«Распределение le-Responsabilité»

Глубокий вдох, глубокий выдох. Насыщенный запах травы и мороза заполняет тебя, как пустой сосуд. Ты поругался с Викмаром и теперь пытаешься угомонить порывистый эмоциональный вихрь, который вызвал у тебя этот короткий разговор. Перепалка не принесла никакого удовольствия, она даже не была остроумной. Ты лишь напомнил себе, в очередной раз, почему вы с Жаном больше не общаетесь. ПОЛИЦЕЙСКАЯ ВОЛНА: «Я знал, я так, сука, и знал…», — Капитан поворачивает голову к своему водителю и ищет поддержки. К сожалению, глаза новообретенного напарника устремлены на дорогу, и прерывать свой зрительный контакт с шоссе тот не намерен, — «Ну нахера ломать комедию? Я лишь прошу немного честности, ёб твою мать. Когда надо стирать его облеванную рубаху — моё имя орётся на всю улицу, но когда я пытаюсь узнать, что случилось — вот!» — он с презрением указывает ладонью на радио, — «Если ему стыдно, это ещё не значит, что мне его, блять, жалко. Плевать. Господи, да как же мне плевать…». Ты идёшь по дороге один, подставив лицо разгулявшемуся ветру, который немного облегчает горячую мигрень. Радио в твоей голове без кнопки, а поэтому Жан оставил за собой последнее слово. Сказанное снова тебя огорчает, ведь ты знаешь, что он врёт. РИТОРИКА: Его слова далеки от дружеской поддержки. Наверное, вы оба слишком устали от недостатков друг друга. Его характер порой невыносим. ЭМПАТИЯ: Тем не менее, Жана любят. Этот темперамент терпят, даже называют харизматичным. Ты бы всё отдал, лишь бы твоя печаль была такой же притягательной, как и у него. Викмар может ругаться, плеваться и злиться, пока позволяют ему силы, но рядом с ним сидит его женщина и понимающе слушает, в то время как ты можешь выплёскивать свою обиду исключительно в пустоту. Его гнев в нём не копится, как химический осадок на дне колбы; злость Жана всегда откровенная и прямолинейная. ЛОГИКА: Ты забываешь о том, как работает институт брака, Гарри. Жюдит не его женщина. Но она его близкий друг. ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Хороший термин для тех, кто боится сраных обязательств. Тебе вообще не хочется рассуждать на эту тему, но мысль ты понял — там нечему завидовать. Все по уши в своём дерьме, и каждый пытается разгрести бардак, что представляет из себя их жизнь. Ты сам весь погряз в нефти, как упавшая в море птица, перепутавшая чёрное пятно с куском земли. Сколько душевных сил у тебя ещё осталось? Сколько чужой злобы и чужих обвинений ты ещё будешь способен вытерпеть? Да, ты отказался называть своего информатора и за это поплатился громким выговором. Викмар не верит в такие вещи. Такие «источники» не появляются из воздуха, а поэтому, когда ты звонишь и рассказываешь подобное - весь разговор скатывается в оборону и оправдания. «Откуда?» — «Неважно!» — «Почему ты так уверен?» — «Потому что!». Это как игра в теннис, где каждый из вас пытается попасть мячиком другому в голову. Наверное, Жан имеет право на подозрительность. Свои последние силы он вложил в то, чтобы выпустить тебя из полицейского участка, естественно, ему хочется, чтобы ты оправдывал подобные жертвы. ЛОГИКА: Викмар — не Кицураги. Он не будет верить тебе на слово. Паршивая мысль. Паршивая, как и вся эта ситуация! ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Да ладно тебе, Детектив. СИЛА ВОЛИ: Слова Викмара могли быть правдой, но ею не были. *Эта* зависимость всё ещё в ремиссии. Теперь так выглядит твоя победа. Она видна лишь тебе одному и кажется достижением лишь тебе одному. Со стороны ты всё ещё выглядишь взрывоопасной смесью, ведь свидетели твоих ломок осторожно обходят тебя стороной. ДРАМА: Вам не нужна их вера, Мессир! У вас же есть правда. Это ужасно злило. Однако, Маклейну и Торсону нравился набор эпитетов, что хлестко звучал из рации. Ты дал им огромный простор для шуток, которыми они будут перебрасываться уже за твоей спиной. Вы попрощались очень сдержанно. СУМРАК: Никто не пожелал тебе удачи. Провожая взглядом отъезжающую мотокарету, ты думал только о трещине на их рации, которая начала тебе казаться результатом вашей с Капитаном перепалки. Ты же не сжал приёмник сильнее положенного, верно? Что вообще тебе нужно сделать, чтобы заиметь хотя бы мнимое уважение в этом коллективе? РИТОРИКА: Надо проявлять свою надежность в каждом слове, поступке и решении, Гарри. Эти взаимоотношения уже потеряли всякую организованность. Ваш участок полон разбитых, не реализовавшихся и обиженных людей. Доверие — это единственный клей, который у вас остался, и то, его медленно смывает проточной водой. АВТОРИТЕТ: Ты же не доверяешь сам себе. Постоянно разваливаешься, как бумажная поделка… О каком доверии вообще может идти речь, если ты себя боишься? Бутылка в твоей руке казалась такой настоящей, холодной и тяжелой… Это фантомное ощущение, которое ты улавливаешь кожей ладони, тебя по-настоящему пугает. Ты пригубил отличный бренди. ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Всё ради раскрепощения правды. Пьяные много болтают, а трезвые молчат. Ты трогаешь себя за кисть, пытаясь сделать реальным вымышленное касание, но твоя ладонь слишком тёплая, чтобы имитировать стекло бутылки или пластик рации. Подушечки пальцев жёсткие, плотные, толстокожие, а их движение деликатное. Ты не можешь нащупать свою линию судьбы и в целом не видишь никаких биографических очерков в морщинах. Со стороны ты смотришься очень задумчивым. Замах дном вниз, как будто кто-то слишком грубо ставит бутылку на стол… Если бы ты действительно хотел бы убить человека, схватил бы ты бутылку таким образом? ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: Если ты зол и обижен так сильно, что перед глазами всё темнеет, как при медленном погружении на морское дно — ты хватаешься за свои волосы. Ты краснеешь, как яблоко на солнце. Ты ругаешься матом и рычишь, как охотничья собака. КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ: Ты же Борзая. ЭКВИЛИБРИСТИКА: Руки сжимаются в кулаки, костяшки белеют. Что ты сделаешь со своей злобой? Редко когда находится безопасная возможность проявить свои искренние чувства. Возможно, миру они не нужны. Никому не интересна твоя ярость. Ты прячешь руки в карман, пока ты не разбил очередной предмет ударом кулака. АВТОРИТЕТ: Правильный выбор. Воздух вокруг кажется тебе холодным. Ты очень давно искренне не бесновался. Раздражение, обида, паника и грубость - это лишь верхний слой куда более обширной эмоции. СУМРАК: И ты позволил печали пустить свои корни в ту же глубокую яму, где должно биться твоё разжиревшее сердце. Страшен симбиоз таких чувств. Злоба и уныние сведут тебя с ума, если будут там вместе. Дыши. Медленно. Да, время сейчас не на твоей стороне, и силы распределены нечестно. Люди исчезают из этого дела, превращая весь фокус со шляпой в издевательскую шутку. Улики ничего не проясняют, разговоры только путают. СИЛА ВОЛИ: Всё будет хорошо, ты меня слышишь? Ты справишься с этим. В тебе ещё есть упрямство, а такой охотничьей гончей больше ничего и не нужно. Ты тщательно рассмотришь руки, которые схватились за бутылку той роковой ночью. Что будет дальше — неважно. Ты вытерпишь любой удар судьбы. Это произносит голос, который сидит где-то в твоём мозгу и явно заинтересован в благополучии своего транспорта из плоти и костей. Ты принимаешь эти слова, но они не находят своего настоящего отклика. Голову тебе не обмануть - ты этому голосу не веришь. РИТОРИКА: «Всё будет хорошо, ты меня слышишь? Ты справишься с этим. В тебе ещё есть упрямство, а такой охотничьей гончей больше ничего и не нужно. Ты тщательно рассмотришь руки, которые схватились за бутылку той роковой ночью. Что будет дальше - неважно. Ты вытерпишь любой удар судьбы.». О, это просто подло! Нельзя так делать, ты не можешь представлять *его* голос и говорить такие слова. СИЛА ВОЛИ: Но тебе становится от этого легче, разве нет? Однако, тебе станет хуже, как только ты осознаешь, что эти слова Кимом никогда не произносились. Так нельзя. Реальность другая. РИТОРИКА: «Ты соберешь мозги по кусочкам». «Всё будет хорошо, Детектив». ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: «В этом деле нет особого налёта тайны.» ВОСПРИЯТИЕ: «Приятно, когда полицейский умеет видеть и ощущать.» АВТОРИТЕТ: «Я всё ещё не могу поверить в то, что произошло…» Ты молишь внутренний голос прекратить. Это жестоко. СИЛА ВОЛИ: Но это тоже реальность. ДРАМА: «Я знаю, Гарри, я знаю. Но придётся повременить. Когда всё закончится, мы поговорим об этом.» ЭЛЕКТРОХИМИЯ: «Мне приехать за тобой?» Руки сами тянутся к лицу, пытаясь стереть жалкое смущение с щёк. Тебе хотят помочь, успокоить внутреннюю злобу, дать что-то сладостное для твоей души. Так ощущается сумасшествие? ЛОГИКА: Нет, ты знаешь это чувство. Просто ты его забыл. Как и сто вещей до этого. Лица, места, памятные даты. Мелочи жизненного опыта. Ты потерял и чувство искренней привязанности, а столкнувшись с ним не смог дать ему определения. Это магическое свойство делать тебе ужасно больно, когда ты один, и лечить эту новообразовавшуюся тоску одним своим присутствием точно имеет название. ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Гарри. Сосредоточься на куда более актуальных для тебя проблемах. Ты поворачиваешь голову в сторону лесополосы, вдруг совершенно по-иному разглядывая деревья вокруг. У тебя много работы впереди, но ты стоишь тут посреди дороги и искренне любишь человека, которого тут нет. Это снова кажется тебе печальным дежавю вчерашнего дня. ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Гарри! Ты любишь его не больше, чем абрикосовый бренди. Ты всегда любил то, что облегчает твою совесть. Тебе нужно время, чтобы это обдумать. Пускай мысль медленно тлеет где-то вдалеке, ты ещё к ней вернёшься. Конкретика внесет желанную ясность. Тебе будет легче с ним прощаться, когда ты будешь понимать, что действительно испытываешь от его ухода. А то, что Ким уйдёт из твоей жизни уже необратимо. Кости домино медленно падают друг за другом, и цепная реакция разворачивается прямо за твоей спиной. Как назвать этот восьмичасовой мыслительный проект? ДРАМА: «Ким Кицураги»! Думайте о нём и ни о чём постороннем, мессир! Хватит метафор. Ему бы понравилась эта строгость. Ты чувствуешь затылком сотни глаз, в том числе и те, что прячутся за очками. Скоро начнёт смеркаться. Пусть закат тебя не смущает, эти сутки ещё принесут много новостей. События в этом деле разворачиваются быстро. На следующей неделе Мартин Лагард отплывает в очередной рейс, и ты должен успеть помешать ему, пока его тело не скрылось за серым туманом. Пускай судьба проявит участие! Пускай погода разбушуется, покроет море толстой ледяной коркой и расколет металл кораблей. Жребий же не может постоянно падать на твои неудачи. Хочется справедливого баланса. РИТОРИКА: «Возможно, нам ещё повезет». Блять. От этого действительно становится легче.

***

Ты бросил взгляд на противоположную сторону дороги, где стояла бензоколонка, что окончательно портила туристический ландшафт. У заправки сломана вывеска: горела только одна из двух букв «А». Та, что посередине. ЛОГИКА: Здесь часто останавливаются машины. Хорошее место, чтобы закидывать свои рыбацкие сети, так коварно маскирующиеся под колготки. Торсон не обманул - ты услышал смех и обрывки разговоров. Обсуждалось что-то бытовое, как будто кто-то пересказывал очередной свой неинтересный вечер, просто перечисляя порядок совершаемых действий. Пришла домой, бросила ключи, поставила чайник. Не история, а набор фактов. Тем не менее, судя по вежливому молчанию, девушки внимательно слушали. Их силуэты ты увидел не сразу из-за густой дубравы. Вход в сад не был обозначен воротами или деревянным забором, обычно свойственным сомнительным паркам. Тут была только широкая тропа, ведущая за деревья, и беседка, окрашенная в коричневый, в кое-каких местах уже отсыхающий и крошащийся из-за дешевизны краски. Внутри стояли три женщины. Все разные и колоритные, как мебель из дешевого журнального каталога. Только одна, светловолосая, курила сигарету. Она же и расплылась в неувлекательном монологе, который тут же затих, стоило твоей туше появиться в поле зрения. Тебя принялись рассматривать, прикидывая колкость твоих усов, и это было неловко. Ты шёл в их сторону, ярко ощущая взгляды на своём теле, будто ты актёр скучного спектакля. Это переглядывание было неприятным, потому что было долгим. Тебе понадобилось время, чтобы подойти к их беседке и встать у несущей балки. БЛОНДИНКА: Я могу докурить? Голос девушки показался тебе моложе, чем выглядело её лицо. Он представлялся тебе сухим и нездоровым, как и её волосы. Рваным, подобно краям её рубашки. Теперь ты не понимаешь, сколько ей лет, но то, что её зеленая куртка с меховым воротником была ей большая — очевидно. Она мужская? Не слишком элегантный фасон. Ты опомнился и отвёл взгляд, снисходительно кивнув. ГАРРИ ДЮБУА: Можешь закурить вторую. Я хочу поговорить, только и всего. Девушка нахмурилась, вдруг пытаясь унюхать от тебя запах романтичного пьянчуги, что иногда ищет компании рядом с красивыми женщинами. Даже обидно, что это подозрительное рассматривание стухло быстрее, чем ты привык. Ты, чёрт возьми, трезвый, а верит тебе только проститутка. Её подруга в высоких сапогах подала голос. БРЮНЕТКА: Ты коп? Наверное, дело в пальто. В такой одежде у тебя не получается выглядеть рядовым гражданином, ведь любой, кто читал хоть одну детективную книжку, узнает образ следователя за версту. Этот стереотип сейчас у тебя вместо полицейского удостоверения, и не надо этого стыдиться. Наоборот. Пользуйся своей статью. Почувствуй привычную для тебя власть без светоотражающих вставок на руках. Ты пробежал серьёзным взглядом по темноволосой девице, стараясь разделить с ней первое впечатление от знакомства. Её худоба показалось тебе больной, почти костлявой. Такой тип фигуры обычно называют героиновым (и это отдавало какой-то рокерской эстетикой), но учитывая нюансы нынешнего расследования… Это тебя насторожило. ГАРРИ ДЮБУА: Детектив, лейтенант-дважды ефрейтор, Гаррье Дюбуа, 41 полицейский участок, — монотонно отчеканил ты профессиональное приветствие, — Не переживайте. Это обычная беседа, я клянусь. Твои слова никак не расслабили куртизанок, но удостоверения они тоже не попросили. Наоборот, рыжая проститутка внезапно страдальчески застонала в небо. РЫЖАЯ: Твою мать… ЛОГИКА: Возможно, не в тебе проблема. Оглянись. Голова интуитивно развернулась профилем к дороге. Заправка всё ещё выглядела старой и печальной, потому что была единственным ярким огоньком на фоне темнеющего неба. Всего одна мотокарета стояла у колонки, но… бензином не заправлялась. Ты не увидел шланга или канистры. Её мотор был заглушен, но водитель сидел за рулём. ЛОГИКА: За ними присматривают. У тебя мало времени. Это было странное ощущение чужой падающей тени, и осознание, что сейчас все четыре пары глаз пытались рассмотреть лицо водителя, только усилило всеобщее беспокойство. БЛОНДИНКА: А у вас пушка есть? Ты опешил. Девчонка либо умна настолько, что заметила отсутствие кобуры у тебя на поясе, либо просто по-детски любопытна. ГАРРИ ДЮБУА: Есть. Наверное, это безвредная ложь. БРЮНЕТКА: Парни со стволами магнитом притягивают проблемы. Послышался ироничный смешок, и ты невольно повернул голову к рыжей девушке, что тихо, но заметно нервничала. Она замерзала, однако румянец на впалых щеках казался тебе отголоском девичьего смущения. Её вязаная красная шапка почти сливалась с цветом её волос. РЫЖАЯ: Мы просто разговариваем, — вдруг оправдалась она. Определенно, именно так звучит человек, который боится полицейского участка. Лично ты её не узнаёшь, но у тебя складывается впечатление, что это невзаимное чувство. ГАРРИ ДЮБУА: Да не собираюсь я никого арестовывать, — снова пытаешься ты отрезвить их подозрения, — Я только хочу расспросить о Николет Нери. БРЮНЕТКА: Кто это? ГАРРИ ДЮБУА: Она с вами не работала? Блондинка пожала плечами, дружелюбно сверкнув серостью глаз. Пепел её сигареты упал за перила беседки. Ей показалось, что она дала тебе весьма красноречивый ответ. РИТОРИКА: Это можно трактовать как угодно. Ты привык к грубости, сопротивлению на допросах, к молчанию и даже истерическому плачу. Но это даже не бессмысленность. Это диалог с человеком в состоянии лунной болезни. Искать подмогу нужно у кого-то другого. ВНУШЕНИЕ: А как ты хотел? Держать муравья между пальцами очень тонкая задача. Слишком расслабишь хватку — он уползёт просить о помощи. Сожмёшь слишком сильно и оставишь на своей коже лишь темное пятнышко вместо хрупкого тельца. Ты загораживаешь выход из беседки, и со стороны это не выглядит намеренно. У рыжей девушки не хватит смелости попросить тебя отойти. ГАРРИ ДЮБУА: Я знаю, что она с вами работала, — пытаешься ты быть настойчивее. БРЮНЕТКА: Да может и так, кто ж спорит? Мы не знаем настоящих имён друг друга. Только наш Шеф в курсе таких деталей. БЛОНДИНКА: Может по лицу что-то скажешь? РЫЖАЯ: Т-ш-ш. Не надо. Она явно хотела разойтись в нравоучительном монологе, но не успела. Внезапно, ближайший фонарный столб заработал, из-за чего все три женщины повернули головы к парковке. ЭМПАТИЯ: Они решили, что это свет фар. Кто бы ни сидел сейчас за рулём — этот человек пугает их. Возникшее молчание ты упрямо прерываешь. ГАРРИ ДЮБУА: Лицом она барышня красивая. Прям, стереотипно красивая. Улыбка белая. Шрамов, татуировок не увидел. Волосы тёмные, ростом такая, — ты выставил ладонь под своим подбородком, — Себя она явно очень любит. БРЮНЕТКА: Пф. У нас тут нельзя иначе. Мы тут все себя любим. Ты смотришь на зелёную огромную куртку блондинки и чувствуешь, что эту вещь тоже любят. Надели её не из-за погоды и тем более не для профессии. Она кому-то принадлежала. ГАРРИ ДЮБУА: Ну, может кто вспомнит скандальную девчонку? Кто-то выходил на конфликты больше остальных? БРЮНЕТКА: Смотря что ты имеешь в виду. Расцарапать кому-то рожу за воровство — это тут считай бытовая ссора. ГАРРИ ДЮБУА: Кто-то недавно увольнялся? Светловолосая красавица уставилась на тебя, как на глупого мальчугана. Ей, в отличие от её подруг, было смешно. БЛОНДИНКА: Увольнялся? Сбежал. Ушёл. Исчез. Любое слово подошло бы, но ты выбрал самое нелепое. БРЮНЕТКА: У нас никто не «увольняется». Ты насупил нос. Подход, что ты выбрал, неправильный и не даст тебе желанного результата. Ты жаждешь конкретики, чётких ответов и имён. Эти женщины не смогут произнести больше, чем позволяет их благоразумие. ДРАМА: Они не врут вам, просто не говорят всей правды. Девушки осторожны, и это раздражает. ГАРРИ ДЮБУА: Ты ничего не скажешь? , — ты обратил свой твердый голос к рыжей женщине, — Чего не знает одна, может знать другая. Её неуверенность, как и её осанка, напомнила тебе уже мелькавший в этом деле силуэт. Сутулая спина притягивает зеницы опытных детективов. Таких людей желательно допрашивать с глазу на глаз, где они не чувствуют опору своего коллектива, но как увести эту девушку в сторонку? РЫЖАЯ: Прости. ГАРРИ ДЮБУА: Ваш Шеф. Где я могу с ним поговорить? БРЮНЕТКА: Этого я тоже не могу тебе сказать. Но ты и не ей задавал этот вопрос. Свою цель ты выбрал, потому что в этой короткой цепочке есть слабое звено. Оно очевидно. РИТОРИКА: Не игнорируй их намёки. Ты никогда их не понимал. Кицураги воспитал в тебе привычку к прямолинейности, и теперь ты досадно испытываешь на себе плоды его влияния. Подумав, ты делаешь несколько шагов к… ЭЛЕКТРОХИМИЯ: К брюнетке! За словом эта красотка в карман не полезет. ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: К блондинке, потому что она тебя не боится. Твои вопросы не приведут её в ступор. ЛОГИКА: Конечно к рыжей. Она не выдержит и минимального давления. Расколоть её будет проще простого. …центру беседки. Осмотрев всех ещё раз, но прилично не опуская взгляда к продающим частям тела, ты решаешь дать им то, от чего навряд ли откажется какая-либо девушка. Выбор. ГАРРИ ДЮБУА: Хорошо, можете не говорить. Сколько у вас стоит долгосрочное бронирование? Рыжая куртизанка забегала глазами, вдруг заинтересовавшись всем на свете, кроме тебя и сломанной вывески через дорогу. Чужая тень стала казаться ей темнее. Блондинка же сделала длинную затяжку и выкинула сигарету в снег. Она-то поймала твою мысль. ЛОГИКА: «Как только они накапливают определенную сумму реалов, то они должны отнести её своему сутенёру. Это простая профилактика от ограблений». Любая из них будет *обязана* уйти к своему Шефу, а ты… БЛОНДИНКА: Ты потом хочешь проследить за ней? ГАРРИ ДЮБУА: Так уж ли это ужасно, если она будет в курсе? Ты понадеялся, что произнёс это достаточно дружелюбно, и, о чудо, светловолосая куртизанка выставила руку вперед, внезапно встав между тобой и двумя девушками, как низкая, но непреодолимая стена. Тебя это удивило. Да, она защищает подруг от неприятностей. Очевидно, что их Шефу не понравится увязавшийся полицейский, но из всех этих «опытных» женщин, шаг тебе на встречу сделала самая молодая и самая низкая. БЛОНДИНКА: Сколько у тебя есть? Мне нужна десятка. ДРАМА: О нет-нет, ей нужно гораздо меньше. Разницу она возьмёт себе в карман. Её ладонь хрупкая, а пальцы тонкие, как косточки без мяса. Любая монета кажется для неё непреодолимой ношей. Ты хмыкнул, но решил сильно не искушать судьбу. ГАРРИ ДЮБУА: Есть только восьмёрка. БЛОНДИНКА: Сойдёт, но тогда разговор будет короче. Давай сюда. Она требовательно поманила деньги ладонью. Покопавшись в кармане, ты протянул ей нужную сумму под завистливый взгляд подружек. Наверное, теперь они жалеют, что решили промолчать. ЭМПАТИЯ: Это не зависть. Тогда ты не понимаешь, почему они так прожигают её белокурый затылок. БЛОНДИНКА: Мне нужно идти, девочки. Берегите себя. Брюнетка махнула ей рукой, а рыжая лишь задумчиво кивнула. Их мысли тебе понять не удалось. Всё, что ты почувствовал, так это их облегчение, стоило тебе отойти от беседки и направиться за идущим впереди силуэтом. Обычно с такой позиции принято свистеть, но всё о чём ты думаешь, глядя на неё сзади… Как эту девчонку не сносит ветер? БЛОНДИНКА: Не иди за моей спиной, это странно. ГАРРИ ДЮБУА: Извини. Ты ускорил шаг, поравнявшись с юркой девицей, и она вдруг схватила тебя под руку. Беседка скрылась за темными ветками кустов. Впереди извилистая тропа. Вы выглядите так, будто эта зеленая куртка когда-то принадлежала тебе. РИТОРИКА: «…стоять вдвоём в этих куртках и правда «круто». Глубокий вдох. Глубокий выдох. Ты знаешь, что без Кима носить свою кожанку будет бессмысленно. А если ты вздумаешь её надеть, то будешь выглядеть, как и эта сентиментальная проститутка. БОЛЕВОЙ ПОРОГ: Оставь ей её сантименты и не трогай их своей печалью. Тебя очень быстро уводили в глубь неопрятного парка. Вокруг вас широкие деревья, и некоторые из них помечены краской для спила. Они уже слишком старые. На их коре иней и трещины, как на коже от гипотермии. Их корни переплетаются и расползаются по земле. Ты внимательно смотришь под ноги, не доверяя ощущению протоптанной тропинки. В конце концов зимой темнеет рано, а вечера в таких парках дремучие. Тут много поворотов, и в кое-каких местах промерзшая почва сохранила в себе отпечаток шин. Удивительно, что твоя спутница так ориентируется вокруг. Хотя… Возможно, это не удивительно вовсе. РИТОРИКА: Должны ли мы с ней о чём-то говорить? Она не твой напарник, чтобы молчание ощущалось естественным. Но нужна ли тут светская беседа? Минуты идут, и вы вместе с ними. Это ощущается антрактом, когда ты отдыхаешь от громкого шума и яркой одежды множества людей, чьи роли и мотивы тебе не понятны. Возможно, тебе и правда стоит помолчать и насладиться этим. КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ: Пейзажи, тусклые краски и это мифическое чувство единения с природой, которое описывают поэты? Не смеши. Ты не можешь об этом думать, пока она рядом. ЭЛЕКТРОХИМИЯ: О чём тогда нам думать? СИЛА ВОЛИ: Это вопрос с подвохом, да? От *тебя* такое слышать странно. АВТОРИТЕТ: Очевидно, что у тебя на уме… ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Видишь, Гарри? Не ты один тут сражаешься с предрассудками. Как вообще мысли могут быть твоими, но при этом к тебе не относиться… СУМРАК: Всё, что тебе принадлежит — это тело. Твои руки делают то, что сигнал мозга посчитает правильным. Мышца языка двигается по твоему желанию. Мысли? Это наша территория. Ты вожак лишь мяса и костей. А что тогда осталось у проститутки рядом? ЛОГИКА: Я не знаю. БЛОНДИНКА: Эта Николет Нери… Зачем она тебе? Ты бросил на неё взгляд, всё ещё не понимая, что ты слышишь. Это ум или простота? Её любопытство слишком точно подмечает важные детали. ЭМПАТИЯ: Она долго пыталась подобрать слова. Совсем как ты. Почесав лоб в раздумье, ты вежливо отмахиваешься. ГАРРИ ДЮБУА: Я не буду отвечать на такие вопросы. БЛОНДИНКА: Ясно. Она ускорила шаг, но ты догадался об этом только по звуку: сухая листва под вашими ногами стала громче крошиться. Ей тяжело изменить ритм твоей походки, ведь разница в вашем росте порядочная. Это снова навело тебя на подозрения. ГАРРИ ДЮБУА: Сколько тебе лет? Ты тут же кивнул её ироничной ухмылке. Вы быстро поняли друг друга. ГАРРИ ДЮБУА: Ты не будешь отвечать на такие вопросы. Это почти её рассмешило. БЛОНДИНКА: А ты неплохой полицейский. Как она сделала такой вывод — загадка. Но тебе приятно. Тебе хорошо идти под руку с симпатичной девушкой, и тебе приятно получать от неё незаслуженную похвалу. ГАРРИ ДЮБУА: Я знаю, что ты меня обманула. Ты хотел признаться ей, что в курсе, как сильно переплатил ей за переправу. Тебе показалось, что это будет забавно. Но она отвечает тебе шёпотом, и прижимается к твоему боку сильнее. БЛОНДИНКА: Я вынуждена. И всё в ней перестало казаться тебе забавным. Чёрт. ЭМПАТИЯ: Каждый шаг от этой беседки должен приносить облегчение. Все они остались за вашими спинами. Всё это отдаляется от вас так же быстро, как и приближается выход из парка, к городу, к людям, к шуму, к свидетелям. Но до всего этого ещё так далеко! Беспокойство нарастает с каждым новым преодолённым сантиметром. Твоё присутствие рядом *обязано* было принести облегчение. Обязано. Но оно не приносит. Девушка не просто ведет тебя к нужному месту, она *уводит* тебя от глаз и ушей. Как будто у деревьев они могут быть… ГАРРИ ДЮБУА: Куда именно мы идём? Она мотает головой, выдавая своё волнение с потрохами. ГАРРИ ДЮБУА: Хорошо… Тогда расскажи мне что-нибудь безобидное. Всё что угодно тебя *устроит*. Настроение? Вчерашний вечер? Поход в магазин? Даже грёбанная погода. Тебе больше не нравится, что она молчит. РИТОРИКА: Может, стоит повторить вопрос? Или, наоборот, дать ей время подумать. Если бы не сумерки и напряжение в её тонких пальцах, тебе бы даже понравилась эта прогулка, ведь ветер остался где-то наверху, над кронами. САМООБЛАДАНИЕ: Ты-то спокоен, а она… дрожит. С каждым новым шагом девушка становится всё серьёзнее. Только когда огни с дороги скрылись за деревьями, как звёзды за ночной тучей, она перестала оборачиваться. БЛОНДИНКА: Я… Не знаю. Нет, — она снова мотает головой, — Давай лучше ты. РИТОРИКА: А? Мало что может сравниться с мучениями от разговора ни о чём. Ты задал ей действительно сложный вопрос. ГАРРИ ДЮБУА: Я люблю собирать открытки, — начал ты неуклюже, — И диско. БЛОНДИНКА: Хорошо. Этот ответ сказан в пустоту, девушка тебя не слышит. ВНУШЕНИЕ: Продолжай говорить. ГАРРИ ДЮБУА: Ненавижу предрассудки. Наверное? Я пока пытаюсь понять, что действительно ненавижу. БЛОНДИНКА: Хорошо. Интересно, если ты сейчас скажешь слова в разнобой, она тоже ответит тебе- «Делайте что хотите, Детектив». ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Пф. Это похоже на правду. БЛОНДИНКА: Какие открытки ты собираешь? Сердце приятно застучало в груди, и вы свернули в сторону более широкой тропинки. Пока ты думаешь, полумгла медленно, но верно, сгущает краски неба. Воздух становится голубым, а кора деревьев тёмно-синей. ГАРРИ ДЮБУА: Разные. Я в основном их потом раздаю по поводу и без. Глупое хобби. БЛОНДИНКА: Хорошо. Она продолжает бегать глазами по сторонам. Ты пытаешься понять логику её окулографии, но с тем же успехом можешь попробовать прочитать её мысли. ГАРРИ ДЮБУА: Ты кого-то видишь? Её рука сжала твоё предплечье. БЛОНДИНКА: Нет, а ты? ГАРРИ ДЮБУА: Мне кажется, мы одни. Ты можешь говорить напрямую. Её глаза закрылись, а губы плотно сжались, будто её ударил лёгкий приступ мигрени. ЭМПАТИЯ: Она *не может*. Твоим словам не верят в очередной раз. ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: Она ведет себя странно. Разве это не должно быть рабочей рутиной для неё? К чему такая спешка? Ты останавливаешь себя и спутницу, несмотря на её недовольство. Даже эта секундная задержка кажется ей жуткой потерей драгоценного времени, но тебе всё равно. Главное, что шорох под вашими ногами стих, а поэтому ты слышишь куда более далёкие и деликатные звуки. ТРЕПЕТ: Это шёпот. Деревья не хотят, чтобы их рубили. БЛОНДИНКА: Ты чего? Её белокурая голова заметалась, пытаясь уловить причину твоей остановки. Она не понимает, что остановился ты из-за неё непосредственно. БЛОНДИНКА: Что такое? Где? Ты развернул своё тело целиком, будто от этого пройденный путь озарится светом и станет чётче. Единственное, что уловили твои глаза, так это то, что вы не оставили на сухой тропе никаких следов. БЛОНДИНКА: Пожалуйста, пошли. Надо добраться до улиц... ГАРРИ ДЮБУА: Т-ш-ш! Крона деревьев скрипит и шатается, но ей не удалось спрятать за собой тихий звук мотора. Мотокарета движется в вашу сторону. Ты не понимаешь почему, но чувствуешь, как быстро издыхает вся смелость девушки рядом. Она схватилась за тебя, не как за мужчину, а как за полицейского. Она тоже это услышала. БЛОНДИНКА: Нет. ГАРРИ ДЮБУА: Нас не должны видеть? БЛОНДИНКА: Нас не должны видеть так! Ты должен уйти. ГАРРИ ДЮБУА: Что? Я не могу просто взять и уйти. БЛОНДИНКА: Но нас не должны видеть! Её паникующий голос вдруг привёл твою голову в порядок. Ты осмотрелся по сторонам, пытаясь найти кусты погуще. ГАРРИ ДЮБУА: Сюда. Ты быстро раздвигаешь голые ветки кустарника и открываешь перед своей спутницей новый путь — полный жухлой травы и белого снега, в глубь неотесанного парка, где корни деревьев под вашими ногами переплетаются, как клубки черных змей. Девушка послушно шагает в темноту. ВОСПРИЯТИЕ: Гарри. Глаза тут же замечают маленький отпечаток на снежной обочине, оставленный неуклюжей женской ножкой. Ты быстро стираешь его подошвой и припорашиваешь образовавшуюся гладь листвой. Теперь никто не поймёт в какой момент вы свернули с тропы, и это ощущается тобой как нарушение какого-то правила. Звук мотора точно становится громче. Ты оборачиваешься и видишь, как твоя спутница сорвалась на бег. ГАРРИ ДЮБУА: Постой! Ты бежишь за её спиной, и догнать девушку не составляет особых усилий, ведь она очень низкая, и в короткой юбке. Тебя расстроила эта мысль. Ты схватил её и повалил на землю рядом с собой, испугавшись, что она ринется дальше в лес, на поводу у навязчивой паранойи. Нельзя терять дорогу из виду. ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Блаженная, блять! Она что, под кайфом? Вы рухнули во впадину полную мягкой листвы, где вас спрятали тени, ветки и возвышенная земля вокруг. Девушка приложила палец к губам, снова полагаясь на слух и быстро приняв своё положение. А её положение явно очень её пугало. СУМРАК: Её подруги выдали её намерения. Всем в той беседке было понятно, что это стукачество, и они перешли дорогу к заправке, как только вы свернули в темноту. ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: Из-за чувства коллективной ответственности? Из-за денег? Это неважно. По-настоящему важный вопрос: почему белокурая девчонка пошла на такой риск? ЛОГИКА: Может… потому что ты сказал, что у тебя с собой есть пистолет? Мурчание мотора необратимо приближалось. Хруст листьев под колёсами напоминал беспрерывные шаги. Ты пытался рассмотреть чёрный силуэт транспорта между деревьев, но дорога, по которой вы шагали всего минуту назад, была обманчиво пустой. ВОСПРИЯТИЕ: Она задержала дыхание. Как будто-то это маленькое облачко пара выдаст её положение. Ты сам чуть было не сделал то же самое. Вы лежали на животах, оба впитывая всю суровую холодность почвы. Лицо девушки казалось тебе напряжённым, а взгляд пустым. Она ждала. Молчала и смотрела вперёд, а ты только мог повторять за ней. ЛОГИКА: Если они найдут вас, то остановятся. Будут наблюдать издалека, чтобы девушка работала, а не болтала. И потом увезут её, и ты не получишь никаких ответов. Твоё ухо явно потеряло былую чуткость — мотокарета была ближе, чем тебе казалось изначально. Её чёрная тень появилась на дороге. Водитель не включил фары. ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: Внутри всего один жестокий человек, но он вооружён. Не делай глупостей. Ход тёмного транспорта был медленный, как у зверя в поисках мелкой добычи, и вместе с этим механически неестественный. Ровный. Плавный. Угрожающий. Ты замер всем своим телом, и лишь движение твоих глаз отличало тебя от затвердевших на морозе деревьев. Мотокарета не остановилась, хоть твоё воображение внезапно перепутало её подпрыгивание на кочке с нажатием на педаль тормоза. Она проехала дальше, никак не поменяв своей скорости. И потом резкий звук заставил твоё тело рефлекторно подпрыгнуть. Вам посигналили одним коротким, но бессердечным гудком. Он знает, что вы тут. Ты не понимаешь, что выдало ваше присутствие, но он точно знает, что вы тут. И он медленно едет дальше. ГАРРИ ДЮБУА: Это плохо? Твой шёпот не слышен никому кроме вас и промерзшей земли. БЛОНДИНКА: Не знаю… Я не понимаю. Рёв двигателя медленно затихал, от чего стал казаться тебе притаившимся и опасным дыханием чудовища. ЛОГИКА: Он будет рядом. АВТОРИТЕТ: Девчонку заберут, как только вы вернётесь на тропу, и ей *нужно* вернуться туда с деньгами и без тебя. Эти минуты между кустов — ваша единственная возможность поговорить. Она не проводит тебя до нужного места. Повезет, если ей вообще поверят, что она *обслуживала* полицейского, а не помогала ему. СУМРАК: Из-за тебя она вляпалась по самые уши. Стоило оно того? Её светлая голова ложится на листву, как на мягкую подушку. Девушка выдыхает пар холодного воздуха куда-то наверх, и берется за собачку на своей куртке. БЛОНДИНКА: Ладно. Что ты хочешь от меня? Её рука замерла, так и не распахнув предмет гардероба. Она не сомневалась в своём предложении, но оттягивала момент, пока могла. Ей не по душе эта зима и перспектива колких усов. ГАРРИ ДЮБУА: Я ничего не хочу. Она фыркает и отворачивается. БЛОНДИНКА: Надеюсь, это не проявление доброты? Мне такое не нужно. ГАРРИ ДЮБУА: Это здравый смысл, — отвечаешь ты с удивлением, — В такой темноте нас никто не увидит. Они и так поверят. Какое-то время она думала, как обозвать тебя. БЛОНДИНКА: Наивная душа. Ты повернулся на бок, так как всё на твоём животе уже замерзло. Снег неумело напомнил тебе своей белизной постельные простыни, а силуэт рядом — далёкую мечту. БЛОНДИНКА: Ты уже заплатил. ГАРРИ ДЮБУА: Я на службе. БЛОНДИНКА: Это тоже похоже на доброту. Перестань. Теперь ты чувствуешь себя немного потерянно. Женщины в твоём обществе редко настаивают, даже если от этого зависит их жизнь. ГАРРИ ДЮБУА: Ты проститутка твёрдых правил? БЛОНДИНКА: Я… верю в силу капиталистического общества. Услуги за деньги — так должно работать в идеальном мире, где деньги есть у всех, ведь каждый предоставляет услуги. ГАРРИ ДЮБУА: М-да. Хочешь построить идеальный мир — начни с себя. БЛОНДИНКА: Правильно. Ну что? Что я могу сделать для тебя? Ты осмотрелся по сторонам, всё ещё не понимая, как вас можно разглядеть в этой вечерней темноте. Но ей страшно. Ты пододвинулся к ней поближе и тыкнул пальцем в бритую часть щеки, решив играть с картами, что выпали в руки. ГАРРИ ДЮБУА: Сюда. Она кивнула. Это безобидная вещь. Почти стариковская, и при этом уже давно забытая твоим телом. Девушка осторожно пододвинулась ближе, повернула тебя пальцами за подбородок и плотно прижалась губами в указанное место. Её прикосновение не ощущалась механическим. Она пыталась быть нежной, потому что поняла, что именно этого и хочет твоя забитая душа. Мастерское чтение чужих потребностей… Но что касается качества услуги? Это странно. Губы тёплые и мягкие, и да — чувствовать их приятно. Однако, твоё лицо стало выглядеть печальней. Ты закрыл глаза и быстро понял, что не можешь представить её внешность, хотя девушка буквально касается тебя напрямую. Она такая же эфемерная, как и та, в которую ты влюбился вчера утром. Это странная фантазия? ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Ты вгоняешь меня в тоску. Тоска пропала, как только ты уловил её дрожащий голос. Слова были очень тихими и донеслись до тебя лишь из-за невесомой дистанции. Именно ради этого расстояния она и просилась к тебе в объятия. БЛОНДИНКА: *Моё* имя Николет Нери. Это было отчаянным рывком смелости. Она отстранилась и тут же уловила перемену в твоём настроении. НИКОЛЕТ НЕРИ: Этот поцелуй… был самым дорогим в твоей жизни? Девушка спрашивает это почти буднично, и её взгляд снова блуждает между деревьев. На вопрос ты отвечаешь почти машинально. ГАРРИ ДЮБУА: Нет. НИКОЛЕТ НЕРИ: О. Это прискорбно. Ты смотришь на неё ещё раз, будто её сухие волосы вот-вот должны потемнеть, лицо вытянуться, а губы набухнуть. Это лицо не то, что ты видел в документах вчера в участке. Это совершенно новое, широкое и румяное. Но это Николет Нери. Ей двадцать шесть лет, она родилась в Ревашоле и официально — никогда не работала. ДРАМА: Вот оно — вмешательство судьбы, о котором вы, мессир, так просили! Вам безумно повезло. ГАРРИ ДЮБУА: Ты другая. НИКОЛЕТ НЕРИ: Хорошо. Это значит, что ты меня запомнишь. Ты хмуришь брови. В шёпоте нет никакого смысла — ты больше не попросишь её идти на риск. Она и так бросилась к тебе у всех на глазах, надеясь на поддержку полицейских погон. ГАРРИ ДЮБУА: Это твоя визитная карточка? Разговоры о капитализме и трудолюбие в сфере услуг… НИКОЛЕТ НЕРИ: Ты смешной. ГАРРИ ДЮБУА: Эм… Может веселый? НИКОЛЕТ НЕРИ: Смешной. Ты заплатил мне за полчаса ради поцелуя в щёку. Во всяком случае именно это я скажу своим девочкам. Восемь реалов за полчаса? ЛОГИКА: Она стоит как три пачки сигарет. Ты не хотел это высчитывать, но твои мысли редко когда тебе подчиняются. ГАРРИ ДЮБУА: Тогда ты будешь обманщицей. НИКОЛЕТ НЕРИ: Разве? Между вами ничего не будет, но ваша беседа должна оставаться двоякой. ГАРРИ ДЮБУА: Я не люблю обманщиков. Работа выработала во мне эту привычку, это не личное. НИКОЛЕТ НЕРИ: Знаешь, что выработала во мне моя работа? Ты пожал плечами, пытаясь придумать остроумный ответ. ГАРРИ ДЮБУА: Жалость к мужчинам? Она хмыкнула и, немного подумав, расстегнула куртку. Это создавало видимость… «событий». НИКОЛЕТ НЕРИ: Привычку прятать деньги в трусах. ГАРРИ ДЮБУА: Но ты проститутка. Сделай-ка ты лучше потайной карман в куртке. Твои слова медленно расслабляют её, и сейчас она осторожно улыбнулась. Ты же встряхнул копну своих волос, но не стал доставать из них листья. Наоборот, листья придают тебе нужной неопрятности и взлохмаченности. НИКОЛЕТ НЕРИ: Я не умею шить. ГАРРИ ДЮБУА: Я знаю того, кто умеет. НИКОЛЕТ НЕРИ: Ты мне поможешь? Она спросила об этом легко, как друзья просят тебя о глупостях. Но ты воспринимаешь этот вопрос очень серьёзно. ГАРРИ ДЮБУА: Хорошо. Как только я с ним встречусь, я попрошу его об этом. Обещание сорвалось с губ прежде, чем ты его осмыслил. Ты не можешь просить Кима больше *ни о чём*. АВТОРИТЕТ: Но речь не о шитье, чёрт возьми. Твоё дыхание стало тяжелее, а холодный пар заметней. Из этого расследования пропало очередное имя, а его двуликий носитель - безнаказанно вышел из полицейского участка прямо у всех на глазах. Этот фокус с исчезновением уже кажется вторичным. СИЛА ВОЛИ: Чёрт, у меня так много вопросов к ней… Из уважения к её просьбе и её страху — ты не будешь произносить эти вопросы вслух. Два слова уже кардинально всё изменили, и теперь она в большой беде. ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: У Николет Нери украли документы? ЛОГИКА: Или продали их, как черновик для законодательных ошибок. В любом случае — ты не знаешь имени жестокой букетчицы. Это открытие оставляет лишь удручающую тяжесть на сердце. Ваше положение оправданно опасно. Теперь ты это понимаешь. ЛОГИКА: Но мы должны что-то узнать, иначе всё это бессмысленно! ГАРРИ ДЮБУА: Я могу сводить тебя в ресторан? Потом? Какое-то время девушка молчала, но она уже дала тебе понять, что умеет шевелить мозгами. НИКОЛЕТ НЕРИ: Знаешь бар на улице Фрисселя? Там напротив ещё рыбацкий магазин. Место звучит знакомо. И ты не удивишься, если нужный тебе квартал находится на другой стороне злополучного парка, но вы оба делаете вид, будто не знаете этого. Ты лишь кивнул, а она сбилась на полуслове, услышав хруст где-то вдалеке. Это обычные звуки леса, но они заставляли её дрожать от страха. ВНУШЕНИЕ: Возьми её за руку. Успокой её, пока она окончательно не растеряла все слова. Совет показался тебе стоящим, и ты его слушаешь. Кисти девушки изящные и лёгкие. Она крепко держится за тебя, пытаясь, как губка, впитать в себя твоё спокойствие. А потом Нери смотрит на тебя глазами, в которых нет презрения, эгоцентризма и яда. Тронутая таким жестом, она оставляет на твоей щеке ещё один поцелуй. НИКОЛЕТ НЕРИ: Там отличный шеф-повар. И на этом её храбрость полностью исчерпала себя.

***

Ты вышел к городской улице один. Весь путь через парк по неопрятным дорогам ощущался как ночной кошмар. Тебе не хочется оборачиваться к тёмным деревьям. Глаза тянутся к обжигающему свету фонарей и окон, так ласково принимающих тебя обратно в цивилизацию, но голова всё равно поворачивается к лесу, наивно надеясь увидеть женский облик где-то между ветвей. Это глупо и безнадёжно. Они уже уехали. Николет Нери забрали прямо на твоих глазах. Стараясь выглядеть естественно, на дороге вы развернулись в противоположные стороны, как будто бы каждый из вас уже эгоистично получил своё. Ты (якобы) направился обратно к шоссе, а она в сторону города. Девчонка не прошла и трех метров. Фары зажглись так же внезапно, как и фонарный столб на парковке. Водитель стоял на улице и харкался куда-то в кусты. Ты не увидел его лица из-за большого расстояния и ослепляющего света, но услышал суровое «подвезти?», обращённое к белокурой девушке. ДРАМА: О, какой ужас! Ей понадобится весь актёрский талант, что дала ей природа. Это должен быть очень убедительный обман. Такую беспомощность ты не ощущал очень давно. Сила полицейского значка тут всё равно проиграла бы, но оружие? У тебя получилось бы увести её из леса прямо к участку! ЛОГИКА: Почему она не приходила к вам до этого? А почему вы не знали о новом наркотике на улицах? Если до этого это было лишь предположение, то сейчас ответ на эти вопросы становится фундаментальной идеей. Кто-то заигрался в полицейский беспредел. Николет Нери не может отдать заявление прямо на глазах у участника сговора. Кто-то был в курсе происходящего. СУМРАК: И кто-то мог выдать нам неправильные результаты по отпечаткам. САМООБЛАДАНИЕ: Факты, Гарри! Только факты. Это опасная игра в доверие. Пока ты не превратил весь свой участок в подозреваемых, постарайся опираться на доказательства, а не на домыслы. Мать-боже… Надо сказать об этом Жану. ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: А *можем ли* мы сказать об этом Жану? Его положение — самое удобное. Чем выше чин, тем легче даются преступления. СУМРАК: Лейтенант-дважды ефрейтор… СИЛА ВОЛИ: Началось. Оставь это! Собирай материалы для расследования, но не делай поспешных выводов. Здесь можно подставить любое имя, и оно станет «удобным». Это настораживает. ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: Даже Ким вёл себя странно. У Готтлиба прямой доступ к телу и ключевым уликам. Жюдит известно всё, что известно капитану, и в добавок она оперативный работник, знающий улицы и ритм их жизни. Пидье слушает *каждого*! А архивы? Это история, связи, ответы на часть ключевых вопросов, и всё это в руках у Хейдельстама… У нас в участке стажёры, твою мать! И ещё столько людей, не являющихся тебе друзьями… СИЛА ВОЛИ: Я сказал оставь это. Глубокий вдох. Глубокий выдох. Встреча с Николет Нери действительно заразила тебя паранойей. ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: А Маклейн и Торсон? Ты задумчиво помял губы. Почему-то именно эти два имени вывели тебя из ступора, и ты заморгал как будто услышал что-то удивительное. ЛОГИКА: Нет. Они любят дезертирство, но для такого — мозгов не хватит. ДРАМА: И именно это и делает их подозрительными! Определенно, сейчас тебе нельзя слушать свою голову. Раз уж ты король своего тела, то надо пользоваться этой должностью. Ты проходишь вдоль улицы почти в медитативном трансе, потому что эта оживлённая беседа всё больше и больше напоминает тебе рыночный говор. Столько теорий и гипотез… И ты не можешь разобрать ни одной из них. Не понадобилась скорость реакции, чтобы увидеть зелёный свет светофора. Мотокареты двинулись вперёд, подымая порывом воздуха подол твоего плаща. Снег тут был куда более жидкий и грязный, размазанный шинами, и часть его уже убрали в высокие сугробы. Бетонный тротуар расчищен для удобства пешеходов, но какое же мерзкое это стало место для пеших прогулок. После пустых полей пригорода это кажется надругательством. Когда ты проходишь три пешеходных перехода, следуя воображаемой карте, ты замечаешь яркий синий блик вывески. Снег у рыбного магазина сиял, как перламутровый камень. Это удивительно хорошо прятало непримечательную подвальную дверь напротив. Название бара написано каким-то нечитаемым шрифтом, разобрать который ты не в состоянии. Оно длинное и пафосное. Ты вчитываешься в буквы, но перед тобой излишне сложный ребус. Тусклые цвета, дешевое оформление и неприметная табличка на стене превратили этот бар в декорацию улицы, над которой практически не старались. Не знай ты о подвохе — ты даже не заметил бы это место. А ещё вероятнее — забыл бы через секунду, как увидел. ВОСПРИЯТИЕ: Думаю, в этом вся суть. Судя по графику, заведение работает круглосуточно. Рядом у лестницы были разбросаны коробки и ящики с товаром, который никто не разгружал. ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: Нет человека, который осмелился бы воровать выпивку у этой двери. На этой улице вообще не видно людей. Окна вокруг горят, но они чувствуются ночниками в комнате полной чудовищ. ВОСПРИЯТИЕ: На парковке так же пусто. Ты мазохистически надеялся увидеть чёрную мотокарету, чтобы знать наверняка… Возможно, водитель наблюдает за тобой из темноты переулка. Белокурую девушку точно уже доставили к нужному месту, и ты не мог ошибиться улицей. Она где-то тут, очень близко. Вы разминулись на такой короткий промежуток времени, но выстрел добирается до головы меньше, чем за секунду. Что угодно уже могло произойти. САМООБЛАДАНИЕ: Или она сейчас сидит внутри, попивая коктейль за твои деньги. Совесть не выдержит иного исхода. Надо понять, что произошло. АВТОРИТЕТ: Будь осторожен. Колокольчик над дверью зазвенел, обличая тебя, как незваного гостя, перед окружающими. Ты внутри и сразу пытаешься разглядеть её сухие волосы в полумраке. Бар оказался пабом, который растерял всю свою атмосферу. По радио играла не подходящая этому месту музыка, а столики были в большинстве своём пустыми. Редкие гости расползлись по всему помещению. К сожалению, здесь сидели только мужчины. В нос сразу же ударил резкий запах сигарет. Заведение было просторным, но из-за габаритной тёмной мебели складывалось впечатление, что ты угодил в узкий лабиринт с низкими стенами. Тусклое освещение только усиливало это чувство. В кое-каких местах зажгли свечи, в безуспешном порыве придать этому месту чуть уюта. Они стояли на столиках рядом с солонками и салфетницами, как часть натюрморта, и медленно капали воском на деревянные столы. Это чужая территория. Никто не повернул голову в твою сторону, но было очевидно — твоё наличие в баре заметили. Ты понял это, потому что часть разговоров моментально прекратилась. ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: Как будто все они говорили о нас… СИЛА ВОЛИ: Паранойя? РИТОРИКА: Отнюдь. Преступники постоянно теряют дар речи в присутствии детективов. Но никто даже не посмотрел на нового гостя. Не верится, что рефлексы и любопытство так массово вышли из строя. Так не бывает. САМООБЛАДАНИЕ: Надо уходить отсюда. Здесь всё неправильно! Дьявол прячется в деталях. Сейчас он ждёт, когда ты обратишь на него внимание, но надо подойти к делу с умом. Ты не можешь по очереди задавать всем один и тот же вопрос, надеясь на благосклонность незнакомцев. Тут всего один человек, что тебе интересен, но найти его даже в этой скромной компании - сложная задача. ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Просто сядь за стол и выпей что-то крепкое. Для начала. Мысль разогналась со сквозняком от открытой двери, но та вдруг хлопнула. Барменша раздраженно оторвалась от пролистывания меню, готовая повысить голос на нарушителя покоя, и вы встретились глазами. Ты удивлённо поднял брови, услышав собственное имя. ГОЛОС: Дюбуа? Гарри Дюбуа? Тебя снова узнали, а ты в ответ лишь прячешь за каменным лицом своё замешательство. За барной стойкой стояла статная женщина, и она обрадовалась тебе, как старому другу. Её волосы блестели ярко-красным цветом и были подстрижены в ассиметричное каре, которое только больше подчёркивало её немолодой возраст. Большую родинку под глазом ты видишь даже с этого расстояния. РИТОРИКА: Её голос весьма дружелюбный. А ещё он прокурен до безобразия. Даже сейчас, в зубах она держала тонкую сигарету и её никотиновый дым пах так, что моментально впитывался в кирпичные стены. Ты поднял ладонь в приветственном жесте. ПРОКУРЕННЫЙ ГОЛОС: Мать-честная, не стой ты в дверях, — она наклонилась к полкам под стойкой, — Виски, самбуку или может водки? ГАРРИ ДЮБУА: Давай яблочный сок. Ты подходишь к ней и садишься на барный стул, зачарованный неожиданным гостеприимством. Множество бутылок появляется перед тобой ровным строем, как аллея из цветастых деревьев. Голубое стекло, белое, красное… КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ: Время отмоталось назад. Перед тобой искусственная осень. Помимо предложенного, ты увидел джин, текилу и абрикосовый бренди. ВИЗУАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ: Её рука держит бутылку всей пятернёй и ставит выпивку на стол. Отпечатки так же остались на стекле, но эти - меньше тех, что вы нашли на орудии убийства. На замах совсем не похоже. ЭЛЕКТРОХИМИЯ: К слову, это не весь ассортимент. Я вижу спиртное за её спиной. Если бутылки без этикеток — значит, это авторские настойки. Почему ими не угощают?! В конце концов женщина поставила и упаковку яблочного сока. Она возвышалась над запасами с гордой улыбкой, словно хвасталась тем, что всё ещё помнит твои предпочтения. Сигарета зажата у неё между пальцев. ПРОКУРЕННЫЙ ГОЛОС: С чем тебе замешать? ГАРРИ ДЮБУА: Пока не знаю, — неуверенно врёшь ты, — Плесни сок в стакан, я уж сам разберусь. Она кивает и исполняет твою просьбу. ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Ты же не будешь играть в недотрогу? С наркоманом колоть, с алкоголиком пить! Это расслабит тебя. Ты игнорируешь голос, как и количество выпивки. Твои глаза внимательно изучают стройную женщину, обнаруживая ряд глубоких морщин под глазами и родимые пятна у шеи. Её джинсовая рубашка была расстёгнута и завязана в узел на животе, что позволило тебе случайно оценить красоту кружевного лифчика. Вся она выглядит строгой и при этом раскрепощённой. Её помада тёмная, багровая и отталкивающая. Хотя, возможно, дело в улыбке… Вы знакомы уже много лет, ты в этом уверен. Узнать человека у тебя не получается, но ты точно сведущ, как ощущается беспомощность перед радостью, которую ты не можешь разделить. Первое впечатление от её компании жжёт рот сильнее палёного алкоголя, что она продаёт. Твои слова заперты в клетке из зубов. Ничего искренне хорошего говорить не хочется. СИЛА ВОЛИ: Ты скучаешь по Жану. И тебе не нравится находиться тут один на один с ядовитой тощей гусеницей. Её приветливость не должна сбивать тебя с толку. Да, она тебе рада. Но это отголосок несуществующей дружбы. ПОЛИЦЕЙСКАЯ ВОЛНА: «Что это? Ты слышал?», — капитан Викмар остановился и посвятил фонарём в бок. За сетчатым забором лежали картонные коробки, что медленно впитывали в себя снег и разбухали, как забытые в море мертвецы. Тишина какое-то мгновение дрожала в напряженном воздухе, а потом то, что казалось мусорным мешком, двинулось и побежало в противоположную сторону от следователей. «Стоять!», — фонарь упал на землю. Ограда задрожала от прыжка офицера, который пытался перелезть через забор, но- ПРОКУРЕННЫЙ ГОЛОС: Где тебя носило, Гарри? Ты кривишь лицо от досады, но это сделало твой простой ответ чуть забавнее. ГАРРИ ДЮБУА: Да я это… Жизнь мотала, как она умеет. ПРОКУРЕННЫЙ ГОЛОС: Разве это не лишний повод ко мне заглянуть? Она искренне удивилась твоему оправданию. Это плохо. Ты берешь стакан и озираешься по сторонам, изучая место, в котором тебя явно привыкли видеть. КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ: Берлога, как у медведя, полная костей… Твой затылок чувствует металл и порох. Оружие прячется где-то в этой комнате, как естественная часть ландшафта. Перестань озираться и сосредоточься на словах. ГАРРИ ДЮБУА: Для таких удовольствий у меня слишком тонкий кошелёк. Она хмыкнула и налила себе водку. ПРОКУРЕННЫЙ ГОЛОС: Когда это ты оставлял мне чаевые? Кажется, ты начинаешь понимать… ЛОГИКА: «Шеф-повар в баре». Это была весьма прямолинейная подсказка. Эта женщина чувствует себя здесь уверенно и спокойно, как в собственном кабинете. Этот стол — её пристанище. Касса хранит в себе деньги не только от закусок и авторских шотов, но и твои восемь реалов в том числе. Вы не просто дружили когда-то. Ты был её любимым клиентом. Более того, всё, что она продаёт, тебе доставалось бесплатно. ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Ну конечно. Алкоголь и девушки. Как ты мог устоять от такой аферы? СУМРАК: Это коррупция. ЭЛЕКРОХИМИЯ: Это сделка со следствием. Кому от этого станет хуже? Ты вспоминаешь беседку у дороги, и голос в голове тут же замолкает. Всё это неправильно. Нектар у мухоловки сладок, но такие угощения заканчиваются трагедией. Возьми себя в руки. Твои ответы подозрительны и выдают твою потерянность. ГАРРИ ДЮБУА: Расскажи мне, как ты. ШЕФ: Цвету и пахну, как можешь заметить. Сказано, как шутка, но твои губы даже не дрогнули. Ты *знаешь*, что её это оскорбит. ТРЕПЕТ: Подвалы роют в этой земле, как могилы для обидчиков. Тот, кто попал в её каменный склеп, редко покидает это место не хромая. Она облокачивается локтями на стойку, будто проверяя тебя на культурность. Твои глаза знают цвет её белья, но сейчас они смотрят только на её сигарету. Николет Нери курила похожую, но с куда большей усталостью. У проститутки никотин был симптомом утомления. Её сутенерша лишь развлекается с доброй ухмылкой. ШЕФ: Подсела, — она машет папиросой, улавливая твой интерес, — На вкус гадость та ещё, но… Сам знаешь. ГАРРИ ДЮБУА: Я бросил. Она скептически поднимает бровь и смотрит на свою сигарету, как на что-то новое. ШЕФ: Серьёзно? Как? ГАРРИ ДЮБУА: Забыл, где курилка. ШЕФ: Очень смешно, — она делает затяжку и мечтательно выдыхает в сторону, стараясь не задеть тебя дымом, — Знаешь, тебя не хватало. Многое поменялось за этот год… Ты понимающе киваешь, не кривя при этом душу. Вы пролистали в голове картотеку событий под совместное молчание. Никто не смог найти подходящих новостей. ГАРРИ ДЮБУА: Ты совсем не поменялась, — обманываешь ты скромным комплиментом. Это произвело своё впечатление. ШЕФ: О, мужчины! Хоть бы стрижку похвалил. Судя по тону её голоса - ты нелеп, но обаятелен. Хорошо. Будь таким и дальше. ГАРРИ ДЮБУА: Нет, в плане лицом. Ты отлично выглядишь. Она поднимает плечи, игриво сомневаясь в твоих словах. ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Это флирт! Может, мы наконец-то нормально, блять, проведем вечер. Возьми джин со стола. Флирт. Это странно. Ты думал, что разговор будет очень болезненный. Конфликтный. Её удивительное счастье ударило тебя под дых, и теперь тебе не хочется его потерять. Оно тебе удобно. Возможно нелепо, но аккуратно, ты подводишь диалог к нужной тебе теме. ГАРРИ ДЮБУА: Как работа? Это же всё ещё выглядит, как дружелюбный интерес, верно? РИТОРИКА: Да. ВНУШЕНИЕ: Нет. Прежде чем ответить, сутенерша потушила сигарету в пепельнице и достала из кармана пачку неизвестного тебе бренда. По привычке ты полез за зажигалкой, запоздало понимая, что это бесполезно. ШЕФ: Нормально, — она прикуривает от свечки рядом, — Но я соскучилась по спокойствию, знаешь? Хорошо, когда дела идут в гору, но с этим столько хлопот. Иногда… бывает хочется вернуться к чему-то более скромному. ГАРРИ ДЮБУА: Скромность любит бедность. Мне кажется, это не твой стиль. ШЕФ: Вот! Ты меня понимаешь. А этот дятел, — она махнула рукой, как будто имела в виду всех и никого одновременно, — С ним так… тухло. Ты делаешь глоток сока, пряча дном стакана своё смятение. ЛОГИКА: Слишком много имён. Слишком много подозреваемых. Уточнить о ком речь ты опасаешься. Можно лишь пытаться придумать ответ к диалогу без костяка. ГАРРИ ДЮБУА: Попробуй напоить его? ШЕФ: Мудак не пьёт, — она пододвигает бутылку джина к тебе, — ты-то хоть меня не расстраивай. ГАРРИ ДЮБУА: А я что? Так не весел? Она улыбается и тянется к твоим волосам. Жест парализовал тебя, и от него захотелось увернуться, как от удара, но ты застыл в страхе, не понимая, чего она хочет. Женщина быстро достаёт из твоей причёски сухой лист. Находка завораживает её какое-то время, но потом её пальцы подносят лист к свечке и тот быстро сгорает. ШЕФ: Ты можешь быть лучше, если захочешь. Я помню. Ты выпивал шот за шотом, а бросал только лучше и лучше. Мысль не успела образоваться, потому что тело сработало быстрее. Ты машинально повернулся к дальней стене, где стоял музыкальный автомат. Рядом на деревянной балке висела круглая мишень для дартса, и во многих местах её изрешетили дырки. Видимо, эта игра тут стала настоящим соревнованием. ГАРРИ ДЮБУА: Случайность. Она махнула рукой, невзначай хвастаясь массивными кольцами. Твой ответ кажется ей большим выпендрежом. ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: Нам надо подойти туда и рассмотреть мишень получше. САМООБЛАДАНИЕ: Зачем? Мы сидим там, где должны. Всё идёт хорошо, не порть это! ДРАМА: Любопытство сгубило кошку. Игровой автомат струится желтым тусклым светом на стену рядом, превращая фактуру кирпичей в гротескный барельеф. Ничего стоящего ты больше не видишь. ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: Просто поверьте мне, прошу вас. Это важно. Очередной совет, который тебе стоило бы проигнорировать. Но ты любишь тонкость своей интуиции, а поэтому находишь компромисс. ГАРРИ ДЮБУА: Нет, это правда случайность. Хочешь, докажу? ШЕФ: Ха. Намеренно проигрывать легко, Дюбуа. ГАРРИ ДЮБУА: Но не мне, — ты коварно улыбаешься. Это сработало, как гипноз. Она достаёт из-под стойки коробку с дротиками, но не открывает её. В её глазах раздумье. Кто-то повернул в вашу стороны головы, заинтересовавшись будущей партией. ШЕФ: А что будет, если я сыграю хуже? ГАРРИ ДЮБУА: За тобой должок. ШЕФ: О, дорогой… Ты не хочешь оставаться у меня в долгу. Не будь безрассудным. ГАРРИ ДЮБУА: Не недооценивай возможности моего падения. Я так устал, что уже шатаюсь, как пьяный. Повезет, если я вообще пойму, где мишень. Женщина хмыкнула и погладила крышку деревянной коробки. Шкатулка для дротиков лакированная, потому что этот вид спорта тут очень любят. ШЕФ: Да, мои девочки умеют отнимать силы. Стоит ли тебе удивляться той лёгкости, с какой она это произносит? Нет. Но холод, что бежит по твоей спине, ты не чувствовал даже вчерашней ночью, стоя у музея искусств. ГАРРИ ДЮБУА: Ты… уже знаешь? Её глаза пробежались по твоему лицу с особенным блеском. ШЕФ: Ты же не считаешь меня дурой? Ты почувствовал себя ничтожно мелким и загнанным в угол. Тревожность Нери была весьма оправдана. ВОСПРИЯТИЕ: Я не могу так больше. Я смотрю на её руки с момента как мы зашли сюда, но не могу сделать однозначного вывода… Это лак для ногтей так крошится, или у неё кровь под ногтями? При таком освещении нельзя сказать наверняка. К тому же… «Расцарапать кому-то рожу за воровство — это тут, считай, бытовая ссора.» Пуля летит быстро, твоя уверенность дохнет ещё быстрее. ГАРРИ ДЮБУА: Я не ожидал, что слухи так разлетаются… ШЕФ: О, ты удивишься, — она задумчиво сощурилась, — Я полагала, ты женат. ГАРРИ ДЮБУА: Нет, что ты. Моя совесть чиста. Она знает, что твоя совесть так же запачкана, как и кабинки в местном туалете. Она зажимает сигарету зубами и с коробкой в руках обходит барную стойку. ШЕФ: Тебя всегда тянуло к блондинкам. Эти слова окончательно нарушили хрупкое спокойствие, что ты ощущал. Ты идёшь за статной женщиной, нахмурив брови. ГАРРИ ДЮБУА: Не стыди меня, — пытаешься ты подыграть уже сказанному обману. ШЕФ: Не собираюсь, дорогой, правда. Я тоже люблю молчаливых. ГАРРИ ДЮБУА: Но эта с перегибом… Ей хрен рот откроешь. Сказанное распаляет её хорошее настроение, а ты медленно затухаешь. Выход отсюда стал от тебя дальше. Музыка давит на уши, а от запаха сигарет подозрительно мутит. Ты волнуешься, и не только за себя. ШЕФ: Главное, чтобы не кусалась. Остальное — дрессировка. ЭМПАТИЯ: Меня тошнит. У вас один желудок. Ты прекрасно понимаешь о каком мерзком осадке на горле идёт речь. Волнение и беспомощность сковывают тебя в бессердечные цепи. Это кандалы, не иначе. Твоё тело ощущается тяжелее. ШЕФ: Давай, — кончиком ботинка она играючи рисует невидимую линию на полу, обозначая границы вашего предела, — Проигрывай, и я сделаю, всё так, будто ты победитель. ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: Это нехорошее обещание. Ты берешь три дротика из шкатулки. Их корпус деревянный, как у стрел, и ощущается в руке легко и приятно. Мишень перед тобой и таблица с рекордсменами тоже. Чёрная доска, фиксирующая рекорды, спряталась от тебя в дрожащей тени, но сейчас ты можешь рассмотреть её с должной внимательностью. Твоё «Текила Сансет» всё ещё гордо занимает своё место в списке лидеров, хоть его и сместили с третьей позиции на седьмую. ВОСПРИЯТИЕ: Оу. Голос Викмара галлюцинацией звучит у тебя за спиной. Он снова обвиняет тебя в неадекватности, но твои глаза тебе не врали. На пятом месте был Хьюберт Амел. Это имя, выцарапанное белым мелом, было настоящим. Кто-то *реальный* бросил дротик в мишень и сделал это лучше тебя. Повезло, что твой сосредоточенный взгляд можно перепутать с ностальгией. Ноги становятся в боковую стойку, медленно вспоминая правила игры. Твои глаза не могут оторваться от имени сказочного капитана, что только помогает твоей задаче. Ты сделал три броска по очереди. Очень ловко все три дротика пролетели мимо и угодили в деревянную балку над мишенью. Унизительный промах. КООРДИНАЦИЯ: Ну как сказать… Три острые иглы вонзились друг за другом по горизонтали. Такую кучность принято хвалить в этой необычной игре, и судя по вскинутым бровям сутенёрши - она молчаливо восхищается. Сигаретный дым витает вокруг неё тонкой струёй, а глаза сверкают от света потолочных ламп. АВТОРИТЕТ: Она занимает в этой таблице первое место. Вы много играли, вы много пили, а возможно и запирались в узких спальнях мотелей. И её расположение к себе ты выстраивал долго. Возможно, хорошо, что ты этого не помнишь. Тебе не будет жалко рушить эти отношения, как и другие свои сомнительные жизненные достижения. От некоторых вещей лучше всего бежать и никогда не оборачиваться. РИТОРИКА: У тебя есть право всего на один вопрос, пока всё не вышло из-под контроля. Очень жаль, что их у тебя сотня. ГАРРИ ДЮБУА: Одна из твоих работниц недавно попала к нам в отдел, — переходишь ты сразу к делу, быстро вытаскивая дротики из балки, — По подозрению в убийстве. Женщина задумалась, но сказанное её не беспокоило. ШЕФ: Я думала, девочку отпустили. Слухи расползаются быстро, но это не просто разговоры с улиц. Ты попал сюда слишком рано. Нельзя было приходить сюда одному. ШЕФ: Я стараюсь следить за своими бывшими, — она отбирает у тебя любимую игрушку, не разрывая зрительного контакта, — Не делай такое лицо. Ты не понимаешь, какое у тебя было лицо, но всё это явно охладило ваше общение. АВТОРИТЕТ: Бесполезно быть аккуратным, она видит все твои карты и знает, что туза в твоих рукавах не спрятано. Будь прямолинеен. Да. Играть в прятки излишне. Тебе всё равно посигналят. Тебя всё равно найдут. ГАРРИ ДЮБУА: Ты же соображаешь, у меня есть обязательства. Хочешь не хочешь, а мне мою работу делать надо. ШЕФ: И? Она повторяет твою стойку и становится боком к мишени. Что именно ты хочешь у неё узнать? В этом преступном архиве ты случайный гость и больше напоминаешь муху, заползшую в библиотеку. Ты рискуешь слишком многим. СУМРАК: Тебя раздавят. Но это отчаянная попытка — всё что у тебя есть. ГАРРИ ДЮБУА: Расскажи о Хьюберте Амеле. Я уйду отсюда с чистой совестью, а ты — с чистыми руками. Её глаза сверкнули нехорошим огнём, потому что твоё лицо им стало интересней мишени напротив. Возможно, ей хочется бросить дротик в твою широкую тушу, пока настроение ей позволяет. ШЕФ: Осторожней, Гарри. Ты тянешь за нитку, не зная, что рядом наблюдает паук. Лёгким махом кисти она швырнула дротик себе под ноги. Он упал практически вертикально, быстро приземляясь острым концом между половых досок. Второй улетел туда же, как и третий. Впечатляющая кучность, и элементарное решение. КООРДИНАЦИЯ: Этот бросок настолько ужасен, что хуже ты сделаешь, только кинув их себе через плечо. Ты невольно оборачиваешься. За тобой сейчас следили все. Беседы стихли. Глаза сияют из тёмных углов заведения. Судя по скрипу, чей-то стул двинулся по плитке. Врать не надо — твоё сердце пропустило удар от мысли, что кто-то сейчас встанет и шагнёт в твою сторону. Видимо, обычных посетителей тут нет. Всё это — её люди. ШЕФ: М-да. Капитан Амел, — она задумчиво покривила рот, будто имя застряло у неё между зубов. Дротики с пола она поднимать не стала. Сделав пару шагов в сторону, она уступила место тебе, из-за чего ты был вынужден подбирать снаряды с земли, как оставленный кем-то мусор. Это показательное неуважение. ЭМПАТИЯ: Ты *обидел* её. Это плохо? Ощущается плохо. Ты помнишь, что это *плохо*. Твоё сердце стало биться чаще. Ты пытаешься вести себя естественно, и придумать, как бросить дротик хуже. Паника мешает тебе думать. ШЕФ: Даже не представляю, как твой любопытный нос до него дотянулся. Это не трёп в пустоту, она ждёт объяснений. Оставить её без ответа — рискованный ход, но иного выбора у тебя попросту нет. ГАРРИ ДЮБУА: Ты же не считаешь меня дураком? Твоя рука имитирует движение броска, но дротик не отпускает. Как его кинуть? Как можно сделать хуже? ШЕФ: Караулить парня у входа смысла нет, тут он редкий гость. Женщина махнула головой в сторону двери. Стул скрипнул снова. АВТОРИТЕТ: Она приказала кому-то вернуться на место. Ощущается, как захлопнувшаяся ловушка. ШЕФ: Да и покупал он исключительно выпивку. Раньше, если требовался с ним разговор, приходилось идти прямо на петушиные бои. ЛОГИКА: Петушиные бои? ГРУБАЯ СИЛА: Уличный бокс. ДРАМА: Прямо как у первобытных дикарей… Ты пожимаешь плечами, стараясь звучать одновременно и заинтересованным, и расслабленным. Твоя беззащитность всем очевидна, но признать это — значит проиграть без боя. ГАРРИ ДЮБУА: Грязное место, если мне не изменяет память. ШЕФ: Ну, Амел долгое время жил только этим. Шальная денюшка приятная штука. Особенно, когда отбирается у кого-то в драке. ГАРРИ ДЮБУА: Мне нужен адрес. ШЕФ: Не наглей, Дюбуа. Я говорю только то, что хочу. Твои руки потеют, сжимая тёплое дерево маленькой стрелы. Несколько раз ты пробуешь поменять стойку, но потом плюёшь на это. Пальцы плотно сжимают дротик. Ты шагаешь к мишени вплотную, наплевав на невидимую границу, и резко втыкаешь его в красный круг по центру, как будто вонзаешь нож кому-то в грудь. КООРДИНАЦИЯ: Зачем? ГАРРИ ДЮБУА: Это дисквалификация. И с этим никто не осмелится поспорить. Сутенёрша хмыкает, но неохотно хлопает твоему проигрышу. ШЕФ: Молодец. Ты снова удивил её. Возможно, только поэтому она смягчается. Ведь теперь она у тебя в долгу. ШЕФ: Петухи меняют место встречи каждую неделю. ГАРРИ ДЮБУА: Ты знаешь, где я могу найти их сегодня? ШЕФ: Конечно знаю. ГАРРИ ДЮБУА: Дашь подсказку? Ты продолжаешь настаивать, и всё больше кажешься окружающим безумцем. Музыка не спасает. Твой голос слушают все. Сутенёрша смотрит на тебя в упор и медленно курит. Пытается найти зачатки паники, какие иногда видит в дрожащих губах Николет Нери. ТРЕПЕТ: Подвалы… Так много подвалов. Кажется, что двигаются в помещении только слова в песне и дым сигареты. АВТОРИТЕТ: Не путай ваши роли. Ты давно мог бы посадить её за решетку, но она кормила тебя любимыми пороками. Сейчас ты просишь другого, но суть сделки не изменилась. Тебе хватило наглости развести руки в стороны, подталкивая её к какому-то выводу. Это помогло. Она лениво схватила салфетку с ближайшего столика и достала помаду из кармана рубашки. Красные буквы осторожно вырисовываются вместо привычного в таких ситуациях номера телефона. Желанный адрес вот-вот попадёт к тебе в руки. АВТОРИТЕТ: И так ей не нужно произносить его вслух. Она может сказать всем, что обманула тебя, и никто не сможет ей возразить. Хорошо. Это к лучшему. ШЕФ: Посмотрим, как сильно любит тебя удача., — она протянула салфетку, — Потому что я знаю, что сейчас его там больше не видят. Ты взял её ватными пальцами, стараясь скрыть свой энтузиазм и сладость победы. ГАРРИ ДЮБУА: Почему? ШЕФ: У всех обычно одна и та же причина — неудачный бой. ГАРРИ ДЮБУА: Он проиграл большую сумму? Она помотала головой, растрёпывая причёску. ШЕФ: Нет-нет, он *сам* участвует в боях. Он был чертовски хорош в этом, я даже предлагала ему работу охранником. ГАРРИ ДЮБУА: Он отказался? Наверное, это сильно тебя оскорбило. ШЕФ: Я ненавижу слово «не хочу». Ты оторвал взгляд от салфетки и сурово глянул на женщину. Она улыбалась, предсказывая твой следующий вопрос. ГАРРИ ДЮБУА: Что случилось? Ей хотелось об этом рассказать, потому что она такое любит. Ты видишь это по её позе: расслабленной и вальяжной. Бедрами она облокотилась на ближайшую столешницу. ШЕФ: Кто-то проигнорировал правила и пролилась кровь. Драка превратилась в некрасивое месиво. Амел потерял в том бою одно ухо, — она улыбнулась чуть шире, — Кажется, его откусили. Ей хотелось бы, чтобы это было впечатляющей новостью. Вместо этого, твой мозг быстро сработал, как нервный рефлекс, воспалённый ударом. ГАРРИ ДЮБУА: Ты доплатила его сопернику? Это правильная догадка, но тебе не стоило произносить её вслух. ШЕФ: Знай, Гарри, я очень люблю тебя. Но у этой любви есть пределы. Она сплёвывает куда-то вниз и судя по металлическому лязгу — у стола стоит ведро. Ты быстро понимаешь в чём дело. Слюни? Ну конечно. Она подсела не только на сигареты. ГАРРИ ДЮБУА: Я тоже люблю тебя, дорогая, — пытаешься ты смягчить неприятное послевкусие беседы, — Не переживай. Это дело обойдёт тебя стороной. ШЕФ: Хах. Не сомневаюсь. Вы оба врёте. Между вами напряжение, как у гитарных струн. Ты не знаешь, под каким предлогом уйти, но всё в тебе кричит от желания покинуть это место. Тут небезопасно. Белокурую девушку тебе здесь не найти, ответов на дне абрикосового бренди — тоже. Ты крепко держишь белую салфетку, боясь потерять улику по злому року судьбы. В карман ты её не положишь. Ты уже совершил эту ошибку два дня назад. ШЕФ: Проваливай нахрен из моего бара, Дюбуа. Пока мои мальчики не выгнали тебя своими методами. Ты улавливаешь лёгкую дрожь в своих руках. Уходя, ты будешь оборачиваться, пытаясь понять, какие тени представляют угрозу, и думать о Николет Нери.