A happy house

Внезапно, бар исчез. Точнее, его и не было. Было лишь пустое лобби третьего этажа психиатрической больницы, с тусклым освещением и гробовой тишиной. Котоне нервно дёрнулась, отлипая от друга. Шаги их достигли. И времени было… — Два часа ночи. Наруками-сан, это будет третий Вам выговор. Я немедленно передам эту Вашу выходку Вашему лечащему врачу. Шиоми-сан… — Да?.. — Разошлись по комнатам, оба. — Боже, какие у вас тут все занудные… Ю хмыкнул, смотря в серьёзное лицо дежурного врача. Он поклонился Котоне и, показательно неспешно, отправился к своей палате. Да, придётся объясняться перед серьёзным дядькой, который даже ни разу не смеялся над его шутками, но называл себя человеком, которому Ю «впредь должен доверять абсолютно всё»… Щас, будет он доверять унылому мужику, сидящему за своим столом с каменным лицом, с идеальной прямой осанкой, словно солдат, готовящийся к приказу… Но бар того стоил. Конечно, настоящего бара вовсе не было, и если бы Шиоми Котоне подыграла бы его очередной фантазии чуть вовлечёнее, то у них бы получилось всё именно так, как запланировал Наруками. Как никак, он соскучился по барам. И по компаниям незнакомых ему людей, которые всё рассказывали ему об искусстве правильно отжигать. И какой был только смысл госпитализировать его во время маниакальной фазы? Так это называет тот унылый старичок за столом. Он же последние пару лет называет это просто весельем. Но это было решение его лучшей и, пожалуй, единственной настоящей подруги — Широгане Наото. Видимо, тот сильно её задолбал. Быть может, не стоило с детективом, а она и вправду работала на полицию, делиться планами по краже банка. Но он это шутя. А может, была и другая причина… Всё лучше, чем то, почему сюда попала его новая знакомая — Котоне Шиоми. Попытка самоубийства. Звучит страшно. Он как услышал, стало не по себе, а ведь это могло произойти и с ним. Если бы только в его «месяцы грусти» было что-то, кроме тишины. Но об это рассуждать он будет не сейчас. В любом случае, Мисс Шиоми, (он не мог перестать её так называть, то ли потому что она была старше, то ли потому что было в её взгляде что-то, что вызывало у него лишь уважение), оказалась очень приятной собеседницей, и ничуть не менее весёлой, чем он. Кажется, Котоне мучало тревожно-депрессивное расстройство. И не покидали навязчивые мысли. Но он хотел бы узнать девушку в более приятных условиях, послушать её, когда улыбка не сползала бы с её лица. Например, в баре… Ю тихо открыл дверь палаты, делая вид, что там и вправду кто-то, кроме него вообще есть. И он даже не знал, была ли рассчитана палата исключительно для таких, как он, или же она была общая. Он никому не вредил. Могли бы и подселить соседа. Зато на полке, рядом с кроватью, красовались его любимые комиксы и редкие записки от Наото. Точнее, письма. Она посещала его и сама, время от времени, но чаще неё самой он видел именно письма… и то изредка. Детективы — люди занятые. А вот у Котоне был сосед по палате. Правда он был таким же полезным и общительным, как и сосед Ю — короче, как будто и не было его. Он никак не реагировал на них. Ю всегда обижался, когда на его шутки никто ничего не отвечал. И этот парень тоже…лежит себе в своих наушниках, к окну отвернулся и всё тут. Посматривает иногда на Котоне, и отворачивается обратно… Одним словом — жуткий тип. Он не нравился Наруками. Но девушка всегда с понимающей, молчаливой грустью на него смотрела. Быть может, и Ю смог бы понять парня, будь он в другом состоянии. Но сейчас ему определённо делать этого не хотелось. Шиоми быстро засыпала — за день на неё наваливалась тяжёлая усталость, которая валила девушку с ног. А уж тем более усталость накапливалась, когда у тебя с самого утра до ночи перед глазами мелькает такой энергичный и смешной Ю. Но она была благодарна ему за то, что он насыщал дни здесь какими-никакими красками. У него был специфичный юмор, и он, порой, вообще не следил за тем, что болтает, но производил впечатление делового и доброго человека. И если бы только не их болезни… Она помнит себя до расстройства: наверное, она была такой же энергичной, как Ю… только намного более натурально-энергичной, чем Ю. И вокруг неё всегда было много-много людей… Но даже тогда в её голове появлялись далеко не позитивные мысли. Она точно знала, оно росло в ней постепенно, чтобы в какой-то день она держала в руках пистолет, который украла у одного своего одногруппника. Желание смерти. — Спокойной ночи, Юки-кун… — прошептала девушка в темноту, по привычке желая хороших снов своему соседу по палате. Она знала, что не дождётся ответа, но игнорировать его существование у неё не получалось. Она даже приносила иногда печенье ему из буфета, и даже не представляла, почему именно ей так хотелось позаботиться о незнакомом ей парне. Быть может, она узнавала в нём себя. Она в секрете от самой себя мечтала получить такую же заботу во времена, когда она была совсем одна. А ведь парня никто даже не навещал. Её, впрочем, тоже было некому навестить… — Всё будет хорошо, — снова прошептала Шиоми, успокаивая больше себя. Пора спать. Не давая мыслям пробраться глубже. — — Следующее утро для Наруками Ю началось с неожиданного события в его лечебной жизни. Это был настоящий праздник для всей палаты, для всей больницы, он был в этом уверен. Правда, он не сразу заметил, как на соседней кровати появился новый пациент. У Ю был достаточно чуткий сон, его мог разбудить любой звук, и сейчас было аж семь часов утра. Конечно, он помнил, что его никто будить не будет, так сказал скучный дядька на кресле, ведь сон больше трёх часов для парня был только в пользу, однако… — Ого! — воскликнул парень, немедленно вскакивая с постели, — новенький! Парень, рыжеволосый, что сразу бросалось в глаза, с уже отросшими тёмными корнями, даже не шевельнулся. Он просто смотрел в окно, слегка сутулясь. По всей видимости, у того не было сил ухаживать за своими волосами, они были… неаккуратно отросшими, это тоже бросалось в глаза сразу. В общем, со спины его новый сосед был так себе. Ю аккуратно положил руку на плечо незнакомца, боясь осознать, что его запрели в одной комнате с таким же безвольным человеком, который делил комнату с Шиоми. Сосед же с такой же аккуратностью обернулся, разглядывая, с видной робостью, лицо парня. — О, живой, — выдохнул с облегчением Наруками, улыбаясь, — ты здесь почему? В ответ он получил лишь уставший вдох. Нет, он получил даже обиженное «за что мне всё это», голос у парня был сиплый, и создавалось ощущение, будто он сам…не до конца себя слышал. И Ю начал догадываться, к чему это, когда рыжеволосый всё же зацепил лежащий рядом блокнотик и, как могло показаться, злостно написал на одном из листов: «Я не слышу тебя». — Дурачок? Ты ведь ни раз эту фразу написал, вон, аж на другом обороте то же самое… А, точно, одолжи, — Наруками выхватил ручку из рук раздражённого соседа по палате, что-то вдохновенно выписывая в блокнот. Здесь стало интересно уже самому рыжеволосому: неужели ему прямо здесь распишут целое письмо, а не короткое: «пока спите, завтра встреча с врачом в десять» — единственное, что ему написали в ответ за последний день. «Приветик, бедолага! Я Наруками Ю, твой новый сосед по палате в больнице для душевно больных. Я люблю переписываться. А мобила есть у тебя? Правда, у тебя её скорее всего уже отобрали. Думаю, мы подружимся, взгляд у тебя, конечно…жизнь ты повидал…» — Листы больно маленькие, они что, тебя только с этим и оставили? Ой… Рыжеволосый выхватил блокнотик, с слабой улыбкой читая всё, что успел написать парень. Через несколько секунд белобрысый увидел на себе заинтересованный взгляд, кажется, какая бы не была у парня «душевная болезнь», ребячества она у него так точно не отобрала. А быть может, именно в эту палату его подселили не просто так… «Психосоматика. Сколько анализов уже не сдал, всё ничего не могут найти. Я уже месяц так хожу. А я, вообще-то, музыкантом хотел стать». Наруками с искренней грустью посмотрел на соседа. Обидно. Но как он оказался в психиатрической больнице, он всё равно не понимал. Психосоматика? С таким сюда кладут редко. Значит, что-то говорить пока не собирается. Да и понятно, наверное, что может происходить с людьми, которые внезапно потеряли возможность достигнуть, по всей видимости, мечты всей жизни. «А звать-то как?» «Ханамура Ёске. А у тебя что? Если здесь это…принято спрашивать». — Вежливый какой. «Счастье неописуемое. Сейчас я чуть-чуть тю-тю, так мне сказали, вот здесь и отлёживаюсь в одиночку…» Наруками стукнул кулаком по ладони, резким движением возвращая блокнот Ханамуре. Он что-то быстро-быстро затараторил, это Ёске мог понять по губам, и выбежал из палаты босиком. Рыжеволосый уставился в блокнот, не имея представления о том, как же должно выглядеть это самое «счастье неописуемое», и как с этим можно здесь оказаться. Но новый знакомый и вправду выглядел неестественно активно. И теперь у него у самого был учёт в больнице для людей, кому помочь могут только медикаменты. Он всё же сумел достигнуть дна. И он до сих пор оставался глухим. И здесь он и встретит свои последние дни, в комнате с бледно-оранжевыми стенами, разбросанными около общего шкафа вещами соседа, множеством оригами на столе…Иначе дальше жизнь продолжать было бы просто стыдно. На восстановление нормальности Ханамуры Ёске не оставалось и шанса. А он и так пожить толком не успел. Зачем Наруками сделал с сотню разноцветных оригами?.. — Вот, смотри! — в комнату вбежал гиперактивный парень, державший за руку хрупкую на вид девушку, намного меньше его. В голове у Ханамуры промелькнула мысль о том, что даже в психиатрических больницах заводят отношения. А у него не было и малейшего опыта, будучи здоровым человеком. Он готов прямо сейчас зарыться в многочисленных журавликах и оставить этот мир… — О… Здравствуйте, — девушка поклонилась, улыбаясь рыжеволосому. Она выглядела уставшей и не выспавшейся. Донельзя болезненно бледной, - явно перенёсшей какое-то горе. В сердце Ёске что-то болезненно кольнуло, от осознания, что он выглядит сейчас точно так же. И если расколотой на вид девушке удавалось сохранять добрый взгляд, он уже давно таковой истратил. — Не старайся, он ничего не слышит. Вот, я принёс ручки, — Ю протянул Котоне ручку, подводя её к соседу, — а лучше бы я принёс ещё и листы. Блин, с утра плохо котелок варит, я ща… — Стой, тапочки хотя бы надень…— с неуклюжей улыбкой подметила Шиоми, присаживаясь на тумбочку рядом с кроватью Ёске. Наруками кивнул, буквально прыгая в тапочки и убегая из комнаты снова, в этот раз даже быстрее и энергичнее, чем в прошлый. «С ним не соскучишься…» — неловко выписал Ханамура в блокнот, показывая листочек Шиоми. Та кивнула, беззвучно, для парня, смеясь. — Подожди. Я так давно не писала… «Меня зовут Шиоми Котоне… я подруга твоего активного соседа. Надеюсь мы подружимся и… Надеюсь ты здесь ненадолго…» Ёске написал своё имя во второй раз за пять минут, начиная догадываться о том, что можно было бы и не переписывать одно и то же по несколько раз. Теперь он просто показал девушке прошлую переписку с Ю, на что Котоне обеспокоенно посмотрела. Реакции у этих двоих так точно были кардинально разные… — Даже не знаю, что сказать… — Котоне покраснела, вспоминая, что перед ней глухой, и второпях пожала плечами, — боже, сейчас со стыда помру, это так невежливо… «Прости, Ханамура-кун!» «Всё в порядке, никто не может привыкнуть сразу… даже я». — Я вернулся, и так, объявляю эту встречу первым чаепитием. Посиделки великой троицы! Котоне передай ему… «Я кстати грамматику подтянул, пока смирялся с глухотой: )» Шиоми засмеялась, всё ещё чувствуя себя неудобно. Она взяла у Ю листы, и даже наклейки… Ёске стало легче оттого, что он вызвал на лице уставшей девушке искреннюю улыбку. Давно ему этого не удавалось. — Подожди, это же из детского отдела! — с удивлением воскликнула брюнетка. — Да. Забей. Я проведу им мастер-класс по журавликам потом… Ханамура вопросительно посмотрел на парочку, и Шиоми от такого взгляда смутилась лишь ещё больше, принявшись что-то быстро выписывать на бумаге. Подчерк был торопливым, прямо как…у Ёске ещё месяц назад. Она передала всё, что сказал Наруками, на что рыжеволосый лишь ухмыльнулся. «И так, тогда начнём наше бумажное представление. Подождите, а как же чай?! Я сейчас куплю торт…» Наруками с озарением посмотрел на ребят, и почувствовал, как Шиоми сжимает его за локоть. — Присядь, Наруками-кун. — Хорошо. «Здесь продаются торты?» с сомнением выписал Ханамура, наблюдая за странными телодвижениями ребят. У него создавалось странное ощущение, будто он общается со старыми друзьями после рабочей смены, будто они сейчас и вправду пойдут дурачиться в кафе, находящееся неподалёку от работы. Только даже это было слишком давно, и он давно истратил в себе ностальгию по этим временам. Не разрушат ли его подобные ощущения только больше? «Нет» — кратко написала Шиоми, создавать у новенького ложные представления о его будущей здесь жизни совершенно не хотелось. По сути, здесь не было ничего, кроме утреннего приёма лекарств и пищи, дневного, вечернего… — Наруками, вас вызывает доктор Д… — Дядя мудак! Знаю такого, — дерзко ответил парень, продолжая сидеть на кровати. — Наруками-кун… — обеспокоенно произнесла Котоне, оглядываясь на Ёске. Ему здесь не понравится. «Ладно, без меня пока» — быстро написал Ю, оставляя лист на тумбочке. Ханамура растерялся, вопросительно глядя на новую знакомую, пытаясь найти в тяжёлом взгляде какой-то ответ. Но девушка могла дать тому лишь сочувствие и обещание, что о нём здесь позаботятся... И беспокоится было не о чем. Даже если она сама старательно день ото дня отгоняла от себя множество этих самых беспокойств... Выйдя из палаты быстрым шагом, парень направился на этаж выше - там и находился кабинет его лечащего врача. С каждым пройденным дверным проёмом в нём росло всё большее раздражение. Он даже не запомнил фамилию «умного дяди» - ему становилось тошно от одного лишь внешнего вида мужчины. Вот ведь есть образец тяжёлого трудоголизма, сидит там один, со своим серьёзным и понимающим всё про всех видом, наставляет других на путь истинный. А у самого, кажется, нет даже времени щетину свою сбрить, да поменять наконец чашку, в которой кофе, кажется, уже успело протухнуть. Сидит там, заваленный бумагами… Жалкий мужик – одним словом. Хотя так приглядишься, и самый стандартный японский трудоголик. И Наото настаивала на том, чтобы парень был именно под его присмотром. —Наруками,— твёрдым голосом произнёс мужчина, стоило парню зайти в кабинет. Ю лишь хмыкнул, усаживаясь на диванчик напротив врача. Нарочно фамильярно он положил одну ногу на другую, пожирая взглядом человека за столом. Нужно было убедиться в том, что «дядя мудак» точно знает, что парню здесь находиться не хочется. —Отказываюсь, — высказался Наруками, предугадывая всё, что хочет сказать врач наперёд. Повышение дозировки лекарств, чтоб он совсем стал овощем и не мешался под ногами…людей рабочих. — Ну конечно ты отказываешься, — мужчина еле заметно повёл бровью, каждый разговор с белобрысым весельчаком оставлял у него неприятный осадок, с другой стороны, он должен был уже привыкнуть за столько лет работы. Однако подобная показательная грубость всё ещё была на удивление редким случаем. — Спасибо, что позвали, всего наилучшего, — Наруками встал с диванчика, резво направляясь к выходу. Короткие разговоры он любил… — Стоять, — так же твёрдо сказал врач, — Наруками, я вынужден поставить Широгане-сан в известность о том, что Вы вовсе и не лечитесь. —Не лечусь?! — Ю резко повернулся, и на лице уже было заметно пусть лёгкое, но волнение, — как же не лечусь?! А списки эти ваши, с плюсиками, отчётами… — По совсем уж недавним результатам можно понять, что с момента прибытия ну вообще ничего не изменилось, Наруками. А мозговая активность не спала ни на один жалкий процент… — Так может мне эти ваши таблетки и вовсе не помогают? Что уж сразу - не лечусь!.. Мужчина еле заметно улыбнулся, понимая, что он наконец-то смог найти правильный подход к такому сложному, (скорее вредному), пациенту. Пожалуй единственный человек, который был способен на него повлиять была его лучшая подруга – Широгане Наото. Значит, прогресс всё же можно ожидать… — Я прописал Вам курс лечения точно по Вашему случаю, учитывая недавнюю ремиссию и преобладающую биполярную фазу над депрессивной... —Простой человек проживает свои простые эмоции, — резко перебил врача Ю, поправляя слова того из принципа. —... да и раз на то пошло, даже при «не тех» средствах анамнез да должен был поменяться, пусть даже в худшую сторону… а у Вас - ничего. Вопрос только: как Вам удаётся таблетки прятать и куда?.. — Не очень уж и внимательно за нами здесь следят, — невольно проговорился Ю, ведомый больше желанием раскритиковать это место в который раз, нежели скрывать свой план до победного конца, — я… —Знаете, вот Вы называете это простым проживанием простых эмоций, — всё-же обратил внимание на исправление мужчина, — но помните ли Вы, почему именно здесь оказались? Ю прищурился, изучающее рассматривая мужчину. К чему это он? Понятное дело, почему его сюда загребли — он болен. По крайней мере так считали окружающие. Так считали его родители. Но родители его сюда даже и не думали отправлять... Почему именно Наото его сюда отправила? Ну, помочь, наверное... —Она считала, что мне нужна помощь. —Вы больны уже не первый год, — хмыкнул врач, перестукивая пальцами по столу, — но именно в этот раз здесь оказались. Почему? В голосе врача были слышны нотки неуверенности, как будто он сейчас по-настоящему рискует, а не задаёт странные и подозрительные вопросы. Непоколебимый солдат оказался со своими слабостями? Это интересно... —Что пристал, в самом деле? — раздражённо спросил парень, — Нашли рычаг давления и гордитесь этим, херовый из Вас психиатр. —Ты будешь удивлён, но это, по факту - одна из моих прямых обязанностей. А с тобой по-другому диалог завести у меня не получается. Я вижу, этот вопрос тебе не приятен, — мужчина вдохнул, — но я уверен, это единственный способ до тебя достучаться. —Честность - лучшая политика? —И это тоже одна из моих прямых обязанностей. Наруками..- Белобрысый парень качнулся на месте, замышляя малую шалость, дабы отомстить манипулятору за все его попытки влезть к нему в голову и уверить в том, чего на самом деле не существовало. Что испортит жизнь отбитому трудоголику? Трудоголику-психиатру? Парень ухмыльнулся, с вызовом смотря мужчине в глаза. —Наруками… — осторожно продолжил мужчина, замечая подозрительную эмоцию на лице пациента и поднимаясь с кресла, — ты должен дать шанс лечению. И ответить себе на поставленный мною вопрос, это... —Прогресс, да. Врач нахмурился, начиная всерьёз беспокоится о том, что протоптанная к юноше тропинка снова была потеряна в тумане. —Посмотри на эффект таблеток хотя бы через два дня, — на усталом выдохе закончил, — а я обещаю написать Широгане-сан сегодня же и попросить придти к тебе дня через три. Если не будешь принимать таблетки... я подключу в дело уколы. Их нельзя будет спрятать у корня языка. —Товарищ манипулятор! Компромисс это у Вас называется? — Ю осёкся, чувствуя, как внутри него что-то натянулось струнами из более мягкого материала, чем леска. Не так больно, если порвать напряжение. Этот разговор создавал своего рода белый шум в неупорядоченных и так мыслях, и ему это не нравилось, — Вы… только ничего ей не говорите больно, окей?— поддался всё-таки, — Ха-ха, договорились. Я жалобу на Вас накатаю, если что не так… моё слово имеет особенное влияние для японского закона. Мужчина удивлённо поднял брови, совершенно не понимая последней фразы. Это ему сейчас бросили угрозу? Или это новый симптом, бред величия? —Свободен, — закатывая глаза, перебил врач юношу, закрывая за тем дверь. От таких устаёшь. Лучше бы как можно быстрее такого выпустить. Но перед этим нужно будет порыться конкретно во всей информации, которая предоставила ему Широгане. И написать бы ей, правда... —— Пришло время обеда, за которым Наруками со всей своей энергичной прытью показывал новому соседу столовую. После нескольких написанных на страницах блокнота парня слов «отстой», можно было догадаться, что экскурсия Ю это мнение больше не сгладит. Но Наруками Ю никогда не сдавался. —Отстань ты от него, и так замученный… — произнесла с виноватой улыбкой Котоне, следуя за парнями повсюду. —Зря-я, мы с тобой ведь именно здесь и познакомились! Ты пыталась купить какой-то дешманский напиток во-он в том автомате у стены. Я тебе великодушно намекнул, что он не работает. —Почему его всё никак не уберут?.. — нахмурившись, вспоминая тот эпизод, спросила девушка. Конечно, он не работал. Как никак, это больница… Но оттуда даже не убрали некоторые снэки, а уж находящееся там шоколадное молоко привлекало особенно сильно. —Чтоб душевно больные помнили о своей нормальной жизни и до конца не сходили с ума, — слишком серьёзно для самого себя ответил на вопрос парень. От этого девушке стало даже как-то жутко. И вправду, больница была окружена знакомыми ей из жизни привычными предметами быта, вот, автомат, как в университете... Столовая, как в общежитии... еда была точно домашней. Им разрешалось носить привычную им одежду, разрешалось заниматься своими хобби, но только о них нужно было после отчитываться во время сессий с назначенным каждому специалистом. Всё здесь и вправду будто было направлено на то, чтоб не забывать о том, что осталось за стенами. С одной стороны, это было логично - нельзя больным в подобном месте полностью терять связь с реальностью, с другой... Происходящий вокруг хаос оставлял попытки достигнуть эффекта спокойствия и знакомой атмосферы невозможными. Стоящих здесь постоянно криков и шума она не слышала даже в общежитии, не говоря уже о не самых редких угрозах закончить чью-то жизнь. —О чём вы болтаете, а?..— прохрипел рыжеволосый рядом, — вот я…говорить пока… н… «Не заставляй себя» — начеркал быстро на бумаге Наруками, садясь за столик прямо у буфета. Рыжеволосый заметно поник, он в который раз ощущал себя беспомощным чучелом. Ни слуха, ни голоса, только ворон отпугивать. «Ханамура-кун» — Котоне сразу заметила подавленную эмоцию на лице знакомого и принялась использовать всевозможные попытки того подбодрить. «А может кто-нибудь тебе одежду привезти?» «Просто знаешь у нашего весельчака целый гардероб вещей». «Он тебе не показывал?» Ёске помотал головой, падая сразу после этого за стол. Привезти одежду… Он только заметил, но его новые знакомые ходили вовсе не в больничном халате, как он. В последние месяца у Ханамуры начались некоторые проблемы с личной гигиеной. А точнее со способностью за ней следить, что было совершенно на него не похоже. Раньше он тратил часы на ухаживание за собой у зеркала. Укладка, крем для кожи, (она у него была ранимая, быстро высушивалась), тщательно подобранный гардероб... Каждый день он надевал что-то да новое. Исключением были только дни, когда на работе был совсем уж завал. Но как только…он потерял слух (нет, это точно случилось намного раньше), даже посмотреть на себя в зеркало было той ещё задачкой. Он ложился спать в одежде, в которой работал и гулял и учился. И так он мог проходить в одной и той же белой футболке неделями. И по приезде сюда на нём были вещи…пропахнувшие всем, что делает человека человеком. Особенно стыдно ему было за кровь на джинсах, и он поспешил с себя всё это снять сегодняшней же ночью. И спрятать в пакет. За тумбочку у кровати. Молиться, чтобы его сосед не почувствовал отвратительный запах. Поэтому альтернатива в виде больничного халата была его единственным вариантом. —Я сделала только хуже… — со страхом в голосе произнесла Шиоми, с паникой в глазах пытаясь найти высокого друга в очереди за едой. Он так точно преуспеет в попытке вызвать на лице рыжеволосого улыбку… Она, пока что, на это, как видно, не годится… —Ханамура, ты вообще что из еды любишь? — «спаситель атмосферы» присел за стол, подавая ребятам коробочный сок, который, по всей видимости, сегодня входил в меню. Он так же поставил себе и Котоне тарелки грибного супа, ставя на середине стола ещё и карри с видно переваренным рисом. «Что тебе взять?» перефразировала на бумаге девушка, под столом наступая парню на ногу, ругая его за забывчивость. «Без разницы. Да давайте я сам возьму…» Шиоми схватила знакомого за руку, останавливая того. Она понимала, что парню даже стыдно находиться у всех на глазах в одном больничном халате, и он не должен был себя заставлять только из чувства неудобства перед ней с Ю. Заставлять себя...плохо. И Ёске выглядел так, будто заставлял себя всю свою жизнь. Заставлял себя жить и вписываться. По-крайней мере, всё это прочитала девушка в витающих в воздухе недосказанных эмоциях. —Наруками-кун, принеси и Ханамуре супа. Не видишь, что ли, что у него нормальной одежды нет?.. —Да мне не сложно, а что, он тебе прямо так и сказал? —Нет… — призналась девушка, хмурясь и начиная паниковать от того, что по идее именно она натолкнула парня на мысли о неудобстве больничного халата, это именно она его пристыдила, она прочитала несказанные парнем эмоции, вот теперь и отвечает за него... —Шиоми-сан, что бы там тебе в голову сейчас не пришло - расслабься. Кушай, — бросил Наруками, возвращаясь обратно в очередь. «Прости, Ханамура-кун» — неровно начеркала извинение девушка, протягивая записку и пряча взгляд от рыжеволосого. И всё-таки она больше ни на что не годится, и вся надежда осталась на одного лишь Ю, но она обязательно закроет свою вину перед новым знакомым. Как-нибудь, да закроет, а иначе она точно превратится в ни на что… Даже при работе лекарств остановить процесс берущих над ней контроль за считанные минуты мыслей не получалось. «За что?.. Это вы меня простите…» Ханамура лишь волнительно посмотрел на виноватый вид девушки напротив. Атмосфера и правда стала в своём роде натянутой. Новая тарелка с грохотом приземлилась на стол, торопливо… Всё в движениях светловолосого снова кричало о торопливости, а значит, в его голове появилась новая «превосходная» идея. «Слушай, так давай я тебе половину своего шкафа отдам! Типа в принципе с концами вещи. Она каждая имеет свою предысторию, тебе они все понравятся! Так, ладно, долго уже сижу, выписываю тут, проголодался. Приятного». Все за столом снова робко заулыбались, с некоторой благодарностью отмечая непробиваемый позитив парня. Даже если он был вызван заболеванием, а они сейчас находились в психиатрической больнице. С ним было спокойней. И всем здесь находящимся без исключения нужно было хоть каплю спокойствия. —— —Добро пожаловать в моё модное логово! Огромный шкаф в середине палаты открыл свои двери, точнее, эти двери открыл Наруками Ю, дабы показать личную и гордую коллекцию вещей своему новому соседу и во второй раз своей милой подруге Котоне. Он придумал новый способ нарратива. Она не заскучает от повторного показа. В шкафу висели самые разные вещи: некоторые из них даже вызывали вопрос об их уместности. Здесь был и свадебный костюм, («Неужели у него уже есть невеста?») и даже через чур пёстрый пиджак, пять видов белых свитеров, смехотворное количество праздничных аксессуаров, головных уборов, и даже… —Пла…тье? — с изумлением прохрипел Ёске, поворачиваясь на девушку и пытаясь сравнить её параметры с теми, которые весели на вешалке. Нет… что-то да… Ханамура совершенно забылся, беспардонно разглядывая Котоне, вспоминая в себе уже остывший блеск заядлого модника. С таким интересом он разглядывал и сравнивал между собой дизайны многочисленных модных вырезок из журналов, которые он приносил к себе с работы домой и развешивал на стенах отдельными картинками. Он подметил, что девушке пошёл бы деловой стиль, мысленно примеряя на неё чёрную юбку-карандаш. Такой в шкафу Наруками, правда, не имелось. «Не моё!» — смутившись от внимательных взглядов парней написала на листе девушка, кашлянув три раза, требуя от гида подробных объяснений и пытаясь перевести тему. Ханамуру вернуло это на землю. Сможет ли он когда-нибудь так ещё увлечься в моменте чужим образом? Парень неловко кивнул, извиняясь за возникшую неловкость и погружаясь в размытые воспоминания. «Это я подарил своей лучшей подруге, детективу, между прочим» — с особой гордостью подчеркнул Наруками слово «детектив», ярко улыбаясь и прямо таки ожидая аплодисментов. Но они не последовали, — «однако ей не понравилось. Она не любит платья. А я вещи не привык выбрасывать, да ещё какие… Может, Шиоми-сан, всё же решишься, примеришь?..» —Отстань! Мы сюда пришли, чтоб Ханамуре-куну помочь, ты не забывай!.. Ю пожал плечами, улыбнувшись вновь. «В общем, можешь брать всё, что угодно. Мне эти вещи родители привезли из дома сюда, свирепо высказав мне как заклинание: чтоб ты помнил о своих бесполезных покупках!..» Хотя в этом он соврал. Его родители сюда не приезжали и приезжать не собирались. Эти вещи он забрал с собой сам. Он не мог ответить себе на вопрос, с какой именно целью он это сделал, поскольку такого вопроса себе не задавал. Не прямо. Может его ему задало его отображение в зеркале ванной дома, из которого его, кажется, выселили в тот же миг, как только он здесь оказался. Чтоб ты помнил о своих бесполезных покупках... его мать сказала бы далеко не это, застав она момент упаковки чемоданов. Что-то навроде... Никогда сюда не возвращайся и даже не смей. Вот так. В отражении тогда он увидел слегка растерянного парня, пытающегося было намекнуть о наступившем для него конце... Ю, потерявшийся в мыслях, вспомнил, что на него с терпением смотрят четыре глаза, а значит написать всё за раз не получится - публику нужно развлекать. Поддерживать интерес к истории. Пусть даже слегка приукрашенной. Он поднял свободной рукой дописанный листок и продолжал выписывать историю второй. Это он называл многозадачность… Правда, он пользовался этим термином в более широком значении, более масштабном, но уж… Ходить на четыре работы в день, лёжа под присмотром врачей не получится. Хотя… —Отвлёкся, — отметила Котоне вслух, наблюдая за позой писца. Прямо-таки мыслитель какой… «А скупал я всё, что видел. Ну, знаешь, когда голова трещит от планов, нужно уж их выполнять, раз есть деньги! Я это к чему…» Наруками с лёгким раздражением показал прерванный на середине мысли листок. Не любил, когда его перебивали. Особенно, когда он перебивал сам себя. «Нужно быть готовым ко всему, Ханамура! Вдруг, выпишешься отсюда и сразу свадьба. Встретишь здесь кого… Или пойдёшь музыкантом. Как мечтал, во! Пиджак!» Парень показал написанное, подбегая к висевшему слева жёлтому, блестящему пиджаку и дёргая тот за рукав. «И такую шляпку!» На его голове вмиг оказался цилиндр. Фокусника. Зачем только?.. —На все…случаи жи-зни, — с трудом проговорил Ёске, всё ещё цепляясь за угасающую способность говорить. Почему-то рядом с этими ребятами ему хотелось вспомнить, как говорить и как слышать. Ему казалось, что сами его мышцы забыли, как это делается, да и желание исчезло ещё задолго до полной пропажи одних из самых важных для человека способностей. Но... услышать интонации чудика Ю и точно сестринскую заботу в голосе Котоне казалось сейчас чем-то необходимым. Хотя по большей степени ему было противно здесь находится. «Ну типа» — просто ответил Ю, с интересом наблюдая за взглядом парня. Наруками вновь принялся что-то старательно выписывать в листок, иногда о чём-то задумываясь. Рыжеволосый же всё оглядывал каждую вещь в шкафу: по всей видимости, его новый сосед был человек крайне многообразный - можно было увидеть и докторский халат, и капитанскую фуражку… А быть может, он просто работал чем-то по типу аниматора… Ёске когда-то тоже эту работу предлагали, правда он уже тогда понимал, что ближайшие годы никуда, кроме консультанта в магазине, где главенствовал его отец, ему было не уйти… А последние недели он так вообще не мог и туда зайти. Потому что туда так точно больше никогда не сможет придти она… —Наруками, что-то Вас не видно на приёме лекарств, — в палату внезапно зашёл нелепого вида мужчина, который щурился в непонятный список, положенный в пластмассовый синий планшет с зажимом. Ю торопливо посмотрел на висящие над кроватью часы и показательно громко цокнул языком: —А я что-то не видел Вас стучавшим в дверь, перед тем, как войти. Доложить Вашему дорогому начальнику о неуважении к… —Пройдите за мной, — отрезал мужчина, всё так же нелепо разглядывая ребят, — за мной и молча. —Ясно, — просто сказал Ю, внезапно гордо улыбнувшись. Один раз примет эти пустышки-таблетки, и всё. Главное вести себя «подобающе» до поры до времени, пока на нём прицел и угроза связаться с Наото... Он оставил листок на тумбочке, на котором писал все свои мысли так старательно, и специально медленным шагом последовал за врачом. Как только они вышли из палаты, в коридоре всё ещё слышались недовольные споры. И как только Наруками удавалось наживать себе врагов среди врачей?.. Шиоми аккуратно взглянула в листок, вчитываясь в любезности парня: «В общем, Ханамура, парень ты хороший, бойкий, бери, что хочешь и обращайся к нам с Шиоми-сан за помощью, если вдруг что случится. А здесь может случиться всё, что угодно. Я, конечно, понимаю, я тут главный неадекватный – неконтролируемый - жалкий человек… Но жизненный опыт нельзя стереть неуравновешенными настроениями, это я так зову, без выпендрёжа. Видно, у тебя случилось что, просто так люди не глохнут. Ты только доверься нам, вот как Шиоми-сан, а…» —И вовсе ты не жалкий человек, Наруками-кун, — проговорила вслух Котоне, чувствуя, как вдруг стало неприятно в районе груди. Она бы не осмелилась называть себя жалкой, когда в ней протекает столько оптимизма и энтузиазма. Он же дарит людям надежду. Веру в жизнь. Ёске растроенно пробежал между строчек глазами, в некотором роде пугаясь подобной вовлечённой поддержки от незнакомого парня. Довериться им? Но что если это трудно – доверять?.. Ханамура поник, пряча растерянность от вечно обеспокоенной чем-то Котоне и переводя тему: —А что у него... за-а... Незаметно для себя он тут же покраснел от стыда. Лучше даже не стараться говорить, он не мог знать, как это звучит, но по лицу Котоне можно было догадаться: это тоже самое, как наблюдаться за инвалидом, пытающимся встать с коляски. Жалеть его, да и только. «Что это за «счастье несусветное» у него такое?» Шиоми взялась было писать, да только сразу же поняла, что не может толком объяснить. Сам Ю говорил про это мало, а в её понимании это расстройство выглядело донельзя банально и примитивно: то весело, то грустно. «Ну, знаешь… я ещё никогда не видела, конечно, но наш Наруками живёт от…состояния к состоянию. Он может быть вот таким, как сейчас, радоваться всему вокруг, говорить так смело, перемещаться со скоростью света, а может и…лежать…» Ханамура, смотревший на то, что пишет Котоне, сразу же быстро начеркал на её же листе, переспрашивая: лежать? «Как я…например. Лежать с пустым взглядом целыми днями, и просто…» Не видеть больше смысла. Здесь никогда не требовались точные объяснения или примеры, но когда не видишь смысла, становится всё равно, в чём именно. Ты теперь – часть чёрной дыры, с момента, когда в твою жизнь приходит бессмыслие, ты становишься частью бессознательного желания раствориться среди других людей и на самом деле пропасть. Ни смерть, ни жизнь, ни отчаянье, ни надежда, просто бессмыслие. Странное состояние. Однако она не могла выйти из него вот уже второй с половиной год, а может и на протяжении вот уже всей жизни. С рождения и до неудавшейся смерти. И в послесмертие близких ей людей. Но в её воспоминаниях ещё жила оптимистичная и радостная Котоне, и если лекарства и вправду смогут вернуть её к себе прежней, как её уверяли здешние врачи, то она была готова сидеть на них хоть всю оставшуюся жизнь... только бы- Остановить бессмыслие. «Прости, Шиоми-сан… А вообще, думаю, я понимаю теперь. Да и к тому же…» Ёске кашлянул, оборачиваясь куда-то за кровать. Девушка робко проследовала за ним взглядом, замечая кусочек пакетика под кроватью нового знакомого. У каждого свои секреты, да? У каждого своё бессмыслие. —Шиоми-сан? — в палату вновь кто-то зашёл, на этот раз это была вполне себе молодая девушка. И кажется, Котоне раньше видела её на этот этаже - она была, вроде как, одной из психотерапевтов. И работала она, вроде как, с особыми случаями. Психосоматика?.. и откуда она только знала её имя?.. — Вы что тут делаете? В общем, прошу зайти чуть попозже, мне нужно поговорить с пациентом. Плюс, вроде как у вас вечерний приём антидепрессантов. —Х-хорошо, — виновато кивнула Котоне, прощаясь взглядом с рыжеволосым и уходя из комнаты. Она успела рассмотреть пакет получше, увидев там лишь скомканные вещи и грязное, бросающееся в глаза пятно на одной из вещей знакомого. Зачем ему нужно было снимать их? И были ли это...его вещи? Котоне направилась в своё крыло, со страхом рассматривая проходящих по коридорам больных. И ни одного признака жизни в их глазах… Девушка прошла к удивлённому парню, не понимающему, что происходит и почему его новая знакомая внезапно ушла. Она показала юноше на кровать, предлагая сесть, и пододвинула стоящий неподалёку стул к койке. Всё это время в руках у неё красовался планшет новой модели. Она улыбнулась и принялась быстро-быстро прожимать клавиши виртуальной клавиатуры. «Привет. Меня зовут Кими Сааки, с этого дня я твой лечащий врач. В идеале мы должны заниматься в моём кабинете, но я решила Вас пока что не беспокоить. Я специализируюсь по таким, как у тебя, случаям. Ты понимаешь кандзи?» Ёске, внимательно вчитываясь в напечатанный текст, еле заметно задержал дыхание. Сааки... Смутился, настороженно посмотрел на врача перед собой. Именно поэтому, она, наверное, и решила уточнить, понимает ли её рыжеволосый. Но смущали его вовсе не иероглифы. «Здравствуйте... да, понимаю, но пишу на нём сам из рук вон плохо. Хирагана удобнее...» Парень хмыкнул, разглядывая небрежно нарисованные иероглифы на бумаге. Он пытался. Эх, не надо было спать на уроках японского. «Хорошо! Надеюсь, мы скоро услышим твой голос». —Я могу... говорить... но... «Ох... Мне не сообщали об этом... значит, только потеря слуха?» Ёске стыдливо кивнул, рассматривая девушку, которая теперь обязана будет вернуть его к его прежней жизни. Так они переписывались час, и даже возвращение Наруками в палату их не отвлекло, тот сразу лёг спать, и ему было даже обидно, что своё любопытство он утолить не сможет - как можно подслушать переписку? Врач Кими только знакомилась с новым пациентом, просила в общих чертах рассказать о себе и своих увлечениях. Мельком спросила о том, подозревает ли парень о причине глухоты, но увидев забегавший по углам взгляд поняла - понадобится ещё некоторое количество сессий. Котоне так и не возвращалась... —— —Хорошо, это дневная на сегодня доза, — проговорила быстро дающая лекарства женщина, что-то подчёркивая у себя в листе и смотря уже на следующего в очередь, — а нет, стойте... —Да?.. — ошарашено спросила Котоне, не привыкшая к тому, что женщина умеет говорить что-либо кроме слова «доза» и «следующий». —Мне только что сообщили, к Вам посетитель. На ночь-то глядя. Спуститесь на первый этаж... Внутри у девушки всё замерло. Она так и застыла первой в очереди, полностью теряясь в своих ощущениях. Кто-то её насильно подвинул, видимо, очередь это не то место, где можно задуматься и испугаться нежданному гостю. К ней кто-то пришёл! Навестить... нет, вдруг, это полиция?.. Её сейчас увезут за использование огнестрельного оружия... они нашли её! Нужно оставить Наруками записку, хоть что-нибудь, чтобы если что-вдруг-конец... Котоне взволновано нахмурилась, оглядываясь на женщину с таблетками и медленно шагая по бесконечным лестницам психиатрической больницы. Слишком темно... Кого она сейчас увидит там, при слабом свете ламп у входа? Что ей нужно будет говорить? Она к этому не готова... боже, как же сильно она ко всему этому не готова... —С-с-санада-кун?! — дрожащим голосом воскликнула девушка, проявляясь из лестничного прохода, — прости, прости, я не хотела, это… Названный парень тут же откликнулся на звонкий, испуганный девичий голос, ринулся к девушке и обнял её, втайне от неё улыбаясь от облегчения: она и вправду жива. —Я очень испугался, когда мне рассказали, что случилось. Извини, что не приехал, как только узнал. Я испугался… Сильно испугался. Я рад... Санада Акихико почувствовал, как слёзы девушки мочат его зимнее белое пальто. —Я испугал тебя?.. — парень взял девушку за плечи, осматривая её виноватым, испуганным взглядом. —Я думала, ты пришёл, чтобы наругать меня за пистолет…взятый без спроса… —Какая мне разница на!.. — парень сжался, поняв, что пообещал себе не повышать голос даже от испуга, — ты прости… это я виноват. Забыл вернуть, да решил оставить, для самообороны, ну а вдруг… Дурацкое решение. —Н-нет, — замотала головой Котоне, вся в слезах, стараясь выдавить из себя улыбку и чувствуя, что от этого расплачется ещё больше, — спасибо, что пришёл… я думала, никто… В воздухе повисло тяжёлое молчание. Акихико жалел о том, что с самого порога, при первой их встрече, они обсуждают случившееся. Случившееся хотелось забыть, выкинуть, как он выкидывал висящие по всему университету теперь бумажки о запрете хранения оружия в корпусе. И никогда об этом не вспоминать, и никогда не напоминать об этом самой Котоне. Никогда не вспоминать сирену скорой помощи и поднявшийся крик проходивших мимо своих комнат студентов. Осуждающий взгляд декана, заполняющего на скорую руку документы и проведённые следующие дни за молитвами за благополучие девушки и бесконечные расспросы парня о случившемся. Юноша лишь сильнее вжался в брюнетку, будто это ему сейчас нужна была поддержка. Внутри всё колотилось - от испуга и одновременно наступившего облегчения. —Позволь мне помогать тебе впредь, Котоне… — слабо проговорил парень, жалобно смотря более-менее успокоившейся девушке в глазах. —Мне нужно было... — начала признаваться скороговоркой девушка, не находя в себе смелости закончить откровение и всё ещё глубоко дыша. Ей нужно было почувствовать тогда... смысл. Смысл, по которому люди с таким рвением стремятся к смерти и вечно ищут её. Причину, по которой смерть не приходит к ней. Акихико снова обнял девушку, гладя её по спине, чувствуя одолевающую девушку крупную дрожь от испуга. —Я так, решился наконец... вот, забежал к тебе перед закрытием. Глупо получилось, — скривился Санада, — я ещё приду. Обещаю, я теперь... «Часто буду заходить. Мы теперь будем часто-часто общаться». —Спасибо... — с тобой мне не так одиноко, — спасибо, что пришёл, Санада-кун... Парень сдержанно кивнул, радуясь, что вызвал на лице подруги улыбку, пусть и слабую. —Скоро ли тебя... выпишут? Прости, это крайне не тактично. Я понял, почему ты замолчала. Котоне, смутившись, посмотрела на парня, улыбнувшись ему ещё раз. —Честно, не знаю... мне поставили депрессивно-тревожное расстройство, — промолвила девушка, выдыхая. Она предпочитала верить каждому слову специалистов, отгоняя от себя вырывающееся до сих пор наружу желание изучить и победить феномен смерти. Для медицины существовало другое определение её чувств. Она хотела избавиться от дышащего ей в спину силуэта позади, не покидающего её вот уже второй год. Потому что он и вправду сводит с ума, милый Санада-кун... Что, если она нашла свой смысл в самой смерти? Именно этот вопрос начал мучать её после первого пробуждения от проведённой операции на мозге, которая бы минимизировала повреждение возможно задетых функций, этот вопрос заговорил в её внутренностях громче при первой недели послеоперационного лечения под строгим наблюдением врачей. И стал раздражать её при вынужденном переводе в психиатрическую больницу. Она же не могла являться одной из тех, кто искал необходимость в заканчивающей всё и вся смерти? —Вот как… — лишь кивнул парень, не зная, что на это можно сказать. И что на это говорят в принципе, — не против, если буду приносить тебе мандарины или.. какой твой любимый шоколад? —Я только за, — пробубнила поникшая Котоне, подавляя вырывающиеся наружу слова и осознавая вновь догнавшие её мысли, — с вишней. Это так неловко... —Пожалуй, — виновато улыбнулся, снова сдержанно кивая и махая подруге рукой, — до новой встречи... Котоне быстро кивнула, махая в ответ. И всё же всё вышло достаточно хорошо. Нет, она не могла даже мечтать о лучшем исходе. Потому что простить себя за то, что в эту историю был втянут ни в чём неповинный Акихико ей казалось совершенно невозможным. Быть может, возвращаться обратно будет теперь не так уж и болезненно. Ей же станет лучше? И мысли должны уйти, ей нужно просто продолжать принимать лекарства, так?.. —— —К вам новенькая, снова. Мисс Эбихара, это Ваша палата… — в комнату вошла медсестра с худенькой девушкой под рукой. Та выглядела в каком-то смысле блаженной. Как будто вовсе не осознавала, куда попала. Со вчерашнего вечера Наруками был не такой активный, как обычно, он предложил Ёске сыграть с ним в шахматы, которые были у него с собой, и они просидели за игрой в районе часа. Признаться честно, играть Наруками умел да ещё как, и Ёске всё хотел пошутить про местного гроссмейстера, однако говорить он всё так же стеснялся, а отвлекаться на бумажки во время игры не хотелось. После этого Ю, улыбаясь, по-простому пожал ему руку и всё так же без слов ушёл спать. Сейчас было двенадцать часов дня, и почему в их палату ввели незнакомую ему девушку и закрыли за ней дверь, он понять не мог, а Наруками до сих пор спал. Или притворялся спящим… Не стало ли ему хуже, учитывая рассказанную про заболевание парня информацию Котоне вчера? Господи, как же он устал жить глухонемым чучелом. —Старая сука! — воскликнула злостно девушка, отряхивая на удивление опрятное платье, видимо, злилась на неподходящих к её красоте врачей, — а ты на что уставился!? Ёске понял только, что она сейчас очень-очень разозлена. Показывать жестами, что он не слышит ни одного слова не хотелось — позориться перед такой красоткой… Хотя, пожалуй, сам факт того, что он здесь лежит уже говорит о нём как не о самом удачном и примерном парне. Быть может, ему бы стоило тоже притвориться спящим?.. А что говорить потом?.. —Ты что, глухой? Ответить трудно? — в тоне девушки промелькнула долька страха, которую парень не мог уловить и услышать сами вопросы. Не зная об этом, незнакомка вдруг гордо выпрямилась и грозно на него посмотрела, — ты меня знаешь?.. Молчание. Девушка как-то робко отвернулась от Ханамуры, оставляя того в самом глубоком смятении: такая перемена настроении была ему непонятна и он был уверен в том, что не понял бы больше, даже при условии наличия слуха. Непонятная фигура принялась тормошить спящего Наруками, на что Ёске оставалось лишь наблюдать. —Мы же договорились…не будить, — вяло промямлил проснувшийся, разглядывая незнакомое ему женское лицо, — ого… —Что «ого», идиот?! —Я без слов от Вашей красоты, — отмахнулся Ю, вставая с кровати и убирая с плеч руки девушки, — Вы привыкли с оскорблений? Он был одет во вчерашнее, неудивительно, ведь времени на то, чтобы переодеться, у него не было. Он не хотел себе его и выделять, занимая всё время сном или ленным притворством. —С оскорблений? — опешила названная мисс Эбихара, внимательно рассматривая черты лица белобрысого, высокого и подтянутого парня. Точно спортсмен, — не привыкла, что меня встречают лёжа. Ю хмыкнул, выгибая правую бровь: извинятся не умела. —Встречают овациями? —Шутник, да? —Первого класса. А ты с чем вообще сюда пришла? —Не твоё дело, — настойчиво оборвала попытки устроить допрос девушка, прожигая взглядом стоявшего напротив потрёпанного парня. —Понял Вас, принцесса... Мисс Эбихара фыркнула, выходя из палаты тяжёлым шагом, и только она сама знала, куда направляется. Всё это началось уже самым неблагоприятным из возможных способов. «Доброе утро» — увидел запись Ёске, в изумлении глядя на всю происходящую до этого сцену. Очередная его девушка? Так это ещё одна посетительница, а вовсе не новая соседка? Столько вопросов… К этому месту у него столько много вопросов. «Доброе… а это…кто?» «Понятия не имею. Вы с Шиоми-сан уже завтракали?» Ханамура отрицательно мотнул головой. Шиоми-сан он сегодня не «слышал» так же, как и мирно спящего до этого Ю. «Тогда вперёд. Ты выбрал, что носить будешь?» Парень уставился на надпись на листке. Выбрал ли он, что будет носить? Он совершенно об этом забыл. И если он об этом забыл, то значит это нужно бы сделать прямо сейчас, перед… Наруками? Рыжеволосый робко подошёл к шкафу, выискивая хоть что-то, похожее на его привычную одежду. Думать долго над этим, однако, не хотелось. Он взял первый попавшийся свитер и потрёпанные чёрные брюки, оборачиваясь к парню. Он увидел одобрительный кивок и попытку что-то сказать. Опять же, если бы только он мог слышать, он уверен, вопросов ко всему было бы меньше. Нужно было учиться читать по губам. Рыжеволосый скованно вернулся к кровати, отворачиваясь к стене и снимая с себя больничный халат. И, надевая на себя свитер, на него накинулась сильная паника, представляя, что Ю сейчас смотрит на него. Он мог с лёгкостью заметить порезы на ногах, коими Ханамура не гордился от слова совсем, но благодаря им он мог продолжать ходить на работу и поддерживать общение с семьёй — он не мог позволить тревоге и постоянно надвигающимся на него волнам непрекращающегося чувства вины и страха помещать ему продолжать жить. Ну или хотя бы строить вид, что он живёт дальше. Резко присев на кровать, парень быстрым движением натянул на себя брюки, поворачиваясь обратно к соседу и видя лишь его спину. Ну конечно, он же не был извращенцем. Зачем ему было смотреть на то, как переодевается другой парень? Вещи ему были несильно велики, а подол брюк совсем чуть-чуть касался пола. В этом ему было некомфортно, он обычно не носил одежду на размер больше. Но у него не было и выбора, а это было в разы лучше больничного халата и…пахло духами, а не… —Господи, — выдохнул Ханамура, щурившись от неприятных воспоминаний. —Что? Не нравится? Ой…прости, ха, забываю, — Наруками повернулся, видя перед собой соседа, которому на удивление даже шла его одежда. И всё-таки, у него был вкус. Зря Наото отказалась мерить купленное ей платье. А у Ёске было на удивление тощее тело, но об этом ему лучше не говорить. Сначала нужно поговорить об этом с Шиоми, он не отличался тактичностью во время «приподнятого настроения», и говоря о нём… —Хорошо на тебе смотрится, — улыбнулся Наруками, выходя из палаты и видя в след лишь только вопросительный взгляд парня. Ю показал большой палец вверх, делясь своим одобрение подобранных вещей. Через пару минут вся весёлая компания уже сидела в столовой. На этот раз за едой вызвался пойти Ханамура, настаивая на том, что ему хотелось бы хоть так отблагодарить новых знакомых за заботу и общение в этом неуютном месте. Этот момент показался для Наруками наиболее подходящим, чтобы обсудить с девушкой порезы соседа. Быть может, это было и не его дело, но было понятно, что парень об этом не сообщал никому из врачей. А значит, с этим ему нужно было помочь им. Спросить прямо, конечно, хотелось. Но так он подпортит взаимоотношения с парнем, он был уверен, так как его лучшая подруга не раз замечала за ним его «вульгарную прямолинейность» и даже обижалась, умело это скрывая… Сколько вообще он говорил своей лучшей подруге глупостей, когда был в «настроении приподнятом»? И вот в который раз он замечает проносящиеся в голове вопросы — «чем именно я достал тебя?» —Наруками-кун, ты не представляешь… —Шиоми-сан, наш новый друг режется. Девушка замерла, а её до этого светлая и лёгкая улыбка мигом сползла с лица, уступая место настоящему испугу. Она было собиралась рассказать другу о том, что больше она не будет одиноко, что теперь и её будут навещать и помнить о ней «извне». Однако всякая радость спадёт после такого режущего вслух замечания. Она снова почувствовала сзади дыхание чёрного силуэта. —Ч-что?.. —Я сам хотел спросить, но я полагаю, это не совсем удачный вопрос. Шиоми оглянулась по сторонам, с ужасом возвращаясь к разговору и прожигая сидящего напротив взглядом. И что в таких ситуациях было говорить - она не знала. И как заводить об этом разговор она так же не имела понятия, но это был первый на её памяти случай, когда вечно весёлый Наруками обращался к ней за советом. И почему… по его мнению, она должна была в этом разбираться, знать не хотелось. Как будто и он знал о её жизненном спутнике в чёрном плаще. —Это нужно будет обсудить, — кивнула вдумчиво девушка, — только всем вместе… Тихо. Парень, о котором шёл разговор, с усталостью посмотрел на подносы с едой, что он принёс. На этот раз это был мисо-суп со скромным омлетом на отдельном блюдце. Ёске даже со странной улыбкой поставил на стол отдельную тарелку с морской капустой. На всех. —Как дома кормят, — пошутил Наруками, рассматривая оранжевый напиток в стакане, — а это?.. —Перси… Рядом послышался громкий, резкий звук - его источником была уже знакомая белобрысому девушка. Она недовольным взглядом провела всех сидящих за их скромным столом и выжидающе зыркнула на парня. —Мне можно только рис принести, — отрезала девушка, присаживаясь рядом с Наруками. Тот улыбнулся сидящим напротив, покорно вставая из стола и следуя к буфету. —А Вы…кто? — вежливо спросила Котоне, рассматривая сделанные как будто из шёлка локоны незнакомки. Модель?.. Но что может делать модель в психиатрической больнице?.. —Эбихара Аи. —Ясно, — смутилась брюнетка, пытаясь сообразить, как её имя теперь написать в хирагане, дабы сидящий рядом Ёске тоже понял, с кем именно имеет дело. Однако она написала латиницей, не желая даже расспрашивать видно самоуверенную девушку о чём-то настолько подробном, — а меня Шиоми Котоне. Это Ханамура Ёске. Приятно познакомиться! —М, — обвела взглядом Аи, которая явно смутилась от доброжелательности девушки. Аи вдруг с ужасом посмотрела за спины ребят, — ты что… —Я всё-таки знаю, что у тебя, — улыбнулся Наруками, ставя на стол три порции еды, — либо ты брезгливая просто, либо страдаешь чем же, чем я, об этом говорит твоя совершенно неуместная взвинченность, либо ты еду терпеть не можешь, актриса. Тарелку риса ей… Ты любишь внимание, да? Тебя ведь и вправду овациями встречают обычно. Тебе это необходимо. Ю сверкнул глазами, чувствуя нарастающий внутри неподдельный интерес к новенькой девушке, желая разгадать её, как одну из героинь французских романов: —Как ты здесь оказалась? Незнакомка внезапно сделала жалобное лицо, пряча его в руки. В какой-то момент все были даже готовы поверить, что она вот-вот заплачет… Но после еле слышных всхлипов Котоне встрепенулась, понимая, что парень и вправду попал в самую болезненную точку. И снова не увидел границы приличного. Где-то попадает, где-то стреляет нарочно в молоко. В такие моменты она на мгновения переставала видеть перед собой только лишь весёлого и надёжного друга. Комок цинизма - видела... Эбихаре не повезло столкнуться с ним от непривычки. Не так это место должно встречать своих новых пациентов... —Э-эбихара-сан… Рыжеволосый тем же временем с явной растерянностью следил за происходящим. Вопросов было, как всегда, много, и поспевать за скоростью речи Наруками так, чтоб читать его по губам, он ещё не научился. Он пока даже не приступал к попыткам этому научиться. Почему только девушка, что ворвалась к ним в палату с утра сейчас сидит перед ними и рыдает от принесённых несколько тарелок еды? Всё таки бывшая Наруками. Какой он, оказывается, злобный… «Прости, Ханамура. Знакомься, это наша новая соседка - э-э…имени не знаю. У неё, по всей видимости, что-то из расстройства пищевого поведения. Слышал?» Парень с изумлением прочитал всё написанное Наруками и лишь ответил в ответ: «Эбихара Аи». Ю открыл было рот, чтобы что-то сказать, но его отвлекла резкая, жгучая боль в руке. Это его ударила Шиоми, что уже быстро-быстро переместилась к расстроенной девушке. «А зачем же ты… так на неё надавил?» С искренним непониманием спросил Ёске, с сожалением смотря на девушку, «Знаешь, если бы передо мной вот так вот поставили самое болезненное, я бы разозлился даже». —Так и знал, — выдохнул Ю, теперь в растерянности смотря на незнакомую русоволосую «актрису». Снова обидел. Сейчас он не был в состоянии даже объяснить себе толком, почему он решил так жестоко наказать девушку. Настолько был обижен за то, что разбудила его? Что завела скандал с самого утра в «его» же палате? Но она ведь точно, как француженка, со своей недосказанной трагедией, это должно ей льстить! Его голову вдруг расколол один простой вопрос: и сколько подобных его выходок терпела Широгане? Так же внезапно ему стало невероятно стыдно за себя. До жуткой мигрени хотелось извиниться и присоединиться к утешению девушки, но он был способен лишь молча унести обратно две тарелки и незаметно вернуться обратно в палату. —Ш-шиоми?.. — еле слышно проговорил Ханамура, понимая, что одной бумажкой до девушки было не достучаться. Какой позор, — ушёл… —Я здесь надолго?.. — более-менее успокоившись, выдавила из себя Эбихара. Ханамура опешил, понимая, что ему всё-таки удалось прочитать повторяющуюся в устах девушки фразу: я здесь надолго? Почему он не задавал этот вопрос? Ему ведь даже не говорили, на какой именно срок он здесь заперт, но ему и не нужно было это знать: так ли он торопился домой на самом деле? Не смотря на то, как не нравится ему это место, разница между домом и местом, где он был заключён теперь, для него стёрлась. Люди везде одинаковы. В глазах Шиоми он прочитал только сочувствующую боль. —Мы с Наруками здесь уже полторы недели, и если врачи заметят, что ты идёшь на поправку, то тебя отпустят как можно раньше… Ты его прости, — начала скороговоркой отчитываться за друга брюнетка, — он это не совсем контролирует, у него это всплесками иногда происходит, он на самом деле… Эбихара сдержанно кивнула, глубоко вдыхая. —Я так не думаю... — он ничем не отличается от десятков таких же беспардонных свиней, подумала про себя Аи, — в любом случае…спасибо. Я, наверное, тоже пойду. Есть вообще не хочется. Не то, чтобы хотелось до этого, — пробубнила Аи, вставая из-за стола. И она бы ушла, занялась бы своими делами, ну что-нибудь так точно придумала. Уходить в палату к этому… грубияну не хотелось, но осмотреться тоже было бы неплохо. В какую дыру её только положили. Однако её остановил жалобный взгляд Шиоми: —Может, всё-таки покушаешь?.. Про себя расскажешь что? Крайне вежливая улыбка. Интересно, какие у неё были отношения с высоким придурком, и если они встречаются, Эбихара уже готова была рассмеяться, то это пряма небылица какая-то. Противоположности притягиваются или типа того? Ханамура в то же время скованно потянулся за морской капустой, добавляя ту в мисо-суп. За столом завёлся отвлечённый диалог, и даже Эбихара смогла съесть несколько ложек риса, дабы занять чем-то руки. Наруками Ю же, вернувшись в палату, решил закрыть хотя бы один для себя вопрос. Должен же он быть в чём-то полезным сегодня? Он принялся в прямом смысле рыться в простынях соседа, пытаясь найти что-то, похожее на лезвие, которым он мог вновь нанести себе повреждение. Он понимал, конечно, что если все «отдыхающие» в этой палате вернуться, то его попросят перевести куда-нибудь похуже - якобы с ума сошёл, извращенец. Потеряет кредит доверия сразу же. И разочарует Наото… врачу же сто процентов доложат. А тот доложит на него Наото! Чёрт!.. Шантаж... один шантаж... Но почему-то в нём играла невероятной силы ответственность о новом друге, может и львиная доля детективного интереса, - и если он мог ему помочь, то он просто обязан воспользоваться такой возможностью. Никто же честно не будет признаваться в том, что прячет лезвие в кровати? Однако ничего такого нет. Быть может эту затею Ханамура давно уже бросил. В глаза бросался лишь пакет со сложенными неопрятно вещами. Наруками сел на корточки, присматриваясь к вещам. В нос тут же врезался крепкий отталкивающий запах. От них веяло настоящим…смрадом, по всей видимости, это были именно те вещи, в которых парень сюда прибыл. Но зачем было снимать их и класть в пакет? Прятать их под кровать?.. Хотя, если бы от него так пахло, он бы сделал то же самое. Он услышал приближающиеся шаги и спокойно отошёл к своей собственной кровати, открывая случайную книгу на случайной странице. Он её уже давно прочитал, но для прикрытия… —А где Эбихара? — спросила подошедшая врач, с интересом наблюдая за неестественно изысканную позу парня. —В столовой. —Это…хорошо…попроси подойти к Минами в двадцатый кабинет, самый первый этаж, я её лечащий врач… —Будет сделано. Врач ещё раз оглядела парня, в смятении выходя из палаты. Быть может, он и вправду переборщил с прикрытием. Главное - это были не его соседи. Через пять минут, правда, пришли именно они. И, кажется, они выглядели очень даже довольно. Но обида Аи до сих пор не прошла: —Молчать, — кинула раздражённо прямо с порога девушка, увидев Ю. Стало ясно, эти отношения уже не спасти. —Тебя вызывает твоя лечащая врач, Ми… ээ.. двадцатый кабинет, первый этаж, — сухо в ответ бросил Наруками, выглядывая из-под книжки: свою любимую оттуда главу он всё таки решил да перечитать, раз есть возможность. Эбихара сверкнула глазами и гордо вышла из комнаты. Как будто находится не в больнице, а в модельном агентстве каком… Но загладить свою вину всё равно нужно было. Правда сейчас голова была забита вовсе не этим… Да в его голове в принципе чаще всего было пусто - в «приподнятом настроении» - по сути пусто, а по факту он думал сразу о сотни вещей. Вот и сейчас, нужно бы поговорить с Ханамурой, а в то же время срочно нужно бы предложить поварам новое меню. Парфэ с клубникой… Нужно построить сцену для новой принцессы, нужно было разработать план побега и переписать книгу, которая незаметно ушла из его рук на полку. «Зачем ты так с ней?» — сунули ему прямо под нос листок с вопросом. Подняв глаза, он увидел перед собой в каком-то смысле обиженное лицо Ханамуры. А он на что обижается? Ю посмотрел по сторонам в поиске свободного листка и, собственно, ответа. Конечно, он не хотел быть настолько резким с Эбихарой. В то же время он не будет честен, если признается, что жалеет, или… понимает, почему именно он это сделал, и почему именно это настолько обидело девушку. В этот же момент на сердце снова заныло, хотелось броситься в кабинет «угрюмого докторишки», дабы его сей же момент связали с Широгане по телефону, только бы спросить один единственный вопрос: «Что именно я наговорил тебе за этот год?» И как сильно он её обидел?.. В нём начало рождаться то же чувство, что рождалось в нём обычно только при «расстроенном состоянии» Страх и вина. Но дальше был только вопрос о приоритетах, - было ему страшнее снова вернуться в болото стягивающих его волю к жизни чувств, или наносить вред близким его людям? Блин. Всё эти таблетки. Один раз принял, - вот эффект. Дальше будет продолжать прятать. Главное - главное вести себя «в пределах нормы». И всё таки его уверенная эйфория была вовсе не просто приподнятом настроением, а маниакальной фазой, именно это ему пытался втолдычить как его вредный лечащий психотерапевт, так и его лучшая подруга. И его местонахождение здесь… Сейчас он начнёт ещё со всем этим соглашаться, конечно... Но главное, - не отвлекаться. Его главная проблема сейчас это Ханамура, а уж тяжёлым мыслям ещё будет время к нему придти… И они придут… «Наруками?» «Как тебе вещи?» — взяв первый попавшийся на тумбочке альбомный лист, написал Ю, не слишком профессионально переводя тему для разговора. Ещё в столовое меню здесь было бы неплохо добавить пирожное мочи, ну и шоколадное молоко, что тогда пыталась достать Шиоми… Ханамура вскинул брови, было видно, что за такой перевод диалога он не очень сильно уважал белобрысого. Открытое недовольство… И всё-таки бойкости в нём было много, что он за человек такой? С более тяжёлой и скрытой злостью в глазах, смотрящий на него за один неприятный жест. В Эбихару влюбился? Или это было напрямую связано с причиной, почему он здесь, почему резался? Тоже страдал от чего-то похожего?.. И вправду настоящая детективная загадка. Каждый в этой больнице. Широгане бы понравилось… «Мне нравятся, спасибо». «Я видел пакет. Если что, у нас стиральная машинка прямо на этаже». Ёске покраснел, а его лицо показало новое, такую же тяжёлую и скрытую эмоцию: стыд. «Прости» — догадался написать быстро Ю, «я не хотел тебя пристыдить. Но раз я сегодня позорюсь, так пусть я позорюсь до конца…» Смешно? пробежало в голове Ёске. Наверное, сосед по палате над ним смеётся. Невольно он вспомнил нетактичные и высмеивающие слова, брошенные в его сторону коллегами на работе. Наверное, вне стенах психиатрической больницы его новый знакомый был точно таким же. Ханамура внезапно поменялся в лице, стал нехарактерно для себя серьёзным и даже осуждающим. Он отвернулся, вызывая внутри соседа целую бурю эмоций. Раздражение, такое, что сейчас треснет другу, и всё тут. Сегодня всё было настроено против него, явно. Ю молча подошёл к своей кровати и с характерным звуком плюхнулся на её поверхность. Он, вообще-то, хотел сделать как лучше и помочь. Не нужно на него с таким осуждением смотреть, винить в чём-то... Как же это трудно - помогать тем, кто совершенно не хочет получить эту самую помощь. Что Эбихара, что этот... Их молчаливо развивающийся конфликт прервало уже знакомое лицо - Кими Сааки, подошла к неуслышавшему её прихода рыжеволосому и весело ему помахала. Ёске растерялся, поворачиваясь на обиженно сжавшегося соседа и обратно на врача. Только не сейчас... Его всё ещё как дёргало каждый раз, когда он слышал это имя - Сааки... другое произношение, да и кандзи она писала другие на планшете, он мог сравнить, помнил, как пишется её имя. Врач, как будто это чувствуя, всё не теряла попыток подойти к событиям, что происходили в жизни парня до глухоты. Всё было просто - думал Ханамура - до глухоты произошла смерть. Девушки, которая ему нравилась и которую он не смог защитить. Но специалисту он в этом признаться был не готов, кривясь от ненужных и достаточно болезненных вопросов… Пусть девушка и пыталась сделать всё как можно более мягко. Но находиться здесь было всё меньше и меньше желания. Да и как только можно девушке с таким же, (почти), именем рассказывать о её смерти? На долю секунды он увидел перед собой знакомые черты лица, хотя он готов был поклясться, что таких никогда больше не встретит, от чего он непроизвольно, в испуге, расширил глаза. Врач Кими тут же взялась за планшет, быстро набирая на хирагане: «Всё в порядке?» —Да, — глухо ответил брюнет, протирая глаза и берясь за лежащий уже наготове блокнот, — заме...чательно. Девушка задумчиво кивнула, продолжая быстро набирать символы на клавиатуре, пока парень всё не могу отделаться от захватывающих его ощущений: запястья, длина волос, мельком пробегающий по нему взгляд, — чёрт... Ханамура снова посмотрел на соседа, ожидая, что тот сотворит что-нибудь этакое, ну, своё, биполярное, перевернёт стол или закричит во всю глотку нецензурную хрень, что-то, что заставит эту девушку смыться отсюда мгновенно. Становилось совсем плохо, неосознанно он начал ожидать скорейшего окончания этой сессии и способа отсюда сбежать. Что он тут вообще забыл, как он здесь только оказался?.. К нему вернулся отчаянно произнесённый губами вопрос Эбихары: как долго?.. «Ханамура, очевидно, что Ваша глухота появилась не неожиданно и не из ниоткуда. Дальнейшие мои вопросы могут напомнить о том, что Вы пережили... » Ёске слабыми руками берёт из рук врача планшет, не позволяя закончить мысль, и начинает переделывать рождающийся текст полностью, умещая все свои мысли в короткое и колкое: «Не сейчас». И не с Вами... Девушка закусила губу, сощурилась, жестом попросила планшет обратно и снова принялась что-то печатать. Её рука то ускорялась, то замирала в воздухе. Чувствовать себя виноватым Ёске не торопился, он ничего не знает о науке, которой посвятила свою жизнь сидящая перед ним девушка, но он точно знал, что так скоро и с ней он говорить об этом не собирается. В палату тем временем вернулась новенькая, чуть заплаканная и помятая, выгладившая уже вовсе не как супер-модель. Она с изумлением посмотрела на силуэты на кровати Ханамуры и ещё с минуту договаривалась с совестью, - нормально ли ей сейчас здесь находится? Ну, она же всё равно их не слышит?.. А кретин вон вообще спит, как ни в чём не бывало. Ёске бросил умоляющий взгляд на соседку, но она его либо не заметила, либо решила проигнорировать. С обречённым вдохом в блокноте появились новые мысли: «Вы хотите от меня прогресса, так?» Врач совсем потускнела, понимая, что её новый пациент совершенно не стремился идти с ней на диалог. «Самостоятельно Вы его не добьетесь». «Вот в этом пакете...» Парень достал зловонный пакет с вещами, вызывая на лице врача никаких эмоций. Значит, здесь это обыденность, либо она не распознавала среди общего смрада каждый зарытый там аромат. От крови до аммиака... Раз на него ему указал Наруками, раз его, наверняка, уже заметила Котоне, пора было что-то с этим делать. Хоть и одну вещь он не хотел бы стирать никогда. Однако он догадывался, что она больше всего участвовала в создании грубого аромата... «Моя одежда, я этого стыжусь, того, каким я сюда прибыл. Мне теперь хочется её срочно-срочно постирать и избавиться от...» Ароматов, бьющих ему даже сейчас в голову. Он говорил правду, от этого хотелось избавиться, от стыда, который оплетал его с ног до головы, от стыда, от которого его крутило по ночам несколько последних месяцев . Но не от единственного спрятанного там воспоминания. Кими с пониманием кивнула, легонько хлопая в ладоши и, кажется, веря, что проделанная ей двухдневная работа принесла результаты. И почему только специалистов так легко было обмануть?.. Он же самым банальным способом отводил её внимание? «С Вашего позволения, я прямо сейчас его вынесу в прачечную». Кивок. Ханамура тяжело вдохнул, чувствуя пробегающие по всему телу мурашки. Даже на такие жертвы можно пойти, только бы не видеть больше её... Он вяло обхватил пакет и побрёл искать нужное помещение, даже не спросив о его точном местонахождении. Данные Ю ориентиры особо не помогали. Нет, было бы даже лучше, если он потеряется и потратит только больше времени... Чтобы точно по его возвращению Сааки не сидела на его кровати. Эбихара, оставшаяся в палате, с интересом смотрела на уходящего соседа. Она даже поймала себя на желании последовать за ним, но вовремя вспомнила, что ей, вообще-то, абсолютно всё равно. Однако как только врач вышла из комнаты, Аи тут же бросилась искать парня. Как это каждый раз с ней происходило, - она не понимала, но ей было любопытно. И своё любопытство она привыкла удовлетворять. —И что ты, типа, не слышишь? Ханамура не повернул своей головы, явно страдая за таким обычным, казалось бы, действием, как положить в стиральную машинку грязное бельё. Что-то его от этого останавливало, как невидимой рукой. Как будто туда сейчас полетят не грязные, старые вещи, а весь его смысл жизни. —Реально, глухой! Прикольно, — мечтательно произнесла Аи, взбираясь на машинку и свешивая ноги, одетые в любимые туфли, вниз. Как наивная девочка она принялась рассуждать о жизни нового знакомого, словно то была не больше неудачного подарка на день рождение. —Везёт тебе, наверное, вот так, не слышать, что говорят люди вокруг... — кокетливо хлопнула ресницами, — про тебя, про твоих девушек, или парней, кто тебя знает... Блажен, однако счастлив! Парень оглянулся, тут же замечая Аи. Вздрогнул, отправил вещи в барабан стиральной машины, словно по случайности сдёрнул болезненный пластырь. Словно его отвлекли от попытки этот пластырь не сдирать. Он знал, что никаких вопросов он сейчас задать не сможет, быстро прожал нужную комбинацию кнопок и смял пустующий теперь пакет. —Повезло тебе... —Пове...зло? — переспросил Ханамура, осознавая, что снова прочитал сказанное девушкой по губам. Быть может, неправильно, конечно, но что поделать... Аи смутилась, спрыгивая со стиральной машинки и поправляя шёлковые локоны на плечах. Так он слышит, или нет?.. Она выхватила из рук знакомого пропитанный запахами пакет и кинула его в мусоропровод, тут же вопросительно его разглядывая: —Обратно пошли, бедолага. А то с тобой так не пообщаешься. Аи с лёгкой издёвкой принялась пальцами водить по ладони, изображая письмо. Хоть ей и вправду был интересен стоящий перед ней юноша, как будто было в нём что-то необычное. А уж она точно не могла не интересовать его в ответ... На движение, правда, рыжеволосый мог лишь только нахмуриться и последовать за девушкой обратно в палату. Странная она, эта незнакомая ему Эбихара Аи. По пути они пересеклись с Котоне, несущей что-то в подарочном пакете. Счастливая. Успела только помахать и юркнула к себе в крыло. —Ночки, — робко зевнула Аи, выключая общий свет и уже наряженная в изысканные пижамы. Нашла, где заботиться о своём внешнем виде... В её мыслях до сих пор крутились сказанные дылдой слова, отзываясь в районе грудного отдела тревогой не раскрытой для себя же истиной. Она начинала сильно жалеть о принятом решении сюда попасть, потому что, кажется, всё обернулось против её ожиданий. Какой безумный день.