PainKiller

       Василий вернулся в офис агентства, войдя в свою мастерскую. Он взглянул на разодранное пальто, брошенное на диван, на помятую маску без одной линзы. Покопавшись в сумке, он достал довольно большое количество местных хеллбаксов, которые планировал потратить на свои нужды. На новую одежду и, вероятно, на подарки Луне. Всё же, пусть и пьяное, но такое трогательное признание в любви от адской гончей не могло не зацепить его. А после того, как он узнал о её болезни — немёртвый решил всё же немного побаловать подругу. Пусть и признавал, что с ней лучше быть строже — Блиц слишком многое ей позволяет.        Впрочем, он понимал, что это закономерно — для бедной девочки он хочет быть лучшим отцом, а её жизнь и так была невероятно тяжела. Детство в приюте, без родителей, болезнь и практически отсутствующее будущее, если бы бес не появился в жизни гончей… Бэйзилу самому хотелось сделать ей приятно. Однако, в рамках разумного. Правда, он сомневался в возможности… интимной близости между ними. Он не испытывает удовольствия и возбуждения, так же, как не чувствует физической боли. Но он постарается доставить удовольствие ей, если она того попросит. Хотя и сомневался в этом — всё же, если бы она не была пьяна — он бы вызывал у неё страх.        Но несмотря на то, что он её пугал — она тянулась к нему. Она видела страдающего человека под железной шкурой чудовища. И убеждала его, что Рокси тоже его увидит. Он вспомнил, как утирал её слёзы, когда рассказал трагичную историю их любви… Но сам он плакать не может. Огонь сжёг его тело без остатка — а эта мёртвая оболочка неспособна на такую мелочь, несмотря на все свои преимущества. Бэйзил понял, что другие грешники в отличие от него — живые, пусть и не дышат. Им доступен весь спектр ощущений — и, скорее всего, нужно принимать пищу и воду, раз уж Луна спрашивала его о чувстве голода, да и Милли с Мокси оставляли ему еду и напитки.        Однако, Пэйнкиллер на их фоне действительно — нежить. Его тело мертво, он не только не дышит — он в принципе не живёт. И посему — не желал, чтобы Луна испытывала к нему что-то. Более того, рассматривала его как сексуального партнёра и спутника жизни. Тем не менее — о своём собственном теле он знал немного. Может быть — он не настолько мёртвый, как думает о себе. Но он всё равно не сможет быть тем, кого она сможет по-настоящему любить. И самая главная причина этого — не его тело или внешность. А потому что сам Василий не может этого сделать.        Его тело и разум — всецело принадлежат Роксане. Она — его душа, его суть. Как бы он не был признателен Луне — она не сможет стать его душой. Хотя немёртвый всё же признал — место в его сердце, что продолжает биться в металлическом теле, она заняла. Пусть и как близкий друг. И Бэйзила удивляло, как всё быстро изменилось в его жизни. Ведь сначала — она была просто случайно встреченной демоницей, коя напомнила ему о возлюбленной, причинив невероятные страдания… но одновременно позволила достаточно успокоить разум. Потом — той, кто попросила его о помощи и он не отказал ей, потому ему было просто всё равно.        Следом — всего лишь мрачной пушистой девчонкой, что была дочерью его нанимателя… и хотела подружиться с ним. А теперь… Луна стала его очень близким другом, которому он доверял всецело. Более того — сама адская гончая уже рассматривает его, как возлюбленного. Может, пока что не совсем осознанно — но это так. Да и с её отцом у него уже хорошие дружеские отношения — более того, Блиц видел Василия спутником своей дочери, чуть ли не зятем. Даже Милли и Мокси уже видят в нём не просто коллегу — а верного товарища и друга. Бесовка — так точно. «Как резко всё изменилось в моей нежизни… Только недавно я был просто брошенным в Ад грешником, обречённым вечно страдать от разлуки с любимой… А теперь — у меня есть много тех, кого я называю своими, хотя ранее говорил, что в преисподней для меня своих нет. Вот это поворот!» — заключил Пэйнкиллер, присев на диван и закурив.        Мебель была скорее привычкой — он не ощущал усталости. И работать мог и стоя, хоть сутками. Но — привычки трудно умирают. Привычка курить, привычка сидеть на диване, привычка собирать всякое… и привычка помогать другим и заботиться о них, даже если это может привести его к смерти. Привычка… быть человеком. И несмотря на то, что человек внутри стального монстра никогда не исчезнет, как часть наказания — с появлением в его нежизни Луны и Блица, да и других агентов I.M.P. — его пристрастие к человечности в себе только росло. Он же даже слово дал, что будет поддерживать это в себе. А слово своё Василий всегда держал…        Поднявшись, он занялся осмотром трофеев и составлением списка того, что нужно купить. Ряд расходников для ремонта маски — он решил, что вместо обычного поляризованного стекла — нужно купить противоосколочное, а лучше пуленепробиваемое. Вообще, плащ очень хорошо маскировал его природу — наверняка противники думали, что у него какая-то защита, по типу доспеха или бронежилета. «Надо сделать новую маску. Насрастить толщину металла ещё больше, увеличить конусность, чтобы рикошетило лучше, оснастить пуленепробиваемыми линзами… да и бронежилеты надо ребятам сделать. Себе тоже. Для маскировки и на всякий случай…» — подумал живой мертвец, включив в список бронежилеты скрытого ношения, которые он постарается переделать так, чтобы они обеспечивали достойную защиту, не снижая манёвренности.        Он думал, что стоит заняться специальным оружием для команды. Раз уж им противостоят уже не просто люди, а ангелы и, вероятно, могут добавиться могущественные грешники — к этому надо быть готовым. Он даже подумал, что с учётом специфики их работы — стоит подумать над бесшумным — ну относительно — пневматическом оружии. Если они сумки могут зачаровать на внутренний объём — то и баллоны тоже смогут. А у такого баллона, накаченного подзавязку электронасосом — энергия пули не будет уступать огнестрелу.        Ну и классичекие пушки забывать не стоит. Например — начать с дробовика… и вообще почитать о том, что может предложить адская наука. Дробовик был предпочтительным — большой калибр и сноп картечи будет не просто обезглавливать грешников — а буквально превращать в фарш с одного залпа. Правда, бесы такую ручную пушку не удержат… Но она будет подспорьем в серьёзных заварухах. Пистолеты тоже хороши — но не всегда подходят. «Всё же, приятно быть не просто бомжом — а бомжом с дробовиком!» — усмехнулся стальной мертвец своей мысленной шутке. Он ведь реально бомж. По сути — он так и остался иммигрантом, который корячится на грязной работе за мизерную зарплату с начальником — чёртом ёбанным.        Хотя не мог не признать — карьерный рост был впечатляющим. С простого иммигранта — до ужасающей легенды Дарк Сити, одно имя коей заставляет адских владык срать кирпичами прямо в штаны. А с простого убийцы — до уважаемого профессионального наёмника, который и богатый, и авторитетный. Он помнил, с какой опаской и почтением смотрел на него Вортекс при первой встрече. И судя про его словам — для серого волка он был тем, кто сильно выше его по статусу. Хотя Текс с трудом поверил, что такой парень, как Пэйн — действительно настолько дружен с простым бесом и его дочерью, что ради развлечения работает на них. По его словам — все грешники относятся к адорождённым с презрением. К низшим — особенно.        В размышлениях и осмотре трофеев — время протелело незаметно. И вот, было уже пол-одиннадцатого утра. Присев в основном офисе, Василий закурил, ожидая Блица. Он, конечно, был прав, расчитывая на то, что немёртвый начнёт отказываться от награды и раздела выручки за добычу. К тому же — он свою долю из добытого уже получил. Но Бэйзил решил на этот раз последовать совету беса и не выпендриваться. В конце концов — раз уж деньги ему тратить некуда, он выступит некоей кассой взаимопомощи — и будет предоставлять деньги в момент нужды. Как Луне и Блицу — так и Милли с Мокси, пусть парочка бесов и не просила его о помощи.        Живой мертвец даже подумал, что отношения адской гончей к супружеской паре чертей было обоснованно завистью — глядя на них, Василий сам вспоминал то, как нежно любили друг друга он и Роксана. И неудивительно, что Луна им завидовала — с учётом обстоятельств и её не самого сахарного характера — ей даже друга найти трудно, не то, что возлюбленного и мужа. Потому она так и тянулась к немёртвому. И потому полюбила Вортекса. Бэйзил всё же думал, что её оговорка о том, что если Рокси его не примет — то будет просто его недостойна — было следствием мыслей самой гончей.        Она жаждала его любви. Неосознанно, она всячески хотела быть рядом с ним. И теперь, когда он услышал её пьяное и не совсем искреннее — но признание — немёртвый понял, что Луна надеется, что Рокси отвергнет Василия. Одновременно — невероятно сочувствуя ему и искренне желая помочь воссоединиться с любимой. Учитывая, что она сама не желала разрушать пару Вортекса и готова была отойти в сторону — адская гончая действительно способна на благородные поступки… Но не это не отменяет факт её потаённых желаний. Луна желает заменить ему любимую, даже понимая, что этого никогда не произойдёт.        И… в отличие от Вортекса — она видит в немёртвом реальный шанс на отношения. Даже интимные, учитывая его невосприимчивость почти ко всему — она хочет его. Да даже Блиц уже желал их свести. И… Василий понимал, что самой сложной частью их отношений будет — сказать нет. Он понимал, что разбивает ей сердце — но Луна готова к этому. Она знает о Рокси. Она знает о его любви к волчице. И, наверно, потому пытается помочь стальной нежити — называя его судьбу несправедливой, адская гончая сравнивает её со своей. И желает помочь хоть кому-то обрести счастье, если уж ей самой сие не удалось.        Бэйзил чувствовал, что его привязанность к волкоподобной демонице растёт. Её искреннее сочувствие, тяжёлая судьба — и её невероятное благородство и доброта, спрятанные под колючей оболочкой агрессивной суки — не могли оставить его равнодушным. Пусть Рокси она не заменит — но эта пушистая девчонка уже крепко обосновалась в его холодном и мрачном сердце, свернувшись там тёплым меховым клубком. И её тепло согревает холодную сталь, вдыхая жизнь в немёртвую плоть и давая человеку в железном саркофаге силы жить и бороться. И не просто бороться — а победить чудовище. Ибо только человек может сразить монстра…        От пространных философствований немёртвого отвлекает появление Блица, открывшего дверь офиса ключом. Чёрт просто лучился радостью — что было неудивительно, ведь сейчас он будет заниматься своим любимым делом — считать деньги. Конечно, жадным бес не был — это было в первую очередь ради его дочки — но сей факт только усиливал его радость. — Здорова, Пэйн! Вижу, ты опять просидел всю ночь в офисе. Ты хотя бы спишь? — с трогательной заботой поинтересовался Блиц, пожимая стальную руку, всё так же обмотанную брезентом — живой мертвец отметил, что ему стоит прикупить ещё несколько пар перчаток — чуть скривившись от крепости рукопожатия. — Мне не нужно спать и есть. И потому я могу посвятить всё свое время работе — особенно учитывая, что впереди меня ждёт вечность… — несколько мрачно отвечал Пэйнкиллер, задумавшись о том, что он будет делать, когда все, кого он знал — умрут. Бесы и адская гончая не бессмертны… зато с Рокси он теперь может быть всегда. Разве что периодически проводя обслуживание. Да, его жизнь тоже можно оборвать — а учитывая, что он сам лезет в самое пекло — это произойдёт быстрее, чем он расчитывает. И вот — уже они будут плакать над его телом, как когда-то возлюбленная волчица и её друзья… — Что-то у тебя всё какое-то мрачное. Улыбнись, старина — мы сегодня получим большой навар! Потом сможешь потусить с Луни вдоволь. А то только работа, да работа… — чёрт всё равно не терял бодрости духа и своей фирменной улыбки до рогов. И Василий решил брать с него пример, не думая о плохом. Пока он жив и находится с ними — нужно соредоточиться на помощи нуждающимся. — Как она, кстати? Бодун не сильно мучает? — немёртвого интересовало состояние Луны, учитывая, что выпила она вчера немало. Конечно, он был склонен предполагать, что стаж возлияний у неё немаленький — но всё равно волновался. — Она всё ещё спала, когда я ушёл. Но по виду — с ней всё в порядке. Оставил ей завтрак и записку. Она так мило дремала, что я не хотел её будить… — улыбка Блица перешла в неловкую, когда он вспомнил свою дочь. Помятуя, как на самом деле мило выглядит злющая адская гончая, посапывая в его руках — Пэйн сам улыбнулся. Этот тёплый комочек меха совсем не походил на обозлённую на весь мир демоницу, которая ненавидит всех окружающих… кроме самых ей близких. — Соглашусь. Когда она спит — милейшее создание. Чего не скажешь о ней, когда она просыпается… — немёртвый засмеялся, а вместе с ним и Блиц, когда они двинулись к мастерской. — Ну, характер у неё тяжёлый — но она на самом деле такая добрая милашка. Даже вон, тебя заставила улыбнуться. — пошутил чёрт, следуя за своим приятелем и удивлённо присвистнув от количества сумок с добром и наличкой. — Да уж вы, как два клоуна — один — рыжий, а другой — белый. Арлекино, Арлекино — нужно быть смешным для всех. Арлекино, Арлекино — здесь одна награда — смех… — процитировал известную на его Родине песню живой мертвец, начав доставать добычу из сумок.        Блиц тоже посмеляся, но тут же принялся сосредоточено оценивать добытое и — изучать список, который ему предоставил Василий. Что-то из него бес предложил купить сразу, а кое-что нужно было лишь заказывать, причём через Столаса. В принципе, Бэйзил невозможного не запрашивал — как сказал бес, им всё требуемое вполне по средствам. Особенно после сбыта добычи. — А это та самая маска, в которой ты разгуливал? Выглядит устрашающе… Представляю рожи тех ублюдков, для которых это было последнее, что они видели. — скосил глаза на металлическое изделие, что лежало на столе верстака, злорадно оскалившийся чёрт. Немёртвый, заметив его интерес, взял в руку потрёпанную маску, вглядевшись в оставшуся чёрную линзу. И хотя смысл изделия был исключительно в маскировке и сокрытии лица — он не мог не признать, что и у него порой вызывало улыбку зрелище всякой мрази, что со страхом взирала на него, перед тем, как он обрывал их жизнь. — У смерти — угарное лицо. Многим оскал выбеленного черепа кажется жутким — но, на самом деле, Мрачный Жнец смотрит на всё с вечной улыбкой. Забавно наблюдать, как глупцы страшатся естественной части жизни, коя наступает всё равно, рано или поздно. Умирать легко. И раз этот момент настанет неизбежно — то главное не когда он настанет, а каким он будет. — заключил живой мертвец, вновь откладывая маску на стол верстака. Он уже прошёл через смерть. Невероятно мучительную… и благородную. И хотя он помнил наполненный невыразимой болью взгляд золотых глаз любимой волчицы… он принял смерть с улыбкой. Тогда он знал, что умирает не зря. Как бы больно не было — он улыбался, зная о том, что спас Рокси от невообразимого зла. И верил — она действительно выживет. Исполнит его просьбу и позаботится о других… Так же, как и он заботится уже после своей смерти. И надеется, что это искупит его вину перед ней за всю боль, что он причинил своей любимице… — Знаешь, я наёмником стал, потому что заключил, что кровь — это весело. Но когда ты вот так говоришь — мне это весёлым не кажется. — мрачно произнёс Блиц, лишаясь своей улыбки. Василий видел, как он сам погрузился в пучину мрачных воспомнаний. — Не вешай нос. Может весёлого в нашей работе и мало — но не забываай, ради чего мы идём на риск. Уверен, ещё несколько контрактов — и тебе не придётся рисковать ради Луны. Вернёшь книжку Столасу и будешь почивать на лаврах, наслаждаясь жизнью. Ведь она — конечна и в этом — её ценность. — успокоил беса живой мертвец, нацепив новые очки, поскольку пришло время собираться в дорогу. Маска нуждалась в ремонте, да и примелькалась. А крупные очки-авиаторы, с такими же поляризованными стёклами — тоже хорошо маскировали его лицо. — Надеюсь на это… Ладно, грузи добро в машину — и поехали. А то этот разговор идёт куда-то явно не туда. — заключил бес, взяв сумку и, как и стальная нежить, двинулся к фургону. Немёртвый только кивнул в ответ на его слова. Однако, не забывал, что помогая Блицу и Луне — он в первую очередь движется по пути воссоединения с любимой…        Закончив погрузку, живой мертвец сам сел за руль — Блиц возражать не стал, протянув ему ключи и назвав адрес точки. Василий не знал где это — он вообще в Аду не ориентировался — но «зрение охотника» опять услужливо подсветило нужное здание, да и чёрт рядом с ним указывал дорогу. Заведя фургон, они неспеша выехали на дорогу с парковки и направились в путь. Поездка проходила в молчании, прерываемом указаниями беса — Бэйзил следил за дорогой и потому не желал отвлекаться из соображений безопасности. Поболтать с чёртом они и так успеют.        Адский трафик был воистину сатанинским, вызывая невероятное раздражение у немёртвого и мысленные потоки мата. Таковым он был потому, что каких-то правил дорожного движения и уж тем более ГосАвтоИнспекции — в преисподней не существовало. Скорее — негласные понятия о том, как нужно вести себя на дороге, выработанные из чувства самосохранения. Поэтому — каждый тут водил в меру собственной безбашенности. Правда, автомобиль в Аду могли себе позволить только граждане состоятельные или корпорации. И те, и другие — очень ценили своё имущество, а первые — и свою жизнь, так что в целом, исключая совсем отбитых, кои встречались и на дорогах мира живых — ехать можно было вполне нормально.        Проезжая мимо очередного дорожно-транспортного проишествия, кое зачастую было со смертельным исходом — при том, даже в случае выживания участников, поскольку конфликты такого рода решались силой и статусом — Блиц включил магнитолу, в которой играл удивительно знакомый саундтрек — Василий не предполагал, что такое услышит в Аду. Тем не менее, она неплохо подходила под его довольно уверенную и быструю езду по трассе. Сверхъестественные рефлексы его неживого тела помогали с лёгкостью избегать столкновений и управлять довольно тяжёлым фургоном.        В этот момент он снова вспомнил о Рокси и её любви к гонкам… незаметно вздохнув. Всё в Аду напоминало ему о ней. Да что там — даже Луна, которая являлась адской гончей — была волчицей. Молодой девушкой с тяжёлой судьбой, которой он помог и утешил… и которая, вероятно, действительно его любит. Василий с горечью подумал, что даже чувства этой пушистой девчонки — были частью его наказания. Всё в этом проклятом месте истязало его — но вот избавления в смерти ему не видать. Однако, у него появился реальный шанс встретиться с Роксаной и обрести её прощение. После — уже всё будет неважно. Даже то, что она его отвергнет. Правда… это даст шанс Луне. А гончая очень хочет добиться от Пэйнкиллера взаимности…        Наконец, они приехали. Как водитель, живой мертвец остался в машине в целях конспирации — и охраны транспортного средства, поскольку в Аду машину с лёгкостью могли угнать, несмотря на сигнализации и бронированные стёкла. Да даже просто колёса открутить. От подобного спасали только охрана и статус владельца. Ну и патрули наёмников частных военных компаний, что расхаживали в деловом центре города, от коего они были ныне далеко.        Внезапно, в магнитоле заграла другая знакомая песня. «First Day», известная в своё время на Земле. Слушая знакомые слова и ритм, немёртвый закурил. Он с иронией заметил, что трек подходил под происходящее — с момента сближения с Луной и Блицем — его нежизнь сделала очередной крутой поворот. Они стали ему полноценно своими. И этот факт менял и их жизнь тоже, причём кардинально. Разумеется, если Рокси простит Василия — он уйдёт… но сейчас он уже не был так в этом уверен. Он ничего не знал о том, что влечёт его нахождение в мире живых… и не хотел бросать друзей. Особенно — Луну, которая привязалась к нему столь сильно, что фактически полюбила. И он сам привязался к ней.        Она была довольно симпатичной — учитывая его любовь к Рокси, к человекоподобным волчицам он питал некую слабость, что в своё время заметил Вортекс. И живой мертвец не мог не признать — некоторые девушки в его заведении были очень эффектными и правильно играли на пристрастиях Бэйзила. Правда, он в каждой видел именно Рокси… и понимал, что ни одна ей не является. Даже Луна, которая имеет с ней много общего. Ведь несмотря на привязанность — полноценно ответить на чувства волкоподобной демоницы он не мог. Слишком была сильна его связь с Роксаной. Слишком сильной и чистой была их любовь, связанная пламенем…        Скосив глаза, он вспомнил металлическое пятно, на месте шрамов от когтей любимой волчицы. И несмотря на боль от воспоминаний — его разум просто разрывался, когда он видел её наполенный виной и болью взгляд, в момент, когда мерзкая тварь заставляла их сражаться друг с другом — он с теплом думал о том, что эта толща металла теперь хранит его сердце, что продолжает под ним биться. Этот жестокий и кровавый — но всё ещё дар — сохранял ему жизнь. И берёг сердце того, кого Роксана любила больше всего на свете… А теперь в этом мрачном и холодном сердце, скрытом под металлом, обосновалась одна пушистая девчонка, что своим нежным теплом облегчает боль этого сердца… И он не мог просто так оставить её.        Василий вздохнув, закурил, опустив бронированное и тонированное стекло фургона. Может быть, его чувства к Луне не столь невзаимны, как он изначально думал. Адская гончая, конечно, не заменит Рокси, но… может ей и не нужно этого делать? Она займёт в его разуме и сердце место, принадлежащее только ей. «Может быть… я даже действительно смогу разделить с ней нашу любовь… Она наверняка понравится Роксане. Может, характер у неё не сахар — но ведь и я — не чай…» — думал немёртвый, пуская дым в алые адские небеса, озаряемые светом красного солнца. Всё же — он не мог ничего к ней не испытывать.        Луна была его добрым другом. Близким из всех возможных. Она видела его истинное лицо, видела его боль, кою он не показывал никому. Она единственная знала о Рокси. И всеми силами старалась облегчить страдания живого мертвеца, подарить ему надежду… И возможно — Бэйзил действительно мог любить её наравне со своей волчицей. Может, не так сильно… но всё равно любить. Тем более… адская гончая отчаянно в этой любви нуждалась. А он всегда помогал нуждающимся. Тем более — что это действительно сейчас будет легко — ведь привязанность к волкоподобной демонице у него стала столь сильна. «А ведь я обещал подарить ей любовь. Не секс даже — а именно любовь. Да, она об этом и не вспомнит… но помню я. А слово нужно держать…» — усмехнулся стальной мертвец, делая глубокую затяжку. Может сия любовь не будет столь сильна, как между ним и Роксаной — но достаточна, чтобы Луна её ощутила. И… наверно он всё же останется с ней, а не уйдёт без возврата. Потому что ощущает свой долг перед ней, ведь не зря он припоминал слова из «Маленького Принца»…        От мыслей Пэйнкиллера отвлекло появление какого-то гончего, похожего на смесь бульдога с носорогом. От первого ему досталась морда, а от второго — телосложение, поскольку был он огромным, как шкаф. Но не настолько, как стальная нежить. — Сигарета есть? — спросил его адский гончий, мрачно взирая на равнодушно курящего немёртвого. Пэйну было плевать на его присутствие — а если он попытается что-то выкинуть — он его просто вырубит. Сегодня, его ранее неуёмная жажда крови — угасла. И причиной этому была как раз Луна, о коей он думал сейчас. — Нет. — холодный голосом отвечал мертвец, даже не повернув головы, продолжая курить и слушать музыку. Бульдог же его ответа не оценил — и судя по запаху перегара — был готов требовать сатисфакции. — А по еблу? — мрачно спросил гончий, за что получил щелбан стальными пальцами, замотанными в брезент. Правда, такой простой и нелетальный жест руками немёртвого напоминал удар молотка по голове — и гончий от него аж отшатнулся, моментально потеряв сознание и растянувшись на тротуаре. Проверять, жив он или нет — у Василия желания не возникло. Разве что он взглянул на него своим особым зреним — и силуэт демона продолжал гореть чёрно-оранжевым пламенем, значит пока он не умер. — А это всегда найдётся. — ухмылнувшись, немёртвый докурил сигарету, и выкинул окурок прямо в бессознательного бульдога. Его забавляло, как некоторые демоны продолжали ему дерзить, несмотря на устрашающий вид и тот факт, что он — грешник. Особеннно — низшие. Впрочем, сейчас он не показывал своей силы в целях конспирации — ему было достаточно пожелать быть незаметнее и его перестают воспринимать всерьёз. Но живой мертвец может наоборот, пожелать быть более пугающим — и они едва ли не портки готовы обмочить.        Он вспомнил, как провернул этот трюк с Вортексом, когда гончий явно начал переступать границы. Текс его если и испугался — то лицо сохранял, но явно ощутил некую ауру, что исходила от нежити, а потому — напрягся. Этот момент заинтересовал немёртвого. Судя по подслушанному разговору — Столас мог чувствовать его силу независимо от желания Пэйнкиллера — только оценить масштаб не мог. А вот низшие демоны, похоже, не могут узреть в нём угрозу — если он сам не захочет. Правда, им обычно и устрашающего вида достаточно. Только слишком отбитые и самоуверенные пытаются на него наезжать, видимо, полагая, что он — обычный грешник.        Василия интересовал тот момент, где проходит граница между простым грешником и оверлордом. Определяется она только богатством и влиянием — или личной мощью каждого. Как вообще ранжируется сила грешных душ? Почему все низшие демоны, коих он встречал, говорят, что его статус весьма высок — да и впринципе у таких, как он, место в адской иерархии изначально довольно высокое — но между тем, далеко не все из них его боятся? Впрочем, последнее скорее было следствием скрытности самого немёртвого — он не желал светиться. Но было видно, что даже со слабыми грешными душами те, кто пониже — ведут себя осторожно. Кроме опять же — самых отмороженных.        Тем временем из здания, похожего на какой-то склад, вышел Блиц аж с тремя сумками денег — две в руках, а одна через плечо. Учитывая, что артефактов было всего на две сумки — бес получил действительно немалый навар от сделки, о чём так же свидетельствовала его фимернная улыбка до рогов. Покосившись на бессознательного гончего, он открыл дверь фургона, закинув сумки с наличкой в кузов, и занял место рядом с Пэйном в кабине, предварительно обшмонав бульдога и сперев его кошелёк. — Чё это за хуй? — поинтересовался чёрт у немёртвого, что закуривал уже вторую сигарету. Решив пока не спешить и немного поболтать с ним, Василий откинулся на водительском сидении и курил. Блиц, впрочем, его не подгонял и даже не особо парился по поводу нежданного гостя, который мог и придти в себя… наверно, через пару суток после удара. — Хулиган. Сигаретку циганил. — спокойно ответил живой мертвец, впервые наслаждаясь спокойным днём и слушая музыку. Почему-то от мыслей о Луне — в его разуме воцарилось спокойствие. И даже появилась радость от того, что он вскоре встретится с Рокси, коя перебарывала страх этой встречи и боль воспоминаний. Всё же, он действительно решил остаться. По крайне мере, пока не узнает о гримуаре побольше. И не позаботится об адской гончей, чей отец тоже сидел с ним рядом и так же курил, наслаждаясь покоем. — Ну, вижу — ты дал ему прикурить. — пошутил бес, так же опустив стекло со своей стороны и стряхивая пепел на улицу. — Удивлён, что не убил. — заметил он интересное изменение в поведении мертвеца, который обычно со своими противниками не церемонился. — Просто мне это надоело. К тому же — это пьяное чмо не несло угрозы. — отвечал Блицу Василий, даже слегка улыбнувшись. Лицо беса на мгновение вытянулось, выражая изумление, однако, он тут же засмеялся. — Да уж, вот чего я никогда не ожидал от легендарного убийцы Дарк Сити — так это того, что ему просто надоест убивать. Учитывая твои пространные монологи о смерти. — отсмеявшись, чёрт затянулся, выпуская ртом аккуратные кольца дыма — было видно, что он много в этом практиковался. Всё же, немёртвый не мог не признать — клоунада это не просто прошлое занятие Блица — это его призвание.        Пафос и театральщина, вечные шутейки и умопомрачительные авантюры — он всегда оставался клоуном. Однако — в этом он был действительно хорош. Не зря живой мертвец процитировал песню «Арлекино» — это фактически было темой всей жизни Блица. И чёрт действительно радовался, даря смех другим — он видел, как расцвело его лицо при виде скромной улыбки его друга, который тоже затянулся, выпустив из носа две струи дыма. — Смерть — это твой бизнес. Правда, в отличие от тебя — я не считаю кровь весёлой. — заметил немёртвый, глядя на освещённую адским солнцем улицу. В Аду было либо солнечно, либо пасмурно — дождя он не встречал… точнее он слышал иногда, как он барабанил по стёклам офиса здания — но сам под него не попадал. Видимо, в Кругу Гнева такая погода была редкостью. — О, глядя на тебя в деле я могу сказать, что ты изменил моё мнение в этом вопросе. Твои движения, твои точные выстрелы и брутальные убийства — показали мне, что кровь — это настоящее искусство. — а вот сейчас чёрт говорил серьёзно. Чуть повернув к нему голову, Василий видел, что Блиц им действительно восхищается. — Ты не только самый эффективный работник, не только лучший друг для меня и Луни — ты буквально художник. Художник, пищущий кровью на холсте из тел своих врагов. — непереставал заваливать его комплиментами бес, периодически затягиваясь. — Может я и превращаю противников в работы Пикассо — но в бою я руководствуюсь в первую очередь эффективностью, а не эффектностью. Может, мои движдения кажутся театральными и пафосными — но это просто наиболее эффективный для меня метод решения задачи. — ответил на его похвалу немёртвый, докурив сигарету и выкинув её в окно. — И кстати о методах — ты не забыл, что у нас ещё будет контрольная закупка? Мне нужно для вас защитное снаряжение. Кроме того — я подумываю собрать для вас специализированное оружие. А то ты вообще с таким старьём ходишь. Когда-нибудь твоя тяга к понтам приведёт тебя к могиле — а я этого не хочу. — а вот тут Блиц явно расстроился и даже немного обиделся. Он достал из артефатного подсумка своё украшенный кремнёвый пистолет, с любовью его разглядывая, выкинув окурок в окно. — Это не понты. Мне нравится моё оружие, пусть оно и не, как ты говоришь, эффективно — оно позволяет решать задачи. Любого… плана… — в этот момент, бес явно немного приуныл, оглядывая оружие. И отвёл курок пальцем. Василий понял, что такой ствол ему нравится не только эстетикой. Он купил его явно по другой причине. — Позволишь взглянуть? — спросил его немёртвый — и Блиц с готовностью протянул ему оружие, вернув курок в исходное положение. Оглядывая украшенное позолотой и красивым узором средство убийства, живой мертвец ощутил печаль его владельца, который сейчас задумчиво смотрел в окно, снова закурив.        Блиц тоже думал о смерти… но сомнения, либо нерешительность — не давали ему закончить свою жизнь. Потому он и выбрал себе имено такое оружие — с долгой перезарядкой и снаряжением. Чтобы было время подумать. — Любитель пушки с одним патроном? И сдаётся мне — это не потому, что ты любишь показывать мастерство своей стрельбы. — бес слегка вздрогнул от его слов, но ничего не ответил, продолжая смотреть в окно и задумчиво курить. — А ведь как только я осознал, что оказался в Аду, как только понял, что из этого следует — я тоже хотел закончить всё одним выстрелом. Вот так… — Пэйнкиллер приставляет пистолет к голове и отводит курок с характерным щелчком, заставившим Блица обернуться… и ужаснуться. — Пэйн, нет! — в этот момент грохочет выстрел. Немёртвый ощутил совсем лёгкий тычок в висок, аккурат над дужкой очков. Его череп не могла пробить пуля такого слабого оружия и свинцовый шар просто располющился о металлическую кость, когда оружие слегка причинило боль стальной нежити горящими пороховыми газами.        Василий улыбнулся, протянув всё ещё дрожащему от ужаса чёрту его ствол, который он тут же положил в подсумок. Бес был явно недоволен поведением приятеля и потому разразился гневной тирадой. — Пэйн, какого хуя? Я конечно знаю, что тебя это не возьмёт — но думаешь мне приятно наблюдать, как мой друг хочет вышибить себе мозги на моих глазах?! Да ещё и оружие мне разрядил, козёл! — Блиц глубоко затянулся, аж закашлявшись от такого количества дыма в своих лёгких. Сам же Пэйнкиллер только улыбался — он добился нужного эффекта. И если беса снова посетят мысли о смерти — он точно вспомнит этот момент и свои ощущения от него. И точно одумается, особенно — вспомнив о Луне. — Как видишь — я не преуспел в этом. Ни тогда, ни сейчас. Мне даже ангелы стреляли в голову — и я убил множество из них, просто бросившись в огонь битвы, расчитывая умереть. Но огонь не может сжечь то, что уже стало пеплом… — немёртвый отворачивается, убирая улыбку с лица.        Он вспомнил, как сам жаждал погибели. И… жаждет до сих пор. Однако, он не может умереть. Не только потому, что его тело не позволяет ему и не потому, что сам Ад не отпускает его. А потому, что теперь у него появились те, ради которых он не может просто сдаться и умереть. Ни телом, ни разумом. Он без колебаний пойдёт ради них на смерть — но только если не будет иного выбора. Блиц замер, всё ещё испуганно смотря на своего друга, что глядел в пустоту, гуляя по глубинам своего разума. — Знаешь, в чём отличие вас, адорождённых, от нас, грешников? Отличие, которое так просто узнать… но кое вы никогда не будете в состоянии понять. Я могу его назвать. В отличие от вас — мы в Ад попадаем после смерти. При упоминании этого места — вы просто представляеете то, где вы проживаете свои жизни. Мы — место, преисполненое болью и страданиями. Место, где мы будем вечно мучиться от своих грехов. — чёрт продолжал внимательно слушать, не говоря ни слова. Даже не курил и сигарета его просто тлела, пока не рассыпалась пеплом. Как рассыпался когда-то сам Василий, на глазах своей возлюбленной… — Но лишь попав сюда, я понял — что на самом деле значит Ад. Настоящий, а не то, что рисуют церковники и прочие религиозные деятели. Ад — это синоним вечности, бесконечного цикла. Ты делаешь одно и тоже, надеясь на изменение, которое никогда не наступит. И потому я убивал и шёл под пули — я тщетно надеялся что-то изменить, но не осознавал, что этот цикл мне не разорвать самостоятельно. Если только… тебе не поможет кто-то извне и разорвёт его. — немёртвый поворачивается к Блицу, чьё испуганное лицо отражается в поляризованных стёклах очков стальной нежити. Вряд ли он понял его речь… но у живого мертвеца всё же появилась надежда на его понимаение. Потому что кроме ужаса на его лице — он видел искреннее сочувствие в его глазах.        Бес сидел недвижимо, внимая каждому слову, едва не затаив дыхание. Он чем-то напоминал Луну, которая так же слушала его трагичную историю. Однако, ему о Рокси он рассказывать не собирался. Может быть он с ним и сдружился — но не доверял ему настолько, как его дочери. — Смерть — прекрасна. В уничтожении есть своя красота — и многим из загубленных мною душ я даровал эту красоту. Не все её заслуживали, но я не задаю вопросов. К тому же — именно в конечности жизни — её ценность. Мы все тянемся к концу, потому что понимаем, сколь ужасен абсолютно вечный цикл, без выхода и надежды на изменение. — Пэйнкиллер продолжал смотреть в глаза беса, говоря тихим и спокойным — мёртвым — голосом. Вспоминая свою маску и собственное лицо, что считается для местных едва ли не ликом самой Смерти — он понимал, что Блиц сидит сейчас и слушает, как сам Мрачный Жнец говорит с ним. Именно так он воспринимает этот разговор. — Однако, когда в нашей жизни появляется цель и смысл — мы не желаем, чтобы она закончилась. Когда появляются те, ради которых мы готовы жить. Те, ради кого мы не можем просто сдаться и умереть. Ведь смерть — стоит того, чтобы жить. А любовь — стоит того, чтобы ждать. И потому Блиц — когда ты взглянешь на свой пистолет и пулю в нём… Вспомни мои слова. Не повторяй моих ошибок. Не позволяй дочери петь колыбельную для мертвеца… — чёрт судорожно сглотнул и кивнул. А потом — раслабился, улыбнувшись и, кажется, полностью поняв суть разговора. Он снова закурил, а вместе с ним и Василий.        Они вместе смотрели на освещённую солнцем улицу через лобовое стекло. Говоря о дочерях, кои поют колыбельную для мертвеца — немёртвый вспоминал свою возлюбленную… и дочь. Он ведь тоже был для Рокси не только другом и любовником — но и отцом. Он стеснялся этого при жизни — но сейчас понял, что именно он воспитал её такой. Он обучил её всему. И его боль, его жертва — дали ей силы бороться и победить зло. Только думая о нём — она сопротивлялась контролю. А Василий… оставил её. Он сдался и позволил себе умереть. Но… он всё ещё жив. И всё ещё хочет воссоединиться с ней. И потому — Бэйзил не должен поддаваться магии смерти — пока у него есть его возлюбленная, прощения которой он так и не получил — и может даже не получит — он не имеет права просто так умереть.        Однако, кроме неё… у него есть те, ради которых он пойдёт на гибель. Пожертвует даже своей мечтой. Потому что именно такого человека полюбила Роксана. И именно его мёртвому телу она поёт колыбельную. Василий лишь надеется хотя бы раз её услышать… и те, ради кого он рискует — дарят ему эту возможность. А потому его жертва оправдана. И, как и ради возлюбленной — он преодолеет ради них и саму смерть. Снова. Он снова встанет из могилы и будет жить ради них. Потому что не может оставить их на произвол судьбы, как оставил Рокси. Не может просто сдаться и умереть…        Бес, тем временем, докурил и теперь просто сидел, выкинув окурок и задумчиво смотря вперёд. Всё же, он явно понял правильно то, что хотел сказать своими речами и поступками Пэйнкиллер. — А ты ловко просёк — почему у меня такой ствол. Случаем, мысли не читаешь, как высший демон? — поинтересовался чёрт, повернувшись к немёртвому и пристально посмотрев на него. — У меня богатый опыт. Да и вы все — как открытая книга, никакого чтения мыслей не нужно, чтобы вас понять. — усмехнулся вопросу живой мертвец, тоже повернувшись лицом к Блицу. Тот сначала прищурился, но потом снова расслаблено развалился на сидении. — Что же, ты прав — понять меня не так уж и сложно. Да, это пистолет был первым, который я купил. Понимаешь, я перестал быть циркачом при… очень трагичных обстоятельствах. Наш цирк сгорел. В пожаре погибло всё… в том числе и моя семья. Только сестру я смог спасти и то — пожертвовав ради неё свои лучшим другом, с которым мы вместе выступали… — говорить Блицу было очень тяжело. Василий, сам прошедший через пламя — понимал, насколько это ужасная и страшная смерть. Конечно, его была страшнее — он горел и плавился заживо, а обычное живое существо, скорее, задохнётся от дыма быстрее, чем сгорит. А уж упоминание о том, что помимо семьи, он потерял и лучшего друга, которым пожертвовал ради сестры — ещё больше заставляло немёртвого проникаться сочувствием к бесу. — Это… тяжело. Прости меня, Блиц, я не знал. Но всё же — почему тебя вообще посетили мысли о смерти? У тебя есть сестра, ради которой ты даже друга бросил в огне. Разве твой долг перед ней — не веская причина жить? — всё же, живой мертвец не мог взять в толк — бес был далеко не слабовольным. Раз у него есть близкие — да ещё и единственный спасённый из пожара член семьи — то почему он поддался отчаянию? Почему вообще решился на такой шаг, как приобретение оружия для собственного убийства? — Ничего страшного. Наверно, ты единственный, кто по-настоящему сможет меня понять. Нет, трагедия не ударила по мне настолько сильно… как-то, что произошло после. Мы с сестрой устроили собственное шоу — в конце концов, это единственное, что мы умели. Но… отношения наши ухудшались. Она винила меня в смерти родителей, винила во всём… Потому ушла, обозвав ничтожеством, которое сдохнет в одиночестве. Я не знаю где она. Пытался найти, но не преуспел. Да даже если найду — для неё уже давно мёртв, даже если ещё топчу адскую землю… Как живой мертвец… — в этот момент, чёрт горестно вздохнул, понурив голову. Бэйзил осознал, что вот это и было тем ударом судьбы, который и подтолкнул Блица к мыслям о самоубийстве. Он был одинок и более того — он потерял всех, кто был ему дорог. Причём, не всех он лишился из-за их кончины — сестра, единственный член семьи, что у него был — отвернулась от него и бросила. Контекста немёртвый не знал, но если судить по словам чёрта — в этом всё же была его вина. Жертву Блиц не изображал, с обречённым смирением принимая это. — Но тем не менее — ты не выстрелил. Ты всё ещё здесь, не сдался и не умер. Я не знаю, что у тебя с сестрой случилось — однако, я не могу не уважать тебя за то, что ты всё же преодолел это. И теперь заботишься о своей приёмной дочери. Я понимаю сейчас — почему ты принял её, как родную. Когда у тебя нет никого — ты готов открыться едва ли не любому, неважно, насколько ничтожен шанс на принятие. — живой мертвец стал больше понимать своего нанимателя и друга. И даже осознал, почему он потакает адской гончей — он всеми силами боится её потерять. Боится, что пророчество его сестры сбудется и он действительно сдохнет один, никому не нужный…        Но этого не случится. У него есть друзья, у него есть любящая дочь. И у него теперь есть самый верный товарищ. Василий поклялся себе, что он никогда не бросит их. Теперь его уверенность в том, что ему стоит остаться — крепла. И не только из-за опасений за Рокси — но потому, что он всё сильнее начал ощущать свой долг перед Луной и её отцом. Они… действительно начинали становиться его семьёй. Ведь он тоже потерял родных и тоже не имел удачи в отношениях. Тоже влачил жалкое существование в одиночестве… пока не появилась Роксана. И… он снова потерял её. И что хуже — это тоже было его виной.        А сейчас, благодаря безалаберному чёрту и его дочери — он получил шанс на встречу с любимой волчицей и прощение. Помощь Блицу и Луне — лишь небольшая услуга за это. Конечно, если Рокси простит Бэйзила — он вернётся к ней и будет её защищать… но кроме неё в его, уже нежизни — появились те, кто тоже нуждается в помощи и защите. И он не оставит их точно так же — как не бросит свою любимую. А если судьба сложится так, что он всё же погибнет до встречи с ней… Он снова примет смерть с улыбкой на устах. Потому что он сражался за своих до самого конца и в жизни, и после смерти. — Верно. Я не выстрелил. Просто… я не хотел умирать вот так. Я… всё ещё наделся исправиться. Однако, моя жизнь потеряла для меня ценность — посему я и встал на рисковый путь наёмника. Но смерть всё никак не желала меня принимать. Так я сошёлся с Веросикой — я был её телохранителем до Вортекса. Тебе наверняка Луни рассказывала о ней. Сначала это была просто работа — но потом… — говоря о своей бывшей пассии, Блиц улыбается на мгновение, вероятно с теплом вспоминая их любовь — но улыбка вновь угасает, так же как и она. Василий понял, что он всё ещё скучает по ней. Отрицает это, борется с этим — но скучает. Наверно, потому и Столас его не привлекает. Тяжёлое прошлое и душевная рана от отношений — не даёт ему рассматривать графа больше, чем друга. И, вероятно — даже дружбу с ним он рассматривает с осторожностью, боясь как самого себя — так и адского аристократа. — А почему вы вообще разошлись? По тебе видно, что она в твоём сердце всё ещё занимает определённое место. Иронично — у меня тоже были отношения со звездой… — чем-то рассказ Блица напомнил о любви к Рокси. Правда, главное отличие было в том, что отношения той демоницы и беса окончились плохо — но не так как у немёртвого. И вероятно, не были настолько сильными, как у него. — Вот как? Ладно, не буду спрашивать, не моё дело… Но раз уж ты меня спросил… Она страдает алкоголизмом. И это обостряло наши отношения сильне того факта, что она — шлюха. В конце концов Веросика — суккуб, а это буквально её жизнь. Сначала это было незабываемо — романтика и дикая страсть демоницы, для которой похоть — призвание… Но потом скандалить начали часто, она стала больше пить — особенно часто скандалили, когда мы пили вместе — и дошло до того, что поссорившись, я угнал её машину и спустил все деньги с её кредитки на уроки верховой езды, силясь успокоиться… Такого она, естественно, не простила, посчитав себя преданной… что в общем, скорее всего так и было… — по мере рассказа лицо Блица то становилось блаженным, то грустнело, пока наконец в его взгляде не остались только горечь и пустота. «Видимо, рушить отношения — это у них тоже семейное с Луной… Можно сказать, что она точно в отца пошла…» — заключил живой мертвец, улыбнувшись. Бес же на улыбку не только не оскорбился — а улыбнулся в ответ. — Да, знаю, на словах это выглядит довольно забавно. Правда, в реальности всё было не так весело. Веросика, кстати, не забыла это до сих пор. И при прошлой встрече напомнила… — чёрт скривился, но потом опять горько вздохнул. Как бы он не пытался вычеркнуть суккуба из своей жизни — это ему не особо удавалось. — А ты пробовал извиниться перед ней? Да, я понимаю, что она тебя не простит — и уж тем более ваши отношения не наладятся — но хотя перед собой ты будешь честным. Признаешь вину, попробуешь пойти на контакт… А если она тебя пошлёт — ну, тут твои полномочия, как говорится, всё. Ты сделал всё, что мог — и между вами реально всё кончено, прям совсем. — видя то, как воспоминания прошлого угнетают товарища, Пэйнкиллер не мог не попытаться разрешить это. Как он говорил — чем больше в жизни беса равновесия — тем ближе достижение цели мертвеца. К тому же — после вестей о болезни Луны, которую Блиц пытается вылечить, идя едва ли не на гибель, и рассказе о собственной трагичной судьбе беса — он преисполнился к нему сочувствием. Всё же, человек в железной нежити не умрёт никогда — и потому страдания других усиливали собственные мучения Василия. — Как у тебя всё просто… Она и слушать меня не станет. Особенно — если поддатая. Но… наверно попытаться стоит. Вот не хотел признавать — но разбередил ты мне душу — и теперь я действительно ощущаю всю тяжесть вины перед Веросикой. Я вообще постоянно веду себя, как мудак — и потому в жизни моей одно дерьмо… — Блиц быстро признал правоту немёртвого и особенно — признал, что реально ведёт себя не особо хорошо. Видимо, потому и строгости с дочерью не имеет — тяжёлое прошлое и порушенные отношения бросают его из крайности в крайность — то он до бесчувственности суров с теми, кто ему дорог — то буквально расстилается перед дочкой, прощая ей всё, что угодно и потакая любым её желаниям, лишь бы не остаться в одиночестве. — Каждый из нас — беспонтовый пирожок. А признание ошибки — первый шаг на пути к её исправлению. Я могу даже подключить Текса — тебя он знает, так что может эта твоя Веросика — точно тебя послушает. У меня, знаешь ли, до встречи с возлюбленной — вообще два брака неудачных были. Но несмотря на это — расставались мы на хорошей ноте. А я тоже могу вести себя, как мудак. — успокоил Блица живой мертвец, протянув ему сигарету. Чёрт снова закурил, тоже улыбнувшись. Ему было явно приятно находить поддежку в том, кому, по идее — вообще не дожно быть дела до его проблем. Для Василия он в первую очередь инструмент… вернее — он был таковым. Теперь он уже настоящий его друг. А значит его проблемы — становятся проблемами стальной нежити. Товарищи делят поплам и хлеб, и невзгоды. Такого принципа придерживался Василий. — Да ладно, не стоит… Сам уж как-нибудь поговорю с ней. И так на тебе езжу, как на ломовой лошади… Я, кстати, реально лошадей люблю. Прям ковбоем себя чувствую… Даже Луни обучал верховой езде. Настоящая ковгёрл, ты бы видел, как метко она стреляет из револьвера на скаку! — переключения темы на адскую гончую заставило Блица и вовсе расцвести. Бэйзил понимал, что о своей дочурке бес может говорить часами. И вспомнил её не самое примерное поведение в пьяном виде. И… её поцелуй, такой же страстный, каковым были поцелуи Рокси… — Поверю тебе на слово. Можешь не рассказывать, как твоя дочь, словно Будённый, с револьвера стреляет и шашкой машет. — с усмешкой ответил немёртвый, тоже закурив. Сам он на лошадях не катался — на тракторе ездил, это да, и на мотоциклах в деревне — но вот с лошадьми не сложилось. Зато коров доить умел. — Э… не знаю, кто это — но раз уж ты упомянул — наверно, крутой перец. Но да — Луни просто само совершенство. А характер — так это пройдёт. Вернее — уже начало. Как она с тобой встретилась — так вообще стала намного добрее и ласковей. Иногда… даже немного слишком… — бес явно смутился, вспомнив что-то. Впрочем, учитывая то, что вытворяла адская гончая вчера — неудивительно, что она могла и с Блицем что-то выкинуть. Поэтому, усмехнувшись в усы, немёртвый просто тактично промолчал, пуская из носа струи дыма. — Знаешь… встреча с ней — самое светлое событие в моей жизни, несмотря на то, что изначально она относилась ко мне негативно… Я был один, без семьи и работы… Расстался с Веросикой… и это всё было так тяжело, что я… снова вспомнил про свой пистолет… — смущение и радость чёрта снова угасли. Его похоже, по жизни кидает из крайности в крайность. Поэтому Василий и поставил себе цель помочь ему обрести равновесие. — Но опять-таки — ты не стал. Ты нашёл в себе силы и волю преодолеть это — и позаботиться о страждущем. Я безмерно тебя уважаю за это — принять, как родную дочь, уже взрослую девушку, выросшую в суровых условиях приюта, без любви родителей, да ещё больную — и, к тому же, другого вида — это сильный и достойный поступок. Ты — буквально святой среди бесов. И Луна очень тебя за это ценит. Она постоянно осыпает меня благодарностями за то, что я спасаю тебе жизнь и защищаю тебя. Ты — настоящий герой, совершающий ради дочери натуральные подвиги. В её глазах — уж точно — произносит живой мертвец, смотря на Блица и замечая, как с каждым его словом лицо беса становится счастливей. Казалось, что у него сейчас вырастут крылья, воссияет нимб над головой — и он воспарит в Рай. И это даже не было шуткой — после всего, что Василий узнал — этот чёрт точно заслуживает места на Небесах. — Я… у меня слов нет. Я знал, что Луни очень меня любит… Но то, что я для неё — герой… Это просто невероятно. Пэйн, спасибо за эти слова. Знаю, Луни очень стесняется мне говорить такое, пускай и тоже хвалит и заботится обо мне… — Блиц, глядя в глаза живого мертвеца, скрытые за зеркальными линзами очков, в которых он видел себя — не выдерживает и начинает плакать от счастья. Конечно, Луна никогда не говорила Пэйну такого прямым текстом… но он видел, как она ценит отца. И видел, как бес с готовностью лезет под пули, лишь бы у дочери было достойное будущее. Так что — он был уверен в том, что гончая могла говорить эти слова. Просто она действительно стесняется. — В момент отчаяния я решил всё же попытаться найти себе хотя бы кого-то, страшась умереть в олиночестве. Пришёл в приют и долго выбирал… пока не увидел её. Бедную, забитую и одинокую девочку, которая была никому не нужна. Более того — все её просто списали со счетов… Как и меня. Я же был абсолютно таким же в тот момент. И потому… я никогда её не брошу, ни на кого не променяю. Я сдохну — но обеспечу ей будущее… чтобы она никогда больше не страдала. — чёрт вытер слёзы и голос его твердел. В жёлтых глазах Блица горело такое яркое пламя решимости, что если ради его дочери надо было сжечь мир — он бы сделал это без колебаний. И… этим он снова напомнил немёртвому себя и его любовь к Рокси… ради которой он преодолел и саму смерть, найдя способ вырваться даже из Ада… — А я — никогда не позволю твоей дочери петь колыбельную для мертвеца. Ты — не умрёшь, чёрт ёбанный. Чего бы мне это не стоило — ты, сука, будешь жить. Я не позволю тебе оставить Луну в одиночестве. Потому что ей не нужно будущее, в котором ты погиб из-за неё. — холодный голос остужает пламя в глазах беса и он неловко отводит взгляд.        С минуту они так и сидят в тишине, медленно докуривая сигареты. Одновременно выкинув окурки в окна, они оба смотрят вперёд, на залитую солнцем дорогу. И оба понимают, что путь впереди их ждёт нелёгкий. Но — этот путь освещён светом солнца, которым для обоих стала одна пушистая девчонка… — Ладно, что-то мы засиделись… надо бы уже езжать — у нас ещё много дел на сегодня. К тому же… Луни ждёт меня. — наконец нарушает тишину Блиц и Пэйнкиллер заводит двигатель фургона, вновь выезжая на оживлённую трассу. — Главное — не забудь то, что я написал в списке. И теперь броники вы все будете носить постоянно. Я из вашего блядского цирка сделаю настоящее агентство наёмных убийц. Чтобы вы поскорее заработали много денег и ушли на пенсию. Пусть все будут знать, что I.M.P. — это не только слово, но и очень быстрое дело. А ещё — отучу вас водку пьянствовать и безобразия нарушать. — бес только усмехается его словам, ощущая ветер, что врывается в кабину через опущенные стёкла. Василий понимал, что исправить его жизнь и жизнь Луны — будет предельно сложной задачей. Но, как инженер — он привык решать сложные задачи. Порою — самыми неожиданными методами…        Дальше они ездили по магазинам, покупая всё необходимое. От новой одежды, до бронежилетов. Пэйнкиллер очень придирчиво осматривал защитное снаряжение, которое, кстати, в отличие от одежды никак не зачаровывали — такое делали только на заказ, при том, как правило, весьма тайно — как предположил немёртвый, таким промышляла знать, либо корпоративная верхушка, что зачастую одно и тоже. Он даже у оверлордов — ну тех, кого он убил — не встречал зачарованного снаряжения. Если простенькую магию на одежду мог наложить и достаточно способный грешник — то вот на доспех и оружие, по словам Блица — только достаточно сильный тауматург, уровня высшего демона.        Тем не менее, выбор живого мертвеца устраивал. Купив ряд расходников и тактического снаяржения, они перекусили в забегаловке неподалёку — Василий даже немного начал скучать по шаурме, которую готовил сам — и обмолвился, что неплохо бы вместо бухла на работе хранить запас продовольствия. Бес поддержал — и был в шоке, узнав, что стальная нежить ещё и готовить умеет — посему закупились они ещё и в продуктовом, поскольку Пэйн обещал угостить чёрта «шавухой ручной сборки». Также Бэйзил намеревался поискать в местном интернете различную техническую информацию. И спросил Блица по поводу зачарования баллонов на объём, на что он ответил положительно — но вот сами такие баллоны стоили довольно дорого — и их придётся заказывать через Столаса, поскольку артефакты в основном продавали корпорациям.        На вопрос о его подсумках и ранце — чёрт ответил, что есть несколько компаний, занимающихся именно зачарованием — но работают они только с корпорациями — то есть с оверлордами и высшими демонами. И все подобные вещи он доставал через Столаса — поскольку сам граф зачарованиями не занимался. Как говорил Блиц — не его специализация, гримуары делаются по другому и как именно — адский аристократ никогда не говорил, аргументируя тем, что ему просто не хватит знаний для такого. Пошутив, что вместо клоунады ему бы стоило учиться в школе — бес возмущённо ответил, что школы так-то частные и не дешёвые — немёртвый, в очередной раз проклянув устройство адского общества — повёз своего босса в офис, где они намеревались сгрузить добро и остаток денег, вырученных за трофейные артефакты.        Правда, прикатив к офису — живой мертвец с удивлением обнаружил, что их парковочное место, где обычно стоял фургон и которое Блиц оплачивал за свои кровные — наглым образом занято каким-то кабриолетом в розовых тонах. Подобные машины бес метко обозвал «шлюховозами». Номер машины, кстати был говорящим. — Сука, я ж мегафон в машину не положил. И где нам опять искать эту сучку? — мрачно произнёс бес, оглядывая парковку, что была пустынной. — Опять? То есть — ты знашь, чьё это ведро? — а вот это уже интересовало немёртвого. Если Блиц был знаком с владельцем машины — то это могло сулить как новые полезные знакомства — так и проблемы. А учитывая всё, что он знал о чёрте — это точно проблемы. — Этот шлюховоз принадлежит Веросике Мэйдэй. Блять, я и забыл, что у неё тоже арендован офис в этом здании. В прошлый раз посрался с ней, когда мы встретились на входе офиса арендодателя. А теперь эта шлюха ещё и нагло спиздила моё место! — Блиц был в состоянии невероятного гнева, смешанного с тоской. Он явно не ожидал, что встреча с бывшей пассией произойдёт так скоро. И вот так. — О, это отличная возможность для тебя наладить с ней отношения. Ну точнее — попытаться, извинившсь. Не боись, я с тобой, главное не веди себя, как мудила и всё получится. Если что — основной разговор возьму на себя. Давай, не мандражуй, мужик, я в тебя верю. — бес закатил глаза и схватился за голову. С минуту он сидел так, пытаясь собраться с силами. — Ладно. Но, блять — я за себя не ручаюсь, потому что она делает всё, чтобы меня позлить, особенно когда пьяная. А она постоянно пьяная, потому что вечно сосёт свою флягу с «Вельзесоком», будто это последний хуй во всём Аду. — наконец решился Блиц, смотря на машину суккуба с обречённостью приговорённого к казни. Усмехнувшись излишней драматизации своего приятеля, немёртвый похлопал его по спине, заставив согнуться и закашляться. — Не ссы, всё будет в ажуре. Чики-брики — и в дамки. — Василий открыл дверь и вышел, а затем транспорт покинул Блиц, всё ещё понурый от предстоящего разговора. Заперев фургон и включив сигнализацию, друзья отправились к кабриолету, намереваясь потолковать с хозяйкой, как по пути из здания вышли сама Веросика, в сопровождении Вортекса. — О, кого я вижу! Пэйн, какими судьбами? — улыбнувшийся серый волк, на этот раз одетый в кожанную жилетку с майкой и джинсы, тут же заметил массивную фигуру в сером пальто, что двигалась к авто его босса. Немёртвый, улыбнувшись серому волку, тут же направился к нему и с интересом смотрящей на него суккубе, чьи глаза тоже скрывали круглые очки с красными стёклами — Без маски тебя и не узнать — но вижу, что стиль ты менять не любишь. — продолжил он, после крепкого дружеского рукопожатия, когда стальной мертвец и адкий гончий согнули руки в локте, устремив их вверх и обхватив, как в армрестлинге. Правда, немёртвый тут же разжал руку, опасаясь что-то сломать приятелю. — Я тут, как бы, работаю, Текс. А маска, как ты помнишь — не слишком презентабельна в текущем состоянии. Вот, с Блицем по делам ездил. — при упоминании себя чёрт дёрнулся, но тоже поздоровался, помахав рукой гончему. — Э… приветствую, Вортекс. Да, мы с моим партнёром были в деловой поездке. А ты, как я вижу, сопровождаешь своего босса? — скривившийся бес обратил свой взгляд на Веросику, коя его, кажется, вовсе не замечала, сосредоточившись полностью на возвышающемся над ней Пэйнкиллере.        Немёртвый тоже обратил взгляд на суккубу, что даже сняла свои очки, когда он пристально на неё посмотрел. Веросика была девушкой очень эффектной внешности — стройная, с большой грудью и бедрами, да ещё и одетой в вызывающий наряд из топика с короткой юбкой и чем-то, напоминающем полушубок, с чёрными высокими сапогами. Демоница имела розовую кожу, короткие рога, длинный хвост, с кончиком в форме сердца и короткие крылья. Она смотрела на живого мертвеца красивыми глазами с нежно розовой радужкой, под сенью длинных и чёрных ресниц. И — Василий не мог не заметить одну деталь — на её правом плече была крупная татуировка сердца с именем Блица, кое было зачёркнуто. Конечно, он не знал, насколько демонам трудно сводить татуировки — но догадывался, что имя своего бывшего возлюбленного она решила оставить не просто так. «Кажется, разрыв, всё же, повлиял на неё также сильно, как и на Блица. И… она не так уж и равнодушна к нему до сих пор…» — заключил немёртвый. Вполне возможно — ему удастся помирить их. Может быть даже — восстановить их связь, пусть и в форме дружбы. — О, это так мило, что ты заметил меня, Блицо. — с едким сарказмом произнесла Веросика, даже не взглянув на чёрта, что скривился ещё сильнее. — Вижу, ты тоже нашёл себе нового босса. Интересно, ты всё так же отвратительно выполняешь свою работу? Кстати, Вортекс, раз уж ты с ним знаком, может представишь мне нашего высокопоставленного гостя? Потому что я сомневаюсь, что он обо мне не слышал… — демоница в этот момент томно и обольстительно улыбнулась Пэйнкиллеру. Впрочем, он понимал, что для суккуба такое поведение типично, поэтому знал, что Веросика ведёт себя так вовсе не потому, что он её привлекает. Тем не менее — она без всякой иронии назвала его высокопоставленным гостем и говорила с ним весьма почтительно. Бэйзил вспомнил, что суккубы, как и бесы с адскими гончими — находятся в адской иерархии куда ниже, чем самые низшие из грешников. Так что — она просто уважает его силу и статус, принимая за нанимателя Блица. — Ах да, совсем забыл, босс. Это Пэйн, друг Луны, которая меня с ним и познакомила. Он — профессиональный наёмник, который работает с её отцом и во всём им помогает. Он даже мне помог с одним делом — так что теперь мы хорошие друзья. Ну и я соглашусь с боссом — вряд ли ты не слышал имя Веросики Мэйдэй, Пэйн. — Вортекс не убирал радостной улыбки с лица, когда представлял немёртвого своей начальнице. Сам Пэйн только усмехнулся — это было прямо один-в-один, как Луна представляла его самому Тексу. — Слышать доводилось, но вот видеть — нет. Приятно познакомится с вами, сударыня. — живой мертвец тоже уважительно склонил голову, глядя на суккубу, услышав при этом раздражённый вздох Блица позади. — О, как высокопарно… Однако, вы весьма приятны в общении, Пэйн. Другие грешники, обычно, не столь вежливы со мной. Кстати удивлена, что вы — друг адской гончей. Среди грешников нечасто можно встретить тех, кого привлекают пушистые девушки. — Веросика продолжала кокетливо улыбаться, явно заигрывая с живым мертвецом, к тому же явно намекая на романтический интерес между ним и Луной. Было ли это типичным для суккубов — или же она просто сама сводила всё к сексу — оставалось для Пэйнкиллера загадкой. Тем не менее, он решил ей подыграть, принимая такую манеру общения. Ему стоит лучше расположить её к себе, чтобы Блиц смог нормально поговорить с ней. — Ну, у меня есть небольшая слабость к человекоподобным волчицам. Думаю, Текс заметил её, когда я гостил в его заведении. — улыбка гончего стала шире, когда Василий напомнил ему вчерашнюю посиделку. — О, а к рогатым женщинам у вас, случаем, нет слабости? — суккуба уже в открытую с ним флиртовала, как бы невзначай демонстрируя своё декольте. Такая дешёвая манипуляция не сработала бы на немёртвом даже если бы он мог испытывать сексуальное возбуждение — в его ныныешнем состоянии не сработала бы тем более. Видимо, демоница явно преследовала свой интерес в их общении. В том числе — позлить Блица, который только сильнее скрипел зубами, глядя на вызывающее поведение своей бывшей. — Зависит от женщины, сударыня. Хотя пока наше общение приятно и мне. — решил ещё немного подыграть демонице Бэйзил, глядя в её глаза, в которых был виден огонёк похоти… и холодный расчёт. Как он знал из мифологии — суккубы градут жизненную энергию у мужчин, занимаясь с ними сексом. Он предполагал, что на других демонов такое не действует — а тем более на уже умерших ранее грешников — но вот пользоваться соблазнением с целью манипуляции суккубы точно могут. Вопрос — какую именно цель преследует Веросика. — Какой же вы милый, Пэйн. Несмотря на ваш довольно устрашающий вид — я не встречала ещё такого хорошего собеседника. Кажется, у тебя дела пошли в гору, Блицо. Ты научился подкладывать свою дочурку под кого нужно. — взглянула на беса Веросика с несколько зловещей улыбкой. Вортекс смутился словам и поведению начальницы, но встревать не спешил. Пэйнкиллера задели слова демоницы, но он вёл себя сдержанно, пусть и понял, что она просто желает унизить чёрта. Сам же Блиц был просто в ярости от тамкого. — Она моя дочь, сукку-сучка! Не смей её оскорблять, бухая ёбанная шлёндра, сосущая бутылку, как последний хуй в Аду! И это он на меня работает, а не я на него! — бес хотел прямо удавить свою бывшую, но тяжёлая стальная рука, коя легла на его плечо, охладила его пыл. Глядя на самодовольно ухмыляющуся Веросику, немёртвый сам хотел приструнить демоницу, однако, самым лучшим методом для наказания он решил избрать извинение перед Блицем. И он заставит Веросику извиняться. — Вам бы не помешало обзавестись манерами, сударыня. Луна — мой друг, и для меня ваши слова звучат оскорбительно. Особенно — потому что оскорбляют моего нанимателя. — ледяным голосом произнёс живой мертвец, глядя на суккубу через свои зеркальные очки, в которых она виделоа своё отражение. Лицо демоницы приняло удивлённое выражение, когда она услышала это. И — в её глазах появился страх. Может она и имела определённый статус среди низших демонов, а возможно и покровительство высших — но ссориться с грешником точно не желала. — О, мой прекрасный собеседник, я и не думала вас обидеть. Тем более, что ваша шутка действительно очень забавна… — в этот момент глаза Веросики загорелись золотым огнём и её голос стал ещё более томным, когда она провела рукой по своей груди, придав себе вид застенчивой школьницы, явно заискивая перед немёртвым. Кроме того, Вортекс и Блиц мигом почувствоаали себя очень неловко и смутились — что для рагневанного чёрта было нетипичным. «Магия. Она пытается использовать на мне своё колдовство, чтобы расположить к себе, потому что испугалась,» — подумал Пэйнкилер, глядя на суккубу сверху вниз. — А вам смешно, сударыня? Блиц сказал правду — он мой наниматель. А посему — я требую извиниться перед ним за ваше возмутительное поведение. И да — я тоже так умею. — дав волю своей ауре, немёртвый склонился и посмотрел в глаза Веросике, чуть изогнув правую бровь в некотором удивлении.        Демоница испуганно ахнула, смотря на своё отражение в зеркальных солнцезащитных очках и кажется, даже дышала через раз. Вортекс и Блиц тоже напряглись, почувствовав ауру мощи, исходящую от стальной нежити — правда, выпрямившийся немёртвый заметил, с какой злобной ухмылкой бес смотрит на свою напуганную бывшую. — Что сука, не ожидала? Это тебе не хуи сосать. Пэйн — мой кореш и бизнес-партнёр. Так что давай, я жду твоих извенений за то, что посмела сравнить мою Луни с собой, шлюха! — триумфально произносит Блиц, правда в этот момент рука немёртвого сжимается на его плече, намекая, что он перегибает палку. — Я кажется, говорил кое-кому, чтобы он не вёл себя, как мудак. — повернул свою голову к чёрту Пэйнкиллер, чем заставил его заткнуться и виновато отвести взгляд. Это кстати успокоило Веросику, коя даже не знала, куда ей деться, поскольку была напугана действиями стального мертвеца. — Надеюсь, я не сильно испугал вас, сударыня? Что же, наверно мне стоит тоже принести вам извинения, дабы разрешить сей конфликт. Однако, мой друг и наниматель прав — вам стоит быть любезной в ответ. — суккуба аж смутилась от слов живого мертвеца — и, кажется, стала чуть более искренней в общении. — Ничего страшного, Пэйн. Я действительно не хотела вас оскорбить. Ну, разве что Блицо, немного… Прошу, вас, извините меня, пожалуйста. И… Блицо, несмотря на всё что между нами было — мне жаль, что я оскорбила твою дочь. Прости меня… пожалуста. — успокоившаяся Веросика действительно искренне попросила прощения. Она больше не пыталась кокетничать или флиртовать — и уж тем более использовать своё колдовство. И… немёртвому показалось, что несмотря на то, как тяжело ей говорить извинения Блицу — после своей речи она облегчённо выдохнула. Сам чёрт же триумфально смотрел на бывшую пассию, ехидно улыбаясь. — Хорошо, мисс Мэйдэй, вы правильно поступили. Однако, дабы совсем свести на нет наш конфликт — ещё одной стороне стоит принести свои извинения. Я прав, Блиц? — обращённый взор зеркальнызх очков мигом стёр ухмылку с лица беса, заставив его принять скорбное выражение. А вот Веросика как раз приобрела ехидную улыбку — но тут же сменила её на добрую, взглянув на живого мертвеца. Кажется, несмотря на недопонимание в начале — она была признательна ему за подобную сатисфакцию. — Да, ты прав, Пэйн. — чёрт вышел вперёд и взглянул в глаза демонице, что продолжала улыбаться, правда уже без ехидства и насмешки. Василию даже показалось, что она находит поведение чёрта… милым? — Веросика… я действительно хотел извиниться перед тобой за всё. И нет, это не из-за Пэйна… Я реально повёл себя с тобой, как мудак… нет, как предатель. Мне очень, очень жаль, что я бросил тебя в том отеле, заставив платить за номер, угнал машину и спустил все твои деньги на уроки верховой езды. Я… не надеюсь, что ты простишь мне это… Но не могу просто забыть, как я бесчестно с тобой поступил. — по мере речи Блица, улыбка суккубы менялась с доброй на… скорее, горестную. Всё же, немёртвый не ошибся, предполагая, что чёрт продолжал занимать в её сердце определённое место. Не зря она не свела полностью тату с его имененм — или не закрасила его, лишь перечеркнув. Видимо, Веросика тоже по нему скучала, пусть и боролась с этим.        Распереживавшись, она даже достала свою флагу с «Вельзесоком» и приложилась к ней, убрав потом в сумочку. Суккуба взглянула сначала на Вортекса, что явно радовался такому исходу их встречи, поддержав нанимательницу доброй улыбкой — и на Пэйнкиллера, что усмехнулся в свои серебрянные усы, чуть склонив голову на бок и сложив руки на груди. Посмотрев же на Блица, она тяжко вздохнула… но улыбнулась ему, правда всё той же ехидной улыбкой, что и в начале его извинений. — Я никогда не поверю, что ты делаешь это без влияния твоего действительно замечательного спутника, Блиц. Однако, даже так — это первый раз, когда ты в принципе выразил сожаление за случившееся. Так что, дабы исчерпать конфликт — я прощаю тебя. Мне было больно и обидно, когда ты меня оставил. Но, я действительно сожалею, что всё закончилось вот так. И что я связалась с тами безалаберным бесом, как ты. Который впрочем, был хорош. Ключевое слово — был. — Блиц, казалось, ушам своим не верил. А немёртвый заметил, что несмотря на ехидство в улыбке — в речи Веросики его не было. Ей действительно хотелось его извинений и… она видела, что они искренни, пусть и лукавила, говоря, что не верит в это. — Веросика… Я честно хотел попросить прощения раньше. Просто… мне не удавалось это. Если хочешь компенсации — я даже тебе заплачу… — чёрт явно всеми силами хотел наладить с ней отношения после извинений и прощения. Суккуба хмыкнула и её улыбка стала шире. — Как же просто заставить тебя растаять, Блиц. Нет, мне не нужны твои деньги — хотя ты спустил значительную часть моего состояния — это мелочь для меня. Однако, мне доставляет удовольствие видеть, как ты извиняешься, пусть и я не верю, что ты сожалеешь. Тем не менее, я не могу не сказать спасибо твоему восхитительному спутнику, который не только приятен в общении, но и подарил мне столь ценный подарок. — Веросика обратила свой взгляд на Пэйна, наполенный искренним уважением и симпатией. — Я заняла ваше парковочное место только для того, чтобы позлить тебя, Блиц, однако, я поняла, что мне стоит купить другое. Хочу поменьше с тобой встречаться… если только ты не будешь в компании такого обворожительного господина, как Пэйн. С ним я готова встречаться хоть ежесекундно… — демоница прильнула к немёртвому, взяв его за холодную руку в серой кожаной перчатке. Василий не отказал себе в галантном жесте и аккуратно поцеловал тыльную сторону ладони Веросики, заставив её томно промычать. Вряд ли это было из-за того, что она возбуждена — скорее, суккубе просто было очень приятно такое вежливое обращение. А ещё это заставило Блица закатить глаза, и скорбно приложить руку ко лбу, под смех его бывшей пассии. — Несмотря на некоторое недопонимание в начале — вы тоже невероятно приятны в общении, сударыня. И да, вы можете называть меня просто Пэйн, без «господина». — а вот теперь, демоница кажется была непрочь пофлиртовать с ним уже не ради манипуляций — уж очень весело она улыбалась, глядя на немёртвого глазами, полными желания. Вполне возможно — невосприимчивость к магии суккубы заставила её испытывать к нему только больше интереса. — О, тогда и ты можешь называть меня просто по имени. Как правило, грешники очень не любят, когда их статусу не проявляют должного уважения. Но встретить адского владыку, работающего на беса, да ещё и на такого, как Блиц — похоже на анекдот. Я конечно, немного испугалась тебя, Пэйн, однако этот факт выбивает из колеи намного сильнее, чем твоя мощь… — довольно ворковала с живым мертвецом Веросика, под ехидным взором Блица и радостным Вортекса. Со стороны это действительно выглядело так, будто их боссы встретились и едва ли переводят свои отношения «в партер». — Я — не обычный грешник. И, как и сказал Блиц — мы, скорее, равноправные бизнес-партнёры, пусть изначально — это он условно «нанял» меня. — отвечал ей Василий, замечая, что суккуба прижала голову к его груди. Всё же, он никак не мог привыкнуть к поведению демоницы похоти и потому ему было несколько неловко от подобной близости — хотя для Веросики в этом ничего такого явно не было. Вспомнив о её пристрастии к алкоголю, Бэйзил понял, что, вероятно, она была уже навеселе, особенно после недавнего глотка из фляжки. — Да, я заметила, как он изменился с нашей последней встречи. Вероятно — из-за твоего положительного влияния. Всё же, такой вежливый и галантный демон, обладающий такой силой и пугающим обаянием — точно может перевоспитать даже подобного неудачника. Кстати, Блицо — твоя дочка довольно милая и симпатичная. В отличие от тебя. — демоница, наконец, отлипла от живого мертвеца, посмотрев на своего бывшего, который продолжал ехидно ухмыляться. — Моя Луни — лучшая. И у неё точно нет твоих шлюшьих повадок — вон, как увидела симпатичного мужика, так сразу к нему прилипаешь. — Веросика только хмыкнула, поцеловав в щёку Василия — и обдав перегаром. Видимо, ещё до самой их встречи она уже приняла достаточно. А вспомнив, что в подпитии вытворяла Луна — немёртвый точно засомневался в словах Блица. Нет, шлюхой он, конечно, адскую гончую не считал — просто развязность в пьяном виде была их общей чертой. Учитывая, что Луна — фанатка Веросики Мэйдэй. — Кстати, Луна очень любит твои песни, Веросика. Позволишь попросить у тебя автограф? — попросил демоницу Пэйнкиллер, решив порадовать свою подругу подарком. Который он решил передать через Блица, поскольку сегодня планировал занятся делами… в основном потому, что встречаться с гончей после вчерашнего было немного неловко. Вдруг она всё же помнит свои слова и действия? Суккуба же от таких слов была очень удивлена — и обрадована. — Конечно! У нас как раз недавно прошла запись нового альбома, который ещё не вышел в релиз. Пойдёмте, диск в бардачке машины… Вортекс, почему ты мне никогда не говорил, что та миленькая гончая — моя поклонница? — радостная демоница сразу же согласилась, помчавшись к своему транспорту. Она достала диск, вместе с автографом и отпечатком губ, коими поцеловала листок с расписью, вложенный в упаковку компакт-диска, передала Пэйнкиллеру, что аккуратно принял подарок, изяшно поклонившись, чем вызвал томный вздох суккубы. — Ну, не посчитал важным, босс. К тому же Лун не часто говорила о таком. Но я рад, что вы сделали ей такой подарок. — извинился Текс, под игривый смех своей нанимательницы. — Как я могла отказать такому обворожительному красавчику, как Пэйн? Тем более, сделать подарок моей поклоннице и по совместительству подруге такого прекрасного мужчины — приятно и мне самой. — томно стрельнула глазками в немёртвого Веросика, присаживаясь на пассажирское сидение кабриолета. — Ладно, было приятно встретиться с вами. Вортекс, отвези меня домой. — адский гончий послушно занял водительское кресло и, помахав вместе со свои боссом немёртвому и чёрту — выехал с парковки. — Я не знаю во что мне сложнее поверить — в то, что я таки извинился перед Веросикой или в то, что она меня простила. Более или менее. — прокомментировал Блиц произошедшее, пока они шли к фургону, дабы поставить его на место и, наконец, разгрузить. — Веришь или нет — но это свершившийся факт. Может, говоря с ней почаще и опять-таки не ведя себя с ней, как мудак — ты даже сможешь вернуть разрушенные отношения. Как я заметил — она тоже неравнодушна к тебе до сих пор. Пусть и выражается это в насмешках. — заметил Пэйнкиллер, заведя двигатель и заехав на парковку, где автомобиль занял положенное место, любезно освобождённое суккубой. Бес только вздохнул и вылез из машины вместе со своим приятелем, принявшись разгружать кузов фургона.        Потратив на разгрузку минут десять, бес и стальная нежить сидели в кабинете Блица, куря и наслаждаясь обедом — всё же, Василий угостил своего друга лично приготовленной шаурмой. Чёрт всё же притащил бутылку из мини-бара — но её предусмотрительно выпил живой мертвец, оставив Блица довольствоваться кофе. — Эх, а круто всё-таки провели время. Надо нам почаще так тусить — не по работе, а вообще. Особенно — вместе с Луни. Уверен, ей бы понравилось. Твоя стряпня — уж точно. — подвёл итог дня бес, попутно похвалив кулинарное мастерство немёртвого, что заставило Василия усмехнуться, пустив дым в потолок. — Ну, как по мне — тарелка доброй каши — лучший фаст-фуд. Впрочем, как я говорил самой Луне — если она от него потолстеет — я не буду против, если только жирок пойдёт куда надо. — ответил на похвалу мертвец, взывая у чёрта улыбку с хитрым прищуром. — А я помню твои слова про волчиц. Охмурил мою девочку, негодник. — поддел Бэйзила бес, затянувшись и пригубив кофе. И Пэйнкиллер с некоторой горечью признал его правоту — Луна действительно рассматривала их отношения больше, чем дружбу. И даже сам немёртвый задумывался над тем, мог ли он действительно любить адскую гончую… — Да, она привязалась ко мне. Но, как я уже говорил — у меня есть девушка и сама Луна рассматривает меня только как друга. Однако, это не значит, что у твоей дочери не будет спутника жизни. Я уверен — как только мы справимся с её болезнью — она обязательно найдёт себе возлюбленного. А может быть — даже раньше. — Блиц, правда, на его обнадёживающих словах горько усмехнулся. Пэйн не думал, что он не верит в счастливое будущене дочери — скорее расстроен тем, что найти достойного парня для неё — задача нелёгкая. В Аду — так тем более. — Поди найди нормального… Как говорил — одни хуилы кругом. Ладно, я не хочу лезть в её личную жизнь — она достаточно взрослая, чтобы самой в ней разобраться. Но — я точно убью любого хуесоса, который решит ей просто попользоваться. Он может задурить наивной девочке голову — но меня он точно не проведёт. — в это мгновение бес оскалился, дастав свой пистолет и прокрутив его вокруг пальца. Несмотря на некую комичность слов Блица — говорил он весьма серьёзно. И свои намерения точно осуществит. Правда, учитывая характер адской гончей — она скорее сама такому глотку вскроет. — Ты, главное, не переусердствуй с этим — вдруг возьмёшь, да прикончишь случайно любовь своей дочурки. Не думаю, что она тебе такое простит. — шутливое замечание, между тем, остудило пыл чёрта и он убрал оружие. Как верно подметил немёртвый — его до сих пор бросало из крайности в крайность. — Ну… я постараюсь быть внимательным… Всё же, если Луни действительно кого-то полюбит абсолютно искренне — то кто я такой, чтобы ей мешать. Мне даже плевать, какого пола или вида будет её возлюбленный — если она всей душой его примет — я буду уважать её выбор. — тут же дал заднюю в своей «неминуемой страшной мсте» Блиц, показывая, что дочь ему важнее всего. Впрочем, приглядывать за ней будет и Василий… и ему это дастся даже легче, ведь как раз его Луна уже начинает рассматривать, как любовный интерес. А помятуя вчерашний разговор с Блицем — бес сам уже едва ли не зятем видит стального мертвеца. — Кстати, ты говорил, что Луна тебя ждёт. Не пора ли возвращаться домой? Я останусь здесь — починю маску, переберу покупки и часть трофеев — и вообще займусь разной мелочёвкой. И да, — не забудь передать ей подарок Веросики. — Бэйзил напомнил Блицу о том, что ему действительно пора возвращаться к дочурке, попутно протянув диск с автографом суккубы. — А чего сам не подаришь? В конце концов — это твоя заслуга, как в плане налаживания отношений с моей бывшей, так и в получении этого подарка. Хех, если ещё и со Столасом поговорю — то получится, что вообще все проблемы решены. Ну, почти. Ох, Пэйн, что бы я без тебя делал? Я в таком неоплатном долгу перед тобой… — немного засмущался красно-белый чёрт, принимая предназначенный Луне подарок. — Я же сказал — мне нужно работать. Кроме того — ей будет намного приятней получить такой подарок от тебя — особенно зная, что отношения с Веросикой у тебя неважные. Это покажет, что ты даже подобные неурядицы готов ради неё преодолеть. Ты же хочешь продолжать быть героем для дочери? — слова немёртвого попали точно в цель — Блиц тут же осознал свою миссию, преисполнившись решимости. Он встал из-за стола и словно мифический герой приготовился совершать подвиги. — Конечно! И я буду! Особенно — с твоей помощью, Пэйн. Ладно, мне пора. Спасибо ещё раз… Кстати, присмотришь завтра за Луни? Я конечно, наплёл Столасу, что она приболела сегодня и я хочу побыть с ней, чтобы он меня не заёбывал — но я пообещал завтра уделить ему время и заодно принести образец твоей крови. — попросил живого мертвеца бес, остановившись у двери своего кабинета и обернувшись напоследок. Разумеется он был непротив провести с гончей ещё один день — и может подарить что-то уже от себя… правда, мысли об их отношениях его всё ещё преследовали. Однако, раз уж он решил не бросать ни Луну, ни её близких — то надо следовать своему решению. — Конечно. Но — если только она сама этого захочет. У неё кроме меня есть друзья. Впрочем, она умная девушка и не станет встревать в неприятности. — конец фразы, конечно, был робкой надеждой. Тем не менее — надеятся на то, что проблемы перестанут находить гончую, Василий не переставал.        Блиц расплылся в улыбке и удалился из офиса. Вернувшись в свою мастерскую, живой мертвец принялся за работу — нужно было починить таки маску и тщательно проверить бронежилеты. Правда, вспомнив свои о том, что он будет с гончей, только если она сама захочет — он вспомнил, что тоже самое сказал Рокси, при их первой встрече. И желание любимой волчицы было очевидным. А учитывая поведение Луны и возможно, действительно искреннее её признание в любви — то её желание будет не менее очевидным. Адская гончая любит его. Она хочет быть с ним. А Василию придётся сделать выбор — принять её или отвергнуть. Да, друзьями они быть не перестанут — но теперь ответ на вопрос о взаимности чувств был не таким однозначным, каким он был ранее. Особенно, учитывая что привязанность к пушистой девчонке стала возрастать. Этот мягкий клубочек меха всё больше согревал своим теплом его холодное сердце… также, как и любовь Роксаны заставляла его биться…        Луна проснулась, ощущая дикую головную боль. Её немного потряхивало, а думать было невероятно тяжело. Воспоминания о вчерашнем дне были в тумане — но вот ощущения дикого похмелья были адской гончей очень знакомыми. Она поняла, что немало вчера выпила, но пока не могла вспомнить — где и как. Однако, учитывая пробуждение в своей постели, пусть и в одежде — точнее, тем более в одежде — вероятно, она либо доползла до дома сама, либо её кто-то притащил. Или — нажралась она как раз таки дома. «Наверно, мы вчера бухали с Блицем… опять. Только вот я перебрала…» — воспоминания понемногу возвращались к ней и она вспомнила, как мило и нежно она общалась с отцом прошлым днём. И… даже вспомнила, как с трудом себя контролировала, глядя на почти обнажённого беса.        Приятные и немного пошлые мысли немного приглушили боль и наполнили гончую силами. Отец, вероятно, ждёт пока она проснётся. Взглянув на часы и заметив, что сейчас уже практически полдень, Луна немного устыдилась — вероятно, Блиц всё это время ждал её пробуждения, а она давила подушку практически до обеда. Однако, решив сначала привести себя в порядок — адская гончая вышла в гостинную, но никого там не обнаружила. Даже звуков с кухни никаких не доносилось. Проклянув в очередной раз демона-сову, который наверняка снова отобрал у неё отца, Луна ушла в ванную, и умылась, заметив, что выглядит страшнее, чем война.        Даже порадовавшись, что приёмный отец её не видит в таком состоянии — она желала быть для него лучшей во всём, а учитывая не самые чистые помыслы ещё и привлекательной — адская гончая начала приводить себя в порядок, превозмогая головную боль. Умывшись и расчесавшись, Луна направилась на кухню, помятуя о пиве в холодильнике как раз на такой случай — всё же, в возлияниях они оба были не всегда умеренны. Гончую даже позабавило это. Однако, войдя на кухню и глотнув холодного пива, что сильно улучшило её состояние — она увидела завтрак в пластиковом контейнере и записку, коя гласила, что Блиц уехал с Пэйном сбывать трофеи…        Воспоминания резко вернулись, больно ударив Луну по голове. Она вспомнила, как решила навестить стального грешника, как познакомила его с Вортексом… как обиделась на Пэйнкиллера и ушла, а к ней начал приставать какой-то бес с охраной… Как железный монстр оторвал им всем головы, а потом покинул заведение… Адская гончая вспомнила и трогательные объятия Вортекса, что успокаивал её и… тяжёлый разговор с Пэйном, в котором она назвала его кровожадным чудовищем, обозлившись на него…        Сердце Луны ушло в пятки, когда она вспомнила, как Вортекс позвонил ей, сказав, что у него проблемы. И как стальной гигант, не раздумывая и не обращая внимания на её попытки его остановить — пошёл в одиночку разбираться с бандой оверлорда… Гончая помнила, как рыдала в одиночестве, переживая за своего друга, которого она сильно обидела… А вот дальше — всё было в тумане. Она не могла вспомнить что было после. Почти. Напрягая голову и прихлёбывая пиво, дабы успокоиться, она вспомнила и звонок Ворекса, который сказал, что с Пэйном всё в порядке… Это, и записка от отца, вкупе с пробуждением в своём доме — успокоили Луну окончательно.        Пэйн победил врагов и вернулся с трофеями. А она, от волнения — напилась до беспамятства, поэтому стальной грешник и доставил её домой. Адскую гончую разрывал стыд — она даже не извинилась перед ним за свои слова. А ведь он наверняка рассказал Блицу что произошло, раз уж приёмный отец гончей написал, что уехал сбывать трофеи. Поэтому стыдно ей стало ещё и перед ним — она умудрилась встрять в проблемы, которые её друзья были вынуждены разгребать. Правда, чувство стыда немного пригасило знание о том, что Блиц её точно простит — он никогда не злился на свою дочку. Тем более — всё закончилось хорошо, и его компания наверняка получила прибыток от ограбления очередного оверлорда.        А вот что касается Пэйнкиллера… Луна вспомнила, как он сам просил у неё прощения перед тем, как ушёл на бой с бандой. Она поняла, что он не держит на неё зла — и тем сильнее было чувство вины перед стальным грешником, ведь вместо извинений — она просто нажралась. Впрочем, её успокаивало то, что друг всё же не обижен — она вспомнила, как её бесило его демонстративное спокойствие. когда он отвечал на её обвинения. И… она со смущением вспомнила его шутку о том, что ей хватило одного разговора по душам, дабы пригласить его на свидание… «Да уж, денёк вчера был насыщенным. Блять, мне всё равно стыдно перед Пэйном — вспылила на него по глупости, наговорила всякого — так ему ещё и пришлось сражаться насмерть из-за меня и тащить пьяную домой. Ладно, главное, что он на меня не обиделся. И Блиц тоже…» — думала гончая, продолжая прихлёбывать пиво и принявшись за завтрак, так была голодна, как волк.        Закончив с завтраком — Блиц постарался сделать его очень вкусным и сытным, явно приготовив с любовью — и покурив, она отправилась в свою комнату и развалилась на кровати, залипая в телефон и допивая пиво. Голова больше не болела, тревоги отступили — и теперь она отдыхала, ожидая возвращения отца. Луна была не намерена куда-то сегодня ходить — всё же, несмотря на исчезнувшую боль, она устала и уж точно не хотела новых приключений на свою пушистую задницу. Плюсом к этому было её желание наконец-то посвятить день отцу.        Луна надеялась, что Столас их сегодня не побеспокоит. Она была уверена, что Блиц тоже хочет провести день с ней — учитывая, как она вчера «развлекалась» — ей очень хотелось загладить перед ним вину. И может даже… не совсем обычным способом. Вспомнив нежные объятья Вортекса, гончая разочарованно вздохнула — но воспоминания о трогательном общении с отцом быстро подавили её грусть. У неё всё ещё оставался Блиц… конечно, ей было неловко думать о сексе с ним — но Луна понимала, что он — единственный мужчина, который всегда будет с ней и нравится ей самой. Как бы гончая не стыдилась этого — учитывая неудачи на личном фронте — Блиц был её единственным шансом.        Она по-прежнему будет любить его, как отца… а секс — лишь небольшое закрепление их близости. Бес, конечно, тоже не сразу сможет принять её предложение разделить ложе — но Луна знала, что он поймёт её. Пусть и надеялась, что всё же обретёт настоящего возлюбленного. Чему, впрочем, интимная близость с отцом совершенно не будет мешать… Правда, оставалась ещё её болезнь… но она была уверена, что они что-нибудь прнидумают. Адская гончая иронизировала над своими мыслами — ведь больше всего ей нравились парни своего вида, однако, только Вортекса она полюбила по-настоящему — а он уже был занят.        Оставались только Блиц и… Пэйнкилер. Но стальной грешник всё ещё немного её пугал — к тому же, у него тоже была возлюбленная. Снова воспомнания об их трагичной любви причинили Луне боль — она даже устыдилась своих мыслей о нём в сексуальном плане. Блиц же — принадлежал только ей… и она отберёт его даже у адского аристократа. Это её отец. Во всех смыслах. А ведь бесов адская гончая вообще раньше ненавидела… И уж тем более — ненавидела вероятность того, что один из них, удочерив её — будет её же трахать. Однако, Блиц был не обычным бесом. И действительно лучшим отцом. Луна действительно любила его — и понимала, что он точно заслужил её ответной любви. И тоже — во всех смыслах…        Мысли о неудавшемся любовном интересе, жутковатом, но добром и милом друге-грешнике и, особенно, о приёмном отце — невероятно возбуждали адскую гончую. Она даже отложила телефон и игриво запустила руку в трусики, ощущая влагу своей промежности. Луна ничего не могла с собой поделать — одиночество и болезнь буквально заставляли её желать близости. Всё же, в приюте она искренне любила тех, кто её потом предал. И — ей нравился секс с ними. Вспоминая дружеские объятья Вортекса, прохладные и сильные металлические руки Пэйнкиллера, ласково касающееся её волос и ушек, и нежные объятия отца — адская гончая не могла не мечтать о близости.        Серый волк был основным объектом её фантазий. Иногда — ей хватало одного лишь прикосновения, чтобы кончить, просто думая о нём. Однако, после знакомства с Би и окончательного осознания того факта, что вместе им никогда не быть — фантазии всё больше смещались в сторону Блица. Его неловкое смущение, когда она будила его практически обнажённой, его доброта и забота — всё это делало не особо привлекательного беса — самым красивым и желанным для Луны. Вспоминая их общение вчера — адская гончая начала раздеваться, не в силах сдержать желание. Она всё ещё стеснялась говорить ему об этом — но раз уж она одна — то почему бы не позволит себе немного наслаждения? А потом… можно и признаться ему…        Обнажённая и разгорячённая адская гончая стала ощущать, как её «киска» начала сочиться под ловкими пальчиками с короткими коготками. Луна тёрла половые губы, аккуратно касаясь клитора и сжимая свою грудь, оттягивая сосок. Её тело буквально пылало от мыслей о Вортексе, перемежаемые робкими фантазиями о Блице. Запустив пальцы внутрь, гончая начала двигать ими в своём лоне, чувствуя, как соки покрывают простыню её кровати, смешиваясь с потом. Лаская себя, она страстно стонала, представляя, как любимые ею мужчины дарят ей свою любовь.        Образ серого волка соперничал в её разуме с образом отца — а иногда, они вместе трахали Луну в её глубоких тёмных фантазиях. Она представляла, как Вортекс входит в неё, жёстко и грубо трахая, пока она ласкает языком член Блица, заглатывая его едва ли не целиком… А потом они меняются — и огромный член гончего входит в её глотку практически вместе с узлом, растягивая её, пока бес неистово долбит свою приёмную дочь, сильно шлёпая по пушистой жопе и сжимая её хвост у самого основания…        Луна любила, когда её берут грубо, пусть и нежность в её фантизиях тоже занимала не последнее место. Это было эхом её прошлого — в приюте понравившиеся ей гончие трахали её довольно жёстко — но ей это нравилось. Эта грубая животная страсть всегда заводила её. Адская гончая рычала от удовольствия, закрыв глаза… Она чувствовала, что пальцев уже недостаточно — её переполнял жар и сколь бы быстро и глубоко она ими не входила, как бы сильно не сжимала свою грудь и не оттягивала соски — ей было мало. Луна всегда была ненасытной, когда дело касалось секса с тем, кто ей нравился. Ей всегда хотелось ещё…        И потому она так скучала по близости сейчас. Потому постоянно думала о сексе. Болезнь поставила на её едва ли не главном пристрастии — крест. Одиночество и вовсе превратило этот крест в каменное надгробие. Но теперь она больше не одна. Может быть фантазии с Вортексом так и остануться фантазиями — но вот с Блицем она была намерена наверстать всё. Выгибаясь и тихо подвывая от наслаждения, гончая неистово ублажала себя, всё никак не доходя до кульминации. Встав, мокрая и горячая Луна достала из укромного места коробку, в которой хранила свои «игрушки». Те самые, которыми играют «большие девочки». И взяв большое дилдо с узлом — рухнула на кровать, быстрым двжением введя его в своё горячее и влажное лоно…        Она любила поддразнивать себя, касаясь головкой дилдо своих сосков и клитора — но сейчас похоть поглощала её без остатка — и адская гончая сразу начала на максимально возможной скорости двигать «игрушкой» в своей промежности, представляя то Блица, то Вортекса — гончий появлялся в её сознании всякий раз, когда она с усилием погружала узел дилдо в себя, разрабатывая свою, уже видавшую таких членов, «киску». Стоны и сладострастный вой, перемежаемые рыком и звуком когтей, что рвали натужно скрипевшую кровать — заполонили комнату Луны, будучи её песней страсти, кою она была не в силах удовлетворить живым возлюбленным. Пока что.        Время шло, гончая начинала уже уставать — а кульминация всё не наступала. Жар не уходил, но силы медленно её покидали. Она перебрала уже многие свои фантазии — однако, несмотря на невероятное возбуждение — так и не достигла пика. Ей словно чего-то нехватало… или кого-то. «Да, мне точно нехватает именого «кого-то». Блять, сколько уже времени прошло — а я так и не достигла оргазма. Неужели мне действительно придётся умолять Блица меня трахнуть?» — задумалась Луна, прекратив движения и глядя в потолок, но оставив дилдо в своей «киске» что продолжала покрывать соком уже потрёпанную постель. Вновь вернувшись к мыслям об отце, она прикусила свою губу, сжав соски пальцами и с силой оттянув их. Снова закрыв глаза, она представила, что вместо «игрушки» в неё входит бес, который вернулся после поездки с Пэйном…        Внезапно, сама того не замечая, она представила себе стального грешника. Его высокая фигура, куда выше Вортекса, широкие плечи и мощные мускулы, которые мельком ей довелось увидеть через дыры в его одежде… Его холодные металлические руки — которые, несмотря на холод, нежно ласкали её ушки… Конечно, она думала о нём в сексуальном плане — но мрачный убийца из металла никогда не появлялся в её фантазиях прежде. Она вспомнила, что он не совсем металлический — она видела его плоть, покрытую металлизированными шрамами. Она слышала редкие, но мощные удары его сердца… Адская гончая вспоминала, что когда она обнимала его, прижимаясь к груди в ту ночь, когда он её утешал — он показался ей не настолько холодным…        «Интересно, а какой он всё-таки в плане секса? При жизни он был так же хорош? Трахался ли он со своей Рокси?» — вопросы заполонили голову возбуждённой гончей. Она впервые решила их развить, всерьёз задумавшсь о том — какой бы была близость со стальным грешником. Пэйнкиллер был удивительно нежен и ласков, когда обнимал Луну. Кроме того — он явно умел ублажать девушек такого типа. Его руки были холодными и неживыми — но адская гончая припоминала, что он не настолько холоден, как может показаться.        Чем-то он напоминал ей Вортекса. Большой, добрый и сильный… и в то же время — строгий и заботливый, как отец… Он, как и Блиц — сделал ей много хорошего, самотверженно идя на смерть ради неё. Он едко подкалывал её — но никогда не обижал, в свою очередь прощая ей и нападки, и оскорбления, прямо как Блиц… только в отличие от беса — стальному грешнику куда лучше подходила роль отца, поскольку он был мудрым и сдержанным. И Пэйнкиллер был куда жёстче, чем бес, пусть и никогда не перегибал палку, соблюдая баланс между строгостью и мягкостью.        Адская гончая вспомнила, как ей нравилось некое ощущуение слабости в его могучих руках. Она ничего не могла противопоставить этому существу — оно было сильнее её многократно. И всё же — было удивительно нежным и ласковым… Она завидовала Рокси — ведь у неё был такой замечательный возлюбленный — смелый и стойкий, ещё будучи человеком… Луна представляла, как он нежно обнимает и ласкает свою любимую волчицу, страстно её целуя… И подставляла на место Роксаны — себя. Неосознанно, гончая начала снова двигать игрушкой в своей «киске», ощущая, как жар, что не покидал её тела, усиливается. Мысли о ласках Пэйна оказались неожиданно возбуждающими… и не менее, чем фантазии о сексе с Блицем и Вортексом… — Ублажаешь себя без меня, дорогая? — вдруг раздаётся холодный голос, вырывающий Луну из омута похотливых фантазий. Адская гончая оставливается и недовольно открывает глаза. Голос показался ей странно знакомым… Повернув голову, она видит высокую фигуру, что стоит рядом с её кроватью. С минуту она пытается осознать, кто это… и узнаёт в стоящем Пэйнкиллера.        Моментально достав из себя «игрушку», Луна тут же закрывает своё тело руками, поджав ноги и обвив их хвостом. Стальной грешник возвышался над ней, подобно колонне, сложив руки на груди и держа металлическими пальцами свой побородок, ехидно ухмыляясь. Чёрные языки пламени танцевали в его инфернальном глазе, пока он угрожающе стоял над голой гончей, что густо покраснела, прикрывая сочащуюся промежность и твёрдые соски своих пушистых сисек, пытаясь дополнительно закрыться своим пышным длинным хвостом.        Металлический убийца был полностью обнажён, что она даже не сразу заметила в интимном полумраке комнаты. Пока он угрожающе стоял перед Луной, она смогла в подробностях осмотреть его невероятно мускулистое тело. Серебристый металл, бликующий в свете, покрывал его не полностью — руки до самых плеч, часть шеи и лица, и ноги до живота. Остальная часть торса выглядела вполне живой, если не считать металлизированных шрамов. Адская гончая видела памятную ей надпись, вырезанную на его могучей груди и… она впервые увидела его член и мошонку.        Большой и толстый, подстать габаритам железного чудовища — детородный орган Пэйнкиллера был металлическим и имел ряды небольших шипов с четырёх сторон. Головка тоже имела шипастое основание, которое опоясывало её, как кольцо, что делало член похожим на шипастую булаву, смешанную с гранёным зазубренным штыком. Особенно — из-за габаритов. Яйца у стального монстра были действительно стальными — Луна даже видела, как свет бликовал на поверхности его «шаров», ровно так же, как на остальном серебре его тела. Тот факт, что её друг застал её в момент непотребства и был голым, как и она сейчас — был для адской гончей ещё более угрожающим, чем его внешность. — О, давай не будет притворятся, что я там чего-то не видел. Тем более — ты и сама не против мне это показать… — холодный голос был пропитан иронией, железный великан опустил руки, выпрямившись. Луна хотела ответить — но не могла придумать что… тем более, что осознала правоту гостя — она всё ещё была разгорячена. И… не считая странного появления — её друг перестал пугать гончую. Напротив, вспомнив свои фантазии — адская гончая ещё больше возбуждалась, видя обнажённого Пэйна, что, словно древняя статуя настоящего божества, стоял перед ней, улыбаясь.        Она встала, открывая вид на свои прелести, чем сделала улыбку друга только шире. Луна неловко переминалась с ноги на ногу, не зная, как начать разговор — стыд смешивался в её разуме с не только не угасшим, но даже разгоревшимся желанием. Конечно, «прибор» гостя выглядел для неё не менее устрашающе, чем он сам — но в то же время довольно привлекательно. — О, вижу, что манеры ты не забыла. Раз так, тогда тебе стоит поприветсвовать меня, как полагается… Как полагается верной сучке, приветствующей своего Хозяина. — улыбка пропала с его лица и голос стал ещё холоднее, заставив шерсть гончей выздыбится. Она осознала, насколько беспомощна сейчас — это существо может буквально делать с ней всё, что ему угодно. А при попытке сопротивления — просто сделает тоже самое — но больнее. И посему — ей следует подчиняться. К тому же… ей это даже нравилось, что для Луны было нетипично. Она ненавидела кому-либо подчиняться… если сама этого не хотела. А сейчас, кроме безвыходного положения — в ней самой просыпалась некая покорная сторона. Адской гончей нравилась сила, с которой её берут. А с силой Пэйнкиллера никто не способен тягаться. — На колени! — громко и властно произносит стальной грешник и его фигура будто окружается чёрным пламенем. Испуганная Луна беспрекословно подчинилась, рухнув на колени, немного ушибив их, но всеми силами стараясь скрыть боль.        Усмехнувшись зрелищу обнажённой и покорной адской гончей, Пэйнкиллер выходит на середину комнаты и хватает стул, присаживаясь на него, отчего тот натужно заскрипел от его веса — но не развалился под ним. Луне было трудно считывать, что выражает его инфернальное лицо и особенно глаза — но довольную усмешку стальной монстр с лица не убирал. Гончая гадала, каким будет его следующий приказ. А в том, что он будет — она не сомневалась. — К ноге, сучка! — тем же ледяным и властным голосом приказывает Луне её друг… нет, её хозяин. Она смирилась с тем, что для такого существа гордая адская гончая — не более, чем маленькая забавная собачка. Так что ей стоит запихать свою гордость себе ещё глубже, чем то дилдо, которым она себя ублажала. Сейчас она действительно — его верная сучка.        Не вставая с колен, она подползла к ноге своего повелителя, чья усмешка уже перешла в довольную улыбку. Расположившись у его ног, адская гончая изображала полную покорность — что странным образом начинало ей нравиться всё больше и больше, подпитывая её возбуждение. Она даже завиляла хвостом, расчитывая, что её хозяин оценит это и даст ей награду. Или… хотя бы не накажет… Правда, Луне скорее, стоит надеятся на то, что наказание не будет сильно жестоким… — Хорошая девочка. Ведёшь себя подобающе. — Пэйнкиллер подался вперёд и погладил гончую по голове, почесав за ухом. Прикосновение холодных стальных пальцев были настолько приятными, что её промежность начала снова сочиться — более того, Луна едва ли не кончала от ласк существа. Она даже закрыла глаза, опустив ушки, и по-глупому высунула язык, словно действительно была послушной собачкой, которую гладит любимый хозяин. — Что же, раз ты сегодня была хорошей девочкой — сделай мне приятно. — уточнять, что стальной грешник по этим подразумевает, не требовалось — Луна была буквально между его ног, лицезрея металлические чресла Пэйнкиллера во всей их красе, едва не касаясь своей мордочкой… и это было для неё приятным и желанным зрелищем…        Однако, стоило ей потянуть руку к его члену — её перехватываеет буквально стальной хваткой ладонь железного чудовища. В этот момент Пэйн смотрит прямо в глаза снова испугавшейся адской гончей, сверля инфернальным взором саму её душу. Он был так близко, что Луне показалось, что языки пламени живой тьмы из его глазницы начнут лизать её лицо, обжигая потусторонним огнём. — Я не дозволял тебе трогать это своими грязными лапами. Сучкам положено лишь лизать кость, что бросает им хозяин. — сильнее сжав руку гончей, отчего она сдавленно пискнула от боли, боясь не то, что слово — лишний звук издать в сторону существа, кое отпустило руку Луны и откинулось на спинку стула, с каменным лицом, в котором читалось лёгкое презрение, взирая на неё. Она подавила свой страх перед Пэйном, хотя это было нелегко и приникла лицом к его мошонке, приготовившись попробовать достоинства хозяина на вкус. И надеялась, что доставит ему удовольствие, потому что иначе — она страшилась представить, что это могущественное создание с ней сотворит…        Адская гончая нежно лизнула большие стальные яйца её властелина, коснувшись их губами в лёгком поцелуе. Сам Пэйнкиллер никак на это не отреагировал — и даже не изменился в лице. Однако, отсутствие враждебных — да вообще каких-либо — действий с его стороны и молчание стального грешника — дали ей знак, что стоит продолжать. Вкус хозяина был ожидаемо, как у железа — металл его тела был холодным и гладким. Железный великан вообще не источал никаких запахов, кроме аромата холодной стали, как у свеженаточенного ножа.        Луна потёрлась мордочкой о его член, начав аккуратно полизывать головку. Он начал медленно подниматься, обретая твёрдость. Она продолжала ласки языком, чувствуя, что шипы были не такими острыми, как ей показалось вначале — их кончики были закруглёнными и не причиняли ей дискомфорта, наоборот добавляя изюминку. Адская гончая аккуратно обхватила ртом член сбоку, начав двигаться и полизывать, чувствуя пульсацию крови в скользящем во рту стержне. Вскоре он так увеличился в своих размерах, что ей стало немного неудобно ублажать своего повелителя вот так — и она переключилась на его «шары», полизывая основание члена, что угрожающе возвышался над ней, как колонна.        А угрожающим он был именно потому, что Луна отчётливо представляла, что вскоре ощутит его в себе. Вряд ли Пэйнкиллер ограничится её языком, коим она скользила по холодному металлу его чресел. В этот момент, она увидела лёгкую удовлетворённую улыбку на его лице. Хозяину определённо нравились её ласки. — Какая хорошая девочка. Теперь поглядим, насколько ты умело обращаешься со своими пушистыми дойками. Покажи мне, как ты жаждешь свою… «косточку»… — умехнулся он, вновь погладив гончую, что ублажала своего хозяина, по голове, заставив томно промычать. Страх уступал в её сознании желанию — она чувствовала, как сок её «киски» обильно покрывал внутреннюю сторону её бедёр. Вновь почесав её за ухом и поласкав ушко адской гончей холодными пальцами, он заставил её стонать — её радовало, что удовольствие взаимно. Пэйн щедро награждал лаской свою «хорошую девочку»… И она покорно благодарила его в ответ…        Повинуясь словам своего властелина, Луна зажала его пульсирующий стержень своей грудью, ощущая приятные прикосновения прохладного металла к её меху. Стальной грешник никак не показывал, приятно ли оно для него тоже. Он не издавал ни звука и практически не менялся в лице, если не считать довольной улыбки и поглаживаний головы Луны. Сжав член как можно сильнее, так что шипы слегка врезались в чувствительную кожу её сисек, она начала двигаться вверх и вниз. Сначала медленно и плавно, а потом ускоряя темп, одновременно полизывая головку, чуть посасывая её. Великан убрал руки с её головы, положив их на свои колени и просто молча наблюдал за действиями гончей, улыбаясь. А она покорно исполняла его волю, даря ему и себе удовольствие, в котором начинала растворяться, виляя своим хвостом…        Все тревоги отступили. Исчезли страх и неловкость. Луна полностью покорилась воле своего хозяина и гордость её более не волновала. Только его воля, выраженная в холодном и властном голосе высшего существа, один звук коего доводил её практически до экстаза. Адская гончая зажала головку члена своими сиськами, чувствуя, как нежный мех ласкает гладкий и прохладный металл, намереваясь довести хозяина до кульминации… что оказалось не так уж и просто — она сама едва не кончала, но вот Пэйнкиллер не излил из себя даже предэякулята. Это немного смущало гончую — но довольная улыбка её повелителя показывала, что она делает всё правильно. — Достаточно. Вижу, тебе было приятно, моя девочка… Ну, тогда пора моей верной пушистой сучке отведать её лакомство сполна… — холодный голос заставляет Луну прерваться. Взглянув в глаза своего хозяина, она слегка оробела, поняв, что он требует у неё. И размер его «требования» всё же пугал гончую — потому что ей предстояло его заглотить.        Тем не менее, покорность снимала её страх и, понадеявшись на всё своё мастерство, адская гончая выпускает стержень повелителя из плена пушистых доек. Она сначала ещё немного посасывает головку члена, начиная погружать его глубже в свою пасть, стараясь не задеть зубами — хотя и понимает, что вреда причинить ему не может. Только вот подобное вряд ли понравится хозяину. А ей не хотелось его расстраивать… Отсасывая Пэйнкиллеру, Луна настолько возбудилась, что закрыла глаза, полностью отдавшись процессу. Она обвивала член своим довольно длинным языком, ощущая, как шипы приятно скользят по нему, добавляя процессу лёгкой «остроты». Тем не менее, она могла заглотить максимум половину «прибора» стального грешника — на большее её не хватило.        Открыв глаза и посмотрев на своего властелина, гончая виляла хвостом и опустила ушки, надеясь, что делает всё правильно. А в этом она не была уверена — улыбка пропала с лица Пэйнкиллера, оно снова стало каменным. Глядя на танцы чёрного пламени его инфернального глаза, чей кроваво-алый уголёк смотрел прямо в душу Луны, адская гончая только сильнее волновалась, тем не менее, продолжая отсасывать своему повелпителю. — Неумело сосёшь, шерстяная блядь. Будешь пересасывать. И, похоже, мне придётся взять дело в свои руки… — не успела она даже испугаться, как он схватил её голову своими руками, сжав уши до боли. Пэйнкиллер резко встал, продолжая удерживать гончую, не давая ей соскочить с его члена — а потом резко вошёл в глотку Луны на всю глубину, что её губы встретились с его мошонкой, заставив её истошно замычать.        Шипы, до этого бывшие даже приятными — теперь царапали стенки растягиваемой глотки, перекрыв адской гончей возможность дышать. Она всеми силами хотела высвободится, у неё начался рвотный рефлекс — но железная хватка на её голове и не думала ослабевать. Тем не менее, стальной грешник сжалился над ней — и начал вытаскивать член из её горла… только за тем, чтобы снова его вогнать, когда он вышел наполовину. В этот раз гончая ощутила, как лопнул её ошейник-чокер.        Великан начал резко и грубо трахать её в рот, раздалбывая её глотку. Луна упиралась руками в тело Пэйнкиллера, силясь хотя бы немного его замедлить — но легче было остановить поезд таким способом. Она мычала, извиваясь… и ощущала, что её телу такие грубые ласки, напротив — очень нравятся. Гончая обильно текла, слыша за чмокающими звуками входящего в её пасть члена и собственным мычанием, как падают капли сока с её промежности на пол. А между тем, — железный хозяин начинал ускорять свои движения.        Луна наконец, смирилась, прекратив даже намёк на сопротивлением — и струйно кончила, удивляясь тому, что такое произошло впервые, когда её трахают в глотку. Как в первые происходит с ней и сам факт подобного соития — ни один из гончих в приюте такого себе не позволял, боясь лишиться достоинства — но совершенное существо из холодного металла зубы ничуть не волновали — адская гончая даже ощущала, как они противно скребут стальной член её властелина.        И если она уже достигла оргазма от такого жёсткого секса — то вот сам стальной грешник, видимо, и близко к нему не подобрался. Он продолжал двигаться, словно хотел выдолбить из головы гончей все мысли вместе с её мозгами. Луна даже не заметила, как кончила снова — боль и удовольствие смешались в её мутнеющем разуме в дикий коктейль, заставляя реальность плавиться и растекаться вокруг неё. Но, всё же, она почувствовала, что хозяин уже приближался к кульминации — но едва она это осознала, он загнал член максимально глубоко в её глотку и изверг бурный поток своего семени в неё, не давая Луне вырваться.        Секунд десять он удерживал её, и только потом достал свой стержень, давая гончей дышать — и сомкнув её челюсти рукой, дабы она сглотнула всё, что было крайне непростой задачей, учитывая объём его семени. Сперма железного чудовища была на вкус как и он сам — металлической, не имея ни солёности, ни сладости. Судорожно дыша и плача, Луна всё ещё не могла придти в себя после такого, страшась поднять глаза на своего повелителя. Гончая кашляла, чувствуя, что её глотка всё ещё растянута. Тем не менее, её не вырвало спермой Пэйнкиллера — его семя вообще на неё никакого особого эффекта не оказало, она спокойно проглотила всё, чувствуя, как наполнился её желудок. — Только посмотри — какой бардак ты тут устроила, грязная шерстяная шлюшка. Надо это очистить… Так, как положено послушным сучкам… — холодный голос вернул её в реальность. Подняв взор на своего хозяина, она заметила, что он смотрит на лужицы сока её влагалища, коими был обильно покрыт пол. Пару секунд осмысливая его слова, адская гончая понимала, что он требует от неё слизать это всё своим языком…        Плачущая Луна, стоя на коленях, медленно нагнулась, неуверенно глядя на собственные соки, покрывающие не самый чистый пол — она нечасто прибиралась в своей комнате. Тем не менее, возвышающаяся на неё тёмной башней из стали фигура хозяина, не оставляла времени на сомнения — и адская гончая, подняв свою пушистую попку вверх, принялась медленно слизывать собственные выделения. Солёный вкус смешивался с горькой грязью пола, но она не позволяла себе даже скривится от этого. Каким бы унизительным это не было — она помнила, сколь жестоким был в сексе её повелитель — и знала, что он может быть куда более жестоким по части наказания.        Пэйнкиллер, всё ещё не меняясь в лице, мрачно наблюдал за действиями Луны, которая подняла на него свой покорный взгляд, надеясь, что делает всё правильно. Он обошёл её со спины — гончая, слизывая соки длинным языком, ощущала, как дрожит пол под его тяжёлой поступью — и схватил её за задницу, сильно сжав, отчего она охнула. В это мгновение, он сильно шлёпнул её пушистую жопу, заставив заскулить от боли — но стоило ей оторваться от пола, как его холодная рука схватила её голову, едва ли не впечатывая в покрытие, намекая, что ей стоит продолжать «уборку».        Она послушалась немого приказа и всё ещё слизывала свои соки, ощутив как металлическая ладонь её властелина отпустила голову гончей и аккуратно погладила её по спине, ведя пальцами по позвоночнику к основанию хвоста. Неподчинение сурово каралось — но вот за покорность её награждали лаской. Стальные пальцы начали аккуратно поглаживать основание хвоста, пробуждая в Луне новое желание и заставив забыть о боли и унижении. Она снова начала вилять хвостом, чувствуя, как руки Пэйнкилера начали гладить её ягодицы, слегка их раздвигая. Он снова шлёпнул её, но уже нежнее, вызвав уже стон не боли, но наслаждения.        Ласки и власть стального хозяина — заводили Луну. От её гордости давно не осталось и следа — она была его послушной рабыней, готовой исполнять любой приказ — и ей это нравилось. Страх всё ещё был тенью в её разуме — но удовольствие в нём преобладало. Поглощённая похотью, адская гончая не замечала ничего вокруг… а стоило бы. Внезапно она ощутила, как в её тугую девственную попку ворвался стальной стержень повелителя, резко входя на всю глубину. Гончая вытаращила глаза от боли и истошно завизжала, выгнувшись — но холодная и сильная рука из металла снова склонила её, едва не вдавив в пол, чем прервала её вопль боли. — Чисти чисти, не отвлекайся. У тебя отлично получается, давай, продолжай. — произносит Пэйнкиллер ледяным голосом, удерживая голову скулящей от боли в своём анусе Луны. В этот момент он начал медленно двигаться, схватив её хвост у основания и слегка оттягивая на себя, разрабатывая её пушистую попку — шипы царапали и раздражали растягиваемый анус гончей, отчего она тихо подвывала, заливая пол своими слезами.        Тем не менее, на жалость властелина надеяться не приходилось — и, терпя боль, Луна продолжила слизывать собственные соки, пока её трахал в, некогда тугую, жопку Пэйнкиллер. Он убрал руку, начав с силой шлёпать её, наращивая темп, чем заставля плачущую гончую уже мордочкой елозить по лужице своих соков, пытаясь их слизать. Она выла от боли в насилуемой попке, упираясь в пол руками, чтобы хоть как-то компенсировать мощные движения её хозяина, который продолжал ускоряться, раздалбывая её меховую жопу, кою осыпал ударами холодной и твёрдой стальной ладони.        Луна потеряла счёт времени — боль заполоняла всё её существо. Однако, она, кажется, начала привыкать к ней — и даже получать от процесса удовольствие. По её телу словно шли разряды при каждом движении, заставляя уже не выть от боли — а стонать от наслаждения. Болезненные ощущения же напротив — покидали её, уступая удовольствию. Она даже немного начала двигаться в такт мощным движениям повелителя, который быстро входил в её попку, едва ли не доставая свой член полностью, дабы снова загнать на всю глубину.        Вдруг, она ощутила руки Пэйна, что скользили по её животу к груди — и ощутила, как её резко подняли, сжав её пушистые сиськи, вызвав очередной стон боли и удовольствия. Теперь её хозяин уже не двигался — он сам двигал Луной, словно она была для него плюшевой игрушкой. Он прижал её к своей груди, полизывая ушки гончей и сжимая её дойки, оттягивая соски, будто доил, неистово долбя её попку. «Киска» адской гончей уже давно снова покрывала пол и её бёдра своими выделениями, похоть полностью вытеснила из её разума страх и боль — Луна была всецело поглощена желанием. Она наконец достигла оргазма, выплеснув из своего лона тугие струйки сока, пока её железный повелитель быстро двигался, окончательно разработав её жопку.        Она не сразу заметила, как он отпустил её сиськи и снова поставил на колени… чтобы, следом опять подхватить Луну за них и снова прижать к своей груди, двигаясь с невероятной скоростью. Адская гончая выла и стонала, ощущая холодный и шипастый стержень Пэйнкиллера, двигающийся в её пушистой попке. Хозяин удерживал её, сомкнув руки под её грудью и задрав ноги гончей. Она не могла пошевлиться в его хватке и только подвывала от наслаждения, которое окончательно утопило в себе остатки разума. Всё, что Луна желала — это чтобы её хозяин продолжал максимально жёстко её трахать. Она высунула язык, раскрыв рот и вилля хвостом, что касался стальных ног Пэйнкиллера мягким мехом. Он всё ещё не издавал ни звука — лишь слегка покусывал ушки гончей металлическими зубами, причиняя лёгкую и такую приятную ей боль…        Она кончала раз за разом, пока он продолжал раздалбыать её пушистую попку подобно строительному молоту, что забивает сваи. Наконец, Пэйнкиллер кончил сам, выпуская её их своих рук на кровать. Измождённая Луна плюхнулась на неё мешком, едва успев подставить руки. Её анус не мог закрыться, испуская из себя семя хозяина, чей довольный смех она услышала. С трудом повернув голову, она увидела, как он улыбается, наслаждаясь зрелищем мокрой и усталой адкой гончей с раздобанной задницей, коя всё ещё силилась закрыться. Однако, ещё ничего для Луны не закончилось — железный повелитель схватил её за бёдра, поставив на колени — и вошёл во влажную, сочащуюся «киску» гончей, трахая её «по-собачьи».        Выгнувшись и томно простонав, Луна продолжала вилять хвостом, пока её уже вторая дырочка испытывала на себе болезненное удовольствие, что дарил своей верной сучке шипастый стальной член хозяина. Склонившись на ней, он одной рукой сжимал сиську адской гончей, а второй проник в так и не закрывшийся анус, заставляя пушистую сучку снова кончить, и двигал рукой в такт резко входящему в гончую члену. Луна выла и кричала, постанывая и поскуливая, пока железный властелин адской гончей дарил ей болезненное удовольствие… Резко достав руку из её попки, он с силой шлёпнул её, сжав дойку Луны и потянув гончую за хвост, обильно кончая внутрь её сочащегося лона. Адская гончая кричала от наслаждения, кончив одновременно с ним и опала без сил. Она ощутила, как холодные стальные руки отпустили её, а член вышел из её «киски». Перед тем, как провалиться в забытье — она почувствоаала, как ей слегка прикусили ушко, затем нежно его поцеловав…        Луна открывает глаза, расслаблясь и опадая. Кажется, она немного увлекалась, фантазируя о близости с Пэйнкиллером. Скосив глаза вниз, она увидела, как вся простыня была обильно покрыта её соками. Достав «игрушку», коей она ублажала себя, она оглядела немного подранную кровать — полностью поглощённая похотью, она даже не замечала окружение, словно спала… Это был сон. Невероятный, необычный и страстный — но всего лишь сон, порождённый её фантазией…        Адская гончая продолжала лежать, глядя в потолок. Да, подобные жёсткие фантазии её часто посещали в процессе развлечения — но таких хардкорных не было никогда. Тем более — в них не фигурировал металлический монстр. Всё ещё немного разгорячённая гончая дико смутилась тому, что мечтает о том, чтобы её жёстко трахнул её новый друг… Но не могла не признать очевидное — Пэйнкиллер ей нравился. Больше, чем друг — а он был лучшим из возможных. Она… полюбила его. Так же, как и Вортекса. Их вчерашняя встреча — действительно была свиданием. Она просто стестнялась этого.        Луна усмехнулась, вспомнив, что мысли о Вортексе и Блице заводили её — но только фантазируя о стальном грешнике — она достигла оргазма. И не одного, судя по покрытой выделениями кровати и всё ещё сочащейся промежности. Она любила Пэйна. Проникнулась его трагичной историей, всеми силами старалась подружиться с ним с того момента, как он начал работать с ними. Ей были приятны его нежные ласки, он столько ради неё сделал, что только Блиц мог сравниться ним в этом. И наравне с отцом — Пэйнкиллер занял место в её сердце, потеснив даже Вортекса. Адская гончая понимала, что с серым волком ей ничего не светит, поэтому начала интересоваться бесом и… стальным грешником, что стал ей так же близок как и Блиц.        «Но… у него уже есть возлюбленная… Роксана, ради которой он преодолел саму смерть… Могу ли я сравниться с ней? Вряд ли… Ну почему жизнь так несправедлива!» — горестно думала Луна, понимая, что и в этот раз её чувства останутся без ответа. Она видела, что симпатия взаимна, что Пэйн тоже к ней неравнодушен… но лишь как очень близкий друг. Как… отец даже. Но между ними есть непреодолимая стена. Снова тот, кто понравился адской гончей — имеет пассию, которая превосходит её во всём. У неё снова оставался только приёмный отец.        Да, как и в случае с серым волком — робкая надежда у неё была… Но мысли об этом причиняли ей боль. Она не хотела заставлять Пэйна страдать. Если Рокси всё же не примет его — в чём Луна сомневалась — то это будет для него настолько болезненно, что убьёт его. Даже при том, что умереть он не может. Его сердце окончательно охладеет — и гончая уже не сможет его растопить, потому что расплавить металл она не в силах. «Конечно… можно просто попросить его о близости… чисто по-дружески. Попробовать признаться ему в своих чувствах… И получить закономерный отказ. Как же всё в моей жизни паршиво…» — думала она, глядя в потолок. У неё всё равно оставался только Блиц. Только он любит её и принадлежит ей одной. Однако — он её приёмный отец. Он даже не воспринимает её как объект сексуального интереса… почти. Она помнила его смущение. И надежда в душе гончей разгорелась с новой силой. Да, она может попытать счастья с бесом. Может быть не сразу — но он примет её не просто как дочь… но и как любовницу, а возможно — даже жену…        Правда, оставалась ей проклятая болезнь. Она не давала ей признаться Вортексу даже больше её неуверенности. Конечно, Блиц наверняка пойдёт ей настречу и придумает способ оградить себя от заразы — да банальный презерватив уже повышает защиту от такого… Пэйнкиллер же привлекал Луну, помимо прочего, тем, что наверняка невосприимчив к болезням — его и пули-то не берут. Стальной грешник был бы идеальным вариантом её возлюбленного — он нравился ей как личность, она всем сердцем любила его за всё то добро, что он для неё сделал и продолжает делать. Но, как и в случае с отцом — у них есть моральные препятствия для такого. И преодолеть их в случае Блица куда проще — там нужно лишь время. А вот с Пэйном и его невероятной, сильной и чистой любовью к робоволчице — такое не прокатит.        Адская гончая усмехнулась и заплакала, лёжа на своей кровати. Судьба была к ней даже более жестока — помимо пары у парней, которых она любила — её единственый доступный любовный интерес сводился к бесу, который был её приёмным отцом. Ей не хотелось омрачать их отношения с Блицем такой пошлостью — но она не могла ничего с собой поделать — Луна жаждала любви и близости. Это было эгоистичным желанием — но она не могла бороться с порочным желанием секса с теми, кто ей нравился. Ей отчаянно хотелось этого. Слишком было сильным её одиночество, слишком тяжело она пережила предательство… И потому — хотела любви тех, кто точно не бросит её и не предаст. Тех, кто готов отдать за неё даже свою жизнь. Её отец и… её стальной, теперь уже не друг, а возлюбленный…        Вытащив их себя мокрую «игрушку», гончая закурила и направилась в ванную, дабы привести себя в порядок — и привести в порядок свою комнату. Иронично — даже в собственной фантазии она получила намёк, что пора прибраться в комнате… и своей жизни тоже. Потому что в ней было слишком много беспорядка. Покуривая сигарету, Луна очищала себя и дилдо, неудержавшись и ещё немного поразвлёкавшись в ванной, несколько устыдившись собственной ненасытности. Тем не менее, закончив приводить себя в порядок, и убрав «игрушку» в коробку — она оделась и принялась перестилать кровать, всё ещё сохранявшую следы её когтей.        После — она всерьёз занялась уборкой в доме и стиркой, как и положенно прилежной дочери, ожидающей отца. Этим она не только хотела загладить вину перед Блицем — но и расположить его к себе. Она даже на секунду задумалась о счастливой семейной жизни с ним — пусть такая связь не давала потомства, но они могли взять приёмного ребёнка из того же приюта гончих — правда, Луна понимала, что она и как дочь-то была просто отвратительной, а уж как жена и мать — тем более. Да и детей после собственного детства в приюте терпеть не могла. Так что подобные мысли быстро покинули её голову без возврата… а вот похоливые мыслишки об отце — напротив, остались.        Адская гончая твёрдо решила признаться ему в своих желаниях и предложить секс. Она была уверена — Блиц ей не откажет, несмотря на то, что ему может быть неловко. Он всегда был готов на всё ради дочки — а уж на взаимное удовольствие — тем более будет согласен. Луна посвятит ему всю себя… так, как хотела посвятить свою жизнь тому, кого по-настоящему любит. И лишь по злой иронии судьбы — это был её приёмный отец. Правда, ей самой было неловко видеть в Блице — любовника. Но она понимала — ей тоже нужно некоторое время, чтобы преодолеть это.        Закончив с уборкой и стиркой — уже наступал вечер, а приёмный отец всё не возвращался, впрочем, помятуя, что он под защитой Пэйна, Луна за него не волновалась — гончая снова попивала пиво и залипала в телефоне. Она уже неоднократно видела странную новость о том, что в городе появилась новая то ли банда, то ли корпорация грешников — некое ООО «СотонаМогила». Новости гласили, что они полностью истребили банду крупного оверлорда, влияние которого распространялаось даже за пределы Дарк Сити, практически на весь Круг Гнева. по обрывочным описаниями — очевидцы видели высокого грешника с серебряной маске — она поняла кое-что… Сопоставив вчерашнее — гончая осознала, что это проделки Пэйнкиллера.        Всё же, его жестокие методы немного её пугали. Да, её возлюбленный делал это только, чтобы защитить её и тех, кто ей близок — но этим же не давал забыть о том, что он, всё же, инфернальное даже для Ада существо, которое почти невозможно остановить. И, даже зная его мотивацию — Луне казалось, что он преследует какие-то ещё цели, помогая им. Тем не менее — она всё же была признательна стальному грешнику, что не раздумывая шёл ради неё на риск. Будто… действительно любил её так же, как и она полюбила его…        Однако, в этот момент её отвлекло сообщение от Вортекса. Она не списывалась с ним после вчерашнего, отчего ощутила себя виноватой — серый волк очень за неё волновался и потому было невежливо забывать о друге. Хотя она и не забыла… только не совсем так, как должна была… - Привет, Лун. Как ты? Всё в порядке? Я знаю, что ты вчера волновалась и ждала моего звонка — но вернувшийся Пэйн сказал, что ему лучше поговорить с тобой лично. Я рад, что всё закончилось хорошо — и опять повторю, что я и Би очень сильно обязаны как тебе, так и твоему другу. — гласило послание Текса, который продолжал переживать за подругу. Умилившись его трогательной заботе — пусть на любовном фронте у адской гончей успехов не было — но она заимела себе очень хороших и верных друзей. Про одного из коих как раз упомянул серый волк. И он был для Луны уже сильно больше, чем друг… - Всё хорошо, Текс. Я просто отдыхаю, пока Блиц с Пэйном уехали по делам. Мой приятель отнёс меня домой, потому что я перепила от волнения. Отец на меня не злится и с Пэйном у меня тоже всё нормально. Так что — история действительно окончилась лучше, чем я ожидала. — набрала ответ гончая, улыбнувшись такому неожиданному — но приятному диалогу. С Пэйнкиллером у неё даже больше, чем нормально — она полноценно влюбилась в стального великана — однако, как и с Тексом — ей снова ничего не светит… ну, может если только грешник пойдёт ей навстречу в плане близости.        Луна вообще была обрадована, что с ним можно быть искренной, и говорить даже на такие темы, встречая понимание. А она была уверена, что Пэйн её точно поймёт — он всегда понимал её. Это даже немного пугало её — для него адская гончая была словно открытая книга. Но он точно не станет отталкивать её из-за болезни — ей даже, напротив, казалось, что этим она больше расположит его к себе, вызвав сочувствие. — Замечательно, Лун! Кстати, я тоже был в рабочей поездке со своим боссом — и мы встретились с Пэйном и твоим отцом. Встреча была запоминающейся и фееричной — твой приятель умудрился заставить их извиниться друг перед другом! Может, они не окончательно помирились — но Веросика точно стала лучше относиться к твоему отцу. А уж как ей понравился Пэйн! Она до сих пор буквально тает, вспоминая эту встречу. Твой друг умеет производить впечатление на девушек. — читая новое сообщение от Вортекса — Луна прыснула со смеху. Да, производить впечатление Пэйнкиллер точно умел. А ещё — она поняла, что у поп-певицы, песни коей очень нравились гончей — специфический вкус на мужчин.        Конечно, возлюбленный для адской гончей уже давно не был пугающим внешне — более того, она находила в этой устрашающей красоте особый шарм — но всё же назвать его «прекрасным принцем» — язык не повернётся. Инфернальные жуткие глаза, полуметаллическойе лицо, изуродованное шрамами и ожогами — пусть и было для Луны самым красивым на свете, тем более она научилась видеть сквозь шрамы и кошмарные глаза, заметив, что при жизни наверно он был даже симпатичным, особенно ей нравились его серебрянные волосы и усы — всё ещё было мрачным и устрашающим. Волосы Пэйна, кстати, хорошо подходили к бледноватой не совсем живой плоти и блестящему металлу, контрастируя с чёрным пламенем его красного глаза. А то, что он практически сохранил человеческий облик — делало Пэйнкиллера более привлекательным, чем тех гротескных чудовищ, какими становились грешники. — Ну, могу сказать, что несмотря на угрожающий вид — он довольно милый. И по своему — очень красивый. — набрала ответное послание адская гончая, томно вздохнув, когда вспомнила свои фантазии… в которых удивительно сочетались сила и мягкость стального грешника. Его властность и нежные ласки точно передавали его контрастную суть, кою заметила Луна. И этим он притягивал её к себе ещё больше. Холод и твёрдость стальных рук Пэйна с лихвой компенсировалась теплом его сердца и нежными прикосновениями, заставляя гончую вновь трепетать… и горестно вздыхать, осознавая, что подлинные чувства ей не светят.        Она даже подумала, что он намеренно пытается расположить Луну к себе, что пытается сотворить из неё временную замену своей Рокси… А потом просто бросит её. Она боролась с такими мыслями, помня каким добрым и искренним был железный возлюбленный… Но они всё не уходили. Она слишком хорошо помнила, как ей пользовались в приюте, обманув добротой и искреностью — а потом просто предали и бросили одну… — Да, я заметил, как мило он общался с Веросикой. Кстати — он уговорил её подарить тебе диск с ещё не выпущенным альбомом, вместе с автографом! — обрадовал гончую ответом Вортекс. Однако, его следующее сообщение заставило Луну напрячься и снова поддаться своим страхам. — Правда… Лун, я, конечно, не хочу показаться грубым… Но Веросика попыталась использовать магию суккуба в разговоре с ним… и он был полностью невосприимчив к ней. Понимаешь… такое только высшие демоны могут. Даже оверлорды пусть и немного, но восприимчивы к ней. Это не моё дело… но я бы советовал тебе быть поосторожней с ним. Пэйн — очень могущественное существо. Я рад, что у тебя такой друг — но он всё же меня немного пугает… — слова серого волка очень хорошо играли на опасениях Луны. Да, они близкие друзья, он всецело её доверяет и готов убивать и умирать за неё… Но всё же, ей продолжало казаться, что он ведёт некую свою игру. Она влюбилась в него — но горький опыт прошлого не давал ей окончательно потерять голову. Тем более — в отношении создания, кое многократно её сильнее. Впрочем, она постарась подавить страхи — возлюбленный ей точно не враг. Она знала о его цели, они видела, как он страдает — и слышала его искреннее выражение признательности и благодарность. Пэйн не обидит её. Но… и любить тоже не будет… — Меня тоже иногда пугают его возможности — но я знаю его. Пэйн — самый честный и добрый их тех, кого мне довелось знать. Пускай и очень жёстко отвечает на любую агрессию по отношению к тем, кто ему дорог. — успокоила Текса адская гончая, чувствуя, что успокаивает этими словами и себя. Ибо ореол загадочности с её стального уже возлюбленного — до конца не спадал. Пэйнкиллер был действительно искренним — но всё-таки несколько чуждым ей. Она предположила, что всё ещё нужно немного времени, чтобы она окончательно поняла о нём всё. И, кроме этого — ей стоит быть откровенной в ответ. — Извини ещё раз, Лун. Уж мне, полюбившему саму Герцогиню Ада — столо бы меньше беспокоиться за могущество твоих друзей. И побольше радоваться — у тебя теперь появился лучший защитник из возможных. Как я говорил — за ним ты словно за каменной стеной. Ладно, мне пора. Спишемся завтра, если не буду занят — и если ты захочешь. Не скучай там и не переживай. Всё у тебя будет хорошо. — закончил переписку Вортекс, наполнив душу адской гончей теплом своего напутствия. И, несмотря на страхи — Луна была уверена, что у неё действительно будет всё хорошо. Её жизнь начала меняться в лучшую сторону, пусть и довольно тяжело. Как и она сама. Но это закономерно. Чувствуя себя на пороге чего-то нового в своей жизни, адская гончая допила пиво и отправилась за новой бутылкой, надеясь, что Блиц скоро вернётся и они смогут поговорить. И… принять друг друга. Может быть, Луна даже полюбит беса не только как отца…        На пути к холодильнику, адская гончая услышала лязг замка входной двери и немного напряглась. Однако, как только она открылась, она увидела Блица, что тут же вошёл в дом, закрыв за собой дверь. — Луни, я дом… — не успел бес договорить, как его тут же заключает в объятия Луна, начав снова кружить по комнате. Никогда она ещё не была так рада видеть своего приёмного отца, как сейчас. Наконец, они были вместе и одни… Наконец, она сможет быть с ним полностью откровенной… и может быть не сразу — но получит ту самую любовь и близость, о которой так мечтала… — Блиц, я так рада, что ты наконец вернулся! Я так скучала без тебя… — произнесла гончая, прижимая чёрта к своей пышной груди, скрытой под тонкой тканью топика. Его лицо, кое упиралось прямо в округлости дочери, потемнело от прилившей крови — и он робко пытался вырваться, ощущая себя неловко от такого внимания гончей к своей персоне. — Луни, я тоже очень рад тебя снова увидеть… Опусти меня, пожалуста… — тихо взмолился он, елозя в руках приёмной дочери, коей было очень приятно ощущать лицо беса на своей груди — и очень не хотелось его выпускать. Но, всё же поборов свои позывы — Луна позволила отлипнуть Блицу от своих сисек и аккуратно поставила смущённого чёрта на пол. — Спасибо… Извини, что мы так долго… было много дел и много добычи… Ну и кое-какие покупки пришлось сделать… — адская гончая, виляя хвостом, только усмехнулась его извинениям. Она совсем не волновалась за отца — его защищал Пэйнкиллер — а с ним не только она — все были словно за каменной стеной. — Всё хорошо, папа. Ты… не злишься на меня за вчерашнее? — всё же её немного грызла совесть, несмотря на то, что она знала — Блиц никогда не будет на неё зол. Он прощал ей мерзотное отношение к себе и даже то, что она его била. Такое великодушие было для Луны чем-то невероятным… Но таков был её отец. Лучший из бесов. И это звание он заслужил по праву. — Что ты, как я могу злиться на мою малышку Луни-Туни! Пэйн рассказал мне, что случилось. Эти уёбки получили по заслугам. Никто не смеет трогать мою милую дочурку! — тут же успокоил её Блиц. Ей стало неловко от того, что возлюбленный адской гончей рассказал отцу о случившемся — но она понимала, что искренность в таком деле была лучшим вариантом. Особенно — учитывая, что бес очень ревностно относился к любым парням, что подкатывали к ней. Она даже опасалась, что он воспримет негативно тот факт, что она сдружилась с Пэйном… но тут же поняла, что Блиц словно воспринимает это как должное. Луна даже вспомнила, что он сам называл их настоящими друзьями ещё до того, как она в принцпе смогла установить какие-то дружеские отношения со стальным грешником. Ну, а о том, что он её возлюленный — не знает и сам Пэйнкиллер. — Кстати, вот, держи. Мы… встретили Веросику и с помощью Пэйна мне удалось убедить её сделать тебе такой подарок. — чёрт протянул дочери диск с листком бумаги, на котором был отпечаток губ поп-звезды с автографом. Луна не стала говорить, что ей было известно о подарке заранее — но была благодарна Пэйну, что он помог Блицу заполучить сей дар. Учитывая отношения беса с его бывшей — это был буквально подвиг для него. — Спасибо, папа! Ты мой герой! — тут же поблагодарила ещё больше смутившегося отца адская гончая, лизнув его лицо. Блиц от её похвалы буквально растаял, едва не растекаясь красно-белой рогатой лужицей по полу. Луна знала, что он ненавидел песни Веросики, пусть и никогда этого не показывал — но гончая видела, как ему неприятно их слышать. Сначала она думала, что он просто старпёр, который терпеть не может популярную музыку и даже назло ему регулярно включала композиции суккубы — но, узнав, что было между ними — немного сбавила градус агрессии и перестала так делать. А теперь — он всё же преодолел себя и даже извинился перед ней — пусть и не без помощи. И тем самым заслужил подарок… вместе с благодарностью своей дочери. — Луни, ты же знаешь, что ради тебя я на всё готов… — скромно отвечал чёрт, отведя глаза… и Луна действительно это занала. Слова были не нужны — они понимала друг друга с полувзгляда — а ведь раньше даже ладили с трудом, только благодаря великодушию и самотверженности Блица, коя и сломала лёд между ними. И… Пэйнкиллеру, что буквально чинил жизнь адской гончей.        «Похоже — я не могла не влюбиться в Пэйна рано или поздно. Он… слишком хорош. Именно что слишком… для такой неудачницы, как я. И закономерно, что свою волчицу на меня он точно не променяет…» — горестные думы немного омрачили радость Луны — но смущённая улыбка отца была словно свет солнца, который развеивал все страхи гончей. И потому она просто вновь обняла Блица, вдавив лицом в свои пушистые сиськи, едва не задушив. Бес всё ещё немного вырывался — но начал уступать ласкам и теплоте своей дочки и потому просто расслабился, когда она подняла его на уровень своего лица и снова лизнула щёку.        После они начали ужинать, болтая обо всём. Блиц даже не испытывал недовольства к песням Веросики, которые адская гончая включила — всё же этот альбом даже не вышел в релиз и ей хотелось поскорее его послушать. Он был счастлив со своей дочерью — а Луна была счастлива с ним… пусть и с трудом сдерживая свои не самые чистые помыслы. Сначала она хотела ему сразу признаться… и боялась этого. Боялась снова быть отвергнутой… Разумеется, бес её не бросит… но его отказ всё равно будет для неё болезненным. Она хотела, чтобы её любили… больше, чем дочь, ведь никто из мужчин, кроме приёмного отца — не нравился ей так сильно и не принадлежал лишь ей одной. Если даже его она не привлекает… то уж с тем же Пэйнкиллером даже пытаться не стоит. Она и так не хотела делать попыток поговорить с ним — знала, что он ответит… пусть и надеялась хотя бы на близость. Однако, если уж отец ей откажет — то стальной возлюбленный Луны и вовсе — пошлёт, наверно даже оскорбившись…        После ужина, бес и адская гончая ушли в гостинную, где сидели на диване, вместе слушая музыку. Блиц с готовностью принимал нежность своей дочери — и позволил себе уютно устроиться в объятьях Луны, что обвила сидящего на её бёдрах чёрта своим пушистым хвостом, откинувшись на спинку дивана. Она была сейчас на седьмом небе от счастья — даже мрачные мысли об очередной невзаимной любви её не тревожили. Только страх предстоящего разговора с отцом — а в том, что ей всё же стоит его начать — гончая была уверена. Ей стоит побороть неуверенность и самой сделать первый шаг, дав начало новому в её жизни. — Блиц… я так рада, что ты есть у меня. Ты такой добрый и великодушный… Ты прощал мне буквально всё… А ведь тогда, когда ты только удочерил меня — я боялась тебя… Просто… ты взял меня к себе, когда я уже была взрослой, разница в возрасте у нас была небольшой и… я думала, что это только затем, чтобы меня трахать. Это… часто случается в Аду. Для большинства даже низших демонов — гончие-сироты это не личности, а скорее — домашние питомцы, даже вещи… И с ними можно делать всё, что угодно. Потому я относилась к тебе столь негативно… — наконец, решилась Луна, начав весьма непростой разговор. Ранее она боялась даже поднимать такую тему, страшась, что Блиц просто припомнит ей всё и выкинет на улицу… но теперь поняла, что бес не такой. И потому надеялась на то понимание, кое он всегда ей давал. И начиная разговор именно так — она подводила именно к своему предложению, прощупывая почву. Вдруг Блиц изначально был не против такого — но из-за своей доброты и чувства долга — специально делал всё, чтобы их отношения этого не касались. Чтобы… не причинять своей дочери боль. Но сейчас — Луна не только не была против — она жаждала его любви. Потому что только он есть у неё…        Бес, расслабившийся в нежных руках дочери — встрепенулся, обеспокоенно взглянув на неё. В его жёлтых глазах она видела сочувствие и боль — он жалел никому не нужную больную гончую даже сейчас, когда дал ей всё, о чём она и мечтать не могла… разве что кроме близости. И потому — надежда Луны разгорелась с новой силой. Приёмный отец понимал её. А значит — сможет и принять. — Луни, я бы никогда… Конечно, в Аду полно всякой мрази и уёбков — но я бы никогда и не подумал поступить с тобой так. Ты — моя дочь, а не домашний питомец или тем более — вещь. Ты — личность. И… моя единственная семья… — он отводит глаза и его слова ранят адскую гончую до глубины души. Она вспомнила его пьяные мольбы не оставлять его одного, его просьбы о прощении и проклятия обращённые к себе, за то, что он постоянно подводит дочь. Сейчас она тоже осознала — у него, кроме Луны — никого нет. Блиц до дрожи боится её потерять, боится, что она его бросит и уйдёт, оставив умирать в одиночестве… Даже их страхи были общими. Так же, как и их надежды… — Я за семьёй и пришёл в тот приют. Я был абсолютно один, потерял всё и всех… Мне нужен был хотя бы кто-то, кто придавал бы моей никчёмной жизни смысл. Кто… помог бы мне наконец сделать всё правильно. И не оставил меня умирать в одиночестве… — чёрт едва не плакал. И у самой Луны в горле начал появляться ком, а глаза наполнялись слезами. Блиц, который рискует каждый день ради неё, который терпит от неё боль и унижения — был таким же, как и она сама — брошенным и одиноким. И лишь недавно она начала полноценно это замечать.        «А я ведь, в своей глупости, едва не погибла на улицах Дарк Сити — и никто бы мне не помог… Более того — я снова оскорбила и унизила того, кому была нужнее всего на свете, перед этим… Какое же я конченное ничтожество…» — приклинала себя адская гончая, нежно поглаживая по спине беса, прижимая к себе. И Блиц сам уткнулся лицом в её плечо, явно борясь с желанием заплакать. Даже сейчас он пытался быть сильным для своей дочери, пытался быть лучшим… Только для неё он всегда таким был. Просто она не желала этого видеть… — Но почему ты выбрал меня? Я уже была взрослой, меня было невозможно исправить и перевоспитать… Я была больна… Почему ты не избрал кого-то получше? Того… кого ты больше всего заслуживаешь… — с трудом спрашивает она чёрта, что обращает на неё свой взор, глядя своими ярко-жёлтыми глазами прямо в её душу. И кроме жалости к ней и боли — в нём была решимость. Всё же — целеустремлённость и стойкость Блица не могли не восхищать Луну. Несмотря на все трудности и преграды — он всегда шёл к своей цели, не отступая и не сдаваясь. Он терпел от неё боль и унижения — но и не подумал выгнать или причинить вред. Его жизнь наверняка была очень тяжела и до встречи с ней — а после стала лишь тяжелее. Но он с готовностью нёс это бремя, даже не прося облегченния. И… благодарности. Луна поняла, почему Пэйн занял в её душе такое же место, как и её отец — они оба самоотвержено делали всё ради неё. Рисковали, сражались, получали раны — но продолжали делать всё ради той, кто им дорог, не отступая от своего пути ни на шаг и даже не требуя за это награды или благодарности… — Мне не нужны другие. Только ты, Луни. Когда я впервые увидел тебя, одинокую и забитую девочку, которую просто списали со счетов, как из-за характера, так и из-за болезни — я не мог пройти мимо. Потому что сам был таким же — одиноким и брошенным мудаком, который причинял другим только боль. Я знаю, как это тяжело — потому не мог пройти мимо и отказать в помощи. Я знал, что будет трудно — невыносимо трудно — но не боялся. Я выжил в таком страшном дерьме не для того, чтобы просто сдаться. — твёрдая речь Блица наполняя адскую гончую светом и силой. Маленький бес в её глазах был гигантом, что держит на своих могучих плечах её жизнь. И даже если тяжесть пригибает его к земле — он собирается с силами и выпрямляется, продолжая нести эту ношу, несмотря ни на что. — Я поклялся себе быть лучшим. Дать тебе, Луни — самое прекрасное будущее, какое только возможно — и мне плевать, чего это будет мне стоить. Я готов терпеть боль, унижения, пытки — даже отдать свою жизнь — ради тебя. Потому что без тебя — она ничего не стоит. Ты можешь бить меня, можешь ненавидеть — я приму это. Потому что это значит лишь то, что я должен быть лучше, чем я есть сейчас. И я верил — что однажды стану действительно достойным такой дочери, как ты — и смогу наконец умереть спокойно, зная, что жизнь моя не прожита зря. Как говорил Пэйн — смерть — стоит того, чтобы жить. А любовь — стоит того, чтобы ждать. И я буду жить и буду ждать. Ради тебя, моя милая Луни… — адская гончая больше не могла сдерживаться и разревелась, вновь прижав отца к себе. Горькие слёзы текли по её пушистым щекам, солёными каплями падая на грудь, к коей она прижимала голову Блица, чувствуя, как уже его слёзы падают на её мех.        Это было для неё так больно… Всё, кто так много для Луны сделал — невероятно страдали… в том числе из-за неё… Она вспомнила трагичную историю любви Пэйнкиллера — и ужаснулась тому, что тоже могла лишится того, кто был ей так дорог. Отец был для гончей всем… как и её металлический возлюбленный. И беса она тоже беззаветно любила — она поняла это сейчас, принимая его всей своей душой. Она отплатит ему за его доброту и смелость. Луна тоже будет защищать его до последнего вздоха — как тогда, когда он вступилась за него перед Вельзевул, не страшась погибнуть от мощи высшей демоницы. — Папа… я так люблю тебя… Прости меня за всё… Я тоже обещаю исправиться, обещаю быть лучшей ради тебя… — однако, причитания гончей останавливает рука Блица, что пальцем аккуртно коснулся её губ. Его слёзы высохли — и теперь он улыбался, словно излучая свет, что разгонял любую тьму вокруг дочери. — Ты уже лучшая, Луни. Ты храбрая и сильная девочка. Просто прошлое всё ещё угнетает тебя. Это пройдёт — уже проходит. Мы справимся. Не бери в голову и не печалься. Я терпеть не могу, когда ты плачешь… — слыша его тёплые слова, видя добрую улыбку — Луна сама невольно улыбалась в ответ, неловко утирая последние слёзы. Она лизнула лицо беса, заставив его засмеяться. Этот грустный клоун всегда дарил её радость… но лишь сейчас показал свою печаль… — Спасибо… Блиц, я хотела бы попросить тебя… Мне немного неловко, потому что это покажется тебе нескромным… — после такой трогательной близости — желание адской гончей стало только сильнее. Она поняла, какие замечательные личности её окружают… но только Блиц принадлежал ей без остатка. И… она тоже хотела принадлежать ему полностью… уже не как приёмная длчь, а как женщина. Он этого заслужил… Но вот заслужила ли сама Луна — она не знала… — Луни, ну перестань. Я твой папа, ты можешь просить меня о чём угодно — я сделаю ради тебя всё… — он погладил её пушистую щёку своей рукой, заставив опустить ушки и завилять хвостом. Адской гончей так сильно нравились его объятья и прикосновения… что ей едва ли не терпелось узнать — каким будет его поцелуй… — Папа… то есть, Блиц… Я… Мне было так страшно, когда вы отправлялись на последние контракты. Я так боялась потерять тебя и остаться одной… Я люблю тебя и потому… Блиц, ты не будешь против… заняться любовью со мной? — в этот момент добрая улыбка отца сменяется таким удивлением, что его трудно описать словами. Он вытаращился на неё, его лицо вытянулось, а челюсть просто упала. С минуту он, как рыба, вытащенная на берег, судорожно закрывал и открывал рот, не сводя со смущённой дочери взгляда изумлённых жёлтых глаз. — Л-луни… я… правильно тебя понримаю? Ты… хочешь… — ему было трудно говорить — впрочем, мучимая смущением гончая тут же прерывает его речь, глядя прямо в глаза. — Да. Я хочу потрахаться с тобой, Блиц. Хочу отплатить тебе за всю твою доброту и заботу… хотя бы так. Я люблю тебя в первую очередь, как отца… но хочу, чтобы ты любил меня больше, чем дочь. Пожалуйста… — её разрывал стыд, когда она говорила эти слова — и ещё больше масла в огонь подливала неловкость беса, которого тоже мучили сомнения. — Луни, я… Нет, ты не подумай, мне очень приятно. что ты любишь меня столь сильно, что даже хочешь видеть сексуальным партнёром… Но ты моя дочь! Это неправильно! Я… не могу… Прости меня… — он отводит глаза, закрывая лицо руками. Она ощущала запах стыда, исходивший от него. И он смешивался с её собственным. Адская гончая проклинала себя за всё — за очередную глупую идею, за то, что, вероятно, испротила отношения с отцом… — Но почему? Мы не родственники, ты удочерил меня уже взрослой… Мы даже разных видов! Я тебе не нравлюсь? Я недостаточно привлекательна для тебя? Ты… не любишь меня? Или… это из-за моей болени? — Луна задавал ему вопросы… на которые не желала получать ответы. Её разум тщетно цеплялся за любую возможность, она боялась, что переступила черту. Она страшилась разрушения их отношений — и намеревалась приложить все силы, чтобы Блиц остался с ней… чтобы полюбил её… Потому что никто, кроме него — не полюбит. — Нет, что ты! Луни, не надо так говорить о себе… Ты очень красивая — и я не встречал ещё столь горячей и сексуальной гончей, как ты… И болезнь твоя не при чём — у меня были и более сомнительные связи — так что венерических болячек я не страшусь — тем более — ради тебя я готов даже рискнуть здоровьем… Но ты моя дочь! Я не могу просто пялить свою дочь, словно так и должно быть! Я поклялся быть лучшим отцом для тебя — а отцы так не поступают… — начал спешно утешать её бес, поглаживая по голове. Но Луну его слова не успокаивали — напротив, только больше угнетали. Он был слишком хорош для неё, как и Пэйнкиллер. Блиц — действительно был идеальным отцом. Настолько совершенным, что её низменые желания — просто не подходили ему, будучи слишком грязными. Адская гончая заплакала, закрыв лицо руками — ей было стыдно даже отвечать на объятия отца — настолько грязной сучкой она себя ощущала. — Луни, успокойся, прошу тебя. Мне больно видеть твои слёзы… Я понимаю, что у тебя сложности с парнями… И я, наверно, слишком тебя опекаю… Прости меня, я больше не буду столь назойлив. И приложу все усилия, чтобы излечить тебя. Я буду браться за любую работу, мне плевать на риск — но я вылечу тебя, клянусь! И ты найдёшь себе возлюбленного, с которым будешь нянчить милых щеночков… — Луна убирает руки со своего лица, тут же обнимая чёрта. Его слова только усиливали боль. Она не хотела, чтобы с ним что-то случилось. Особенно — из-за неё… — Папа, не надо! Мне всё равно на этот блядский сифилис — я не хочу, чтобы ты страдал! Не хочу… чтобы ты умирал… Прости свою глупую дочь, осмелившуюся предложить тебе такое… — чёрт охнул от её объятий — но тут же ответил на них, поглаживая по голове. Всё ещё плача, она слышала, как часто бьётся его маленькое — но такое доброе сердце. Ей нравился этот ритм жизни. Редкие, но мощные удары холодного сердца Пэйнкиллера… частый, но размеренный стук сердца её отца… Адскую гончую всегда успокаивали звуки жизни тех, чьи сердца бьются только ради неё… а Луна так и не могла им отплатить за это… — Луни, ну перестань. Никакая ты не глупая. Просто… одинокая. Твоя просьба немного тяжела для меня — но мне всего лишь нужно время. Просто… подожди. Вскоре я смогу принять это — и обязательно подарю тебе любовь… А может — ты к тому времени уже найдёшь того, кого полюбишь всем сердцем. Кроме меня, конечно. Даже если это произойдёт уже после того, как мы… ну, ты понимаешь — то так даже лучше. Ты не одна, Луни. Просто не сдавайся. — адская гончая всё больше успокаивалась. Ей страхи и переживания растворялись в блаженстве близости с отцом. Она утопала в его тепле и заботе.        Она поняла его слова. Луна сама об этом думала — нужно всего лишь время. Она вспомнила слова Пэйнкиллера, кои передал ей отец. Стальной грешник любил выражаться заумно — но та фраза как нельзя лучше подходила под ситуацию. Смерть — действительно стоит того чтобы жить. А любовь — действительно стоит того, чтобы ждать. Иронично — к самому металлическому возлюбленному Луны она подходила идеально — своей смертью он спас любимую… и ждал достаточно, чтобы обрести возможность снова встретить свою любовь. Так может и ей — нужно последовать совету отца и просто подождать? В этот момент она испытала облегчение — гончая таки призналась Блицу во всём. И он её принял. Пусть с трудом — но он понял мотивы и желания дочери. Просто… пока ему нехватает сил их исполнить… А может быть — ему и не придётся их исполнять тем способом, о котором думала Луна… — Хорошо, пап. Я не буду опускать руки. Но… я действительно надеюсь на то, что ты разделишь со мной постель. Хотя бы единожды. Мне… всегда хочется быть ближе с теми, кого я люблю. Я и сифилис проклятый получила именно поэтому… Только вот в отличие от тех ублюдков в приюте — ты никогда от меня не отвернёшься. Я знаю это… Спасибо, что слушаешь и понимаешь меня. Что ты существуешь. Я люблю тебя, папа… во всех смыслах этого слова… — она положила голову на его плечо, потеревшись мордочкой о его шею. Блиц хихикнул от щекочащего его красную кожу меха и продолжил гладить дочь по голове. — Обязательно, Луни. Ты знаешь, что я не обманываю тебя и уж тем более — не хочу подводить. Просто надеюсь, что ты найдёшь кого-то лучше для. такого дела. И… давай действительно проведём вечер вместе. Как отец и дочь. Помнишь, мы хотели посмотреть вестерны? — адская гончая только молча кивнула, улыбнувшись ему в ответ. И… задумалась, раз уж у Пэйна и Блица так много общего и они так много для неё сделали… то может и стальному грешнику стоит признаться? Конечно, он вряд ли ответит взаимностью — а то и вовсе расценит предложение близости, как измену любимой… Но попытаться стоило. Пэйн всегда понимал её и помогал ей. Ну… или она хотя бы просто наконец сбросит с себя этот груз. Так же, как сбросила его сейчас в разговоре с отцом — и её действительно было легче, словно гора свалилась с ей плеч. «Но сначала… я посвящу время Блицу. Он заслуживает этого. И… может я смогу получить свой кусоек уже сейчас…» — игриво подумала Луна, томно взглянув на своего приёмного отца. — Конечно, папа. Я давно хотела провести с тобой время… А ты не будешь против, если я попрошу тебя полежать на мне? — спросила она беса, который немного смутился, но всё же продолжал улыбаться, глядя на радостную и виляющую хвостом гончую. — Не буду, Луни. Ты вообще такая приятно мягкая и тёплая, а твой мех такой бархатный и нежный — что я не понимаю, кто бы мог быть против? — услышав его согласие, она тут же аккуратно посадила его на диван и встав, начала раздеваться, под его поражённым взглядом. — Луни, дорогая, что ты делаешь?! — восклицает потемневший бес, явно опасающийся довольной улыбки своей дочери, что сняла с себя всю одежду, оставшись лишь в перчатках и чулках. — Просто я хочу быть без одежды — раз уж ты сказал, что мой мех тебе приятен. Не волнуйся, Блиц — тебе раздеваться не обязательно. — она разлеглась на диване, открывая приёмному отцу вид на свои прелести, чем заставила нервно сглотнуть. — Ну так что, папа, иди к своей любимой дочурке — произносит Луна, открывая свои объятья и томно глядя полуприкрытми глазами под сенью длинных ресниц. Блиц нервно потянул воротник кителя, но всё же лёг на свою дочь, удивлённо приствистнув мягкости её шерсти. — Луни, пошлячка ты моя — тебе точно нужен бойфренд. Я вовсе не так представлял любовь дочери к отцу! И… может, отпустишь меня, чтобы я сходил за пивом и дисками? Потом так и быть — побуду для тебя плюшевой игрушкой — но чтобы больше никаких пошлостей! — адская гончая усмехается, позволяя лежащему на ней отцу встать. Вспотевший бес, тем не менее — скинул свой чёрный китель, оставшись в майке и штанах, отчего Луна томно зарычала, заставив чёрта закатить глаза и удалиться…        По его возвращению, они вместе попивали пиво и курили, с интересом смотря кино — которе действительно было очень интересным и захватывающим для Луны — утопая в удовольствии взаимной близости. И пусть выглядело это со стороны весьма пошло, в этом она была согласна с Блицем — но сейчас они действительно были отцом и дочерью. Бес спокойно лежал, положив голову на большую и мягкую грудь гончей, что нежно поглаживала его рога, ощущая, как трепетает его хвост от прикосновений, в то время как хвост самой Луны плавно двигался из стороны в сторону. Да, он всё ещё был смущённ тем, что леждал на обнажённой дочери — но она себе ничего такого не позволяла, просто согревая Блица теплом своего тела.        Луна была счастлива. Она наконец разобралась в своих чувствах к Блицу и полностью ему открылась, встретив понимание и поддержку. Как и он открылся ей, признавшись, что дочь для него — смысл жизни. Адской гончей оставалось только разобраться в чувствах к Пэйнкиллеру. Она верила, что встретит у него такое же понимание, как и у Блица — они были очень похожи. Причём — если бы отцом Луны был именно стальной грешник — ей было бы сложнее просить его о сексе. Блиц был не так старше неё — как физически, так и ментально — его даже старшим братом не назвать, не то, что отцом. А вот Пэйнкиллер — был. Неизвестно насколько физически — но он вообще в их команде был самым зрелым и опытным.        И вот, очередной фильм закончился. Блиц начал уже немного засыпать — а вместе с ним и Луна. Поудобней устроившись на диване, позволяя бесу использовать её пушистые сиськи, как подушку — адская гончая закрыла глаза, понимая, что её жизнь всё же налаживалась, несмотря на все её страхи и переживания. У каждого они были. Так же, как мечты и надежды. И она верила — их надежды и мечты точно сбудуться. И у Пэйнкиллера, и у Блица… и у неё самой. Этот день был особенным в её жизни — она многое осознала, признавщшись как себе, так и другим. И… надеялась, что признание Пэйну в её чувствах — не вызовет разрушения отношений, пусть и понимала, что отказ — закономерен. Тем не менее — она верила в лучшее и, следуя совету отца — не опускала руки и не сдавалась. И может быть… этот и следующий день, когда она попытается поговорить с Пэйном — будут началом чего-то нового в её жизни…