Одиночество на двоих

      Мой день в последнее время начинался одинаково — в шесть утра. Приходилось подрабатывать в клинике и по выходным: Ацуко уволилась, получила вкусное предложение в дорогой частной клинике и теперь нас заставляли пахать сверхурочно.       Выбор без выбора.       Сесть на линии Хибия, проехать три остановки, втиснуться в поезд на линии Гинзда, через шесть остановок повторить все то же самое на линии Юракутё. Затем двадцать минут пешком — и вот, уже и любимая работа.       Правда любимая, только бы хоть один денек выспаться… Да еще и никаких интересных случаев не приносят, одна скукотища, за травмы животного только хозяевам прописать хочется.       Увижу еще одного хомяка, на которого случайно наступили, и чую — не выдержу. У последней жертвы носка и тапка глаз вылез от такого потрясения. Ничего удивительного.       Вторую неделю у меня дергался глаз и снились хомяки с морскими свинками. Еще немного и я в магазине на вопрос «пакет нужен?» начну отвечать «фрфр, цу цу цу», просто рефлекторно. А все потому, что начальник похоже и не ищет Ацуко замену, на всю клинику — два ветеринара, если меня можно таковым вообще считать. Только год как диплом получила.       А на шею уже сели и ножки свесили.       И все равно «цу цу цу, фрфрфр», потому что куда деваться. Аренда сама себя не заплатит, а именитые клиники за молодого специалиста не дерутся.       К двум часам дня я успела принять уже несколько хомяков, привить двух собак и кастрировать кота.       Пила кофе на ресепшне, пока коллега отлучилась на обед, проверяла расписание и просто скроллила интернет, пока никто не видит. Благо, можно развернуть монитор так, чтобы его содержимое не попадало на камеры.        « — Я боюсь прыгать, вдруг парашют не раскроется? — Еще никто никогда не жаловался, что у него не раскрылся парашют».       Я глупо хохотнула над очередной шуткой в соцсетях и скрыла вкладку.       Удачно скрыла, ведь аккурат в этот момент в клинику залетел странный мужик с котенком в руках. Вонища — страшная. Так, ну одет вроде прилично, волосы, правда, длинные, но выглядели чистыми, значит, воняло не от мужика.       — Здесь животных лечат? — спросил он.       — Ага, — кивнула я. — Там же над дверью вывеска «Ветеринарная клиника Танака».       Что еще тут может быть? Массажный салон?       — Котенка примете?       — Примем, — протянула я и кивнула в сторону кабинета.       Наша клиника работала по живой очереди, без предварительной записи. Однажды под вечер кто-то умудрился привезти козла с травмой лапы. Вот совершенно не то, что ожидаешь увидеть под конец смены.       По дороге я захватила журнал записи, а в голове крутилась только одна мысль: «Ну хоть какое-то разнообразие, ну хоть кто-то не наступил на хомяка».       Говорил мужчина странно. Его японский вроде и был хорош, но акцент уж больно знакомый. Слишком тянул некоторые гласные. Неужели тоже из Китая?       Я плохо отличала лица, по правде сказать, вообще не запоминала. Я наизусть помнила всех клиентов, но скорее по кличкам питомцев. Женщина с двумя корги, бабушка с серой кошкой-Карамелькой, какой-то мужик с мальтийской болонкой по кличке Моти, но когда меня узнавали на улице, всегда становилось до жути неловко. Я ведь их вообще не помнила без животин. Вот ни капли.       Впрочем… Это не мое дело.       Я по собственной воле уехала из Китая, отдав предпочтение учебе в Токио, я же добровольно осталась здесь работать, с чего бы мне теперь цепляться за соотечественников. И так с трудом удавалось вливаться в новую культуру.       Я мычала себе под нос и осматривала котенка.       Девочка. Дымчатая, хотя, возможно, если отмыть, может оказаться и белой. В больших голубых глазищах скопился гной, она боялась вставать на одну лапку и кишела блохами.       — Где ж вы такую-то красоту откопали, — сетовала я, пока ставила мелочь на весы.       Всего килограмм, совсем тощая, хотя ей уже было около шести месяцев. Так, надо рассчитать дозировку…       — На помойке.       — Жалко стало?       — Н-нет… Там п-просто… Ну, она мяукала. Так тихо. И вот я… Я вообще не люблю кошек, никогда бы не подумал, но не смог пройти мимо.       Я усмехнулась и глупая улыбка не сходила с моего лица, пока я писала рецепт.       — Система распределения кошек всегда работает безотказно.       — Система распределения кошек? — переспросил он.       — Ага. Не мы выбираем кошек, кошки выбирают нас. А нам ничего не остается, кроме как принять, любить и лечить. К слову, обойдется недешево.       — Ничего, — ответил он. — У меня есть деньги.       На лапку я наложила бандаж, глаза и уши промыла, проверила шерсть на лишай, и сунула ему рецепт:       — Таблетку от глистов я дала. Вот этим — помоете. У нее блохи. Потом вычесать. Вот это — три раза в день капать в глаза, это — в уши. Это — антибиотик, раз в день колоть в холку или в мышцу. Не можете сами уколоть — приносите к нам, уколем. Лапу не нагружать, не позволять прыгать на высоту и с нее. Ну, с лечением вроде бы все.       — Спасибо, — кивнул он и уже было поспешил на выход из кабинета.       — Стоять. А паспорт? Или вы потом ее отпустите обратно?       — Нет. Себе оставлю.       — Тогда имя придумывайте. Ей еще прививки надо сделать, карантин выдержать.       И мне правда не хотелось, чтобы мелкую мяукалку выбросили обратно на улицу. Котенку тяжело будет выжить в Токио, один траффик чего стоит. В какой-нибудь деревеньке ей, может быть, даже построили домик, подкармливали бы, но со здешним бешеным ритмом она просто потеряется в толпе.       — Не знаю, — ответил он. — Я так далеко еще не думал. Может, вы назовете?       — Вам же с ней жить, — я пожала плечами.       — Я правда не могу ничего придумать прямо сейчас.       — Химе? — предложила я. — Принцесса. Подойдет?       На том и порешали. Черномазая Химе и некий хозяин по имени Джинши. Все же он оказался уроженцем Китая. Стоило бы предложить какую-нибудь китайскую вариацию имени для котенка, но какое мне дело до этого, если он согласился?       Расплатился он за прием наличкой. Я думала, что почти все люди его возраста уже давно расплачиваются картами, мне гораздо проще ввести сумму в терминале, нежели воевать с кассой. И, как назло, коллега должна вернуться с перерыва только через минут пятнадцать.       Я протянула ему две визитки: одну — клиники, а вторую — со своим личным номером, потому что чуйка подсказывала, что помойный котенок может преподнести некоторые… сюрпризы.       Визитки-то он взял, даже в карман засунул, а затем, уже стоя в дверях, сказал:       — Я лучше так приду. Не люблю звонки…       И давно нынче у нас в Токио люди предпочитают прийти лично вместо простого телефонного звонка? Странный какой-то.       Остаток дня прошел обыденно. Привики, прививки и еще раз прививки… И у меня снова не хватило мужества спросить начальника, как долго будут продолжаться переработки. Просто проглотила все молча.       Вечерами головную боль я глушила выпивкой. Как всегда, взяла в комбини набор суши с уценкой, онигири с тунцом и маленькую бутылочку рисового вина.       Идеальный ужин на одного.       В единственный выходной — в следующую субботу — еще и договорилась с Мару в бар сходить. Мару оказалась последней моей подругой, которая не отвалилась после универа, хоть мы и учились на разных специальностях. Она — на врача, а я — на факультете ветеринарии. На врача я не прошла по баллам, да и честно — не особо-то и хотелось по итогу работать с людьми. С хозяевами животин тоже не сахар, но все же лучше.       Правда, даже Мару до сих пор не знает, что я не прошла по баллам ни в один университет ни в Пекине, ни в Шанхае, ни в Гуанчжоу. Здесь конкуренция оказалась гораздо мягче. И за год, параллельно изучая японский на языковых курсах, мне удавалось тянуть учебную программу. Да что там, я даже отцу не призналась, что не поступила. Просто поставила перед фактом — дали грант. Все.       Поганые мысли в голову лезли после бутылки вина. На усталую голову развезло быстро.       В ванне чуть не уснула.       Следующие несколько дней прошли по накатанной. Подъем, метро, работа, комбини, дом.       Машина пылилась на парковке. Из-за утренних пробок вставать пришлось бы еще раньше, да и я, положа руку на сердце, не была в себе настолько уверена, что не усну за рулем.       Малышка Химе тем временем почти закончила курс антибиотиков, глаза уже почти перестали гноиться. Как и ожидалось, после ванны выяснилось, что кошка не серая, а вполне себе белая и похожа на ватную палочку. И, как заметил ее новый хозяин, «очень прожорливая». Доставал вопросами, чем ее можно кормить, и сильно удивлялся, что кошка отказывалась есть рис.       А на четвертый день в час ночи меня разбудил телефон.       — Это Маомао? Из клиники? Это верный номер?       — Ага… — сонно ответила я.       — Это Джинши. Помните меня? С котенком белым.       — Помню…       Вроде бы. Белый, который серый? Вот та мяукающая ватная палочка?       — Она дышит через раз. Вдохнуть не может. Похоже, подавилась чем-то.       Да твою ж мать!.. Голос по ту сторону трубки дрожал, путался.       И почему все проблемы вылезали ближе к ночи? Почему ни одна животина не пыталась свалить на радугу, скажем, в три часика дня?       Алкоголь из крови еще не выветрился. Придется брать такси. В такое время — зарядят просто космическую сумму, если он живет далеко…       — Район Бейка, — послышалось по ту сторону трубки.       Ну хоть что-то хорошее. Как оказалось, он жил совсем недалеко от меня, всего в паре кварталов моего же района. Нужно только пройти через парк.       Я судорожно нашарила в шкафу свою сумку для выездов на дом, нацепила пальто поверх пижамы, даже носки надеть не потрудилась и понеслась к нему на дом по навигатору.       Мелочь ты блохастая, рано тебе на радугу, рано!..       До его дома удалось добежать минут за десять. Жил он на первом этаже недорогого жилого комплекса. Дверь открыли мгновенно.       Я бегло бросила взгляд внутрь квартиры, царапнула взглядом ее владельца и на секунду встала в ступор: этот чудак носил дома традиционный китайский чаншань.       Интересные у него привычки, конечно… То по телефону, видите ли, не звонит, то одежду чудаковатую дома носит. Может, по родине скучает?       — Где? — кошку углядеть не удавалось.       Он ткнул рукой в сторону стола, на котором лежал котенок, и я мигом рванула в комнату.       Синие губы были отчетливо видны на белом фоне.       Минут семь я проковырялась во рту, вытаскивая из горла застрявшую жилку.       — Жить будет, — сказала я сонно. — Не давайте ей больше эти куски мяса. В них много жил. Снова подавится.       — Л-ладно, — дрожащим голосом протянул он. — Сколько я вам должен?       — Сколько дадите, — пожала я плечами.       Этим делом я занималась на чистом энтузиазме и никакой четкий прайс не выставляла. Но если денег все же давали — никогда не оказывалась.       Он тиснул мне в руку несколько бумажных купюр, я — не глядя сунула их в карман пальто. Закрыла сумку, собралась уже было на выход, как меня остановили:       — Может, чаю хотите?       — Спать хочу. Мне на работу завтра. Доброй ночи.       — Завтра ведь воскресенье.       — Начальнику это моему скажите, — процедила я. — Доброй ночи.       Не успела я снова повернуться к двери, как в приоткрытое окно залетели кружевные розовые трусы, а Джинши обреченно вздохнул.       — Мне нет дела до вашего белья, если что.       — Это не мое. Это, как бы вам сказать… Соседка.       — Соседка?       Он на секунду замялся, брезгливо подобрал трусы двумя пальцами и выкинул их на улицу.       — Это, как там сейчас принято говорить? Подкаст такой?       — Подкат.       — Точно!..       Я пожала плечами. У всех свои причуды. Впрочем, он и правда был хорош собой и сильно выделялся из одетых и подстриженных по одной моде японских мужчин, а в этом чаньшане и вовсе выглядел так, будто решил попить кофе в перерыве между съемками исторической дорамы.       — Доброй ночи, — повторила я и скрылась за дверью.       Домой я шла медленно. На сон оставалось всего несколько часов.