Чужой среди чужих

      На свободе все воспринималось иначе. Мудрые говорят: «От сумы и тюрьмы не зарекайся», однако Вова по своей наивности или же глупости, – тут уж он и сам не знал, — твёрдо был уверен, что его подобное не коснётся никогда. Хотя, пацаны многое рассказывали, да и, в общем-то, за примерами далеко ходить не надо, — Кащей о себе тоже в свое время немало поведал.       А потому сказать, что Суворов ничего не знал о тюрьме и здешних понятиях — было бы неправдой, он просто предпочитал не думать о том, что сам может оказаться по другую сторону жизни. Наверное, даже о смерти больше размышлял, нежели о тюрьме, но теперь все изменилось. У него появилось немало времени, чтобы многое обдумать и переосмыслить.       Но он не мог знать, насколько его судьба была сейчас важна для одного человека. Этот человек мечтал о том, чтобы изменить её, причём, максимально в худшую сторону.       Ольга Викторовна торопливо шла по вечерней улице, громко цокая каблуками по асфальту. Все её мысли сейчас, да и в принципе всё последнее время занимал только один единственный парень, — треклятый Суворов, к которому она никак не могла найти лазейку. За какую нитку потянуть, чтобы, наконец, эта клетка захлопнулась окончательно?       Молодая следователь пришла в милицию с горячим желанием находить преступников. Помогать садить их за решётку, способствовать правосудию, обеспечить простым гражданам спокойную жизнь... И нести в мир добро. Однако, её наивность достаточно быстро разбилась вдребезги о суровую реальность, и первое же серьёзное дело вызывало в ней лишь негодование: почему она не может засадить убийцу? Да, недостаточная доказательная база, но ведь как-то же можно прижать его! Оперы её поручение найти свидетелей приняли достаточно вяло и без особого энтузиазма. Дело грозилось зайти в тупик, но она решила идти ва-банк.       Поэтому после вечерней планёрки прямиком направилась по одному, сейчас очень нужному для неё адресу. Правильно ли она поступает? Она чувствовала себя бессильной против огромной системы. А, впрочем...       Плевать.       Если кто и сможет ей помочь, дать дельный совет, то только он, в противном случае все её старания пойдут насмарку.       Она подошла к дому, остановилась и посмотрела вверх. Примерно вычислив нужную квартиру, глубоко вздохнула и направилась в подъезд. Решительности как-то поубавилось, но желание во что бы то ни стало восстановить справедливость было сильнее. А потому, поднявшись на третий этаж, она уверенно ткнула пальцем на звонок в нужную квартиру.       Будь, что будет.       Несколько секунд стояла тишина и ничего не происходило. Для Ольги Викторовны эти секунды показались мучительно долгими, как неожиданно раздался звук открывающегося замка, а затем дверь распахнулась, и в нос ударил запах перегара. Перед ней стоял мужчина в помятых трико и майке, угрюмое лицо было чуть припухшим и обросшим трёхдневной щетиной. Впрочем, взгляд оставался всё таким же въедливым, цепким и ясным, что совершенно не сочеталось с его внешностью.       – Добрый вечер, Ильдар Юнусович, – голос Ольги дрогнул, – простите, что так поздно...       – Заходи, – без приветственных речей негромко буркнул хозяин квартиры и посторонился.       – Я знаю, что поздно, не хотела вас тревожить...       – Не надо, – перебил её мужчина, – раз пришла, значит, ты в тупике. На кухню проходи, я сейчас.       С этими словами мужчина ушёл куда-то вглубь квартиры, по-видимому, в свою комнату.       Ольга Викторовна скинула обувь, повесила куртку и направилась туда, где должна была находиться кухня. Сев за стол, она окинула взглядом помещение с нескрываемым удивлением. Всё-таки холостяк. Чувствовалось отсутствие женской руки: гора посуды в раковине, крошки на столе, забрызганная плита, липкий пол... В воздухе витал слабый запах табачного дыма и спирта, на подоконнике она заметила несколько пустых бутылок из-под водки.       Девушка невольно поморщилась. В отделе поговаривали, что Ильдар, в связи с временным отстранением от службы, ушёл в непродолжительный запой. Сама Ольга была ярым противником алкоголя, но сейчас вдруг остро ощутила, насколько она его понимает.       – Причина твоего появления здесь — Суворов, – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал вошедший Ильдар Юнусович, держа в руках пачку сигарет и зажигалку.       – Да, – кивнула девушка, – но для начала скажите, почему вас отстранили от службы?       – Так решило начальство.       – Я это понимаю, но ведь у вас были основания...       – Были, – резко оборвал он и, покрутив в руках пачку, вдруг продолжил, но уже более мягко, – я действительно думал, что он вооружён, а потому стрелял на поражение. Ну, не мог я знать, что он выкинул пистолет, решил не тратить время на предупреждающий, но кто ж знал?       – Тогда почему начальство не пошло вам навстречу? – тихо спросила она.       – Черт их знает. Хотя, уверен, что мои действия признают правомерными, но не знаю почему, а на душе отчего-то паршиво, – и он, наконец, достал сигарету и так же сев за стол напротив девушки, закурил, не забыв перед этим приоткрыть окно. – Спрашивай, раз пришла. Ты явно не о моём самочувствии знать хочешь.       – И об этом тоже, – не согласилась Ольга, но, чуть помедлив, продолжила: – Вы знаете эти группировки лучше меня, особенно Универсам, я слышала, что вы очень старались вытащить оттуда одного из них.       – «Вытащил», ага, – горько усмехнулся Ильдар, – так вытащил, что тот в колонии сейчас прохлаждается.       – Он глупый, потерявшийся ребёнок.       – Это не дети, – вдруг громко рявкнул он, – это уже животные.       – Что же мне делать с этим Суворовым? – Ольга попыталась вернуть беседу в нужное русло и с облегчением заметила, что Ильдар перестал метать глазами яростные молнии.       – Может соскочить? – поинтересовался он.       – В лёгкую.       – Убил именно он, к бабке не ходи.       – И не хожу, знаю это итак. Вот только, что с ним делать — не понимаю. И знаете, что интересно? Мажется умело, будто подсказал кто. Ума не приложу...       – Тебе поможет только свидетель.       – Так ведь где его взять-то? – тут же сникла Ольга. – Один есть и то Суворов говорит, что могли перепутать. И ведь ничего не противопоставишь.       – Пистолет.       – Что? – не поняла она.       – Пистолет. Он ведь из него стрелял.       – Экспертиза показала, что отпечатков ни на самом оружии, ни на патронах нет. Вернее, на патронах остались следы, которые не подлежат идентификации.       – Это да, но ведь есть свидетели, что он брал его?       – Все ребята из его банды, как один твердят, что знать ничего не знают и видеть не видели. Ильдар Юнусович, я бы не пришла к вам, будь в этом деле всё прозрачно. Все указывает на Суворова, но вот с доказательствами...       Ильдар какое-то время молчал. Прижать этого гадёныша он считал своим долгом. Да, что уж долгом, делом чести. Он давно мечтал избавиться от группировок, убрать с улиц Казани эту нечисть, чтобы простые люди зажили спокойно, а потому был заинтересован в поимке преступника, как никто другой. Чтобы другим неповадно было. А потом отловить каждого и отправить за решётку, вот только сейчас ему казалось, что все его усилия — уборка снега во время снегопада. Конца края этому нет, однако, и не бороться тоже нельзя, и Ильдар прекрасно понимал это.       – У них, кажется, был конфликт с Кащеем? – вдруг спросил он, задумчиво потирая подбородок.       – Ну, был, – неуверенно ответила Ольга, не понимая, к чему тот клонит, – выкинули ведь его из группировки.       – Думаю, он будет рад дать показания против Суворова и сказать, что пистолет забрал именно он.       – Кащей... А ведь точно, именно Суворов его вышвырнул, у них была ссора, – её лицо вдруг просияло. – Мы с ним плотно теперь поработаем, спасибо, Ильдар Юнусович!       – Рано радуешься, – скептически заметил он, – если мы и одержим победу, то только чудом.       – Одержим! – с жаром воскликнула она. – Вот увидите! Когда знаешь, в каком направлении двигаться — это уже воодушевляет. Я посуду помою, если вы не против.       Ильдар вяло кивнул, но Ольга и не ждала от него ответа. Она уже резво подскочила с места и метнулась к раковине. Мужчина перевёл хмурый взгляд в окно.       Знать в каком направлении двигаться — это, конечно, хорошо, однако результат может оказаться совершенно не таким, какой ожидаешь... Вот, что страшно.