The Last of the Mockers

      Острые чёрные когти бесшумно вонзились в белый снег, словно блестящие изогнутые иголки в тонкую ткань. Холодные хлопья из льда вновь взмыли в воздух, поднятые её сервоприводами. Она бежала по укрытому ярким одеялом обрыву, отведя манипуляторы назад, словно полосатые крылья. Когда впереди показался высокий склон, возвышаясь над ней безмолвным гигантом, огненно-рыжий корпус ловко прыгнул, кувыркнувшись в воздухе. Цепкие когти на пальцах крепко впились в лёд, не позволяя своей хозяйке упасть. Она принялась скачками взбираться наверх, не испытывая никакого страха перед высотой. Наоборот, представители её народа очень любили забираться куда-то высоко и взмывать в небо.       Вскарабкавшись на склон, кибертронка выпрямилась и медленно повернула голову, пробегаясь по местности равнодушным взглядом. Вокруг расстилались бескрайние просторы белого чистого снега, которые еле виднелись в полумраке. Сине-голубое небо было скрыто плотными тёмно-серыми тучами, не пропуская на землю ни единого лучика солнечного света. Временами набегали сильные порывы ветра, поднимая в воздух крошечные для кибертронки клубы снега.       Снег. Снег. Снег. Повсюду шлаков снег. Настолько сверкающе чистый и нетронутый, что полосатой кибертронке на секунду показалось, будто от блеска у неё появилась резь в оптике. Поморгав несколько раз, фемка вздохнула, выпустив из «кошачьих ноздрей» небольшое облако тёплого воздуха, тут же исчезнувшего из-за низкой температуры.       У людей белый — цвет мира, а символом мира считается белый голубь. Такая же чисто белая птица, как этот снег. Она уже и не помнит времён, которые можно было назвать мирными и спокойными. Эта война между фракциями длится так долго, что стороны, наверное, уже позабыли, за что вообще сражались. Может, из-за того, что не хотели сдаться и прийти к примирению из принципа или гордости? Кто знает...       Линия чёрных чешуек от лба до основания шейных магистралей тут же встопорщилась, а врождённая интуиция забила тревогу. Кибертронка медленно повернулась в сторону того, кто смотрел ей в спину. Она всегда так делала, когда хотела оставаться непредсказуемой, усыпляя бдительность врагов.       Далеко внизу, возле какого-то замёрзшего крупного водоёма стояло два кибертронца. Один из них был довольно небольших размеров, возможно, чуть ниже неё на полметра, ярко-жёлтого цвета с крыльями-дверцами за спиной. Где-то проскакивали чёрные полоски, заставив фемку в глубине души усмехнуться.       У них у обоих есть полоски. Но у неё их больше ввиду принадлежности к другому народу их расы. Впрочем, неважно. Этот жёлтый кибертронец-автобот ей не знаком (она рассмотрела инсигнию благодаря своему острому зрению).       Жёлтый мех немного испуганно дёрнул дверцами и захлопал манипулятором по зелёному плечу своего товарища. Он явно что-то говорил ему, но его рот почему-то не двигался. Зелёный автобот, обладавший весьма крупным и грузным телосложением, повернулся к собрату и что-то, видимо, спросил у него. Жёлтый кибертронец указал пальцем на скалу, на котором стояла фемка, снова что-то сказал, взмахивая дверцами, будто всячески пытался привлечь внимание. Зелёный что-то ответил, но из-за большого расстояния кибертронка не могла расслышать слова.       «Странно, почему этот оттенок зелёного кажется таким знакомым?» — возникла мысль в процессоре фемки.       Едва второй автобот повернулся в её сторону, держа какое-то устройство в манипуляторе, и поднял шлем, как полосатый корпус будто пронзило током. Фемка чуть не вздрогнула от неожиданности, сдержавшись, и взмахнула вверх-вниз хвостом.       Это был он. Она не могла ошибиться — её друг обладал очень специфической внешностью, чтобы его забыть. Кибертронке не удавалось вспомнить, сколько времени они не виделись с тех пор, как...       «Нет,» — сказала себе она. — «Я не хочу вспоминать это... Не могу...»       Двое автоботов отвлеклись на устройство в манипуляторе зелёного, которое, по всей видимости, издало какой-то звук. Вот он, её шанс, которым фемка тут же воспользовалась. Резко развернувшись на «пятках», она бросилась бежать, не в силах справиться с накатившей волной стыда.       

***

      — Оптимус, ты заметил, что после той разведки в Арктике Балкхэд стал сам не свой? — спросила слабым голосом Арси, подрагивая от холода.       Прайм осторожно повернул шлем к разведчице, чувствуя, как заныли от мороза шейные магистрали. Они обсуждали, что могло произойти на базе, из-за чего их товарищи не могли активировать земной мост. Всё, что они получали при попытке связаться с Рэтчетом в качестве ответа — это помехи. Вероятно, что-то не так с коммуникациями.       Что до Балкхэда, то их товарищ по команде действительно повёл себя странно. Когда он вместе с Би вернулся на базу с неизвестной капсулой, его оптика была какой-то... отрешённой. Весь следующий день бывший рэкер то и дело замирал посреди зала или коридора и долго сверлил стену тоскливым взглядом. Иногда в голубой оптике зелёного бота проскакивало неверие и неподдельный ужас. Выражение его лицевой было таким обескураженным, словно он «призрака увидел», как выражались люди. У Оптимуса складывалось впечатление, что Балкхэд увидел что-то такое, что сильно поразило или напугало его до невозможности. Когда Прайм спросил своего подчинённого об этом, тот неуверенно пожал плечами и отвёл взгляд в сторону от лидера.       «Я не уверен, что кого-то видел там. Наверное, мне просто померещилось...» Вот, что он ответил. Его голос действительно звучал неуверенно и был полон сомнений. Оптимус не винил его: он бы сам удивился, если бы увидел что-то такое, что... а что, собственно, видел Балкхэд?       Тут уже помог Бамблби. Он сказал, что видел чью-то фигуру на скале, но из-за снега и большого расстояния не смог разглядеть, кто это был. Тем не менее, жёлтому разведчику всё же удалось заметить цвет. У незнакомца был огненно-рыжий цвет корпуса, чем-то походя на «пламя костра», как выразился Би.       — Да, я заметил, Арси, — тихо ответил Оптимус, не в силах говорить громче из-за пробирающего системы мороза. — Балкхэд определённо чем-то обеспокоен.       — Да уж, Мико верно подметила, что он выглядел так, будто призрака увидел, — слабо усмехнулась Арси, затем в её голосе проскользнуло неподдельное удивление. — Что...       — В чём дело, Арси? — забеспокоился Оптимус, заметив перемену в поведении подчинённой.       — Там... кто-то стоит... — еле ответила фемка и протянула манипулятор перед собой.       Оптимус осторожно повернул шлем в сторону, в которую она указывала, и настороженно прищурился, вглядываясь в горизонт. В паре десятков метров действительно стояла фигура, которая принялась двигаться в их направлении. Её походка была спокойной и размеренной, сзади что-то дёргалось, и, по мере приближения незнакомца к ним, Прайм напрягался всё больше. На спине щёлкнули характерные лопасти, заставив его ругаться про себя от бессилия.       Процессор пронзила догадка: к ним приближался сикер.       И как назло они замерзли настолько, что едва ли не проваливались в аварийный оффлайн. Врагу не составило бы труда просто добить их и оставить ржаветь здесь до скончания времён. Или же бросить их безискровые корпусы прямиком к серво Мегатрона и получить его милость. Вариантов много, а Оптимусу в данной ситуации было не до этого. Он и Арси могли в любой момент погибнуть: будь это гибель от переохлаждения или от рук десептикона.       Фигура, подойдя ближе к ним, замерла в паре метров, стоило Прайму поднять сжатый в кулак манипулятор, намереваясь трансформировать его в бластер. Системы протестующе заскрежетали, а механизмы издали жалобный скрип. Сжатый кулак остался на месте, Т-шестерня отказалась подчиняться. Незнакомец медленно поднял свои манипуляторы и слегка присел, не смея сделать ещё шаг.       — А мэн нэ 'ар, — заговорил женский голос, и в полумраке загорелась ярко-жёлтая оптика, слегка освещая лицо кибертронки перед ними.       Оптимус нерешительно опустил мани, всё ещё щурясь в попытках хоть как-то разглядеть внешность неизвестной фемки. Но больше, чем силуэт он не увидел. Она, видимо, решив, что её намерения правильно поняли, осторожно подошла ближе, повторяя произнесённую ранее фразу ещё пару раз. Прайм внимательно наблюдал за действиями незнакомки и постепенно успокаивался: если бы она и хотела им навредить, то давно бы это сделала. Фемка медленно опустилась на колени и села на снегу между ними, подобрав сервоприводы под себя. За спиной незнакомки раздался щелчок, и над автоботами развернулись большие крылья, похожие на птичьи. В полутьме, освещаемой лишь голубой и жёлтой оптикой, медленно загорелись те самые лопасти, которые до этого торчали из спины фемки. Поначалу Оптимус принял это за оружие, однако в следующую секунду почувствовал постепенно растущее тепло. Когда же свет крыльев стал достаточно ярким, на левом плече прикрывшей оптику незнакомки что-то блеснуло.       Символ. Вернее, инсигния, обозначающая фракцию. Инсигния с особыми чертами, характерными для конкретного отряда Автоботов. А именно Рэкеров.       Процессор пронзила догадка: эта фемка — их союзник, летающий воин на стороне Автоботов. Но что она делала здесь, в Арктике? Сколько времени эта рэкерша провела на таком морозе? Как она вообще могла находиться здесь и при этом не замерзать, покрываясь коркой льда? Неужели она обладала какой-то особенной устойчивостью к холодам?       Иней на их корпусах понемногу исчезал, а чувствительность систем постепенно возвращалась. Тепло, генерируемое странными крыльями, помогало согреться, а сама инсигния внушала некое доверие к незнакомке. Однако...       «А мэн нэ 'ар»... Что вообще означает эта странная фраза? Почему незнакомка, будучи кибертронкой, так странно разговаривала? Более того, что это за язык такой? Прайм никогда не слышал ничего похожего на него или максимально близкого к нему.       Незнакомка отходила от них по мере того, как Оптимус и Арси согревались и вставали на сервоприводы. «Перья», игравшие роль нагревательных элементов, не остывали ни на градус, продолжая согревать их на пути к земному мосту, когда их троица вышла к нему из укрытия. Было видно, что рэкерша хотела сохранить их в тепле, не давая холоду овладеть их корпусами. Она шла впереди, сложив крылья за спиной, излучая тепло оставшимися на месте лопастями. Теперь, когда света стало немного больше, чем раньше, Оптимус рассмотрел странного вида аудиосенсоры.       Они оказались довольно большими и были похожи на то, что люди называли ушами, при этом они были пропорциональны шлему. Аудио не выглядели как у земных ослов, чьи уши имели слишком крупные размеры по сравнению с головой. Если судить по таким «ушам», эта кибертронка обладала весьма острым слухом, возможно, даже чувствительным к громким звукам. Правда, одно из них, правое, было повреждённым, словно по нему полоснули клинком. Должно быть, старая травма.       Свет от крыльев погас, оставив лишь просто красные лопасти, характерные для сикеров (хотя... сикер ли это?). Незнакомка резко и быстро развернулась к автоботам лицом, её прищуренная оптика смерила их взглядом не намного теплее арктического холода. Лицо — или звериная морда? — было нечитаемым, нельзя было понять эмоции, которые она испытывала сейчас. Фемка, опустив манипуляторы «по швам», вдруг прогнулась в пояснице и низко поклонилась, отчего верхняя часть её тела стала параллельной заснеженной земле. Спустя пару секунд, она выпрямилась и снова заговорила:       — Онтэл вэ ма'ат а'ган, лод'ор.       Необычная кибертронка резко повернулась в сторону и пустилась в стремительный бег, исчезая из виду в бушующем ветре. Прежде чем свет покинул корпус фемки, Оптимус успел заметить странный символ, состоявший из нескольких изогнутых и пересекающихся линий.       虎.       Этот знак было легко заметить, ведь он был нарисован чёрным цветом на красном фоне крыльев фемки. А уж на миг освещённая сине-зелёной воронкой она становилась ещё более заметной. Незнакомка довольно быстро скрылась за пеленой гоняемого ветром снега, оставив после себя цепочку четырёхпалых отпечатков сервоприводов. В следующую секунду из земного моста вывалился Балкхэд с криком: «Ложись!», и в них полетели замёрзшие в полёте скраплеты, со звоном отскакивая от их корпусов. Когда же последний заледеневший паразит с глухим «бух» свалился в снег, Оптимус и Арси выпрямились, убирая манипуляторы от своих лицевых, готовые защищаться, и увидели зелёного автобота лежащим на земле. Здоровяк приподнялся на манипуляторах и виновато посмотрел на товарищей.       — Я пригласил бы вас внутрь, но там малость не прибрано, — извиняющимся голосом сказал он.       Несколько часов спустя...       — Должен сказать, Оптимус, я впечатлён, — задумчиво произнёс Рэтчет, с заметным удивлением читая датапад со странными показателями, и посмотрел на старого друга. Оптимус слегка склонил голову набок, непонимающе приподняв надлинзовую дугу. — За всё то время, которое прошло с вашего перемещения в Арктике до возвращения сюда, вы должны были довольно сильно обледенеть. Сейчас же всё выглядит так, словно вы пробыли на морозе примерно час, если не больше! Как такое вообще возможно?!       — Ну, они явно не могли достать обогреватель посреди снега, — пошутила Мико, разведя руками.       — Вряд ли, но... это всё равно странно, — высказался Раф, задумчиво коснувшись пальцами очков.       — Согласен. Откуда обогревателю взяться в Арктике вдали от полярных баз людей? — согласился Джек, сложив руки на груди.       — На самом деле, там действительно кое-что было, — начала Арси, заставив всех присутствующих на базе повернуть головы к ней и Прайму. — Вернее, кое-кто.       — Кое-кто? — в недоумении переспросил Рэтчет.       Оптимус кивнул.       — Если судить по инсигнии, то это был автобот, — сказал он, давая процессору команду переслать на компьютер базы пару изображений. На одном из них была запечатлена затемнённая фигура со светящимися крыльями, выделив в полумраке инсигнию. — Причём из особого отряда Рэкеров, но мне она не знакома.       — /Она?/ — удивлённо просигналил Бамблби.       — Да. Мы слышали её голос, когда она пришла в наше укрытие, — добавила Арси, кивнув на экран компьютера. — Довольно странно, но она заговорила с нами на каком-то странном языке, хотя выглядела как кибертронка.       — Именно, — подтвердил Оптимус, вспомнив странную незнакомку. — Мы слы...       — /Эй, кажется, именно её мы с Балкхэдом видели тогда, на разведке,/ — взволнованно произнёс Бамблби, перебив лидера, и ткнул пальцем в сторону экрана компьютера с изображением загадочной фигуры. — /Я не уверен точно, так как она слишком далеко и высоко стояла. Однако я узнаю этот яркий цвет./       — Что вы от неё услышали, Оптимус? — уточнил Рэтчет, заинтересованный тем, что скажет их лидер.       — Не уверен, что смогу правильно произнести слова, но я попробую, — Прайм на секунду погасил оптику, сосредотачиваясь на своих воспоминаниях, и твёрдо и уверенно промолвил: — Она сказала: «А мэн нэ 'ар» несколько раз, когда я принял её за врага. Затем, прежде чем уйти, она очень низко поклонилась и добавила... Кажется, «онтэл вэ ма'ат а'ган, лод'ор».       На мгновение воцарилась тишина, которую почти сразу прервал чей-то негромкий удивлённый возглас. Все обернулись на звук и застали Балкхэда, который выглядел как громом поражённый. Голубая оптика в шоке расширилась, уставившись на лидера их небольшой команды. Оптимус озадаченно поднял «брови», про себя отмечая, что оказался прав в своих... предположениях. У него не поворачивалась глосса использовать в своих мыслях слово «подозрения». Он доверял всей своей команде без всяких сомнений, однако странная реакция Балкхэда на произнесённые Праймом фразы на неизвестном языке вызывала некоторые вопросы к автоботу.       Балкхэд определённо что-то знал. Оптимус не винил его за молчание: вероятно, рэкер сам не был уверен или просто не хотел делиться своими мыслями с командой. Было очевидно, что зелёный здоровяк узнал этот необычный язык, возможно, даже понял, что означают эти две фразы, но говорить почему-то не желал. Возможно, он мог знать эту автоботку, изображённую на экране, но спрашивать об этом не могло быть и речи.       Если Балкхэд не рассказывает ничего по данной теме — это значит, что у него на то были весьма весомые причины. Судя по ошарашенному выражению лицевой здоровяка, он явно не ожидал увидеть фемку из отряда рэкеров. Возможно, у них получится найти её и убедить присоединиться. Согласится ли она? Ищет ли своих сослуживцев? Как долго она продержится в морозной Арктике, прежде чем автоботы смогут её найти?       — И ещё кое-что, — добавил Оптимус, пересылая на главный компьютер ещё одно изображение, на этот раз, увеличенный символ, который он увидел. — На одном из крыльев был этот странный знак. Он мне не знаком, но я подумал, что его стоит запомнить.       — Минуточку... да это же иероглиф! — воскликнула молчавшая до этого Мико, приглядевшись к символу. — Этот, кажется, китайский. В японском есть похожий, но значение у них одинаковое.       — И что же значит этот символ? — подал голос Рэтчет, сердито сверля взглядом выведенные на экране изображения.       — Тора, — уверенно ответила девочка, произнося слово по-японски. — В переводе с японского оно означает «тигр».       Снова тишина, нарушенная на этот раз лязгом металла по полу. Все снова обернулись на беднягу Балкхэда, который выглядел теперь ещё хуже. Зелёный бот нервно заозирался вокруг, нервно перебирая пальцами, и замер, заметив на себе взгляд товарищей.       — Ой... Простите, мне показалось, что там э-э... — бывший рэкер нервно забегал оптикой в поисках подходящих слов. — Что-то упало и... подумал, что... Вспомнил! Мы же всех скраплетов загнали в Арктику.       «Нервничает,» —обеспокоенно подумал Оптимус. — «Хотя, учитывая их стычку с этими паразитами, такое явно не проходит бесследно».       — Балк, у тебя всё хорошо? — с тревогой спросила друга Мико.       — Да, всё отлично! Тебе не о чем беспокоиться, Мико, — попытался заверить подопечную Балкхэд, но получилось у него это из рук вон плохо. Девочка в ответ лишь с подозрением прищурила глаза, но промолчала, решив не спрашивать.       — Ладно. Как скажешь, — сказала Мико.