if we survive the great war

Как только заканчивается гимн, трибутов берут под охрану. Пока они идут к Дому правосудия, рядом неотступно следует группа миротворцев. Возможно, раньше трибуты пытались бежать. При Ниле такого не случалось. Его отводят в комнату и оставляют одного. Никогда он не встречал такой роскоши: ноги утопают в мягких коврах, диван и кресла обиты бархатом. Он знает, что это бархат: у матери было платье с воротником из такой ткани. Когда он садится на диван, то не может удержаться, чтобы не погладить его. В голове по-прежнему пусто. Следующий час – время, отведенное на прощание с близкими. Нилу прощаться не с кем, но он невольно вспоминает об Эндрю. Он давно не встречал его мать в городе, но у Миньярда, как минимум, есть сестра. Нил пытается прислушаться к голосам в соседней комнате. – Послушай. Послушай меня внимательно!—доносится голос Эндрю.– Ты не должна брать тессеры снова, – говорит он. – Я не знаю. Я не уверена. В тот раз я не справилась...—говорит девушка. По всей видимости, Амалия. – Теперь ты обязана справиться. Я уже не смогу тебе помочь. Что бы ни случилось, что бы ни показывали на экране, обещай мне, что ты будешь бороться. Голос Эндрю срывается на крик. В нем – вся злость, которую он чувствовал, пока Нил находился в плену своего безмолвия. Миньярд не такой уж и бесчувственный, каким Джостен его считал. – Береги себя. Ты быстрый и смелый. Может быть, ты сумеешь победить. Нил усмехается. Эндрю, может, и способен убить кого-то, но это состязание ему не по силам. Дети из более богатых дистриктов, где победа в Играх считается огромной честью, тренируются всю жизнь. Парни в три раза крупнее их, знающие двадцать способов ударить ножом. Да, такие, как Эндрю и Нил, там, конечно, будут. Для разминки, пока не начнется настоящее веселье. – Может быть, – соглашается Миньярд. Нил и не думал, что голос Эндрю может звучать так неуверенно. Хотя, какое у него право требовать стойкости от сестры, если на самого себя он махнул рукой? Да и не в его характере сдаваться без боя, даже когда нет надежды на победу. Нил слышит, как в комнату входит миротворец – время вышло. Из соседней комнате не доносятся никакие признания в любви, хотя, зная Эндрю, вряд ли он когда-нибудь распространялся о своих чувствах. Во всяком случае, Нилу и на такое прощание рассчитывать не приходится. И тут к глазам подступают слезы. Осознание вдруг ударило в его голову. Он, Нил Джостен, был выбран в качестве трибута Голодных Игр. В течение ближайшего месяца он точно умрет на арене: может, его убьет кто-нибудь типа Эндрю, а может, он просто отравится или окажется растерзанным дикими животными. Природа умеет убивать не хуже ножа. Нил утыкается лицом в бархатную подушку. Мать точно не желала ему такой смерти. Да и сам Нил скорее предпочел бы умереть с голоду, нежели быть убитым на потеху жителям Капитолия. В попытках сдержать слезы, Нил начинает перебирать способы продержаться хотя бы неделю. Нужно раздобыть лук. Это все равно что охота. Только противники вооружены. И они думают. Но у Нила больше опыта. Он умеет убивать, пусть и не людей. Хотя разницы никакой нет, нужно лишь забыть, что они люди. Нил слышит, как дверь в комнату Эндрю захлопывается. *** От Дома правосудия до станции рукой подать, особенно на машине. Никогда раньше Нил не ездил на машине. В Шлаке все ходят пешком. Хорошо, что он не плакал. Вся платформа кишит репортерами, их камеры направлены прямо ему в лицо. Впрочем, он привык скрывать свои чувства. И сейчас это тоже удается. Взгляд Нила падает на экран, где в прямом эфире показывают их отъезд, и он с удовольствием отмечает, что вид у него почти скучающий. Эндрю Миньярд, сидящий напротив, тоже выглядел довольно безразлично. Нила это безразличие вводило в ступор: Эндрю будут ждать, у него есть семья, которой нужна его помощь, а он выглядит так, будто на его лице вот-вот появится его фирменная ухмылка. Так и происходит, и это пугает Нила еще больше. О чем он вообще думает? Нил сомневается, что их текущее положение может хоть кого-то развеселить. Несколько минут они стоят в дверях вагона под объективами телекамер, потом им разрешают пройти внутрь, и двери милостиво закрываются. Поезд трогается. Нил никогда раньше не ездил на поезде. Переезжая из дистрикта в дистрикт, они с матерью в основном брали повозки. Вообще, перемещения между дистриктами запрещены, кроме особо оговоренных случаев. Для Дистрикта-12 особый случай – транспортировка угля. Но что такое обычный товарный поезд по сравнению с капитолийским экспрессом, у которого скорость – двести пятьдесят миль в час? До Капитолия они доберутся меньше чем за сутки. Поезд, предназначенный для трибутов, даже еще роскошнее, чем комнаты в Доме правосудия. Им выделяют по отдельному купе, к которому примыкают гардеробная, туалет и душ с горячей и холодной водой. В домах горячей воды нет. В выдвижных ящиках – красивая одежда. Эбби говорит, Нил может надевать что хочет и делать что хочет – здесь все для него. Нужно только через час выйти к ужину. Он снимает свои брюки и рубашку и принимает горячий душ. Он никогда раньше не был в душе. Эбби Уинфилд приходит, чтобы отвести его на ужин. Он идет вслед за ней по узкому качающемуся коридору в столовую, отделанную полированными панелями. Посуда не из пластика – изящная и хрупкая. Эндрю уже ждет за столом, рядом с ним – пустой стул. – Где Ваймак? – бодро осведомляется Эбби. – В последний раз, когда я его видел, он собирался пойти вздремнуть, – снова ухмыляется Миньярд. – Да, сегодня был утомительный день, – говорит Эбби. Кажется, она рада, что Ваймака нет. Ужин состоит из нескольких блюд, и подают их не все сразу, а по очереди. Эбби постоянно напоминает им, чтобы не слишком наедались, потому что дальше будет еще что-то. Нил не обращает на нее внимания – он никогда еще не видел столько хорошей еды сразу. К тому же самая лучшая подготовка к Играм, на какую он сейчас способен, это набрать пару фунтов веса. Нил снова бросает взгляд на Эндрю, которого слова Эбби тоже не особо волнуют. Миньярд ниже Нила, однако заметно крепче. Оно и понятно, он городской ребенок. Нил сомневается, что Миньярду приходилось бояться голодной смерти. — По крайней мере, у вас приличные манеры, – говорит Эбби, когда они заканчивают основное блюдо. – Прошлогодняя пара ела все руками, как дикари. У меня от этого совершенно пропадал аппетит. Те двое с прошлого года были детьми из Шлака, и они никогда за всю свою жизнь не наедались досыта. Неудивительно, что правила поведения за столом не сильно их заботили. Нил и Эндрю— другое дело. Джостен не был уверен насчет того, откуда Эндрю был так хорошо знаком с правилами этикета, но ведь он жил в городе— и этим все сказано. Нила учила мать. Что ж, пользоваться вилкой и ножом он умеет. Тем не менее, замечание задевает его за живое, и до конца ужина он ест исключительно пальцами. Потом вытирает руки о скатерть, заставляя Эбби поджать губы еще сильнее. Наелся Нил до отвала, теперь главное удержать все это в себе. Эндрю тоже выглядит довольно бледно. К таким пирам их желудки не привычны. Они переходят в другое купе смотреть по телевизору обзор Жатвы в Панеме. В разных дистриктах ее проводят в разное время, чтобы все можно было увидеть в прямом эфире, но это, конечно, только для жителей Капитолия, которым не приходится самим выходить на площадь. Одну за другой показывают все церемонии, называют имена; иногда выходят добровольцы. Нил и Эндрю внимательно разглядывают будущих соперников. Некоторые сразу врезаются в память. Например, здоровенный парень из Дистрикта-2 чуть из кожи не выпрыгнул, когда спросили добровольцев. Последним показывают Дистрикт-12. Эбби Уинфилд недовольна тем, как выглядел ее парик. – Вашему ментору следовало бы научиться вести себя на официальных церемониях. Особенно когда их показывают по телевизору. Эндрю неожиданно смеется. – Да он пьяный был. Каждый год напивается. – Каждый день, – уточняет Нил. – Вот как! – шипит она. – Странно, что вы находите это забавным. Ментор, как вам должно быть известно, – единственная ниточка, связывающая игроков с внешним миром. Тот, кто дает советы, находит спонсоров и организует вручение подарков. От Ваймака может зависеть, выживете вы или умрете! В этот момент в купе, пошатываясь, входит Ваймак. – Я пропустил ужин? – интересуется он заплетающимся языком, спотыкается о порог и падает на дорогущий ковер. – Что ж, смейтесь дальше! – заявляет Эбби и семенит к выходу. Пару секунд Нил и Эндрю молча наблюдают, как их ментор пытается подняться. Они впервые за все время переглядываются. Да, толку от Ваймака мало, однако больше им рассчитывать не на кого, тут Эбби Уинфилд права. Не сговариваясь, они берут Ваймака за руки и помогают встать на ноги. – Я споткнулся? – осведомляется он. – Давайте мы отведем вас в купе, – предлагает Эндрю, не скрывая отвращения. – Вам стоит помыться. Ваймак едва переставляет ноги, и новоиспеченные трибуты почти тащат его на себе. Конечно, не может быть и речи, чтобы взвалить эту грязную тушу прямо на расшитое покрывало, они заталкивают его в ванну и включают душ. Он почти не реагирует. – Не за что, – усмехается Эндрю. – Дальше Вы сами. Нил поспешил к выходу следом за Эндрю. Он не очень понимал, чем было вызвано желание блондина помочь Ваймаку. Назвать Эндрю добрым было сложно. "И слава богу",—думает Нил. И все-таки что-то в Эндрю Нил не мог объяснить. В нем было нечто пугающе-притягательное: он был тем, кто словам предпочитает поступки и не кичиться этим. Такой Эндрю Миньярд гораздо опаснее для него, чем злой. Такие люди норовят проникнуть в самое сердце. Нил не должен этого допустить. Только не там, куда они едут.