Чужой среди чужих

      – Может, сядешь уже? – не выдержав гнетущей тишины, буркнул Володя.       Его голос прозвучал сухо и грубо, о чем он тут же пожалел, ведь сам этого совершенно не хотел. Но, как ни странно, Марат, после недолгих раздумий, все таки прошёл и послушно сел напротив.       – Сбежал? – поинтересовался он.       – Нет. Отпустили под подписку.       – Так, значит, ты свободен? – уточнил парень и по его голосу было трудно определить его эмоции.       – Не совсем. У них нет доказательств моей вины, однако я всё ещё подозреваемый.       – Кащея повязали. – неожиданно оповестил его Марат.       – Кащея? – удивился Вова.       – Ага. Сказали, что типа патроны у него нашли от пистолета. Точно такими же завалили этого Жёлтого.       – Ясно, – пробормотал Вова и перевёл взгляд в окно.       Вот оно как. Кащея, значит... Вот почему Ильдар на него так смотрел, а следователь была расстроена. Один нашёл козла отпущения, а вторая под давлением вынужденно согласилась. Хотя, ничего нового.       Испытывал ли Суворов угрызения совести по поводу того, что за него может отсидеть другой человек? Отнюдь. Тот продал Ералаша и за это до сих пор не понес заслуженного наказания, и здесь никакой жалости быть не может.       – Выглядишь стремно, – заметил Марат, прерывая мысли Вовы, и издал негромкий смешок.       – Свою-то рожу видел? – не остался в долгу тот и не сдержал лёгкой улыбки.       Он почувствовал, как сердце, уже порядком покрывшееся льдом, начало понемногу оттаивать. Парень собрал всю свою волю в кулак и, набрав побольше воздуха, произнес:       – Марат. Насчёт всего того, что произошло и... И насчёт Айгуль...       – Что было, то было, – вдруг вполне миролюбиво, хоть и с горечью в голосе ответил младший брат.       – Нет уж. Выслушай, – твердо ответил Володя и тяжело вздохнул, – я не хотел, чтобы так произошло. Чтобы погиб дорогой тебе человек. Чтобы отшили тебя, близкого для меня человека. Дурацкая жизнь оказалась куда сложнее, здесь нет чёрного и белого, как я раньше думал, все эти понятия... Виноват я. Слышишь? Я это признаю. Виноват полностью, и в первую очередь перед тобой. Это глупые и пустые сейчас слова, но я... Всё равно, я прошу у тебя прощения.       Марат какое-то время молчал. А затем, чуть подавшись вперёд, прищурился и ответил:       – Пацаны ведь не извиняются?       – Мне плевать, что там у пацанов... А я говорю сейчас с братом.        Марат не нашёлся, что на это ответить. Но он вдруг почувствовал. Ощутил то самое облегчение, о котором давно мечтал. Тяжёлый груз с души никуда не ушёл, но почему-то стал легче.       – Я много думал обо всем. Все в голове продумал, ночами не спал, но, знаешь, понял одно: ты не мог знать, что так произойдет. Это не значит, что твоей вины нет, ты виноват, но... Я верю, что ты не желал плохого мне или Айгуль. Но я не держу на тебя зла. Нам всем надо жить дальше, уже ничего не изменить, как бы не хотелось.       Взрослые слова из уст ребёнка. Возможно, впервые в жизни Володя понял, что перед ним сейчас находится мальчик. Пусть выглядит взрослее, чем кажется, но он юнец, который пережил то, чего не переживали многие взрослые за всю жизнь. И он не должен был через всё это проходить, но втянул его во все это именно старший брат.       От такого простого осознания на душе стало горько и паршиво, но он смог сдержать свои эмоции. За стеной периодически слышались тихие завывания и всхлипывания, видимо, Диляра все слышала, но это было не так уже и важно.       – Спасибо, Марат... – тихо произнес Володя.       Весь оставшийся вечер они провели за разговорами. Марат постепенно расслабился, а затем и вовсе заметно оживился и рассказал обо всем, что произошло с ним за эти два месяца: про комсомолл, милицию, отца, школу и много чего ещё, а Володя поведал о том, что такое тюрьма, о встрече с Наташей и его отчаянных мыслях о побеге.       Наверное, впервые в жизни эти двое действительно поговорили откровенно, без утайки, рассказав все о своих переживаниях и вывернув друг перед другом свои души наизнанку. Потому что Вова на собственной шкуре ощутил цену времени, а ещё насколько хрупка жизнь. И как легко может оборваться в любую секунду.       Володя не знал, как примет его отец, даже Диляра и Марат не решились прогнозировать его реакцию, однако, когда Вова засобирался уходить, его не отпустили, категорично пресекая все попытки сбежать.       – Не знаю, чё скажет завтра батя, но сегодня переночуешь здесь, – твердо сказал Марат. – Это ведь твой дом!       – Конечно! Ну, куда ты на ночь глядя, Вов? – поддакнула мачеха. – Иди в свою комнату, я там ничего не меняла!       – Я всегда найду себе пристанище, – слабо сопротивлялся Володя, стараясь не показывать, насколько он рад такому повороту событий. Хотя бы остаться здесь на одну ночь — было бы за счастье.       Он прекрасно понимал, что, скорее всего, это его последняя ночь здесь.       После недолгих уговоров он наконец согласился. Все-таки, как мало человеку нужно для счастья! Впервые за два месяца он смог расслабиться и уснуть быстро, со счастливой, практически детской улыбкой на устах.