь от меня. Поводок не отпускает, играет с ним пальцами.              "Ты упрямый, питомец", - мурлычет она низким, хрипловатым тоном. - "Но мне нравятся вызовы".              С прежней довольной улыбкой она дергает за поводок. Удар, как прежде, сковывает тело. Челюсть сжимается, а спина неестественно изгибается. Еще удар! Я воплю, а когда боль вновь отступает, лишь тихо скулю, безвольно свисая с цепей. Наручники с впиваются в мои нежные запястья, голова висит на плечах, я пытаюсь подняться, но ноги лишь елозят по полу.              "Ты еще здесь? А? Не слышу…"              Удар! Я дергаюсь ощущая опустошение в груди, мое дыхание сбивается…              "Теперь ты моя. И я буду наслаждаться тем, что сломаю тебя".              "Почему?" — со стоном спрашиваю я, искренне не понимая природу этой жестокости.              "Потому что я могу, мой милый зверек", - с нарочитой нежностью отвечает Раувэнна и гладит рукой по моим волосам. - "Потому что мне это нравится".              Она проводит пальцами вдоль моей груди и смахивает с плеча сначала одну лямку платья, затем вторую. Оно не имея возможности держаться слетает с тела. Улыбнувшись Раувэнна обходит меня по кругу, заходит за спину и хватает мои рога, выгнув шею назад. Охранник берет кнут и встает напротив меня. Кивок Рувэнны и сильный удар плети жжет мою грудь, вновь заставляя кричать от боли. Я давлю его внутри себя, ощущая жжение.              "Умоляй трогать… не бить".              Хлесткие удар плети сыпятся на мою обнаженную грудь, наполняя тело агонией. Чувство словно моя плоть разрывается от каждого безжалостного удара. Из глаз льются слезы, я молю: "Хватит… прошу! Умоляю!"              Ответ один — лишь едкий свист плети.              "Бедняжка, ты не сможешь убежать от меня", - шепчет у самого уха Раувэнна.              Еще один удар, от которого я только лишь вздрагиваю и, скуля от боли, вновь безвольно повисаю на цепях. Раувэнна кивает, охранник бросает кнут на пол, к моим ногам.              "Ну-ну-ну", - бормочет хозяйка тюрьмы и ее пальцы елозят по моему лицу.              Я пытаюсь шептать, но губы не слушаются. Дыхание хриплое, прерывистое. Я не могу его восстановить, словно не хватает сил.              "Что такое, питомец?" - спрашивает она, приближаясь своим лицом к моему. — "Что ты там бормочешь?"              Я собираю все остатки сил.              "Ты проиграешь… бессердечная сука", - шепчу я и начинаю смеяться, но получается что-то похожее на хрип умирающего.              Губы Раувэнны складываются в злобную улыбку.              "Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, питомец", - затем она обращается к охраннику. - "Думаю самое время для жезла особых удовольствий".              Охранник кивает и протягивает своей госпоже металлический стержень с обтянутой кожей рукоятью, его кончик разделяется на три меньших стержня. Я видела такие у стражников, здесь, в тюрьме. Раувэнна проводит этой штукой по моей кожи между грудей, вызывая неприятные покалывания.              "Тебе нравится, когда тебя пытают, не так ли, питомец?"              "Пошла ты…", - выдаю я, едва находя силы.              "Иначе трудно объяснить такое упорство".              Рауванна улыбается, прислоняется ко мне всем своим телом и оттягивает мою голову назад, крепко ухватив за волосы. Она подносит прибор к моему лицу, ударяя омерзительно неприятными разрядами мне в шею, щеки и губы.              "Этот рот нужно научить говорить правильные слова для госпожи", - зло шепчет она и хватает меня за подбородок, оттягивает его вниз и резко сует стержень мне в рот впиваясь им в верхнее нёбо.              Удар разрывает мои мысли в лоскуты, глаза наполняются жжением, я слышу лишь свои рвотные позывы и шипение жареной плоти. Агония устремляется в центр сознания, ударяется в позвоночник, бьет в руки и ноги. И… тишина. Я не чувствую рта, он открыт и язык безвольно свисает наружу. Почему я еще в сознании? Что меня удерживает здесь? Почему я просто не умру?              "Как же ты непристойная с этим висящим языком. Мне нравится".              Она бросает стержень на пол и сжимает свои пальцы на моем языке. Я чувствую как охранник отстегивает мои руки, освобождает рога и ноги от цепей. Я валюсь вниз, но Рауванна крепко сжимает язык и начинает тянуть за него, словно за поводок, вынуждая меня прикладывает невероятные усилия, чтобы двигаться вперед. Одно хорошо — я почти уже ничего не чувствую.              Она протаскивает меня вперед на несколько шагов и отпускает, моя голова падает на пол. Из глаз текут слезы, из открытого рта слюни.              "Ты не привыкла к этому, не так ли, питомец?", - говорит довольная собой Раувэнна. - "Ты не привыкла, чтобы с тобой обращались как с игрушкой. Но ты научишься. Ты научишься подчиняться мне, дрожать от одной мысли обо мне. И ты научишься это любить".              Она приседает на корточки рядом со мной и откидывает с лица прядь моих лиловых волос.              "Ты шедевр, питомец. Произведение искусства. И я та, кто закончит твое создание".              Я пытаюсь подняться на руку, но не могу, валюсь вперед.              "Теперь ты можешь отдохнуть. Первый урок, полагаю, тобой усвоен".              ***              Дверь моей клетки отпирается и я вздрагиваю, но все еще не нахожу в себе силы, чтобы подняться. Я жмурюсь готовясь к самому худшему, но вместо этого… облегчение. И запах трав. Магии… но другой, приятной.              "М-м-м", - постанываю я, пытаясь перевернутся на спину и понять, что происходит.              "Лижи смирно, животное", - холодно говорит девушка. - "И не смей меня трогать… не смей смотреть".              Я останавливаюсь, ощущая, как раны затягиваются с каждым касанием ее пальцев.              "Ладно… теперь медленно перевернись".              Послушно я ложусь на спину, увидев очередного дроу: на вид ей лет двадцать, белокурое каре, круглое лицо и глаза цвета луны. Она прижимает руки к моей груди, заживляя порезы от плетей. Я с непониманием смотрю на нее.              "Чего смотришь, зверь? Это не милость. Госпожа не хочет чтобы ты умерла, для этого я здесь", - холодно поясняет девушка.              Я издаю тихий смешок, морщась от боли во рту.              "Так это будет?" - едва вороча языком, произношу я. - "Она будет меня пытать, насиловать, резать… а ты будешь приводить мое тело в порядок? Чтобы пытка была вечной?"              Дроу кивает.              "Быстро учишься, тифлинг".              Она выпрямляется.              "У входа лежат чистые вещи и… мазь. Я заживила только самое страшное, с оставшимися ожогами разберись сама".              В ее голосе слышна нотка нежности или мне очень хочется так думать… Кивнув девушка отворачивается и уходит прочь, а в дверях с довольно ухмылкой соти Ссзерин, он толкает дверь и защелкивает замок.              "Пришел насладится зрелищем?" - спрашиваю я, предпринимая первые попытки подняться.              "Ну, твои крики были весьма возбуждающими. После такого... ха-ха, мне еще предстоит побороться за право быть первым после госпожи. Первым кто воспользуется твоим телом. Если конечно от него останется хоть что-то".              Я опускаю глаза. Воспоминания о том, как Раувэнна пользовалась мной режут сознание острыми осколками. Машинально сжимаюсь, вновь ощутив этот проклятый стыд.              "Нужно отдать тебе должное, глупышка, ты удивила госпожу. До тебя ее самая стойкая из игрушек продержалась не более трети того, что смогла вытерпеть ты на первом уроке. Уроке плоти. Самом базовом. Самом примитивном".              "Дай мне сдохнуть спокойно…" - ворчу я, бросив попытку подняться, и поворачиваюсь на бок.              Я пытаюсь зарыться в жестком сене, сворачиваясь в клубок.              "Не знаю что… но что-то тянет меня к тебе, тифлинг. В тебе что-то есть".              Он брякает ключами и присвистывая удаляется от моей клетки. Я жду прежде чем его шаги растворятся в тишине и со всхлипом начинаю рыдать. Мое тело, оно ведь мое? Оно не может им принадлежать… а дальше, что, они затребуют мою душу? А ведь, я боялась этого… Близости. Как же это стыдно, как же хочется окунутся в воду и попытаться смыть с себя каждое ее дрянное прикосновение...              ***              Пустота и тьма. Я словно превращаюсь в зверя, каким они меня считают. Ползаю по камере, боюсь каждого шороха, прячусь в сене, а потом ползу к краю клетки, чтобы взять миску и скрыться с нею обратно.              Очередной лязг металла, я прыгаю в свое мнимое укрытие. На пороге Ссзерин.              "Время мыться и надеть свежий наряд", - говорит он торжествующе. — "Госпожа ждет".              "Я не хочу. Я не могу… нет… я больше не могу".              "Заставишь меня тащить себя? Тебе это дорого обойдется… Марш на выход!"              ***              Взгляд блуждает по моему новому наряду: пестрые шелка, пышные рукава, кружевная горгера. Если бы не цепи, то можно подумать, что я стою на сцене театра в крупном людском городе. Но нет, я в подземелье Раувэнны Хлерин, мерзкой, злобной дроу. И к чему эти наряды? Почему не притащить к себе голой и не избивать плетями… и… делать другие вещи? Что за игры?              Я осматриваюсь, пытаясь понять, что будет происходить… Но все выглядит уж слишком безобидно: под моими ногами, облаченным в бархатные туфли, лежит пестрый ковер, передо мной два кресла, столик с виноградом, в камине приятно трещат дрова… Взгляд падает на кресло, на нем лежит книжица переплетенная кожей… Я знаю ее, это мой дневник, а под ним кипа бумаг — стихи. Я морщусь, ощущая, как негодование, от того, что Раувэнна читала их, заполняет меня.              Дверь отворяется, взгляд падает на выточенный из теней силуэт, мои кулаки сжимаются, но в тот же миг я стыдливо, испуганно отвожу глаза в сторону. Я не могу смотреть на свою мучительницу, слишком ярки и свежи воспоминания, которыми она бессердечно меня наградила.              "Выглядишь великолепно!", - восклицает Раувэнна и грациозно опускается на стоящее неподалеку кресло. - "С гастролями из Невервинтера, великая Жарптица! Ох, и как вы такие прозвища выдумываете..."              Я со злости сжимаю челюсть, не в силах заставить себя посмотреть в ее сторону.              "Я читала о вас, великий бард… Ох, ваши стихи произвели на меня неизгладимое впечатление. Текла, как сука", - говорит она и заливается холодным смехом. — "А дневник? О, шедевр… Так, на чем я там остановила свое чтение… хм… Ах, да! Отец сказал, что мы скоро будем в Невервинтере… не могу дождаться, когда увижу его белые каменные стены, окрашенные розовыми лучами рассвета…"              Раувэнна хлопает в ладоши, ко мне подходит ее слуга и протягивает лютню, мою лютню. С трепетом в груди я сжимаю гриф, провожу пальцами по шершавым струнам.              "Сыграй мне что-нибудь", - произносит Раувэнна, листая страницы моего дневника.              "Не буду", - бубню я, сжимая лютню в руках.              "О, будешь. Будешь, питомец", - произносит дроу и поднимает руку вверх, с кончиков ее пальцев выползают тени.              Мою голову сковывает боль, сознание перемешивается, пол кружится и в тот же миг мои пальцы одной руки начинают барабанить по струнам, другой зажимать лады. Из лютни льется веселая, бодрая мелодия… Одна из первых, которую мне довелось разучивать.              "Да!", - восклицает дроу. - "Немного безвкусно, но задорно! Чего стоите? Танцуйте", — приказывает она слугам.              Слуги даже не думают перечить, начинают кружить танцами вокруг нас.              "Быстрее!"              Мои пальцы ускоряются повинуясь ее приказу, несясь по струнам, как остервенелые. Кисть быстро наливается усталостью и болью, но я не управляю ей. Как же это мерзко, я не хочу играть Раувэнне. Я не хочу! Сжимаю губы и пытаюсь противиться игре…              "Ай!", - вырывается у меня, когда я дернувшись режу палец и пачкаю струны в крови.              "Ну же! Ну же!" - не унимается Раувэнна, хохоча, а затем ее взгляд падает на страницы дневника. - "Мама познакомила меня с будущим мужем, он хороший. Спокойный. Умеет работать. Его родители дают добро на наш брак… О-о-о, да вы только посмотрите, какая безвкусица! А где страсть?! Где нерв? Я думала исчадия ада размножаются куда более интересным способом, чем заводят банальные пары!"              Лопается струна, ударив меня по щеке. Я опускаю взгляд на кровоточащие пальцы, гриф перепачкан, струны липкие и неприятные.              "Больно?" - холодно спрашивает госпожа тюрьмы. — "Неужели сравнится с тем, когда я трахала тебя?"              Ее смех раздражает, я скалюсь, но не могу остановить свои пальцы.              "Копаться в твоей жизни оказалось довольно задорно. Столько мыслей. Столько наивности. Мечты".              Она расплывается в улыбке и бросает мою книжку в огонь камина. Пальцы замирают, оборвав мелодию.              "Мусор…" - понизив голос выдает Раувэнна. - "Глупый, питомец, должен понимать, что мечты — яд. В таком-то месте! Забудь о них. Подчинись".              Я беспомощно смотрю, как огонь жадно пожирает страницы, обращая их в пепел.              "Папочка. Мамочка… Братики. Покладистый и рукастый муж. Хах, ну и где они? Мертвы. И твои мечты должны умереть следом, глупая. Играй! И пусть твоя игра станет твоей же агонией. Кошмаром сочащимся из резонатора лютни!"              Израненные пальцы вновь ложатся на струны. Музыка льется вновь, но иная, подобная острым осколкам стекла, режущим душу. Вокруг меня кружит вихрь, сквозь него проявляются лица моих близких, искажаются в гримасах, тают, как восковые свечи и капают на пол. Их смех пронзает разум, все теплые воспоминания о них быстро покрываются корками высохшей крови.              "Забудь и подчинись!" — демоническим голосом рычит Раувэнна.              Вихрь расступается, из него выходит покрытая черной пеленой фигура с горящими красными глазами. Ее пасть сочится гнилью, а зубы напоминают деревья висельников. Она холодно смеется, хватает меня и поднимает над полом, пронося через поле боя, на мое лицо брызжет кровь… Еще теплая, пахнущая железом. Я вздрагиваю и фигура останавливается. Мы стоим перед кольями, на которых нанизаны головы. Мне нужно время, чтобы понят кто это… я не видела их такими. Нет! Я резко отворачиваюсь, когда меня словно прошибает разрядами ошейника. Но эти удары глубже.              "Нет, нет… нет", - реву я и падаю на колени, лютня выпадает из рук.              Она катится по полу, прямо к ногам черной фигуры. Я блюю на пол, тяжело кашляя, опираясь руками, чтобы не свалится. С трудом я поднимаю глаза, вместо фигуры стоит Раувэнна. Она улыбается и ударяет ногой по лютне, та издает последний, звонкий стон. Меня бросает в воспоминание, как отец выбирал древесину, как вытачивал гриф, как младший брат наносил резьбу, как старший натягивал струны и извлекал ее первые звуки. Теперь ее корпус сломан… Женщина в черном берет ее брезгливым жестом, словно это дохлая крыса и бросает в камин. Языки пламени быстро обнимают корпус и лижут гриф. Я закрываю глаза руками, начинаю трястись и плакать.              "Мечты не для этого места, мой маленький бард", - говорит Раувэнна, назвав меня точно так, как называл отец. - "Похорони их и тебе станет легче. Смирись и будь лишь моей. Моей милой вещицей".              Я тяжело вздыхаю, вытирая слезы, и с вызовом поднимаю взгляд на Раувэнну.              "Ты можешь пытать меня. Вторгаться в мой разум. Но тебе не сломить меня".              "Но я ведь уже… попробуй вспомни что-нибудь хорошее о своем прошлом", - ее губы кривятся в улыбке.              Я пытаюсь вспомнить. Но… ничего.              "Не можешь… пока ты играла, я подчиняла твой строптивый разум, выхолащивая его. Заполняя сомнениями. Гипертрофируя все плохое и преуменьшая хорошее. Твой отец орет на тебя. Мать тебя не любит. Тебя все презирают и ненавидят… Разум — это игрушка, головоломка. Картины твоего прошлого можно разбивать и собирать заново как мозаику, внося новые смыслы. В моей власти испепелить твой разум. Заставить тебя делать, что угодно… унижается, лизать мои пальцы, целовать пол по которому я иду. Один щелчок пальцами и последние преграды между тобой и мной рухнут, обнажив твою пошлую рабскую суть".              Она поднимает пальцы. Улыбка. Щелчок.              Я сдавливаю зубы до треска, когда она вторгается в самое сердце моих мыслей, наполняя своими погаными речами мою голову. Я дергаюсь в сторону, кривлюсь… Мое собственное Я истерично мечется, ища спасения. Нет. Это не правда. Я помню бьющие о скалы волны. Помню как гулко дрожат от этого камни. Как свет заката играет в разноцветных витражах храма. Как мама готовит свои пахнущие добротой пирожки и как ругает нас с братьями за то, что мы их крадем почти с печи… Но она ругает нас не по-настоящему. Она любит. Я люблю!              "Нет!" - воплю я, резко поднимаясь на ноги.              Раувэнна отшатывается и едва не падает, ошеломленно смотря на меня. В ее глазах читается удивление, злоба и… восхищение? Она выпрямляется, делает несколько шагов ко мне.              "Да вы только посмотрите, птица с пробитым крылом вновь устремилась ввысь. Невероятно. Внутри тебя что-то есть… Загадка. Древняя тайна".              Она начинает смеяться.              "Это гораздо интереснее! Я буду ломать тебя месяцы, годы… Я заставлю тебя пресмыкаться куда более изощренными способами. А уж если ты покажешь себя…"              Она облизывает губы.              "То из тебя получится восхитительный сосуд", - она подходит ближе, говоря у самого моего уха. - "Возможно ты станешь отличным дополнением артефакта, из-за которого убили всех твоих близких. Что за удача? Единственная выжившая, быть может идеальный сосуд для моего эксперимента".              Она легонько дотрагивается меня щекой и отстраняется прежде, чем я успеваю ее боднуть. Дроу вновь расплывается в улыбке.              "Трудно не верить в судьбу… Очень трудно. Может ли это быть совпадением? Или все было предначертано? Или… ты была создана для иного, прежде чем попасться мне на пути. Быть может божественным посланником или избранницей Асмодея?"              Злодейка смеется и ходит вокруг меня.              "Подумать только, я могу перейти дорогу великим сущностям. Это определенно в моем стиле".              Я с непониманием смотрю на нее, ликование от того, что мне удалось дать отпор уступило место ощущению незащищенности. Слабости перед ее волей. Мне словно удалось совершить умелый пируэт, но в битве он ничего не значит.              "Отдыхай, питомец. Возможно голодание и регулярные избиения сделают тебя куда более покладистой. Выживешь, мы увидимся вновь".