«Распределение le-Responsabilité»

ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: Сегодня ночью случится что-то нехорошее… Это лаконичное предсказание определённо подлило масла в огонь. Руки уже вспотели так держаться за салфетку. Ты перечитываешь название улицы снова и снова, из-за чего словосочетание уже звучит как ритмичная некрасивая песня, но не можешь остановиться. Если ты забудешь его – ты никогда себе этого не простишь. ЛОГИКА: Нам *никто* этого не простит. Поэтому это так жутко. Происходящее уже случалось. Салфетка гораздо мягче и тоньше обёрточной бумаги для цветов, однако, ты убеждён – одной глубокой ночью ты уже стоял с бумагой, которая дала тебе все нужные ответы. Правда, тогда ты не понимал, что схватил… ЛОГИКА: Мы нашли оранжевый пергамент на полу цветочного магазина. Если бы не оттенок – ты бы проигнорировал бумажку, как неинтересный кусок мусора. СКОРОСТЬ РЕАКЦИИ: Разве кусок мусора складывают пополам? Хлам рвут и мнут. Ты подумал об этом, но не задержал внимание. Это тоже оказалась записка? ЛОГИКА: Наверняка что-то маленькое. В противном случае, продавщица увидела бы аккуратную каракулю, пока оформляла букет. ВОСПРИЯТИЕ: Ты сам заметил надпись только потому, что поправлял цветы. Листья крошились и кололись. Самый большой бутон был вставлен неровно, потому что флористка работала безо всякого желания. Она *торопилась* выгнать всех оставшихся посетителей. Кажется, она даже ругалась из-за этого с кем-то. АВТОРИТЕТ: Не с тобой ли часом? Всё может быть. Перепалка быстро вовлекла всех находившихся в магазине, и предрассудки довели тебя до белого каления. Ты ушёл уязвлённым. КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ: И с кривым букетом в руках. Стремление к совершенству заставило тебя переделывать её работу. Хрупкость сухих цветов нервировала, а бумага… Ты правда нашёл что-то важное? ВИЗУАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ: Позвони ему. Красивый почерк Клодетт Д’Оринье на самом деле был кривее, чем когда-либо. Она вывела эту надпись, как нерешительную памятку, не понимая, хочет ли она звонить на самом деле. В конце стояли три восклицательных знака, но номера под словами не было. Ты уставился на буквы, как на абстрактную картину, но поступил как Детектив. Ты начал задаваться вопросами. Лепестки ломались прямо на глазах - твоего тормошения они не пережили. Зато обёртка была разложена. Она сохранила в себе гнутые складки, и придать ей изначальную форму было просто. ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: У тебя получилось. ЛОГИКА: Мы бросили букет из-за этого, да? Он перестал выглядеть аккуратно. Ты помнишь, что держал цветы в руках до последнего. Они сопровождали тебя большую часть ночи, но в конце концов стали походить на плетеный веник. Ты оставил их на сидении, потому что решил привезти что-то куда более стоящее. ЛОГИКА: Куда оно пропало? Ты забыл. Но оно точно не было оранжевым. ВОСПРИЯТИЕ: В свете городских фонарей всё выглядело апельсиново-жёлтым. Вдалеке можно распознать редкие гудки мотокарет, уставших стоять у светофоров, и звуки дорожного ремонта. Свежий горячий асфальт струился в воздух белым паром. Гул людей заполнил пространство, смягчая твоё чувство одиночества. Прохожие не замечали тебя. Ты их тоже. Ты практически пришёл к назначенному месту. Семеричный мост назвали так, потому что он находился на столкновении семи старейших улиц, но при этом не принадлежал ни одной из них. Городская администрация так и не смогла определиться, какому району отдать некрасивый памятник культуры. Это было оживлённое место, которое ненавидел каждый водитель. КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ: И любой человек со вкусом. Нет ничего более мерзкого, чем быстрая муравьиная застройка вокруг утонченной архитектуры. Если повертеть головой, действительно могло создаться впечатление, что смотришь на разные эпохи. Серые дома, кирпичные квартирки, одноэтажные ларьки с железной крышей и вдруг – бежевая штукатурка. А чтобы оказаться под мостом, тебе по иронии надо было на него забраться. СУМРАК: Пешая часть моста очень узкая. Проезжающий мимо транспорт пугает перспективой зацепить боковым зеркалом твоё плечо. Благо, навстречу тебе никто не идет, и жаться к перилам не приходится. Правда, голова невольно поворачивается заглянуть вниз и оценить высоту предстоящего падения. ВОСПРИЯТИЕ: Там тоже есть записка. Внизу было послание, которое понравилось тебе своей настойчивостью. Оно отличалось от тех, что обычно пишут романтики на снегу, потому что вместо того, чтобы воспользоваться белым полотном на земле, снег расчистили в стороны. Буквы тут оставили светлой краской, посчитав даже мел недостойным материалом, а учитывая суть написанного – это неожиданно грело душу. Такое признание в любви не попадёт в ливневые стоки. КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ: Лично тебе недолговечность подобных записок никогда не мешала чертить их на капоте служебной кареты. Тепло на кончике пальца работало лучше любых чернил, и ты выводил послания на инее, как иногда и на запотевших окнах. В сезоны знойной жары, ты был одним из тех негодяев, кто оставлял на пыльных стёклах весточки в духе «помой меня». АВТОРИТЕТ: «Я ополосну тебя из шланга, если не прекратишь». Однако, записка перед мостом была другая. Надпись между железнодорожными рельсами гласила: «мама любит тебя». Но странно, что ты читаешь это с высоты моста, а не под окнами жилого дома. Потом ты читаешь послание ещё раз, и это резко перестаёт казаться тебе странным. Руки облокачиваются на перила, подсознательно прикидывая их надёжность. А потом, подумав ещё немного, ты перечитываешь слова в последний раз и хмуришься. Их значение вдруг отображается в мыслях, как трактовка из толкового словарика. ЛОГИКА: Это напоминание оставили для тех, кто хочет спрыгнуть. Пальцы погладили перегородку, стряхивая с них девственно-белый снег. За последние сутки – ты первый кто стоит тут и думает о смерти. СУМРАК: Не оттягивай неизбежное. СИЛА ВОЛИ: Тебе надо спуститься и встретиться с рыжим мальчишкой. Несмотря на то, что ты пришёл раньше уговоренного времени, ты знаешь, что он уже ждёт тебя внизу, скорее всего, раскладывая пасьянс на ближайшем камне. Пешеходная лестница покрылась коркой льда. Ты спустился медленно, упираясь на одну ногу. Будет обидно разбить голову на ступенях, а не от осознанной суицидальной попытки. Осмотревшись, ты удивился, как категорично внизу менялась атмосфера. Фонарные столбы слабо освещали эту часть улицы, и очертания вокруг кажутся тебе чернее облачного неба. Под мостом, ожидаемо, снега не было, и он не мог разбавить эту темень. Тут спряталось много мотокарет, владельцы которых отчаялись найти парковочное место во дворах, и оставили их спать тут, между свалкой покрышек и мёртвой растительностью. ВОСПРИЯТИЕ: Звук с автострады доносится сюда с какой-то магической ленью. Всё кажется притаившимся, как при игре в прятки. Впереди дрожал фонарный луч света. ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: За колонной посередине тебя очень ждут. Твой шаг ускорился сам по себе. ПОЛИЦЕЙСКАЯ ВОЛНА: Последний козырь только что улетел в стопку сброса. Если сейчас не произойдёт чуда, то Де Рюйтер выиграет во второй раз. Ты заглянул за колонну с той же формальной вежливостью, с какой некоторые неуверенные люди заглядывают в кабинет к начальству. Куно сидел лицом к тебе и махал веером из карт, слишком откровенно радуясь. Шины заменяли им стулья, а полицейский фонарь – потолочную лампу. Длительная рефлексия не облегчила того секундного испуга, что ты испытал, увидев оранжевую куртку и её владельца. Кицураги, который освещал импровизированный столик из двух покрышек, тут же подсветил тебя лучом, легко разоблачая среди теней. Он следил за игрой не очень внимательно, поэтому легко вычленил из общего городского шума твою поступь. Викмар же бросил все свои карты в открытую, прерывая игру до её предсказуемого финала. Ты только что спас ему шкуру, но ты никогда не услышишь за это слов благодарности. ВОСПРИЯТИЕ: Плечи его мундира мокрые от снега. Капитан продрог до костей. Они *все* замёрзли тебя ждать. Красные щёки и носы узнаются даже в такой темноте. Твоё появление облегчило их бремя, поэтому все конфликты на секунду благодарно забылись. ЖАН ВИКМАР: Охренеть просто можно, - он поднялся, отряхивая брюки, - Пришёл. Лейтенант смотрит на тебя поверх очков, от чего его спокойное лицо кажется строже. КИМ КИЦУРАГИ: Пришёл. КУНО: Э! Вернуть Викмара в игру, увы, больше не получится. Искорка детского задора медленно гаснет, и теперь на тебя смотрит ещё одна пара возмущенных глаз. КИМ КИЦУРАГИ: Это было предсказуемо. ЖАН ВИКМАР: Правда?, - ответил Капитан через плечо, - Вы об этом догадались? КИМ КИЦУРАГИ: Я *мог* бы об этом догадаться. Если бы подумал хорошенько. ЖАН ВИКМАР: Пф. Чтобы понимать его логику, нужно носить мозги набекрень. Пока вы её не понимаете, Лейтенант, я чувствую себя в безопасности. Наконец, ты по-настоящему осознаёшь, что происходит. Два твоих бывших напарника сделали то, что нередко делают «бывшие». Они объединились, разделив друг с другом общую досаду. Под прицелом всех взглядов, ты растерялся. ГАРРИ ДЮБУА: Что вы тут делаете? Куно сидел на старой шине, скованный в наручники, и выглядел как задиристый заложник. Кицураги находился за его спиной, что загородило арестанту последний путь отступления. Оранжевый бомбер Лейтенанта застёгнут до подбородка. Ты быстро отвёл взгляд в сторону, как будто стал свидетелем чужой наготы. ЖАН ВИКМАР: Один вопрос, Гарри, - он подходит к тебе достаточно близко, чтобы это выглядело как запугивание, - Мне действительно *надо* тебе что-то объяснять или тебя сразу бросить под колёса? КУНО: Это подстава! Ребенок вскинул руки над головой, чтобы ты повнимательней рассмотрел цепи между его запястий. Их наличие сугубо воспитательное, но Куно больше выглядел рассерженным, чем напуганным. ЭМПАТИЯ: И злился он на *тебя*. ГАРРИ ДЮБУА: Как вы его поймали? Кицураги хмыкнул. Этот звук стал для тебя сюрпризом, но больше Лейтенант ничего не сказал. АВТОРИТЕТ: Он над нами насмехается? ЭМПАТИЯ: Скорее, его забавляет ответ на твой вопрос. ЖАН ВИКМАР: Я догнал его, Дюбуа, что, по-твоему, ещё могло произойти? Ты смотришь на капитана в упор, медленно понимая, что никаких подробностей ты не получишь. Единственное, что может по-настоящему описать всю суровость погони за рыжим мальчишкой – Лейтенантское «хм». ГАРРИ ДЮБУА: В смысле, где вы его нашли?, - выходишь ты из секундного ступора, - Если вы пересеклись, значит, что-то пересекается и в деле. ЖАН ВИКМАР: Вот не надо сейчас вести себя как маэстро следствия. Но ты ничего не мог поделать. Если на первых порах это столкновение тебя удивило, то сейчас, пошевелив мозгами, ты улыбнулся. ЭМПАТИЯ: Пожалуйста, поубавь предвкушение. Ты помял губы, быстро смиряясь со своей судьбой. ГАРРИ ДЮБУА: Ты снова будешь кричать на меня? ЖАН ВИКМАР: Как мне, сука, не кричать? Он отвечает вопросом на вопрос, и ты не улавливаешь в его голосе привычной строгости. ЛОГИКА: Ему неприятно это признавать, однако, Викмар воодушевлён получившимся совпадением так же, как и ты. СИЛА ВОЛИ: Естественно. Все детективы любят совпадения. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: Правда, это не спасёт тебя от выговора. Нарушение тайны следствия остаётся преступлением, даже если оно столь же продуктивно, как и допрос с пристрастием. Никто не сбросит со счетов содеянное. Ты находишь в себе силы задержать на Лейтенанте взгляд, чтобы убедиться: его самообладание — это усилие. Ким не топает ногой, но явно этого хочет. Ему нечего сказать тебе в присутствии Викмара. ЖАН ВИКМАР: Господи, - Капитан вскинул руками и упёр их в бока, не зная, как начать, - о чём ты только думал? Мы нашли лоботряса на месте преступления, ты хоть понимаешь, что это значит? Растерянность быстро проявила себя в твоей позе, а глаза широко распахнулись. Ким направил фонарь в сторону ребенка. Парнишка замер над картами, как уличённый шулер, но слова Викмара быстро вернули ему смелость. КУНО: Вы искажаете факты, сраные анархисты! Бродить – это людское право. ЖАН ВИКМАР: Но трогать улики у тебя права нет! ГАРРИ ДЮБУА: Да я сказал ему только порыться в мусоре, - ты заглядываешь за спину Викмара, строго зыркая на мальчика, - Я сказал тебе рыться в мусоре. КУНО: Куно корпел по инструкции! Лейтенант опустил плечи, осознавая, как быстро весь разговор превратится в шумную перепалку. ЖАН ВИКМАР: Никто не должен приближаться к оперативной работе кроме нас, чёрт подери! Что с тобой происходит? ГАРРИ ДЮБУА: Мне казалось, это безобидная просьба. ЖАН ВИКМАР: Если полицейская доля в том, чтобы копаться в помойке, ты идёшь и копаешься. Не какой-то мальчуган, а *ты*. ГАРРИ ДЮБУА: Не понял, ты хочешь, чтобы я работал по протоколу?, - твой голос становится громче, - Я же не могу разорваться надвое. ЖАН ВИКМАР: Никто не просил тебя рваться на части. Боже, я просил тебя ровно об обратном! ГАРРИ ДЮБУА: Я не знал, что он попадёт за жёлтую ленту, Жан. Капитан закрыл глаза, теряя терпение. ЖАН ВИКМАР: Ты правда не понимаешь? Здесь, блять, нет безобидных просьб. Пацана могли поймать *не* мы. Твой рот открылся, но аргумента не нашёл. Тут бессмысленно спорить. В окружающих тенях все мотокареты кажутся чёрными. ГАРРИ ДЮБУА: Блять, - ты отворачиваешь голову, смиряясь со словами Капитана, - Ты прав. Кицураги по-прежнему молчит, но нутро подсказывает, что одна его бровь с подозрением поднялась выше. Капитан же демонстрирует свой скептицизм иначе. Он оскорбленно выдыхает облачко пара, словно ты хлопнул дверью у него перед носом. ЖАН ВИКМАР: Да пошёл ты нахер. ЭМПАТИЯ: Жан сейчас хотел бы прямой конфронтации, а не слышать удобных ответов. Странный вывод, потому что твой ответ никому тут не удобен. ГАРРИ ДЮБУА: Ты прав, а я - нет. Рад, что парня нашли вы, а не кто-то ещё. ЖАН ВИКМАР: Неужели? ГАРРИ ДЮБУА: В этом грёбанном деле уже достаточно пропавших. Ты рассматриваешь кривой узор на салфетке с глубоким осмыслением. ВОСПРИЯТИЕ: Маленькое движение моментально вовлекло Кицураги в работу. Когда ты так бережно обращаешься с барахлом – тут может быть только два объяснения. Либо ты попал в капкан сентиментальных терзаний, где всё (от мятых фантиков до рекламных вывесок) напоминает тебе что-то печальное, либо ты нашёл по-настоящему стоящую улику. КИМ КИЦУРАГИ: Для честности, Капитан, я не думаю, что мы бы задержали своё внимание, если бы это не был… Ну. Куно. ЖАН ВИКМАР: Но с точки зрения преступника любой любопытный нос принадлежит ищейкам, нахер нам такие риски? И ведь самое дикое, - Викмар осёкся, неуверенный, что хочет заканчивать мысль, - лоботряс же действительно что-то нашёл… На сказанное Куно погремел цепями. В этом не было просьбы, он искренне считал, что заслужил свободу. К сожалению, звон не произвел нужного впечатления на полицейских. Мальчишка начинает закипать. АВТОРИТЕТ: Тебе надо что-то сделать, пока твоя репутация позволяет тебе влиять на его судьбу. ГАРРИ ДЮБУА: Это моё последнее вложение в это дело, я обещаю, - ты протягиваешь улику с провинившимся видом, - Потом я устрою себе отпуск в духе настоящего аскета. Всё, что твоей душе угодно, Жан, клянусь. Отпусти парня. Капитан недоверчиво покосился на тебя. ЖАН ВИКМАР: Ты обещаешь? И, по-твоему, я так просто поверю? ГАРРИ ДЮБУА: Можешь не верить, - киваешь ты с пониманием, - но я правда не хочу больше влипать в неприятности. И я устал, что из-за меня кому-то достаётся по башке. Викмар оглянулся, без слов спрашивая мнения Лейтенанта. Финальный вердикт они всё же будут выносить вместе, как и подобает напарникам. Это стало для Кима большой неожиданностью. ЭМПАТИЯ: Кицураги боится быть предвзятым. СУМРАК: А нам надо бояться, что он будет честным. Вы с Кимом уставились друг на друга, как будто увиделись в первый раз. Волнение тут же прошибло тебя, потому что взгляд Лейтенанта откровенно растерянный. Стыдно знать, из-за чего. САМООБЛАДАНИЕ: Сохраняй лицо. У тебя не получается. Тебе кажется, что ты не видел его оранжевой куртки целую вечность, потому что она пугает тебя, как непредсказуемый хлопок петарды. Взгляду банально не за что уцепиться. Каждая часть напоминает тебе о плохом. ВОСПРИЯТИЕ: Взор Кима зафиксировался на одном месте: он смотрит только в твои глаза. В итоге, жест, который Лейтенант показал в воздухе, был настолько расплывчатым и непонятным, что его мнение осталось для всех загадкой. Ты не знаешь, какой у тебя кредит доверия. ЛОГИКА: А это уже о многом говорит. Капитан скрестил руки на груди, всё ещё искоса оглядывая тебя с головы до пят. Грязь на брюках его не смутила. Твой трезвый голос и стойкость ног – тоже. Он не нашёл причин для беспокойств, поэтому быстро выдумал себе повод для угроз. ВОСПРИЯТИЕ: Забирая при этом салфетку. ЖАН ВИКМАР: Надеюсь, у тебя что-то путное. В противном случае, я обоих заставлю спать в камере. ГАРРИ ДЮБУА: Хорошо. ЖАН ВИКМАР: «Хорошо», - передразнил он твой низкий голос, - Не надо игнорировать мои слова, я не шучу. ГАРРИ ДЮБУА: Да я не игнорирую. ЖАН ВИКМАР: Тогда почему ты превращаешь расследование в сраный фарс? ГАРРИ ДЮБУА: Брось. Хочешь обсудить все мои методы? Обычно они тебя не смущают. Это слишком откровенная ложь, поэтому Капитан воспринимает её, как неудачную насмешку. ЖАН ВИКМАР: Я от них в восторге! Оставлять тебя с проститутками один на один – да что вообще может пойти не так? Послышался одобрительный свист, и вы оба повернулись на звук. Куно начал собирать карты в аккуратную стопку, но его губы сохранили вытянутую форму. Он думал о том, о чём обычно думают подростки, когда взрослые люди произносят пошлые слова. Сейчас его физиономия и рыжина в волосах приводят тебя к неутешительному выводу – Куно и Честер Маклейн поладили бы с первых секунд. ГАРРИ ДЮБУА: Не смотри на меня так, - обращаешься ты к ребенку, - Я не этим занимался. Ты тут же чувствуешь импульс секундного, иррационального ужаса: Кицураги впервые обратился к тебе напрямую. Тон был убаюкивающий, явно чтобы успокоить твою горячую голову, но слова выбили почву из-под ног. БОЛЕВОЙ ПОРОГ: Какая досада. КИМ КИЦУРАГИ: Гарри, у тебя помада на щеке. ВОСПРИЯТИЕ: В сумерках этот оттенок розового на губах слишком сильно похож на натуральный. Ты его не заметил. Ким рассмотрел пятно лишь благодаря прямому лучу фонаря. Ты сразу попытался стереть клеймо рукавом, прекрасно зная о какой из двух щёк говорит тебе Лейтенант. Эта попытка скрыть от всех купленную нежность абсолютно бесполезна. ГАРРИ ДЮБУА: Знаете, это одна из немногих вещей, что я *могу* объяснить. КИМ КИЦУРАГИ: Это касается расследования? ГАРРИ ДЮБУА: Напрямую. Лейтенант пожимает плечами, снова обращаясь к Викмару. КИМ КИЦУРАГИ: Тогда я не против послушать. И это финальный вердикт Лейтенанта. Ему плевать, сколько пошлости в твоих историях, пока они двигают дело вперёд. Капитан с такой позицией категорически не согласен. ЖАН ВИКМАР: Избавь меня от подробностей. ГАРРИ ДЮБУА: Ты что, ждёшь *веселых* баек? Кажется, никто тут не понимает, как сильно твои душевные силы истощились. Если для Викмара и Лейтенанта это расследование – стандартный шаблон, а для Куно – интересное злоключение, то ты стоишь перед ними совершенно опустошенный. СУМРАК: По-настоящему стресс проявит себя позже, когда тебя выдернет из потока событий в тихую и пустую комнату. Ты распереживаешься так сильно, что любые сигнальные гудки будут дёргать твоё тело. ГАРРИ ДЮБУА: Всё закончилось плохо. ЖАН ВИКМАР: Да, в твоём возрасте такие вещи случаются, - его улыбка моментально потухла, когда он столкнулся взглядом с Лейтенантом, - Извини. Ким поднял обе брови, не понимая, почему Жан извиняется перед ним, а не перед тобой. Это выражение лица всегда грозило неприятностями, но Викмар быстро нашёл спасение в том, что стал тщательно рыться в кармане. АВТОРИТЕТ: Он смутил Капитана, не сказав ни слова? ГАРРИ ДЮБУА: Знаешь, тебе потом за это будет стыдно. Жан поджал губы, соглашаясь. КИМ КИЦУРАГИ: Как и тебе. Когда Викмар достал из кармана ключи от наручников, он протянул их, повесив на палец как на крючок ключницы. Ты принял подачку, и металлическое прикосновение чётко и ясно донесло реальность последствий. Это тоже воспитание. Ты покорно освобождаешь ребенка из полицейских браслетов и действительно испытываешь всю палитру нужных Викмару чувств. Всё это время Жан и Ким переговаривались в сторонке, всячески делая вид, что не «вы» являетесь предметом их обсуждений. Теперь наручники у тебя, и они ничем не отличались от тех, что ты прятал в своём кармане. На морозе сталь холодная. Она оставила на запястьях мальчишки красные следы, которые Куно изучал с гордым видом. ГАРРИ ДЮБУА: Обидно? КУНО: Да ну…, - он потирает кисти рук, - Если бы Куно знал, что за ним погонится свинья, Куно взял бы пыряло. ЖАН ВИКМАР: Эй!, - Капитан оборачивается на голос, - С полицейскими не бывает самообороны. Мы стреляем в тех, у кого есть «пыряло». ЭМПАТИЯ: Парень цокает языком. В нём ещё есть детская вера в собственную неуязвимость. КУНО: В кругах Куно шрамы котируются. Твоя нога моментально ощутила, как притянула взгляд Лейтенанта, и его молчание приобрело совсем другой оттенок. Ким явно не видел в шраме от пули ничего солидного. Это страшно. ЭМПАТИЯ: «Мне было страшно». Ты смутился и затих. КИМ КИЦУРАГИ: Они появляются у всех, кто держит пистолет на поясе. КУНО: Ништяк. ЖАН ВИКМАР: Это ништяк только когда ранение уже *стало* шрамом, в курсе? Пока ты под таблетками и блюёшь во все стороны, ты не очень-то чувствуешь себя крутым. КУНО: Смотря на кого блевать, Капитан. Прозвучало смело и правильно. Всё, что недостаёт его голосу, скоро исправит пубертат. КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ: Представить такой голос в полицейском участке слишком уж просто. Эта фантазия греет тебе душу и, неожиданно, добавляет волнения. Тебе не хочется, чтобы Куно получал шрамы. Правда… хочется послушать, как он будет об этом шутить. ГАРРИ ДЮБУА: Ладно, - ты оглядываешь всех со строгостью офицера, - Давайте начнём по порядку? ЖАН ВИКМАР: Мы отвозим пацана в интернат, а тебя домой. Именно в таком порядке. Ты понимаешь, что ночь будет очень длинной, если ты будешь спорить с ним по каждому поводу. Поэтому ты киваешь, словно обаятельный двоечник, и возвращаешь Викмару полицейские браслеты. ГАРРИ ДЮБУА: Так точно. Мотокарета ждала вас дальше по улице. Ты направился к единственному транспорту, который не успел припорошить снег, и не ошибся. Купри Кинема стояла тесно зажатая между своих тёмных копий. Видеть полицейскую колесницу было так же тошно и так же приятно, как и пилотную куртку. ВОСПРИЯТИЕ: К скорости твоей ходьбы оказался готов только один человек. Рука дернула дверь, предвкушая духоту салона и тексты агрессивных песен, но тебя быстро остановили. Ким закрыл дверцу прямо перед твоим носом, от чего тебя механически дёрнуло вперёд. Вы посмотрели друг на друга с одинаковым возмущением, и то, что лицо Лейтенанта находилось от тебя так близко, ошеломило сильнее, чем его слова. КИМ КИЦУРАГИ: Гарри. Спереди сидит Капитан. ГАРРИ ДЮБУА: Неправда. Ты хлопаешь глазами, как будто у тебя вырвали что-то прямо из рук. ГАРРИ ДЮБУА: Хотя, это логично. Способность Кицураги сдерживать свои эмоции действительно производит впечатление, но его глаза выразительны. Ты их понимаешь. ЭМПАТИЯ: «Не спорь. Не остри. Не смей улыбаться». ГАРРИ ДЮБУА: Я и не собирался. Ким смотрит на твою ладонь, которая так и не отпустила дверную ручку. КИМ КИЦУРАГИ: Правда? Пальцы разжались, но зрительный контакт не прервался. Ты видишь всё, что так боялся увидеть. Стеклу в оправе этого не спрятать. ЭЛЕКТРОХИМИЯ: «Мы поговорим потом». Ты влип. О, Гарри, как же сильно ты вляпался. КУНО: Сука, ты не плоский, прижмись к краю. Куно дёрнул тебя за шарф, чтобы ты пропустил его вперёд, но это не походило на упрашивание. БОЛЕВОЙ ПОРОГ: Тебя придушили. После такого узел на горле пришлось ослабить, как неудобный галстук. Ты прислонился к другой машине спиной, давая пространство. На заднее сиденье пацан залез с уверенностью водителя. Транспорт слегка накренился от передвижения внутри, и Кицураги поджал губы, представляя сколько грязи там останется после сапог ребенка. Такая обреченность вызвала в тебе тёплую волну сострадания. Не жалости. Именно сострадания. Ты забрался следом, тщательно отряхнув ноги от снега, и мельком разглядывал привычную Кинему с непривычного ракурса. Сидение спереди давило на ноги, но тебе пришлось с этим мириться. Переглянувшись, вы с Куно быстро поняли, что вас посадили на аналог штрафной скамейки. Это было хорошее, командное чувство. ГАРРИ ДЮБУА: Сколько он проиграл?, - ты показал большим пальцем за плечо, подразумевая Капитана. Куно промолчал, но вопрос не проигнорировал. Хулиганская ухмылка снова обнажила его зубы.

***

Радио играло тихо, но этого хватило Лейтенанту, чтобы отстукивать пальцами полюбившийся ритм. Вы ждали зеленого на светофоре в гробовом молчании, и всё это время ты нервно поправлял густые усы. Ты чувствуешь себя, как заяц под прицелом охотника. Тебе кажется, что твои слова вот-вот поставят под сомнения. Не знаешь почему. СУМРАК: Ты боишься? До безумия. Салфетка всё ещё была в руках у Викмара, и он изучал её так, будто вчитывался в важный документ. Мятая улика не выглядела мусором, когда держалась Капитаном. ЖАН ВИКМАР: Ты уверен, что не хочешь, чтобы мы повторно задержали эту… лже-Нери? ГАРРИ ДЮБУА: Абсолютно, - говоришь ты с заметным облегчением в голосе, - Я не хочу никого подставить под удар. КИМ КИЦУРАГИ: Всё равно, тут требуется вмешательство полиции. Ты с ним согласен, но трусишь сказать об этом вслух. Свой оценочный комментарий вдруг дал совсем другой эксперт. КУНО: Ага. Хочешь корешки – не руби вершки. Знаете, что происходит, когда мелкую рыбёху начинают подсекать? Все остальные сваливают. ГАРРИ ДЮБУА: Мы должны быть аккуратны, - продолжаешь ты мысль так, будто пытаешься перевести её на родной язык, - От следующего ареста будет многое зависеть. Надо во всём разобраться, прежде чем какие-то слухи поползут по улице. Викмар отворачивается к окну с крайне хмурым видом. Его дальнейшие слова звучат как рассуждение в пустоту, но за этим стоит своя логическая цепочка размышлений. ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: Долгих размышлений. Телефонных звонков. Собраний. Это беспокоит его так сильно, что он начинает жалеть о своём вчерашнем решении. ЖАН ВИКМАР: Проклятие. У нас не хватает людей. ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: И в этом меньшинстве честных офицеров ещё меньше. СУМРАК: Клоповник… ГАРРИ ДЮБУА: Ты говорил с Бердяевой? Услышав её фамилию, Викмар зажмурился. ЖАН ВИКМАР: Да, разумеется. Вот-вот в мой кабинет ввалится комиссар, Гарри, честное слово. Они *проведут* внутреннее расследование. Это уже вне моей власти, это грёбанные шишки в галстуках. Он говорит об этом, как о большой беде, потому что это приговор твоей карьере. Может, и отделу «С» в целом, потому что редко такие вещи происходят без последствий. Проверки не пугают Капитана так сильно, как мысль об очередной реорганизации. Ты вздыхаешь с тяжестью на сердце, после чего звучишь по-настоящему профессионально-взыскательно. ГАРРИ ДЮБУА: Пускай. Это необходимо. Я даже на собственную шишку галстук натяну, если тебе от этого легче будет. РИТОРИКА: Жан хмыкнул, но поверь – твои слова он услышал правильно. Светофор загорелся зеленым, и Ким плавно повернул направо. Свет фонарей мерно мелькал за окном, периодически освещая твоё лицо тёплым лучом. Дома меняли друг друга, а вот атмосфера в салоне застыла, как на фотографии. Было неспокойно. Лишь Куно рядом выглядел расслабленным и спящим (правда таким не являлся). Его щека прижалась к окну, волосы растрепались, как некрасивый куст. Только Викмар поверил блефу ребенка: он перешел на шёпот. ЖАН ВИКМАР: Какое же это дерьмо, Гарри, какой же это кромешный мрак. Весь участок стоит на ушах по твоей вине. ЭМПАТИЯ: Он жаловался на это целый день, но Ким не смог найти подхода к его буйному нраву. Потому что Викмару не хочется кого-то ругать, ему надо поругаться *рядом* с кем-то. Ты двигаешься чуть ближе к передним сидениям. ГАРРИ ДЮБУА: Ты поэтому уехал? ЖАН ВИКМАР: Я уехал разгребать твой бардак, - ответил он утомленно - По итогу политрук требует крови, а у меня только сопли из носа. ГАРРИ ДЮБУА: Тебе подтереть? ЖАН ВИКМАР: Я про твои сопли вообще-то. ГАРРИ ДЮБУА: Это усы, - сказал ты заостряя им один кончик, - Имейте уважение, Капитан. Викмар показал тебе средний палец, после чего повернулся к тебе профилем – убедиться, что сообщение было доставлено. ГАРРИ ДЮБУА: М, - ты проигнорировал жест, но не выражение лица Жана, - Куда сувать знаешь? КИМ КИЦУРАГИ: Вы можете прекратить?, - сказал Лейтенант так внезапно, что ты вздрогнул, - Здесь есть несовершеннолетний, позвольте вам напомнить. Ты глянул на Куно. Мальчишка по-прежнему выглядел спящим, и хоть его вялая ладонь не поменяла своего положения, средний палец он тоже выставил. АВТОРИТЕТ: Молодец. Карета затормозила, и ты в очередной раз упёрся коленями в спинку сидения. Этот толчок Капитан чётко ощутил своей спиной, но пожаловаться – это в очередной раз привлечь внимание и без того напряженного Лейтенанта. Тебя бы позабавило, как легко Кицураги смущает Викмара, если бы сам не выглядел бледным, как полотно. Ты боишься момента, когда Ким позволит себе отбросить профессиональный этикет. СТОЙКОСТЬ: Он не будет ругаться или кричать, Гарри. Некоторые слова не надо произносить громко, чтобы они сжигали тебе душу. Мотокарета сделала ещё три поворота, прежде чем молчание было прервано. Кицураги вернул своему голосу хвалёную непринуждённость, которую ты раскалываешь как орех. В ней нет и грамма спокойствия. Лейтенант снова отчаянно пытается забить себе голову работой. КИМ КИЦУРАГИ: Пожалуйста, расскажите ему про Куно. Думаю, Детектив Дюбуа это заслужил. Капитан сразу достал из бардачка красный блокнот и открыл его. ЖАН ВИКМАР: Ну, мы ездили по адресам. Потрепались с людьми, которые могут позволить себе триста сраных розочек на день рождения. Погуляли по собственности. Куда ни глянь – везде оказываются любители клумб со всякой законной шушерой. ЛОГИКА: Формально это всё ещё «разгребание твоего бардака». Только вдобавок это позволило Жану сбежать из переговорной без лишних вопросов. Ты взялся за спинку кресла Викмара, чтобы лучше видеть, что он делает. Резкий поворот тут же заставил тебя схватиться и за спинку водителя, чтобы удержать равновесие. Ты оставил свои руки в таком положении, потому что перспектива завалиться на Кицураги кажется тебе намного хуже, чем просто касаться его плеча. КИМ КИЦУРАГИ: Мы решили, чем больше заказ из цветочного, тем выше шансы столкнуться с перекупщиком. Разовое приобретение доказать очень сложно, если не ловишь с поличным, но спекуляция? АВТОРИТЕТ: Задай очевидный вопрос. Просто спроси. Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт… АВТОРИТЕТ: Сейчас не время для таких эмоций. Но бледнеешь и переживаешь, как будто должен выдать заученную речь, которую ты не записал, не запомнил и даже не удосужился прочитать. Викмар всё еще шебуршит страницами и поглощён своим делом. Молчание затягивается. САМООБЛАДАНИЕ: Спроси. Не с первого раза, но ты произносишь: ГАРРИ ДЮБУА: И как? БОЛЕВОЙ ПОРОГ: Как будто ты оторвал пластырь от кожи, и вместе с этим содрал всю кровавую корку… Ким грузно надул щёки, и ты заметил его бегающий взгляд в зеркале заднего вида. Лейтенант искал парковочное место. КИМ КИЦУРАГИ: Они все «подозрительные» личности, и только. Да, сделка с цветочным магазином зафиксирована, но сама по себе она всё ещё не криминальна. Обыск ничего не дал, и мы не нашли никакой странной финансовой активности… Что само по себе странно. Выражаясь твоими словами – «полная лажа». Исчерпывающий ответ. Капитан указал пальцем на строчку в столбике. ЖАН ВИКМАР: Тут мы заметили Куно. Гребаный сорванец прибежал туда раньше нас. Викмар передал тебе блокнот, но ты не торопишься вчитываться. Твои глаза в задумчивости бегают из стороны в сторону. Это противоречие. Оно не даёт тебе покоя. ГАРРИ ДЮБУА: Ты говорил, что это было место преступления. ЖАН ВИКМАР: Ну. Да. Таким оно и является. Капитан посмотрел на Кицураги, но тот только помотал головой. Ты сразу узнал этот жест. Он означал «выкручивайся сам». ЖАН ВИКМАР: Официально оно стало таким… потом. КИМ КИЦУРАГИ: Из-за Куно, - упрямо продолжил Лейтенант. Прозвучало, как заступничество, и это заметно убавило твоего волнения. Куно не просто оказался полезен. Он тыкнул полицейских носом в мусорный бак, и оказался прав. Викмар может кричать на тебя сколько угодно, но ему не скрыть того факта, что случившееся сдвинуло следователей с мёртвой точки. Дважды. Это чуть-чуть возвращает тебе уверенность. Ты откинулся на своё кресло с совсем другим настроением. ГАРРИ ДЮБУА: Рассказывай. Ты толкаешь мальчишку коленом, и тот сразу поднимает голову. Более бодрым его трудно представить. КУНО: В помойке чудно́е может быть только одно. Если мусорный наборчик с концепцией. Ты же когда гонял по вене, не выкидывал всё в одно место, мозгов же хватило? Он посмотрел на тебя, как будто спросил о погоде. Ты стараешься сохранить врачебное холоднокровие. ГАРРИ ДЮБУА: Ну, цветы - не шприцы и не жгут. Из-за букета в мусорке вряд ли возникнут какие-то вопросы. КУНО: А вот и хер тебе. Куно видел такие же коробки с цветухами на другой помойке. У них лоховские синюшные банты, но залупа в том, что и туда и туда швырнули только по четыре штуки. ГАРРИ ДЮБУА: И? ЖАН ВИКМАР: Мы сравниваем две разные поставки. На тридцать коробок роз. И на пять коробок. Ты отрываешь голову от блокнота. ГАРРИ ДЮБУА: Заказы отличаются, а количество выброшенных цветов - нет? КУНО: Да потому что не в цифрах дело. Крупный бизнес всегда требует бумажек, но нельзя же выставлять делишки в открытую, сечёшь? Цифры надо прятать. ГАРРИ ДЮБУА: То есть, размер привоза не влияет на количество наркотика. Они прячут граммовку за сортом цветов. Перевернув несколько страниц, а вместе с этим и отмотав время на несколько недель, ты ищешь глазами нужное совпадение. Твоё внимание привлекла лишь внезапная тишина – радио выключилось. Мотор затих. Кинема стояла у бордюра, а за крышей соседнего дома виднелся верхний этаж интерната. Вы приехали, но никто тебя не торопил. Все вежливо ждали последнего слова. ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: Это всё же признак доверия, Гарри. Кажется, ты чувствуешь себя намного-намного спокойнее. Через несколько страниц, твоё спокойствие превратилось в лёгкое торжество. ГАРРИ ДЮБУА: Вот! Бар на улице Фрисселя заказал всего три пиона. Нужно копать под это место, Жан, и под все заведения, которые брали такие же букеты. ЖАН ВИКМАР: Это предложение из серии «пальцем в небо»? КИМ КИЦУРАГИ: Капитан… Кицураги мелким кивком головы указывает на салфетку. Жан тут же меняется в лице. ЭМПАТИЯ: Викмар какой-то подозрительно несобранный… АВТОРИТЕТ: Он изнервничался. Ты хорошо понимаешь это состояние. Поэтому ты продолжаешь свою мысль, не меняя тона голоса. Куно внимательно следит за вашим разговором. ГАРРИ ДЮБУА: Найдём стоящие доказательства – сможем прижать Шеф. Прижмём Шеф – всё начнёт сыпаться как карточный домик. ЖАН ВИКМАР: Значит так и поступим. Когда отвезете его домой, Лейтенант, возвращайтесь в участок, и передайте всю информацию Маклейну и Торсону. Пускай съездят сюда, - он передал Лейтенанту салфетку, - и поищут этого загадочного Амела. Ты непроизвольно наклонился вперед, стараясь донести своё возмущение прямо и громко. ГАРРИ ДЮБУА: Нет-нет, это моя улика, Жан! Я поеду туда. ЖАН ВИКМАР: Ты обещал исчезнуть из этого дела, забыл? Расследованием должен заниматься ведущий Детектив, а это – не ты. ГАРРИ ДЮБУА: Жан. ЖАН ВИКМАР: Нет. Я сказал своё слово. ГАРРИ ДЮБУА: Тогда что *он* тут делает? Ты показываешь на Кима с таким сердитым выражением, что Кицураги тут же насупился. Жест получился некрасивый, ты быстро это понял. Чувство вины укололо тебя в грудь. КИМ КИЦУРАГИ: Сегодня я частный водитель, - ответил он очень серьёзно, - Только и всего. Викмар резко потерял всякое желание участвовать в разговоре. Он махнул ребенку рукой и открыл пассажирскую дверь. Попытка побега вышла весьма очевидной. ЖАН ВИКМАР: На выход. КУНО: Да какого хера! Куно полезный хвост, что вам ещё нужно-то? ЖАН ВИКМАР: Я сказал на выход! Мальчишка ворчит и ругается. Его глаза оскорблено бегают по лицам, но не находят поддержки. Куно окружили принципиальные взрослые, которые забрали у него ощущение праздника. Ты подталкиваешь Куно слабым толчком плеча, на что слышишь мат, сказанный сквозь плотно сжатые зубы. Он будет ждать новостей и новых деталей в расследовании, и не дай бог ты проигнорируешь это желание! Последствия не заставят себя ждать. АВТОРИТЕТ: Ты дал обещание осиротевшему ребёнку. Неужели тебе нужно что-то ещё, чтобы прийти к нему со сплетнями? Куно вышел на улицу, но дверью он хлопнул так сильно, что Лейтенант закрыл глаза. Терпение Кима иссекает. ЖАН ВИКМАР: Меня не ждите, - сказал Викмар, не сводя взгляда с мальчишки. КИМ КИЦУРАГИ: Вы уверены? Я могу подбросить. ЖАН ВИКМАР: Не надо. У меня запланирована встреча, мне легче добраться своими силами. ЛОГИКА: В таком часу ночи? РИТОРИКА: Закрой рот, закрой рот, закрой рот. Поздно. Ты уже сказал это. ГАРРИ ДЮБУА: Передавай ей привет. Викмар обдумывал секунду, хочет ли он снова показать тебе средний палец, но передумал. Есть вещи, которые он никогда не скажет тебе в присутствии Лейтенанта Кицураги. Дверь за ним хлопнула, но сделала это заметно мягче. ВОСПРИЯТИЕ: Стекло заглушило командный голос. Жан прикрикнул, потому что Куно явно пятился не в нужную сторону. ЭКВИЛИБРИСТИКА: Судя по положению ног – ребенок был готов броситься бежать. Вы с Лейтенантом молча наблюдали из окна за словесной перепалкой. Что удивительно, новой погоней она не закончилась. Наоборот, Капитан пошёл в сторону интерната в одиночку, ожидая, что ребенок догонит его сам. Когда расстояние между ними составляло несколько метров и десятки следов на заснеженном асфальте, Куно действительно направился за Жаном. ЛОГИКА: Пацан всё ещё хочет получить свой выигрыш. Так они и ушли. По отдельности, но всё же каким-то образом вместе. А ты после их ухода ощутил такую давящую тишину, что не сразу смог оторвать взгляд от лобового стекла. Любой шелест одежды только подчеркнёт эту пустоту. Ничего не происходило. Снег не падал, воздух на улице не двигался и тепло медленно испарялось. Никогда ещё тебе не было так тяжело подобрать слова. Единственное что было – это нервный топот ноги. Он двигал время вперёд, как стук секундной стрелки. ВНУШЕНИЕ: Может, ты хочешь попросить прощения? Нет, ведь ты действительно боишься, что Ким тебя простит. Всё должно закончиться другими словами. ЛОГИКА: «Я тебя ненавижу»? ЭМПАТИЯ: «Я от тебя устал»? ЭЛЕКТРОХИМИЯ: «Я тебя обманул». Любой вариант тебя разобьёт. Остаётся надеется, что в следующий раз получится склеить себя правильней. Ты облокотился на спинку сидения, пытаясь дать своему телу какую-то опору. Пружина заскрипела и добавила неловкости. Все, что сказал тебе Викмар, и близко не походило на настоящую ссору, а сейчас всё должно разразиться громом. Дискомфорт не получилось скрасить даже кашлем, и ты увлекся черным, бессмысленным пейзажем за окном. Там не было ничего, кроме ветхой пятиэтажки. Наконец, ты услышал его спокойный голос. КИМ КИЦУРАГИ: Тебе что-то известно? АВТОРИТЕТ: Это хороший баланс интересов. Вам нужно обсудить дело, которое втащило вас в грязь по самые уши. Он хорошо тебя знает, поэтому ждёт деталей, которые ты намеренно спрятал до однозначных выводов. Сырые теории - как неподнявшееся тесто для хлеба, но в период голодовки и такое хочется пожевать зубами. РИТОРИКА: Но Ким спросил не о работе. Он спросил тебя о Викмаре. Ты недоумённо моргаешь. Кицураги поворачивает к тебе голову, и ты напрямую видишь его подозрительный прищур. Ожидания обманули: Ким не изменил своего поведения, оставаясь всё таким же насмешливым, каким ты привык его видеть с глазу на глаз. ЭМПАТИЯ: И это осознанный выбор. Лейтенант будет делать вид, что ничего не произошло, раз ваша работа вынуждает вас находится вместе. И это кажется тебе полнейшим безумием. ЛОГИКА: Думаешь, лучше устроить скандал? ГАРРИ ДЮБУА: Нет, - ты повторяешь его прищур, - А тебе? Ким отвёл глаза, задумавшись, а потом вернул их к твоему лицу. КИМ КИЦУРАГИ: Нет. Взаимно обследовав друг друга и убедившись в обмане, вы почти синхронно отвернули головы. На этот раз тишина не задержалась. КИМ КИЦУРАГИ: Но если бы мне было что-то известно, - продолжил он аккуратно, - то я бы сказал, что ты повёл себя грубо. Твой рот открылся, выталкивая в воздух всего один негодующий вопрос. ГАРРИ ДЮБУА: Ты-то откуда об этом знаешь? Он повёл плечом. КИМ КИЦУРАГИ: Мы случайно разговорились. На корпоративе, - быстро уточнил он, - По-хорошему, я знал, на что себя обрекаю, выходя ночью на балкон. Там всегда так. Эта сплетня бережно им охранялась, и ты понимаешь, почему. Чужие тайны стоит оберегать хотя бы из вежливости. Возмущает другое. Причём возмущает так пламенно и так искренне, что голос твердеет сам по себе. ГАРРИ ДЮБУА: Наш корпоратив был в августе! Сколько они уже вместе?, - ты наклонился вперёд, будто твоя голова между сидений сможет расслышать больше подробностей, - Почему Жан вообще мне ничего не рассказал? ЭЛЕКТРОХИМИЯ: А как оторвать тебя от вечеринки? Если включили музыку – ты в центре танцпола. ВОСПРИЯТИЕ: И ты был не единственным, кто танцевал так размашисто… На том корпоративе Викмар успешно перехватил твоё внимание лишь раз, когда Ким, запыхавшись, отошёл попить воды. Капитану пришлось перекрикивать музыку, правда ты понял его и без слов: Жан предложил тебе бокал игристого вина. Это не было проверкой или провокацией. Это была попытка наладить контакт. Ты забрал протянутый фужер с гордым криком «не пью!» и вылил алкоголь себе на голову, присоединяясь к попойке по-своему. Тебе лишь хотелось быть забавным. АВТОРИТЕТ: И от этого ты выглядел уверенным в себе. Твоя шкура в кое-то веки казалась тебе по размеру, потому что ты носил её с гордостью. ВОСПРИЯТИЕ: Из-за этой выходки волосы липли ко лбу и щекам, и ты забрызгал окружающих шампанским, когда отряхивал голову, как намокшая собака. РИТОРИКА: Возможно, после этого Ким и стал сравнивать тебя с Борзой. Может быть, не он один. Ты был тактилен и ласков, и многие подмечали это. СИЛА ВОЛИ: В праздничном коллективе чувствовалась большая потребность быть его частью. Всех хотелось трогать, со всеми надо было поговорить, а лучше задушить комплиментами и похвалой, но никого не слушать. Маклейн назвал тебя старым бараном, правда сказал это, как ласковое прозвище. Ты тут же обнял его за шею, с серьёзным намерением держать парня у груди до последнего. Его ругательство всё равно звучали для тебя тепло. ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Такая близость, особенно в опьяняющем веселье, часто превращается в душевное лобызание. Вы поцеловались, будто вы самые лучшие друзья – быстро, громко и ради бурной реакции толпы. Вам обоим это показалось уморительным до безумия. Честер похвалил шампанское, которое случайно подобрал с твоих усов, и Викмар тут же стукнул его по затылку с крайне глупой ухмылкой. ВОСПРИЯТИЕ: Следующий куплет вы втроём кричали хором. Тогда ты был уверен, что невероятно близок к званию всеобщей «лучшей подружки», которое растворилось бы на следующий же день вместе с их общим похмельем. Вечер был славный. Ошибочно было считать, что он прошёл без запинки. БОЛЕВОЙ ПОРОГ: Жан сделал выбор не в твою пользу, и ты сам в этом виноват. Эта тайна не для твоих ушей. Естественно, это тебя обижает, хотя какого чёрта? Ким создан для того, чтобы хранить секреты. КИМ КИЦУРАГИ: Гарри, я говорил об этом с Жюдит. Викмар ничего мне не рассказывал. Ты поверил ему, только когда поймал его взгляд в зеркале заднего вида. Ну конечно. Сейчас ты ощущаешь себя очень нелепым, потому что ты по-настоящему приревновал из-за такой глупости. ГАРРИ ДЮБУА: Вы дружите? КИМ КИЦУРАГИ: У нас есть потенциал. Ты покивал головой. ГАРРИ ДЮБУА: Она хорошая девчонка. КИМ КИЦУРАГИ: Ты так считаешь? ГАРРИ ДЮБУА: Конечно, я так считаю. Что это за вопрос? КИМ КИЦУРАГИ: Тогда скажи ей об этом. Лейтенант закрыл козырёк после Викмара и переложил пустую пачку сигарет из кармана в бардачок. Тебе показалось, что следующим движением он заведет мотор, однако, вместо этого Ким сел удобнее и скрестил руки на груди, как обычно делал в патрульные смены. АВТОРИТЕТ: Это – поза для длительных размышлений. Со стороны Ким кажется отдыхающим, но ты знаешь, что в подобные моменты музыку стоит делать потише. Немного подумав, ты покачал головой. ГАРРИ ДЮБУА: Она пожаловалась? Откуда ты знаешь, что я обидел её? КИМ КИЦУРАГИ: Прости, но твоё поведение сейчас обсуждается всем участком. ГАРРИ ДЮБУА: М-да, - ты чешешь подбородок, нехотя подталкивая мысль, - Видимо, каждому есть, что рассказать. КИМ КИЦУРАГИ: Разговоры о личном мешают работе. Думаю, всему этому место на корпоративах. ГАРРИ ДЮБУА: Тогда почему мы сейчас говорим? На самом деле, у тебя много вопросов к Лейтенанту. Видеть Кима таким безмятежным ощущается неправильно. Вы беседуете слишком… обычно. КИМ КИЦУРАГИ: Я хочу понять, что мне делать. ГАРРИ ДЮБУА: Кажется, Капитан тебе всё объяснил. КИМ КИЦУРАГИ: Я же знаю, что ты не сможешь усидеть дома. С моей стороны безответственно думать иначе. Ты вот-вот перелезешь на переднее сидение, потому что хочешь быть понятым до конца. Всё же так очевидно. ГАРРИ ДЮБУА: Ким, *мне* надо проверить это место. Я уверен, что пойму, кто этот чёртов человек, как только его увижу, потому что вспомню мерзавца. Это больше, чем могут сделать Мак и Честер. ДРАМА: Но вы дали Капитану слово! И ты его обязательно сдержишь, как только твоё «вложение» будет полным и самое главное – законченным. У Хьюберта Амела всё ещё нет лица. Ты не сможешь уснуть, не зная всей правды. РИТОРИКА: Ты ищешь лазейки в собственном обещании? КИМ КИЦУРАГИ: Я не могу отвезти тебя туда и оставить одного. Это мысль настолько двусмысленна, что почти прямолинейна. Лейтенант смотрит на тебя, как актёр, ждущий встречной реплики, и в тёмных глазах Кицураги чувствуется сила, с которой ты сражаться не способен. Тебе не нравится этот намёк. ГАРРИ ДЮБУА: Ты хочешь пойти со мной? Лейтенант вытянул лицо, но не потому, что удивился твоему предположению. ЭМПАТИЯ: Его изумляет твоя наивность. КИМ КИЦУРАГИ: Уговори меня. ГАРРИ ДЮБУА: Чего? КИМ КИЦУРАГИ: Успокой мою совесть, потому что сейчас я не понимаю, что делать. Ты поднимаешь брови, не сумев сдержать лёгкого укора. Ты очень не любишь, когда Ким тебе врёт. ГАРРИ ДЮБУА: Ты *уже* принял решение. КИМ КИЦУРАГИ: Да, но что с того? Мне хочется услышать, как ты просишь меня о помощи, потому что я заслужил эти слова. ЭМПАТИЯ: Ему не понравилось, как быстро ты его раскусил. АВТОРИТЕТ: Нахал. ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: Возможно, он прав! Мы не можем больше работать в одиночку, это опасно. Твоё лицо приобрело мученический вид. Ты был полностью поглощён несогласием. Появилась шальная мысль сбежать и скрыться, как настоящий преступник, да только это *оттянет* неизбежное. Лейтенант тебя не отпустит, и ты будешь слышать его голос, даже если зажмёшь уши изо всех сил. ГАРРИ ДЮБУА: Иногда ты меня поражаешь. Вот сейчас Ким выглядел по-настоящему удивлённым. Ты моментально понял, что он тебе скажет и с какой интонацией это будет, так что тут же начал говорить сам. ГАРРИ ДЮБУА: Я же знаю, что без тебя попаду в неприятности, Ким, я не идиот. Разумеется, с тобой мне будет намного спокойнее. Это спасло тебя от риторических вопросов, а также определило твою участь. Тебе придётся идти у него на поводу, и делать вид, что ты не замечаешь очевидных уловок. ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Есть вещи, в которых ты никогда не сможешь ему отказать. АВТОРИТЕТ: И это непрофессионально. Кицураги пожал плечами, отворачиваясь к окну. КИМ КИЦУРАГИ: Я не говорил, что ты идиот. ГАРРИ ДЮБУА: Может быть, - продолжил ты с грустной улыбкой, - Но ты точно будешь бо́льшим идиотом, если бросишь меня на произвол судьбы. РИТОРИКА: Ай-ай. Это твой единственный проверенный вариант, ты не знаешь ничего, кроме тактики клоунады. ВНУШЕНИЕ: Всё дело в грязной одежде, верно? Ты снова выглядишь как побитый пёс, поэтому это работает. ЭМПАТИЯ: Да просто Кицураги себя не пересилить. Ты его смешишь. Лейтенант повернут к тебе затылком, но это не спрячет от тебя правду. Ты знаешь, как звучит его усмешка. КИМ КИЦУРАГИ: Ты не только маэстро следствия, но и блестящий оратор. ГАРРИ ДЮБУА: Конечно. Тебе надо меня держаться. Сказав это, ты расстроился, и это чувствуется так сильно, что Ким слегка повернул голову, подталкивая продолжить. Твоя дилемма ему непонятна. ЭЛЕКТРОХИМИЯ: Ведь ты о ней молчишь. Вина делает тебя маленьким и слабым. Такое хочется жалеть, но жалость Лейтенанта тебе не нравится. Его инициатива снова превращает тебя в беспомощного. Неужели ты никогда это не пересилишь? СИЛА ВОЛИ: Перестань коверкать его поступки. Он только хочет помочь. Дай ему возможность спокойно спать этой ночью. Не выдержав долгой паузы, Кицураги полностью обернулся к тебе. Тишина давит на него ничуть не меньше. ЭМПАТИЯ: Он переживает. Если бы Ким злился, ты бы чувствовал себя уверенней и лучше, потому что ты бы это *понял*. Но ты видишь волнение, доброту и упертость. Это обезоруживает тебя. ГАРРИ ДЮБУА: Я облажался. КИМ КИЦУРАГИ: Это можно назвать и так, - сказал он рассудительным и тихим баритоном, - Но я облажался ничуть не меньше. ГАРРИ ДЮБУА: Пожалуйста, поехали со мной. КИМ КИЦУРАГИ: Хорошо. Кицураги вставил ключ, и мотор приятно загудел, готовый к очередному забегу. Карета быстро развернулась под управлением Лейтенанта, и твоё плечо вжалось в пассажирскую дверцу. Такой решительный стиль вождения присущ Киму, когда он тобой недоволен. И этим простым ходом Кицураги стёр всё ощущение напускного примирения. Между вами ничего не решено. Вы проигнорировали проблему. Однако, он на работе, а ты рядом с ним. Это знакомый алгоритм, но беспокойство всё ещё держит тебя в тисках. Ты осознал своё положение. ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: «Это» будет твоя вина, потому что теперь, формально, это твоя идея.