«Распределение le-Responsabilité»

В полицейском участке ты поймал на себе пару взглядов, но ничего особо унизительного в них ты не прочитал. Стоял лёгкий гул, это была интенсивная рабочая атмосфера. Ты пытался вести себя естественно, что выдавало твоё волнение с потрохами. Однако, вдруг никто не прокомментировал твой задумчивый вид, как и тихую походку нашкодившего животного. Как будто бы всем было плевать на твоё опоздание. Только Жюдит поздоровалась с тобой с каким-то таинственным уважением в голосе. Она принесла тебе кофе. Такое она обычно делала только на твой день рождения, а до апреля ещё далеко. Интересно… ГАРРИ ДЮБУА: Ким уже на месте? ЖЮДИТ МИНОТ: Выпрашивает ордер у окружного судьи. Скоро подъедет. Ты с пониманием кивнул, полностью осознавая свою твердолобую тупость. Ордер? На арест? Или на обыск? Переспросить ты побоялся, так что просто принял кофе и упал на рабочее место. Стол был серый, пошарпанный и облезлый, как добрый помоечный кот. Тут был строгий армейский порядок. Это уже была твоя собственная заслуга: ты потратил выходной день, чтобы разложить все материалы, отчёты и декларации по определенной системе, и был очень горд проделанной работой. Место Кима располагалось напротив, там, где раньше сидел Викмар. Он переехал в другой кабинет, уступив стол новичку из 57 участка. Роль управляющего отдела полностью упала на плечи Жана после того, как ты получил разжалование на неопределенный срок. Его назвали «испытательным», чтобы проверить твою дееспособность и адекватность. Ты учился с нуля, как стажёр, иногда машинально или интуитивно прыгая выше ожиданий окружающих. С Викмаром тебе работать не позволили, но нового напарника ты нашел себе быстро. Правда переезд Кима из одного полицейского отдела в другой занял больше месяца. Не без скандала. Теперь в распоряжении 41 участка находилось целых два талантливых детектива, что свело вражду двух муравейников к нулю. Но в Кима полетело очень много обвинений. Разного характера. С разным содержанием нецензурной брани. Он сохранял профессиональное хладнокровие к происходящему, в конце концов, не его вина, что статистика по раскрываемости там держится только на его плечах. Однако, ты всё равно услышал лёгкий вздох облегчения, как только он сел в кресло и влился в рутинную работу. ЛОГИКА: Расследование. У вас было дело. Папка с нужным делом должна была лежать в верхнем ящике. ВИЗУАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ: Бинго. Ящик открылся с сопротивлением и скрипом. Файлы у тебя в руках и их немного (папка тонкая и почти ничего не весит), номер дела написан твоим почерком. Ты чувствуешь странную, удручающую бесполезность перед кипой бумаги, потому что не можешь вспомнить её содержания. Всё это промелькивает перед глазами миражом последний дней. Знакомое, но далёкое – как бывший одноклассник. На первой странице стояла дата, так что ты с уверенностью можешь сказать, что этому делу не больше трех дней. Оно новорожденное. Значит и след должен быть ещё теплый. Первые трое суток самые важные в расследованиях и зачастую решающие. Времени наверстать упущенное у тебя в обрез. Почему-то вы с Кимом дали этому делу название «Кролик в шляпе». Если это преступление в цирке, то ожидай катастрофы: с клоунами невозможно иметь отношений. С Куно было легче общаться, чем с артистами. К твоему облегчению внутри оказалось досье на обычную цветочницу. Рост, вес, адрес проживания. Дальше ты прочитать не успел, так как уловил в воздухе что-то напряженное, будто всё вокруг наполнилось электричеством. Где-то в коридоре тихо хлопнула дверь. ЖЮДИТ МИНОТ: Всё хорошо? КИМ КИЦУРАГИ: Мне только что отказали. ГАРРИ ДЮБУА: Что? Голос Лейтенанта был спокойным, твердым, как и его походка. Но скрыть своего настроения у него не получилось, тут не нужно быть детективом, чтобы понять, как сильно он огорчен. Кицураги сел на своё место с каменным выражением лица, он смотрел куда-то в пустоту, не зная, как быть с собственным возмущением. Думает. Анализирует. Тебя в том числе, так что ты выпрямляешь осанку, будто это может как-то повлиять на его вывод. Он сидит перед тобой грозной статуей, холодной и непробиваемой. АВТОРИТЕТ: И такому человеку кто-то вдруг посмел сказать «нет»? Если сейчас толкнуть стул, на котором он сидит – то стул отлетит в сторону, а вот Кицураги так и останется висеть в пространстве. ГАРРИ ДЮБУА: Судья... отказал тебе? Ты пытался проявить участие, как обычно делают друзья. Молодец. Теперь всё внимание Кима из общего, рассеянного по комнате, как споры в воздухе, сосредоточилось вокруг тебя. Он очень красноречиво молчит, и ты чувствуешь себя так, будто в тебя только что выстрелили очередью. Почему он так смотрит? Ким подъехал на своем стуле к тебе поближе. Сейчас вы сидели как в комнате допроса, напротив друг друга, и ты не чувствуешь себя тут полицейским. Руки, закованные в перчатки из дешевой кожи, сложились в замок. Он облокотился локтями на твой стол. КИМ КИЦУРАГИ: Признания, что ты вчера выбил, оказалось недостаточно для того, чтобы дело перешло в разряд «убойных». Пока у нас нет тела или орудия убийства, мы по-прежнему расследуем пропажу. Мне отказали в аресте. АВТОРИТЕТ: Ещё раз, что ты вчера сделал? Теперь ты, кажись, припоминаешь: к вам приходила женщина. Робкая такая, спокойная. Написала заявление. Листовка «пропал человек» должна висеть на доске объявлений прямо на выезде из участка. Что-то в этой истории тебе не понравилось сразу. Что? ВИЗУАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ: Она прятала синяки. Из подозреваемых ты сразу выделил мужа и его лучшего друга. Один плотник, другой механик и оба частые гости вытрезвителей. Дальше память тебя подводит, обволакивая обретенное знание обратно в туман. ДРАМА: А кто же преступник? Ох, нет-нет-нет, неужели и это пропало из нашей памяти навсегда... Ты быстро, почти по наитию, убрал папку со стола, давая Киму место. Он бросил черную записную книжку между вами и показательно вычеркнул немаленький абзац. Ты не знаешь, что именно там написано, замечаешь только своё имя где-то сбоку. ГАРРИ ДЮБУА: То есть вообще? Показания не будут даже рассмотрены? На свой страх и риск, ты пытаешься говорить размыто, надеясь, что Лейтенант сам выложит тебе недостающие детали. Пока – получается. КИМ КИЦУРАГИ: Будут, если мы найдём какое-то подтверждение его слов. Обвинение в умышленном убийстве – вещь серьезная и требует соответствующих вещдоков. АВТОРИТЕТ: Ты преподнёс им признание на блюдечке, а они отпускают убийцу из-за каких-то юридических лазеек. ГАРРИ ДЮБУА: А что сознавшийся? Мы его просто гулять отпустим? КИМ КИЦУРАГИ: Возможно, если нам удастся разговорить жену, то возьмём их обоих, но пока мы ничего не можем сделать. Ты задумываешься, давая напарнику необходимую паузу… подышать. Он смягчается, когда видит твоё блаженное лицо, хоть и интерпретирует блаженство неправильно. КИМ КИЦУРАГИ: Надеюсь, у тебя есть хорошие новости? В его голосе усталость, а в твоих глазах пустота. ГАРРИ ДЮБУА: Мне принесли кофе. С кривой улыбкой ты показываешь на свой американо без сахара. Ты пока не сделал и глоточка и думаешь, не поздно ли подкупить им своего Лейтенанта? Он любит чёрный кофе. Наверное, Ким единственный человек из всех, кого ты знаешь, откровенно обожающий горькое. Он даже зеленый чай умудряется сделать чёрным ради этого. Вместо мандаринов он покупает грейпфруты, а в салат из одуванчиков добавляет не цветы, а их листья. Да, возможно, эта взятка в виде кофе спасла бы положение. Но Жюдит заметит, как ты отмахиваешься от её подарка, а обижать эту девчонку тебе не хочется. Ким важно покивал головой, как бы подтверждая: да, тут действительно стоит стаканчик. Ему хочется заразиться твоим настроением, но что-то мешает. Он не смотрит на тебя, решив, что кофе заслуживает более пристального изучения. Он как будто пытается посчитать количество протонов в картоне. Ты вдруг замечаешь его усталость, точно он не спал всю ночь. Раньше судебный отказ его так не расстраивал. КИМ КИЦУРАГИ: Чудесно. А хорошие новости для меня? Ты нашел что-нибудь там? Ты смотришь на Лейтенанта как рыба на кусок пластика в океане. Вылезать из кровати было ошибкой! Тут жестокий и страшный мир, где тебе придётся расстроить Лейтенанта Кицураги своим невероятным непрофессионализмом. Шестеренки в твоей голове начинают вертеться, паника закипать, как вода в чайнике. КООРДИНАЦИЯ: «Там» это где? ЛОГИКА: Ким же ведет записи, у него должно быть *записано* в блокноте, где это самое «там». Блокнот лежит перед тобой, и он открыт. КООРДИНАЦИЯ: Быстро научись читать этот куриный почерк верх ногами или провались под землю! АВТОРИТЕТ: Соври. Не позорься. Скажи, что ничего не нашёл. Кицураги всё ещё ждёт твоего ответа. Он по глазам твоим видит возникающее смятение, но ты решаешь сделать ситуацию хуже. ГАРРИ ДЮБУА: Тучи собираются. КИМ КИЦУРАГИ: Детектив, это- ГАРРИ ДЮБУА: Нет, серьёзно, можешь закрыть окно? ВИЗУАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ: Окно, блять, закрыто. Но Ким обернулся. У тебя есть три секунды чтобы глянуть на написанное твоим напарником. ВИЗУАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ: Большая часть записей на странице сделана карандашом, потому что он не был уверен в своих выводах. Кроме последних двух абзацев. Тут гелевая чёрная ручка, в некоторых местах размазана неосторожной рукой. Ты видишь слова «соучастник» и что-то про склад. Есть имя подозреваемого, но тебе его не разобрать. Бланк, что примечательно, Ким заполнял как для Убийства, а не Пропажи без вести. Он *уверен* в твоих показаниях. Ты склоняешься ближе к блокноту. Голова наклонена в сторону, глаза перпендикулярны написанному. Это немного помогло, но почерк всё ещё не разобрать. ВИЗУАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ: Да, твоё имя действительно тут есть. Напротив него какой-то адрес. Сложно понять первые пару букв, но если это «Р», то речь скорее всего идёт про южный морской порт. Либо Ким описывал чьё-то обильное потоотделение где-то в юной части тела. Оба варианта почему-то кажутся тебе правдоподобными. Ты прищуриваешься. Это делу не помогает. Наоборот, все написанное расплылось в чёрные пятна. ЛОГИКА: Так перестань щуриться. Ты перестаёшь. Хочется перевернуть страницу, потому что конечная фраза обрывается на полуслове, но ты не рискнёшь трогать блокнот. Шелест страниц привлечет внимание. КИМ КИЦУРАГИ: Шея не затекла? ПОЛИЦЕЙСКАЯ ВОЛНА: Зимнее небо действительно накрыло плотным одеялом серых туч, предрекая скорый дождь. Закрытое окно спасает от сквозняка, делая просторный кабинет приятно душным и теплым. Это защищает от посторонних звуков и запахов, от наступающей бури. Свет настольной лампы дрожит, воссоздается в стекле, проецируя на прозрачной поверхности ближайшие силуэты. Пара любопытных глаз наблюдают за тобой, приспустив очки. Ждёт, когда ты поднимешь голову. Вы сталкиваетесь взглядами, когда ты смотришь на ваши отражения в окне, и тебе хочется провалиться сквозь землю. КИМ КИЦУРАГИ: Ты никуда не поехал сегодня, да? ГАРРИ ДЮБУА: Ну… У меня как минимум есть плохая новость. Ким Кицураги обреченно вздыхает. Снимает очки, протирает глаза, как после долгого сна. КИМ КИЦУРАГИ: Какая же? САМООБЛАДАНИЕ: Скажи ему всё как есть, но только без жалости к себе. Ты оборачиваешься, пытаясь понять, подслушивает ли вас кто-то (кроме вас и Жюдит в комнате находится ещё пять сотрудников: трое из них стажеры). Переживаешь, боишься реакции своего Лейтенанта. Подобрать слова довольно сложно и отчего-то сейчас твой голос в голове не собирается тебе помогать. Может именно твоя растерянность смягчает взгляд уставшего Кицураги, потому что он выглядит обеспокоенным. Твоё признание звучит очень тихо, но Ким его всё равно слышит. А это значит, что вы сидите достаточно близко, чтобы Ким мог уловить запах перегара. ГАРРИ ДЮБУА: Я, кажется, сорвался. – ты почесал голову, собирая обрывки памяти в кучку - Наверное… Наверное это был коньяк, не уверен. Может что-то ещё. Прости меня. Ты ждёшь вердикта, а Ким только понимающе кивает. Будто иного он не ожидал. ЭМПАТИЯ: Он расстроен. Лейтенант думает. Ты не можешь поймать его взгляд, хоть и пытаешься. Проклятье. Что случилось с тобой, Гарри? Ты был в завязке восемь месяцев и даже не помнишь из-за чего сорвалась твоя голова. Ты просто очнулся в похмельном бреду на чужих простынях. Очевидно почему Кицураги не смотрит на тебя, ты прекрасно чувствуешь его разочарование. Он вошёл с ним в полицейский участок - вот что это было, а никакое не электричество. Ты почувствовал его грусть. КИМ КИЦУРАГИ: Я знал, что это плохая идея. – он вертит письменную ручку в руках, чтобы повертеть в руках хоть что-то, - И да, у нас есть признание, но возможно мы могли бы получить его и другим способом. Смысл этих слов остаётся для тебя загадкой. Ты молчишь, ожидая новой информации. КИМ КИЦУРАГИ: Кофе поможет. Выпей. Таким же тоном он мог попросить тебя передать карандаш, а ты всё равно это сделаешь, как по приказу. Но он говорит это с заботой, без сомнений, ты четко улавливаешь эту конкретную нотку безэмоциональности в его голосе. Различать эту тональность учишься со временем, но у тебя неплохо получается. Даже у молчания могут быть оттенки. Ты послушно делаешь большой глоток и морщишься. Всё же ты предпочитаешь добавлять в свой кофе хотя бы две ложки сахара. КИМ КИЦУРАГИ: Это всё, что ты мне скажешь? ГАРРИ ДЮБУА: Не всё. Могло быть гораздо хуже. И он уже видел тебя в состоянии «гораздо хуже», так что делать из этого секрет не нужно. Ты чувствуешь, что можешь сказать ему правду. Он поймет. ГАРРИ ДЮБУА: Как ты отреагируешь, если окажется, что я.., - ты замялся, не находя достаточно мягких слов, - снова ничего не помню? Его письменная ручка замерла, и это остановило движение пыли в воздухе и небесных тел где-то в небе. Он смотрит на тебя так серьёзно, будто подозревает в обмане. КИМ КИЦУРАГИ: Вообще ничего? ЖАН ВИКМАР: Дюбуа! Естественно, это первое, что я слышу от тебя за сегодня, да рассказал бы мне кто-нибудь, как жопой срать! В твою голову прилетает какой-то документ (к твоему счастью – не самый толстый). Шишки не будет, урон получен скорее моральный. Листы хаотично разлетаются в разные стороны и плавно опускаются на чистые полы, как осенние листья. Во взгляде Кима сверкнуло что-то нехорошее, но он промолчал. Сложно понять, считает ли он поступок Жана заслуженным. Викмар стоял в дверном проходе, не понимая, стоит ли ему ворваться в кабинет с должной ему суровостью, или вытащить тебя в коридор за ухо. Он лишь проходил мимо, но хороший слух оказал ему медвежью услугу. Все находящиеся в комнате затихли в ожидании грозы, от которой не поможет закрытое окно. Тебе стало обидно. Ты хотел поддержки, а не упреков. СУМРАК: Поддержки? Внутри тебя только грязь, гниль и мусор. Всё, что море выбрасывает на берег многослойным осадком поселилось в твоём теле. И оно смердит. Это не перегар, Гарри, это твоя душа. Наверное, Жан ждёт оправданий. Они ему нужны больше, чем Киму. ГАРРИ ДЮБУА: Всё не так плохо, как было в прошлый раз… ЖАН ВИКМАР: О, не так плохо? За последний год ты говорил со своим галстуком больше, чем со мной! Я не хочу снова тебе объяснять, как работает дождь. Он трет глаза, словно хочет свести с них твою фигуру. Унизительные смешки пробежались по комнате, ты чувствуешь стыд. Хочется закрыть глаза и уши. Все в участке понимали две вещи: то, что Гарри Дюбуа никогда не исправится, и то, что Жан скоро сорвется на фальцет. Может ты покраснел, а может ты побледнел, нельзя сказать точно. Но ты явно обосрался. ЖАН ВИКМАР: Почему? Почему *я* не могу забыть тебя, Гарри? Жюдит подошла к твоему столу, чтобы подобрать разбросанные документы, и ты запоздало успеваешь поднять с пола последний листок. Она принимает его с усталым выражением лица. Всё это не было для неё в новинку. Да ни для кого не было. Ты решаешь закончить своё унижение, но, наверное, только подливаешь масло в огонь. ГАРРИ ДЮБУА: Если не можешь сказать что-то полезное, то свернись в трубочку и укатывайся отсюда, ты, блять, не помогаешь ситуации. ЖАН ВИКМАР: Полезное? Вот тебе старая мудрость, которую мне рассказывала бабушка: запихай швабру себе в анус, от амнезии помогает на раз-два! Лейтенант захлопывает свой блокнот, простым движением ставя точку. КИМ КИЦУРАГИ: Капитан. Вы мешаете. Пока выговор не превратился в ссору, Мино встала между вами. Ей не потребовался голос, чтобы привлечь внимание Капитана. Она погладила его за плечи и беззлобно развернула, помогая ему сориентироваться в пространстве. Жан вертелся в её руках, но послушно шёл, куда она направляла. ЖАН ВИКМАР: Знаешь почему у нас коллектив такой хороший, Гарри? Ты нас объединяешь ненавистью к твоему алкогольному телу! Хлопок. Жюдит закрыла дверь с другой стороны, но эта дверь была прозрачная. Мутное стекло всё ещё передавала трясущийся от злобы и негодования силуэт. Однако, его злоба уже хотя бы не резала тебя по ушам. ЭМПАТИЯ: Если бы вы были женаты, он бы уже попытался забрать детей и уехать к маме. Пара тройка глаз пробежались по твоей спине, оценивая справедливость высказываний Капитана. Ощущение было не из приятных. Ты для них как диковинный пёс, которого 41 участок подобрал на улице и оставил только из жалости. Иногда его кормят, иногда тыкают носом, если чумазая морда полезла куда не следует, но эта рутина и бытовуха, которую все воспринимают как должное. Кто-то это ненавидит, кто-то смирился… Однако, к всеобщему удивлению, к этому лохматому и забитому животному вдруг прибилась породистая Борзая, которая, несмотря на плохое зрение, обладала умом и замечательным нюхом. Это самый странный дуэт, который никто не мог предсказать, и никто не мог разлучить. Но неоспоримый факт – этот дуэт работал. Ты смотришь на Кима и внезапно хочешь почесать его за ухом. Его глаза сверкнули за очками, он обратился к тебе с утомлённым вздохом. КИМ КИЦУРАГИ: Напомните, где именно у нас швабра? Может твоя улыбка неуместна, но зато она искренняя. Ты узнаешь это смирение в его глазах. С точно таким же взглядом он встретил тебя в «Танцах в тряпье» - это была безоговорочная капитуляция здравого смысла из зрачков и просто надежда на то, что расследованию твоё состояние не помешает, в радужках. Он не бросил тебя тогда, не бросит и сейчас. СУМРАК: И долго ты будешь испытывать его терпение на прочность? Тебе не хотелось думать над ответом на этот вопрос. Самое правильное будет сосредоточится на работе, потому что от твоей продуктивности будет многое зависеть. Ким любит порядок. Если ты не хочешь его расстраивать, то расследование – прекрасная возможность взять ситуацию в свои руки. Делай всё кратко, чётко, по делу и без выходок. Ничего такого, что ты не делал бы раньше. Наверное. Ты же не помнишь, над чем вы сейчас работаете… ГАРРИ ДЮБУА: Могу я… Почитать детали? Ты многозначительно машешь папкой с делом, ожидая ответа. Каких-то недолгих три секунды вы оба молчите. Наверное, для Лейтенанта твоя новая амнезия рождает целый шквал воспоминаний, которые обрушиваются на него, как океанские волны на скалистый берег. Шум моря неплохо заменяет рычание мотокарет на улице, носящихся по проезжей части оживленным потоком, а крик чаек – возмущение Викмара где-то за стенкой. Городская природа. Ким берет стакан с твоим горьким кофе и делает большой глоток не спрашивая. Подобная невежливость для него непривычна, но тебя она почему-то радует. Кажется менее формальной, а поэтому – вообще ему несвойственной. ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: Скрести ноги. Почему? ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ: Не знаю. Придаёт позе деловитости, наверное. Профессионализма. Тебе *нужно* скрестить ноги. Ты слушаешь голос в голове, но не чувствуешь себя более профессиональным. Наверное, для «деловитости» нужно приходить без перегара на работу, а не сидеть с царственным лицом. КИМ КИЦУРАГИ: Хорошо. Но вы сделаете это по дороге в порт. Значит всё же Южный морской порт. Место хранения и грузоперевозок, а также стоянка торговых судов. Территория молчаливая и безлюдная. Некоторые корабли стоят там и ржавеют неприкаянные не одно пятилетие: неопытные хозяева отвернулись от них, когда поняли, что неспособны оплатить лечение экипажу, проходящему через Серость. Путешествия раз в двенадцать месяцев не могут покрыть годовое содержание, их торговый бизнес погубил не капитализм, а тупость. В заброшенных кораблях иногда ночуют бездомные, забиваясь по каютам, как крысы в каморки. Гнать их оттуда бесполезно, да и бессмысленно. Они никому не мешают. Пьют в своих гнилых и пропитанных солью койках в лучших традициях пиратов. Только не грабят и не убивают, потому что никто не захочет срать там, где он спит. Зачем давать лишний повод полиции тыкать в судно палкой? Ночи там особенно холодные - ветер прилетает с моря. ГАРРИ ДЮБУА: Дорога неблизкая. КИМ КИЦУРАГИ: Чем раньше выйдем, тем быстрее закончим. Возможно, нам ещё повезет. Утро не задалось для него с самого начала. Исправь это. ГАРРИ ДЮБУА: К вашему счастью, Лейтенант, я мастерски теряю *память*, а не время. Раз я пьяный смог добыть вам чистосердечное, представьте, что я могу сделать трезвый! КИМ КИЦУРАГИ: Простите, но моё воображение слишком ограниченное для подобных представлений. Его плечи расслабились, в голосе слышится намёк на ухмылку. Ты заражаешь его оптимизмом. Ким поднимается, и ты машинально делаешь то же самое. Ключи его металлической подруги весело звенят у него в руках, да и сам он перестал источать волны электричества. Наверное, он понял, что сегодня может выбрать радиостанцию сам и не слушать ритмы Диско всю дорогу. В этот раз он выиграл этот спор даже не начав. Это поражение тебя не расстраивает. Ты полон нежности.