PainKiller

       Вечер для Василия был полон работы. Свет он не включал — его зрение позволяло ему прекрасно ориентироваться во тьме офиса. Наметив примерное расположение двери — он принялся за перепланировку. Просто парой ударов кулака пробив в стене брешь, которую расширил. Несмотря на строительные инструменты — немёртвый прекрасно знал о своей силе и прочности, поэтому просто крушил стены руками, с лёгкостью втыкал в них гвозди и вкручивал саморезы. Он даже шутки ради — вкрутил один гвоздь и забил один саморез. Правда, оценить разницу в прочности крепления было нельзя — с его силой, он лёгким движением руки вырвал из стены и то, и другое.        Работа успокаивала его. Здесь играло роль не только само занятие, прозволяющее отвлечься от мрачных воспоминаний, но и факт помощи чертям и той пушистой девчонке. Поэтому приделывая косяки и навешивая дверь, занимаясь подсоединением станков к сети здания — явно не нового, судя по состоянию проводки — и сборкой мебели — стальная нежить чувствовала себя там, где должна быть. Бэйзил ощущал себя… нужным. И это позволяло преодолеть тяжесть прошлого и вину перед своей любимицей… пусть и над мгновение.        Рокси всегда ценила его за то, что он заботился о других. И этому он научил свою возлюбленную. Умирая, он просил её позаботиться об остальных за него… Потому что только она могла это сделать. Только любимая волчица была достаточно сильна, чтобы справиться с утратой — и помочь другим преодолеть её. Это снова возвращало живого мертвеца к мыслям о том, что ему не стоит возвращаться к ней… не стоит причинять ей боль снова. Он мёртв и этого не исправить. Василия Пятакова уже нельзя вернуть.        Но надежда внутри немёртвого не угасала. Он надеялся, что заслужит прощения, что Рокси снова полюбит его… Однако, понимал, что, вероятно, больше вместе им быть не суждено. Бэйзил всё ещё не знал, сколь долго он может пробыть в мире живых и что это влечёт. Он не желал подвергать любимую угрозе… и не хотел подставлять тех, кто подарил ему возможность встретиться с ней. Может быть он был слишком суров к Луне — но ей действительно лучше к нему не привязываться. Потому что он причинял другим только боль.        Да, Василий понимал — он много для неё сделал и симпатия закономерна — но разве у неё больше нет никого? У неё есть отец… вероятно, есть парень. Друзья и близкие… У немёртвого же нет никого. Даже Рокси, кою он беззаветно любил — скорее отвергнет проклятое создание, кое было прежде её возлюбленным. И потому, понимая интерес адской гончей — не мог принять его. Все демоны в их конторе считали его своим другом… но не были ему друзьями. Они просто вместе работают. Не больше и не меньше.        Разумеется, он обязан защищать коллег. Как на заданиях — так и вне их. Эта контора — его билет в мир живых и шанс снова увидеть любимую. И потому — за её сохранение он готов убивать и умирать. Бесы и гончая — его жизненный интерес, без них он вряд ли сможет встретиться с любимой волчицей снова. Пока он не спешил и не рисковал — но придёт час, когда ему нужно будет оставить их. А значит — к этому моменту нужно готовиться. Нужно обеспечить себе крепкий тыл — чтобы, если всё пойдёт не по плану, ему было куда отступить. Чтобы… если он погибнет после встречи с возлюбленной… с ней было всё хорошо.        Василий не доверял никому из работников агентства. Они могут быть признательны ему — но стоит выгоде пересилить — и они предадут. Это демоны. Они ему никто, как и он для них. Блиц может называть его другом, отстаивать даже перед высшим демоном — но если риск будет слишком велик, а цена слишком привлекательной — продаст с потрохами. Волкоподобная демоница, что пытается с ним подружиться — с лёгкостью бросит его в руки враждебных сил. А парочка чертей тем более подставит его под удар. И если собственная жизнь его не волновала — то ущерб Рокси от их предательства — он не может допустить. Он говорил, что их жизни — цена, кою немёртвый не готов платить… но может статься так, что на второй чаше весов будет жизнь любимой. И выбор тут очевиден.        Время текло незаметно. Да и стоит торопиться тому, у кого в распоряжении — вечность… «У солдата — вечность впереди… Ты её со старостью не путай…» — вспомнил Василий знакомые слова, присаживаясь на диван, что сам и собрал. Верстак, несколько станков, ящик с инструментами, немного мебели… убранство его нового жилища было куда скромнее, чем было при жизни. Впрочем, теперь ему не нужно спать, есть, мыться… Он не чувствует ни боли, ни удовольствия… У него есть только мучительные воспоминания и чувство вины. Вот и всё его богатсво…        Выйдя из мастерской и закрыв дверь, он присел на диван, начав в задумчивости уплетать оставленный бесами ужин и растягивать бутылку, что оставил Блиц. Ему не нужны их дары, их помощь и благодарность. Они сами нужны ему лишь для того, чтобы в будущем встретиться с Рокси. Но… когда именно произойдёт эта встреча? И что он будет делать после? Внезапно, немёртвый, взглянув на съеденный ужин и пустую бутылку — вспомнил про Луну и её интерес к нему. Может… он всё же ошибался насчёт демонов?        Может быть адские создания не настолько беспринцины, как он о них думает? Адская гончая помнила добро, что он для неё сделал и пытается отплатить… Блиц старался отстоять его даже перед лицом того, кто фактически и обеспечивает его бизнес… Милли и Мокси действительно стараются подружиться с ним, бесовка так вообще уже воспринимает как старого друга… В этот момент Василий подумал, что они все привязываются к нему, даже если он сам старается держаться в стороне. И… если он уйдёт — что он оставит после себя? Как будут жить те, кто подарил ему самое ценное — возможность вновь увидеть любимую?        Поймут ли они его цель? Примут ли уход? Помогут, как сейчас — или просто бросят? И… кто защитит их после того, как обязательства Пэйнкиллера будут исполнены? Кто поможет им в трудную минуту? Кто снова протянет руку помощи той отстранённой пушистой девчонке по имени Луна? «Мы в ответе за тех, кого приручили…» — вспомнилась Василию цитата из «Маленького принца». Подписавшись на этот контракт — он принял на себя отвественность за них. Обязался защищать и помогать им. Имеет ли он право потом просто бросить их на произвол судьбы?        Но самое главное — простит ли его Рокси за то, что он оставил в нужде тех, кто ему доверился? Будет ли Бэйзил вообще достоин её прощения за всё что совершил? На эти вопросы можно получить ответ только опытным путём. Его руки по локоть в крови. Он чудовище и убийца… Однако… Блиц назвал его самым добрым и благородным существом, которое он только мог встретить в Аду. Сколько в нём осталось от человека, которым он был? И сможет ли Роксана увидеть в стальном монстре остатки былой человечности… Лучи адского солнца пробивались через стёкла окон офиса. Начинался новый день.        И в мгновение его рождения — Василий для себя твёрдо решил — он будет всеми силами сохранять в себе человечность. Даже зная, что не лишится её никогда, поскольку это — часть его наказания. Ведь одновременно — это же и шанс на прощение. Именно это подпитывает робкую надежду на то, что Рокси увидит в нём того, кого она любила. И отпустит металлическому чудовищу все его грехи… Пусть даже в последний раз.        Пробуждение для Луны прошло как обычно. Переживания прошлого дня вымотали её и адской гончей даже ничего не снилось. Одевшись, она убрала приготовленный для Пэйнкиллера наряд в пакет, намереваясь отдать металлическому убийце причитающееся, в качестве ещё одного извинения. Она не переставала думать о том, что произошло прошлым днём, коря себя за то, что разрушила едва намечающуюся дружбу. Этот случай только сильнее бил по самооценке Луны, ведь даже если того, кто уже дважды спас её и очень ценит благодарность адской гончей, несмотря на её слова относясь к ней по-доброму — гончая помнила, как Пэйн лично признался в том, что не держит на неё зла — она оттолкнула, то что ей вообще светит в этой жизни?        «И почему Блиц только удочерил меня? Я ведь постоянно оскорбляю его и даже иногда опускалась до рукоприкладства… Почему он вообще меня терпит, а не просто выкинет на улицу, как неблагодарную суку?» — с горечью подумала Луна, усевшись на кровать. Она никогда не поднимала этой темы в разговоре с отцом — просто боясь, что наговорит лишнего и чёрт таки сделает с ней то, чего она заслуживает. Выгонит мразь, что ничем не отплатила за всю ту любовь и заботу, что он дал ей. Но… несмотря на плевки и удары — он продолжал поддерживать её, зачастую идя на риск. Их работа стала тяжелее, контракты стали сложнее и опаснее — Пэйн уже дважды защищал приёмного отца гончей от опасности и если бы его не было — Блиц мог погибнуть.        Одиночество и страх утраты единственного близкого Луне существа — угнетали её. Ведь даже с тем, кто сделал ей много хорошего, и делает несмотря на её отношение — да стальной грешник упоминал, что это ему выгодно, но даже так это значило для адской гончей и остальных агентов очень много — она не может даже установить хоть сколько-то дружеские отношения — то как ей быть, если Блица не станет? К тому же — произошедшее заставляло её думать, что она никогда не сможет понравиться Вортексу, даже если у неё действительно появится шанс установить с ним более близкие отношения. Даже их дружба сейчас очень хрупка — и любое неосторожное слово или действие Луны может разрушить её так же, как разрушило отношения с Пэйном.        Решив не зацикливаться на этом, она вышла из комнаты, направившись на кухню. Бес как всегда готовил простецкий завтрак — яичница с беконом, быстренько пожаренные на сковородке, в дополнение к двухдневной пицце, что лежала в холодильнике — и приветливо помахал рукой, корпя у плиты. Адская гончая только угрюмо посмотрела на него, коря себя за то, что ни разу не приготовила своему отцу что-либо. Она и готовить толком не умела, несмотря на то, что Блиц пытался её научить, сам будучи далеко не спецом в приготовлении пищи. — Доброе утро, Луни! Как спаслось? — чёрт был сегодня достаточно весел — впрочем, утром, когда они вместе собирались на работу, он всегда был в приподнятом настроении. Словно не хотел начинать день с печали… или просто радовался, что дочь всё ещё с ним. Гончая знала, как сильно он её ценит и любит, поэтому тоже убрала мрачное выражение лица, улыбнувшись ему. Хотя бы улыбкой она хотела его порадовать. — Да как обычно, Блиц. Будто что-то изменится… — мрачные думы, меж тем, продолжали одолевать её и улыбка, едва выдавленная, тут же угасла. Тем не менее, от беса это не скрылось, хотя виду он не подал. Разделив завтрак поровну, Блиц поставил тарелку перед своей дочерью и только потом взял свою порцию, кою начал сосредоточенно уплетать.        Адская гончая никогда не отказывалась от его стряпни, сколь бы простой и бесхитростной она не была. Всё лучше дешёвой еды из приюта — иногда она была настолько безвкусной и отвратительной, что заставляла Луну думать об опилках, кои бы точно сделали эту похлёбку вкуснее. Правда, всё же до супа с опилками повара в приюте не опускались — «Инфернал Милитант», что и содержал такие заведения по всему Аду, использовал их для сбыта нереализованой продукции.        Однако, сейчас есть ей совсем не хотелось. Поэтому вяло ковыряя вилкой свой завтрак, гончая старалась не смотреть на отца. Она понимала, что он сейчас начнёт её распрашивать, а этого разговора ей очень не хотелось. — Это всё из-за Пэйна, да? Знаю, твоя личная жизнь не моё дело — но я просто не могу видеть тебя в подавленном состоянии. И ты говорила, что вы утрясли это вопрос, как и полагается настоящим друзьям. — оттягивать неизбежное было глупо, поэтому, Луна кивнула, тяжко вздохнув. Блиц всё ещё считает их друзьями — что с одной стороны закономерно, ведь мрачный металлический призрак Дарк Сити спас её, прислушивался к ней, и если бы не тот случай — они действительно могли ими быть. Адская гончая не посвящала приёмного отца в свои проблемы, но не замечать, что его дочь только и делает, что торчит в телефоне, а не гуляет — он просто не мог. — Да нет между нами никакого конфликта. Просто… — она не знала, как ему это объяснить. Как рассказать Блицу о её страхе одиночества, о том, что она заслуживает всеобщего презрения… и особенно — заслуживает ненависти своего приёмного отца. Луна даже думала, что это тот самый момент истины, когда ей стоит во всём ему признаться, в том числе в том, что она фантазирует о нём в интимном плане — и даже предложить ему секс, как хотя бы один акт благодарности… Но она не могла этого сделать. Пока решиться на такое ей было тяжело. Себе адская гончая казалась настолько мерзким эгоистичным ничтожеством, что даже искренне любящего её приёмного отца использует в качестве удовлетворения своих низменных желаний… — Просто я ощущаю себя немного виновато перед ним. Уподобилась нашему «толстячку» и всё приняла близко к сердцу… — бес прекращает есть и с сочувствием глядит на свою дочь, кладя ладонь на её руку. Этот взгляд резанул ей душу — после таких мыслей о нём, видеть, как он её жалеет — было для гончей тяжело. — Луни, всё хорошо. Уверен, Пэйн всё понимает… — Луна прервала утешающую речь чёрта, подняв свою руку. Ей не нужно утешение. Она не заслуживает такого от него. — Я знаю. Ему плевать, как мы к нему относимся. Ему всё равно. Я сожалею, что просто… постоянно веду себя, как сволочь… Даже с тобой… Я не разу не сделала для тебя ничего хорошего… — она отводит глаза в сторону, ощущая, как сжалась ладонь беса и слыша его поражённый и… болезненный вздох. — Луни, дорогая, прошу — не говори о себе так. Ты хорошая. Да, характер у тебя тяжёлый — но я сам веду себя как мудак регулярно. И даже заслуживаю того, чтобы ты меня била, как в тот раз… — воспоминие обожгло разум адской гончей. Он напомнил ей случай, когда она сорвалась на него, даже без особой причины — он просто подарил ей на день рождения плюшевую игрушку. Луна восприняла это так, будто он относится к ней, как ребёнку, даря бесполезные подарки… обострило её реакцию то, что в тот день на приёме у врача, им опять сказали о том, что её болезнь очень трудно поддаётся лечению…        «Если это не лекарство от сифилиса — мне оно, блять, нахуй не нужно!» — вспомнила она собственные слова, сопровождаемые ударом по лицу Блица. Потом ещё и ещё… остановилась она только тогда, когда её приёмный отец был весь в чёрной крови и лишился сознания. Страх тогда сковал её разум ледяными цепями и пронзил сердце своим холодным клинком. Она просила прощения у бессознательного беса, смывая кровь и перевязывая его раны… а он, придя в себя — просто добро улыбнулся ей, сказав, что ничего страшного не произошло… — Не напоминай мне об этом! — вырвав руку из хватки чёрта, Луна едва не заплакала, закрыв лицо руками. Она и раньше стыдилась своего мерзкого поступка — но сейчас, после всего пережитого, после момента беспомощности, когда она была абсолютно одна… После уже двух рискованных контрактов, когда отец мог не вернуться с задания живым… Это воспоминание обжигало её душу подобно адскому огню. — Луни, прости меня! Я больше так не буду, обещаю! — Блиц мгновенно кинулся к ней, обнимая. Его извинения только сильнее ранили Луну, вызывая лютую ненависть к себе. Но… его объятия действительно успокаивали. Гончая терпеть не могла подобное проявление нежности на публике, считая это личным. Тем, что принадлежит лишь им двоим… однако, когда она были наедине — ей очень нравились объятия отца. Его небольшие, но крепкие руки, покрытые старыми шрамами… Его такое маленькое, но мощное и доброе сердце, чей стук отгонял страх одиночества Луны…        Ей действительно сейчас хотелось ему признаться во всём. Выговорится и даже попросить о большей близости, чем у них есть сейчас… И в то же время адской гончей было стыдно. Стыдно за свою слабость, за позорные мысли… за то, что она просто пользуется добротой приёмного отца… — Не извиняйся. Ты просто хотел помочь мне и поддержать меня тогда, а я… — она обняла Блица в ответ, прижав к себе. Злая ирония, при в всей признательности к нему — она даже отцом его не называла, обращясь только по имени… Впрочем, учитывая её мысли о том, что именно он станет её спутником по жизни — это закономерно. Гончая… не могла действительно воспринимать его как отца в полной мере. Даже несмотря на то, что они вместе уже несколько лет. — Луни, перестань. Я даже не был на тебя обижен тогда. И всё давно простил — я знаю, как тебе тяжело. И потому — я рад, что у тебя есть новый друг, который тоже помогает тебе. Мы все с тобой, Луни. Я, Пэйн, M&M… мы никогда тебя не бросим. Пусть наши отношения не всегда выглядят гладко — но мы действительно семья. — его слова были скорее благим пожеланием, чем реальностью. Только он всегда поддерживал адскую гончую. Остальные же… Милли с Мокси живут своей жизнью и им плевать на неё — Мокси так вообще её ненавидит. А Пэйн… Несмотря на её симпатию, несмотря на то, что она тянулась к нему… она сама же и разрушила едва наметившуюся дружбу. Однако… это было тем, что Луна хотела услышать. И Блиц сказал ей нужные слова. — Я знаю… спасибо. Спасибо Блиц, что ты есть у меня… — она улыбается и видит, как лицо беса превращается в новое солнце, разгоняя тьму в душе гончей. Губы чёрта растянулись в улыбке до рогов и он с нежностью и любовью посмотрел на свою дочь, коя видела в глазах отца собственное улыбающееся отражение. — Это тебе спасибо, Луни. Что бы я делал без такой милой, доброй и замечательной дочурки, как ты! — Луна смущённо зарычала, завиляв хвостом. Блиц был готов заваливать её комплиментами, подобно самосвалу. И каким бы идиотом он иногда не был — она всё равно ценила своего непутёвого папашу. — А теперь — кушай завтрак и вперёд, на встречу новому дню! Нас ждут великие дела! — задор беса разом выдул из головы гончей мрачные мысли. И она поняла, что может быть он и клоун — но в этом он очень хорош. В конце концов, призвание клоуна — веселить и смешить других. Поэтому Луна, усмехнувшись, начала уплетать свой завтрак, наблюдая как пафосно, словно арлекин на сцене, Блиц присаживается на стул и доедает яичницу. Конечно, перспектива вновь увидеть Пэйна и снова поддасться тёмным мыслями угнетала гончую, однако, она помнила, что стальной грешник на неё не обижен. И хоть он и говорил, что более ему не нужны их дары — она надеялась, что новый наряд придётся ему по вкусу…        Закончив с завтраком, колоритная парочка идёт у служебному фургону и едет на работу. Луна иногда думала — действительно ли Пэйн просто сидит ночами в тёмном офисе или же спит? Да, он говорил, что ему ничего не нужно — но не может же у него в принципе отсутствовать потребности? Он вполне спокойно ел оставленную еду, пил воду и алкоголь… Правда, она не видела, как он ест и пьёт, кроме случаев, когда другие работники просто оставляют ему гостинцы. Она не видела его уставшим, не видела, чтобы он в принципе нуждался во сне. Он сам говорил, что ни боли, ни удовольствия он не испытывает…        Это снова вернуло гончую к довольно пошлым мыслям о том, может ли он возбудиться, находит ли её сексуально привлекательной… Но анализируя собственные наблюдения, она поняла, что ему… действительно ничего не нужно. Вообще. Да, какие-то цели он преследует — но вряд ли она их сможет понять… тем более, что раскрывать их Пэйнкиллер не спешил. Только одно Луна знала о нём, чего не знали другие. Она знала о некой Рокси, которая была ему очень дорога…        И мысли о ней причиняли ему боль. Настолько неистовую и сильную, что заставляли кричать в агонии… Блиц был осведомлён об этом — но лишь адская гончая видела, как он страдает и знала, а вернее — догадывалась о причине этой боли. И всё существование металического убийцы вертелось вокруг этого. Именно её он заглушал бесконечной резней… только вот с тех пор, как он начал работать в конторе беса — она ни разу не видела ничего, похожего на приступ, что был при первой их встрече.        «Может… ночами он просто воет, как неупокоенный дух, пытаясь разорвать себя на куски?» — Луна поёжилась от таких жутких мыслей. С учётом её симпатии к стальному грешнику и того факта, что он много для неё и остальных сделал — знание о том, как сильно Пэйн на самом деле страдает — причиняло ей буквально физическую боль. Адская гончая снова задумлась о том, что он дистанцируется от окружающих и от неё самой только потому, что боится привязанности. Боится, что эта боль, кою он так стремится заглушить насилием — станет сильнее. Он скрывает её, не показывает никому — но не значит, что он перестал её испытывать.        Вспомнив, как он отчитывал коллег за ненужный риск — Луна убеждалась в том, что её подозрения правдивы. Вероятно, именно поэтому он согласился помогать им и защищать их. Потому что не смог защитить того, кто был ему дорог… Гончую интересовало прошлое мрачной легенды Дарк Сити, ей была интересна Рокси, с которой её спутал Пэйн. И кое-что она могла сказать уже сейчас, вспомнив слова и действия железного чудовища.        Рокси, вероятно, была адской гончей. Потому что вряд ли стальной грешник спутал бы Луну с человеком или другой грешницей. Кроме того, она вспомнила самую первую их встречу и то, как он утешал её — Пэйнкиллер явно уже имел дело с девушками такого типа, иначе бы он не ласкал ушки гончей. Да ещё так, будто делает это не впервые. Этим же и объясняется общий интерес металлического призрака Дарк Сити к Луне — ведь на сомнительную авантюру Блица он пошёл добровольно, даже заявив, что понимает их попытку использовать его.        Мысли о том, что серебряного гиганта привлекают пушистые девушки — смутили Луну. И если ранее она думала о взаимном интересе… то сейчас задумалась о взаимности мыслей о сексуальных отношениях. На это играли и его едкие и похабные шуточки и то, что он советовал ей рассматривать обидное и пошлое прозвище — как комплимент. Однако, поток мыслей прерывается воспоминанием о вчерашнем инциденте между ними. Их отношения вернулись к изначальным — они никто друг для друга. Адская гончая сама оттолкнула того, кто испытывал к ней интерес.        Провалы на личном фронте снова возвращали Луну к мысли, что единственное, на что она может рассчитывать в этой жизни — это на то, что с Блицем их отношения дойдут до интимной близости. «Технически — уже едва не дошли. Мне стыдно, но приятно, когда он обнимает меня и заботится обо мне. Так стоит ли сомневаться и дальше — или всё же следует признаться ему?» — гончая всё равно боялась, что приёмный отец просто обидится и выкинет её за такое. Подумает о том, что она решила попользоваться им в качестве секс-игрушки… Было иронично, но изначально она думала, что удочерил Блиц её как раз за этим. А теперь сама, на фоне своих страхов и переживаний — уже едва ли не лезет к бесу в койку.        Тяжело было уже взрослой молодой девушке воспринимать как отца чёрта, что был её не так уж и старше. Поведением уж точно. На его фоне Пэйн — действительно мог играть роль отца, причём для всех работников агентства. Опытный, сдержанный, рассудительный и… заботливый. Он и так был им словно отец родной, защищая от опасностей, помогая в работе и наставляя их… И несмотря на демонстративную холодность — он продолжает самотверженно им помогать.        В таких противоречивых мыслях и прошла дорога до конторы. Оставив машину, они встретились с Милли и Мокси аккурат перед дверьми здания, обменявшись приветствиями — правда, Луна как всегда пялилась в телефон, стараясь не смотреть на супружескую пару бесов, что тоже, как и её отец, были в приподнятом настроении. Адской гончей казалось, что сегодня все были невероятно радостными утром, кроме неё самой — и сие её раздражало. Она не злилась на отца, но вот Мокси и Милли пробуждали в неё зависть. Поэтому она подумала, что если и Пэйнкиллер встретит её радостной улыбкой — то она просто напьётся на работе, лишь бы убежать от этой демостративной радости окружающих.        Но металлический убийца в этот раз оправдал её ожидания — он сидел на диване в офисе, как всегда глядя в пустоту. Этим он заставил Луну мысленно выдохнуть, когда она присела на диван и молча протянула ему пакет, в коем была новая одежда и несколько пар тёмных очков — она попросила Блица заехать в магазин, из-за чего они задержались. Учитывая, что на заданиях стальной грешник регулярно лишался очков, потому что встречал пули лицом — такой подарок ему точно придётся по нраву.        Милли и Мокси снова шушукались, распивая кофе, Блиц с удивлением рассматривал новую мастерскую, которую сделал Пэйн. Было видно, что стальной грешник корпел всю ночь, собирая мебель, делая дверь и подключая станки. Адская гончая и парочка бесов не интересовались его жилищем, понимая, что для себя он точно сделает на совесть. Сам Пэйнкиллер просто равнодушно принял протянутый Луной пакет и удалился к себе, закрыв дверь, когда Блиц отправился в свой офис.        Он не сказал ни слова, не удостоил Луну и взглядом… просто принял новый подарок и ушёл. Эта холодность не укрылась от бесов, но ни Милли, ни Мокси ничего не сказали. И адская гончая радовалась, что парочка, при всём негативном отношении к ним с её стороны — всё же уважает её личную жизнь и не лезет в неё. Как, впрочем, и она сама, ограничиваясь только подколками в адрес светловолосого беса. А этот факт вызывал у гончей толику уважения к ним — они поддерживали статус-кво, признавая и уважая личные границы. Хотя и видели интерес Луны к убийце из металла.        Милли даже назвала их братом и сестрой — настолько сильно была заметна их общность. Учитывая то, что гончая со своим отцом рассказали им о самой первой встречей с легендарным маньяком — бесовка называла её даже романтичной. Только вот в отношениях с Пэйном не то, что романтики — даже просто товарищества уже нет. Луна не переставала корить себя за глупую вчерашнюю выходку. А учитывая, что мрачные мысли продолжали её преследовать — она страшилась, что испортит из-за них отношения со своим спасителем ещё больше. Вплоть до смертельного для неё исхода.        Тем временем — Пэйнкиллер вернулся. Его строгий наряд сидел на нём даже лучше брутального прикида — хотя и нравился адской гончей куда меньше. Эта неброскость и простота были очень стильными — и подходили образу наёмного убийцы из стали очень хорошо. — Решил вернуться к первоначальному образу, Пэйн? Мне кажется, тебе идёт любой наряд — ты в любой одежде выглядишь стильно. — снова сделала ему комплимент Милли. Черноволосая чертовка всегда старалась поддерживать дружеские отношения со всеми, даже с отстранённой Луной — но Пэйн, по-видимому, вызывал у неё особые чувства. Учитывая, что он относился к ней весьма положительно в ответ — адская гончая даже немного ревновала, несмотря на то, что у Милли был муж. Что только подпитывало её мысли о том, что жёнушка «толстячка» регулярно ходит налево, просто манипулируя Мокси. — Ты каждую смену одежды будешь сопровождать потоком комплиментов, коротышка? — Пэйнкиллер улыбнулся бесовке, что задевало Луну, только сильнее старавшуюся не смотреть на него. После походания в их отношениях — ей было больно и обидно, что Милли, своим дружелюбием и непосредственностью — добивается внимания стального грешника так легко. — Хэй, если мой друг и наш храбрый защитник выглядит стильно — почему бы не порадовать его добрым словом? — бесовка просто лучилась радостью и добротой, чем смущала Мокси. Адская гончая с иронией заметила, что светловолосый бес тоже несколько ревнует жену к коллеге, но не показывает этого. — Мне кажется — или твой суженый уже начинает ревновать. Ты слишком много незаслуженного внимания мне оказываешь. — Мокси дёрнулся, когда услышал замечание Пэйна и Милли виновато посмотрела на него. — Дорогой, это правда? Извини, если я заставляю тебя чувствовать себя неловко. Не подумай плохого — я люблю только тебя… — виноватый взгляд сменился томным, а последующий поцелуй заставил светловолосого беса растаять, в то время как Луну — раздражённо зарычать… Правда, она представила, как так же проявляет нежность к Блицу после жаркой ночи… Гончую передёрнуло от этого, она боялась представить реакцию остальных на такое.        С другой стороны… а когда её вообще волновало мнение других? Это её отец. И чем они там занимаются — никого волновать не должно. Разве что больше всего адской гончей хотелось, чтобы это был Вортекс, а не Блиц… но у серого волка уже есть возлюбленная. Поэтому круг интересных для гончей личностей ограничивается Блицем… И Пэйнкиллером. И с одним она уже порушила отношения. Если они рухнут даже с приёмным отцом… Это убьёт Луну. — Милли, я бы никогда о тебе такого не подумал… Да и… признаться новый наряд Пэйна мне тоже нравится больше, чем та вульгарная безвкусица, которую он носил ранее. — Мокси отвлёк гончую от мыслей, вновь вызвав раздражение. Даже равнодушный металлический убийца просто назвал тот прикид броским, а этот рогатый мудила обозвал безвкусицей. «Да что он вообще понимает в стиле? Мудак ёбанный…» — обиделась Луна, с недовольством взглянув на беса в пиджаке. — Ну, за этот костюм мне стоит выразить глубочайшую благодарность нашей пушистой жопе. — с ноткой сарказма произносит Пэйн, снимая свое серое кепи и делая изящный поклон перед адской гончей. Милли ахнула, Мокси был явно удивлён такой галантностью, совмещённой с оскорбительным прозвищем. Луна же одновременно смутилась и немного обиделась — но такое проявление благодарности было ей приятно. Оно было первым после того случая — и несмотря на обидное прозвище — не считалось гончей как издевательство. По крайне мере — не полностью. — Вау… А наш Пэйн ещё и джентельмен! — восхищённо произносит Милли, переглядываясь с удивлённым мужем, когда стальной грешник тем же изящным движением водружает кепи на голову и выпрямляется. — Эм… Пэйн, меня приятно удивило то, что ты обладаешь такими манерами. Поначалу я думал, что тебе они не свойственны. — даже Мокси сделал ему комплимент, явно поражённый тем, как он благодарит Луну за её подарок. — Первое впечатление — всегда обманчиво, хуебес. Ты многое обо мне не знаешь, как и все здесь. — ответил Пэйнкиллер, точным движением доставая из кармана пальто тёмные очки, раскрыв их одной рукой и надевает, скрывая свой потусторонний взор за тёмным стеклом. После этого он вновь присаживается на диван по соседству с адской гончей и снова смотрит куда-то в даль, гуляя по своему разуму.        Сама же Луна, после такой благодарности продолжала пялиться в телефон. Было ли это действительно очередной шуткой — или железный убийца действительно так ей признателен за подарок — оставалось загадкой. Она хотела сама спросить его, но перед бесами стеснялась. А Пэйн больше никак своё внимание к ней не проявлял. Милли и Мокси снова начали шептаться, бросая на них редкие взгляды, что подпитывало раздражение адской гончей.        Всё снова вернулось к обычному ожиданию заказов. Луна торчала в смартфоне, забыв об окружающей дествительности, парочка бесов была занята собой — а Пэйнкиллер снова погрузился в лабиринты своего сознания, не замечая ничего вокруг. Разве что Блиц, всё так же в при поднятом настроении, вышел за кофе из кабинета и был приятно удивлён тем, что ему расказали Милли и Мокси — но он предпочёл не донимать ни дочь, ни стального грешника вопросами и тихо удалился с кружкой дымящегося напитка, улыбнувшись Луне, которая ответила на его улыбку. После утреннего разговора ей хотелось чаще выражать ответную признательность и симпатию к своему приёмному отцу. И… ей казалось, что это именно Пэйн послужил фактором их большего сближения и взаимопонимания. За что гончая была в очередной раз благодарна мрачному убийце.        Молчаливое ожидание снова прерывает появление клиента. Вежливо постучав, в офис агентства входит высокий грешник в коричневом пальто, с бежевыми брюками и такими же туфлями. На голове была шляпа-федора, что создавало образ эдакого нуарного частного детектива. Сам вошедший напоминал человекоподобного кота с угольно-чёрной шерстью. В зубах была зажата сигара, которой он изредка дымил. — Здравствуйте. Это агентство наёмных убийств I.M.P.? — вежливо поинтересовался клиент, пока Мокси снова кинулся к кабинету Блица, оповещая о новом заказе. Бес моментально вылетел из своего офиса, растянувшись в улыбке, что несколько шокировало демона-кота. — Приветствую вас в Безотлагательных Профессиональных Убийствах, дорогой клиент. Если у вас есть мудила, которому место в Аду — мы доставим его к вам с убийственной скоростью! Если будет не менее убийственная оплата, разумеется. — озвучил только что придуманный рекламный лозунг Блиц, не снимая с лица немного безумной улыбки. — Ну, такой у меня имеется. Признаться, я никогда не думал, что опущусь до найма киллеров… но мою проблему можно решить только таким способом. — отвечал грешник, туша сигару в пепельнице, что была на столе ресепшена. — Зовите меня Макс Блэксэд. При жизни я был детективом полиции, который раследовал одно дело… ставшее личным. — достав из-под пальто папку, он потянул её несколько удивлённому чёрту. Луна сама поразилась тому, что клиент так подробно представился — наёмные убийцы не задавали вопросов и уж тем более не интересовались именами клиентов. Впрочем, вряд ли им было названо настоящее имя нанимателя. — Вам не обязательно так подробно о себе рассказывать — мы не задаём вопросов и не лезем в чужие дела. Хотите убить — значит, есть за что. — Блиц тоже удивился подробностям, рассматривая папку. — Боюсь, без подробностей вам будет тяжело понять — какую именно цель вам предстоит убрать. А она очень опасна. — слова демона-кота насторожили всех агентов, кроме, разве что, Пэйна, которому было всё равно. — Я расследовал дело о серии загадочных убийств. Как позже узнал — в нём был замешан могущественный криминальный синдикат. И личным оно стало после того, как его глава убил мою семью — жену и маленькую дочь. — при упоминании убийства дочери, Блиц убрал улыбку с лица и, кажется злобно оскалился на секунду, но быстро вернул привычное деловое выражение своему лицу.        Клиент, между тем, взял папку обратно, раскрыв её на столе ресепшена. Краем глаза адская гончая приметила серию фотографий, одну из которых грешник взял в руки. — Вот ваша цель. Генри Максвелл. Руководитель того самого синдиката, прикрывающийся личиной простого католического священника. Что характерно — никогда не убивавший лично и не замеченный ни в какой противозаконной деятельности… Удивительно, как столь набожный человек — поверьте, я встречался с ним лично перед своей смертью — может быть такой мразью и ублюдком… — рассказ клиента прерывает холодный голос Пэйнкиллера, что всё ещё не обращал на него свой взгляд. — Это удобно. Всегда проще переложить отвественность за свои поступки с себя на высшие силы. Деньги и власть? Бог дал. Мерзкие делишки, которыми они и зарабатываются? Чёрт попутал. Главное только искреннее раскаяние изображать, замаливая грехи. Только вот Бог — не Тимошка, видит немножко. — грешник хмыкнул, услышав его слова, пока фото цели ходило по рукам. Дойдя до Луны, она вновь ощутила целлую гамму отвратительных ароматов, исходивших от изображения мило улыбающегося седовласого дядьки в рясе священика. За дружелюбным лицом, вероятно, скрывался тот ещё подонок. — Не совсем понимаю весь смысл ваших слов… Но то, что понял — полностью поддерживаю. Я взялся за это дело, работая под прикрытием… но меня подставили, свалив на меня убийство напарника. Решив действовать радикально, я собрал доказательства и почти добрался до него… однако, это было ловушкой. Улики так и остались лежать в тайнике, моих доверенных лиц отстранили от дела… и моя смерть, как и гибель моей семьи — осталась неотмщённой… — кулаки клиента сжались, когда он рассказывал о своём прошлом. В воздухе появился запах ненависти, такой густой и черной, как дым. Дым от сгоревшей счастливой жизни, что наверняка была у этого грешника. — Каким бы крутым он не был — от наших пуль он не укроется. У нас уже есть за плечами полностью истреблённая организация бандитов — мы с таким сталкиваемся не впервой. — заверил демона-кота Блиц, переглянувшись с остальными работниками агентства. — Надеюсь на вашу помощь. Вот аванс. — подойдя к двери офиса, Макс Блэксэд достал из-за неё бронированный кейс с кодовым замком. Открыв его, он продемонстрировал киллерам весьма солидное количество хэллбаксов, заставив глаза Блица заблестеть. — Когда он окажется в Аду — я разберусь ним до того, как он сможет собрать банду. Мы с моими товарищами уже уничтожили всех его приспешников здесь. Только до самого Генри Максвелла добраться не удалось, потому что он ещё жив. — завершив речь, бывший детектив удаляется, оставив щедрый задаток. И судя по злодейской улыбке приёмного отца адской гончей — живой заказанная цель пробудет недолго…        Снова был сбор, черти основательно готовились к заданию, помятуя о рассказанной заказчиком информации. Только Пэйн просто равнодушно курил подаренную гончей сигарету — на него рассказ не произвёл того впечатления, какое оставил прошлый контракт. Или он просто не подавал виду. Отследив местоположение цели, Луна читает заклинание и перед готовыми к отправке агентами предстаёт переулок большого города, освещённый лучами вечернего солнца.        Снова Пэйнкилер первым входит в него, оглядывая местность — и только затем свой шаг делают бесы. Помня о том, что их цель весьма опасна и коварна — адская гончая с волнением ожидала возвращения команды, наблюдая, как закрывается портал. У неё было очень плохое предчувствие на этот заказ. Никогда ещё она не ощущала такой угрозы для своего отца и коллег. И единственное, на что она могла надеяться — это помощь металлического убийцы. И верила, что надеется на него не зря…        Василий вдохнул осенний воздух, наполненый душной вонью большого города. На этот раз был едва начавшийся вечер. Из очередного загаженного переулка открывался вид на красивый парк, с густыми золотыми кронами деревьев, что качал прохладный ветер. На редкость умиротворяющий пейзаж, резко контрастирующий с привычными ночными улицами, залитыми безжизненным неоновым светом.        Вновь немёртвый прислушался к ощущениям, выискивая свою цель. Черти сосредоточенно ожидали, наблюдая, как Бэйзил медленно поворачивает голову к кроваво-алой точке, что горела ярко на фоне лишившегося красок мира. На этот раз она была ещё ближе — наёмные убийцы оказались совсем рядом со своей целью, адская гончая очень точно рассчитала точку входа в мир живых, произнося заклинание. Живой мертвец помнил, как она каждый раз добавляла в конце разные слова, бывшие названиями населённых пунктов, на которые он не обращал внимания. Ему было всё равно, где находится цель — он настигнет её в любом случае. — Примерно пятьсот метров впереди нас. Идём осторожно, не привлекая излишнего внимания. — медленно произносит Пэйнкилер, делая первый шаг. Блиц и команда, молча кивнув, следуют за ним. Процессия из шрамированного великана, в сопровождении низкорослых чертей была ещё тем зрелищем, однако, бесы были не настолько выделяющимися, как могло показаться.        В нынешние времена странных личностей и костюмированных вечеринок — на них практически не обращали внимания. К тому же Пэйн сканировал местность вокруг, и сразу бы заметил нежелательных свидетелей, коих, на счастье, в парке не оказалось. Кусты и деревья закрывали их от шумной улицы, по которой проносились автомобили, да и сами агенты старались двигаться скрытно. Шагая по краю прогулочной дорожки, они пришли к явно не новой церкви в готическом стиле.        Свет красиво бликовал на искусных витражах, когда наёмные убийцы тихо скрылась в растительности, наблюдая за зданием. Рядом было припарковано несколько машин, двери закрыты — но никого вокруг не было. И хотя это могло показаться удачным стечением обстоятельств — немёртвого скорее напрягало, что всё идёт чересчур хорошо. — Ну, каков план? Просто входим, валим этого Максвелла и смываемся? — поинтересовался Блиц, внимательно оглядывающий вход в церковь. — А у вас не будет проблем со входом? Святые места и всё такое… — спросил стальной мертвец, оценивающее оглядывая тройку чертей. Блиц и Милли тут же расхохотались, а Мокси неловко улыбнулся. Кажется, Василий ещё многого не знал о том, как в Аду всё устроено. — Это так не работает, Пэйн. И хотя небесный металл моментально нас убивает — нет, кресты, святая вода и «аура священных мест» — на нас не работают. — отсмеявшись, отвечал красно-белый чёрт. Милли и Мокси согласно кивнули, подтверждая его слова. — Мы иммунны даже к огню Мира Смертных. Правда, оружием этого мира нас всё ещё можно убить, поскольку мы — не высшие демоны. Но мы всегда убиваем первее… — ещё больше пояснила бесовка, обнажая нож, который лизнула, томно посмотрев на смутившегося мужа. — В таком случае, я просто осмотрю местность — и мы входим. Держитесь за мной и стреляйте на подавление. Заказчик сказал, что этот Максвелл не так прост и склонен к ловушкам. Если там что-то такое — я обезврежу их и тогда мы устраним цель. — слова чертей успокоили Бэйзила. Он сам был невосприимчив даже к ангельскому оружию, поэтому святой ауры не опасался — он принципе не ощущал ничего, даже когда ангелы в него стреляли. А вот за демонов беспокоился. Но раз они говорят, что это на них не действует — значит, чертей можно допустить к выполнению этого контракта. Для людей этот «мафиозник» может и был опасным — но для адских созданий он — просто обычный человек. А все люди смертны…        Выпрямившись, Пэйнкиллер задействовал своё «зрение охотника», которым м просматривал местность. В церкви было ещё десять человек, не считая цели. Конечно, он не видел электронные устройства так, как это делала Рокси — но мог ощущать скрытую угрозу… и он ощутил. Было в этом, на первый взгляд мирном, месте — нечто зловещее. Внимательно присмотревшись, немёртвый заметил… две синие пламенные точки под самым сводом храма. И это его напрягло.        Демоны подсвечивались в его особом зрении чёрно-оранжевыми пламенными силуэтами. Люди — белыми, а цели — кроваво-алыми. Дружественные силы при этом имели зелёный ореол вокруг них. Но вот синих силуэтов он не видел ещё никогда. Что это могло быть — а, вернее, кто — стальной мертвец не знал. Но понял, что их цель несёт в себе куда большую угрозу, чем казалось вначале. Бесов нельзя пускать внутрь, это очевидная ловушка. Но принцип её действия Василий пока не понял. — Около десяти противников. Видимой угрозы нет, но я отправлюсь один. Оставайтесь здесь и пока я не скомандую — не входите. — присев, он встретил удивлённые и обеспокоенные лица чертей. Однако, Милли выразила резкий протест и недовольство, поняв, что снова будет в стороне от схватки. — Пэйн, ну какого хуя?! Их же всего десяток! Что могут противопоставить нам десять человек?! — тихо воскликнула она, расстроенно взирая на живого мертвеца. — Остынь, Миллс. Пэйн, что ты там обнаружил? Сейчас не время для секретов и мы не маленькие бесята, которых можно напугать. — Блиц на этот раз был абсолютно серьёзен. Василий даже удивился этому, ведь штатный главклоун обычно сам лез на рожон. Мокси явно перепугался за жену, поэтому тут же обнял её, принявшись успокаивать. — Постороннее присутствие. Нечеловеческое. Не могу понять, кто именно нам противостоит — но это очевидная ловушка. Этот Максвелл ещё более интересный персонаж, чем казалось. Я разберусь. Осуществляйте наблюдение и если ситуация выйдет из-под контроля — немедленно отступайте и возвращайтесь в Ад. — Блиц кивнул, жестом показав бесам рассредоточиться. Слова Пэйнкиллера явно напугали их, но бес оставался на редкость собранным. Мокси, вторя своему начальнику, так же кивнул и вместе с женой быстрой тенью скрылся в кустах по другую сторону дороги. Сам босс конторы киллеров перехватив поудобней свои пистолеты, достал бинокль и постарался быть как можно незаметнее.        Сам Василий вышел на дорогу и направился ко входу в церковь. Синие силуэты продолжали оставаться под сводами здания, что только усиливало беспокойство. Этот заказ бы самым непредсказуемым и сложным для агентства. Не зря немёртвый сказал чертям убираться, если всё станет резко плохеть. Он не настолько всемогущ и неуязвим, как им кажется — а их цель, вероятно, была готова к противостоянию даже со сверхъестественной угрозой. Либо — в дело вмешалась третья сторона. И это даже хуже на редкость подготовленного «мафиозника».        Распахнув массивные дубовые двери церкви, Пэйнкиллер узрел десяток гражданских, сидящих на скамьях и одинокого священника, стоящего у алтаря. На краткий миг активировав «зрение охотника», он кинул взгляд под потолок, но не обнаружил никого и ничего. Синие силуэты будто испарились. И это плохо, потому что он буквально чувствовал на себе чужой взгляд. Кем бы не были эти сущности — они всё ещё здесь и наблюдают за ним. — Приветствую тебя в моей скромной обители, странник. Что привело тебя в дом Господа? — седовласый мужчина с фотографии, который и был Генри Максвеллом, дружелюбно улыбнулся, начав подходить к немёртвому. Гражданские сверлили живого мертвеца сосредоточенными взглядами, чем явно не походили на обычных прихожан. Скорее всего — это была свита главаря бандисткого синдиката, осуществляющая охрану. — Твоя голова, падре. — холодным и неживым голосом отвечал мертвец. Обычно Пэйн не опускался до разговоров с целями, ограничиваясь лишь парой фраз, когда вкладывал в контракт немного личного. Ни к чему разговаривать с покойниками. Но Максвелл был не обычным заказанным человеком. И потому, немёртвый счёл разговор неплохим способом потянуть время и узнать побольше. Что это за неведомые сущности, наблюдающие сейчас за убийцей из Ада? Связаны ли они с этим типом? Являются конкурентами агентов I.M.P. или же просто сторонними наблюдателями? Как бы то ни было — он узнает правду, даже просто выполняя контракт. — Это какая-то шутка? — голос священника между тем, стал куда холоднее. Слова немёртвого соскоблили обманчивый образ «доброго пастыря» и через него проступил рассчётливый и хладнокровный ублюдок, руководящий криминальной группировкой. — А это похоже на неё? — всё тем же неживым голосом отвечал немёртвый, не сводя с человека в рясе глаз, скрытых чёрными, как сама бездна, очками. Пэйн шагнул вперед и тяжёлые двери захлопнулись за его спиной. Он начал медленно приближаться к своей цели. Пока ничего не выдавало угрозы в священнике и людях вокруг него, которые тут же встали со своих мест. Просто обычные люди против металлического чудовища, что так же носит маску человека. Разве что эта маска более честна — через неё видно шрамы Пэйнкиллера. В этом он отличается от своей цели. Он более честен. — Мессер, Девлин — выпроводите нашего… гостя. И проведите с ним беседу. За пределами храма, разумеется. Нельзя проливать кровь в доме Господа. — коротко приказал уже не скрывающийся Максвелл. Со стороны это выглядит очень хорошо — сердобольные прихожане выпроваживают наглеца, который смеет угрожать миролюбивому священослужителю. А то, что потом наглеца не найдут — это никого не волнует. Так бы всё и было, будь Пэйнкиллер обычным человеком. Но человек, которым он был — давно мёртв.        Двое мрачных типов с последних рядов тут же двинулись к стальной нежити, намереваясь схватить… Но мертвец схватил их быстрее, раздвинув руки в стороны и обхватив шеи мужчин стальными пальцами в кожаных серых перчатках. С громким влажным хрустом он превращяет шеи людей в костяное крошево, выкидывая тела, как тряпичные куклы, за спину одним точным движением, наблюдая невыразимый ужас на лицах людей перед ним. И в этот момент, немёртвый не сдержал улыбки, слегка ухмыляясь в свои серебряные усы.        Не успевают трупы за спиной Пэйнкиллера коснуться пола, как в панике люди начинают стрелять из пистолетов в медленно идущего на них живого мертвеца, который даже не дёргается от попадания пуль. Дойдя до ближайшего, он мощным пинком отправляет его на встречу с колонной, столкновение с коей знаменутся ещё более громким хрустом и кровью, что вырывается изо рта человека. Стремительно подхватывая вырвавшуюся из рук бандита «Беретту», Пэйн моментально достреливает магазин, снося пулями головы оставшимся телохранителям Максвелла.        Выкинув пустое оружие, немёртвый продолжает медленно надвигаться на в страхе отступающего священника, что запинается и падает на спину, стремительно отползая к алтарю, сжимая с руках большое серебряное распятие. Это вызывает улыбку у живого мертвеца, правда, на этот раз мысленную. Если уж на настоящих демонов такое не работает — неужели Максвелл надеялся, что оно подействует на инфернальную даже для адских обитателей железную нежить? — Т-ты будешь гореть в Аду за это! — отчаянно выкрикивает седой мужчина, глядя с ужасом на своего убийцу. Пэйкиллер лишь хмыкнул, продолжая смотреть на священника через тёмные очки, скрывающие его истинный потусторонний взор, как веки Вия. — Гореть… Какое ограниченное воображение… — холодно произносит немёртвый, снимая свои очки, словно вышеупомянутый Вий поднимая свои веки — и наслаждаясь новой порцией ужаса в глазах человека, в коих видел свои собственные. Белый, неживой глаз мертвеца, как олицетворение самой смерти. И горящий алым огнём инфернальный глаз из живой тьмы, что тянула протуберанцы черного пламени к напуганному священнику. Думал ли он, что возмездие за его дела будет выглядеть именно так? Точно нет. Василий знал, что такие, как он — считают себя безнаказанными. Но… он всегда говорил, что выше последствий быть невозможно. Сделка заключена и он пришёл за ним, дабы даровать этой пропащей душе множество страданий в её посмертии. — Т-ты… демон? — спрашивает Пэйнкиллера Генри Максвелл, всё ещё сжимающий своё распятье дрожащими руками, упираясь спиной в алтарь. — А ты — нет, священник? — лицо металлического мертвеца оставалось каменным, но в голос он добавил нотки иронии. Загадочные сущности пока себя не проявляли, значит стоит ещё потянуть время. Его цель никуда не уйдёт. Он уничтожит Максвелла, если тот попытается сбежать. — Земля — ещё одно обличье Ада. А люди — это демоны его. — дополнив свой ответ цитатой из Данте, немёртвый снова с иронией заметил, как дёрнулся священник. Он понял, что Пэйнкиллер пришёл за ним отнюдь не забавы ради.        И тем не менее — молиться этот «падре» не стал, несмотря на то, что крест из рук не выпускал. Похоже, не настолько набожным он был, как о нём говорили. Либо уже понял, что его молитвы — бесполезны. А ведь Пэйн ещё на прошлом контракте иронизировал на тему того, что пути Господни неисповедимы. Можно ли считать этот контракт тоже волей Бога? Для себя стальной мертвец решил, что нет. Это воля человека, у котрого этот монстр в рясе священника отнял всё. И этот человек требовал отмщения. А Василию не впервой убивать чудовищ… — Знаешь, а я ведь знаю каково это — гореть, священник. — в этот момент, стоящий на полпути к алтарю Пэйнкиллер делает шаг. Он действительно помнил, как сам горел в пламени. И как жестокое чудовище истязало его самого и его любимую. Он ещё при жизни горел в Аду. И теперь расскажет этому глупцу каково это. Сие знание ему очень пригодится, когда он сам отправится в преисподнюю. — И были руки мои отняты от тела. И ноги мои сломаны стальной пятой дьявола. И пожраны они были его тьмой, на коей я был распят. И истязал меня дьявол муками лютыми, на глазах возлюбленного чада моего… — с каждым шагом голос Пэйна становился громче и холоднее. И каждое признесённое слово заставляло Максвелла дёргаться и вжиматься в алтарь, словно его стегали кнутом. — Но истинной мукой были для меня слёзы дитя человеческого, что видело страдания мои и мучилось вместе со мной. И возжёг я в сердце своём пламя любви и свет его согрел возлюбленное чадо моё, развеяв тьму дьявольскую. И склонилось дитя человеческое над истерзанным телом моим, разделяя муку мою. И слёзы его видя, взмолился я: «Вырви сердце моё пламенное и подари людям свет и спасение!» И послушалось меня возлюбленное чадо мое и, предолев боль свою — вырвало сердце из груди моей. И воспылало оно ярче прежнего, огнём своим выжигая зло, ибо питал сей огонь я сам… — подойдя к священнику, что трясущимися руками сжимал серебрянный крест, Василий завершил свою речь, расставив руки в стороны и склонив голову, словно распятый человек.        Его тень от красных лучей заходящего солнца, что пробивались через витраж с изображением креста над входом церкви — падала на Максвелла, словно большое распятие. Большее, чем то, что «падре» сжимал в своих руках. — З-зачем ты мне это говоришь? — спросил немёртвого Максвелл. Пэйнкиллер опустил руки и поднял голову, взирая потусторонним взором на свою цель. Он достаточно потянул время. Необходимо устранить «мафиозника» и убираться. — Считай меня тоже, своего рода, священником, падре. — однако, прежде, чем он схватил и сломал шею цели, стального мертвеца окликнул громкий голос. Женский голос. — Не тронь его, демон! Праведная душа потребовала сохранения жизни этого человека — и теперь он под защитой Небес! — обернувшись, Пэйн увидел позади себя четыре фигуры в белых плащах. Снежно-белые волосы, голубые глаза… две нереалистично прекрасных девушки и два таких же юноши. Их лица напомнили стальной нежити тех, с кем он уже сталкивался. Ангелов.        Быстро взглянув «зрением охотника», Пэйнкиллер понял, что синими силуэтами были как раз они — фигуры ангелов горели синим пламенем в потерявшем краски мире. И это создавалао угрозу. Если сам мертвец с ангелами уже сражался — то агентов I.M.P. эти ублюдки могли мгновенно убить. Однако, чёрно-оранженые силуэты, подсвеченные зелёным ореолом, всё ещё были на своих местах. И Пэйн приложит все силы, чтобы крылатые обмудки до них не добрались…        Однако, его удивило, что ангелы защищают такое чудовище, как Максвелл. Конечно, помня о том, что он хорошо маскировался, никогда не убивая лично и поддерживал образ доброго священослужителя — немёртвый понимал, что он мог обмануть людей. Но божественных существ так обмануть нельзя… или всё же можно? А может они сознательно защищают его, закрываая глаза на загубленные жизни? Просто потому что он — «их сукин сын», который зачем-то им выгоден? Железный мертвец и до этого испытывал к ангелам лишь презрение, помня, как они вошли в Дарк Сити, опускаясь до убийства беззащитных гражданских и даже детей.        Пэйнкилер и сам не святой и его руки покрыты кровью не меньше — но он ожидал, что проводники воли, вроде как, Бога — не являются такими же чудовищами, каким был он сам. Тем не менее — теперь он всё больше убеждался, что это так. «В конце концов — грешники и праведники тоже бывают разными. И среди праведных душ может быть мразь, а среди грешных — святой. Так и ангелы с демонами — вовсе не такие, какими их рисуют обыватели…» — заключил он, глядя в полные ненависти голубые глаза ангелицы, что, вероятно, была старшей в группе, потому что стояла впереди и окликнула его. — Ведомы ли вам деяния этого человека? Ведомы ли они праведной душе, что требовала его защиты? — спросил ангелов Пэйнкиллер, повернувшись к ним полностью. Он слышал, как Максвел встал и в краем глаза заметил, что он в панике спрятался за алтарь. Похоже, даже самому объекту защиты было неведомо о её наличии. Он одинаково боялся и ангелов, и стального мертвеца. Значит версию с подготовленной засадой можно отметать. Ангелы — это третья сторона. — Какое тебе до этого дело, демон? Не тебе его судить. — грозно и дерзко отвечала ангелица, тем не менее, не пытась сразу напасть на «демоническое отродье». Вряд ли вопросы зародили в ней сомнения. Однако, ввязываться в драку первыми они не спешили… может быть они в курсе, что немёртвый ранее в одиночку отправил роту их собратьев в небытие? Или же действительно пытаются решить дело в свойственной ангелам манере — мирно? Пэйнкиллер отверг эту теорию.        Всё, что он знал о посланниках Рая — это жестокие фанатики, готовые убивать любого, если им это нужно. Но если они в курсе — почему их всего четверо и они не носят доспехов? «Может быть… это просто случайное пересечение интересов? И демоном они меня величают лишь потому, что меня не берут пули и я имею кошмарные глаза? Потому они выглядят так… неподготовленно…» — размышлял живой мертвец, оглядывая своих противников. А в том, что их намерения далеко не ангельские — он был уверен. — Я и не судья, ангел. Я — всего лишь палач, исполняющий чужой приговор. Судить его будут другие. — честно ответил ангелице Пэйн, продолжая смотреть ей в глаза. В них он предстаёт лишь чудовищем. Да, он им и является — но неужели посланники Рая неудосужились навести справки о том, ради кого они намереваются отдавать свои жизни? Это наивность, слепая вера — или сознательный интерес? Впрочем, немёртвому плевать. Работа должна быть выполнена. А эти девушки и юноши — несут угрозу его товарищам. Они — враги. А врагов надо истреблять. И ангелы наверняка придерживаются того же мнения по отношению к металлическому убийце. — Кем ты себя возомнил, безбожное отродье? Орудием в руках Создателя? Твоё самомнение воистину безгранично! — упрекнула его ангелица, выглядящая сейчас, как разгневанный ребёнок. Раз ангелы не начинают схватки — Пэйнкиллер тоже не стал её начинать. Может быть, их даже не придётся убивать — они не похожи на тех чернодоспешных солдат, что вторгались в Ад. И может быть это действительно наивные дети, которые поддались обману коварного подонка. Или же — немёртвый просто слишком хорошо о них думает. — Я не верю в богов. И не являюсь оружием в их руках. Ко мне обращаются люди. — продолжал этот занятный диалог стальной мертвец своим неживым холодным голосом. Он не обманывался — схватка неизбежна, она произойдёт рано или поздно.        И потому главное — это обеспечить безопасность Блица и команды. Пэйн не желал наблюдать, как Луна плачет над сражённым ангельской пулей отцом или как Милли или Мокси льют горючие слёзы над телом того, кого они любили. Демоны тоже далеки от святости и наверняка загубили немало жизней — но он тоже обязался их защищать. И в отличие от ангелов — Пэйнкиллер знает, кого он защищает. — Мни себя кем хочешь, мерзость. Именем Небес, мы сотрём тебя с лица Мироздания! — выкрикивает в гневе ангелица, явно не желая продолжать диалог. Её руку охватывает сияние — и с хрупкой ладони девушки срывается ослепительный золотой луч. Пэйн действует скорее по наитию, чем сознательно — и подставляет левую ладонь под него.        Он ощущает обжигающий жар, причиняющий боль. Луч сжигает перчатку в мгновение ока — но потом отражается от серебряной ладони, устремляясь к опешившим от такого ангелам, едва успевающим рассредоточиться… но юношу, что не успел уйти — он прожигает насквозь, лишая головы и пробивая в каменной стене церкви дыру. Рука стального мертвеца раскаляется до красна, но боли он больше не ощущает. Дальше Пэйнкиллер действовал на рефлексах — он рванул к ангелам, раскалённой рукой хватая голову одной из девушек, что пыталась достать два огромных пистолета, а теперь визжит от боли, причиняемой раскалённым металлом — но не успевает сделать что-либо ещё, так как юноша метает в него какой-то металлический диск, который немёртвый тормозит другой рукой, выставив её чуть назад.        Он смотрит в искажённые ужасом и болью глаза ангелицы, которой его, всё ещё красная от жара, рука — сжигает лицо. Металлический диск неистово вращается, высекая искры из серебряной ладони живого мертвеца, тщетно стараясь её пропилить. Пэйн останавливает его пальцами, ломая — и метает обратно в юношу, что тоже достав два огромных пистолета, отчаяно стреляет в стальную нежить. Но в это мгновение сломанный диск распиливет его голову надвое, будто её рассекли гигантской бритвой и разбивается на осколки о каменную колонну. Визжащая в руке Пэйнкиллера ангелица ещё успевает сопротивляться — но силы покидают её, она не может поднять оружие.        Решив не мучить её, немёртвый одним движением отрывает ей голову, откидывая фактически череп, покрытый кусками обожжёной плоти, в сторону. Командирша отряда, оставшаяся последней, тоже продолжает стрелять, доставая полуторный меч-фламберг из-под полы плаща и, раскрыв свои золотые крылья — с разгона вонзает его в спину Пэйна, продолжая разряжать магазин пистолета в другой руке. Крупнокалиберные пули вязнут в немёртвой плоти, сам живой мертвец просто отпинывает противницу, впечатывая в колонну.        Мгновение он стоит, пронзённый мечом, глядя на свою, уже остывшую ладонь. Пэйнкиллер понимает, что ангелы были явно не готовы к этому бою. Это не засада — крылатые дураки сами загнали себя в ловушку. Изогнув руку, он хватает меч, что на половину вошёл в его спину, за лезвие — и ломает его, оставляя половину клинка в своей спине, а затем метая эфес с обломком в сторону едва пришёдшей в себя ангелицы. Уклонившись от остатков своего меча, она взлетает под свод храма, перезаряжая пистолет и доставая второй. Противница тут же начинает стрелять, нарезая круги вокруг него.        Но немёртвый просто поднимает уцелевшую скамью и метает её в летающую противницу, выбив оружие из её рук и приземлив. Теперь они снова вернулись к изначальным позициям — Пэйнкиллер стоит посреди храма, на полпути к алтарю, а ангелица лежит рядом со входом. Он не спешил её добивать — они не представляют для живого мертвеца угрозы. Прикончить её он всегда успеет, надо не забывать о цели задания. Повернувшись, он бросил взгляд на Максвелла, что продолжал прятаться за алтарём, расчитывая на то, что противники о нём забыли. А это было не так.        Но выполнить контракт немёртвому было всё ещё не суждено — ангелица поднимается, вновь обращая на себя внимание. Не пытаясь атаковать, она открывает под сводом храма портал, намереваясь отступить. — Мы ещё встретимся, демон! — и взмахнув крыльями, ангелица взлетает… Однако, Пэйнкиллер не собирался давать ей уйти. Подкинув ногой один из ангельских пистолетов, он подхватывает его и делает четыре стремительных выстрела. Первые две пули отстреливают ангелице крылья. Две вторые — ноги. С воплем боли она камнем падает на пол церкви, заливая его золотой кровью из ран. Она всё ещё отчаянно тянет руки к порталу, но он очень быстро закрывается, оставляя её в руках неуязвимой стальной нежити. В отличие от адских — через этот обратную сторону было не видно, только золотое сияние. Пэйн медленно подходит к ней, сжимая пистолет. Она поворачивается к нему, плача и бросая полный ужаса и отчаяния взгляд. Ей не хочется умирать. Но и в открытую о пощаде она не просит, видимо понимая, что такой щедрости не дождётся. — Нет. — холодно произносит немёртвый, разнося ей голову выстрелом. Это и было его милосердием. Он сам познал, насколько ценна возможность умереть, посему — избавил ангелицу от мук так же быстро, как и её товарищей. Он может и чудовище — но чужие страдания не доставляют ему удовольствия… если только они не заслужены. Эти глупцы их не заслужили и потому — кончина их была достаточно быстрой.        Всё ещё сжимая ангельский пистолет, Пэйнкиллер подходит к алтарю, выволакивая из-за него Максвелла и швыряя к нему. Ударившийся о камень священник выронил распятье и вскрикнул от боли. Этот монстр, даже сам того не зная — забрал ещё четыре жизни. Они погибли не из-за Пэйна, а из-за этого мерзкого ублюдка, которого не должны были защищать. Но их выбор был сделан и ангелы встретились с его последствиями. Пора исполнять приговор.        Стальной мертвец делает выстрел из ангельского оружия в живот священника. Человек орёт от боли, зажимая огромную рану от пистолета. Следующая пуля попадает в левую сторону его груди, немного выше сердца. Максвелл начинает задыхаться от собственной крови. Третья пробивает второе лёгкое, заставляя священника бессильно опасть. Он ещё в сознании и жив, хотя всё равно умрёт. Но живой мертвец по-прежнему милосерден. Последняя пуля разносит череп Максвелла на куски, раскалывая алтарь.        Перекрестив ублюдка таким образом, Пэйнкиллер оглядывает разрушенную церковь, наполненную трупами. Тела ангелов и их части растворяются в чёрном дыме, что тут же рассеивается. Остаются только тела людей. Стальная нежить ухмыляется, довольная своей работой. Помимо гонорара, они соберут много трофеев — оставлять ангельское снаряжение Пэйн был не намерен. Достав из кармана штанов побитый смартфон, он набрал Блица. Угроза устранена, время забрать причитающееся и уходить. — Пэйн! Что за хуйня там происходит? Ты порядке? Мы слышали выстрелы и видели ёбанный луч света, который пробил стену церкви! — бес был в панике. Однако то, что черти послушали его и оставались на позициях, несмотря на всё происходящее — порадовало немёртвого больше, чем факт беспокойства Блица за его жизнь. Всё же — он уже умирал и небытия окончательной смерти не боится. Он жаждет умереть ровно так же, как встретиться с Рокси… Потому каждый раз думая о возлюбленной — представляет её искажённое ужасом и ненавистью лицо, в момент встречи с тем, чем стал её любимый… — Угроза устранена. Я ликвидировал цель. Можете входить, здание зачищено. — коротко доложил Василий и отключился. Через особое зрение он видел три силуэта, что стремительно метнулись ко входу в церковь и отворили дверь. Бесы были поражены, оглядывая место схватки… и самого живого мертвеца. — Пэйн, ты не ранен? — кинулась к нему бесовка в сопровождении своего мужа, который больше смотрел на следы золотой крови… и оружие в руках Пэйна. — Я в порядке. Фиксируйте выполнение заказа, собирайте трофеи — и уходим. — коротко отвечал он, вынув магазин из пистолета. В нём ещё оставались патроны весьма крупного калибра из странного, похожего на серебро металла. — Это что — ангельское, блять, оружие? Откуда оно тут, во имя Сатаны?! — восклицает Блиц, тоже заметив ствол в руках немёртвого и оглядывая оставшиеся от посланников Рая белые плащи. — Цель защищали ангелы. Это не было подготовленной засадой, они были третьей стороной, что воспрепятствовала исполнению заказа. — произнёс Пэйнкилер, вставляя магазин обратно в массивную рукоять. Стволы у крылатых придурков действительно были впечатляющими. Наверно, не будь его здесь — карьера наёмных убийц тут бы и закончилась, вместие с их жизнями. Иронично, заказчик предупреждал, что цель будет опасной. Но никто не предполагал насколько. — Ангелы?! Сука, это ебучая подстава! Этот шерстяной пидор отправил нас на смерть! Ебаться в телевизор в три прогиба, злоебучие ангелы… — в гневе бес даже выстрелил в труп Максвелла из своего пистолета. — Вряд ли клиент знал об этом. Иначе — они были бы более подготовленными ко встрече со мной. — успокоил Блица стальной мертвец, изучая снаряжение ангелов. На остатках одежды было обнаружено много оружия — несколько тех самых дисков, что пытались применить против него, по одному полуторному мечу-фламбергу в ножнах в паре с таким же, достаточно длинным, кинжалом и по паре огромных пистолетов, с запасными магазинами к ним в подсумках.        Подобрав пояс, Пэйнкиллер закрепил его на себе, положив в кобуры трофейные пистолеты. Мечи его не интересовали как оружие. Он и так был достаточно силён в рукопашной. Но вот как источник небесного металла — да. Однако, кинжал он всё же забрал — для него он был более удобен, чем полноценный меч. Отказываться от преимущества, что даёт райское снаряжение было глупо. — Я знаю, что тебя не берёт небесный металл — но вот тот ёбанный луч — это уже перебор! Нахуй, надо валить. Собираем ангельское барахло и я звоню Луни. В офисе обсудим план дальнейших действий. Ангелы, сука, ебать их в пернатые жопы… — Блиц был перепуган не на шутку, очевидно сами черти с такими противниками никогда не сталкивались. Подобная встреча была бы для них последней, учитывая, что даже обычные людские бандиты их едва не укокошили в своё время. — До встречи с тобой — я отправил роту таких уёбков на встречу с их создателем в одиночку. Им нужно постараться, чтобы причинить мне вред. — отвечал Василий, осматривая один из дисков. Это был не просто кусок металла — то было сложное составное устройство из непосредственно режущего диска по краю и какой-то электроники в центре. Возможно — это такие роботы-снаряды, с системой наведения. Использовать их вряд ли получится — но вот разобрать точно можно. Хотя бы на металл. — Пэйн… у тебя… что-то торчит в спине… — заметил Мокси, сглотнувший от упоминания того, как немёртвый вырезал ангелов пачками. Милли тут же снова кинулась к Пэйнкиллеру, но тот остановил бесовку жестом. — Мне оно не мешает. Пусть торчит. Просто продолжайте сбор. — холодный голос заставил Милли поёжиться, но она всё же послушала его, с болью глядя на живого мертвеца. Такая искреняя забота и переживание за товарища тронули чёрствое сердце Пэйна. Всё-таки, для демонов — эти ребята не самые плохие. — Может ты и убивал их раньше — но что если бы они действительно подготовились? Ты мог погибнуть! — черноволосая чертовка, всё же, упрекнула его за риск, собирая оружие Небес, пока её муж фотографировал труп цели их задания. — Я уже мёртв. И если бы меня тут не было — мёртвыми были бы вы. — резонно парировал упрёк Пэйн, наблюдая, как Блиц спешно набирает свою дочь. Милли только скорбно вздыхает, но Мокси успокаивает её, обнимая и помогая со сбором трофеев.        Портал снова открылся, однако, немёртвый, взглянув «зрением охотника» на местность — замечает десяток синих силуэтов, что движутся ко входу в церковь. Ангелы отправили подкрепление, когда их агенты не вернулись. И не собирались отпускать их просто так. — Контакт. Десять единиц противника. Ангелы. — короткий доклад всполошил чертей, что уже собирались уходить, но замерли, приготовившись к бою. — Уходите, я разберусь с ними. Для вас это слишком опасный противник. — приказывает бесам Пэйнкиллер, шагая ко входу. Милли снова начала протестовать, но её жестом остановил Блиц. — Пэйн… я знаю, что ты можешь это сделать… Но ты точно справишься? Лучше уйти вместе, крылатые пидрилы до нас не доберутся… наверное… — спросил его чёрт, под взволнованными взглядами остальной команды. Василий лишь усмехается. Ангелы не дадут им уйти, бой придётся принять, поскольку они уже были готовы войти в церковь в любой момент. Кто-то должен прикрывать отход. И у чертей нет лучшей кандидатуры, чем неуязвимый для святых пуль и ангельского колдунства живой мертвец. — Это моё не первое родео. Мне придётся прикрывать ваше отступление, они не дадут вам просто так уйти. Поэтому — ступайте, я искореню врагов. Тебя ждёт дочь, Блиц. — достав пистолет из кобуры, стальная нежить надевает свои фирменые чёрные очки, достав их из кармана пальто. — Я вернусь. — произносит Пэйнкиллер, оборачиваясь и залихватски прокрутив трофейное оружие на пальце. Бес только скорбно кивнул, подгоняя своих сотрудников. Портал закрылся и немёртвый пинком сносит дверь, выходя на залитую алыми, как свежая кровь, лучами заходящего солнца улицу…        Ангелы ждать не стали. Пэйнкиллер едва успел заметить две золотые сферы, что тут же полетели к нему, когда они открыли шквальный огонь, прячась за деревьями и автомобилями. Два стремительных выстрела — и сферы тут же летят обратно, отбитые пулями. Они взрываются массивными огненными шарами — видимо, гранаты были какими-то навороченными, обычные осколочные такого не дают — но посланники Небес были готовы к такому и моментально рассредоточились, избегая жара и невероятно мощной ударной волны, что перевернула автомобили и стряхнула с деревьев золотую листву.        Стальной мертвец тоже ждать не стал — выхватив второй пистолет, он стремительно прыгнул прямо в гущу врагов, начав стрелять с двух рук и в полёте убив двоих ангелов, что не успели уйти в укрытие, снеся им головы. Оказавшись посреди строя противников, Пэйн парирует стволом пистолета выпад меча, которым его хотела сразить одна из ангелиц, снося ей голову ответным выстрелом. Одновременно, он убивает ещё одного ангела, что кинулся на него с кинжалом, стреляя на подавление. Как и всегда, пули вязли в немёртвой плоти или рикошетили, встречаясь с металлом тела стальной нежити, не нанося вреда, в отличие от ангела, которому ответным выстрелом тоже снесло голову.        Занятый боем, он не замечает, как в него вонзается золотая молния, кою метнула другая ангелица. Спину пронзает жгучая боль, молния прожгла одежду, оставив на теле оплавленную воронку — но к боли живой мертвец привык. Она даже придавала ему сил. Поэтому уклонившись от второй такой же, он знакомит прекрасное лицо посланницы Рая с пулей оружия её мёртвых товарищей. Прикрывшись её телом от третьей молнии, он сражает колдуна точным выстрелом, одновременно отпинывая его соратника, блокируя его меч пистолетом, отправляя ему вдогонку пару пуль, что прерывают его жизнь.        Оставшая тройка снова метает гранаты — но отбив их выстрелами, немёртвый заставляет ангелов испытать действие своего оружия на себе. Ударная волна разметала их строй, предоставив живому мертвецу возможность убить ещё двух. Как раз в этот момент кончаются патроны и последний противник идёт в рукопашную, выхватив кинжал. Парируя, Пэйнкиллер пытается ударить противника пистолетом, но тот уклоняется, стреляя ему прямо в голову.        Пуля рикошетит от металла черепа, ангел старается вонзить кинжал в грудь противника. Немёртвый намеренно позволяет ему это сделать, заняв его вторую руку. Но посланник Небес только этого и ждал, выпуская пистолет и хватая гранату. Однако, он не учёл силы Пэйна — мощный пинок отбрасывает ангела за секунду до взрыва — и солдат Рая исчезает в огненной сфере, что отбрасывает ударной волной и стального мертвеца, обдав жаром.        Бой был окончен, Пэйнкиллер поднимается, отряхивая потрёпанный плащ. На спине он нащупывает обожжённую дыру и с сожаленим вздыхает — ему понадобится новое пальто. Рана всё ещё причиняла сильную боль — но к такому немёртвый привык ещё будучи живым. Тем не менее, он для себя отметил, что надо быть осторожнее впредь — попади ангелы ему в голову и он тут же бы кончился.        Перезарядив пистолеты, на случай новых противников, он возвращает оружие в кобуру и шарится по карманам, надеясь, что смартфон уцелел. К счастью — так и есть. Улыбнувшись, стальной мертвец набирает Блица, дабы ему снова открыли портал. Он же обещал, что вернётся. А Василий всегда держит своё слово…        Когда Луна услышала голос своего приёмного отца — она поняла, что что-то произошло. Её мрачные предчувствия оказались правдивы — задание прошло вовсе не так, как обычно. Блиц практически паниковал, прося их вытащить как можно быстрее. Уловив запах беса — к которому примешивался ощутимый аромат страха — адская гончая без промедления начала читать заклинание дабы открыть портал прямо в точке, где были агенты.        В образовавшийся пламенный овал была видна церковь — интерьер здания был достаточно разрушенным, и зоркий глаз гончей приметил лежащие тела людей… но в это мгновение вошли Милли и Мокси держа в руках оружие и снаряжение… от коего исходила слабая аура, знакомая каждому демону. Это было оружие Небес.        Сердце Луны тут же ушло в пятки. Единственный способ для бесов получить такое в Мире Смертных — это встреча с обладателями этого оружия. Это либо демоны, которые вознамерились гарантированно убить чертей… либо сами ангелы. Гончая замерла в ужасе, не желая даже думать о том, что могло произойти. Однако, стоило ей предположить худшее — как в портал входит Блиц, отпуская пару забористых ругательств, когда портал закрывается. — Блиц… что случилось? — севшим голосом вопрошает дочь приёмного отца, сжимая в руках гримуар. Беглым взглядом она подмечает, что никто из команды не ранен… но находится в предельно подавленном состоянии. — Случились злоебучие ангелы, Луни. Пэйн остался прикрывать наш отход… — гончая только сейчас заметила, что их всего трое. Конечно, она знала, что ангельское оружие не может навредить металлическому убийце… но настроение команды киллеров всё равно заставляло её беспокоиться. Как за него, так и за бесов, которых похоже, снова защитил от неминумой гибели стальной грешник. — В-вы дрались с ангелами? — только и смогла выдавить из себя тупой вопрос Луна. Она была в курсе, что крылатых придурков можно убить и обычной пулей — иначе бы единственное вторжение уничтожило Ад — но вот для демонов оружие ангелов тоже было смертоносным. Причём — для любых. — Нет. И я не хочу этого. Пэйн снова взял на себя всю работу… Сука, я точно требую от того волосатого пидрилы тройной гонорар за это дерьмо! А если… мы понесём потери — живьём с него шкуру спущу! — в ярости, чёрт ударил кулаком в стену, оскалившись. Луна редко видела его настоящий гнев — он появлялся только если что-то угрожало его близким — особенно дочери. — Ладно, посидим, погодим. Пэйн обещал вернуться… И я буду ждать от него сигнала. Рано расслабляться, команда! Наша работа ещё не окончена… — он достал револьверы, взглянув на Милли и Мокси, что тоже приготовили оружие. Агенты I.M.P. готовились принять бой.        Луна же зарычала, схватив лежащий на полу ангельский пистолет. Сейчас адская гончая сама была в гневе, смешанном со страхом. Этот контракт был подставой. Никогда им ещё не доводилось иметь дел с ангелами. И тот грешник ничего не сказал об этом — значит, он знал. Он подверг её отца опасности… и теперь её спаситель вынужден в одиночку сражаться войсками Небес… А он может погибнуть. В этот момент страх возобладал и гончая опустила уши, дрожащей рукой сжав рукоять трофейного пистолета. Вдруг… их защитник не настолько крепок и искусен? Вдруг ангелы знают, как его убить?        Она хотела открыть портал вновь сразу… но страх не дал ей этого сделать. Если ангелы ворвутся сюда — они покойники, даже если дадут отпор. Пэйнкиллер знал это — и потому остался прикрывать отход. Здравый смысл боролся в ней с волнением. Бесы напряжённо ждали сигнала, не выпуская оружие из рук. Сердце адской гончей неистово билось, переживая за товарища, что сейчас может находиться на краю гибели. Луна тщетно успокаивала себя его неуязвимостью для небесного металла, его скоростью и силой — но ангелы тоже не лыком шиты. Не больше сотни их вторгалось в Ад — и это было невероятным бедствием. Армии корпоративных наёмников с трудом могли их остановить.        Время тянулось, будто резина. Демоны настроженно переглядывались друг с другом. Гончая понимала — сейчас каждый гадает о том, что происходит в Мире Смертных. Свяжется ли с ними Пэйнкиллер? Будет ли он ранен — или вообще умрёт в том бою? Придётся ли им всем вступить в бой с ангелами — или стальной грешник всё же одержит верх в схватке и просто позвонит им сейчас? Луна ненавидела этот день, ненавидела эту проклятую работу, ненавидела клиента и этот контракт… И ненавидела себя, за то, что даже не смогла подружиться с тем, кто сейчас защищает их всех от неминуемой гибели.        Заметив, как дрожат её руки, как сама адская гончая едва удерживает в них пистолет и книгу — Блиц подходит к ней, пряча один револьвер и кладя руку на плечо. Это успокивает её. Отец с ней. Он будет с ней до самого конца, каким бы он ни был. И… он готов отдать ради неё свою жизнь. После того утреннего разговора, после болезненного воспоминания — Луна знала, что этот придурковатый бес точно это сделает. Без сомнений и колебаний. Отчего ненавидела себя ещё больше. Потому что никогда не простит себе его смерть…        Напряжённую тишину прерывает звонок телефона Блица. Красно-белый чёрт судорожно роется в кармане, доставая трубку. И облегчённо выдыхает. Скосив глаза, гончая видит, что звонящий подписан как «Неебаться крутой железный хер». И невольно улыбается. Приёмный отец всегда записывал контакты в своеобразной манере. — Пэйн, это ты? Ты в порядке? — переключив на громкую связь, обеспокоенно вопрошает Блиц, глядя на парочку бесов. Милли и Мокси понимают босса с полувзгляда и вскидывают оружие, готовясь сражаться в случае чего. — А кто по-твоему будет тебе звонить, чёрт ёбанный? Это я. Немного зацепило, но ничего страшного, заживёт. Я искоренил всех врагов. Мне потребуется помощь со сбором трофеев. Пока всё тихо, можете открывать портал. И с тебя новое пальто. — всё облегчённо выдыхают, слыша холодный — но донельзя ехидный голос Пэйнкиллера. Закончив доклад, он отключается и Блиц коротким кивком намекает Луне, что пора использовать гримуар.        Снова пламенный овал открывает им вид на побоище. Красивый вечерний парк теперь походил на апокалиптический пейзаж — деревья были лысыми, а некоторые — были даже обожжены. Повсюду валялись перепачканные золотой кровью белые плащи и блестящее серебром ангельское оружие. Милли и Мокси быстро рванули в брешь между измерениями. Продолжая удерживать гримуар открытым, гончая поддерживала существование и портала, с напряжением ожидая возвращения всех агентов. Блиц остался с ней, всё ещё держа руку на её плече и немного поглаживая его, стараясь успокоить дочь. Но и ствола револьвера с портала чёрт не сводил.        Спустя десять минут бесы возвращаются, держа в руках очередную гору ангельского барахла. Ещё раз пройдя через портал с ещё одной такой же кучей — они оставливаются и переводят дух. В этот момент через брешь между измерениями проходит и Пэйнкиллер. Его плащ был в грязи, на нём был закреплён ангельский пояс с оружием, а в груди торчала рукоять то ли ножа, то ли кинжала. Поражённая Луна, наконец, закрывает книгу, закрывая и портал.        Милли тут же кидается к стальному грешнику и начинает аккуратно доставать оружие из его груди. Сам Пэйн не двигается и не издаёт ни звука. Крови тоже никакой не было. — Дорогой, принеси аптечку! Нужно перевязать его спину! — говорит мужу бесовка, но её останавливает жестом Пэйнкиллер. — Ты зря тратишь время, коротышка. Мои раны заживают самостоятельно. Но я ценю твою заботу. Лучше принесите мне сигарет — денёк выдался напряжённым. — в этот момент он поворачивается спиной к Блицу и его дочери. Чёрт снова выдаёт матерный загиб, а Луна с ужасом взирает на огромную прожжёную дыру на спине Пэйна. Она даже замечает небольшую оплавленную воронку на его теле. Впрочем, самого стального гиганта это не волновало, поскольку он спокойно принимает пачку сигарет от Блица и прикуривает, присаживаясь на диван. — Это было рискованно, Пэйн. Мы беспокоились за тебя… — произнёс Мокси, присаживаясь на стул у своего стола, на который кладёт пистолет-пулемёт. — То есть за себя вы не беспокоились, хуебес? Уж не захотели ли вы поменяться со мной местами? — в речи Пэйнкиллера сквозил едкий сарказм. Его слова были справедливы — если бы кто-то из них вступил в бой с ангелами — то, скорее всего, он бы из него не вышел. — А что — было бы хорошо, если бы тебя там убили? Можешь сколько угодно изображать из себя пафосного убийцу ангелов — но я не нахожу ничего плохого в том, что волнуюсь за своих друзей и не хочу их терять! — Милли была очень недовольна поведением стального грешника. Бесовка действительно переживала за каждого в их команде — а уж то, как она первая кинулась помогать их общему защитнику — явно говорит о многом. В этот момент Луна искренне зауважала Милли — и призналась себе, что наверняка ошибалась по поводу искренности её любви к Мокси. Если она так волнуется за Пэйна, которого едва знает — то уж мужа ценит очень сильно. И это заставляло её ещё больше завидовать парочке бесов. — А мужа своего хочешь терять? А Блица? Или может сама желаешь помереть? Так я могу это устроить. — а вот теперь голос легенды Дарк Сити стал ледяным, чем заставил всех остальных поёжиться. Бесовка опешила, виновато опустив голову и ушла к своему мужу. Все поняли, что железное чудовище сознательно пошло на риск. Оно прекрасно знало, что ангелы для бесов — слишком опасный враг. — Так, прекратите сраться, ёб вашу мать! Миллс, остынь — он говорил, что справится — и справился. Теперь нам надо придумать, что делать со всей этой сранью… — прервал дальнейшие препирательства Блиц, отправившись в комнату отдыха, из коей вернулся с новой бутылкой виски. — Моксос — прибери хабар крылатых пидарасов в арсенал. Спрячь его где-нибудь, чтобы не отсвечивал. Потом — все в мой офис. Нужно обсудить дальнейшие действия. — светловолосый бес тут же принялся исполнять приказ, вместе со своей женой. Луна, всё ещё сжимающая гримуар и ангельский пистолет — выкинула небесное оружие в кучу других, предварительно поставив на предохранитель и закурила, последовав за своим отцом в его кабинет.        Пэйн, прикурив новую сигарету, неспешно встал с дивана и помог Мокси с Милли, утащив остатки в ареснал и спрятав в артефактных сумках. Позже, под несколько неловкие взгляды супружеской пары бесов, тоже вошёл в офис главы агентства и уселся на один из стульев, что жалобно скрипнул под его весом. Убрав книгу в бронированный сейф, спрятанный за картиной, адская гончая села рядом с ним, в то время, как Мокси с женой присели напротив. Блиц, не выпуская из рук бутылку и тоже закурив, уселся во главе стола, мрачно оглядывая собравшихся. — Итак… Мы — в дерьме! — произносит он, прикладываясь к бутылке и скидывая пепел в пепельницу. — Я много хуйни пережил — но ебучие ангелы — это перебор. В общем план таков — я требую с этого шерстяного хуесоса тройной гонорар и если он зартачится — Пэйн, вырви ему нахуй ноги. — начал озвучивать свои мысли Блиц, затягиваясь и глотая виски. — Понял. Однако, не рекомендую упоминать в разговоре с заказчиком о наличии ангелов. Чем меньше об этом инциденте известно посторонним — тем лучше. Особенно — учитывая тот факт, что у твоего совуха наверняка есть способы докопаться до истины. И тогда — плакала твоя книжка. — отвечал ему стальной грешник, выпуская из носа две тугие струи дыма и глядя на красно-белого беса через тёмные стёкла своих очков. — Касаемо Столаса — можешь не беспокоиться. Он не следит за мной двадцать четыре на семь. Высшие демоны не настолько всемогущи, как может показаться. Тем более в процессе… нашего времяпрепровождения — он становится очень болтливым. И поэтому мне известно пару методов, как можно скрыть случившуюся хуету. — Блиц снова сделал большой глоток, затушив сигарету и прикурив новую. Луна слушала отца весьма отвлечённо, пусть и на этот раз не торчала в телефоне. Гончая понимала, что дело действительно серьёзное. — Ты прав, нам не нужно светить произошедшее. Поэтому — забудьте об этом. Не думайте, не вспоминайте и не касайтесь в разговорах. Будто этого не было. Высшие демоны могут ощущать мысли низших, пусть и туманно. Но Столас не настолько тупой, чтобы не сложить два и два. — бес прервался на очередной глоток, куда больше предыдущих. Он оглядел явно уже несколько нетрезвым взором остальных работников I.M.P. и, затянувшись сигаретой, продолжил. — Компания уходит в простой. Денег нам пока хватит. Нужно залечь на дно, мы наследили в Мире Смертных и тем более — прикончили больше дюжины блядских ангелов. Сколь долго это будет — не знаю. Теперь мы все в отпуске за свой счёт. — допив бутылку, Блиц докурил сигарету и откинулся на спинку своего кресла, тяжко вздохнув.        Луну такая перспектива даже обрадовала — ей необходимо было успокоиться после всего пережитого. И хотя гончая вновь нацепила маску равнодушия, уткнувшись в телефон после речи отца — она едва могла контролировать дрожь, что пробирала её от мыслей о том, насколько сейчас вся команда наёмных убийц была близка к смерти. Милли и Мокси обеспокоенно переглянулись, но понимающе кивнули. В конце концов — всем требовался отдых. Лишь Пэйн, как и всегда, никак не отреагировал. Ему было плевать и на ангельские пули, что попадали в него, и на нечто, что обожгло его спину — а уж на простой тем более плевать.        Дальше всё прошло быстро. Клиент вернулся в агентство и поддатый Блиц с матом начал требовать тройную оплату. Демон-кот, между тем, на удивление не стал возражать, доплатив сверх условленного ещё одним бронированным кейсом с хеллбаксами. Это был всего лишь двойной, а не тройной гонорар — но Блиц не стал упорствовать, решив умерить свою жадность. Или скорее — быстрее отвязаться от этого дела и забыть о нём. На этом решили завершить день — и все принялись собираться домой. — Пэйн… извини, что вспылила. Я понимаю, что ты тоже волновался за нас и потому решил защитить. — Милли извинилась перед стальным гигантом, что снова курил, глядя в пустоту на диване. — Бывает. Не бери в голову. Главное, что всё закончилось и никто не пострадал. Я изучу трофеи — погляжу, как их можно использовать. — ответил ей Пэйнкиллер, дружелюбно улыбнувшись. Луна, видя такое отношение к бесовке, тяжело вздохнула — с ней он был не настолько приветлив, когда она извинялась перед ним. А ведь беспокоилась о нём гончая не меньше других. Бесы между тем, покинули офис. Блиц посмотрел на дочь и кивнул, добро ей улыбнувшись. Он понимал, что адская гончая по-особому относится к металлическому убийце и дал им поговорить, как и вчера        Вновь оставшись наедине, Луна бросила на стального грешника расстроенный взгляд. Её не покидали мысли о том, что всё могло закончиться очень плохо сегодня. Все агенты могли не вернуться с задания, ведь убивать ангелов — куда опаснее, чем людей. Она вспомнила, как не сдержалась в утреннем разговоре с Блицем… и даже думала, что с Пэйном ей тоже стоит поговорить… про всё. Правда, слов она как-то не нашла. — Ревнуешь, пушистая жопа? — первым нарушил тишину стальной грешник, поддев Луну. Гончая тихо зарычала, поняв, что он явно заметил изменения в её поведении. — Вот ещё. Ты же сам сказал, что тут у тебя даже друзей нет. И никогда не появится. — съязвила она, внутренне сожалея, что разрушила едва устоявшиеся отношения. Ведь если бы он действительно погиб, защищая её приёмного отца… для адской гончей это было бы серьёзным ударом. Конечно, она дорожила им не так сильно, как Блицем… но гибель того, кто спасал их всех много раз — ощущалась бы болезненно. Луна чувствовала, что немного — но привязалась к этому мрачному мудаку. Она всё ещё хотела вернуть их товарищество… и не простила бы себе, если бы он умер, так и оставшись для неё просто… коллегой. — Тогда почему ты так скорбно вздыхаешь, когда я общаюсь с Милли? — задал ей резонный вопрос Пэйнкиллер. Адская гончая чувствовала, что начинает волноваться… и это её раздражало. Да, между ними давно нет конфликта — и кажется для Пэйна его и не было — но она боялась снова сказать что-то не то — и испортить всё ещё сильнее. — Это моё личное дело. Я же не лезу в твою жизнь. Я даже не о тебе в этот момент думала. — гончая немного лукавила — мысли в такие моменты у неё были и о стальном грешнике тоже. Однако, она правда думала обо всех, кто ей, так или иначе, симпатичен. Вортекс, Блиц… и Пэйнкиллер. И если серого волка она безответно любила, то вот с приёмным отцом, скорее всего, и проведёт остаток дней. Пэйн же… она до сих пор сторонилась его, несмотря на симпатию. Слишком много тайн он скрывает, слишком непостижима его сила… и слишком холоден он к окружающим. — Как скажешь. Тогда, может, тебе стоит идти? Тебя ждёт отец. Иронично, когда я убеждал Блица уходить из церкви, я тоже сказал ему, что ты его ждёшь… — голос его был лишённым эмоций — но не таким холодным, как обычно. Услышав от него, что в момент опасности металлический убийца напомнил бесу о его приёмной дочери — Луна удивилась. И… смутилась такому проявлению заботы. Пэйн сам был для них всех, как отец. И может быть Блиц был прав, говоря, что они — одна большая и дружная семья, коя никогда не оставит адскую гончую…        Тем не менее, стальной грешник намекнул, что разговор окончен. Блиц действительно ждёт её. Луна, поднявшись с дивана, двинулась к двери офиса и покинкла его, оставляя легендарного убийцу снова коротать ночь в одиночестве. И… ей было больно осознавать, что вот он-то на самом деле одинок. Только она видела его боль своими глазами. У каждого в агентстве есть хотя бы кто-то… у адской гончей был её приёмный отец, а она — у него. Милли и Мокси тоже есть друга у друга. И только Пэйнкиллера никто не ждёт… потому что у него никого нет.        Спустившись, Луна подошла к машине и уселась рядом с Блицем. И хотя мрачные мысли всё ещё тревожили её — она радовалась, что всё закончилось хорошо. Снова улыбнувшись бесу, она нежно положила ладонь на его руку. Блиц ответил на её улыбку и завёдя фургон, положив свободную руку на руль, выехал с парковки. Он крепко сжимал ладонь дочери, показывая, что несмотря ни на что — он рядом.        Думая о том, что сегодня действительно могла бы его не увидеть снова, если бы не Пэйн — она даже хотела наконец предложить приёмному отцу секс. И ей действительно хотелось ощутить его близость… Но она одёрнула себя. Ещё пока не время. Может быть… ей действительно повезёт и она встретит достойного спутника жизни… Может Вортекс действительно её полюбит… Гончая не желала, чтобы Блиц считал её похотливой сучкой, для которой секс — единственное проявление признательности. Она хотела быть для него самой лучшей. Стать достойной дочерью такого отца… или хотя бы попытаться.        Но руку Блица Луна не выпускала. Пусть он знает, что он ей действительно нужен. Что она и вправду каждый раз ждёт его с задания. И боится, что он не вернётся. И как бы не сложилась её жизнь — она верила, что хотя бы Блиц всегда будет с ней… Ведь хотя бы он её любит… В этот момент в её памяти снова возник тот образ серебряного волка с глазами из черного пламени, что внимательно следил за ней из яркого света, отгоняющего тьму. Она не знала, ассоциируется ли он с кем-то конкретным — или это собирательтный образ всех, кто был дорог Луне… но продолжала надеяться, что кроме любящего отца в её жизни появится и возлюбленный…        С такими мыслями она вернулась домой. Поужинав и приняв душ, она вместе с Блицем сидела на диване, смотря телевизор, пока беса, утомлённого трудным контрактом, не одолел сон. Аккуратно высвободившись, Луна принесла подушку и одеяло, коим укрыла чёрта, трогательно его подогнув. Ей конечно хотелось бы уснуть вместе с ним — но диван был не столь удобен для двоих и… её одолевали в такой момент не самые чистые помыслы. Поэтому она удалилась в свою комнату, решив немного развлечься перед сном, дабы освободить голову от мрачных дум… и несколько смущающих её мыслей. И понадеясь, что своими забавами она не разбудит отца…        Луна лежала в кровати, куда упала даже не раздеваясь, и смотрела в потолок. Вечер уже переходил в ночь, а адская гончая продолжала смотреть в пустоту, размышляя о том, что произошло днём. И если вчерашний день, когда агенты I.M.P. встретились с ангелами, она ранее считала худшим в её жизни — то вот нынешний уверенно изменил её мнение, дейстительно таковым став. В том числе — по вине самой гончей, что сейчас люто себя ненавидела. А ненавидеть ей было за что.        Началось всё как обычно — она снова проснулась после довольно жаркой ночи — разгорячённая адская гончая вновь мечтала о близости, фантазируя о возлюбленном Вортексе и развлекаясь со своей коллекцией «игрушек», которуя она тщательно скрывала от приёмного отца. Блиц, кстати, и был причиной её возбуждения — но Луна больше сосредоточилась на своём любовном интересе. Всё же… после такого сближения с бесом ей становилось стыдно думать о нём вот так во время «личных забав»… Вспоминающая начало дня гончая сейчас горестно усмехнулась — учитывая произошедшее, Блиц её просто возненавидит, если она даже намекнёт ему про такое.        Но тогда всё было более чем радужно. Они мило общались за скромным завтраком, забыв о плохом и вспоминали только хорошее… Например, как Блиц обучал её убийственному ремеслу и верховой езде. Чёрт с гордостью упоминал, как хорошо она держалась в седле и точно стреляла из револьвера, как настоящая ковгёрл. Поэтому кстати, предложил вечером посмотреть любимые вестерны вместе, отчего гончая, естественно, не отказывалась.        Луна удивлялась, что они на самом деле так мало проводили время вместе, несмотря на то, что жили в одном доме и работали в одной конторе. Адская гончая даже стыдилась того, что постоянно торчала в телефоне, замечая приёмного отца только тогда, когда он делал глупости или чтобы послать его матом. Однако, теперь намеревалась это исправить. Правда, ещё оставался Столас, который регулярно отнимал время её отца… Она даже желала, чтобы пернатый обмудок как-нибудь подох, дабы гримуар остался с ними… Ну, или даже если бы они его лишились, то ничего страшного бы не произошло. Она была уверена, что Блиц нашёл бы выход из любой ситуации.        Гончая всё ещё не называла его «папой». Учитывая её не самые порядочные мысли о близости с ним — именовать Блица вот так казалось ей чем-то… постыдным. Конечно, она тешила себя надеждой, что найдёт таки того самого, единственного… или Вортекс таки её полюбит… Но Луна была реалисткой — этого не случится, как из-за неё самой, так и из-за обстоятельств. Но и признаться бесу, что иногда ей хочется его — она не решалась… Лёжа в кровати и предаваясь воспоминаниям, адская гончая осознавала, что теперь ей не светит даже этого. Как только приёмный отец проспится — он просто вышвырнет её.        Но утром ничего не предвещало беды. За завтраком Блица застал звонок — и судя по мрачному лицу, это был Столас. Вернувшись после разговора, бес со вздохом сообщил, что ему надо встретиться с графом. Но обещал, что постарается отвязаться от него поскорее, чтобы провести время с «милашкой Луни-Туни». Впервые Луна не ненавидела это прозвище, найдя его… даже милым. Но вот раздражение от звонка адского аристократа испытала. Тем не менее — после инцидента с ангелами Столаса нужно было отвлечь, дабы он не начал копать. Проблемы были никому не нужны.        Бес и гончая, обнявшись, распрощались. Луна, оставшись в одиночестве, снова пила пиво и залипала в смартфон, дико скучая. Обычно скука так не одолевала её, когда она оставалась одна — только тоска. Но вот сейчас, когда она планировала целый день посвятить Блицу, а его увёл один уёбок — который обеспечивает их бизнес и даже беспокоится о Блице, но уёбком в глазах адской гончей быть от этого не перестаёт — она была невероятно раздражена. Ничего её не радовало. Поэтому, когда она, листая ленту получила сообщение от Вортекса — Луна была очень приятно удивлена.        Нет, они и раньше регулярно переписывались, пусть и не очень часто, но сейчас возлюбленный волк писал, что наконец выдался свободный день и он хочет пригласить её на вечеринку, что устраивала его девушка и это прекрасный шанс познакомиться с ней. Это одновременно обрадовало адскую гончую и огорчило. Обрадовало тем, что она проведёт день в компании того, кто ей невероятно нравился — и огорчало, что она для него лишь друг… и то, номинально.        Снова мысленно сравнив себя с пассией Вортекса, Луна ощутила себя просто отвратно. Тем не менее, отказываться от такого шанса было глупо. В конце концов — как бы ей не было тоскливо, это лучше, чем торчать дома, дожидаясь отца. Правда, шумные вечеринки были ей не по нраву — она не особо любила такие мероприятия, предпочитая посиделки в небольшой компании. Ответив согласием, адская гончая принялась прихорашиваться, ведь встреча должна была состояться через час. Она даже достала своё платье, что купила два года назад и не надевала, потому что ходить в нём было просто некуда.        И вот в обворожительном, как ей казалось, красном вечернем платье, она встретилась с Вортексом у его заведения — борделя «Пушистые сучки», управляющим коего он и был. Он принадлежал Веросике Мэйдэй, его боссу, популярной певице-суккубу. Как же Луна была удивлена, узнав, что она была бывшей Блица. Впрочем, быстро поняла, что расстались они явно не на позитивной ноте — суккуб и бес тут же начали препираться, когда не поделили место на парковке. Работники агентства тогда ехали на встречу с арендодателем, дабы обсудить продление вышеупомнятой аренды и посему наблюдали занятный диалог, в принципе не понимая, что поп-звезда, от которой Луна кстати, фанатела — нашла в таком безалаберном чёрте, как Блиц.        Тогда они с Вортексом и познакомились, наблюдая, как их буквальные боссы срутся между собой. Адская гончая до сих пор стыдилась той неловкости, с которой общалась с серым волком. И… как ей было обидно, когда он упомянул, что у него уже есть девушка. Не то чтобы она действительно на что-то рассчитывала… но уж очень Вортекс ей понравился. А уж как по-доброму он к ней относился тогда, не пытаясь изображать мачо и смеясь от её неловких подкатов… Не влюбиться в такого было для Луны невозможно. И ведь он даже намеревался помочь ей обрести друзей, когда заметил, что ей очень неловко общаться с другими…        Адскую гончую тогда вообще разрывали пополам стыд за себя и обида на то, что понравившийся парень занят. Ей хотелось уже закончить разговор и тут помог Блиц — отложив встречу с арендодателем, он раздражённо сказал грузиться в фургон и уехал, объявив выходной. Потом приёмный отец Луны весь день смотрел телевизор и бухал, даже не замечая окружения, включая собственную дочь, что было невиданным для неё событием. Гончая тогда разумно решила его не трогать, поняв, что для него тот день тоже был нелёгким…        Вновь мысли о нелёгком дне заставили Луну горько усмехнуться. Наверно, сейчас она как Блиц после встречи с бывшей — просто лежит, погружённая в свои мысли и проклинает себя за всё случившееся. А ведь как хорошо всё начиналось… Она, вместе с Вортексом, погрузилась в его автомобиль и покатила на Круг Чревоугодия, в клуб «Улей». Ей было известно о том, что там проводятся такие вечеринки, кои посещают в основном низшие демоны — бесы и адкие гончие, которых там обычно большинство. И что самое главное — их устаивала сама Вельзевул — Герцогиня Ада, владычица Круга Чревоугодия. А просто так на такие мероприятия не попадают.        Но вот Луне предоставился редкий шанс — и персональное приглашение. Клуб, у которого остановился автомобиль Вортекса, действительно напоминал пчелиный улей. Сделанный из блестящего стекла, стали и бетона, он, казалось, даже не нуждался в освещении — свет адского солнца отражался от стеклянных панелей, словно подсвечивая здание. Окружённый садами с фонтанами, в ослепительном ярком свете солнца, «Улей» выглядел настолько впечатляюще, что казался уголком Рая в Аду.        Войдя через массивные стеклянные двери, Луна и её друг оказались в окружении толпы демонов, как она и предполагала — бесов и адских гончих. Такое количество народу вызвало у неё страх — гончая аж сжалась, оглядывая эту толпу. Вортекс представил её на входе и решил отправится к бару, позволяя Луне самой побродить вокруг и познакомиться с собравшимися. Правда, этого-то как раз у неё и не вышло — гончие-самки смотрели на неё скорее с пренебрежением и она никак не могла начать с ними диалог. А вот самцы напротив — настойчиво жаждали её внимания — их подкаты, зачастую такие же неумелые, как у неё самой — вызывали раздражение на грани ярости.        Снова с матом отшив очередного «мачо», Луна поспешила к бару, чтобы встретиться с Вортексом, присутсвие коего разом отвадило от неё как приставучих парней, так и прибавило уважения в глазах девчонок. Сам серый волк успокоил гончую, протянув напиток и сказав, что она привыкнет и точно найдёт тех, кто будет ей по душе. Она не стала говорить, что в принципе явилась сюда только из-за него вместо этого согласившись с Вортексом. Они перекинулись ещё парой общих фраз о делах, как толпа начала кучковаться у сцены в центре заведения. Вортекс ухмыльнулся и сказал, что пришло время познакомиться с его девушкой, потому что сейчас она зажжёт вечеринку.        Это немного обескуражило Луну, но она последовала за своим приятелем, гадая, кем же является его пассия. В этот момент на сцену, порхая, спустилась сверху сама Вельзевул, похожая на лисицу и пчелу одновременно демоница с короткими крыльями и хвостом из чего-то, что можно было охарактеризовать как «жидкая радуга»… и Вортекс представил её, сказав, что это есть его возлюбленная. И сие ввело адскую гончую в ступор.        Чего угодно она ожидала, кем угодно она представляла его пассию, предполагая, что уступает ей во всём… Но то, что она будет одной из самых высших демонов, самой адской герцогиней — она и представить не могла. Когда Вельзевул, кою Вортекс ласково называл «моя пчёлка», начала петь и танцевать, порхая над толпой демонов — Луна, видя с какой любовью и нежностью серый волк смотрит на свою возлюбленную, осознала, что все её фантазии сейчас обратились в прах.        Вельзевул, так же известная как Квин Би, была недостижимым идеалом по сравнению с Луной. Больная одинокая адская гончая с отвратительным характером и в подмётки не годилась прекрасной, талантливой, могущественной и влиятельной высшей демонице. Она могла дать Вортексу всё, чего бы он не пожелал. Любой из низших демонов убил бы свою семью, лишь бы оказаться на его месте. И даже удивительно, что такое могущественное существо, стоящее подле самого Люцифера, любило простого адского гончего.        Но когда Би закончила шоу и плавно спустилась на пол перед Вортексом, нежно его поцеловав… Когда Луна видела их обращённые друг на друга взгляды, полные искренней любви, кои ей доводилось наблюдать только у Милли с Мокси… она поняла, что её мечты рассыпались в пыль, прямо в её ладонях. И ей стоит быть благодарной, что Вортекс в принципе обратил на неё внимание, став пусть и номинальным, но другом. Потому что пользующиеся вниманием таких, как Вельзевул — не замечают существование таких ничтожеств, как Луна.        И вот, сама Квин Би обратила на неё своё внимание. Погружённая в лабиринт мрачных мыслей о крушении собственных надежд, адская гончая даже не сразу ответила ей, что заставило её желать себе провалиться от стыда в бездну ниже самого Ада. Вельзевул это заметила и тут же успокоила её вместе с Вортексом. Она угостила её сахарной ватой и самыми дорогими — оказавшимися на редкость крепкими — напитками. Герцогиня словно забыла о своей силе и статусе — и просто непринуждённо расспрашивала адскую гончую о её жизни… а она даже толком ответить ей ничего не могла. К счастью, серый волк сам представил гостью.        Неуёмная энергия Би, её непринуждённое общение и цветущая радость, кою она распространяла вокруг — успокоили Луну. Ей льстило такое внимание от представителя вершины адского общества. А уж желание подружиться и вовсе было словно невероятным даром, который на одинокую гончую ниспослали высшие силы. И Вортекс сказал, что, по крайне мере, одного нового друга она сегодня обрела и влюблённые рады видеть её тут снова… Только вот самой Луне ни вечеринка, ни встреча с Вельзевул особой радости не принесли, несмотря на то, что пассия серого волка ей очень понравилась. Впрочем, это было неудивительно — она была совершенным существом, полубожеством преисподней, лишь на толику уступающим в силе самому Королю Ада.        Адская гончая уже хотела уйти, ощущая себя чужой на этом празднике жизни и двинулась к дверям, попрощавшись с Вортексом и его возлюбленной… как её набрал Блиц. Испытав облегчение, что приёмный отец заберёт её и ней не надо будет тратиться на такси, она тут же ответила. Бес сказал, что отвязался от Столаса и граф ничего не узнал о том инциденте с ангелами. Поэтому они могут спокойно провести вечер вместе, как и планировали.        Блиц с трогательной заботой спрашивал, как она, не сильно ли скучает, ожидая его. На фоне переполняющих гончую чувств, это вызвало у неё горькую улыбку и робко подступившие слёзы. Может быть, возлюбленный волк уже никогда не будет с ней, но у неё всё ещё был приёмный отец, который её любит и заботится о ней, несмотря на все её недостатки. Она не была совершенным существом, как Вельземул, не имела силы, власти и богатства… Но он всё равно любил свою неблагодарную дочь…        Луна отвечала, что решила скоротать время на вечеринке с друзьями, но сейчас уже уходит и хотела попросить Блица забрать её… Но бес, обрадованный этой новостью, спросил, может ли он присоединиться к тусовке и познакомиться с её друзьями. Сначала гончая хотела отказаться — уж очень она желала покинуть это место и просто провести вечер с приёмным отцом… но не смогла найти силы отказать ему. К тому же — присутствие Блица добавляло уверенности и спокойствия в её мятущийся разум. Поэтому, сказав, что она в знаменитом клубе «Улей», чем вызвала бурю восторга у беса, адская гончая согласилась представить чёрта своим приятелям и потусить вместе с ним.        Вернувшись к Вортексу и Би, первав их очередной страстный поцелуй, она предупредила, что хочет пригласить на вечеринку своего приёмного отца. Серый волк очень обрадовался этому, рассказав о Блице возлюбленной. Би не стала возражать, тоже обрадовавшись новому знакомству. Они вместе встретили немного опешившего беса, что подкатил к клубу на служебном фургоне. Он был очень удивлён тому, что у его дочери в друзьях сама Герцогиня Ада, но похвалил, прихвастнув, что имеет связи среди демонов Гоэтии. Вортекс, уже расказавший об отношениях Блица и Веросики, только присвистнул, удивишись, что семья Луны оказалась очень известной среди адских элит.        Дальше они непринуждённо болтали, распивая алкоголь и угощаясь лакомствами, что им дарила Вельзевул. Сама высшая демоница, правда, сказала, что у отца гончей не очень приятный вкус, пояснив, что может ощущать характер других в качестве вкуса. И если у адской гончей была лишь небольшая горчинка, то у беса горечь ощущалась сильнее. Но Би не видела в этом проблемы, сказав, что в Аду не бывает безгрешных и поэтому нужно забыть о плохом, поддавшись добрым вайбам зажигательной тусовки.        Они даже с Блицем устроили соревнования, на тему того, кто кого перепьёт. Луна всецело болела за отца, даже назвав его «папой». И он не подвёл её — в одно лицо высосав два бочонка «Вельзесока», знаменитого напитка, что производили принадлежащие Квин Би заводы. А на такое даже высшая демоница оказалсь неспособна. И он даже держался на ногах, правда, развезло беса конкретно. Признав своё поражение, владычица Круга Чревоугодия даже зауважала Блица, который упал в объятия дочери, обняв её в ответ и сказав, что ради «любимой Луни-Туни» сделает всё, что угодно.        Её так тронули слова приёмного отца, что она даже не обиделась на его сюсюкания и на публичное проявление нежности, кое вызвало умиление у Би и Вортекса. Бес же, подобравшись и волей придав себе подобие вертикального пложения — чем продолжал вызывать удивление Вельзевул — и ушёл на танцпол, принявшись отплясывать, как спятивший. Однако, перформансом беса Луне насладиться не удалось — толпа оттеснила её и она предпочла вновь поболтать с влюблёнными, предоставив Блицу насладиться своими пятью минутами славы.        За непринуждённым общением и рассказами о том, насколько крут её отец, время прошло незаметно. И видя, как иногда целуются Вортекс и Би, как нежно они обнимают друг друга… адская гончая снова испытала тоску. Ей, конечно, нравилась вечеринка, нравилось общение с друзьями… но ей снова хотелось такой же нежной близости, что была у волка и высшей демоницы. Она даже начала скучать по Блицу, да и выпитое уже начало её одолевать. Поэтому она хотела бы всё же вернуться домой — или хотя бы быть сейчас с ним.        Решив поискать беса, она обнаружила его посреди оргии, где к нему тянул свои похотливые лапы какой-то чёрт крепкого телосложения… И тут в Луне взыграла ревность. Чёрт напомнил ей Столаса, что постоянно отнимал у неё её отца, единственного, кто по-настоящему любил её, пусть и как дочь. Одиночество, разбитые мечты и алкоголь только подстегнули эту ревность — и гончая серо-белой молнией метнулась к Блицу, намереваясь не дать никому посягнуть на её отца снова.        Подняв пьяного «папашу» за шиворот, она с одного удара в челюсть вырубила чёрта, что тянул к нему руки. Его поддатые дружки это не оценили и попытались вдвоём утихомирить адскую гончую, но Блиц, несмотря на то, что был бухой до практически нестоячего состояния — моментально вырвался и в ярости разметал парочку бесов. С яростным рёвом о том, что порвёт на куски любого, кто тронет его дочь, бес красной молнией метался среди попытавшися схватить его охранников-гончих и бесов, голыми руками уложив аж шестерых.        Луна, восхищёная тем, как яростно он за неё сражается, даже не сразу заметила у своего отца пистолет, что он выхватил, намерваясь драться насмерть. И едва успела отобрать его, скрутив вырывающегося беса, что в гневе ревел в её руках раненым зверем, осыпая всех проклятими, за то что хотели обидеть его дочь. В этот момент вмешалась сама Вельзевул, усыпив рогатого дебошира и вместе с Вортексом вызвав адскую гончую на личный разговор. В это мгновение до неё начало доходить, что они вляпались по самые уши, устроив потасовку, едва не дошёдшую до стрельбы и убийств на вечеринке самой Герцогини Ада…        Сама же Би строго отчитала Луну и её отца за такое возмутительное поведение. И особенно — за нарушение запрета о проносе оружия. Высшая демоница была разочарована тем, что Блиц так отвратительно себя повёл и потребовала извинений… но в это момент в крови гончей играли алкоголь и адреналин. Отец защищал её, был готов драться за неё на смерть хоть против всего Ада — а она ещё должна за такое извиняться? Может быть она и виновата в том, что первая нанесла удар — но вот в том, что пьяные дружки нокаутированного придурка захотели получить тумаков — её вины не было.        Адская гончая начала защищать Блица, говоря, что если бы они не напали, то всё ограничилось парой разбитых рож. Би это не понравилось ещё больше, она напомнила Луне о первом ударе — но та уже не желала ничего слышать. Они обе начали повышать голос, дошло до того, что Вельзевул пришла в ярость и приняла свою пятиметровую полную форму, возвышаясь над гончей… Но она не дрогнула. За своего отца она тоже была готова сражаться хоть против всей присподней вместе с Люцифером лично.        Луна была готова даже пойти ради него на гибель — а Герцогиня Ада могла усилием мысли стереть её в мелкий порошок. Но гончая всё равно гордо стояла, прижав уши и оскалив клыки, закрывая бессознательного отца собой, готовая вести бой с самой Вельзевул, даже если он обречён на поражение. После всего пережитого, после той доброты и заботы, что подарил ей Блиц — смерть её не страшила. Ибо она защищает самое для неё дорогое. Без отца жизнь для адской гончей не имела смысла.        В этот момент вмешался Вортекс, призвав возлюбленную к спокойствию. И… Би послушала его. Успокоив свой гнев и приняв привычную форму, она даже восхитилась стойкостью и смелостью Луны, сказав, что теперь начала подлинно её уважать, как и Блица. В это мгновение гнев адской гончей как-то сам собой пропал. И на его место пришёл стыд, ведь она действительно сама начала конфликт, да ещё довела едва ли не до смертоубийства. Она извинилась перед Би за себя и своего отца, сказав, что они немедленно покинут заведение и никогда больше тут не появятся.        Она не слышала, что ей говорили Вельзевул и Вортекс, поскольку, прихватив спящего Блица, Луна пулей выскочила из клуба, заведя фурган и направившись домой. Её просто разрывал стыд от произошедшего. Она всё испортила. Испортила вечер своему отцу, испортила отношения с друзьями… Ославила и Блица, и себя на весь Ад, учинив дебош у самой владычицы Круга Чревоугодия… Это был несмываемый позор. И если в начале её мечты о том, что серый волк всё же её полюбит рассыпались прахом… то теперь им же рассыпалась вся её жизнь…        Луна всплакнула, вспоминая то, что случилось в этот вечер и свернулась клубком на кровати. Те немногие друзья, что у неё сейчас появились — теперь отвернулись от неё. Она испортила отношение с самой Герцогиней Ада, высшим среди высших демонов. Она не только попортила вечер приёмному отцу, но и покрыла его имя позором. Кроме того, когда о случившмся станет известно — проблемы начнутся и со Столасом. А это означает ещё и крах дела Блица. Она своими руками загубила и свою и его жизнь…        Но даже не это было самым болезненым для Луны. Когда они приехали — бес пришёл в себя. Мучимый дичайшим похмельем, он, страдая и извергая из себя выпитое на вечеринке — адская гончая старалсь всеми силами позаботиться о нём, силясь хоть как-то заглядить вину перед ним — плакал. Блиц ненавидел себя, осыпая дочь извинениями, за то что испоганил ей вечер и подвёл перед лицом друзей, хотя был ни в чём не виноват, просто защищая её.        Луна всеми силами пыталсь скинуть это на пьяный бред и не воспринимать всерьёз… но бес настаивал. Он называл себя ничтожеством, разрушающим чужие жизни и неспособным устроить свою. Говорил, что заслуживает сдохнуть в одиночестве… Это было так больно слышать его дочери, что сама страшилась такой судьбы и пророчила её себе после случившегося. И вот, вытирая остатки рвоты и горькие слёзы отца, она плакала и пыталась убедить его, что всё хорошо. что она никогда его не оставит… Но, кажется, это не возымело эффекта. Утомлённый бес снова отключился, наверно так и не услышав её слов и просьбы о прощении…        И вот, теперь она плачет в тишине в своей комнате, ненавидя себя за всё. Её жизнь загублена ей самой. И что самое худшее — жизнь её отца. Она хотела умереть, но стыдилась этого, потому что предать Блица в такой тяжёлый час, оставив его одного — низкий поступок. А она и так причинила ему столько боли… Резко встав, адская гончая выходит из комнаты, бросая взгляд на мирно спящего беса и покидает дом, заперев дверь.        Она садится в фургон, желая быть подальше от всего этого. Она не бросит отца, но ей нужно побыть в одиночестве… кое подготовит её к грядущему. Потому что она и останется по итогу одна… Даже если Блиц простит её, даже если её простят Вельзевул и Вортекс… она всё равно лишилась друзей. Лишилась и благосклонности своего приёмного отца, потому что подвела его… Ей будет стыдно в глаза им смотреть. И самое главное… если даже Блиц и будет её любить, пусть и незаслужено… Луна больше никогда не обретёт любовь. Кроме беса она никому не нужна. Все мечты о спутнике жизни разбились о жестокую реальность…        Шоссе привело её к офису, в коем она работала. Гончая не хотела ехать именно сюда, судьба сама заставила её вырулить к этому рогатому зданию. И она поняла, что это было верным решением — так Блиц её не потеряет, а сама Луна сможет побыть в одиночестве. Выйдя из машины, она медленно двинулась ко входу, дабы неспешно подняться по лестнице. Офис был заперт, адская гончая отпирает дверь запасным ключом и включает освещение. Достав сигарету, она прикурнивает и присаживается на диван, глядя в пустоту. С минуту Луна пускает дым в потолок, вновь прокручивая события этого злополучного дня. Худшего в её жизни. И, затушив сигарету и закрыв ладонями лицо, начинает плакать, орошая горькими слезами свой мех… — У тебя что-то случилось? — холодный голос вырывает заплаканную гончую из лабиринта мрачных мыслей, преисполненных ненависти к себе. Она и забыла, что офис теперь обитаем. В проёме двери стоял Пэйнкиллер, что взирал на неё своим инфернальным взором.        Стальной грешник был облачён в нечто среднее из двух своих нарядов. На нём всё ещё была серая рубашка от прошлого костюма, коя была прожжена ангелами на спине — но вместо длинного пальто он надел ту самую кожаную куртку, что Луна подарила ему, вероятно, дабы закрыть дыру на спине. Отверстия от пуль на одежде уже затянулись — это было мелким повреждением и адская магия могла их восстановить. На ногах были серые штаны и берцы. Гончую удивило, что сейчас он был без своих фирменных очков, которыми закрывал глаза.        Тем не менее — Пэйн был тем, кого она меньше всего хотела сейчас видеть. Адская гончая желала побыть одной, чтобы никого не было рядом. И уж тем более — ехидного металлического убийцы, что не применёт унизить её ещё больше. Она ведь ему никто… — А тебе какое дело, уёбок?! Пришёл, чтобы снова посмеяться надо мной? Ну давай, сука, радуйся. Назови опять пушистой жопой, подьеби меня ещё как-нибудь, мне всё равно! — в гневе выкрикнула Луна, отворачиваясь и продолжая плакать. Ей хотелось уйти, но сил двигаться уже не было. Ей действительно было уже всё равно. Хуже это день уже не станет. От неё и так уже все отвернулись, унижения этого бесчувственного ублюдка уже ничего не изменят… — Если бы я хотел подъебать тебя — не спрашивал бы, что у тебя случилось. Я вообще бы не вышел. — холодно отвечает Пэйн, чуть склонив голову на бок. Его мрачная фигура возвышалась над гончей словно олицетворение тёмного будущего, которое невозможно изменить. — Тогда чего тебе надо?! Убирайся, я хочу побыть одна! Вали в свою мастерскую! — продолжала прогонять стального грешника адская гончая не поворачиваясь и тихо всхлипывая. Если не за унижением Луны — так зачем он пришёл к ней? Ему же нет ни до кого дела. У него тут нет друзей и никогда не появится. Ей не угрожает опасность посему его контракт тут не действует. Она просто разрушила свою жизнь и всё. К тому же — он сам говорил, что теперь она сама по себе. Гончая самолично отказалась от его помощи. — Данное утверждение — ложно. И ты — это знаешь. Ты не хочешь быть одна. — холодные слова были как скальпель, что кромсали саму душу Луны. Он точно бил по самому больному, ведь именно потому, что осталась одна — она и плакала. — А теперь не ерепенься — и скажи, что случилось. Я обещал помогать вам, когда заключил контракт с Блицем. И может быть — я могу помочь и сейчас. — он подходит к гончей, присаживаясь на диван. Пэйн сидит поотдаль, не приближаясь к ней, чётко выдерживая дистанцию и уважая её личные границы. Но чем он может помочь ей? Почему вообще решил помочь, несмотря на собственые слова, что теперь она сама по себе? Она никогда не понимала его… — И чем ты можешь мне помочь? Вот чем? Ты только убивать и можешь… — обиженно произносит адская гончая, всё ещё не поворачиваясь к нему лицом. Они даже не друзья. Это просто жестокий металлический монстр… который дважды спас ей жизнь. Который защищал её отца, рискуя собственной жизнью. Судя по обугленному следу на спине — единственной по-настоящему серьёзной ране, что она на нём видела — ангелы могут причинить ему реальный вред. Вероятно — даже убить. Но он всё равно один прикрывал отход группы. Он даже убеждал Блица уходить… говоря, что его ждёт дочь.        Пэйнкиллер постоянно твердит, что ему не нужна благодарность. Что ему плевать, как они к нему относятся. Но… продолжал делать добро для них. Ничего не прося взамен — мастерская была нужна им самим и он даже сам её сделал. Луна всё ещё считала, что он составляет счёт, который выставит рано или поздно… но не могла отрицать, что он делал для всех них только хорошее. И при самой первой встрече, когда он, страдая от невыносимой боли… спросил, не нужна ли ей помощь, хотя по сути она обманула его… И когда он добровольно вручил себя в руки гончей и беса, даже понимая, что они хотят его просто использовать… принимая их, фактически, предательство… — Да, я умею убивать. Но — не только. Просто вам от меня нужно лишь это. Чтобы я убивал. И я убиваю. Потому что обещал вам. Обещал помощь и защиту. И держу данное слово, нравится мне это или нет. — голос Пэйна оставался лишённым эмоций. Его слова льдом обжигали Луну. Это была горькая правда. Они ведь по сути им пользуются. И хотя гончая всё же задавалась вопросом — кто тут кого пользует на самом деле — но не могла не признать истинность слов стального грешника. — Но я могу и другое. Просто расскажи мне о своей беде. Если не могу помочь делом — то помогу хотя бы словом. Оно, знаешь ли, тоже может убить. И спасти. — снова она соглашается с его речами. Своим словом она, наверно, разрушила свою жизнь сильнее, чем даже делом. И ведь именно слова уничтожили намёк на дружбу со стальным гигантом, что сейчас вопрошал о её бедах. Её слова. — Почему ты вообще интересуешься этим? Почему ты хочешь мне помочь? Сам же сказал, что я более не нуждаюсь в твоей помощи. — она наконец поворачивается, глядя на него заплаканными глазами. В её разуме появилась робкая надежда на… утешение. Она чувствовала, что не заслуживает этого… но раз уж Пэйнкиллер пошёл даже против собственных слов — стоит ли ей отказываться от этого шанса? Тем более тогда, когда она все остальные просто выбросила… — Да потому что я ненавижу видеть плачущих девушек. Это… вызывает в моей памяти то, что причиняет мне боль… А я живу только тем, что пытаюсь её унять… Безуспешно… — он отвёл взгляд, горестно вздохнув. Это снова вернуло Луну к мыслям о том, что он на деле страдает, даже не показывая этого. Она видела его боль, которая заставляет стального убийцу пытаться разорвать себя на части и кричать в агонии… И он тоже одинок. Пэйн ни с кем не делится своими проблемами и нуждами, преодолевая эту пытку в одиночку. И это одиночество… было очередным общим моментом между ними. Им… сейчас просто некуда пойти. Не к кому обратиться, кроме друг друга. Они оба пытаются найти утешение… друг в друге. — Ну… у меня был ужасный день. Думаю, ты понял. А ведь как хорошо всё начиналось… — она всё же решила начать свой рассказ. Гончая естественно опустит подробности… ну постарается. Хотя ей действительно хотелось… довериться этому мрачному убийце. Однако, страх не давал ей сделать этого. Страх предательства, страх того, что это всё повернётся против неё… Слишком часто её доверие предавали… — У меня… есть парень. Его зовут Вортекс, он адский гончий, как и я. Вот только… он не «мой» парень. У него есть девушка. И эта девушка — сама Герцогиня Ада Вельзевул… — ей было трудно подбирать слова. Она не желала рассказывать ему всё. Как она испортила всем вечеринку, как подвела отца и друзей… Но Луна чувствовала, что сейчас всё же стоит рискнуть и быть искренней. — Безответная любовь? Что же, понимаю. Не стоит переживать, на этом парне свет клином не сошёлся. Найдёшь другого, даже лучше… — голос стального грешника потеплел, что было приятно адской гончей, но она чувствовала, что он всё равно её не понимает. Однако, действительно пытается помочь, просто не осознаёт всего. — Ты не понимаешь… Я знаю… что нам никогда не быть вместе. Вельзевул — идеальна, она могущественна, красива, талантлива… По сравнению с ней я — просто жалкое ничтожество… — Луна тихо всхлипнула, вспомнив, как её мечты рухнули. Вортекс никогда не променяет Би на неё. Она уже давно с этим смирилась. И ей хватает даже просто дружбы с ними двумя, тем более, что Герцогиня Ада отнеслась к ней так же по-доброму, как и серый волк. Однако… адская гончая сама разрушила эту дружбу. Уже вторую. Правда… сейчас первая, кажется восстанавливается. Пэйн действительно пытается ей помочь… это дало ей надежду на то, что они снова станут верными товарищами. В полном отчаянии она тянулась к любому, кто хоть как-то был добр к ней и пытался сочувствовать. — Ты прибедняешься. Не знаю, кто такая эта ваша Вельзевул — но уверен, что ты не хуже. Ну нравится твоему Вортексу она — и что? Забей и живи своей жизнью. Ты тоже красивая, найдёшь себе воздыхателя. Ты — молодая прекрасная девушка, неужто тебя так это парит? — искренне удивился Пэйнкиллер. Луна вообще поразилась, что впервые видит его удивлённым. Он снова стал использовать мимику, причём — куда более богатую, чем раньше — и голос его снова стал более… живым. Словно он отбросил образ мрачного металлического чудовища и стал… более живым существом сейчас. А ещё её смутило то, что он называет её красивой и говорит, что она не хуже самой Вельзевул.        Адская гончая была уверена, что услышит такое только от Блица. Но уж никак не от железного монстра, разрывающего демонов и ангелов на куски. Тем не менее, слышать такие слова от того, кто много сделал для неё и к кому она испытвает какую-никакую симпатию… Было очень приятно. Это даже немного успокоило её, больше расположив к стальному грешнику. — Ну, на самом деле мне она даже нравится. К тому же, быть другом такого могущественного существа — это может стать билетом в жизнь, а я неплохо подружилась с этой парой… но сама же всё испортила. — горестно выдохнула Луна, вспомнив, как довела Би до гнева, хотя ей просто стоило извиниться… А ведь она потом призналась, что искоренне уважает её и Блица… От этого гончей стало вдвойне стыдно. Вместо того, чтобы замять конфликт — она его просто раздула. И этим потеряла хороших друзей и подставила отца. — Так, помимо неразделённой любви — у нас тут ещё и порушенная дружба… Конечно, это просто комбо — но не переживай. У тебя будут ещё друзья. И вполне себе такие же влиятельные. Блиц вон, вообще себе бойфренда нашёл среди высщих демонов. Может в тебя тоже, как в сказке, влюбится какой-нибудь адский аристократ. — а сейчас адская гончая усмехнулась. Это был самый невозможный сценарний. В первую очередь из-за самой гончей — адские элиты вызывали у неё лишь презрение. Только Би, благодаря своей любви к Вортексу и доброму отношению была исключением. Луна ненавидела высших демонов в принципе. И если бы Би была как остальные — её бы она ненавидела ещё сильнее, из-за любимого серого волка. — Нахуй мне они не нужны. Мудаки и уебаны они все. Просто… Вортекс и Вельзевул — были моими единственными друзьями. У меня вообще есть только Блиц… — с горечью Луна отводит взгляд от Пэйнкиллера. Она призналась ему, что у неё никого нет. Даже Блиц не удостаивался такого откровения, впрочем он и не лез в жизнь дочери. — Подожди… твой Вортекс, что… был твоей единственной любовью? У тебя серьёзно нет ни друзей, ни парня — только отец? — и металлический убийца понял всё правильно. Серый волк был действительно тем единственным, к кому она испытывала искренние чувства. Настолько искренние, что даже готова была отступить в сторону, чтобы не рушить его пару. Даже при том, что она физически не могла этого сделать — Луна видела, что их любовь настоящая. Такая, какую она хотела бы для себя. И ей хватало и просто быть его другом… но она даже на это оказалась неспособна. Потому и возревновала своего отца к чертям на той оргии. Это выглядело для ней, будто у гончей отнимают последнее, единственный свет в жизни. — Да. Я искренне любила его. Даже зная, что у него есть девушка. Он стал для меня единственным другом. Я понимала, что мне ничего не светит и не хотела мешать, даже не зная, кто была его возлюбленная. А теперь, зная это и подружившись с ней — я подвела и её, и Вортекса… — продолжала сознаваться адская гончая, опустив уши. Она не поднимала взгляда на Пэйна, стыдясь своей жизни. Признаваться своему благородному спасителю, что она — жалкая неудачница, что сама же рушит свою и так никчёмную и никому не нужную жизнь — было унизительно. — Это… сильный поступок. Любить кого-то настолько искренне, чтобы отступить в сторону, дабы тот, кого любишь — был счастлив… Это достойно уважения. Как и признание своих ошибок. Если быть честным, я не ожидал от тебя настолько достойных поступков. Ты впечатлила меня, Луна. И теперь — я начал искренне тебя уважать. Ты действительно ценишь других. Такая доброта — редкость. — похвала Пэйнкиллера была для неё, как ушат ледяной воды. Адская гончая подняла на него взгляд, подняв и уши. Ещё один из тех, к кому она испытывает симпатию — выражает ей своё уважение и хвалит её. Именно слова Би о том, что она и Блиц заслужили её искреннее уважение — остудили гнев гончей и заставили ощущать вину.        Пэйн не только выказал уважение к ней. Он назвал её доброй и сказал, что она ценит других. Такая похвала была для Луны вообще незаслуженной, ведь она вела себя, как неблагодарная сука, что только приносит другим беды… Но видя удивлённое и обрадованное лицо Пэйна, такое невероятно живое сейчас — она поняла, что он говорит искренне и честно. Он действительно считает её достойной похвалы. — Пэйн… я не заслуживаю таких слов. Но... спасибо тебе. Мне… действительно стало легче. — смутилась Луна, отведя глаза и завиляв хвостом. Гончая даже немного придвинулась к нему. Искренность её спасителя, который так много для неё сделал и его похвала — отогнали мрачные мысли. Она справится. Добьётся прощения и у Блица, и у Вортекса с Би. А если нет… она всё равно не бросит своего отца. А кроме того… она может не только рушить отношения. Сейчас она восстановила утраченное товарищество. И это показало ей — всё поправимо. Впрочем, бравада быстро пропала. Она поспешила праздновать победу. Да, Пэйн похвалил её — но и только. Она удивила его — но какой-то взаимной признательности между ними нет. Пусть он и стал лучше к ней относиться. — Я рад, что смог помочь тебе… Знаешь… у меня тоже есть та, которую я искренне люблю… И с которой мы, увы, больше не можем быть вместе. Однако… я до сих пор надеюсь на то, что встречусь с ней… — голос стального грешника преисполнился печали. Эта грусть пробирала и саму Луну, напоминая о возлюбленном Вортексе… и о том, как её мечты рассеялись, словно воздушный замок. Она продолжала любить его. Несмотря на то, что у него уже есть пара, несмотря на то, что разрушила их дружбу… но вместе им никогда не суждено быть.        Адская гончая не заметила, как её глаза вновь наполнились слезами. Даже смирившись с судьбой — принять её было тяжело. Она никогда не встретит такого же, как Вортекс. Такого же мудрого, доброго… такого, кто мог бы так же искренне любить её, как серый волк любил Би. Она навсегда одна. Из-за своего характера, болезни… и просто потому, что никому не нужна, кроме отца. — Не плачь. Уверен, что у тебя всё наладится. Если даже я не теряю надежды — то и тебе не стоит. Хотя… это даётся мне невероятно тяжело… И… я могу показать тебе, насколько. — Луна поднимает взгляд, услышав, как скрипит диван. Полностью повернувшись к ней, Пэйнкиллер расстёгивает рубашку, обнажая свой могучий торс. Она сначала не понимает, но потом… она видит на его теле вырезаннное слово. Вернее — имя.        На могучей груди, покрытой металлическими шрамами, было вырезанно одно слово — «Роксана». В отличие от остальных шрамов, походивших на металлические вставки в кожу — адская гончая с некоторым страхом увидела, как в районе сердца, под надписью, кожа была буквально располосована когтями, отчего там образовалось сплошное металлическое пятно, плавно переходящее в ровные паралельные следы. Это точно когти, такие шрамы слишком специфичны и Луна узнала бы их из тысячи. Потому что сама могла наносить подобные раны. Разве что когти того, кто их оставил — были куда длиннее таковых у гончих.        Сама же надпись была достаточно свежей… и что удивило адскую гончую — кожу словно специально деформировали, дабы придать шрамам ровную форму и закрепить её. Обычно, все ранение Пэйнкиллера затягиваются моментально… И Луну пробрал ужас от того, что он не просто вырезал это имя на себе — а шрамы были очень глубокими — но и специально не давал им зажить. Да, боли он не чувствует… физической. Но она представляла себе боль разума, что заставляла металлического убийцу заниматься подобным.        Это напомнило ей об их первой встрече. И Луна поняла, что это было полное имя той самой Рокси, с коей её перепутали. Она была права, когда думала, что Пэйн принял её за свою возлюбленную. И преисполнилась жалости к нему. Однако, она думала, что она мертва. Значит в этом её догадки не подтвердились. Но… почему тогда они не могут быть вместе? Неужели она… просто бросила его? Это было жестоко и мерзко. Бросить того, кто искренее тебя любит — да настолько сильно, что разлука вызывает боль, от которой хочется разорвать себя на кусочки… Это просто предательство.        Даже без учёта того, что Пэйн много для неё сделал — Луна бы никогда не бросила того, кто бы вырезал её имя на себе в знак любви. Потому что хоть это и отдавало безумием… Но именно разлука заставила его так поступить. Настолько была сильна его любовь, что боль от неё была невыносима. И кажется… она поняла, какую боль он пытается заглушить насилием… — Это… имя той Рокси, верно? С ней ты перепутал меня при нашей первой встрече. — произносит Луна, поёжившись. Вид инфернального убийцы, что показывает вырезанное на груди имя своей возлюбленной было жутким, но вызывающим жалость и сочувствие зрелищем. Пэйн одновременно пугал её… и терзал её душу своими страданиями. Она не могла его не жалеть. Не настолько бесчувственной была Луна, как хотела казаться окружающим. — Рад, что ты ещё помнишь. Да, я перепутал тебя с ней. Моей Рокси, моей любимицей… Я так скучаю по ней… — в конце фразы голос стального грешника надламывается и дрожит, будто он собирается заплакать… но ни слезинки из его жутких глаз не вышло. И тут, адская гончая поняла, что это отличная возможность узнать своего спасителя получше. К тому же — кажется он сам хочет ей рассказать о себе и о Рокси. — А ты не можешь рассказать мне о ней? Мне просто интересно, не пойми неправильно… — всё же ей было немного стыдно вот так лезть в его личную жизнь. В жизнь Луны Пэйнкиллер не лез, а она так бесцеремонно его расспрашивает… — Я понимаю твой интерес. В конце концов — именно её образ я увидел в тебе, когда мы впервые встретились в том переулке… — стальной грешник моментально ощутил неловкость адской гончей и успокоил её. Он был удивительно заботливым и сочувствующим, несмотря на то, что Луна сейчас пытается вызнать очень личное для него. И это заставляло её сопереживать ему сильнее — на её искренность он отвечал своей. Он… доверился ей в этот момент. Посчитал достойной его тайны. — Рокси — прекрасная и талантливая волчица. Рок-звезда с невероятно красивым голосом и потрясающим умением играть на любых инструментах. А ещё — она профессиональная гонщица, никогда не проигрывающая заезды. Красивая, дерзкая, сильная… Лучшая. У меня нехватает слов, дабы описать, насколько Рокси совершенна. Поэтому будет проще показать тебе её. Даже удвилён, что это фото сохранилось. Оно прошло со мной через всё. Через нашу любовь и нашу боль. Через мою смерть и страдания посмертия. Через бои с демонами, ангелами и людьми… — он достаёт из кармана рубашки, что был у его сердца, небольшую полароидную фотографию.        На ней Луна действительно видит очень красивую волчицу, что радостно улыбается, стоя в милой позе, делая руками рокерскую «козу». Фотография была сделана в комнате, явно посвящённой ей — над диваном была яркая неоновая надпись с её именем и изображением, украшенная большими зелёными следами когтей. Одетая в красный топик с наплечниками и красные же шорты, волчица с копной серебристых волос, на коих выделялась дерзкая зелёная чёлка, и таким же пушистым серебряным хвостом — производила впечатление. Кроме чёлки и вызывающей одежды — дерзость в её образе подчёркивали шипастые украшения в виде ошейника и пояса из чёрной кожи.        В нос адской гончей ударил приятный и нежный аромат черники. Если Би могла ощущать вкус окружающих — то Луна могла ощущать их запах. И то, насколько приятным и сладким был запах этой волчицы — поневоле располагало к ней. Доселе она чувствовала только мерзкие запахи заказанных целей. Единственное, что немного портило впечатление… слабый горький аромат, напоминающий сгоревшие травы. Однако, то, что больше всего удивило гончую… так это отсутствие видимой шерсти у Роксаны. Только волосы и хвост.        Присмотревшись, она не поверила своим глазам — то, что показалось ей одеждой, было на деле металлическими пластинами. Вместо суставов у неё были хромированные шарниры, вместо меха — пластиковое покрытие… А длинные когти блестели сталью в неоновом свете. Она была не живым существом. Рокси была машиной. — Погоди, она что — робот? Машина? — поражённо вопрошает Луна, поднимая взгляд с фотокарточки. Всякое она ожидала от такого непостижимого существа, как Пэйнкиллер, но то, что его возлюбленная — робот — было для неё чем-то невероятным. Как можно любить механизм? Да ещё настолько сильно, что разлука с ней причиняет такую нестерпимую боль металлическому убийце. — Она не просто машина! — голос и лицо Пэйна разом потеряли живость, когда он посмотрел в глаза адской гончей своим инфернальным взором. Обдав её холодом своих слов — он резко вырвал из её рук фотографию, спрятав в том же кармане, откуда достал. — Она — живое существо, пусть из лития и стали, а не из плоти. Рокси может чувствовать боль, печаль, радость… Она может ненавидеть… и искренне любить. Творение рук человеческих оказалось человечнее своих создателей… И никто не способен любить так самозабвенно и чувственнно, как она… — стальной грешник отводит взгляд, смотря в пол. Луна поняла, что своими глупыми слова до глубины души оскорбила его и его любовь. — Пэйн, прости меня, пожалуйста. Я не хотела сказать ничего дурного, просто… это так невероятно. Я и не думала, что твоя возлюбленная на самом деле — робот. Да ещё… такой… — гончая тоже начала смотреть в пол, ощущая вину. Она продолжала всё портить на ровном месте. Это было словно какое-то проклятие, которое заставляло Луну причинять другим лишь боль и вызывать обиду. — Ничего страшного… Я сам не ожидал такого. При жизни я был робототехником — и потому мне она тоже сначала казалась просто занятным механизмом, очень сложной и умной машиной… Но потом я увидел в ней живое существо… И искренне полюбил. — Пэйнкиллер поднимает свой взор на неё и улыбается, стараясь успокоить гончую. Луна немного перестала корить себя, тоже взглянув в его лицо. И хотя её подгрызала совесть, всё-таки она радовалась, что на их отношения случившееся не повлияло. — Знаешь… я подошёл к тебе сейчас потому, что это напомнило мне, как я познакомился с Рокси. Я был рядом с её гримёркой и услышал плач. Удивившись, я вошёл, думая, что роботы не могут плакать… И видя её, страдающую и всхлипывающую, прямо как ты недавно… Я понял, что никогда в своей жизни так не ошибался. Я подошёл и утешил её. И так зародилась самая непостижимая и невероятная любовь — человека и робоволчицы… — Пэйн продолжал печально улыбаться, смотря на адскую гончую, что тоже проводила параллели со своей ситуацией.        Вот почему он сказал, что ненавидит вид плачущих девушек. Вот почему это вызывает болезненные воспоминания. Луна снова напомнила металлическому убийце его возлюбленную. И теперь поняла, почему он согласился работать на Блица. Он ищет встречи с ней. Но, тем не менее — не интересуется гримуаром и не пытается сбежать от них на контрактах… — Так вот зачем ты устроился сюда… Но почему не ушёл сразу? Почему не забрал гримуар? — если он так хочет вновь увидеть её — а роботы в Ад не попадают, потому что не могут умереть — то зачем он в принципе помогает им? Почему рискует жизнью, защищая их? Она снова его не понимала. — Я слишком мало знаю об Аде и о том, как он работает. Я не хочу подвергать мою любимицу опасности. И к тому же… я обещал вам помощь и защиту. Рокси никогда не простит мне предательство тех, кто мне доверился… — в его словах была логика, которую Луна с трудом, но смогла понять. Он опасался, что побег или захват гримуара подставит под удар Рокси. И… действительно держит своё обещание, потому что считает, что она не простит его? Но разве это не будет истинным предательством с её стороны? — Но почему ты считаешь, что она тебя не простит? Ты же делаешь это ради неё. Я могу понять, что ты боишься за её безопасность — учитывая твою мрачную славу, у тебя точно могут быть в Аду враги. Однако, почему ты считаешь, что недостоин её прощения? По твоим словам, она любит тебя так же, как и ты её. — чем больше ответов о прошлом Пэйна получала адская гончая, тем больше вопросов они порождали. Конечно, она понимала, что, вероятно, их разлучила смерть и превращение Пэйнкиллера в металлическое чудовище… Но разве такая искренняя любовь может разрушиться от подобного? Что произошло между ними, раз он сомневается в том, что Роксана простит ему отказ от своих обязательств?        По сути, он им вообще ничего не должен. Более того — Луна посчитала, что им действительно стоит ему помочь. Конечно, не сейчас — наверняка в Мире Смертных рыщут ангелы — но потом точно. За всё, что он для них сделал — Пэйн заслуживает их помощи. Пусть пока всё уляжется, но потом она попробует поговорить с Блицем. Единственное, что заставляло адскую гончую сомневаться в правильности такого поступка — то недомолвки самого Пэйнкилера. — Боюсь, ты не понимаешь контекста… Что же… я не желал этого рассказывать, но придётся. Помнишь, Блиц спрашивал меня, как я умер? И я ответил, что это не его дело. Теперь я раскажу, как это произошло. — гончая кивнула, начиная понимать, к чему клонит стальной грешник. Похоже, он желает быть честным с ней до конца. Смерть — вообще достаточно личное для грешных душ. Поэтому Луна удивлялась, когда клиенты рассказывали о своей жизни и смерти им. А теперь настало время ей узнать самую главную тайну Пэйна — то, как он умер и стал таким. И адская гончая несколько страшилась того, что узнает. Потому что ей было трудно представить, что могло превратить человека в металлическое чудовище.        Пэйнкиллер отвёл взгляд, теперь смотря в стену. Луна знала, что сейчас он вызывает в сознании самые страшные и мучительные воспоминания. Лицо стального грешника вновь стало безжизненной маской. Его кулаки сжались, отчего она услышала лязг железных пальцев. Это заставило гончую вздрогнуть. — Я и Рокси искренне любили друг друга. Мне казалось, что наша любовь вечна… но у судьбы были иные планы. Мы столкнулись со злом, кое намеревалось разрушить её. Злом, по сравнению с которым все демоны Ада — безобидные котята. Это чудовище могло бы стереть их в порошок, если бы оказалось тут. Воистину дьявольская тварь, состоящая из живого металла, повелевающая машинами и разумом людей… Она подчинила себе мою любимую… Заставила её напасть на меня и ранить. Видишь шрамы на моём лице? Видишь истерзаную когтями грудь? Это Рокси оставила мне их, когда мы сражались насмерть по прихоти мерзкой твари… — Луна просто смотрела на Пэйнкиллера расширенными от удивления и ужаса глазами, силясь осмыслить сказанное им.        Он, ещё будучи человеком, столкнулся с таким же инфернальным монстром, каким был сейчас — только в разы могущественней. И… этот монстр заставил влюблённых сражаться друг с другом насмерть. Всё это было, как дешёвом кино, адская гончая с трудом могла в это поверить… Но Пэйнкиллер и его шрамы были настоящими.        И зная его возможности — Луна и представить не могла, что испытывал простой смертный человек, встретившись с таким чудовищем… — Но Рокси оказалась сильнее власти чуждой воли. Она сбросила контроль… ужаснувшись крови возлюбленного на её руках. Моей крови. И убежала от меня в страхе, боясь причинить вред… Я был ранен и не смог сразу последовать за ней. И потому… опоздал. Её разбили на части. И… вырвали глаза… Видя её, осплелённую и плачущую, с переломаными конечностями… Я обезумел. Пусть она робот и её можно починить — она чувствовала боль. Тот, кто истязал её — не заслуживал прощения… Но она простила его. Этот парень, кстати, потом искупил вину и сильно помог нам… но тогда только Рокси остановила меня от убийства. Она… разбитая, слепая и напуганная… ползла ко мне, просто чтобы остановить… — чем дольше продолжался рассказ — тем сильнее ужас одолевал адскую гончую. Ужас и… восхищение. Ей было больно слышать о таких невероятных страданиях влюблённых… но она не могла не испытывать уважение к Роксане и Пэйну.        Их любовь была сильнее боли и колдовства жуткого чудовища… На секунду Луне даже показалось, что рассказанное грешником походит на жуткую, кровавую — но сказку… Правда, видя стального убийцу перед собой, она знала, что конец этой истории далеко не сказочный…        Сам Пэйнкиллер прервался, тяжко выдохнув. Луна протянула ему сигарету, осознавая наскольку мучительно для него вновь погружаться в кошмар и закурила сама. Ей не хотелось ничего говорить и вообще как-то прерывать рассказ стального гиганта рядом с ней. И того, что она уже услышала — ей было достаточно для понимания их отношений. Понимания, почему он вырезал имя любимой на своей груди… — Однако, я починил её. Простил вместе с ней того парня, что делал это потому что та тварь влезла в его голову… Монстр использовал против нас наших самых близких друзей, превращая в своих марионеток… Сука, если бы я мог убить его снова — я бы это сделал… Конечно, нам удалось освободить их. Но… тварь нанесла ответный удар. Она снова отняла у меня Рокси. И, дабы не подвергать остальных опасности, я один отправился за ней… — сейчас эмоции, что одолевали гончую — перелились через край. Слова Пэйнкиллера резонировали с тем, что он делал для всех работников I.M.P., защищая их от опасности в одиночку. Но это сейчас он почти неубиваемое создание из металла — тогда он был просто обычным человеком. И он не дрогнул, отправившись в логово монстра один, дабы спасти свою любимую, словно мифический герой… — Ты пошёл туда один?! Но… это же самоубийство! То, что ты расказал об этом существе… — речь гончей прерывает бесстрастный голос Пэйна, который продолжал курить и смотреть в пустоту. — Она оказалась у него из-за меня. Это была моя вина — я не смог её уберечь. Жизнь без неё была для меня бессмыслена. И я сам же привёл свою любовь в руки той твари… — отвечал стальной грешник, делая глубокую затяжку. В этот момент, Луна поняла, что тогда он себя ненавидел так же, как и она сегодня. Только вот его проблемы были куда серьёзней таковых у гончей…        Она умолкла, не желая больше вмешиваться в его рассказ. Она вообще начала себя виноватить, что заставила его вспомнить об этом… Но, кажется, Пэйнкиллер сам желал выговориться. Разделить свою боль с ней, как с единственной, что видела его страдания. Как с той… что напоминает ему его возлюбленную. — Да, ты права — это было невыносимо тяжело. Монстр бросил на меня армию своих подконтрольных машин. И самое поганое… Он снова использовал против меня Рокси… — продолжил свой рассказ Пэйн, прервавшись на очень глубокую затяжку, что моментально обратила в пепел его сигарету.        Выдохнув облако дыма, что на мгновение полностью скрыло его лицо, грешник согнулся, взяв руки в замок. С минуту он сидел вот так и только после этого возобновил прерванную речь. — Это было невыносимо. Осознание, что я снова лишлся своей любимицы, что потерял по своей вине… Оно иссушало мою волю сражаться. Я просто не мог драться с ней второй раз. И я готовился принять смерть от её руки, моля о прощении… Но она была сильнее той твари. Она воспротивилась его приказам и вместо удара, — обняла меня… И тогда — я воспрял духом. Я был готов защищать её до последнего вздоха. Мне было плевать с чем я столкнусь — я не боялся умереть. — он выпрямляется, расцепляя руки.        Луна, затаив дыхание, ждала, когда он снова начнёт говорить, с трудом представляя, каким будет конец его истории… — Я вступил в бой с чудовищем. Сразил его дважды… Но этого мало. Тварь снова и снова возвращалась — и я проиграл. Чудовище… разрывало меня на куски, заживо пожирая на глазах Рокси. Оно оторвало мне руки и ноги, вырвало глаз… А моя любимая была вынуждена в ужасе смотреть как меня истязают… не в силах ничего сделать. Однако и я, и монстр — ошибались на её счёт. Рокси разрушила оковы чуждого разума и уничтожила чудовище в бою, отомстив за мои мучения… Но этого всё равно было мало. — Луна застыла, её разум просто отказывался осмысливать услышанное — настолько ужасающим оно было.        Гончая и представить не могла, каково это — наблюдать, как любовь всей твоей жизни заживо рвут на куски и пожирают на твоих глазах. Она могла только завидовать воле Роксаны, что смогла пересилить всё это и остановить зло…        Однако, слова о том, что и этого было мало промораживали Луну до костей. Что за невероятное создание мучило влюблённых если даже сокрушив его трижды — но не умерло окончательно? — Металл этой твари был во мне. Он продолжал сжирать меня, силясь возродить монстра. Только огонь был способен его остановить. И… я умолял Рокси сжечь меня, раненого и искалеченного, заживо. Ей было невероятно больно… больнее, чем мне, когда меня рвали на куски. Но она послушалась меня. Она исполнила мою волю и спалила монстра вместе со мной… Я не могу забыть её лицо и этот взгляд золотых глаз, полный неописуемых страданий… А теперь я там, где заслуживаю быть за то, что так поступил с ней. В Аду. — гончая просто сидела раскрыв рот от услышанного. Её глаза были полны слёз от того, насколько болезненным был финал этой истории. И насколько несправедливым.        Вся боль и страдания… Все победы и поражения… были бессмысленны. Все усилия влюблённых пропали втуне, ведь силясь спасти друг друга, они пожертвовали самым дорогим — своей любовью. Разум Луны не мог вместить ужасного знания о том, что Рокси сожгла заживо того, кого она так сильно любила. Она не могла осознать насколько это было больно. Вот почему Пэйн ненавидел себя даже сейчас — он причинил ей ужасные страдания. Вот почему боялся, что она его не простит… — Это… просто… У меня слов нет, как это больно и несправедливо! Это не должно было закончиться вот так! — в слезах восклицает она, смотря на Пэйнкиллера.        Все проблемы Луны стали невероятно мелкими. Все её страдания стали ничтожными. Она не испытала и милионной доли тех ужасов и мучений, через кои прошёл Пэйн. И проходит сейчас. Она вообще удивилась, что ему есть дело до её проблем — он пережил натуральные адские муки ещё при жизни. Он пожертвовал собой ради спасения возлюбленной, сражался ради неё с невообразимым злом… На фоне такой чистой и недостижимой любви — все страсти адской гончей были пылью. — Я знаю, почему ты плачешь, Луна. Но сам я плакать уже не могу… — он повернулся к ней и добро улыбнувшись, аккуратно вытер её слёзы холодным металлическим пальцем. Он так нежно и заботливо утешал её, после всей боли, что пережил, после всего добра, что для неё сделал… Он святой, заслуживающий места в Раю… Но по вопиющей несправедливости отправленный в Ад. Мироздание воистину жестоко…        Адская гончая не выдерживает и обнимает его, заливая его куртку слезами. А Пэйнкиллер просто отвечает на её объятья, нежно поглаживая по волосам и касаясь стальными пальцами её ушек. Как при самой первой их встрече. Только в этот раз он успокаивает именно Луну, которой тяжело вынести груз его страданий… — Не надо плакать. Всё будет хорошо. И в моей жизни, и твоей. Просто надо не терять надежды. И как я верю, что снова увижу Рокси, снова смогу поговорить с ней и коснуться её… Так и ты не сдавайся. У тебя будут и настоящие друзья, и настоящая любовь. К тому же — ты не одна, у тебя есть любящий отец, готовый на всё ради тебя. Так что не надо плакать… — тихо успокаивает он адскую гончую. Однако, слова утешения только сильнее ранят её. Её страдания никогда не сравнятся с его муками. — Как ты можешь вообще сравнивать это? Ты и Рокси пережили такое… я словами описать не могу насколько это тяжело. Мои проблемы просто ничто на фоне этого. Зачем ты вообще меня утешаешь? — адская гончая смотрит заплаканными глазами в потусторонние глаза Пэйнкиллера. Ранее они вызываали у неё страх, но теперь только невероятную жалость к их обладателю. За жутким обликом железного чудовища скрывался измученный и одинокий человек, который, несмотря на собственные страдания, бескорыстно и самоотверженно помогает другим. — Я могу сравнивать это — потому что через это прошёл. Твои проблемы так же значительны, как и мои. Отличается лишь масштаб. И потому я отношусь к ним максимально серьёзно. И говорю тебе — не опускай руки. Ты справишься. Ты не одна. Если тебе нужна помощь — я, Блиц и остальные — всегда поможем тебе. Что бы ни случилось. Мы с тобой, Луна. Я с тобой, прямо сейчас. — он снова принялся вытирать её слёзы своим пальцем. Это было так трогательно… и потому она понимала, за что Рокси полюбила его. Такой невероятный человек способен и стальное сердце машины заставить биться, подобно живому.        И потому гончая твёрдо решила отплатить ему. Она приложит все свои силы, чтобы он и Рокси были вместе. Она исправит эту несправедливость бытия. Пусть самой ей никогда не обрести любви — но она не может оставаться в стороне, зная, как страдает её… друг. Настоящий и искренний. Такой же, как и Вортекс. Луна думала, что такого больше не встретит… но ошиблась. Он сейчас сидит перед ней и ласково гладит её белые волосы, вытирая её слёзы. Хотя сам даже не может плакать от той боли, что испытывает ежесекундно… — Я помогу тебе. Я поговорю с Блицем. Сделаю всё, что вы мои силах, чтобы ты снова встретил Рокси. Вы заслужили это. — отвечает адская гончая. В этот момент лицо стального грешника выражает такое искреннее и невероятное удивление, словно на его глазах совершается невозможное. — Луна, я… Это… Это моя мечта. Смысл моего существования. Если ты это сделаешь я… — он выпускает её из рук и становится перед ней на колени, почтительно склонив голову. — Я сделаю для тебя всё, что угодно. Что бы ты не попросила. Принесу клятву вечной верности и служения. Пойду на смерть ради тебя. Потому что не смею и просить тебя о подобной услуге… — Луна в слезах кидается к нему, обнимая и утыкаясь лицом в плечо. Его благодарность была для неё клинком, что нарезает саму её душу на мелкие кусочки. — Не надо! Мне ничего не нужно от тебя — ты уже сделал для меня больше, чем кто-либо другой. Спасибо… — стальной грешник охает и обнимает её в ответ, поднимаясь и поднимая саму адскую гончую. Тем не менее, Пэйн аккуратно, как статую из хрусталя, ставит её на пол. С минуту они смотрят друг другу в глаза, не выпуская из своих рук. Пэйнкиллер добро улыбается Луне и она отвечает ему симметричной улыбкой. В это мгновение гончая почувствовала невероятное спокойствие и облегчение. Что бы не произошло ранее и что бы не случилось после — теперь у неё есть настоящий друг. Друг, коему она непременно вернёт всё добро, что он для неё сделал… — Ну, раз так… Просто знай, что я тебе очень признателен. Больше, чем кому-либо. Я буду ждать столько, сколько потребуется. Не нужно торопиться. И прошу — когда этот день настанет — не печалься. Каждая встреча рано или поздно кончается расставанием. А до того дня — я всегда буду с тобой… мой пушистый друг. — произносит Пэйн, не убирая с лица улыбки. Конечно, Луне было немного больно думать о том, что он уйдёт… но её наполняло счастье от мысли о том, что он тоже будет счастлив вместе со своей возлюбленной. Потому что давно этого заслужил и такая услуга — меньшее, чем адская гончая могла отплатить за его самоотверженную помощь.        Однако, в это мгновение лицо Пэйна мрачнеет. Стальной грешник выпускает Луну из рук и садится на диван. Предчувствуя неладное, она садится рядом, обеспокоенно глядя на него. Что-то нехорошее сейчас происходит и адской гончей это категорически не нравилось. — Пэйн… Ты в порядке? Что-то случилось? — взволновано спрашивает она своего друга, что резко закрывает лицо руками, будто плачет. Она приобнимает его, пытаясь утешить, пусть и не понимает резкую смену настроения. — Луна… я хочу попросить тебя кое о чём. Хочу попросить оказаться от идеи помочь мне встретиться с Рокси. Она… никогда не примет меня… — слова стального великана вызывают у Луны шок. Это же мечта его жизни, смысл существования. Почему он просит отказаться от осуществления задуманного? Почему думает, что любимая его не примет? — Н-но… почему? — только и смогла выдавить из себя гончая, продолжая глядеть на своего приятеля. Он, всё же, продолжал оставаться для неё совершенно непостижимым существом. — Потому что я чудовище. Я — массовый убийца, у которого руки по локоть в крови. Я не тот человек, которого она любила. — говоря это, Пэйн убирает руки с лица и достаёт… ангельский кинжал. Которым снова начинает вырезать имя возлюбленной на груди. Металл скрипит на его рёбрах — так глубоко он вгоняет его в себя — и у Луны встаёт дыбом шерсть от этого зрелища. Да, он не ощущает боли, да, кровь из него не течёт и ангельское оружие не может его убить… Но сам вид друга, что истязает себя штукой, коя способна убить и самого высшего демона — вызывал у адской гончей такой ужас, что ей даже было тяжело говорить и двигаться. — Это не так! Да, ты не безгрешен… В Аду все такие. Но убивал ты уже после смерти. К тому же — ты делал и хорошее. Ты спас меня и моего отца, ты защищаешь его на заданиях. Ты помогаешь нам и оберегаешь нас, не прося ничего взамен. Человек, которого Рокси любила — всё ещё внутри тебя. И если она не увидит его, как увидела я… То она просто предаст тебя и вашу любовь. Она будет тебя недостойна. — в это мгновение Пэйнкиллер останавливается. Он перестаёт себя резать и медленно, словно робот с заклинившими приводами, поворачивает свою голову к ней, глядя в глаза.        Затем он резко встаёт, вынимая кинжал из груди. Металлический убийца стремительным движением хватает Луну за горло, поднимая вырывающую в испуге гончую на уровень своих инфернальных глаз. Алая точка ярко горит в глубине танцующей языками чёрного пламени живой тьмы — и взгляд грешника словно промораживает саму душу адской гончей. — Не смей говорить о ней так. — негромкий, но обжигающий буквально космическим холодом голос — заставляет Луну замереть. Ледяные металлические пальцы сжимают её горло, ей очень трудно дышать. Он может убить её в одно мгновение, ему даже не нужен ангельский клинок в его руках — достаточно просто сжать пальцы. На этот раз, она испортила всё окончательно. И жизнь Луны заканчивается здесь. Она уже смирилась с этим. И её не страшила кончина — если уж даже сейчас она только и делает, что отравляет всем жизнь, причиняя боль — пусть её друг закончит эти мучения. Это будет его последней услугой такой неблагодарной суке, которой была адская гончая…        Но он не делает этого. Пэйнкиллер вместо быстрой смерти — просто выпускает Луну из рук. Кашляя, гончая падает на диваен, силясь восстановить дыхание. Кинжал выпадает из железных рук Пэйна, они дрожат, пока он смотрит в свои раскрытые ладони — и падает на колени, начиная скрести ими лицо с беззвучном вопле агонии. Пальцы высекают искры, когда он скребёт ими металл своего лица, как при первой их встрече. Адская гончая, откашлявшись, в страхе смотрит на него, не решаясь подойти. Она боится сделать снова что-то не так — и причинить своему другу больше страданий.        Наконец, он снова успокаивается. Его руки безвольно опадают, а сам Пэйнкилер просто смотрит в пустоту. В этот момент Луна не выдерживает и кинувшись к нему, обнимает. — Вот почему она не примет меня. Вот почему я — чудовище. Я едва не убил тебя в своём безумии. Вот почему я убивал тех, кого по случайности мне удалось спасти. — медлеено произносит он, не отвечая на объятия. Адская гончая не сердилась на него, понимая, что сама сказала глупость, которая причинила другу боль. — Ты ни в чём не виноват. Это я своими словами вызвала у тебя приступ ненависти. Я только всегда всё порчу и причиняю другим боль… — Пэйн поднимается, вырываясь из её рук и ставит её на ноги, подняв за плечи, чтобы затем убрать руки. — Прекрати винить себя. Твои слова не имеют значения, это всё равно бы случилось рано или поздно, независимо от тебя. — отвечает он холодным голосом, смотря жуткими глазами на гончую сверху, отчего себе самой она казалась крошечной. — Я подавил это волей. Но она подобна углям, что выпыхивают от дуновения ветра, тут же затухая. И настанет день, когда угли моей воли больше не смогут разгореться… — в его словах сквозила настолько сильная обречённость, что она не укладывалась в голове Луны. Только что он был полон надежды и решимости, призывая адскую гончу. не опускать руки… а теперь будто полностью отчаялся. — Не говори так. Ты убеждал меня не терять надежды. И я вижу в тебе человека. А потому верю — Рокси тоже увидит его и простит тебя. — твёрдо произносит Луна, беря его холодную серебрянную ладонь в свои и не сводя с него взгляда. И этим вызывает у него улыбку. — Я знаю, что во мне есть человек. И знаю, что он никогда не исчезнет — это часть моего наказания. Он будет вечно мучиться внутри этой железной оболочки, осознавая, насколько ужасными являются её мысли и поступки — но не в силах ничего предпринять. Но… ты остановила меня. Уже второй раз. У вас с Рокси действительно много общего, не зря ты напоминаешь мне о ней. — он кладёт свою руку поверх её ладоней, чуть сжимая их. Адская гончая смотрит в его инфернальные глаза и тоже улыбается ему. Ей невероятно приятно, что её друг сравнивает Луну со своей возлюбленной. Хотела бы она обладать хотя бы толикой её воли… — Я знаю — Рокси непременно простит и примет тебя. Я пока повременю с тем, что обещала — но сделаю это всё равно. Ты заслужил прощения и любви. Ты обязательно с ней встретишься. — Пэйн лишь усмехнулся, выпуская руки адской гончей. Он идёт к двери своей мастерской, открыв её, и оборачивается. — Спасибо Луна. Я безмерно благодарен тебе. Но сейчас — мне лучше побыть одному… думаю, ты понимаешь. Спасибо, что ты есть. Ты — настоящий друг. — затем он уходит и закрывает дверь, оставляя гончую в одиночестве.        Она же, подняв кинжал с пола и скривившись от его ауры, убирает его в арсенал. Затем закуривает, задумчиво пуская дым в потолок. Это день был воистину ужасен для неё. Но сейчас, когда все переживания схлынули… всё кажется не таким уж и плохим. Она справится, как и говорит Пэйн. Она не одна — у неё есть Блиц… а теперь и настоящий друг. Друг, готовый буквально на всё ради неё. Переживший столько боли и страданий — но продолжающий помогать другим. Настоящий адский святой, с великим добрым сердцем… Луна вспомнила его редкие, но мощные удары, когда Пэйнкиллер нёс её к Блицу…        Докурив сигарету, адская гончая покидает офис, заперев дверь. Вернувшись к машине, она едет домой. Ночь сменяется рассветом, и первые робкие лучи адского солнца выглядывают из-за горизонта. Отец ждёт Луну и она должна позаботиться о нём. Катясь под шоссе, освещённым уже не фонарями, но лучами утреннего солнца, гончая поняла, что и в её жизни после долгой ночи — наступил свой рассвет. Она не потеряла сегодня, а обрела. Обрела друга, который стоит многих иных. И приложит все свои силы, чтобы ни за что его не утратить. Снова вспомнив образ серебрянного волка с глазами из чёрного пламени… Луна даже подумала, что сегодня у неё появился тот, кто для неё даже больше, чем друг…