Возвращение

Несмотря на кажущуюся расслабленность, волейболист продолжал трудиться, не жалея себя. С Хитоми они больше не ссорились, и все же он продолжал чрезмерно проявлять себя и на общей, и на одиночной тренировке. Он хотел доказать тренеру, что команда не нуждается в Тобио. И хотел доказать себе, что лучше него. Но не выходило. Он лишь продолжал изматывать себя. Во время одной из тренировок, когда началась командная игра, девушка, не особо внимательно наблюдая за волейболистами, услышала сдавленный крик. Она посмотрела с трибун на поле. Мяч катился куда-то в угол зала, игроки понемногу начинали подходить к сетке. Кто-то лежал на полу, болезненно стоная. Девушка резко побледнела, руки покрылись холодным потом, их затрясло. Она сглотнула, встала, попыталась разглядеть происходящее внизу. Сердце застучало, как бешенное. «Тоору!» Она побежала на лестницу. Один из волейболистов пересекся с ней в коридоре, он бежал в противоположную сторону. В зале волейболисты образовали круг, кто-то стоял чуть поодаль, закрывая рукой рот. Остальные столпились вокруг пострадавшего. Она прошла через толпу. Он сидел на полу, шипя и тяжело дыша, держался за ногу. Лицо его было изуродовано гримасой боли. Хитоми села рядом. Руки ее тряслись, а по лицу стекал холодный пот. Она просто сидела, не в силах даже коснуться его. Губы дрожали, на глаза нахлынули слезы, она осматривала тело возлюбленного, пытаясь понять, что произошло, но не могла. Она хотела положить ладонь на его плечо, сказать, что все будет хорошо, оказать хоть какую-то поддержку, но ее словно парализовало. Она так и осталась сидеть, вся бледная, рядом. Он издал последний стон, смотря в потолок и кусая губы, не то от боли, не то от обиды. Дальше он лишь судорожно держал ногу, стараясь прийти в себя. Вдруг кто-то словно пробудил девушку. Она оглянулась. Хаджиме положил руку ей на плечо. Шокирован он был не меньше, но старался сохранять самообладание. – Отойди, – он сказал это продрогшим голосом. Девушка сразу отползла от парня. Тоору на секунду пересекся с ней болезненным взглядом. Сердце ее сжалось столь сильно, что она положила на него ладонь, лишь бы оно перестало так болеть. Его лицо отразилось в ее памяти, как самое страшное, что она когда-либо видела. Хаджиме сел на место девушки, взял товарища под мышки и, поджав губы, поднял, с еще одним волейболистом. Они повели его из зала. Девушка лишь обессилено смотрела им вслед. К ней подошел один из волейболистов, Такахиро Ханамаки. – Вакаиро-тян, иди за ними. Она снова будто проснулась. Посмотрела на парня испуганным взглядом. – Ч-что случилось? Он нахмурился. – Не знаю, он ставил блок и, видимо, приземлился как-то не так. – Его ведут в травмпункт? Он кивнул. Ноги дрожали. Она еле встала на них и побежала за ними. Нагнала она их уже на входе в школьный медпункт. Остановилась у двери. Его положили на кушетку. Он уже не издавал никаких звуков, лишь тяжело дышал. Рядом стоял напуганный Хаджиме. Врач осмотрел ногу, приложил холодный компресс, от чего Тоору простонал. Девушка лишь закрыла рот рукой, не давая себе возможности всхлипнуть. Она даже почти не дышала. Лишь слезы тихо текли по ее ладони. Капитан хмуро смотрел перед собой. Врач задавал какие-то вопросы об обстоятельствах получения травмы, об ощущениях. Парень раздраженно, но четко говорил обо всем. Казалось, он больше не чувствовал боли, только свое бессилие перед обстоятельствами. Через время он отправил своих товарищей обратно в зал. Когда Хаджиме вышел из помещения и заметил девушку, то сказал: – Иди, побудь с ним. Она успела немного успокоиться, и все же очень волновалась. Утерев непроизвольную слезинку, она зашла внутрь. Тоору слабо ей улыбнулся. Врач смерил их недовольным взглядом, но ничего не сказал. Хитоми села на стул у кушетки, взяла возлюбленного за руку. Тот погладил ее ладонь. Такой типичный для них жест, тогда вызывал у девушки страх. «Он будто при смерти…» Ее передернуло от собственной мысли. Волейболист обратился ко врачу: – Это растяжение, или что? – Да, именно так. – Когда я смогу играть? – В лучшем случае через шесть недель. Он скривился. У него не было времени, чтобы отлеживаться. Он должен был стать лучше. Становиться лучше каждый день из этих шести недель. Но ему не повезло. Снова. Она сглотнула, с печалью смотря на него. В момент получения травмы она никак не смогла ему помочь. А после даже помешала. В чем был ее смысл, как его девушки, если в столь сложной ситуации она осталась в стороне? Не смогла оказать ему необходимой поддержки? Не оправдала его доверия? В ее голове возник его образ. Искаженное болью лицо, глаза, полные безнадежности, дрожащая рука, держащая травмированную ногу. Хитоми смотрела сквозь парня, лежащего рядом на кушетке. И видела лишь то лицо, что наблюдала, когда отпрянула, лишив его последней своей поддержки. Она не замечала текущего времени, не слышала разговор Тоору с врачом. Лишь неосмысленный взгляд она оставила в реальности, а в пустоте сознания наблюдала страдания дорогого ей человека. В какой-то момент парень сжал ее ладонь с силой и издал судорожный вздох. Она снова очнулась от своих кошмарных мыслей. Ему накладывали повязку. Когда врач закончил и выдал рекомендации по уходу, Тоору лишь недовольно скорчился. – А это вам подарок, – врач поставил костыли у кушетки, – Сами до дома дойдете? – Справимся как-нибудь. Парень, аккуратно подняв ногу, развернулся и взялся за костыли. Поставив их по бокам от себя, он попытался опереться о них, но они соскользнули в разные стороны. Он раздраженно вздохнул. Когда костыли крепко встали, он оперся на здоровую ногу и поднялся. Девушка последовала его примеру. – Доведите его до дома. Он сегодня больше не поиграет. Тоору хмурился, неуклюже переставляя приспособления. Когда они вышли из кабинета, парень обратился к сопровождающей: – Хитоми, забери, пожалуйста, мои вещи. – К-конечно! На ватных ногах она побежала обратно в зал, чтобы собрать все необходимое. Там к ней подошел тренер. – Что с ним? Растяжение? – Да. Могу я забрать его вещи? Тренер кивнул. Выглядел он серьезно озадаченным. Пока девушка собирала вещи Тоору, к ней быстро подбежал Хаджиме. – Эй, он домой собрался? Она лишь кивнула. – Я сейчас отпрошусь. – Не надо, – девушка посмотрела на него уставшим взглядом, – Я ему помогу. Он на костылях, дойдем как-нибудь. Парень смерил ее нерешительным взглядом. Потом объяснил, где вещи друга в раздевалке и попросил сообщить, когда они доберутся до дома. Когда со сбором была закончено, она побежала к выходу. Там уже стоял волейболист. Вид у него был очень измотанный. Она дала ему олимпийку, чтобы тому стало хоть немного теплее, после чего они вышли. Шли медленно. Девушка все не могла сказать ему ни слова. – Я тебя напугал, да? Она посмотрела на парня. На усталом лице была слабая улыбка. Он не мог смотреть на девушку, постоянно следя за движениями костылей. – Очень. – Извини, любимая. Она не ответила. В горле продолжал стоять ком, а картина, увиденная в зале, все еще мелькала перед глазами. – Будешь меня навещать? – Да. Он все хотел хоть немного разговорить Хитоми, но на все она отвечала односложно, полностью погруженная в свои мысли. Наконец, они дошли до его дома. Она помогла ему подняться по лестнице, открыла перед ним дверь. Тоору с ходу закричал: – Ма-а-ам! – пока ожидал ответа, смотрел на девушку. Ойкава старшая с недовольным лицом вышла из комнаты. Выражение ее лица сразу изменилось, узрев потрепанный вид сына. Она подбежала ближе, парень поспешил оправдаться: – Просто упал неудачно, небольшое растяжение. – Вот холера этот волейбол твой! – только тогда она увидела обеспокоенную девушку за спиной отпрыска, – Вакаиро-тян, и ты тут? – Здравствуйте. – Заходи скорей, чай попьем. Или чего покрепче. По ее лицу не было понятно, находила ли она силы шутить в такой ситуации, или действительно собиралась споить несовершеннолетнюю школьницу. – Нет, спасибо. Я, пожалуй, пойду. Вся присутствующая чета Ойкава разом посмотрела на Хитоми. Она незаметно погладила возлюбленного по спине и вышла за дверь. Ей хотелось поскорее покинуть Тоору, чтобы снова не провоцировать свои жуткие мысли. – До свидания. – До свидания, – мать Тоору проговорила это с долей печали, закрывая дверь. На пути домой сердце девушки болело. Один день принес ей слишком много переживаний. Может, ничего смертельного с ее возлюбленным и не случилось, но страх снова увидеть его искаженное болью лицо охватывал девушку все больше. Он делился с ней планами, говорил, что станет профессиональным волейболистом. Связующим, эйс-подающим, легендой спорта. Но если он уже в школе так себя травмирует, так страдает и, главное, планирует такое будущее, то, что будет, когда он повзрослеет? Больше травм, больше страданий, загубленная жизнь без будущего. Лишь такие исходы вертелись в голове Хитоми. Да, она верила в него. Да, поддерживала. Но меньше всего хотела видеть его боль. А боли на его пути было много. После каждого поражения он изнурял себя физически и морально. Следствием этого стала натуральная травма. А сколько еще в его жизни будет этого ужаса? Она смахнула снова выступившие слезы. Сомкнула челюсти. «Я не хочу этого видеть» Следующие дни после уроков она ходила к нему, как и обещала. Первые два дня ему приходилось периодически прикладывать холодный компресс к суставу. С этим она активно помогала его матери в свободное время. Спустя неделю он уже мог ходить, пусть и очень медленно. Когда ему сообщили, что Тобио не поступил в Шираторизаву и отказал Аоба Джосай, он облегченно выдохнул. Ему больше не нужно было бороться за свое место на площадке. Но он все равно был сильно обеспокоен тем, что не мог тренироваться. Иногда он просил Хитоми принести какие-то диски с записью игр. Это были и межшкольные соревнования, и национальные, и игры мирового уровня. Она старалась выполнить каждую его просьбу, чтобы хоть немного облегчить и его, и свою ношу. Ее продолжало снедать чувство того, что она делает для него недостаточно. А в самый сложный момент и вовсе не смогла даже прикоснуться. Перед глазами перестали появляться непроизвольные жуткие образы Тоору, но засыпая каждую ночь, она только больше убеждалась в том, что она увидит это еще ни раз, если продолжит быть с ним. На пятой неделе он уже спокойно ходил. Часто делился с ней желанием играть, пасовать, подавать. Даже убедил ее в один из дней сходить на открытую волейбольную площадку, чтобы немного покидать мяч. Даже ей, не занимавшейся этим видом спорта, было удобно отдавать ему вполне удачные пасы. Во время отсутствия, он оставался капитаном и важнейшим игроком команды. Он смотрел игры будущих противников, выстраивал все новые стратегии для их будущих встреч. Даже влиял на тренировки. Так, он стал инициатором тренировочного матча Аоба Джосай с Карасуно, куда поступил Тобио. Он хотел увидеть в деле своего соперника и подготовить своих подопечных к встрече с ним в реальном матче. Это придало ему еще больше сил. Боль совершенно прошла. Даже врачи говорили, что дело идет к поправке достаточно быстро. Но каждый раз видя, как он наступает на травмированную ранее ногу, сердце девушки замирало, ожидая болезненного выражения на лице возлюбленного. Тревогу у нее вызывали и странные перешептывания студентов, говоривших о Тоору. Услышав его имя в чужом диалоге однажды, она не удивилась. Он был так же популярен, как и раньше. Многие обсуждали его травму, сочувствовали или высказывали слова поддержки. Но когда он снова пошел в школу, когда оправился от повреждения, разговоры не умолкли, а, казалось, наоборот, стали только набирать обороты. Что-то происходило, но она не могла понять, что. Тоору окончательно выздоровел, и буквально на следующий день состоялся тренировочный матч против Карасуно. Эту игру связующий пропустить не мог. В тот день Хитоми была на уроках. Возлюбленный предупредил ее о том, что появится на тренировке впервые за долгое время. Она, конечно, пришла между учебой в зал. На трибунах столпилось несколько фанаток. Они скучающе оглядывали поле. Тот, на кого они пришли посмотреть, все не приходил. Конец второго сета, Аоба Джосай и Карасуно сравняли счет. Наконец, он зашел в зал. Вальяжно пройдя вглубь и мило поприветствовав тренера и девушек на трибунах, он ловил визг зрительниц. Кто-то прокричал: «Olé». Коротко переговорив с Ирихатой, он отправился на достаточно долгую разминку. Студентки, наблюдающие за игрой, успели заскучать без него. Карасуно вырвалась вперед и дошла до матч-поинта. Но на арену вышел он, еще и в роли подающего. Он подкинул мяч, широко и злобно улыбаясь, зрительницы снова прокричали ему в поддержку: «Olé». Он разбежался, сердце девушки сжалось. Прыгнул и ударил, подарив команде очко. Она собиралась облегченно выдохнуть, но осознание того, что таких подач будет еще хотя бы несколько, лишь добавило больше напряженности на ее лицо. «Сейчас он разбежится, поставит не так ногу и упадет» Но он не упал. Он снова подал. Мяч не смогли принять на стороне Карасуно. «Пожалуйста, проиграй» Она непроизвольно зажмурила глаза. Ей было слишком страшно смотреть на происходящее на поле. Удары мяча о пол, вздохи, гул внизу площадки. Это сводило ее с ума. Вдруг звуки стали чаще. Она открыла глаза. Связующий Карасуно отдал пас рыжему коротышке, который взлетел высоко в воздух, чтобы атаковать. Парень ударил, и мяч пролетел прямо через Тоору. Он ошеломленно смотрел вперед. Аоба Джосай разочарованно вздохнули, но не капитан. Он улыбался, полный азарта. Хитоми взялась за сердце. Оно бешено стучало, но она чувствовала приходящее спокойствие. Команды разошлись, а девушка отправилась обратно на урок. Снова гул. Две студентки из параллельного класса, одну из которых, девушка, казалось, видела на тренировочном матче, разговаривали о капитане. Она встала чуть поодаль, якобы перебирая вещи, в попытке услышать их сплетни: – Учишь испанский, чтобы поехать с ним? – Ага, если бы еще позвал… – одна из сплетниц печально вздохнула, – Так хоть, может, попрошу Ойкаву-сана меня поучить, а там и… Сердце шпионки вырывалось из груди. «Какой еще испанский? Куда поехать?» Ее не смущало отношение девушек к нему. Ее смущало лишь то, что неизвестные студентки знали о нем больше, чем его, казалось бы, возлюбленная девушка. Она нахмурилась и постаралась незаметно уйти. Когда ей нужно было, она умела быть невидимой. Оставшуюся часть занятий Хитоми сидела, погруженная в свои мысли. Все больше ее поглощала неуверенность, страх быть брошенной, униженной, остаться ненужным трофеем, как те, что стояли, висели, лежали в комнате Тоору. Трофеи, которыми он когда-то гордился, а потом понял, что их недостаточно, чтобы утолить его жажду. Она сидела за столом, ожидая начала урока, как вдруг чья-то рука бережно потрепала ее плечо. – Ну, как тебе мой дебют? Она подняла ошалелый взгляд на говорившего. Волейболист улыбался, как ни в чем не бывало, счастливый и полный энергии. Он был в экстазе от наконец состоявшейся после его долгого восстановления игры. А девушка была совершенно потеряна. За конец второго курса обучения и начала третьего она стала все больше сомневаться в своем выборе. И разговор, что она подслушала, лишь подвел ее к пику. Она отвела взгляд. Она не хотела говорить с ним о чем-то отстраненном, делать вид, будто ничего не произошло, но и выяснять отношения она не была готова. – В чем дело? – он продолжал ласково гладить ее плечо, но от его прикосновений ей становилось тошно. Она отстранилась от его руки, не ответив. Он удивленно смотрел на Хитоми, убрал руку, сел за стол прямо, периодически бросая на девушку задумчивый взгляд. Начался урок. На стол студентки прилетела записка. Она лишь бросила на нее напряженный взгляд и убрала на край стола, не прочитав. Тоору больше не пытался ее разговорить, лишь недоуменно оглядывал. После уроков она торопливо ушла домой одна. Парень совершенно не понимал ее поведения, но останавливать не спешил. После мелких конфликтов они, обычно, встречались на следующий день и проговаривали неприятные моменты. Но тогда он был совершенно растерян. Что он снова сделал не так? Она дошла до дома быстро. Весь вечер она провела в тяжелых рассуждениях. Одна сторона ее все же верила ему. Знала, что он не желает ей зла и, если и умалчивает о чем-то, то лишь чтобы ее обезопасить или порадовать. Но другая боялась. Боялась будущего. Боялась, что он ее оставит. И боялась, что если не оставит, то ей придется видеть его боль. «Мы попробовали, и это было ошибкой» Мысль, неожиданно пролетевшая в ее голове, будто сожгла все остальные на своем пути. Она мотала головой в неверии. Спустя два года она поняла, что ошиблась. Как бы не развернулись их отношения, Хитоми осталась бы несчастной. Либо он ее бросил бы, уехал непонятно куда, возможно, с другой девушкой. Либо они остались бы вместе, и каждый раз ее сердце болело бы, сделай он лишь шаг на площадке. Она заплакала от безысходности, в которую сама же себя загнала. Она любила, но должна была оставить, чтобы не быть ненужным трофеем или балластом в его жизни. Задыхаясь в слезах, она просматривала их совместные фото, скучая по временам, когда была искренней и счастливой с ним. Она приняла решение. Ей оставалось лишь дождаться конца отборочного турнира. Она не хотела причинять ему боль, хотела разойтись на доброй ноте и ни в коем случае не хотела допустить его эмоционального падения до игр. И все же, на следующий день, он, как обычно, ждал ее у дома. Как обычно, он взял ее сумку и направился с ней до школы. – Хитоми, что не так? – взгляд его был серьезным и напряженным. – Все в порядке, – она лишь печально посмотрела куда-то в сторону. – Это из-за матча? – Все в порядке. – Тогда из-за чего? – Я же сказала, что все нормально! Голос ее сорвался на крик, но она сразу поняла, что допустила ошибку. Отвела взгляд, скривилась от собственных же эмоций. Тоору смерил ее оценивающим взглядом. Потом лицо его озарилось, он мимолетно улыбнулся своим мыслям. – Просто плохое настроение, да? Девушка поджала губы, тихо сказала: – Да. Он успокаивающе положил руку на ее плечо. Сердце ее сжалось. Он ласково сказал: – Давай в понедельник сходим куда-нибудь? – Я хочу побыть дома. – Тогда можно я приду к тебе? Она промолчала. Она совсем не хотела, чтобы он приходил. Ее бы это довело окончательно, нарушив ее план. Но по той же причине отказать она себе тоже не позволяла. Он добавил более задумчиво: – Хочу рассказать кое-что… – Так рассказывай, – она хмуро смотрела перед собой. – Ну, не в такой обстановке. Взгляд ее все мрачнел. Парень остановился и повернул Хитоми к себе. Она не поднимала взгляда. Он нагнулся, чтобы поравняться с ней лицами. – Солнце мое, я тебя очень люблю! Ее сердце больно укололо от его слов. Она хотела сказать ему в ответ то же, но не позволяла себе. Он заключил ее в нежные объятия. В них она была готова расплакаться, осознавая, что они, возможно, последние. Но сдержалась, робко обвила руками его спину в ответ. Он гладил ее по голове, шепча комплименты и признания. А она лишь прижималась к нему, проклиная и себя, и его за решение, которое она приняла. И от которого не собиралась отступать. Так, ей казалось, было бы лучше для них двоих.