Caesura

Расширение территории — это не сложно. Впервые он услышал эти слова в четыре года. Слуги в поместье Годжо мрачно перешёптывались между собой, и их тихие голоса были полны укоризны. Сатору смог уловить несколько фраз. Вы знаете о мальчике, который попробовал это, и у него ничего не получилось? Бедняга. Он переволновался, да? В итоге это оказалось напрасным и он растратил всю свою проклятую энергию зря, а после этого был убит врагом без… Сатору не понимал почти ничего из того, что они говорили. Он даже не понимал слово «убить», знал только, что это плохое слово. А позже он узнал, что понятие «Расширение территории» соседствует с такими прилагательными, как «сильный», «невероятный» и «поразительный». Узнал, что именно этого от него ожидает клан Годжо. И поставил перед собой цель. Однако у Сатору не было возможности попробовать: дома учителя всегда говорили, что учить его этому не в их компетенции, но однажды кто-нибудь обязательно появится. Или вы можете разобраться самостоятельно, молодой господин, попробуйте, почему бы и нет. Большинство из них всё равно не умели этого делать. А те немногие, кто умел, никогда не утруждали себя объяснениями. У Сатору возникали предположения, что это было как-то связано с завистью, пофигизмом, страхом или же потребностью быть сильнее него. «Ты даже своими техниками до сих пор не овладел в полном объёме, — сказал Яга. — Как я могу позволить тебе попробовать это?» Таким образом, Сатору никогда не позволяли делать это раньше. Вышло так, что первым человеком, который объяснил ему хоть что-то, оказался Гето: он рассказал ему, как это работает, как вызывается и как удерживается. В теории это не показалось сложным тогда, а на практике не кажется сложным и сейчас. «Но будь осторожен, — предупредил Гето. — Если туда попадёт человек, он может умереть».

-----

— Она из клана Зенин.

-----

— Ты помнишь, — сказала сидящая перед ним женщина, — близняшек из клана Зенин? Сатору встретился с ней взглядом. — В этом году им исполнилось три года, — продолжила она. — Ходят слухи, что их отец хочет убить их. А затем она внезапно подалась телом вперёд и приняла невероятно странную, неудобную позу; её голова оказалась в паре сантиметрах ближе, чем было до этого. — Пожалуйста, помни, Сатору Годжо, — тихо сказала она, — что тебе повезло родиться именно в этой семье.

-----

Сатору терпеть не может признавать, что у него есть чувства. Не то чтобы у него их в принципе много, начнём с этого, но иногда ему кажется странным проявлять к людям симпатию и показывать это действиями. Он просто не привык к такому. От этого он чувствует себя очень неуютно, как если бы паук заполз ему на ногу и продолжил свой путь наверх. Сплошная морока. Кроме того, вряд ли хоть кому-то будет не хватать его внимания. Сатору ненавидит из кожи вон лезть ради других людей. «Они, — сказала Рин, — не моя семья». Он ненавидит это. Но когда он использует Расширение территории — своё последнее оружие — в первый раз, отчаянно пытаясь помешать Гето совершить то безумие, которое он задумал, Сатору поворачивается, чтобы посмотреть Рин в глаза, и выталкивает её из зоны действия техники.

-----

— Знаешь, ты мог бы оставить его…

-----

— …идиот. Не теряй сознание. Только не теряй своё чёртово…

-----

— …своё последнее оружие, Шестиглазый? На него смотрят глаза Джишина, но теперь они ещё более пустые и жестокие, в них куда меньше человеческого, чем он видел до этого. Чужая рука с силой сжимает его шею, не давая дышать. Ему нужно активировать Бесконечность. Ему нужно оттолкнуть его от себя. Ему нужно собрать остатки своей проклятой энергии и активировать Бесконечность, или… — Ты же знаешь, — говорит Джишин, — что Расширение территории можно использовать только один раз в день?

-----

Сатору временами придаёт слишком большое значение мелочам. Он знает за собой эту особенность. Вероятно, было бы правильным использовать Бесконечность, а сразу после этого Красный, чтобы оттеснить Джишина. Это бы сработало. Таким образом, Джишин был бы нейтрализован, а у них с Сугуру было бы достаточно времени, чтобы сбежать, или перевести дыхание, или нанести ответный удар, или, быть может, им бы повезло выиграть несколько минут до прибытия подкрепления. Но потом Джишин говорит про единственное возможное Расширение территории, и это всё решает. Сатору открывает рот. Оглядываясь назад, можно сказать, что это было не самое мудрое решение — совершить подобное только для того, чтобы уделать ублюдка. Просто чтобы доказать, что тот ошибался. Тем не менее, награду он получает мгновенно: Джишин похож на зверя в капкане, который готов откусить себе ногу ради побега. Его глаза наполняются первобытным животным страхом. Сатору видит это. Наслаждается этим. И улыбается. В этот раз я сделаю всё лучше, самодовольно и надменно думает он. Разорву этого жалкого ублюдка на куски. Но в тот момент, когда слова «Расширение территории» слетают с его губ во второй раз, он чувствует, что вместе с ними иссякают остатки его энергии.

-----

Сатору не видит, что происходит. Дерьмо. Он ни черта не соображает, что творится вокруг. Всё как в тумане. Он чувствует, как раскрывается его территория. Чувствует, как Джишин ослабляет хватку на его шее. Судорожно пытается вдохнуть в лёгкие воздух, руки в это время проверяют шею, кожа на которой совсем скоро побагровеет, — но в этот момент всё блёкнет. Это ощущается так, как будто он лежит на дне бассейна и смотрит на небо, мир вокруг него затонул и сбавил громкость до минимума. Всё как в тумане. Он ничего не видит и ничего не слышит. Его сердце начинает биться громче, быстрее и сильнее, потому что он забыл что-то важное… Красный, кашляя, вспоминает Сатору. Мне нужно использовать… Он пытается произнести название техники, но изо рта вырываются только хрипы. Возможно ли в них разобрать слова? Он не уверен. Блядь, как же больно, у него болит абсолютно всё. Он переворачивается и встаёт на колени, упираясь руками о землю, чтобы кровь не попала в рот и он не захлебнулся. И в этот момент он слышит, как что-то ломается. Сатору. Слышит, как кто-то позади зовёт его по имени. Но у Сатору нет сил повернуть голову и посмотреть назад. У него нет сил ни на что. Сейчас его собственное тело кажется тяжёлым, как у трупа. Он на волоске от смерти? Это… это последние секунды, когда он жив? Нет. Нет. Умереть могут только другие люди. Это трагедия, когда кто-то умирает, и это полный отстой, когда умирает кто-то из тех, кого знаешь лично, но умереть могут только другие, и он не понимает, что значит умереть самому. Сможет ли клан заменить его? Будут ли его силы унаследованы завтра, или через неделю, или через год, если это случится? Какая-то его малая часть хочет пошутить или, быть может, сказать какую-нибудь глупость, чтобы взбесить Гето, но идея эта не так уж хороша, потому что он даже не знает, рядом ли Гето. Сатору холодеет. Краски вокруг тускнеют. Единственное, что удерживает его в сознании, — это запах, яркий свет и привкус дыма, который вызывает у него кашель и рвотные позывы, пока он пытается совладать с тяжестью собственного тела. Его кожа ощущается туго натянутой, как бумага, и порванной, как распечатанный конверт. Голос что-то кричит, но Сатору не понимает, что именно. Оглушённый шумом, он сворачивается в клубок. Внутри него всё горит огнём, и он жалобно трётся лбом о землю. И лишь на один краткий миг ему удаётся кристально ясно увидеть грязь перед глазами и чётко услышать голос Гето за спиной… …а потом он думает, наверное, это всё, и…

-----

В ушах звенит.

-----

Он чувствует запах смерти. Сатору знает этот запах: запах проклятий, распадающихся в воздухе. Он сухой, как ногти или волосы, и в то же время почему-то влажный. Запах мертвечины. Мокрый, как нос у собаки. От этого запаха волосы на голове встают дыбом. Сатору чувствует привкус железа во…

-----

Сквозь веки проникают движущиеся тени. Они быстро проносятся через жгучий, зловонный смрад в воздухе. Он не распознаёт ничего. С трудом понимает свои собственные мысли. Он не может открыть глаза и посмотреть; хотя, возможно, у него бы это получилось, если бы всё вокруг перестало вращаться. Если бы только ему дали передышку на десять секунд, ну пожалуйста…

-----

Сатору.

-----

Ты слышишь меня? Эй.

-----

Сатору, что ты…

-----

Ветер свистит, заглушая остальные звуки. Он прижат к чьей-то груди. Никогда до этого Гето по-настоящему не обнимал его, никогда до этого Сатору не чувствовал его тёплое, крепкое тело — сказать по правде, раньше его не обнимал никто, по крайней мере, в сознательном возрасте — но он с пугающей уверенностью определяет, чьи это руки. Узнаёт по запаху. Чувствует нутром. Чтобы удостовериться в этом, Сатору открывает глаза — рядом с ним Гето. Гето смотрит вперёд, и разрез его глаз подобен порыву ветра, такой же острый и резкий. По виску стекает струйка крови, а ниже — в уголке рта — она размазана. Виднеющуюся за его спиной луну на мгновение заслоняют облака, обволакивая тьмой и так тёмное ночное небо, которое теперь спасают только городские огни. Скат, с трудом доходит до Сатору. Мы на…

-----

Голосов становится гораздо больше. Изо рта Сатору вырывается стон. Господи, это приносит ему больше мучений, чем успокоения. Каждый грёбаный звук проникает через уши прямо в мозг и заставляет мысли расползаться в разные стороны. Осторожно. Голос Гето, очень резкий. Не разговаривайте так громко. Боже милостивый, сынок, тебе бы тоже не помешало к врачу… Сатору чувствует, как его передают кому-то другому. Тепло рук, которые его обнимали, исчезает, а на замену им приходит другая пара рук. Чья-то ладонь ложится ему на лоб, другая — на шею, а после этого его подхватывают под плечи и колени и поднимают. Годжо, говорит знакомый голос. Ты в сознании?

-----

Он слабо понимает, что происходит. Его будит боль, сильная и ноющая. Слышит голоса, различает нечёткие силуэты над собой. И тут и там движутся размытые фигуры. Он вернулся в школу? Это дело рук Гето? Поблизости раздаются знакомые голоса. Никакого зловещего присутствия, никакой отвратительной проклятой энергии. Это значит, что они победили? Где, хрипит он, где Сугуру? Не разговаривай, говорит ему женский голос. В нём нет мягкости, но и упрёка тоже нет. Ты уже десять часов то приходишь в сознание, то теряешь его, Годжо. Я сомневаюсь, что ты вообще вспомнишь об этом разговоре, когда придёшь в себя окончательно. Но лучше молчи. Тогда будет не так больно. Я… нормально, с трудом произносит Сатору, не обращая внимания на расцветающую в груди боль. Я хочу встать. Нет. Оставайся на месте. У тебя всё равно нет сил, говорит женский голос. Ты же сейчас заснёшь. Уже засыпаешь. Но… Поспи, Годжо. Попытайся снова в следующий раз.

-----

-----

Сатору просыпается в тишине. Ничего не поменялось. Всё та же боль, затуманивающая сознание, всё тот же неприятный, вяжущий привкус во рту. Отвратительные ощущения перекрывают всё остальное. Он вновь закрывает глаза и ждёт, пока это пройдёт. Но оно не проходит. Когда Сатору открывает глаза, то первое, что он видит, — это металлический потолок. Линии балок делят его на квадраты. Это больница? Он пытается напрячь горло и сказать что-нибудь, но изо рта вырывается только невнятный, едва различимый звук. О боже. Такого в его жизни никогда не случалось — просыпаться вот так, испытывая тошноту и теряясь в пространстве. Поначалу Сатору удивляет, а потом раздражает инстинктивно проснувшаяся тревога, которая вскоре перерастает в безысходность. Снова сомкнув веки, он страстно желает, чтобы в следующий раз, когда он откроет глаза, к нему вернулись его привычная лёгкость, подвижность и сообразительность. Но этого не происходит. …Я жив, кажется, отстранённо думает он. Хотя лучше бы это было не так. Его тело в таком случае чувствовало бы себя не так отвратительно. Боги. Сатору поднимает руку и давит большим пальцем на переносицу, чтобы унять боль и сделать хоть что-нибудь с головокружением и тошнотой. Отчасти это помогает. Медленно и внимательно осматривается по сторонам. Этот металлический потолок ему знаком. Знакомы и белые, почти прозрачные занавески. И вон то окно справа от него, и огромная ваза с жёлтыми цветами — они тоже знакомы. Пахнет стерильной чистотой. Я в школьном медпункте, смутно осознаёт он. Фу. По идее, он должен испытывать облегчение, должен быть благодарен, что он жив, но всё, о чём может думать его мозг, так это о том, как же унизительно находиться в таком месте. Лучше бы он умер. Как он вообще оказался здесь? Попытки вспомнить лишь усиливают головную боль, которая и так ужасна. Как ему удалось выжить после всего случившегося? Последнее, что он помнит, это развёрнутая им территория, а после… звук чего-то ломающегося. А потом… кажется, был скат и голос Гето… Сатору резко открывает глаза. Сугуру… — А, — раздаётся голос. — Ты очнулся? Он чуть не подпрыгивает на кровати. Слева, в нескольких шагах от него, стоит Сёко. Она приподнимает рукой занавеску и сверлит его флегматичным, невозмутимым взглядом. Во рту у неё леденец. — Ой, — тупо говорит Сатору. — Э… Сёко поднимает бровь. — Только не говори, что у тебя повреждён мозг. Мне позвать твою настоящую медсестру? — Н-нет, — голос Сатору дрожит сильнее, чем ему бы хотелось. Пытается ещё раз: — Нет. В уголках глаз Сёко собираются едва заметные морщинки. — Это даже забавно, — она тянется к чему-то за занавеской, — слышать от тебя настолько невнятную речь. Она со скрежетом пододвигает к себе виниловый стул. От противного звука Сатору морщится. Однако Сёко это не останавливает: она подходит к нему ближе и ставит стул рядом с кроватью, а потом быстро и непринуждённо садится на него. Сатору смотрит на неё. — Что такое? — спрашивает Сёко. — Надеялся увидеть кого-то другого? То, что здесь находится Сёко Иейри, заставляет его чувствовать себя… не в своей тарелке. Он чувствует себя немного неуютно, когда она разговаривает с ним. Может быть, это из-за того, что он провёл так много времени наедине с кем-то — «много времени» значит «последние несколько дней», тем не менее, это достаточно долго, это дольше, чем он был с любым другим человеком и не был им придушен, — но сейчас ему странно видеть рядом кого-то кроме Гето. Как будто ему приходится перестраиваться. Как будто он разучился взаимодействовать с людьми. Или, может быть, это из-за того, что они с Сёко никогда не были друзьями, а теперь она здесь — первый человек, которого он видит после пробуждения. — Где Сугуру? — хрипло спрашивает он. Задрав бровь ещё выше, Сёко перекрещивает ноги, откидывается на спинку стула и вытаскивает изо рта леденец. — Помер где-то в переулке. — …Очень смешно. — Его состояние получше, чем у тебя, — ехидно говорит Сёко. — Знаешь, вы стоите друг друга. Поверить не могу, что это первое, о чём ты спросил, когда пришёл в себя… — она трясёт головой. — Ему оказали медицинскую помощь. Сейчас он уже почти восстановился, но, как ни крути, дела были плохи. Хотя и близко не настолько ужасны, как у тебя. — Нет, — бормочет Сатору, — ничего ужасного. — Научись врать получше, — Сёко тянется к прикроватной тумбочке, берёт бутылку воды, которую он до этого не замечал, и суёт её ему в руки. Задирает подбородок вверх. — Пей давай. Нужно побеспокоиться о себе, разве нет? Гето уже в состоянии выходить на улицу и делать что хочет, чего я не могу сказать о тебе. — Я в порядке. — Не думаю, что ты сейчас смог бы помешать мне ударить тебя, — хмыкает Сёко. — Так что стоит выразиться как-то иначе. Сатору окидывает её злобным взглядом. Он откручивает крышку бутылки и делает пять глотков подряд, не делая даже попыток сесть на кровати, поскольку подушки и так приподнимают его голову. Вода холодная, освежающая. Это определённо помогает ему перестать чувствовать себя как клочковатый серый клубок грязи, который горничная выметает из-под его кровати. Его горло, похоже, снова готово выполнять свои функции. — Итак, почему ты здесь, Сёко? — голос звучит немного капризнее, чем он планировал. — Что случилось? — Эй-эй, — посмеивается Сёко. — Простое «спасибо» было бы хорошим началом. Некоторое время Сатору испепеляет её взглядом. А потом бормочет под нос что-то похожее на «сибо». — Вот так намного лучше, — явно наслаждается собой Сёко. — Так… — снова начинает Сатору, — что всё-таки случилось? И как ты здесь оказалась, Сёко? Если ты хочешь, чтобы я вернул тебе резинку, то давай как-нибудь в другой раз, а то меня вот-вот стошнит… — Заткнись, — несмотря на грубые слова, в голосе Сёко слышатся весёлые нотки. — Я уже скучаю по тем десяти часам тишины, пока вас не было. — Десяти скучным часам, полагаю. — Поверить не могу, что Гето выдержал почти неделю рядом с тобой, — она закатывает глаза, но, несмотря на это, на её губах улыбка. — Просто подумала, что ты можешь очнуться примерно в это время. Мне было любопытно узнать, как у тебя дела. Кстати, это было довольно круто, — подмигивает она. — Я про двойное Расширение территории. Сатору хлопает ресницами. Учитывая то, что Сёко всегда держалась от него на расстоянии вытянутой руки, это можно считать самыми близкими к комплименту словами, которые он когда-либо от неё получит. — А я это и так знаю? Улыбка Сёко становится ещё шире. Можно даже сказать, что она выглядит доброжелательной, если бы он не знал, что это не так. Потом Сёко наклоняется вперёд — несколько прядей волос падают на щёки — и прикладывает тыльную сторону ладони ко лбу Сатору. Её кожа на ощупь прохладная и мягкая. Сатору отводит взгляд в сторону, когда она хмыкает: — Вроде не горячий. Значит, ты идёшь на поправку. Можешь сесть? — Конечно, могу, — оскорблённо говорит Сатору. О чём мгновенно жалеет. Когда он пытается сесть, то мир начинает вращаться вокруг него, вызывая тошноту, да ещё так сильно, что ему приходится остановиться на полпути, чтобы всё встало на свои места. Желудок сводят спазмы. Руки дрожат, и Сатору сильнее впивается пальцами в простыню. — Блядь, — шипит он. — Да ладно? — смеётся Сёко. — А разговоров-то было. — Тебе лучше… отодвинуться, — у него нет сил даже взглянуть на неё как следует. И в горле появляются какие-то странные ощущения, когда он разговаривает; голос грубый, как наждачка. Всё вокруг раскачивается в разные стороны, и Сатору, изо всех сил цепляясь за постель, закрывает глаза. — А то меня стошнит на тебя. — Это реально смешно, когда ты недееспособен, — говорит Сёко и протягивает ему лёгкий фарфоровый тазик. Сатору берёт его трясущимися руками и наклоняет голову в ожидании, когда содержимое желудка выйдет наружу. Через какое-то время его отпускает. Он даёт себе ещё одну минуту, чтобы прийти в себя. Суставы горят, в висках пульсирует боль, а кожа и рёбра болезненно натягиваются при каждом вдохе. — Если ты собираешься блевать, то делай это сейчас, — советует Сёко. — Мне тут в голову пришло… я думал, что это только у меня есть проблемы с тем, как вести себя, — слабый голос эхом отдаётся в пустом тазу. Слова путаются, вылетают невпопад, что значительно уменьшает крутость его ответа. Самому от себя противно. — Ты просто ужасна. — А ты забавнее, чем я думала раньше, — не остаётся в долгу Сёко. — Даже жаль, что мы не проводили больше времени вместе, — она ухмыляется, и это не добавляет ей ни одного балла по шкале доброжелательности. Противная улыбочка как будто говорит: «Что, теперь не такой зубастый? Если отравление и пребывание на волоске от гибели делают тебя таким покладистым, то тебе следует чаще это практиковать, ведь на это увлекательно смотреть, я Сёко, я думаю, что я гораздо круче, и бла-бла-бла». Сатору корчит гримасу. — Так что всё-таки произошло? — он прокашливается. — После второго Расширения территории? Сёко с любопытством смотрит на него. — Так ты ничего не помнишь? — Я помню, что надрал пару задниц, и на этом всё. Бросив на него удивлённый взгляд, Сёко говорит: — Хм… А я как раз собиралась спросить, что ты сделал с Гето. Он выглядел… — она поднимает голову и смотрит в потолок, пытаясь подобрать подходящее слово. — Странно, наверное. В тот момент, когда вы вернулись. — Странно? — сверлит её взглядом Сатору. — Как будто был немного не в себе, вот и всё, — но прежде чем он успевает задать ей новый вопрос, Сёко продолжает, пожимая плечами: — Ну и ладно. Без разницы. К тому же, доктор предупредил нас, что ты можешь вспомнить не всё. Ты был без сознания трое суток, Годжо. Гето восстановился после дня лечения и даже заходил разок проведать тебя. Он рассказал нам о том, что с вами случилось: о доме, о замедленном времени, об Особых уровнях, о девчонке из клана Зенин — обо всём. — А что с проклятиями?.. — Они оба изгнаны. Кстати, повторное Расширение территории могло тебя по-настоящему убить, — она приподнимает бровь. — Не думала, что ты так сильно любишь рисковать. — Подозреваю, что другим вариантом была смерть. — Справедливо, — прыскает от смеха Сёко. После этого наступает неловкое молчание. Сёко смотрит в окно, наблюдая за тем, как в комнату проникают солнечные лучи. А Сатору просто смотрит на неё. Я как раз собиралась спросить, что ты сделал с Гето, сказала она. Как будто был немного не в себе… Сатору не совсем понимает, что она имела в виду. Но копаться в памяти в поисках ответа сил у него нет. Он знает, что мозг способен забывать о моментах, когда был пережит сильный стресс; на самом деле, это лучшее лекарство для исцеления, поэтому ничего страшного в этом нет. Но не забыл ли он о чём-то важном? — Давай закругляться, что ли, — говорит Сёко. Она достаёт свой телефон, набирает кого-то и подносит трубку к уху. Сатору слышит тихий гудок, потом второй, а после этого на другом конце принимают звонок. — Алло, да, — будничным голосом произносит Сёко. — Он проснулся, — наступает пауза, во время которой она бегло осматривает его с ног до головы. — Нет. Нет. Что? — ещё одна долгая пауза. — Конечно, я тогда побуду здесь. После разговора она сбрасывает звонок и смотрит на Сатору. Должно быть, что-то в выражении его лица выдаёт его, потому что она добавляет: — Кстати, это был не Гето, если тебе интересно. Всего лишь Яга. — Ничего мне не интересно, — слабо возражает Сатору, за что получает взгляд, полный жалости. — Знаешь, ты никогда не нравился Гето, — в конце концов говорит она. — Он считал тебя невыносимым. Но, по всей видимости, что-то произошло во время этой миссии. Похоже, что вы сблизились. Что-то в её голосе заставляет его сердце подпрыгнуть. Вот это да. Он тебе нравится, не так ли? Он не понимает, с чего она взяла это, ведь она даже не видела, как они теперь взаимодействуют. Они же совсем не сблизились, разве не так? Они всего лишь провели, сколько там, пять дней наедине в том доме и бесконечно болтали друг с другом; Сатору использовал любую возможность, чтобы надоедать Гето и действовать ему на нервы, а Гето просто позволял ему делать всё, что он хочет, а ещё они… в ванной… С какой стати ты так решил? Сатору закашливается и начинает протирать взглядом дыру в матрасе. — Ладно, — боковым зрением он замечает, как Сёко пожимает одним плечом, а потом встаёт. Ножки стула противно скрипят по кафельной плитке на полу. — Мне пора. Рада, что ты жив, Годжо. Скоро здесь будет Яга, так что следующие несколько минут, если будешь себя хорошо вести, конечно, с тобой всё будет в порядке. — Я слышал, как ты сказала по телефону, что подождёшь его. Сёко, уже собравшаяся уходить, поворачивается к нему лицом, на котором расползается улыбка. Тёплая, но неприятная. В ней скрыта какая-то подоплёка, как будто она оставляет его одного забавы ради. — Ну, — что-то в её интонации напрягает, — я просто не в настроении видеть, как учитель злится.

-----

А Яга, стоит сказать, злится очень сильно. Очень, очень, очень сильно. Когда он врывается в комнату, Сатору хватает одного взгляда на него, чтобы побледнеть. Если раньше он думал, что гнев Гето — это худшее, с чем ему приходилось сталкиваться, то теперь он понимает, что Яге он даже в подмётки не годится. Лицо Яги такое красное, что Сатору переживает, как бы у него не лопнули вены, а сам бы он не захлебнулся собственной кровью и не умер. — Я не могу поверить, — взрывается Яга, — что, несмотря на всё, чему я тебя учил и о чём предупреждал, ты всё равно зашёл так далеко и использовал не одно — не одно! — а целых два Расширения территории! Два! Каким местом ты думал?! — Ха-ха, — не выдерживает Сатору. — Ха-ха-ха. — Не смей смеяться, Сатору, — орёт Яга. — Тебе повезло, что ты сейчас прикован к постели, иначе я бы как треснул по твоей тупой башке, мало бы не показалось. — Учитель, это же угроза. Я не думаю, что вам дозволено так поступать со своими учениками, не говоря уже о вашем любимчике. Я сделал мегакрутейшую вещь, чего не делал ни один из ваших учеников, и изгнал проклятие особого уровня с помощью Расширения территории. Как мне кажется, вам следует меня похвалить! — Мне следует отлупить тебя, — шумит Яга. — Проклятие, кстати, изгнал не ты. Это сделал Сугуру. Глядя на хлопающего ресницами Сатору, Яга тяжело вздыхает. Он до сих пор стоит на том же месте со страдальческим выражением лица, уперев руки в бока. Выглядит мучеником он, а вот чувствует себя так Сатору. Его голову словно пронзают тысячи тончайших иголок. Наверное, Яга заметил растерянность на его лице, потому что решает прояснить ситуацию. — Хотя твоя территория работала, у тебя не хватило сил нанести ни одного удара по проклятию. Оно просто тупо стояло на месте, — Яга насмешливо скрещивает руки на груди. — Ты и… напомни, как там его зовут? Ты и Джишин продожили бы находиться внутри твоей территории, пока твоя проклятая энергия не закончилась бы и ты бы не умер. Именно Сугуру смог проникнуть внутрь и смертельно ранить Джишина, а потом вытащить тебя оттуда. Так что я бы сказал, что то, что ты натворил, было скорее безрассудным, чем «крутым». — А… — Сатору сглатывает. — А с Сугуру же всё в порядке? — Ему было бы лучше, если бы вы, парни, в принципе не заходили в тот дом, — подчёркивает Яга. — Это ведь была твоя идея? В ответ Сатору невинно ему улыбается. — Я знаю, что Сугуру не пошёл бы туда сам, он не настолько бестолковый, — Яга грозно смотрит на него сверху вниз, нависая над ним, как гигантский сердитый дуб. — Одна головная боль от тебя, Сатору. Почему ты не вызвал подкрепление? — Ну… — начинает Сатору, — быть героем — звучит классно, я бы мог тыкать этим людям в лицо, а Сугуру был той ещё занозой в заднице, так что я… — Забудь, что я вообще спрашивал, — вздыхает Яга. Он выглядит так, словно больше всего на свете хочет запереться в своей набитой куклами комнате и проспать там как убитый следующий десяток лет. От его вида Сатору даже чувствует себя как-то паршиво. Но сейчас ему веселее, чем обычно бывает со взрослыми, так что пусть. Не так уж и паршиво. — Сёко упоминала, что ты мало что помнишь. Она рассказала тебе о произошедшем? Как будто был немного не в себе, вот и всё. Похоже, что вы сблизились. — Эм… Нет. Яга ещё раз огорчённо вздыхает и чешет затылок. — Учитывая твоё нынешнее состояние, я вынужден предоставить тебе пару недель отдыха. Тебе придётся остаться здесь на несколько дней. И никаких жалоб, — припечатывает он, когда Сатору открывает рот. — Действие яда ещё не сошло на нет. Тебе нужно находиться здесь, чтобы мы могли вести наблюдение. И вот, держи это. Он бросает Сатору какую-то вещь. Ослабленные рефлексы не дают поймать её вовремя, и она падает ему на колени, поверх одеяла. — Ой… Это солнцезащитные очки. Его очки. — Сугуру подобрал их, — поясняет Яга. — Я впечатлён, что он вспомнил про них, когда вам нужно было возвращаться. Он серьёзно это сделал, — Яга качает головой. — Ты оказался здесь из-за своего тупого безрассудства, Сатору. Ты не должен больше вытворять такое. — Сработало же, — говорит Сатору, но выходит у него неуверенно, особенно когда он видит лицо Яги. — Я позже прочитаю тебе лекцию на эту тему, — сообщает ему Яга. — Кстати… мы ещё не звонили твоей семье. Сатору встречается с ним взглядом. Он не знает, изменилось ли автоматически выражение его лица на кислое, когда он это услышал, но даже если это так, он особо не возражает. Закономерная реакция на этот отстой. — Наверное, они уже в курсе. — Наверное, — соглашается Яга. Смотрит на него сверху вниз, и, вот чёрт, Сатору совсем не нравится этот взгляд. Так смотрят на него люди, когда хотят считать его настроение или подтвердить свои не соответствующие реальности догадки. — Если хочешь, могу отпустить тебя на недельку к семье, отдохнёшь там… — Нет, — перебивает его Сатору. Яга заметно колеблется. Непонятно, какой взгляд сейчас скрывается под его тёмными очками. И Сатору не уверен, что хочет это знать. — Нет, — повторяет он. — Там скучно. Ну кого я буду там доставать, учитель? Кто позволит мне слоняться по поместью и избивать манекенов на тренировочной площадке? — Ты просто невыносим, — бормочет Яга, но недовольства в его голосе недостаточно. Улыбнувшись ему, Сатору начинает размышлять. Он совсем не ждёт, что его семья приедет навестить его или сделает что-то в этом духе. Это было бы странно. Клан Годжо всегда занят, безлик, он ведёт затворнический образ жизни и богат настолько, что может позволить себе не считать деньги, так что им есть чем заняться. В голове возникает картинка, как члены его семьи прямо сейчас заваривают чай или делают что-то не менее важное. От этой мысли хочется засмеяться. Яга вздыхает ещё раз — в третий раз за последние две минуты. Потирает переносицу и, подойдя к стулу, на котором десять минут назад сидела Сёко, опускается на него. Роль психологической поддержки играет подлокотник, на который он опирается рукой. — Ладно, — смотрит Сатору в глаза. — Давай я тогда тебе всё расскажу.

-----

И вот что произошло: Рин удалось сбежать. Когда деактивировалась первая территория Сатору, её уже не было, и позже никто не смог найти её следов. Сложно отследить человека, у которого отсутствует проклятая энергия. Клан Зенин был оповещён насчёт неё, но никакого ответа от них не последовало. Проклятие, управляющее временем, было изгнано Гето сразу после первого Расширения территории. Яга неохотно признаёт, что это стало возможным благодаря тому, что из-за Сатору оно не могло двигаться. По всей видимости, это проклятие умело очень быстро перемещаться (Сатору даже не обратил на это внимание, упс, не до того было), и оно довольно сильно повредило плечо Гето. В итоге Сугуру призвал все свои проклятия и прикончил его, рассказывает ему Яга, и прямо видно, как он мечется между восхищением и яростью. А что касается Джишина… Я не уверен, знаешь ли ты об этом, говорит Яга, но для всех магов Токио и Киото оказалось колоссальной проблемой обнаружить и изгнать это проклятие особого уровня. За один месяц оно убило и похитило больше людей, чем за весь прошлый год. Мы были сбиты с толку, ведь это началось примерно в одно время с вашим поступлением в школу. Теперь понятно почему. Он качает головой, и его взгляд становится жёстче. Джишин хотел отвлечь нас, чтобы ты остался без присмотра. С другой стороны, я даже не знаю, сколько времени бы нам понадобилось для его поимки. Тогда вам просто нереально повезло, что он так хотел получить награду за мою голову, говорит Сатору. Не говори так, без энтузиазма смотрит на него Яга. А вот чем закончилась история с Джишином: Сатору потерял сознание сразу после того, как активировал Расширение территории. Гето проник внутрь, выпустил все свои проклятия и, учитывая то, насколько ослабевшим был Джишин в тот момент, смог нанести ему последний удар. Очевидно, что Сатору был уже не в состоянии это увидеть. Они вернулись в школу на скате, а когда Гето передавал Сатору в чужие руки, то чуть не рухнул возле него на ступеньках крыльца. Он потерял больше крови, чем ты, говорит Яга, но настаивал на том, чтобы тебе первому оказали медицинскую помощь. Не думаю, что хоть когда-нибудь видел его таким напуганным. Им немедленно оказали медицинскую помощь. Врачи и медсёстры смогли восстановить плечо Гето и вылечить его травмы. Из-за переутомления ему потребовалось провести сутки в больнице. Через двадцать четыре часа его выписали, он вернулся в свою комнату, а после этого полдня из неё не выходил и ни с кем не разговаривал. Похоже на него, смеётся Сатору. А вот лечение Сатору заняло гораздо больше времени. От обычного яда бывает сложно избавиться. Но вдвойне сложно избавиться от яда, который течёт в венах, вкупе с ослабленным состоянием из-за двойного Расширения территории. Обратная проклятая техника могла бы помочь, но Рин, вероятно, добавила в яд что-то, что врачи не смогли распознать, потому что очнулся Сатору позже, чем ожидалось. Это случилось спустя тридцать часов. Сотрудники Токийской магической школы были отправлены на поиски тел, находящихся в доме, включая тело маленькой девочки. Устроили им надлежащие похороны. От этого зрелища кровь стыла в жилах, доложили они, мёртвые тела разлагались и коченели в кромешной ночной темноте, скрючившись в странных позах. Также предпринимались попытки найти Рин — на тот случай, что это поможет ускорить выздоровление Сатору, — но все они ни к чему не привели. Она исчезла. Очень жаль, говорит Яга. Ага, соглашается Сатору. Хотя не думаю, что мы видели её в последний раз. Яга смотрит на него сдержанно и строго. Вряд ли это было то, что он хотел услышать, понимает Сатору. Как ни крути, говорит Яга, ты всё равно будешь временами испытывать последствия от действия яда, Сатору, и это будет неприятно. Нам придётся продержать тебя здесь ещё как минимум три дня. Договорились? Похоже, теперь это моя судьба — сидеть в заточении в роскошных домах, сокрушённо вздыхает Сатору.

-----

Но впоследствии он ни разу не пожалел, что Яга велел ему остаться в больнице. Яд оказался более сильным, чем он предполагал. Иногда его тошнит, иногда он не может дышать, иногда надолго проваливается в сон в течение дня. Периодически он испытывает длительную головную боль и боль в животе, и эта боль такая сильная, что ему кажется, будто она — это живое существо, разрывающее его внутренности на части. В такие моменты он сворачивается на кровати и пытается уснуть, сдерживая рвущиеся наружу стоны. Когда это происходит, Сатору не всегда даже понимает, кто находится рядом с ним, — ведь боль слишком мучительна, чтобы долго удерживать сознание, — но иногда он чувствует, как чья-то рука нежно гладит его по волосам. Со всем этим, как ни странно, помогает справляться то, что его навещают.

-----

В первый день приходит Иджичи. — Мне очень жаль, что так случилось с Рин. Он извиняется так сильно, что Сатору становится его даже жаль. Иджичи несколько раз порывается проверить, нет ли у него травм, кланяется как минимум четыре раза и вообще выглядит так, словно хочет уползти в нору и покончить там с собой. Часть Сатору жаждет воспользоваться ситуацией: он может приказать Иджичи что-нибудь сделать для него, например, или заставить его покаяться в своих грехах. Но он лучше этого. Наверное. — Со мной всё в порядке. Правда. — Но ты мог умереть, сынок, — шёпотом говорит Иджичи. — Как дела у Киётаки? — меняет тему Сатору. — Ваш сын больше не на пороге смерти? Это помогает заставить Иджичи прекратить извиняться. К сожалению, ненадолго. После того, как Иджичи окончательно выдыхается, Сатору узнаёт, что Рин объявилась неожиданно, где-то за месяц до начала занятий в школе. Они с Киётакой познакомились в парке и быстро подружились. Иджичи понятия не имел, что она из клана Зенин: о ней не существовало никаких записей, не ходили слухи, у неё отсутствовала проклятая энергии, также не было никаких упоминаний о ней от клана Зенин, поскольку они всегда старались подчищать любую информацию о нешаманах в своей семье и заметали следы. У Иджичи не было шансов даже предположить такое. — Если бы она использовала яд, который подсунула тебе, против своего клана, — с сожалением говорит Иджичи, — вполне возможно, что она смогла бы стереть с лица земли большую его часть. У Сатору вырывается смешок. Идея звучит слишком безумно. Она, конечно, заслуживает внимания, но представить себе такое трудно. — Что ж, — говорит он. — Возможность упущена. Но я бы с удовольствием посмотрел, как одна из их девчонок уничтожит клан.

-----

Во второй день Сёко приходит вместе с Утахиме и Мэй Мэй. — Тебе заплатили за эту миссию? — первое, о чём спрашивает его Мэй Мэй. — Э… — затрудняется с ответом Сатору. — Чего? Я приду вместе с ними, чтобы составить тебе приятную компанию, сказала ему Сёко несколькими часами ранее. Возможно, она беспокоилась, что ему надоедает сидеть здесь одному, но, с другой стороны, она привела двух людей, с которыми ему не особо хочется общаться, так что он не уверен, что дело в этом. — То, что ты сделал, очень впечатляет, — говорит Мэй Мэй. — Видите, я была права, когда советовала Яге привлечь к этому делу первокурсников. Утахиме толкает её локтем. — Я случайно услышал тот разговор, — отвечает Сатору. — Вы такая заботливая, госпожа Мэй. — Я думаю только о том, что принесёт пользу для общества. — Из вас бы получился отличный учитель, — усмехнувшись, подыгрывает Сатору. — Замените нашего Ягу, всё равно он слишком строгий и занудный. А ещё чересчур нас опекает и заставляет рано вставать. — Думаешь? — улыбается Мэй Мэй. — К сожалению для тебя, я бы предпочла умереть, чем работать за учительскую зарплату. — Не слушай её, — говорит Утахиме, скрестив руки на груди. — А ты… Не то чтобы я нахожусь в том положении, чтобы критиковать тебя, Годжо, но Расширения территории были по-настоящему опасны для тебя. Кажется, у Яги чуть не случился сердечный приступ, когда он услышал об этом. — Готов поспорить, что ты просто завидуешь, Утахиме, — поддразнивает её Сатору. — Кто-то для этого слишком слабый, а? Утахиме швыряет в него бутылку с водой, но та отлетает от Бесконечности. Втроём они остаются в его палате примерно на тридцать минут. Не долго, но достаточно, чтобы немного поднять Сатору настроение. Большую часть этого времени Утахиме изо всех сил пытается сдержаться и не придушить его, Мэй Мэй явно наслаждается происходящим, а Сёко, откинувшись на спинку стула и скрестив ноги, невозмутимо за ними наблюдает. Нельзя сказать, что это идеальный вид развлечения, но всё-таки Сёко была права. Компания приятная. Однако, нерешительно думает Сатору, здесь кого-то не… — Эй, — выпаливает он прямо в тот момент, когда Утахиме и Сёко обсуждают что-то между собой. Они поворачиваются к нему, удивлённо подняв брови. — А вы видели Сугуру? Сёко моргает. — Что? — озадаченно спрашивает Утахиме. — Гето? — она смотрит на Сёко, которая качает головой, потом на Мэй Мэй, но реакция той не отличается от реакции Сёко. — Нет? Он, наверное, где-то в кампусе. Или выбрался в город, чтобы сменить обстановку. Яга дал ему несколько дней отдыха. — Ещё не утих шум по поводу проклятий особого уровня, — добавляет Мэй Мэй. — Все маги этого города до сих пор пытаются переварить произошедшее. Уверена, что он просто избегает лишнего внимания. Сёко наклоняется к нему поближе. — А почему ты спрашиваешь? Сатору пожимает плечами. Ему требуется вся его выдержка, чтобы не сделать что-нибудь подозрительное: не отвести глаза, не сглотнуть ненароком. Ему ещё подвернётся момент получше. — Да так, — отвечает Сатору. — Просто, — и делает вид, что не замечает проницательный взгляд Сёко.

-----

В третий, четвёртый и пятый день к нему заглядывают разные люди. Иногда это Яга. Иногда Яга приводит с собой компанию. Заходит врач, или медсестра, или кто-то из престарелого руководства, чтобы убедиться в стабильности его состояния. Бывает, что его навещает Сёко. Чаще всего они это делают, чтобы сообщить ему последние новости. Например, о том, что с тех пор больше не было убийств и никто не пропадал без вести; что маги из Токио были глубоко потрясены случившимся; что начали распространяться слухи про двух первокурсников Токийской магической школы. Вы слышали о них? И что эти слухи уже начали приукрашивать. Но несмотря на это, большую часть времени посетители просто составляют ему компанию. Приходят посмотреть, как он, приносят еду и всеми силами скрашивают его одиночество. А Сатору сидит и принимает всех. Даже успокаивает их, забавы ради. Он никому об этом не говорит, но в течение третьего, четвёртого и пятого дня он лежал на кровати и отчаянно ждал — хоть и притворялся, что это не так, — когда один конкретный человек появится в дверях. Когда этот конкретный человек окажется рядом, пусть даже только для того, чтобы отчитать его. Но несмотря на все эти посещения, все рассказанные новости, несмотря на то, что целых пять дней самые разные люди приходили и уходили, развлекая его своим присутствием и болтовней, Гето не пришёл увидеться с ним. Ни разу.