Цирк мертвых звезд

Oh, I hope someday I'll make it out of here Even if it takes all night or a hundred years Need a place to hide, but I can't find one near Wanna feel alive, outside I can't fight my fear (с) Billie Eilish − lovely

Регулус

      Спустя несколько часов…       Регулус стоял у входа в только что убранный фургон, его взгляд метался по пространству, которое должно было стать его домом. Джеймс стоял рядом, на его лице опять появилась проклятущая улыбка. Он был готов устроить Регулусу экскурсию по скромному прибежищу.       Регулусу пришлось признать: фургон казался довольно уютным и выгодно отличался от внешнего мира. Стены были выкрашены в спокойные оттенки синего, это вызвало у Регулуса воспоминания о море, в котором они с Сириусом плавали на южном побережье Франции. У их родителей там имелся коттедж, и братья повели немало томных дней, нежась под солнцем и плескаясь в сапфировых водах. Старинные деревянные балки, пересекающие сводчатый потолок, привносили нотку деревенского очарования, а шторы землисто-зеленого оттенка обрамляли маленькие окна. Регулус всегда любил зеленый цвет. Он вызывал ассоциации с дикими лесами и лугами. Зеленый цвет означал свободу. Джеймс указал на компактную кухоньку. − Это плита, на ней ты сможешь готовить еду, − слишком мягко объяснил он. – Там есть шкафчик, мы уже кое-что положили. Мы позаботимся о том, чтобы тебе всего хватало.       Регулус кивнул, молча оценивая практичность новой жизни. Он не мог не оценить заботу Джеймса о том, чтобы фургон стал уютным.       Когда они направились в спальню, Джеймс указал на удобную с виду кровать, застеленную пуховым одеялом с замысловатой вышивкой. − Одеяло вышила Лили, моя подруга, − с оттенком гордости произнес он. – А связал Ремус. Они оба очень талантливы.       Взгляд Регулуса задержался на вышитых узорах, губы тронула легкая улыбка. − Красиво, − признал он с ноткой благодарности в голосе. «Одеяло потрясающее», – с легким уколом зависти подумал он. По крайней мере, теперь он знал, кто вышил одежду в том красивом сундуке в изножье кровати Джеймса. «Кровати Джеймса и Лили, − с некоторой грустью поправился он. − Бьюсь об заклад, сундук тоже она расписала».       Джеймс продолжил экскурсию, показав ему множество шкафов и полок, где Регулус мог хранить вещи. − Мы позаботимся, чтобы у тебя было все необходимое, чтобы ты чувствовал себя как дома, − заверил Джеймс. Регулус не мог не восхититься тем, как Джеймсу удалось затянуть экскурсию по одной-единственной комнатке.       Ему невольно передалось воодушевления от упрямого оптимизма Джеймса. − Спасибо, − тихо произнес он.       Голос звенел от эмоций. «Возьми себя в руки, идиот!» – Я этого не заслуживаю.       Джеймс нахмурился. Наконец, он осторожно ответил: − Полагаю, это как-то связано с Сириусом. Мне искренне жаль, что до этого дошло.       Взгляд светлых, серо-голубых глаз Регулуса скользнул по полу, выражение лица затуманилось. − Это моя вина, − пробормотал он, и тяжесть признания повисла между ними.       Джеймс, по-прежнему пребывавший в неведении относительно деталей, тщетно пытался найти ответ и вместе с тем не совать нос в личную жизнь лучшего друга. Джеймс мало чего не знал о Сириусе. Честно говоря, все, чего он не знал, начиналось и заканчивалось на Регулусе. Едва он открыл рот, Регулус выпрямил спину и многозначительно вздернул подбородок. Подошел к окну и выглянул наружу. Его поза явно свидетельствовала о том, что разговор окончен.       По мере продолжения экскурсии Джеймс рассказывал о людях, составляющих цирковую труппу. − Ремус, который связал твое одеяло, – парень Сириуса, − запросто сказал он. – Он акробат в цирке, в самом деле замечательный.       Регулус с любопытством впитывал новую информацию, но опасался встречи с партнером Сириуса. «Просто еще один человек, которому я не понравлюсь». Он вежливо кивнул в знак того, что понял.       Джеймс продолжил рассказывать о Лили, своей девушке. − Лили – сердце нашего цирка, − говорил он, лучась любовью. – Сейчас она уехала в город за покупками. Дорога не близкая, но она на телеге и скоро вернется.       Конечно. Она так же прекрасна, как и он. Чудесная, идеальная, сияющая. Регулус вновь коротко кивнул.       Улыбка Джеймса слегка померкла. − Регулус, если тебе что-то понадобится, не стесняйся спрашивать. – Тишина. – Я принесу тебе ужин вечером попозже, хорошо?       На это Регулус благодарно кивнул, он все еще был ужасно голоден. «Ты растолстеешь, если не будешь за собой следить». Он нахмурился.       В глазах Джеймса светилось беспокойство. − Ты хорошо себя чувствуешь, Регулус? Ты неважно выглядишь. − Экспертное мнение человека, который знает меня меньше суток? – огрызнулся Регулус, тут же пожалел об этом и заставил себя ободряюще улыбнуться. – Я в порядке, просто устал. Ничего, справлюсь.       Кивнув в последний раз, Джеймс оставил Регулуса обустраиваться в новом доме. Когда дверь фургона уже привычно закрылась за ним, Регулус остался наедине со своими мыслями, эмоции бушевали внутри, подобно буре.       Пришло время исследовать новый дом в одиночестве. Он глубоко вздохнул, пальцы нервно дрожали. Привлекательные цвета интерьера и уютная атмосфера резко контрастировали с темными холодными ночами, проведенными под открытым небом.       Он исследовал каждый уголок и трещинку, нежно провел пальцами по пуховому одеялу, которое вышила Лили. Оно было красивым, несомненно, она трудилась с любовью. Регулус не мог сдержать острой зависти при мысли о чувстве искренней привязанности, казалось, свободно распространенной среди членов цирковой труппы. Он не припоминал такого тепла в собственной семье.       Исследование в конце концов привело его обратно к маленькому окну, шторы на котором мягко колыхались на ветру. Рама когда-то была выкрашена в апельсиновый цвет. Какой маньяк красит дом в апельсиновый цвет?! Он вспомнил слова Джеймса, что предыдущий жилец уехал, чтобы присоединиться к коммуне. Он стоял, выглядывая наружу и наблюдая за проплывающим мимо миром. Пейзаж был безмятежным, но его мысли были все еще далеки от спокойствия.       Его охватило знакомое тяжелое чувство одиночества, когда он смотрел, как Джеймс подошел к женщине – очевидно, Лили – когда та вернулась из города. У Регулуса защемило сердце от их непринужденного смеха и ласковых жестов. Глядя на происходящее, он вспомнил старые немые фильмы, которые они с Сириусом смотрели через проектор. Его охватило сильное чувство тихой грусти. Это была любовь, которой ему никогда не доводилось испытывать, и это осознание наполнило его всепоглощающим чувством тоски. Нет, он научился жить в одиночестве, эту боль он знал, не было смысла тосковать о чувстве, которое он никогда не узнает. И никогда не заслужит.       И все же Регулус не мог не сравнивать собственную жизнь с тем, что видел. Отношения с семьей всегда были в лучшем случае натянутыми, пропасть между ним и Сириусом сейчас больше, чем когда-либо, выглядела непреодолимой. Теперь ему казалось, что никто никогда его не любил и не полюбит так, как Джеймс и Лили любили друг друга.       Не в силах больше сдерживать эмоции, Регулус опустился на пол, прислонился спиной к стене и дал волю слезам. Тяжесть прошлых ошибок, изоляция и всепоглощающее чувство нелюбви надвинулись на него, словно ледник. Они медленно ползли, замораживая все на своем пути.       Съежившись, скрывшись от посторонних глаз шторами, он позволил себе погоревать о любви, которой никогда не знал, и пожалеть обо всех многочисленных ошибках, которые привели его сюда. В маленьком фургоне отчетливым эхом отдавался звук тихих, приглушенных рыданий, острое и жалкое напоминание о боли, которую он так долго терпел.       За окном Джеймс и Лили продолжали оживленную беседу, не подозревая о буре эмоций, развернувшейся в хрупком сердце человека, которому они пытались помочь.

Джеймс

      Джеймс стоял возле фургона, послеполуденное солнце заливало цирк теплым светом. Он смотрел на приближающуюся с горой свертков Лили: её лучезарная улыбка сияла так же ярко, как всегда. Его сердце переполняла нежность, а он отвечал ей такой же улыбкой. Её яркие волосы наполовину скрывал бирюзовый платок, и все равно они умудрялись окружать её лицо ореолом медного пламени. − Привет, Лили, − крикнул он, подбежав к ней.       Глаза Лили заискрились весельем, когда она подошла для быстрого поцелуя. − Привет, милый, − ответила она.       Джеймс был убежден, что в её голосе звучали музыкальные нотки. Однажды он имел глупость сказать это Лили, и она безжалостно дразнила его неделями. Но этого ей показалось мало, она рассказала Сириусу. Тот дразнил его несколько месяцев. Отойдя от неё, Джеймс посерьезнел и не удержался от вздоха. − Мне нужно поговорить с тобой о Регулусе.       Лили слегка нахмурилась. − Пойдем в дом, я лишусь пальцев, если сейчас же не погреюсь у огня. − Очутившись внутри, она отложила покупки и приблизилась к плите. − Что такое? С ним все в порядке?       Джеймс рассказал ей о событиях дня, пояснив, что почти все утро Регулус, бледный и измученный, пролежал без сознания, и о том, что он взял на себя смелость предложить ему остаться. В голосе Джеймса отчетливо чувствовалось беспокойство за физическое и психическое состояние Регулуса.       Лили внимательно, не отводя взгляд, слушала. Она понимающе кивнула, очевидно сочувствуя. − Бедный мальчик, − пробормотала она. – Похоже, ему пришлось через многое пройти. Несмотря на серьезность ситуации, Джеймс не удержался от усмешки. − Знаешь, в нем есть эта Блэковская гордость. Он слегка надменный.       Лили ласково улыбнулась. − Ну, ты всегда питал определенную слабость к тем, с кем непросто, да?       Этого Джеймс отрицать не мог. Он нередко подбирал бездомных животных, и Регулус от них особо не отличался. − Знаешь, − задумчиво произнес Джеймс, − он больше похож на Сириуса, чем Сириус готов признать.       Заинтригованная Лили приподняла бровь. − Правда?       Джеймс кивнул, его взгляд стал отстраненным, когда он вспомнил их прежний разговор. − Да, оба упрямые, гордые и яростно защищают свои чувства.       Они продолжили разговор, Лили поделилась впечатлениями о городе, подробно описав, что купила для Регулуса. Простую сытную еду, вроде супа и картошки, полотенце, пару поношенных ботинок и пальто, добытое в секонд-хэнде. Она призналась в своих опасениях насчет того, что он ночевал на улице. «Кто знает, сколько он там пробыл!», − воскликнула она.       Джеймс внимательно слушал, благодарный за её неизменную поддержку. − Я просто волнуюсь, Лили. Ему нужна помощь, я не хочу, чтобы он чувствовал себя одиноким. Если бы ты его видела… Он казался таким одиноким.       Лили положила руку на плечо Джеймса. Её ногти всегда были миниатюрными произведениями искусства, сейчас на каждом были нарисованы крошечные ежики. − Мы его не оставим, Джеймс. Мы позаботимся о том, чтобы у него все было и чтобы его окружали небезразличные люди.       Джеймс благодарно сжал её руку. Да, они позаботятся о нем, и в конце концов, Регулус найдет свое место среди них. − Спасибо, Лил. Ты потрясающее, удивительное, чудесное существо.       Лили беззлобно закатила глаза и задумчиво взглянула на небо. − Наверное, скоро снег пойдет, − произнесла она.       Джеймс проследил за её взглядом и заметил сгущающиеся тучи. − Думаешь?       Она кивнула: − Я чувствую его в воздухе. Вечером начнется, скорее всего.

Ремус

      Ремус сидел, скрестив ноги, на полу их с Сириусом несколько эклектичного фургона, вокруг были разбросаны разноцветные подушки и одеяла, расшитые всевозможными узорами. Насыщенные, теплые цвета их импровизированного гнездышка создавали ощущение уюта и близости, которым Ремус очень дорожил. Мягкое свечение гирлянд, развешанных по стенам, привносило немного волшебства в их скромное жилище. Бродяга, их шумный пес, растянулся рядом, яростно виляя хвостом, и жадно грыз любимую жевательную игрушку в форме льва. Ремус, не сдержав улыбку, рассеянно почесал Бродягу за ушами, за что удостоился радостного поскуливания и ласковых тычков. Бродяга был крупной черной овчаркой, издалека вселявшей страх в сердца многих людей. Вблизи, пускающий слюни, он вовсе не так пугал.       За маленьким обеденным столом сидел Сириус с хмурым выражением на красивом лице. Он тщательно и методично полировал ботинки, и было очевидно, что он не в духе, судя по тому, как фургон полнился ритмичным поскрипыванием ткани о кожу.       Ремус предпочел проигнорировать поджатые губы Сириуса и сосредоточиться на спокойствии момента. Он знал, что лучше не вмешиваться, когда Сириус в таком настроении, и позволил себе раствориться в атмосфере домашнего уюта. Снаружи неистово завывал ветер, колотя в оконные стекла. В связи с непогодой они отменили репетицию, и Ремус не слишком расстроился. Он знал, что скоро начнется следующая серия выступлений, но сейчас не мог заставить себя волноваться насчет этого.       В воздухе витал успокаивающий аромат завариваемого чая, сравнимого с зовом сирены для самопровозглашенного чайного фанатика, каким был Ремус Люпин. Сириус хоть и был директором их маленького цирка, по совместительству являлся одним из самых легкомысленных людей, потому повседневное руководство делами, не связанное напрямую с выступлениями, само собой, ложилось на плечи Ремуса. Начиная с бухгалтерии и заканчивая приготовлением утреннего чая. Он в одиночку заботился о том, чтобы их караван стал уютным оазисом среди хаоса цирка.       Продолжая играть с Бродягой, гладя пса по мягкой шерсти, Ремус не мог не гадать, что же происходит в голове Сириуса, отчего он в таком отвратительном настроении. Разумеется, это было так или иначе связано с Регулусом, но вмешиваться Ремус пока не хотел. Вместо этого он позволил тишине и спокойствию дома окутать его, надеясь, что Сириус в конце концов откроется, когда будет готов.       Долго ждать не пришлось.       Сириус просто не мог больше сдерживаться. Пока он чистил ботинки, тишина в доме будто усиливала его эмоции. Раздраженно вздохнув, он, наконец, произнес: − Никто не понимает, Ремус, − в его голосе чувствовались раздражение и замешательство. – Никто не принимает мою сторону. Все ведут себя так, будто я злодей. Они не понимают, что он натворил.       Ремус, как всегда терпеливый, придвинулся ближе к Сириусу и положил руку ему на колено. − Понимаю, это трудно, − пробормотал он, его голос был мягким и успокаивающим, в нем еще можно было разобрать слабые нотки валлийского воспитания. Акцента почти не было, он выцвел и износился, как многократно выстиранная рубашка. – Но дело ведь не в том, чтобы принять чью-то сторону. Мы стараемся помочь Регулусу так же, как помогли многим другим. – Он наклонился и поцеловал колено Сириуса. – Как ты помог мне, − шепнул он.       Злость Сириуса, казалось, рассеялась, сменившись глубоким чувством меланхолического замешательства. Он провел рукой по растрепанным волосам, опустив глаза, пытаясь разобраться в своих слишком бурных чувствах. − Лунатик, я этого попросту не понимаю, − признался он, его голос был едва громче шепота. – Почему его все так быстро простили? После всего, что он сделал?       Ремус осторожно развернулся, встретившись взглядом с Сириусом. − Дорогой, иногда стоит дать людям второй шанс. Мы не знаем всей истории, возможно, он искренне пытается стать другим.       Сириус что-то проворчал, явно не убежденный. − Ремус, шанс у него всего один, − пробормотал он, однако выражение его лица было противоречивым.       Ремус чуть кивнул, ему не хотелось спешить. Сириус подался вперед, их губы встретились в мягком, нежном поцелуе. Это было подтверждение того, что они вместе и Ремус поддержит его, несмотря ни на что.       Момент прервал восторженный мохнатый незваный гость. Бродяга подскочил, виляя хвостом и требуя внимания. Ремус с фырканьем отстранился и почесал Бродягу за ушами, подарив псу ласку, которой тот столь страстно добивался.       Сириус не удержался от улыбки. Прислонившись к Ремусу и проведя пальцами по его волосам, он сказал себе: какие бы проблемы Регулус ни создавал одним своим существованием, они справятся вместе.

Регулус

      Регулус спал. В недрах тревожного сна фрагменты прошлого начали цепляться за подсознание, сплетая воедино мучительный гобелен непонятных кошмаров. Когда жуть усилила хватку, тело отреагировало мучительным страданием. Его лицо скривилось, брови нахмурились, а губы задрожали в отчаянной попытке выразить муку, преследовавшую его во сне. Умиротворение уступило место терзанию, его некогда спокойное выражение исказилось от боли.       Крики матери, ядовитые и безжалостные, пронзали разум, как кинжалы. Резкий, надтреснутый голос каждым словом осуждал, осыпал безжалостным шквалом обвинений.       Тело напряженно извивалось, будто участвовало в невидимой битве со злой силой. Мышцы сокращались и расслаблялись в этой неведомой борьбе.       Взгляд глаз отца, холодный и презрительный, проникал в душу, клеймя его позором их имени.       Случайные, неразборчивые высказывания срывались с губ, торопливый, приглушенный хор отчаяния и замешательства. Он бормотал отрывочные фразы, но слова были лишь эхом мучительных голосов, терзавших подсознание.       Тяжесть ожиданий давила, сокрушительное бремя угрожало задушить само его существо.       Дыхание колебалось между рваным, неглубоким и судорожным. Пойманный в тиски гнетущей тьмы, он боролся за каждый вдох.       Сириус ушел и бросил его в темноте. Регулус остался совершенно один. Его конечности дергались, реагируя на воображаемые угрозы. Он шарил вслепую, искал, искал. Он оказался втянут в бурную борьбу в царстве своих грез.       Пронизывающий холод пробирал до глубины души, он неудержимо дрожал в мрачном одиночестве.       Эти разрозненные воспоминания и страхи слились воедино, закружившись в безжалостном водовороте боли и отчаяния. Они были постоянными спутниками Регулуса, их призрачное присутствие мучило его, неустанно напоминая о прошлом, от которого он никак не мог убежать. ***       Джеймс и Лили шли к фургону Регулуса, неся в закрытой супнице еще теплый домашний пирог. Их окутывало тихое жужжание вечерних насекомых, но мысли по-прежнему витали вокруг одинокого молодого человека.       Они поднялись по лестнице, Лили легонько постучала по деревянной двери костяшками пальцев. Ответа не последовало. Они обменялись короткими взглядами и, не сговариваясь, распахнули дверь. Когда они вошли, их глаза расширились. Регулус, съежившись, спал на полу, казался маленьким и уязвимым. На его щеках были заметны дорожки слез, еще одно свидетельство эмоционального потрясения.       Лили прикрыла рот рукой, её сердце сжалось, когда она увидела юношу в таком состоянии. Она развернулась к Джеймсу, взгляд её обычно таких радостных зеленых глаз наполнился беспокойством, он кивнул, выразив молчаливое согласие.       Они тихо подошли к Регулусу, не желая его пугать. Джеймс присел на колени рядом и осторожно положил пальцы ему на плечо. − Регулус, − шепотом позвал он. – Пора просыпаться.       Регулус шевельнулся, его ресницы вяло затрепетали в попытке вырваться из крепких объятий беспокойного сна. Веки отяжелели от усталости, он не сразу заметил присутствие Джеймса и Лили. Он что-то пробормотал хриплым ото сна голосом. Лили тепло улыбнулась ему с состраданием на лице. − Привет, Регулус. Мы принесли тебе поесть.       «У неё милое лицо, – с горечью подумал он, – доброе, таким он всегда представлял материнское. У неё блестящие каштановые волосы, локонами обрамляющие округлое лицо. На щеках можно разглядеть веснушки и румянец. Она совершенна».       Регулус моргнул, пытаясь прогнать туман сна из сознания. Сев, он заметил у Лили в руках блюдо с домашним пирогом, и в желудке одобрительно заурчало. − Спасибо, − голос все еще был хриплым. – Наверное, я задремал.       Джеймс и Лили обменялись понимающими взглядами, но давить на него не стали. Вместо этого они поставили блюдо на стол и помогли Регулусу сесть. − Налетай, − с притворной веселостью подбодрил Джеймс. – Тебе нужны силы.       Регулус лишь усмехнулся, но вилку взял, аппетит не заставил себя долго ждать. Принявшись за еду, он приложил усилия, чтобы заглушить завывающие голоса, занимающие его разум во сне и наяву.       Слабый.       Жалкий.       Насколько он помнил, о нем впервые кто-то заботился. Это было скорее унизительно, нежели утешительно. Что бы сказала его мать? Скорее всего, обозвала бы ленивым слизняком, который занимает больше места, чем положено.       Джеймс и Лили остались с ним, блядь, глядя, как он ест.       Позорище.

Джеймс

      Джеймс и Сириус сидели на ступеньках потрепанного фургона Сириуса, дыхание паром клубилось в холодном воздухе надвигающейся зимы. Сириус попыхивал трубкой, выпуская подозрительно ароматный дым, который спиралью поднимался в холодный вечерний воздух. Оба были укутаны в теплые пальто, шарфы и перчатки, защищавшие от пронизывающего холода.       Они беззаботно болтали о надвигавшемся снегопаде, вспоминая зимы детства. Оба рассмеялись, вспомнив, как, будучи детьми, катались на санках. В глазах Джеймса блестел огонек, когда он напомнил, как они врезались в дерево и он сломал нос. Сириус утверждал, что это случилось потому, что Джеймс плохо правил. Они посмеивались над воспоминаниями, делились историями об эпических сражениях в снежки и мечтами построить дом из снега и жить в нем.       Однако смех и приятные воспоминания сменила более серьезная тема. Выражение лица Джеймса стало задумчивым, он на миг умолк, пристально глядя в одну точку. − Сириус, − наконец, тихо начал он, − я подумал, ты, возможно, захочешь знать…       Сириус отвлекся от снежинок, лениво падавших с темнеющего неба. Он приподнял бровь, ожидая продолжения. − Я уверен, что Регулусу недавно приснился кошмар, − мягко произнес Джеймс.       На лице Сириуса постепенно проявилось беспокойство, хоть он и пытался скрыть его за беззаботным поведением. − Кошмар? – ровным тоном переспросил он.       Джеймс кивнул, внимательно глядя на Сириуса. − Да, он явно плакал и был в отчаянии. Ему через многое довелось пройти. Я рад, что он освободился от ваших родителей.       Сириус раздраженно вздохнул и презрительно цокнул языком. И все же Джеймс был уверен, что от него не утаилось беспокойство друга. В уголках глаз Сириуса появились морщинки. Джеймс и Сириус несколько минут помолчали, глядя, как на траву опускаются первые зимние хлопья. Джеймс смотрел, как они мягко садятся на рукав его пальто. − Я тоже, − пробормотал Сириус, глядя на свои ботинки.

Ремус

      Ремус неторопливо прогуливался по территории цирка, его шаги сопровождались мягким постукиванием лап Бродяги, вечно жизнерадостного пса, трусившего рядом. Спустилась ночь, погрузив цирк в волшебный мир света и тьмы. Над головой возвышался огромный купол, похожий на громадного зверя, его брезентовая поверхность освещалась мириадами разноцветных лампочек, образовывавших ослепительное созвездие света посреди бархатистой черноты ночи.       Множество огней, мерцающих, подобно звездам на небе, создавали ощущение волшебства, всегда очаровывавшее Ремуса. Казалось, они находятся в мире, полностью отделенном от реальности, где возможно все. Мягкое жужжание генераторов, обеспечивающих освещение, и негромкий смех других артистов цирка делали атмосферу еще сюрреалистичнее. Цирк был на расстоянии нескольких тысяч жизней от его пуританского сельского воспитания.       Бродя по грязным тропинкам, вившимся через лагерь, Ремус разглядел фигуру, сидевшую на ступеньках фургона. Регулус, завернутый в одеяло, испещренное звездами, поднял глаза, когда Ремус и Бродяга подошли ближе. Пес, всегда жаждавший компании, выбежал вперед и дружелюбно залаял в знак приветствия.       Регулус на мгновение напрягся, но, когда Бродяга завилял хвостом и продолжил радостно лаять, его выражение лица смягчилось, он даже осторожно улыбнулся. − Ну, привет, ты, наверное, Бродяга? − произнес он со смесью благодарности и шутки. – Это ты спас меня прошлой ночью, да?       Бродяга разобрал дружеские нотки в голосе Регулуса и закружился. Ремус подошел и приветливо кивнул. − Добрый вечер, Регулус, − тепло поздоровался он. – Я Ремус, прости, что прежде не представился, − он гадал, стоит ли рассказывать Регулусу о своих отношениях с Сириусом, и решил пока этого не делать.       «Все по порядку».       Улыбка Регулуса была настороженной. − Да, я здесь благодаря Бродяге, − он провел рукой по густой шерсти пса.       Ремус кивнул, его взгляд обратился к маячившему над головой тенту, огни которого мерцали в ночи. − У нас здесь немного необычная семья, но мы заботимся друг о друге, − задумчиво сказал он. – Так что, если тебе что-нибудь понадобится…       Выражение лица Регулуса стало еще более напряженным, он коротко кивнул: − Я понял.       Ремус растерялся, пытаясь достучаться до Регулуса. «Ему не нужна помощь? Дело во мне? Наверное, Джеймс уже рассказал Регулусу о нас с Сириусом. Сири всегда говорил, что его семья осуждает таки вещи. Видимо, так и есть…»       Ремус отвернулся от Регулуса и продолжил идти по тропинке, пес тут же прыгнул следом, чтобы преданно следовать рядом. Оставив Регулуса позади, Ремус невольно задался вопросом: поймет ли он однажды, что за пропасть разделяет братьев Блэк?       «Возможно, теперь я понимаю чуточку лучше.       Разве это не прекрасно?»