Чужой среди чужих

      Когда состояние Вовы снова стабилизировалось и он пошёл на поправку, его перевели в общую камеру на четырёх человек. Здесь ему впервые, если подобное вообще уместно говорить, повезло: сокамерники оказались более менее миролюбивые мужики, конфликтов практически не возникало. Стычки случались, но все оставалось на уровне обмена «любезностями», и до драки ещё ни разу не доходило, хотя, статьи у всех оказались не самые безобидные. Впрочем, и радостной подобную жизнь в тюрьме тоже не назовёшь, как ни крути...       С каждым днем Володя все больше уходил в себя. Он мало ел, мало спал, практически ни с кем не общался, не читал газеты, на прогулках стоял обособленно ото всех, не желая никого видеть. На его счастье людей, стремящихся с ним пообщаться, тоже не нашлось.       В течение всех последующих дней после больницы все его мысли были только лишь об одном, — как отсюда можно сбежать, и возможно ли это вообще. Миновать карцер или ещё что похуже навряд ли получится, с большой долей вероятности его туда все равно рано или поздно упекут. А, значит, должен быть иной выход, в самом прямом смысле. Идея сбежать прямо в момент следственного эксперимента, о котором частенько поговаривали мужики, уже не казалась такой абсурдной.       На крайний случай разбить голову об стену прямо здесь, но уж точно не возвращаться туда, где его ждут настоящие упыри и отбросы, жаждущие жестокости и крови. С ним церемониться больше не будут, Вова чувствал, что это будет уже билет в один конец, и навряд ли он вернётся оттуда. Сейчас, можно сказать, он очень легко отделался, и как бы парадоксально это ни звучало, но незажившее до конца ранение его спасло, что позволило хоть немного оттянуть время.       От потока различных, хаотично приходящих одну за другой мыслей уже голова шла кругом, но он, как настоящий параноик мог думать только об этом.       Но в один день что-то изменилось.       Вова лежал головой к стене и смотрел в одну точку, когда его раздумья вдруг прервал резкий звук открывающейся железной двери. Его попросили на выход, и парень, под удивлённые взгляды соседей, покинул камеру. В привычной манере уткнувшись лбом в стену, он завел руки за голову в ожидании, пока не закроют дверь, и только затем по команде проследовал за тюремщиком.       Привели его в комнату для допроса, и в глазах парня впервые за долгое время зажёгся огонек интереса. Для чего? Что снова от него понадобилось? Вроде как все уже сказано, и не один раз.       Ах, да, ну, конечно!       Оказавшись внутри, Володя встретился с усмехающимся взглядом Ильдара Юнусовича. По его правую руку сидела следователь Ольга Викторовна, которая была мрачнее тучи, отчего Володя сразу насторожился. Вообще, возможно, раньше он бы ощутил гнев при виде этого мужчины. Злобу. Ярость, да что угодно, но уж точно не обыкновенное раздражение. Такое чувство возникает, когда, например, в непогожий день спешишь куда-то по своим делам невыспавшийся, голодный, а тебе ещё и случайно наступают на ногу. Или хамят в магазине. Или пацаны с группировки сотворили очередную ерунду, а тебе перед старшим отчитываться.       Но сейчас... Будто бы перед ним сидел вовсе не тот самый милиционер, не так давно подстреливший его и лишивший свободы и надежды на лучшую жизнь.       – Ну, что, гражданин Суворов, давненько не виделись, – после того, как ответом послужило молчание, Ильдар усмехнулся и продолжил: – Как здоровье? Что-нибудь болит?       – Не жалуюсь, – буркнул парень.       – Жалко, конечно, – картинно развел руками мужчина, – что не на глушняк получилось, ну, судьба твоя такая, значит. Повезло.       – И вам не хворать.       – Ишь какой. Перевоспитался? Таким, как ты полезно в этом «санатории» побывать.       – Спасибо, учту.       Видимо, парень стоически выдержал все злорадства Ильдара Юносовича, потому что тот наконец, перешёл к делу:       – Вот, – мужчина покосился вбок, и Ольга Викторовна незамедлительно, хоть и нехотя, положила несколько листов перед Володей, – подпиши.       – Что это? – Вова скептически посмотрел на сотрудников милиции, не спеша брать документы.       – В отношении тебя избрана мера пресечения в виде подписки о невыезде.       – Чего?       – Подписывай и проваливай на все четыре стороны. Ты остаёшься подозреваемым, однако...       – Кхм. – слишком громкий возглас Ольги Викторовны заставил мужчину запнуться и замолчать.       – Я... Я не понимаю... – с трудом выдавил Володя.       – Тебя что, слуха лишили? – мгновенно начал выходить из себя Ильдар. – Читать хотя бы, надеюсь, не разучился? Подписывай и вали. Но учти, что уедешь — и тогда тебе крышка.       Наверное, это чей-то глупый розыгрыш.       Такого ведь не бывает! Вот так просто?!       Вова недоверчиво переводил взгляд с оперуполномоченного на следователя и обратно. Не похоже, что они пришли с ним шутки шутить. Скорее, земная ось изменит свое направление, чем Ильдар Юнусович будет с ним любезничать...       Безмолвная сцена длилась от силы секунд пять, и парень все же взял в руки постановление и забегал глазами по строчкам. Однако, оказывается, два месяца минуло с того дня...       Два. Месяца.       А ему казалось, что пара лет. Похоже, за это время следствие так и не смогло установить подозреваемого и предъявить ему обвинение... А, возможно, на примете появился кто-то ещё?       Хочет ли Вова, человек, который заварил всю кашу, знать, почему все складывается так, а не иначе? Кто тот несчастный, кого подозревают вместо него?       Суворову все равно.       Быстро поставив подпись и выслушав от следователя инструкции, оба милиционера ушли, а Володю увели.