Ты только мой, слышишь?

ГИ проснулся только на следующий день. Шея ужасно болела, как и грудь, а точнее лёгкие, наполненные кровью, которая старалась любым способом выйти, отчего немец кашлял ею даже во сне, пачкая простынь. Во рту присутствовал характерный железноватый привкус, от которого тошнило. Но ещё хуже было от осознания того, что эта рана будет заживать так долго, что успеет ещё раз сто открыться и, возможно, именно из-за неё немец и погибнет.. хотя, кто знает, может, его смерть будет более драматичной? ГИ бы хотелось умереть в бою, или, как минимум, сгореть в огне, спасая кого-то.. доблестная смерть, которую будут оплакивать многие. А вот умереть просто от болезни, заражения крови или её потери слишком... Тихо. Умер и умер, кому какое дело? Тысячи людей в мире умирают подобным образом, каждого не упомнишь. А вот совершая какой-нибудь подвиг... Немец решил прервать свои мысли о смерти, ведь пока было ещё слишком рано об этому думать, хоть состояние ГИ и наводило на подобные мысли. Союз всё это время сидел, в вернее говоря, уже лежал рядом, на полу, опираясь на кровать. От усталости и тишины жутко клонило в сон, коммунист всеми силами старался не уснуть. Во-первых, состояние ГИ ему не позволяло, а во-вторых... мало ли, вдруг его сынуля захочет "навестить" своего отца? Вот и сидел Совок всё это время, стеклянным взглядом смотря куда-то в одну точку. — ..доброе утро.. — тихо проговорил ГИ. — М?.. — Союз поднял голову и взглянул на немца — А.. Доброе утро. Как ты?.. — ...плохо.. но.. лучше, чем вчера, не беспокойся.. — Легко сказать.. — Союз потёр глаза и слегка зевнул. — Это я ещё вовремя прибежал.. — ...мм.. мгм.. — ..в любом случае, всё обошлось.. Немец молча смотрел на русского. — ...хочешь чего-нибудь?.. — русский провёл рукой по волосам немца. Пожалуй, прав был ГИ: сейчас парень больше походил на няньку Кайзера. — ..о чём ты? — Ну, я не знаю.. Может лежать неудобно, или принести что? — ...нет, спасибо.. — Хорошо.. Но если что, я тут, и ты можешь просить меня, о чём хочешь.. — Хорошо... Danke.. (спасибо..) Коммунист только кивнул и посмотрел на бинт на шее немца. На этот раз крови на бинте было меньше. — ...я сделаю тебе перевязку. Бинт должен быть чистым.. Коммунист стал осматривать и остальные раны на теле немца, решив поменять все бинты, которые в этом нуждались. Все бинты были старыми, некоторые из них были испачканы кровью из горла. — ..и, пожалуй, поменяю все. Судя по виду, тебе их давно не меняли. Я прав? — Мгм.. я бы сам себе поменял, но не хочу снова видеть эти раны... — Я поменяю, не переживай. — Союз достал из аптечки, которую далеко не убирал, бинты и глянул на немца — ..а что насчёт обработки? Раны давно обрабатывали? — Ага.. — Я теперь, откровенно говоря, вообще не удивлён твоему состоянию. Раны и швы нужно периодически обрабатывать, а бинты - менять. За тобой тут кто-нибудь вообще ухаживает? ГИ задумался. — ..только сын, но уже перестал ухаживать.. "я занят", "не мешай"... — ...понятно.. Так, с этого момента под моим контролем. Замена бинтов и обработка ран теперь на мне. — коммунист достал перекись и вату и глянул на ГИ. — Сможешь присесть или помочь? — Да, смогу... — ГИ кивнул и сел. — ..а ты разве не поедешь обратно к себе? — ....видимо, по-другому этот вопрос не решить.. — Союз вздохнул и стал разматывать старый бинт на шее немца. — ..понимаешь, тебе нужен уход. Ты, я вижу, сам не можешь заниматься ранами.. Поэтому кто-то должен это делать. Тут за тобой некому смотреть. — ..и?.. — Кайзер глянул на русского немного не понимающе. — ...ты поедешь со мной?.. — коммунист внимательно глянул на ГИ. — ..но.. я же правитель своей страны.. я не могу надолго уезжать, а раны мои долго буду заживать.. — ...я понимаю, но ведь не оставлять же тебя без присмотра.. — Союз взял перекись и стал обрабатывать шов, держа немного ниже него вату, чтобы не накапало на немца. — Почему же без присмотра?.. мой сын, когда свободен, будет мне меня бинты, а всё остальное я более-менее нормально могу сделать самостоятельно.. — ..я.. Я не думаю, что будет.. — Союз замялся, не зная, как объяснить немцу ситуацию. Да и стоит ли ему говорить?.. — ..почему же?.. — ...ну.. Мне кажется, он тоже скажет что-то на подобии "пора бы тебе отдохнуть" или "я ведь уже не ребёнок"... — коммунист стал бинтовать шею ГИ. — ...всмысле?.. — ...ну.. Согласись, он правда уже не дитё.. Да и я волнуюсь, ты правда в ужасном состоянии. Тебе нужен отдых.. — коммунист не глядя на немца стал разматывать другие бинты, точно так же обрабатывая раны под ними. Он не мог смотреть ГИ в глаза, настолько он нервничал из-за сложившейся ситуации.. — ...ты просто предлагаешь мне уехать с тобой и оставить ему престол?.. — Я бы такого не предложил, если бы в этом не было необходимости.. И нашёл бы другой вариант, но.. — ..но? — ...но другого выхода нет.. — ....но мне ещё рано покидать свой пост... — Я понимаю, но я не могу оставить тебя тут.. — Почему же?.. — Ради твоей же безопасности. — Я в безопасности у себя дома. — Ты даже не представляешь, как ошибаешься.. — Союз вздохнул и глянул в сторону. — Почему же? Скажи мне. — ...хорошо, — коммунист как-то грустно глянул на немца. — ...когда я тебя нашёл, я позвал Рейха принести аптечку или позвать лекаря.. Но... он не помог, ГИ.. Кайзер нахмурился. — Не помог?... В каком смысле?.. — ...он отправил меня за аптечкой, а сам остался с тобой, но вместо того, чтобы зажимать тебе рану... — Союз поднял с пола свою окровавленную водолазку, — он отпустил её.. — ..бред.. мой сын не мог так поступить. — Я тоже так думал. — ...ты просто шутишь надо мной?.. это не смешная шутка. — Я бы не шутил на такие темы. Посуди сам: почему ты сейчас не у себя, а в гостевой, и за тобой смотрю я, а не он? ГИ задумался. Он глянул куда-то в сторону комнаты. В углах вновь роились тени, похожие на кучку личинок.. на личинок, которые как будто начали пожирать немца изнутри при осознании того, что он воспитал предателя... Того, что его сын - последняя мразь, готовая пойти по головам ради своей цели. Алые глаза Кайзера потемнели. — ..я.... Не знаю... — в конце концов прокряхтел ГИ, подняв взгляд на коммуниста. — ...я правда не хотел тебе говорить.. Но здесь ты не будешь в безопасности. — ...но тогда я тем более не уеду. Если такой человек займёт престол это будет ужасно для страны. — Хм.. Что ж, тут ты тоже прав.. Но кто-то ведь должен за тобой ухаживать. Хотя бы до тех пор, пока ты ранен. — ..ты будешь тратить на меня время вместо управления страной, пока у меня дома править будет предатель? — Я не знаю. Я не хочу оставлять тебя в таком состоянии, но то, что оставлять престол такому человеку - явно ужасная идея, я тоже понимаю. — ...я не хочу уезжать. И не могу. — Я не могу оставить тебя тут. — Придётся. ГИ упрямился изо всех сил. Ему не хотелось, чтобы власть перешла в руки этого маленького белобрысого ублюдка... Но он был так внешне похож на мать. И это заставляло личинок внутри немца двигаться быстрее, кусая его плоть сильнее... Тот, кто носил звание "сына Маргарет Софии Шварц (в девичестве - Вайс) сейчас оказался просто куском мусора, недостойного ношения генов матери и фамилии отца. ГИ глянул куда-то над головой Союза, видя, как личинки ползут по стенам вверх, заполняя собой комнату... Из раздумий его вытащил голос коммуниста: — ...нет. Прости, но я не оставлю тебя. Остаться я тоже не могу. Хочу, но не могу. Союз заметил взгляд Кайзера, но ничего ему об этом не сказал. Он знал, что ГИ был взволнован и разочарован развернувшимися событиями, но он ничего не мог с этим поделать. Не в силах коммуниста было управлять судьбой других людей. — Я должен остаться. Я не отдам страну в руки предателю! — прошипел ГИ, его взгляд стал более... Фанатичным?.. фанатичным и хищным. Его зрачки дрожали, как и голос. — Ты боишься, что он погубит страну, верно? — Верно! — А я боюсь, что он тебя погубит. ГИ, пожалуйста, езжай со мной. Ты же знаешь, как я переживаю за тебя и как я ждал тебя. Кайзер внезапно смягчился. Слова русского его растрогали... Личинки начали сползать со стен вниз, падая на пол с визгами и превращаясь в сгустки непонятной субстанции, которая, впрочем, тут же исчезала, словно впитываясь в пол. ГИ встряхнул головой и его взгляд стал более адекватным и ласковым по отношению к коммунисту... Даже что-то внутри немца задвигалось, и это явно были не личинки, а что-то более милое и приятное... — Я тоже тебя ждал... Но.. я не могу бросить ради тебя всю страну... — нехотя пробурчал немец. — Напомни, сколько ты уже правишь?.. — Мм.. 46 лет... Где-то. — Немало.. — Ага.. и я... я никуда не уеду. Все ко мне привыкли, а если я уеду без объявления и правитель резко сменится - это будет как минимум шок для народа. Ты закончил с бинтами? — бросил Кайзер, желая сменить тему разговора. — Да, закончил. — Союз убрал бинты в аптечку и глянул на немца. — Молодец. — ГИ отвернулся от русского. Союз немного удивился жесту немца. Тот на него как будто обиделся, хотя коммунист всего лишь хотел ему помочь... Но, в какой-то степени, СССР мог его понять. — Я не могу оставить тебя тут. Я успел только из-за того, что какая-то неведомая херь хлопнула дверью в подвал. А если я уеду? Кто тогда тебе поможет? — Я постараюсь как-нибудь сам. Всё же, могу преодолеть неприязнь и боль. — А если он что-то хуже сделает? — Просто выгоню его из страны. Делов-то. — Если успеешь. — Успею. — Не факт. — Тебе-то откуда знать? — Потому что кто его знает. — Ты сейчас пытаешься меня убедить уехать из моей страны, оставив её в руках предателя с шизофренией и манией величия, но всё ради того, чтобы помочь мне выжить? Да я лучше сдохну, хотя бы будет причина, почему у власти будет мой сын, чем покину свою страну, сознательно отдавая всё в руки сына-предателя. — ГИ знал, что его слова звучат резко, но боль в ранах, раздражение и предательство сына давали о себе знать такой... Немного неконтролируемой агрессией. Коммунист только вздохнул и опустил голову. Да, переубедить его явно не получится. Что же тогда делать?.. оставить Кайзера на произвол судьбы? Совесть не позволит. Пытаться договориться? ГИ ни в какую не согласится... Немец глянул на новые бинты и улёгся на кровати, повернувшись спиной к коммунисту.Союз глянул на немца и поднялся, взяв старые бинты и грязную вату. — Я сейчас. Если что - зови. — Я подумаю. — Насчёт того, чтобы звать меня? — Союз грустно хмыкнул и пошёл к двери. — Именно. — ..ладно. — Союз вышел из гостевой и направился на кухню, выкинуть мусор. ГИ же остался лежать. Задумчивый и хмурый, коммунист спустился на кухню и выбросил использованные бинты и вату, после чего, закутался в свою шинель, закрывая оголённый торс в бинтах. Да, ехать, похоже, теперь придётся в одной шинели.. Но вопрос "в чём ехать?" Совка не колыхал. Его больше волновало то, что Кайзер не хочет уезжать вместе с ним. И как его переубедить?.. Выбросив мусор, Союз потёр глаза и тряхнул головой. Спать хотелось жутко.. Сколько он уже на ногах? Пёс его знает.. Решив, что всё же нужно отдохнуть, коммунист направился обратно к гостевой. Немец лежал в раздумьях. Ему не хотелось так грубо и резко отвечать коммунисту, но Кайзер в последнее время был слишком раздражительным, так что сдержать гнев он не мог. Дверь приоткрылась и в гостевую вошёл Совок. Немец приоткрыл глаза, покосившись в сторону двери. Коммунист спокойно глянул на немца. — Я просто в сторонке тут посидеть. Устал. — с этими словами русский прошёл к столу и присел за него, откинувшись на спинку стула. — ...можешь лечь рядом, тут удобнее. Союз повернул голову и глянул на Кайзера, после чего поднялся и подошёл к кровати. — Спасибо. — опустившись на край кровати, коммунист положил руку под голову и прикрыл глаза. Немец молча посмотрел на русского. Усталость быстро взяла своё. Совок тут же обмяк и провалился в дремоту. Мышцы на лице расслабились, из-за чего его черты словно стали мягче. ГИ вздохнул и придвинулся к русскому, чуть прижавшись к нему, поскольку в усадьбе было холодно и немец замёрз, а рядом как раз был тёплый коммунист. Союз чуть поёрзал, вырвавшись из дрёмы, и приоткрыл один глаз, покосившись на немца. Немного подумав, коммунист приобнял его одной рукой и вновь прикрыл глаза. Не прошло и пяти минут, когда со стороны русского послышалось негромкое сопение. ГИ был уже отдохнувшим, именно поэтому он просто молча лежал рядом с ним, прижимаясь к коммунисту. Союз проснулся где-то спустя часа два. Приоткрыв глаза, он зевнул и потянулся, но тут же поморщился и чуть сжался. Спросонья забыл про швы, из-за чего те отозвались неприятным ощущением. ГИ же всё также лежал возле русского, глядя в пустоту. Сонно поморгав, русский глянул на Кайзера. ГИ продолжал лежать. — ...как самочувствие? — решил прервать тишину Союз. — ..всё также. — сухо буркнул немец. — Болит? — Уже не так.. — А болит только шов на шее? — Мгм.. — Это хорошо.. Значит остальные швы в порядке. — Мгм.. Коммунист провёл ладонью по волосам и прикрыл глаза, задумавшись. ГИ молча глянул на русского. — ...можно вопрос? Как я понял, ты со мной ехать не хочешь, верно? — решился нарушить тишину Союз. — Верно. — ....ладно. Ты мне выбора не оставил. — ..всмысле?.. — ...прости, но если ты тут останешься, то точно погибнешь. От заражения крови, от её потери, от чужих рук, но это точно произойдёт. И я этого не хочу. — ...и-и-и? — ...и ты всё равно едешь со мной. В твоих действиях сейчас нет смысла. — ...я не поеду. — Это был не вопрос. Немец нахмурился. — ты хочешь силой увезти меня? — ...да. Я понимаю, что ты не хочешь покидать свою страну и оставлять власть в руках у этого.. мерзавца. Но если ты умрёшь, то ситуацию это не улучшит. Останешься? Он добьётся своего. Выгонишь его? А где гарантия, что он не вернётся? — ...мне проще умереть тут, чем уехать, зная, что власть перейдёт в его руки... — Она в любом случае перейдёт. Но если есть возможность спасти тебя, то почему ею не воспользоваться? Коммунист поднялся с кровати и стал поправлять шинель. — Спасти свою задницу ценой смертей других людей?... — Или бессмысленно рискнуть ею, получив то же самое. — русский вновь глянул на Кайзера — Не хочешь бежать? Отдай ему престол. Под предлогом собственной неспособности править дальше. Ты за предателя не сойдёшь, а его выставишь обнаглевшим мерзавцем, почувствовавшим вкус власти. — А если я выживу и смогу править дальше? — А ну-ка напомни: кого, истекающего кровью и еле живого, я вынес на руках из подвала? — ...меня.. — Кто прислал мне письмо, заляпанное собственной кровью, в котором писал, что чувствует свою скорую смерть? — ...я.. — немец вздохнул. — ..а что, будет лучше, если я собственноручно отдам свою страну в лапы извергу?.. я выживу, но буду чувствовать вину до конца дней, а я этого не хочу.. — За то, что у тебя сын - мелкий, зажравшийся, эгоистичный говнюк, готовый позволить своему отцу истечь кровью? — ..и за это тоже... Наверное, я слишком много ему позволял... ГИ вспомнил, как всего 7 лет назад читал своему сыну книгу со сказками.. как каждый день ждал его за завтраком, как они проводили кучу времени вместе, ведь старший немец боялся, что его сын останется без достаточного количества внимания. По щеке Кайзера покатилась слеза, ставшая самой первой слезой в его жизни, которую он пролил при ком-то. Хотя нет... не первой. Первой была та, которую он когда-то пролил при Российской Империи... это воспоминание еще больше испортило настроение немцу. Кайзер отвёл взгляд в сторону. Все стены были заполонены тенями личинок, только небольшое пятно на потолке оставалось светлым среди этой тьмы.. и видел это только ГИ. — ...что я сделал не так?... Я старался... Старался заботиться о нём.... Я любил его, я показывал ему это так часто, насколько мог... Почему он вырос таким?... Что я упустил?... Что я сделал не так?........ Лицо коммуниста смягчилось. Он в упор не понимал Рейха. У него был любящий отец, которого он чуть не убил, а у Совка - нет. Его растили так, будто оставили его из жалости. Похоже, что Третий просто не понимал, что теряет.. Вздохнув, Союз сел рядом с Кайзером и обнял его, мягко прижав к себе. ГИ ткнулся носом в грудь русского и тут же послышались стенания немца, разносившиеся глухим гулом по комнате. Парень прикрыл глаза и прислонился губами к макушке Кайзера, прижимая его к себе. Рука мягко легла на затылок немца, став успокаивающе поглаживать его по волосам. ГИ прижимался к русскому всем своим трясущимся, болезненным, костлявым телом, в котором не было ничего, кроме печали, обиды и боли. Коммунист чуть зажмурился. Для него было невыносимо видеть ГИ в таком состоянии. Хотелось забрать себе часть той боли, которую он чувствовал, лишь бы облегчить его страдания.. Подтянув одеяло, Союз бережно накинул его на плечи немца и прижал его к себе плотнее, но стараясь не повредить швы и не причинить ему дискомфорт. — ..я очень, очень устал... Дай мне умереть... Пожалуйста...... — Не говори так.. — Союз уткнулся носом в его макушку и стал гладить его по волосам. — ..я не могу так не говорить.... — ...всё будет нормально.. Я буду рядом, буду поддерживать, оберегать, я не оставлю тебя.. За столько лет не оставил и сейчас не оставлю.. — ...правда?..... ГИ поднял заплаканные глаза на русского. Коммунист глянул на него и слегка кивнул. — Конечно правда.. — ..ну... Хорошо... Я... Я поеду с тобой.... — немец всхлипнул. Союз кивнул и бережно утёр слёзы немца рукавом шинели. Наконец-то попытки русского увенчались успехом. Остался только последний шаг - увезти ГИ в Россию... ГИ глянул на коммуниста. Это был такой рискованный шаг - бросить свою страну ради своей жизни... Но тут в голове Кайзера что-то щёлкнуло. Союз же был сыном РИ! А РИ, по словам русского, был ещё жив... Что, если не отрекаться от престола и просто ненадолго уехать в Россию за своей добычей, которую немец ловил уже столько лет? Возможно, он мог бы показаться предателем или, что хуже, ночной бабочкой, но ГИ действительно желал воссоединиться со своей любовью... Со своей первой любовью. И он был готов ради этого на всё... Но примет ли его РИ обратно, подпустит ли к себе, пустит ли в свою постель?... О, об этом стоило лишь гадать. Но Кайзер был уверен наверняка: при нынешнем положении бывшего царя его тактика точно сработает.