Чужой среди чужих

      – Это не моё.       – А, ну, как же, это всегда не ваше. – издевательски передразнил Ильдар Юнусович.       – Это не моё, – повторил Кащей, сидя за письменным столом в гостиной и наблюдая, как трое милиционеров выворачивают наизнанку содержимое его собственной квартиры.       – Так что это? – мужчина потряс перед носом парня совсем маленьким пакетиком с неизвестным содержимым.       – А без понятия, – самоуверенно вскинув голову, процедил Кащей.       Он старался изо всех сил сохранить каменное выражение лица, но опытного Ильдара обвести вокруг пальца было практически невозможно: он отчетливо видел нервные телодвижения парня и его метающийся взгляд.       – Не знаешь... Что ж. Экспертиза зато узнает. Итак, господа понятые, видите? – он повернулся в противоположную сторону, обращаясь к трем гражданским, которые неуверенно топтались у двери. – Всего три упаковки. Паш, запиши и дай им расписаться.       – Вы чё хотите вообще? – наигранно спокойно отозвался Кащей, с вызовом глядя на Ильдара. – Этот обыск вам ничего не даст, мусора...       – Разберемся. А отходы общества тут только вы — группировщики, – парировал милиционер.       – Ильдар Юнусович, глядите!       – Что еще?       Рядом неожиданно быстро нарисовался молодой опер и со звоном положил на стол перед авторитетом и милиционером то, что последний увидеть никак не ожидал. Майор замер, не зная радоваться ему или же наоборот расстраиваться.       – Так-с. А вот это уже интересно... – протянул он и медленно перевёл взгляд на Кащея, который испуганно таращился на находку. – Прошу сюда понятых.       – Н-нет... не моё... – прошептал парень       – Я это уже слышал. «Обыск ничего не даст» — ты ведь это говорил, не так ли? Однако в деле об убийстве гражданина Желтухина у нас появляются новые обстоятельства.

・゜゜・．

      Вечер уже клонился к ночи, рабочий день был давно окончен, но это лишь у простых гражданских. В милиции же такого понятия, как «рабочий график» – просто не существовало в принципе. Впрочем, только что допущенный к службе Ильдар Юнусович вполне уже мог отправиться домой, но он не спешил. В его кабинете тусклым светом горела настольная лампа, которая являлась единственным сиротливым источником света, делая его кабинет и без того максимально мрачным. Вообще, молодые опера и следователи сейчас лишний раз старались не попадаться ему на глаза, потому что после восстановления на службе мужчина с двойным рвением делал свою работу, но при этом стал еще более хмурым, чем обычно и, мало того, постоянно устраивал нагоняи всем сотрудникам. Потому желающих попасть под горячую руку просто не было. Возможно, его боялись даже больше, чем высшее начальство.       Но сейчас он чего-то ждал. Или же кого-то.       Наконец, в кабинет неуверенно поскреблись, а затем в проеме показалась Ольга Викторовна. Она имела невероятно уставший вид, но изо всех сил старалась не показывать своего состояния. Робко протиснувшись, она встала на входе чуть ли не по стойке смирно.       – Юльдар Ю...       – Давай опустим это. – тут же перебил мужчина. – Слышала уже?..       – Вы про Кащея? Ну...       – Ты же понимаешь, что это теперь значит? – он смотрел на нее в упор, и девушка невольно поёжилась, чувствуя себя крайне некомфортно под таким испытывающим и тяжелым взглядом.       – Я... Простите... Еще пока только пытаюсь в этом разобраться... – ее голос предательски дрогнул.       – Что тут разбираться... Патроны ведь именно от этого револьвера.       – Разве это что-то значит?       Мужчина молча подошел к своему письменному столу и, открыв один из ящиков, достал сигарету и спички, после чего прошел к приоткрытому окну и неторопливо закурил. Ольга Викторовна молча следила за его действиями, продолжая стоять у двери и не решаясь присесть на стул. Наконец, спустя минуту, в очередной раз затянувшись, он все же ответил:       – А теперь сама подумай: наган, из которого был убит Желтухин – его, этого Кащея, что уже не раз подтверждали все из группировки, патроны тоже его, нашли при обыске квартиры прямо при понятых. Ты же понимаешь, что это значит? На Суворова косвенные, с большой натяжкой. Кто-то вроде бы, видел вроде как, как он якобы выходил из кафе сразу после выстрелов. И все! Мы на этих сомнительных показаниях его и держим, но... Это же абсурд! Да и на Туркина, по сути, ничего, и только Кащей встрял побольше остальных, еще плюсом сюда хранение наркотиков. Этот револьвер чёртов мне уже поперёк горла, если честно!       – Вы думаете... – постепенно до неё начала доходить суть всего сказанного.       – Я думаю, что у нас есть выбор: продолжать прессовать Суворова, что, скорее всего, гиблое дело, и в итоге мы поимеем глухарь, то же и с Туркиным, либо...       – Нет, нет, подождите! – воскликнула девушка. – Хотите сказать, что нужно все повесить на этого Кащея?!       – Именно.       – Но не он убивал!       – Послушай, – злобно сверкнув глазами, рявкнул Ильдар, – у них всех руки по локоть в крови. И, знаешь, мне на самом-то деле все равно, кого засаживать, в любом случае город даже за одного севшего убдюдка мне спасибо скажет.       – Постойте, – она зажмурилась и нервно затрясла головой, – но ведь так нельзя.       – Ой, оставь свои сантименты при себе. Когда ты Суворова в пресс-хату отправляла – считала ли ты это правильным? – после того, как ответом послужило тягостное молчание, он удовлетворенно хмыкнул. – То-то же.       – Вы предлагаете сейчас отпустить убийцу на свободу!       – Но ты следователь. Докажи, что именно он убийца. Доказала? А? Чего молчишь? Ведь это твоя работа. Но нет. Не доказала. Хочешь висяк на нашем отделе? Ну, если ты жаждешь, чтобы тебя начальство имело на ковре, то уж извини, но мне это не нужно. Нераскрытое тяжкое — это черное пятно на всех, и сейчас у нас есть все шансы избавиться от него.       – Но ведь патроны...       – Будешь говорить, что «Это еще ничего не значит»? Брось. Парень попал, ты это должна понимать. А прижать его дальше и заставить сотрудничать с нами – уже дело техники, даже пресс-хата не понадобится, не так ли?       Ольга Викторовна пристыженно опустила взгляд и молчала, а мужчина развел руками:       – Как видишь, появился свет в конце тоннеля, этому делу пора уйти в архив. Кстати, а за Суворова не переживай. Удача, знаешь ли, имеет свойство заканчиваться.