Ты только мой, слышишь?

Было раннее утро. Прошло несколько дней после того инцидента, только после стольких дней запоя ГИ решился написать юноше. Немец сел за письмо и начал писать: «Здравствуй, солнце моё. Как твои дела? Хорошо ли добрался до дома? Отец не обижает? Я надеюсь, с тобой всё хорошо, я ведь так волнуюсь за тебя. ich liebe dich.» Германская Империя Письмо было коротким, ведь немец больше не придумал, что написать. Привязав письмо к ноге голубя, Кайзер отпустил его. Голубиная почта, да. Проще было отправить голубя, нежели посла. Птица же полетела вперёд, за много тысяч километров, лишь сесть на окно парнишки и отдать ему письмо… Прошло довольно много времени, когда голубь наконец сел на окно Союза и с письмом сидел за стеклом. Союз сидел в своей комнате, листая страницы толстой книги, когда-то купленной немцем. Увидев за окном движение, юноша повернул голову и удивился, заметив там голубя, но ещё больше он удивился, когда понял, что на его лапе что-то есть. Недолго думая, Союз подошёл к окну и распахнул его, впустив птицу в дом. Аккуратно сняв с лапки голубки письмо, юноша развернул его и прочитал. Улыбка сама появилась на лице парнишки. Надо же, настолько волновался, что решил написать?.. Подумав секунду, юноша глянул на птицу. — ...голодный наверное.. И устал, летел-то сколько... Белоснежный голубь выглядел как статуя, лишь тёмные глазки выдавали в нём живое существо. Птица мотала головой и оглядывалась по сторонам. — ...погоди-ка, я сейчас. Мальчишка быстрым шагом направился к дверям своей комнаты, решив покормить голубя, а после уж садиться за написание ответного письма. Птица курлыкнула и начала чистить пёрышки. Уже через минуту Союз вернулся, держа в руке маленький кусок хлеба и чашку воды. Поставив чашку на подоконник, юноша поделил хлеб на маленькие кусочки. Голубь глянул на хлеб и воду, после чего ткнулся розовым клювиком в чашку и начал пить. Мальчишка слегка улыбнулся и сел за стол. Достав лист и ручку, юноша стал думать, что писать. Правду не хотелось, потому что она была не самая приятная. С отцом отношения явно ухудшились, как и с матерью, которая теперь не разговаривала с собственным мужем из-за того, что он допустил пропажу ребёнка, а с Союзом - из-за его выходки.. В итоге парень решил, что всей правды не скажет, просто чтобы не расстраивать немца. «Здравствуй. У меня всё нормально. Доехали хорошо, хотя отец половину дороги молчал и хмуро смотрел в окно.. По пути я уснул, потому всех деталей поездки не знаю. Но отец всё ещё сердится. Хотя, возможно это и из-за того, что они с матерью поругались из-за меня.. В целом, всё как обычно. Только по тебе скучаю. И я очень рад, что ты написал. А вы там как? Расскажи, как ваши дела..» СССР Последнее предложение вызвало у парня, не знавшего язык, трудности. Пришлось сходить за словарём, чтобы перевести, но как только юноша перевёл, он растроганно улыбнулся. Он от матери это редко слышал, а от отца и подавно, а тут.. Немец ему даже родственником не приходился, но настолько привязался к парню.. Наконец закончив, Совок глянул на голубя. Птица уже поела и сидела, чистя пёрышки. Юноша подошёл к ней и привязал ей на лапку письмо, после чего выпустил её в окно. Голубь полетел в обратную сторону, ниже, чем до этого, ведь теперь его живот был полон еды и воды. Мальчишка сидел у окна, провожая птицу взглядом. Через время голубь скрылся из виду, и вернулся только через несколько дней. Надо признать, немец был очень рад ответному письму и даже сохранил его, положив в ящик своего рабочего стола, тут же принявшись строчить ответ. Как только птица вернулась к Союзу, на её лапке снова было письмо. Парнишка улыбнулся и поспешил пустить птицу в дом и снять с её лапки письмо, которое незамедлительно начал читать. «Guten Abend, mein Sonnenschein. (добрый вечер, солнце моё.) Мне так жаль, что они сердятся на тебя... Но я рад тому, что у тебя всё хорошо. У нас всё... Не слишком хорошо, но мы постараемся сделать так, чтобы всё стало лучше. Ich liebe dich, mein Sonnenschein.» твой навеки Германская Империя Юноша улыбнулся и прижал к себе письмо, будто через него желая передать объятия старшему немцу. Союз положил письмо в ящик, куда до этого положил и первое послание от Кайзера. Как и до этого, Союз покормил голубя и принялся писать ответ. Правда, особо нечего было, но парнишка попытался хоть пару строк, но написать. Скоро письмо было подписано и привязано к лапке голубя. Голубь взлетел и полетел обратно к немцу. Полагаю, далее мы можем Вам, наш дорогой читатель, лишь показать пару писем этих двоих друг для друга, поскольку их переписка очень насыщена и длилась в течение нескольких лет. 1910 год. «Здравствуй. У вас что-то случилось?.. Как там Рейх? С ним всё хорошо? Передай ему, пожалуйста, от меня привет. Что касается меня.. Мать вновь со мной разговаривает, хотя и как-то сухо.. С отцом так же, как и было, но всё нормально. Буду с нетерпением ждать твоего ответа.» СССР 1910 год, через неделю «Это так неважно, солнце моё. Всё стало намного лучше. Я уже передал ему привет. С ним всё хорошо, недавно отпраздновали его день рождения. Ему исполнилось 10 лет. Я очень рад тому, что мать тебя простила, и очень надеюсь, что всё будет также, как и раньше...» Германская Империя 1910 год, спустя несколько дней. «Ох, у него был день рождения? Я наверняка запоздал, но поздравляю его. А как отпраздновали?.. Я не уверен, что будет как прежде. Я не могу объяснить, но у меня какое-то предчувствие.. Хотя может сне просто кажется» СССР 1910 год, спустя несколько месяцев «Извини, что так долго не отвечал - дела. Я прочитал твоё письмо и поздравил его, отпраздновали весело, ему понравилось. И что же у тебя за предчувствие?» Германская Империя 1910 год, спустя почти неделю «Мне казалось, что что-то поменялось.. И очень сильно.. И я переживаю, что прав. После того случая мать с отцом почти не разговаривали. Даже сейчас они почти не разговаривают. Надеюсь, они помирятся. Из-за всего этого отец ещё строже обычного..» СССР 1910 год, спустя неделю «Держи меня в курсе событий. Я очень боюсь за тебя и твоё благополучие.. напиши, если что-то будет не так.» Германская Империя 1910 год, спустя пару месяцев «Я оказался прав, моё предчувствие меня не обмануло.. Они расстались. Последний месяц они сильно ругались, а потом матушка ушла и забрала меня с собой.. Сейчас мы с ней живём в деревне в своём доме. Как там отец и брат, я не знаю, но отец в нём души не чает, так что думаю, у них всё нормально..» СССР 1910 год, конец осени «Мне так жаль, солнце моё... Но я надеюсь, твоя матушка даст нам увидеться, я очень хочу снова увидеть тебя..» Германская Империя 1910 год, спустя неделю «Я неуверен, сейчас она не в настроении, но позже я попробую с ней поговорить.. Я тоже надеюсь, что мы сможем увидеться, я очень скучаю по тебе.» СССР 1910 год, зима «Ну что? Ты с ней уже поговорил?» Германская Империя 1910 год, спустя пару дней «Матушка сказала, что она против.. Говорит, что я ещё "дитё неразумное" и она ещё не отошла от того случая.. Но я всё равно хочу с тобой увидеться.. Если понадобится, я готов буду ждать нашей встречи столько, сколько необходимо..» СССР 1911 год, зима «Мне очень жаль... Но я буду ждать, обещаю.» А дальше молчание. Сколько бы писем Союз не присылал немцу - ГИ не отвечал. Парнишка сильно переживал. От незнания можно много чего себе надумать, вот и Союз себе места не находил от всяких дурных мыслей, которые лезли в голову: от элементарного нежелания немца дальше общаться с мальчишкой и вплоть до какого-то трагедии, случившейся в усадьбе Кайзера.. Письмо от немца пришло лишь к концу года, но там было всего два предложения: «Мне кажется, всё становится хуже. Теперь я понимаю, как ты себя чувствовал, когда ожидал чего-то плохого.» Германская Империя Парнишка знатно занервничал и тут же отправил немцу письмо с расспросами о том, как там сейчас Кайзер. 1912 год, зима «Всё очень плохо - разругались с Францией.. я боюсь, всё будет становиться всё хуже и хуже..» Германская Империя 1912 год, через пару дней «Прошу, будь осторожен, я волнуюсь.. Я буду ждать твоих новых писем, хоть по одной строчке, по одному слову..» СССР 1912 год, через пару месяцев «Я постараюсь, mein Sonnenschein. Ich liebe dich, wisse es (Я люблю тебя, знай это).» Германская Империя Парню ничего не оставалось, кроме как с волнением ждать новых писем от Кайзера. Он и сам ему писал, напоминая, что не перестанет ждать ни хоть строчечки от него, ни их встречи.. Проходило время. Письма от немца были редким явлением. Он любил писать Союзу, но зачастую у него просто не было времени. Или голубь по по дороге погибал.... 1914. Лето. Началась война. Теперь от ГИ писем не было совсем, все три года. Однако же по окончанию войны, весь гравированный и побитый, немец пишет выросшему юноше, капая кровью на лист бумаги. Да, некоторые раны были особо страшными и долго не заживали, но немцу их пытались зашить любыми способами. Однако он был так слаб.. 1917 год, октябрь. «Я чувствую себя ужасно, солнце моё... Мне кажется... Кажется, мне осталось недолго.... Я боюсь, что не дождусь тебя... Но я буду ждать...» Г. И. Немец сократил своё имя, т.к. его рука тряслась и быстро уставала. Вот только теперь уже у Союза не было нормальной возможности ответить на письмо.. Когда-то маленький шкодник вырос и стал амбициозным и уверенным юношей. За то время, которое он не получал писем от немца, он уже успел отчаяться. Зная о войне, он невольно порой задумывался, что больше не получит ни строчки от него.. Уже никогда.. А мысли о том, что отец парня к этому в какой-то мере причастен, подливали масла в огонь. Огонь, который загорелся в груди Союза ещё в далёком детстве, но за последние годы стал лишь сильнее разгораться в настоящий пожар. И вот, наконец это пламя прорвалось наружу. Революция. Дворцовый переворот. Война.. Прошлый правитель был неминуемо свергнут восставшим народом, а вёл уставшую от старых порядков толпу тот, кто когда-то звал себя его сыном. Как бы это не звучало, но и брата он не пожалел. Он хотел, пытался, просил добровольно сдаться, но было тщетно.. И вот, новые порядки, новая власть, новые законы.. И для юноши тоже началась новая жизнь, в которой он наконец мог сделать то, что так хотел. Союз получил письмо. Его разрывало: он был рад, что Кайзер жив, но мысль о том, что они могут так и не увидеться больше, ранила сильнее пуль и заглушала боль от ран, полученных в бою. Но сейчас, когда всё было кончено, парень наконец решился сделать то, о чём буквально грезил долгие годы. В бинтах и швах, даже не отдохнув после всего этого, коммунист запряг коня и во всю прыть погнал его к усадьбе ГИ, надеясь, что Кайзер не сменил место жительства и что он точно не опоздает. Долгая дорога и впереди наконец замаячил уже знакомый дом. Побитый, заметно похудевший и ссутулившийся, болезненный немец сидел в гостиной, рядом со своим сыном, и молча смотрел в книгу со сказками, которые читал Рейху 7 лет назад... Третий с грустью смотрел на ввалившиеся щёки отца, на его острые, как ножи, скулы и грустные алые глаза, которые были единственным, что осталось от прежнего Кайзера. они были всё такими же живыми и задумчивыми, как семь лет назад.. и это единственное, что радовало Фрица. Однако сейчас ему следовало не задумываться над состоянием отца, а менять бинты на его ранах, полученных в ходе войны. Подъехав к дому немцев, Союз спешился и, оставив коня, быстро подошёл к двери, но на крыльце замер. Он глянул на дверь, тяжело дыша. Коммунист сам не знал, отчего именно волновался: от того, что наконец ему выпал шанс впервые за столько лет увидеть Кайзера, или от того, что перед глазами до сих пор был лист с алыми каплями и чёрным текстом на нём, а в голове металась мысль, что можно опоздать и больше никогда не увидеть.. Союз судорожно вздохнул и наконец постучался. Каждый стук будто волной проходился по телу коммуниста, заставляя покрыться мурашками. ГИ поднял голову и глянул в сторону входной двери. — Рейх, иди, открой... Юноша кивнул и поднялся, направившись ко входу. Рейх распахнул двери и с удивлением глянул на Союза. — ..ты живой? — это первое, что спросил Фриц, глядя на коммуниста снизу вверх. Странно, а ведь недавно этот мужчина был мальчишкой, похожим на сироту. Союз, на лице которого было написано, как он сейчас нервничал, слегка кивнул, глядя на Рейха. — Давно не виделись.. — Очень...проходи. Рейх отошёл в сторону. — Спасибо.. — Союз прошёл в дом и вновь глянул на Третьего. По нему русский тоже успел соскучиться. Может не так, как по его отцу, но всё же.. — Вырос-то как.. И изменился.. — Да и ты тоже очень сильно изменился... И вырос.. — Третий глядел снизу вверх на русского. — ...а ведь раньше я был выше.. Коммунист как-то грустно усмехнулся и глянул в сторону. Высокий, широкоплечий и явно силой не обделённый.. — Да, было дело.. Семь лет прошло.. — Мгм.. зачем пожаловал? — Наконец вновь повидаться с вами двумя. — Союз взглянул на Рейха, устремив на него усталый, но взволнованный взгляд тёмных глаз — ....как отец твой?... — Лучше, чем раньше.. сейчас хотя бы кровью не истекает. Он в гостиной. Союз слегка выдохнул и кивнул. — Хорошо.. Я же могу пройти к нему? — Можешь. — Спасибо. Коммунист глянул в сторону гостиной и медленно направился туда. ГИ услышал более тяжёлые и быстрые шаги, чем у его сына, и оторвался от книги, глянув в сторону двери, которая, к слову, была открыта. Заметив коммуниста, немец замер.. он смог узнать его только по глазам, которые остались такими же тёмными и тёплыми, как в детстве, а в остальном Союз сильно изменился... Юноша остановился и глянул на Кайзера. Как его распирали эмоции, как он хотел вновь увидеть эти алые глаза, похожие на кровавого цвета закат.. Чувствуя, как в груди барабанит сердце, коммунист подошёл на негнущихся ногах к ГИ и глянул на него. — ....здравствуй... — ...здравствуй, mein Sonnenschein.. какими судьбами?... Садись рядом.. ГИ чуть отодвинулся в сторону, освобождая место коммунисту. — К тебе, разумеется, и сыну твоему.. Союз, уставший после боя и утомившийся в пути, с удовольствием аккуратно присел и глянул на немца. — Что ж... Очень рад этому.. — Кайзер прижался к русскому, держа в руках книгу со сказками. — Как ты там без меня был?.. что нового?.. Союз невольно еле заметно улыбнулся и приобнял немца одной рукой. — ...скучал и тосковал.. Что нового?.. Ну.. Немало всякого произошло, я бы сказал.. — Что, к примеру? ГИ положил голову на плечо коммуниста, глядя на него. — Ну... Я вот вчера, вроде как... правителем стал.. — ...а твой старший брат?.. и отец?.... — ...кхм.. Ну.. — Союз глянул куда-то в сторону — ...не мне одному показалось, что кому-то корону пора бы снять... ГИ приподнял одну бровь. — ...революция была.. Вчера. — Союз вновь глянул на немца — Брат мой с отцом от своих идей отступаться не захотели.. Народ взбунтовался, устроил переворот, а правителем меня назначил. Немец распахнул глаза, глянув на русского. — ...и... Что с ними стало?...... — Отец жив, под стражей сейчас. А брат.... даже отец оказался не такой хара́ктерный.. Кайзер задумался. Хм, это был хороший шанс наконец заполучить внимание старшего русского себе... Или можно без внимания, просто русского. Но... Немец чувствовал себя предателем, ведь Союз так к нему привязался, а он готов им воспользоваться только ради своей выгоды... Но.. он стремился к этому почти всю жизнь, почему бы и нет? Союз глянул на немца. Ему сейчас почему-то показалось, что Кайзер может почитать его жестоким.. Убийцей и мстительным человеком. — ...пообещай мне, что это было единственное убийство в твоей жизни. — .....хорошо.. ГИ прижался к русскому и прикрыл глаза. — Я так скучал по тебе...ich liebe dich... Союз судорожно вздохнул и осторожно, помня о ранах немца, прижал его к себе. — ...ich liebe dich auch.. (я тебя тоже люблю) — да-да, у Совка было много времени, поэтому он решил заняться изучением того языка, который ему действительно приглянулся.. Кайзер удивлённо глянул на юношу. — ..хах... Надо же... Неожиданно... — ...было время.. Вот и решил чуток подучить.. — коммунист слегка ухмыльнулся и глянул на немца. — Миленько.. — немец слегка потёрся щекой о плечо коммуниста. Союз глянул на Кайзера и чуть прижал его к себе, уткнувшись носом в его макушку. — Я очень, очень скучал... — ...а я как скучал.. И волновался.. — Союз плотнее прижал ГИ к себе и чуть зажмурился — ...напугал своим последним письмом.. — ..ох, извини меня пожалуйста... Немец глянул на коммуниста. — ..я могу как-то загладить свою вину?.. — Не придумывай.. — коммунист прислонился губами к его макушке — ...какую вину.. — ну, я же напугал тебя... Значит виноват в этом... — Ничего ты не виноват.. Рука Союза как-то на автомате стала мягко и плавно двигаться по спине Кайзера, поглаживая его. — Ну.. хорошо.. поверю тебе.. ГИ прикрыл глаза, никак не мешая коммунисту его гладить. Русский увлёкся и стал гладить ГИ по волосам. Совок был искренне рад вновь увидеть немца.. Обнять его и прижаться к нему. Немец молча прижимался к коммунисту. Сейчас это было единственное, что ему было нужным - объятия Союза после стольких лет разлуки... Русский зарылся носом в волосы ГИ, не желая отпускать немца, словно боясь, что если он его отпустит, то уже не увидит вновь. Кайзер отложил книгу в сторону и забрался на колени к коммунисту, лишь бы быть ближе к нему. Юноша же лишь прижал ГИ к себе, всячески обнимая его и уткнувшись носом в его плечо. Немец придвинулся к нему максимально близко, прижимаясь всем телом и не обращая внимания на боль в ранах. Союз глянул на немца и, мягко приложив ладонь к его затылку, поцеловал его в лоб. Всего бы зацеловал.. Так соскучился, так эмоции распирали.. Немец удивлённо глянул на русского. Никогда тот ещё не целовал его... Коммунист почувствовал на себе взгляд и посмотрел на Кайзера. На лице немца появился слабый румянец. Никто его так давно не целовал, а тем более Союз.. — ...кхм, прости, я, кажется.. — Союз спустил руку с затылка немца на его спину. — ...ничего страшного.. наверное... — Ты просто так засмущался.. — Меня давно просто не целовали.. вот и неожиданно... — ..да меня тоже.. Союз грустно хмыкнул и глянул в сторону. Кайзер пару секунд поглядел на него и осторожно приблизил своё лицо к лицу русского, опалив его щёку горячим дыханием, за которым последовал нежный поцелуй. Взгляд русского будто ожил. Коммунист глянул на немца, всё так же обнимая его. ГИ глянул на него в ответ. — Так лучше? — ....да.. Определённо.. Союз вновь слегка улыбнулся и ткнулся носом в его висок. — Что ж, это хорошо.. Союз чуть улыбнулся, но в какой-то момент стал как-то.. мяться.. Его будто что-то начало беспокоить. ГИ глянул на коммуниста, заметив его смятение. — Что-то не так? — М?.. А, нет.. Всё нормально. — Точно? Союз глянул куда-то в сторону. Нет, не точно, но почему-то коммунист колебался и не мог просто сказать немцу, почему именно он сейчас неспокоен. ГИ молча смотрел на коммуниста. — ...понимаешь... Я долгое время думал, что люблю тебя как своего.. родственника, что ли?... — ...и?... Кайзер непонимающе глядел на коммуниста. — ....и, похоже, нет.. — Союз аккуратно ткнулся носом в плечо немца и прикрыл глаза. — Я не очень понимаю... Что ты имеешь ввиду?.. — .....что за годы я понял, что люблю не так, как думал... Кайзер на секунду задумался, но тут же до него дошло, что имеет ввиду коммунист. ГИ удивлённо вскинул брови, глянув на Союза. — ..ох.. ахах... Всё пошло куда-то не туда....... Юноша прикрыл глаза, чувствуя собственное сердцебиение. Может нужно было промолчать?.. Но слово не воробей, теперь уже ничего не сделаешь.. Немец приобнял русского. — ..я имею ввиду, я... Не ожидал, чего-то подобного, не ожидал, что смогу приворожить кого-то..... Настолько младше меня.... — ...и всё же смог.. — даже теперь как-то... Странно осознавать, что ты всё это время любил меня вот таким образом.. — ...я понял это не так давно.. — Мм.. ладно, я тебе поверю... Союз приоткрыл глаза, глядя куда-то в сторону, однако смятение никуда не делось.. Может, это просто было не всё, что хотел сказать коммунист?.. Немец прижимался к нему. Совок стал поглаживать его по волосам, продолжая созерцать пол. — Мм.. ты надолго у нас?.. — ....честно говоря, мне было бы лучше вернуться поскорее.. но у меня ни сил нет, ни желания тебя оставлять.. Поэтому, до завтра могу тут побыть, если ты, конечно, хочешь.. — Очень хочу.. — Хорошо.. Тогда я пока останусь.. — Союз чуть прижал немца к себе и прикрыл глаза. — ..но потом ты же сможешь приехать?... — Конечно. Я бы и не уезжал, если бы мог.. — Очень хорошо.. — ..я слишком долго ждал встречи с тобой.. И больше не хочу прощаться.. — ..я тоже, mein Sonnenschein... Союз глянул на Кайзера. Во взгляде, в крепком объятии, в том, как коммунист тыкался носом в волосы и плечо немца - всё было пропитано тоской по ГИ, накопившейся за столько лет. Тоской, желанием увидеть немца вновь, переживаниями... и, кажется, чем-то ещё.. ГИ прижимался к нему, не собираясь отстраняться. Коммунист вновь прислонился губами к его виску. — ...скоро подадут обед... Придёшь?.... — ...если приглашаешь.. — приглашаю.. — Тогда с радостью.. ГИ чуть улыбнулся и ткнулся носом в его грудь. Союз улыбнулся и зарылся носом в волосы Кайзера, прикрыв глаза. ГИ продолжал прижиматься к коммунисту. В какой-то момент Совок, почему-то немного колеблясь, чмокнул Кайзера в макушку. Немец чуть улыбнулся. Совок немного подумал и прикрыл глаза. — ....я.. сказал тебе, что чувствую, но.. ты не ответил, что думаешь на этот счёт... — Я не против.. Союз чуть улыбнулся и потёрся носом о макушку немца, плотнее зарывшись в его волосы. Кайзер чуть улыбнулся. Рука Совка мягко легла на спину немца, став мягко гладить его. ГИ продолжал прижиматься к нему. Русский наклонился и чмокнул Кайзера в висок. Немец чуть улыбнулся. В этот момент в гостиную заглянул слуга и сказал, что обед подали. Тогда ГИ нехотя слез с колен коммуниста и потопал в сторону столовой. Союз глянул на немца и кое-как поднялся с дивана, обернувшись о подлокотник. Да, ему определённо нужно будет потом отдохнуть.. Совок побрёл следом за Кайзером. ГИ прошёл в столовую, где уже сидел Рейх. Союз спокойно прошёл к одному из свободных мест и присел за стол. ГИ сел рядом с коммунистом и начал есть. Союз тоже приступил к трапезе, мельком глянув на младшего немца. Рейх спокойно ел. Союз во время еды время от времени поглядывал на Кайзера. Все никак не мог им налюбоваться.. ГИ замечал постоянные взгляды русского и они явно его смущали. Даже доев, соскучившийся коммунист остался сидеть на месте, глядя куда-то перед собой и лишь иногда бросая мимолётный взгляд на ГИ. Рейх же уже поел и давно ушёл. ГИ доел самым последним и поднялся из-за стола. Союз поднял голову и взглянул на Кайзера. — Спасибо. — Не благодари, солнце. Коммунист чуть улыбнулся и глянул куда-то перед собой. ГИ немного поглядел на коммуниста и направился в сторону своего кабинета. Подумав секунду, коммунист глянул на немца, пока тот не успел выйти из столовой. — ...извини, я могу вопрос задать? Кайзер остановился. — М? - промычал ГИ, обернувшись на русского. — ...не хочу навязываться, но.. Могу ли я передохнуть хоть в зале?.. — Для этого существует гостевая. — Спасибо. Немец кивнул и скрылся в своём кабинете. Посидев ещё пару секунд, коммунист наконец поднялся и направился к гостевой. Немец уже сидел и работал у себя в кабинете. Пройдя в гостевую, Союз прикрыл дверь, снял шинель и присел на кровать. Немного подумав, стянул с себя водолазку. Тело было покрыто свежими синяками, ссадинами и ранами, перемотанными бинтом. Коммунист прилёг и прикрыл глаза, обмякнув. ГИ довольно долго работал и только через пару часов решил проведать коммуниста. Подойдя к гостевой, немец постучался. Заспанный Союз поднял голову и глянул в сторону двери. — М?.. Входите.. — с зевком поднявшись, Совок потянулся за своей водолазкой. Немец заглянул внутрь комнаты. Присев на кровати, коммунист натянул водолазку и глянул на дверь. — А, это ты. — Мгм. Как ты тут? — Нормально, отдохнул хоть. — Очень хорошо.. тебе что-нибудь нужно? — Нет, спасибо. — Хорошо. Если что - зови. ГИ прикрыл за собой дверь. — Хорошо.. Коммунист поглядел на дверь и вздохнул. Немец, чуть подумав, взял фонарь и направился к комнате с гробом Пруссии. Когда-то Союзу повезло случайно присутствовать при разговоре Кайзера с отцом, но в этот раз коммунист не стал мешаться. Вместо этого он решил прогуляться возле усадьбы, а заодно проверить своего скакуна. В усадьбе от него сейчас всё равно никакого толку не было. ГИ спустился и сел возле гроба и поставил фонарь на пол. — Ну? Как ты, отец? В комнате постепенно начало становиться немного темнее. Как и раньше, голос прусса, заполняя собой пространство, раздался из ниоткуда. — Как и обычно. Для меня время уже ничто. А ты, я смотрю, стал явно лучше выглядеть. — ...сарказм? Или тебе просто нравится видеть меня побитым? - ГИ вгляделся в тени и словно увидел среди них пляшущий, как огонёк на фитиле свечи, силуэт отца. — Если да, то не смешно.. может быть, мне осталось недолго совсем.. — Я только от тебя отдыхать начал, а ты мне уже и в мире мёртвых покоя не даёшь? — густая тень, подобно чернильному пятну в темноте глубин моря, подплыла ближе, став медленно двигаться вдоль стены, словно изучая немца со всех сторон — ..пожалуй, ты после меня и то лучше выглядел... В смысле, что после меня ты настолько разукрашенный не ходил. — Если хочешь, я могу просто закопать тебя и оставить в полнейшем одиночестве. Тебе этого хочется? — ГИ недовольно следил за тенью. — ..спасибо, что заметил. — У меня характер сложный, и ты это знаешь — тень замерла в тёмном углу и теперь почти сливалась с общим фоном — Во что на этот раз вляпался? — ...фифочка наша, — ГИ усмехнулся. — Ладно, кхм.. сейчас у меня только хорошие новости: Союз вернулся. — Мм, опять будешь в няньку руссни играть?) — Он уже взрослый, сам мне в няньки годится. — И сколько этому "взрослому"? — 19 лет, насколько я знаю. — Ну, ладно, более-менее. Но всё равно ещё дитё. — Мм.. не сказал бы. Детё бы не устроило революцию и не смогло бы свергнуть власть. Он намного старше и мудрее, чем является. — ...а вот с этого момента подробности есть?) — ...мм.. максимум, что могу сказать - он сейчас правитель своей страны, его отец за решёткой, а брат... Кхм. — Он ещё брата грохнул? Неплохо, растёт) — ..как по мне, с убийством он поспешил. — Не занудствуй) — Я не занудствую. В отличие от некоторых при жизни... — Ты о ком?) — О тебе. — А я думал о его брате) — Ну, может так и есть, я не знал его живым достаточно близко, чтобы утверждать. — Ну, будем считать, что при жизни он тоже был занудой) ГИ закатил глаза и глянул куда-то в сторону. — ..очень смешно. — Какой ты скучный.. Хорошо, не нравится, как я шучу, да? — Да. — Тогда я ничем не могу помочь. Хочешь, расскажи мне что-нибудь, буду лежать и молчать, как могила) — ..я пришёл тебе просто рассказать о приезде Союза. Ну, может не только об этом... — И о том, что он теперь большая шишка у себя. — Нет, об этом уже ты спросил... Кхм.. он... Влюблён в меня.... — ........он? В тебя?... Да он тебе в сыновья годится. — Я знаю. И я не чувствую к нему романтического интереса, я люблю его как родственника, но не как мужчину... Но я не хочу его огорчать. — Просто возьми и пошли его. А если огорчать не хочешь - скажи правду, но без посыланий. — ..я очень удивлён тому, что я вообще родился... — Ты сейчас в тёмном подвале и с тобой разговаривает мертвец. Тебя ещё чем-то можно удивить? — Вполне. И я знаю, что это ненормально, что со мной разговаривает мой умерший отец... Может быть, ты только плод моего больного воображения и... — И у тебя очень странное воображение. — ...может это и не воображение.. — ГИ взялся за голову. — А что тогда? — ...отклонение?... — ..думаешь, что сошёл с ума? — ..возможно... — Сомневаюсь в этом. Или я - бред твоего больного мозга, который в какой-то момент приобрёл разум? — Ты хочешь мне сказать что ты - приведение? — Может быть да, а может и нет. А может я всего лишь воспоминания.. Или это стены усадьбы пропиталась моим существом и моим голосом и теперь воссоздают его, демонстрируя тебе.. — ..звучит ещё хуже.. — Я старался) — ..верю. — Ладно, успокойся. Не больной ты. — А ты откуда знаешь? — Ты не похож на сумасшедшего. — И? — Ты соображаешь, как вполне адекватный человек. Может у тебя что-то и переклинило, но явно не критично. — ...я надеюсь.. но.. с каждым днём становится хуже, я же раньше не видел тебя, а потом уже начал появляться твой силуэт... — Это не обязательно признак твоего сумасшествия. — Да ну? — Может это просто я становлюсь сильнее?..) — ...не смешно. — Кто сказал, что я шучу? — Тень плавно скользнула вдоль стены, ближе к немцу. — ...ты мёртв.... — Верно.. Тело мертво.. Но кто-то же говорит сейчас с тобой.. — ...не пугай.. — А я и не пугаю.. Я говорю как есть. — тень продолжала плавно двигаться вдоль стены, будто отходя ГИ и осматривая его — Если ты не сошёл с ума, а я мёртв, то с кем ты сейчас разговариваешь? На чьи вопросы отвечаешь?.. К кому всё это время приходил с фонарём в руках? — ...я... Я не знаю.... — Неужели ты думал, что приходишь к мёртвому и остывшему телу?.. — ..ну.. да?... — К говорящему трупу? — Вообще я думал, что у меня проблемы с головой... — И ничего с этим не делал? — М-м.. — Что ж.. Похоже, что проблемы с головой всё же есть. — А ты прям психолог? — Нет, но раз ты думал, что псих, и ничего с этим не делал, то у кого-то не все дома. — Мне просто страшно, что меня могут свергнуть из-за моих отклонений... Если они выявятся... — Что ж, тоже верно. Но я спешу тебя заверить, что ты не псих. Так что, на этот счёт можешь не волноваться. — ..точно?... — Ну, насчёт того, что я не плод твоего воображения, я точно уверен. — ...если ты не плод моего воображения - дотронься до меня. — ...я не уверен, что смогу, я ведь только стал приобретать хоть какую-то форму.. Но могу попробовать. Сгусток теней, больше похожий на кучу дыма, немного приблизился к немцу и остановился возле него. ГИ молча смотрел на тень и чувствовал себя как-то некомфортно... Да и с приближением отца становилось холоднее. Часть тени, по очертаниям напоминавшая руку, потянулась к ГИ. Кайзер дрогнул и зажмурился. В этот момент рука замерла на месте. — ...даже после моей смерти боишься меня? — не дожидаясь ответа, тень, некогда бывшая Пруссией, наконец попробовала положить ладонь на плечо немца. ГИ почувствовал что-то вроде прикосновения, но такого лёгкого, что ему понадобилось некоторое время, чтобы понять, что до него дотронулись. — ...есть немного.. — ..так значит.. я начинаю обретать форму?.. — ...наверное... Пара секунд неподвижности и верхняя часть тени двинулась, будто повернув голову и посмотрев куда-то в сторону. — ...даже не знаю: радует меня это или нет? — Почему же тебя это не радует? — Не знаю.. Я вроде как стал в какой-то мере свободным от всей этой земной канители. Боюсь, что если ко мне внезапно вернётся тело, то всё начнётся по-новой. — Теперь ты меня положишь в этот гроб? — ...а ты так хочешь этого? — Нет, но я полагаю, что долго не протяну... — ....будь любезен, стукни себя сам, я этого сделать не могу. — Почему же? Сейчас война, я устал и проигрываю.. — Ладно, гробик заранее себе купи. И у тебя есть выбор: рядышком со мной, но я всё время буду над тобой издеваться, или подальше от меня. — ..не смешно. — А чего ты ожидал? Что я буду убеждать тебя, что всё будет хорошо? Что ты выйдешь победителем, выстоишь и что буду нести ещё какую-нибудь бредятину? — тень приблизилась к лицу Кайзера — Нет. Не буду. Если ты сейчас сам не перестанешь с таким серьёзным лицом нести бред о своей скорой смерти, то я тебя не смогу переубедить. Когда ты вернулся? И в каком состоянии? — Несколько дней назад. Из меня отовсюду текла кровь и я потерял её довольно много. Даже сейчас у меня иногда расходятся швы и течёт кровь. Как ты думаешь, я умру от заражения или от потери крови? — О, нет! — тень драматично, словно актёр на театральной сцене, всплеснула руками и указала одной в сторону двери, будто подзывая кого-нибудь из слуг, а в голосе слышался сплошной сарказм — Несите скорее аптечку, он умирает! — Совершенно не смешно. — ГИ нахмурился. — Хотя действительно, чего я от тебя ожидал? Тебе же совершенно всё равно на то, что твой сын возможно умрёт раньше времени. Кайзер поднялся, взял фонарь и швырнул его в сторону тени. Хоть и понимая, что бесполезно что швыряться фонарём, что закрываться от него, но тень рефлекторно шагнула назад. фонарь немного замедлился, столкнувшись с почти неосязаемым силуэтом, но всё же пролетел сквозь него. Немец сделал глубокий вдох, его тело уже тряслось от гнева, а бинт на шее покраснел из-за того, что шов снова разошёлся. ГИ закашлялся и в сторону тени полетели капли крови. Тень же встрепенулась и рывком подлетела к немцу. ГИ начал пытаться сделать вдох, но в его лёгкие не попадало ничего, кроме крови, и немец, продолжая кашлять алой жидкостью, направился к лестнице, не подбирая фонарь. Ему нужно было прийти к сыну, дабы тот вызвал лекаря и чтобы последний вновь наложил швы. Не дав немцу дойти до лестницы, тень ухватила его за руку и, потянув за неё, усадила ГИ на пол, после чего, будто поток ледяного ветра, метнулась к двери. — Кх..ка...какого!?.. — прокашлял немец. Дверь от такого напора ударилась о стену, а сама тень остановилась, словно оглядываясь. Сам Пруссия немцу бы не помог, он тупо не мог, а вот позвать кого-нибудь - вполне. И ему повезло: услышавший грохот двери Союз выглянул из гостевой и недоумённо огляделся. Заприметив неясный силуэт русский замер, пытаясь понять, что видит, но тень, заметив коммуниста, почти тут же метнулась к двери подвала, остановившись у порога. Промямлив тихое "какого?", Союз, ведомый своим дурным предчувствием, которое ранее его не обманывало, быстрым шагом пошёл к двери в подвал, но не успел приблизиться, как силуэт метнулся вниз по лестнице, сливаясь с темнотой. ГИ лежал на полу, а из его шеи текла кровь. Немец уже медленно терял сознание от нехватки воздуха и потери крови. Свет фонаря, лежавшего на полу, разрывал темноту, позволяя увидеть внизу хоть что-то. Подойдя к двери и заглянув, Союз увидел фонарь и тут же насторожился. Дверь распахнута, внизу фонарь.. ГИ вновь к отцу заглянул? Но почему тогда на шум не отреагировал? Однако ответы сами пришли, когда коммунист заметил внизу немца. Ругнувшись, Совок метнулся вниз. — ГИ, в чём дело? Помня о том, что немец говорил о своём самочувствии, коммунист заволновался. Оказавшись возле Кайзера, русский сразу уловил запах крови, а следом увидел алое пятно на повязке. Подхватив ГИ на руки, а для такого шкафа, как Совок, это было нетрудно, коммунист метнулся наверх, стараясь не рухнуть. Изо рта немца прямо на одежду русского капала кровь. — РЕЙХ, ТУТ ЧП! — рявкнул Союз, оказавшись наверху. Опустившись на колени, коммунист стянул свою водолазку, потому что больше ничего под рукой не было, и попытался остановить кровь, зажав рану. Третий услышал крик Союза и вскочил, выбежал из комнаты и спустился к русскому на первый этаж, но, увидев отца и то, как коммунист зажимает рану своей вододзакой, в глазах парня загорелся странный огонёк. — Что произошло? - довольно спокойно спросил Рейх. — Угадай с трёх раз. — коммунист поднял голову и глянул на Третьего — Есть аптечка? Или ещё лучше, медик поблизости. — Да, есть. Поищи аптечку на кухне, а я пока буду зажимать рану. Юноша приблизился к русскому и отцу. — Как я её там найду? Я и кухню вашу в глаза не видел. — Проходишь в столовую и там есть дверь - кухня. На кухне есть шкафчики настенные - в них и ищи. — ...а не проще ли тебе сбег-.. Ладно, спорить сейчас точно времени нет, кофту держи. Рейх кивнул и сел возле отца, протянув руки к кофте русского. Коммунист внимательно глянул на Рейха и убрал одну руку, чтобы немец мог перехватить кофту. — И постарайся его в сознании держать. — Хорошо. Третий взял в руки кофту, зажав рану. Коммунист пронзительно глянул немцу в глаза. Уж слишком спокойным он ему показался. И почему сам за аптечкой не побежал? Он тут живёт, в значит знает, где она. Зачем посылать за ней русского, который и дом-то этот плохо знает?.. Рейх молча глянул на отца, истекающего кровью. Делать нечего, не играть же в гляделки. Подорвавшись с места, Совок бегом направился к столовой, по пути обернувшись. Рейх сидел возле отца и ждал, пока русский скроется из виду. Коммунист всё же завернул в столовую и направился в кухню, где стал искать аптечку. Третий убрал кофту с шеи отца и глянул на него, чуть улыбнувшись. — мне так жаль, Vater, но тебе пришло время освободить мне место... Освободить мне моё место. Ничего в ответ, кроме кряхтения, Рейх не услышал. — О, ничего не говори и иди на свет, Vater. Коммунист наконец нашёл аптечку и тут же ринулся назад. Третий же молча смотрел на отца и на то, как он теряет сознание, постепенно угасая. В какой-то момент в Рейха что-то прилетело, а следом послышался возглас Союза: — Получите, распишитесь, блять! Издали заметив, что творил Фриц, коммунист просто кинул в него аптечкой. Третий зашипел и резко повернулся к коммунисту, поднявшись с пола. — Какого чёрта!? — Это я у тебя хочу спросить, белобрысый! — Союз подбежал и схватил свою водолазку, вновь зажав немцу рану — Какого хера ты вытворяешь!? — Я? Я ничего не делал, — совершенно спокойно проговорил Третий, глядя на коммуниста и отца. — Ему всё равно недолго осталось, какая разница? В эту секунду Союз просто переменился в лице: глаза загорелись, лицо помрачнело. Создавалось ощущение, что коммунист готов прямо тут прибить Рейха. — Я с тобой позже поговорю, мелкий. Лекаря к нему хоть пришли, раз сам запачкаться боишься. — Союз подхватил ГИ и аптечку и направился к гостевой — ...хотя, судя по всему, как рад наоборот: руки в крови запачкать ты у нас явно не боишься! Рейх закатил глаза. — Да ну, зачем его спасать, когда он уже своё отжил? Да и плюсом к этому я уже достаточно взрослый, чтобы занять престол, вот только этот упырь мне мешает. — ЗАВАЛИ СВОЁ ХЛЕБАЛО, ЭГОИСТИЧНАЯ ТЫ ТВАРЬ, И СДЕЛАЙ, ЧТО Я ПОПРОСИЛ! Союз скрылся в гостевой и, боясь, что Рейх звать кого-то даже не подумает, открыл аптечку и стал самостоятельно зашивать рану. Опыта, честно говоря, не было, но присутствовали базовые знания медицины и первой помощи. Русскому как-то приходилось изучать теорию. Третий остался стоять, упёршись руками в бока. — ..чья бы корова мычала.. Рейх вернулся в свою комнату. ГИ же действительно уже был без сознания. Рана на его шее была довольно глубокая и было видно, что зашивали её не единожды. Союз подумал секунду и решил сперва прижечь рану спиртом, которым сперва обработал руки. После этого уже стал её зашивать. Спустя какое-то время, когда швы были наложены, коммунист опустился рядом и обеспокоенно глянул на Кайзера. Немец всё также был без сознания. Делать было нечего. Союз прибрал за собой и устроился на полу возле кровати, уставившись в пол. — ..вовремя я приехал.. Коммунист вздохнул и стал ждать.. ГИ очнулся только через пару часов и слегка приоткрыл глаза. Союз всё также сидел на полу, прислонившись спиной к кровати, но уже накинув на себя свою шинель. Перепачканную кровью одежду с немца коммунист снял, чтобы тот не лежал в грязных и испорченных вещах. По итогу Кайзер лежал без кителя и рубашки, из-за чего было видно его изуродованное войной тело в бинтах и шрамах. ГИ глянул на коммуниста. Союз хмуро смотрел куда-то перед собой, но уловив сзади себя шорох, повернул голову. Немец молча смотрел на русского. — Очнулся.. — Союз поднялся и на коленях присел возле кровати, глянув на немца — Как ты? — ..ужасно.. — Шов болит?.. — ..мгм... Коммунист вздохнул и провёл рукой по волосам немца. — И как тебя только угораздило?.. — ...сам не знаю.. ГИ смотрел русскому прямо в глаза, не отводя взгляда. Покачав головой, коммунист взял немца за руку. — ..отдыхай.. А потом, как сил наберёшься... Уж извини, но я тебя тут не оставлю. — ....в смысле?.. — ...я.. Ты помнишь, что произошло?.. — ..М-м... — ...тогда.. Давай отложим этот разговор.. Тебе сперва нужно отдохнуть и сил набраться. Ты много крови потерял.. — ..я знаю... — Немец вздохнул и прикрыл глаза — ..я так устал... — Отдохни.. Я тут рядом побуду.. — Союз стал гладить немца по волосам, глядя на него. Кайзер вздохнул и обмяк, лёжа на кровати. Судя по всему, коммунист с этого дня единственный, кто действительно переживает за ГИ и, если это так, то... Немец не мог ему рассказать правды о своих чувствах. Было бы плохо потерять того, кто был готов всегда быть с тобой из-за такой мелочи... Союз положил голову на матрас и прикрыл глаза, продолжая гладить немца по волосам и думая.. Во-первых, если Рейх станет правителем, а он им станет.. то у коммуниста проблемы, ведь отношения с ним, похоже, не зададутся.. А во-вторых, нужно было как-то защитить ГИ от собственного сына. Сейчас немец ранен и без сил, и как он тогда выдержит поездку?.. Да и поедет ли?.. То ли от тишины, то ли от поглаживаний русского, то ли от усталости, но немец заснул чутким сном, а его дыхание выровнялось. Союз приоткрыл глаза и посмотрел на немца. Коммунист решил, что сейчас от Кайзера не отойдёт ни на шаг и будет всё время сидеть рядом, охраняя его сон.