Подпиши своим именем

***

Чимин даже не замечает, как неизвестный альфа становится для него настоящим другом по переписке. Пусть и переписка у них такая… немножко странная, да. Об этом человеке Чимину ничего не известно, даже его имя, поэтому про себя он называет его Призраком. Потому что Призрак неуловим, загадочен и каким-то образом всегда точно знает, что Чимин оставил ему очередное послание. Он забирает книги с полок очень быстро, максимум — через день. Точно призрак. Может, сто лет назад в этом здании убили какого-то писателя? А в том, что Призрак — писатель, Чимин уверен на все сто процентов. Он убеждается в его писательском таланте после того, как получает обратно «Тьму в твоих глазах». Он ожидает, что Призрак снова будет язвительно комментировать бесконечную фэнтезийную порнушку, но… Этот альфа умеет удивить. Вместо высмеивания он разбирает сюжет на атомы и буквально парой штрихов показывает, какую конфетку из этого можно было бы сделать, если бы автор хоть немного постарался. У Чимина богатая фантазия, он представляет, как это все можно красочно расписать — с приключениями, экшеном, интригами… И тогда понимает, что Призрак — чертов гений. Они вырабатывают свою маленькую систему опознавательных знаков, чтобы не терять друг друга в потоке книг, которыми меняются другие люди, и используют старый проверенный способ с заметками на полях, чтобы обмениваться мыслями. И довольно быстро это перестает быть просто забавой, а диалог из наполовину шутливого превращается в серьезный и вдумчивый. Они переходят от плохих книг к хорошим, потому что их намного интереснее обсуждать. Чимин обожает читать, как Призрак анализирует качественные, многогранные сюжеты и рассуждает о персонажах, которые глубже парочки клише, перемешанных в произвольном порядке. Как он вычленяет самую суть, самый сок истории, как обращается со словами, одной емкой фразой передавая то, что Чимин может только чувствовать, но не умеет сформулировать. Чимин очень хочет встретиться с этим человеком, чтобы взглянуть ему в глаза и спросить — как ты это делаешь? Призрак оставляет ему на полках книги, которыми Чимин зачитывается, забывая поесть и поспать. Малоизвестные авторы, редкие переводы, и все как один — жемчужины, которые он сам бы никогда не отыскал в бурном потоке издаваемой литературы. Иногда ему хочется плакать от счастья, что он наконец-то нашел человека, который всегда дает шикарные рекомендации и умеет его удивить. И он очень хочет встретиться с Призраком, чтобы взглянуть ему в глаза и спросить — где ты находишь такие сокровища? Еще Чимин очень хочет встретиться с ним, чтобы взглянуть ему в глаза и спросить — ты человек вообще? По правде… он просто очень хочет с ним встретиться. Можно даже ни о чем не спрашивать, хотя бы просто увидеть. Чимин бы многое отдал за возможность познакомиться с Призраком вживую. Но сколько бы он ни сидел в засаде, пытаясь высмотреть, кто подойдет к полке и заберет отмеченную злобным смайликом с рожками книгу, у него ничего не получается. Если Чимин торчит в кофейне до самого закрытия, наблюдая за посетителями, его книги всегда остаются на месте. А вот на следующее утро — их и след простыл. Как будто Призрак специально приходит только тогда, когда его не видят. И тут Чимин делает вывод, что либо его друг по переписке — всамделишное привидение, чего быть не может, конечно, потому что должен же он как-то держать ручку, чтобы писать свои заметки на полях, либо… он знает. В отличие от самого Чимина, Призрак прекрасно знает, с кем обменивается книгами. И не хочет, чтобы узнали его. Поэтому прячется и не выдает себя, пока Чимин находится в кофейне. Поначалу такая скрытность лишь немного расстраивает и вызывает досаду. Но чем дольше они с Призраком общаются, тем сильнее становится желание разгадать его тайну. Найти его. И просто… Просто узнать его. Ближе. Чимину хочется узнать его как человека. Он начинает понемножку, невзначай выпытывать у него какие-то более личные детали. Спрашивает о вкусах, об интересах. Призрак очень скрытен в том, что касается его жизни, но довольно охотно говорит о том, что ему близко. И однажды Чимин набирается смелости спросить то, что уже давно не дает ему покоя. В одной из книг, которые он оставлял для Призрака на чтение, после всех его комментариев на последней странице Чимин пишет: «Знаешь, что в твоих заметках мне нравится больше всего? Ты воспринимаешь произведение не как читатель. Я так не умею, я никогда раньше не смотрел на эту историю под таким углом, а вот ты всегда пытаешься докопаться до самого фундамента, понять, что автор пытался сделать, как он это делал и зачем. Ты рассуждаешь как писатель, вот что я хочу сказать. Ты ведь и сам пишешь, правда? Я угадал? Я уверен, что угадал. Я бы очень хотел почитать что-то твое. Неважно, что это будет, роман, новелла, зарисовка, что-угодно. Мне кажется, что бы это ни было, мне понравится. Мне просто безумно интересно. Я буквально умираю от любопытства. Ты ведь не дашь мне умереть, правда?» Книга по обыкновению исчезает с полок на следующий день, но ответа Чимин не получает. Ни ответа, ни новой книги, ничего — Призрак вообще никак не дает о себе знать, и так проходит неделя. Таких долгих перерывов у них еще не было, и Чимин начинает всерьез опасаться, что спугнул его. И это уже не просто расстраивает или вызывает досаду, это… обидно. До глубины души обидно. Словно его бросили. Чимин по привычке каждый день заглядывает на стеллаж с книгами для обмена, лелея тайную надежду, что Призрак все-таки оставит хоть что-то. И когда наконец обнаруживает на полках маленький белый томик стихов, на корешке которого есть опознавательный знак, сердце подпрыгивает от радости и взволнованно ускоряется. Поддавшись странному порыву, Чимин нежно гладит пальцем нарисованный на корешке, в самом его уголке, смайлик. Призрак всегда рисует просто две точки и скобку — он не фанат сложных рожиц из символов, в отличие от Чимина. Книга оказывается сборником стихов разных авторов и носит название «Туманная пристань», обложка ее выполнена в стиле традиционной живописи. Впервые Призрак оставил ему поэзию, раньше была только проза. Желание поскорее открыть его подарок отзывается зудом в пальцах, и Чимин торопливо присаживается за первый попавшийся свободный столик. Когда он открывает книгу, на первой же странице, где продублировано название и указана информация об издательстве, его ждет выведенная синей ручкой надпись: «Ты любишь стихи?» А уже на следующем развороте: «Дай угадаю — нет. Знаешь, большинство людей не любят поэзию потому, что привыкают к текстовому фаст-фуду. Для них слова — не больше, чем средство передачи информации. Они ценят то, что можно читать быстро и понимать легко, за чем можно убить время в дороге домой, то, что поможет разгрузить мозги и расслабиться перед сном. А поэзия, если она хороша, не расслабляет. Поэзия окунает тебя с головой в незнакомый мир чужих чувств всего на несколько секунд, а потом оставляет наедине с собственными мыслями и чувствами — и разбирайся с этим, как хочешь, не будет ни помощи, ни подсказок. Еще есть люди, которые не любят стихи потому, что считают, будто все самое лучшее уже написано до нас, так зачем стараться. Мы это триста раз читали разными словами, ничего нового и интересного ты все равно не скажешь, оставь попытки, смерд, ты в двадцать первом веке. А есть люди, про которых можно сказать — «это у тебя просто сборника стихов нормального не было». Так какой вариант твой?» Чимин отвлекается на то, чтобы достать свой фиолетовый маркер, зубами зажимает и снимает колпачок, заносит руку, чтобы написать ответ, но тормозит в дюйме от поверхности бумаги. Размышляет с секунду, закрывает и откладывает маркер. Перелистывает страницу. «Я уверен, ты сейчас подумал: «А вот и нет, у меня свои причины!» А я скажу — твой вариант третий. Хочешь, проверим?» Черт. А Призрак хорошо его знает… Чимин усмехается и шепчет себе под нос: — Окей, вызов принят. Первый же стих в сборнике его совсем не впечатляет, он пробегает его глазами — обычная пейзажная лирика, что-то про море… неинтересно. Он переворачивает страницу и уже на следующей внезапно натыкается на сообщение: «Ты сейчас подумал — «О боже, опять про природу, мне этого еще в школе хватило» и пошел читать дальше, да? Там не про природу». Да в смысле? Чимин недоуменно хмурится, пролистывает немного дальше, проверяя, нет ли еще каких подсказок, но куда там — Призрак решил нагло вбросить «ты ничего не понял, лузер» и больше ничего не объяснять. Вот ведь… троллина. Чимин возвращается к первому стихотворению и начинает читать вдумчиво. А что делать? Он теперь не успокоится, пока не поймет, что же там спрятано между строчек, если это не про природу. Да, Призрак действительно хорошо его знает…

***

«Туманная пристань» выглядит такой маленькой, что кажется, в карман джинсов поместиться может, но Чимин читает ее едва ли не дольше, чем незабвенную «Невесту». Все же поэзия требует времени на то, чтобы ее распробовать и осмыслить, и он старательно пробует и осмысляет. А потом как-то втягивается. Неожиданно для себя находит стихи, которые западают ему в душу и запоминаются. Благодаря некоторым подсказкам, которые Призрак все-таки раскидал на страницах сборника, открывает для себя много нового и учится воспринимать многослойные образы. А в конце находит маленький бонус, который заставляет его счастливо улыбаться. Под последним стихотворением дописаны две строфы от руки. Синей ручкой. Аккуратный мелкий почерк, ставший уже таким родным… Призрак очень тонко улавливает стилистику автора, как бы дописывая его произведение, но при этом его отрывок неуловимо отличается. Чимин уверен, что это сочинил именно Призрак. И это — тоже подсказка. Ответ на его вопросы, заданные в тот раз. Ответ, который он уже и не ожидал получить. «Так ты поэт? — пишет Чимин на последней странице сборника, после содержания, потому что там есть достаточно свободного места. — Неожиданно. Хотя знаешь, теперь я думаю, что мог бы догадаться. Ты умеешь в двух словах выразить то, на что у меня ушла бы целая страница. Но ты же понимаешь, что восемь строчек — это мало? Я даже распробовать не успел. Ты спрашивал, люблю ли я стихи? Нет. Проза всегда была мне ближе. А насчет причины — скорее второй вариант. Знаешь, я привык думать, что поэзия — это пережиток прошлого. Потому что для людей, которые жили раньше, такое мышление было близко, а мы в современном мире думаем уже иначе. Мы привыкли видеть мир иначе. Мы постоянно находимся в бешеном потоке информации и спешим воспринять как можно больше всего, не задерживаясь подолгу на чем-то одном. Мы не привыкли созерцать. Чосонские мастера слова могли посвятить целое произведение лепестку сакуры, упавшему на поверхность озера. Современные люди не всегда успевают заметить, что деревья зацвели. Господи, я даже не знаю, есть ли вообще в Сеуле где-то озеро, рядом с которым растут вишни… К тому же, про лепесток сакуры, упавший на поверхность озера, уже давно написали до нас. Что нового мы можем о нем сказать? Поэзия была нужна людям прошлого, но нам, здесь, в двадцать первом веке, сам ее смысл чужд, вот что я думаю». Чимин перечитывает написанное, покусывая кончик маркера. Ему непросто дается выражать свои мысли, когда нужно говорить не прямо, у Призрака это получается намного лучше. Иногда он боится, что пишет какую-то несуразицу и так и останется непонятым, но… Призрак ведь умеет смотреть между строк. И он точно делает это лучше, чем сам Чимин. Он должен понять. Медленно выдохнув, чтобы унять непонятно откуда взявшееся волнение, Чимин дописывает внизу: «Докажи мне, что я ошибаюсь. Пожалуйста»

***

Ответ снова задерживается, и Чимин начинает уже откровенно нервничать. Он не может отделаться от ощущения, что Призрак сейчас просто возьмет и ускользнет от него — как раз в тот момент, когда он как никогда близко подобрался к тому, чтобы узнать его как человека. Как личность. Люди ведь лучше всего раскрываются через творчество, особенно если это лирика. Но Чимин уже понял, что ему попался очень пугливый Призрак. Осторожный такой. Что, если он не захочет делиться личным?.. И вот, спустя почти неделю, новая книга с его отметкой стоит на полке и ждет своего часа, но Чимин смотрит на нее с замершим сердцем и все не решается забрать. То, что ответ есть, еще не означает, что он положительный, не так ли?.. Чимин не хочет видеть отказ. И еще больше он не хочет быть проигнорированным. Он слегка касается кончиками пальцев двух точек и скобки в правом нижнем уголке светло-зеленого корешка. «Дни моей весны» — гласит название на нем. — Ты никогда меня не разочаровывал, Призрак, — тихо произносит Чимин. — Порадуй и сейчас, прошу тебя… Сняв книгу с полки, он уже намеревается сесть за ближайший столик рядом с вешалкой — там удобно прятаться от чужих глаз, а ему хочется уединения, — но его занимает какой-то парень. Читает что-то на ноутбуке, прокручивая страницу ленивыми движениями пальцев по тачпаду. Обидно. Не найдя лучшего варианта, Чимин садится за угловой столик у окна. Покусывая губы от волнения, он открывает книгу, ожидая по обыкновению увидеть сообщение на первой странице. Вместо этого на стол с тихим шуршанием выскальзывает лист бумаги. Обычный лист в клеточку, аккуратно вырванный из какого-нибудь блокнота. И он весь исписан рукой Призрака. Внутри вдруг образуется приятная щекочущая пустота, как если бы Чимин бежал с лестницы вниз и непроизвольно пропустил ступеньку. Он подхватывает лист и впивается взглядом в аккуратно выведенные строчки, жадно поглощая каждое слово. Потому что это стихи. И уже не маленький отрывочек, скромно приписанный под чужим произведением… Это тот самый ответ, которого он так ждал. Знаешь, здесь, в Сеуле посреди городской суеты есть одно дивное озеро В нем совсем нет воды В нем нельзя утонуть И оно не холодное Скажи, здорово? В нем нет дна, берегов Но есть глубина И оно до одури синее Когда смотришь в него отдыхают глаза И душа. Знаешь Даже сейчас В середине весны Там падает снег. Представляешь? Только снег необычный он будто падает ввысь срываясь с корней белой сакуры. В руках он не тает На ощупь теплый и нежный плюшевый как зефир в какао. Но чтобы это увидеть Нужно на небо лечь Да, прямо на небо. Правда забавно? Здесь, в облаке мягких белых снежинок Уютно, спокойно Не бойся Давай, попробуй со мной Удобно лежать? Ой, да ладно тебе, что смеешься? Ты не смотри, что у нас тут Небо зеленое Травой покрытое И все вокруг переиначенное Чтобы озером дивным любоваться, малыш свой мир приходится переворачивать. Я знаю, в перевернутом мире легко потеряться Да и чувствуешь себя как-то нетвердо… Земля с небом вдруг поменялись местами И нет под ногами опоры Но если хочешь, я буду держать тебя за руку Чтобы тебе было спокойнее И вместе с тобой мы Лежа на облаке Будем смотреть на озеро В глубину его ясную одуряюще синюю И ловить языком снежинки Теплые, нежные лепестки белой сакуры Почему-то сладкие Как зефирки Чимин сидит долго, вчитываясь и перечитывая. Как-то с запозданием осознает, что все это время глупо улыбается, прикусив подушечку большого пальца. Он опускает руку на стол, но улыбку с лица почему-то так легко убрать не получается. В груди разливается тепло, распространяется по телу и оседает легким румянцем на щеках. — Да, хочу, — шепчет Чимин, забывшись, когда снова и снова перечитывает стихи, написанные для него.

***

После этого он с головой окунается в мир поэзии, который открывает ему Призрак. Иногда кажется, что тот действительно держит его за руку и ведет за собой, помогая не потеряться. Местами здесь все так хитро вывернуто и переиначено, что теряешь любую опору, но Чимин не переживает. Он доверяет своему проводнику. И все больше убеждается, что ошибался, когда считал, будто поэзия не актуальна для современного образа мышления. Просто она тоже меняется. Ищет новые формы, новые пути, новые смыслы. Просачивается в прозу. Заигрывает с музыкой. И, несмотря ни на что… Живет. И живет она даже там, где ее совсем не ожидаешь увидеть. Теперь она, например, живет в сердце Чимина. «Ты был прав, — пишет он как-то Призраку, — мой вариант все-таки третий. Только с маленькой поправкой — у меня просто автора нормального не было». Призрак оставляет ему свои стихи, вкладывая в сборники чужих произведений одинокие листы с рукописным текстом. И с каждой новой прочитанной строчкой Чимин все больше влюбляется в то, как этот человек пишет, как мыслит, как смотрит на мир и каким его видит. Чимину открывается совсем другая сторона Призрака — мягкая, чувствительная и неожиданно сентиментальная. И он бережно собирает все его стихотворения, хранит дома, в дневнике, рядом со своими самыми сокровенными мыслями, и перечитывает время от времени, хотя давно уже знает наизусть каждое слово. Но какими бы сокровищами ему ни казались эти слова, их всегда слишком мало. Чимин оставляет Призраку ответы на все его стихи, тоже вкладывая листочки из блокнота в книги: там он пишет о своих впечатлениях, изливает мысли, которые остаются после прочтения, и зачастую ему для этого нужен целый разворот, а не одна страница, так много ему хочется сказать. Он никогда не скупится на комплименты, если они искренние, а Призраку хочется говорить о своем восхищении бесконечно. «Ты издеваешься надо мной, знаешь? — пишет Чимин в конце одного из таких ответов. — Я жду от тебя новый сборник неделями и получаю всего одно твое стихотворение. Мне нужно больше. Покажи мне больше! У тебя же наверняка есть еще, почему ты так жадничаешь?» «Боюсь, что они закончатся слишком быстро, — пишет на это Призрак. — Что мне тогда прикажешь делать? Я же сочиняю медленнее, чем ты читаешь». «Я не верю, что у тебя их так мало, — не сдается Чимин. — Признайся честно, ты просто проводишь слишком строгий отбор. Я же тебя знаю, ты как начнешь критиковать — кого угодно загнобишь, и себя тоже. Разве не так? Я готов поставить свою почку на то, что у тебя где-то лежит целая гора черновиков, которые ты считаешь неудачными. Я хочу их. Я хочу все, что у тебя есть. Ты даже не представляешь, как я люблю то, что ты пишешь… Покажи мне больше. Пожалуйста. Хватит жадничать!». В следующем сборнике стихов с красноречивым названием «Тебе» Чимин находит целый разворот из блокнота, а не один листик. Призрак оставил ему четыре произведения вместо одного. А в самом начале, перед первым стихотворением, написал всего одно слово: «Неугомонный». — Ворчун, — шепотом огрызается Чимин, но получается как-то слишком нежно и ласково. Возможно, потому, что у него улыбка не сходит с лица каждый раз, когда он видит этот аккуратный мелкий почерк… Чимин бережно складывает листы обратно в книгу и прячет ее в сумку. Стихи Призрака он предпочитает читать дома, в одиночестве, закрывшись в своей комнате. Они вызывают в нем слишком много чувств и эмоций, проявления которых он не умеет контролировать, и почему-то Чимина смущает мысль, что его в этот момент может кто-то видеть. Он и сам не может сказать, что так сильно старается спрятать от чужих глаз, просто… ему так комфортнее. Он разворачивается, чтобы уйти, но едва не врезается в Чонгука. — Ой, прости! — восклицает Чимин, придерживая поднос с грязной посудой, который чуть не вышиб у него из рук. Чонгук, должно быть, как раз занят уборкой. — Я задумался и не заметил тебя… — Снова сбегаешь? Чимин недоуменно моргает, заглядывает ему в глаза и переспрашивает, слегка нахмурившись: — Снова? — В последнее время тебя здесь не поймаешь, — Чонгук говорит это с легкой ненавязчивой улыбкой, которую можно часто видеть на его лице, но при этом глаз она совсем не касается: взгляд кажется серьезным, с оттенком печали или… тоски. Это вызывает диссонанс. — Приходишь только за книгами, иногда берешь кофе и сразу же убегаешь. Я уже начинаю скучать по тем временам, когда ты сидел здесь до самого закрытия. — Почему? — бездумно выдает Чимин, а потом понимает, что сказал это вслух, и мысленно бьет себя ладонью по лбу. Господи, ну что за дурацкий вопрос? И Чонгук сейчас мог бы так и сказать, пожалуй, или же просто отшутиться, но вместо этого только тихо спрашивает: — А мне нужна причина, чтобы по тебе скучать? От его тона у Чимина пробегают легкие мурашки. И как-то незаметно для себя он подвисает, глядя ему в глаза. Он раньше и не обращал внимания, что у Чонгука такой необычный разрез глаз — слишком округлый, как для корейца, и это делает взгляд таким… открытым и искренним. Красивый… Разрез в смысле. Красивый. Чимин отворачивается и неловко отступает на шаг, разглядывая теперь витрину с выпечкой. Сердце отчего-то испуганно стучит. — Я… мне правда пора, — бормочет он, закидывая сумку на плечо. — Экзамены. Вот. Июнь же, скоро экзамены, надо готовиться. Нет времени сидеть здесь часами, так что… Я пошел. Прости. Хорошей смены. Ни разу больше не взглянув на Чонгука, Чимин быстро уходит из кофейни. Он сбегает. Сбегает от мыслей о его красивых глазах и от этого странного ощущения, будто только что сделал что-то, чего не должен был.

***

С тех пор, как Призрак начал оставлять Чимину свои стихи в книгах, их общение становится все более близким и похожим на настоящую дружбу. Ту самую, когда доверяешь человеку и делишься сокровенным. Чимин находит эту мысль немного странной, ведь, по сути, он до сих пор не знает даже имени Призрака, но при этом — считает его столь важной частью своей жизни. Как так вообще получилось? Он бы очень хотел разрушить этот последний рубеж отчуждения и наконец-то встретиться с ним лицом к лицу, познакомиться по-настоящему. Но сам Призрак не предпринимает вообще никаких попыток перевести их общение в реальную жизнь или — если уж видеться он не хочет — хотя бы обменяться номерами телефонов и использовать что-то более надежное, чем письма в книгах на стеллаже для буккроссинга, — мессенджеры, например. Это заставляет думать, что для него их переписка не значит так уж много. Чимин начинает сомневаться, нужен ли он вообще Призраку. Может, ему просто прикольно обсуждать свои стихи с незнакомцем? Поэтому Чимин пока не рискует сам в открытую инициировать встречу или обмен контактами. Но и ждать у моря погоды тоже не может, поэтому идет на маленькую хитрость, надеясь вычислить хотя бы имя Призрака. Может, узнав его имя, он потом найдет его соцсети? «Этого все еще мало, — пишет Чимин о тех четырех стихотворениях, которые ему в прошлый раз оставил Призрак. — Я хочу твой сборник. Хватит подсовывать мне чужие. Не пойми меня неправильно, я доверяю твоему вкусу и мне нравится то, что ты советуешь, просто я хочу твой сборник. Твой, а не чей-то еще. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста». Он, конечно, не настолько наивен, чтобы всерьез верить, что Призрак спалит свое имя случайно, не подумав. Это стреляный воробей, его на мякине не проведешь. Если он не захочет делать шаг навстречу, он его никогда не сделает. Но один раз он уже захотел — вдруг и на этот маленький шажочек он все же решится? Или просто посчитает, что имя либо псевдоним — не такая уж важная информация, чтобы держать ее в тайне. В конце концов, если его зовут, допустим, Ли Минхо, Чимин никогда не вычислит его по одному только имени. Но Призрак лишь пишет в ответ: «Я не издаюсь». «Ну, может, хоть в интернете публикуешь что-то?» — не теряет надежды Чимин. «Нет. И предвосхищая все твои дальнейшие вопросы — нет, нет и нет, прости, мое творчество существует только в черновиках. Честно говоря, ты вообще первый, кто это читает…» Чимин смотрит на последнее предложение, и сердце у него в груди так сладко трепещет, словно ему только что в любви признались. Все сомнения сразу же улетучиваются. Если он стал первым, кому Призрак доверил свою поэзию, значит, для него их общение действительно важно. Это значит… Чимин для него важен. И он бы очень хотел сказать ему, как сильно ценит это. Только лично, глядя в глаза. — Почему же ты продолжаешь прятаться? — шепчет он, невесомо касаясь кончиками пальцев слов «первый, кто это читает». А в своем ответе пишет: «Так я твой первый фанат? Это безумно приятно… Но это не значит, что я должен оставаться единственным твоим читателем, понимаешь? Нечестно скрывать такое сокровище от всего мира. Ты хоть представляешь, насколько талантлив? Ты заставил меня, человека, который был абсолютно равнодушен к поэзии, искренне полюбить твои стихи. Если это ничего не значит, то я не знаю. Тогда вообще ничто в мире не имеет значения. Ты должен издаваться. Я сейчас абсолютно серьезно». Но это сообщение остается проигнорированным. Чимин, впрочем, не сдается и при каждом удобном случае напоминает Призраку, что мир должен узнать о нем. В конце концов, один раз он уже взял его измором, вдруг снова получится?.. «Ты же меня знаешь, я от тебя не отстану, — пишет он однажды. — Я хочу поставить на полку сборник стихов любимого автора. С автографом. Неужели ты позволишь моей маленькой мечте так и не сбыться?» Призрак нагло делает вид, что намеков не понимает, и в следующий раз просто оставляет ему на стеллаже небольшую брошюрку под названием «Терпение — благодетель мудрых». Чимин хмурится, рассматривая обложку, открывает — это оказывается молитвенник. Понятно. Над ним издеваются. «Чего ты так боишься? — заходит он с другой стороны. — Неудачи? Так я тебе могу уже сейчас сказать, что тебя ждет только успех. Ты не веришь мне? Давай проверим». Вызов Призрак тоже не принимает, вопросы снова игнорирует, а Чимин получает сборник под названием «Измученная долгим путешествием душа». Серьезно? Жаловаться он тут будет! «Хватит уже делать вид, что я разговариваю с кем-то другим, а не с тобой, — отчитывает его Чимин. — Я для тебя шутка какая-то? И даже не думай говорить мне, что ты этого не хочешь. Ты еще в первой книге просил телефон дяди-пиарщика «для друга». Ты хочешь быть услышанным, я это знаю. Хотя бы попробуй. М? В конце концов, что ты теряешь?» И вот, спустя несколько дней, он замечает на полках с книгами для обмена томик стихов под названием «Дождись перелетных птиц» с отметкой Призрака на корешке. И вот что это сейчас должно значить? «После дождичка в четверг»? Чимин раздраженно цокает языком, забирает книгу, открывает… и находит там свое предыдущее письмо. Только внизу рукой Призрака дописано: «Ты мертвого достанешь, честное слово. Я не хотел говорить заранее, может, ничего не выгорит, но я работаю над этим. Дай мне немного времени, ладно?» Чимин довольно улыбается и на радостях даже пританцовывает на месте, победно вскинув руку. А потом вспоминает, что он в кофейне, вообще-то. Воровато оглянувшись, он неожиданно встречается глазами с Чонгуком. Тот стоит за стойкой, глупо застыв с поднятой над большим стаканом чашечкой эспрессо. Чимин тут же краснеет, догадываясь, что его бурная радость не осталась незамеченной, но делает вид, что не ведет себя странно. — Это мой латте, да? — указывает он на стакан в его руках. — А? Ага, да, — бормочет Чонгук, отмирает и все-таки наливает эспрессо в молоко. Он почему-то тоже выглядит смущенным. — Держи. — И пока Чимин копается в сумке в поисках кошелька, невзначай спрашивает: — По какому поводу такая радость? Чимин притворяется, что у него сумка с заклятием расширения и кошелек лежит на самом ее дне, так что его приходится долго откапывать, а сам судорожно придумывает ответ. — Экзамен, — наконец находит он, что соврать. — Я сдал экзамен на отлично, только что в чате написали. — А… тогда поздравляю, — Чонгук широко улыбается. — Ну и по такому случаю — кофе за счет заведения. Он отодвигает руку Чимина, когда тот протягивает ему деньги, и подмигивает. — Эмм… спасибо, — Чимин улыбается в ответ, но почему-то чувствует себя неловко. Даже хочет настоять и все-таки заплатить, но потом думает — да что тут такого, это просто кофе. И они с Чонгуком… ну, почти что друзья, наверное. В следующий раз Чимин его тоже угостит. Он забирает латте и присаживается за угловой столик у окна. Достает свой фиолетовый маркер и письмо из книги, еще раз перечитывает короткое сообщение Призрака, закусив губу, чтобы не улыбаться так неприлично счастливо, и оставляет ответ внизу: «Ты должен был сразу сказать. Не думай о том, что что-то может не получиться. Все обязательно получится. Я верю в тебя» Чимин резко останавливается, едва не дописав «мой милый». Сердце, испуганно ухнув, начинает стучать быстрее. Господи, да что это с ним? Он отбрасывает маркер, судорожно хватается за кофе и делает большой глоток. Он не должен так его называть. С чего бы? Боже, приди в себя. Глубоко вдохнув, Чимин отставляет стакан, медленно выдыхает и трет лицо ладонями, прогоняя странное наваждение. А потом как ни в чем не бывало добавляет к своему сообщению: «Ты ведь подпишешь для меня экземпляр, правда?» Он выбрасывает из головы навязчивую мысль о том, что друзей не хочется называть «мой милый». Он не собирается, черт побери, влюбляться в человека, о котором почти ничего не знает. Это глупо, а Чимин не глупый. Он никогда не был глупым. Он… Спустя несколько дней он получает от Призрака ответ, который снова заставляет его сердце сладко трепетать: «Конечно. Знаешь, без тебя я бы никогда на это не решился. Так что придется мне в благодарность тоже исполнить твою маленькую мечту. Ты хотел поставить на полку сборник с моим автографом — я сделаю это для тебя. Обещаю». И в этот момент Чимин отчетливо понимает, что глупее него на свете никого нет.

***

Летние каникулы дают возможность почувствовать свободу и немного расслабиться. Хотя Чимин и не убивался из-за экзаменов так сильно, как говорил Чонгуку, все же учеба отбирала у него достаточно сил и времени, чтобы устать от нее. Так что он собирается отдыхать — и отдыхает так, как привык. Он заходит в книжный, где глаза разбегаются от кучи новинок, которые он успел пропустить, пока был увлечен своим путешествием в мир поэзии с Призраком, и спускает все свободные деньги на большой и красочный трехтомник, описывающий фэнтезийные приключения воровской шайки. Чимин собирается окунуться в захватывающую историю чужой жизни, чтобы не думать о своей. Такой побег для него всегда работает. В том числе и за это он любит качественную приключенческую литературу — она способна увлечь его настолько, что он забывает обо всем. И там, в вымышленном мире, все обязательно будет хорошо, потому что автор заранее все продумал и позаботился о том, чтобы каждая линия нашла свое логическое завершение. И даже если кто-то из героев вдруг влюбится в призрака, они все равно найдут способ быть вместе. Никому не придется оставаться в неопределенности, ощущая себя глупым наивным мальчишкой, который вынужден бежать от собственных же мыслей в мир фантазий… Конец августа приходит как-то незаметно. Поездка в небольшой отпуск с семьей дает Чимину приток новых яркий впечатлений и оставляет много счастливых воспоминаний, но вместе с тем — поселяет тоску в сердце. И от этой тоски он уже никуда не может убежать. Он за это время так привык к перепискам с Призраком, что без них ощущает пустоту, которую ничто не способно заполнить. Он скучает по кофейне, которая стала своеобразным символом, местом, что их объединяет, по тому легкому волнению, с которым всегда высматривал на полках отмеченную смайликом книгу, и по аккуратному мелкому почерку и неизменной синей ручке. Чимин, собираясь в поездку, специально не брал с собой ничего, что напоминало бы ему о Призраке — ни его стихов, ни подаренных им книг, — посчитав, что полезно будет отвлечься. Но по итогу он только загоняет себя в ловушку, где тоска настигает его, а унять ее нечем. Возвращается домой он побежденный и смирившийся, но полный решимости. Он больше не может обманывать себя и бежать от чувств, но может попытаться сам создать для своей тупиковой линии логическое завершение. В этом, невымышленном мире, именно он — автор истории, а значит, пора брать дело в свои руки. Несколько дней уходит у Чимина на то, чтобы подкопить в себе смелости и собраться с мыслями. Написание одного коротенького письма занимает неприлично много времени. Сидя в кофейне, Чимин перечитывает его, а внутри все будто сковывает тисками от волнения. «Я так больше не могу. Я должен сказать тебе кое-что очень важное, настолько важное, что не могу доверить эти слова бумаге и оставить их на милость случая среди чужих книг, надеясь, что мое послание не заберет кто-то другой раньше тебя. Я хочу сказать все тебе лично, пожалуйста, дай мне шанс это сделать. Давай встретимся. Напиши мне, когда и где ты сможешь, и я приду». Он приписывает в конце свой номер. Остается только надеяться, что Призрак им все же воспользуется. Помня его язык говорящих названий, Чимин вкладывает свое письмо в сборник стихов под названием «Тайна сердца». Не понять намек здесь просто невозможно. Призрак обычно забирает его послания по утрам, поэтому Чимин сидит в кофейне до самого закрытия, чтобы оставить книгу перед уходом. Он не хочет давать другим посетителям ни шанса случайно спутать ему все планы. Или, может быть, он просто тянет время, потому что это слишком волнительно и страшно… Когда до восьми вечера остается десять минут, Чимин подходит к стеллажу для буккроссинга. Ему кажется, что все это уже происходило раньше — он стоял здесь точно так же, обнимая себя за плечи и прижимая к груди «Невесту дракона», полный сомнений и желания малодушно сбежать. Пожалуй, бежать нужно было именно тогда. Сейчас — это его уже не спасет. Когда любовь выпускает наружу свои первые крохотные ростки, кажется, что от нее легко можно избавиться — она ведь еще такая маленькая, такая слабая. Но это иллюзия. Корни ее намного больше и сильнее, и они уходят в сердце очень глубоко, потому что растут там уже давно. Любовь всегда зарождается незаметно, а когда дает о себе знать — уже поздно что-то с ней делать. Разве что… рискнуть и попытаться дать ей шанс. Чимин оставляет свою «Тайну сердца» на полке и берет взамен первую попавшуюся книгу, даже не взглянув на название. Все равно он вернет ее сюда же, когда получит ответ от Призрака, он всегда так делает. Это прикрытие, чтобы со стороны не казалось, будто он просто внаглую забирает чужие книги, не оставляя ничего взамен. — Ты теперь перешел на научную литературу? Чонгук, облокотившись на стойку с тряпкой в руке и подперев подбородок ладонью, с легкой улыбкой наблюдает за ним. Чимин от неожиданности теряется. — А? — Физика, — Чонгук указывает на книгу в его руках. — Необычное хобби для филолога. Чимин опускает взгляд и понимает, что взял с полки методичку по ядерной физике. Возможно, ту самую, которую видел здесь еще зимой, потому что она нахрен никому не нужна и ее никто никак не заберет… Черт. — Какая тебе разница, что я читаю? — вопрос получается слишком агрессивный, но Чимина просто достало, что он вечно попадает в какие-то дурацкие ситуации рядом с Чонгуком. Кроме того… тот, оказывается, наблюдал за ним все это время, а Чимин еще никогда в жизни не чувствовал себя настолько уязвимым, как сейчас. — Прости, — слегка тушуется Чонгук, а на его щеках появляется румянец, — я просто… ну… должен же я знать твои вкусы, чтобы давать хорошие рекомендации. Что?.. Чимин мигом теряет весь свой агрессивный настрой, изумленно глядя на Чонгука. Его как будто чем-то тяжелым огрели по голове. Ему даже кажется, он слышит это громкое «ту-дум». — Тебе же нравится то, что я советую, разве нет? — добавляет Чонгук и примирительно улыбается. Ту-дум. — Ч-что? — еле слышно переспрашивает Чимин. Этого не может быть. — Эм-м… — улыбка Чонгука становится чуть менее уверенной. — «Лес пропавших дев», помнишь? Тебе разве не понравилось? Я не замечал, чтобы эта книга возвращалась на стеллаж. Ты обычно многое возвращаешь, я и подумал, что раз ты оставил ее себе, значит, зашло… «Лес пропавших дев»? Но Призрак никогда не оставлял… И тут до Чимина доходит, о чем говорит Чонгук. Тот действительно советовал ему эту книгу, когда он стоял здесь и тупил, не решаясь оставить «Невесту». — А, да, — выдыхает Чимин с облегчением, вдруг понимая, что сердце просто бешено колотится в груди. — Отличный детектив, да, мне понравился. Знаешь, я пойду. Тебе закрываться пора… — Ага. До скорого, Чимин-хен? — почему-то звучит больше как вопрос, чем как прощание. Чимин натянуто улыбается, кивает и торопливо уходит. Нет, это просто смешно. Чонгук — Призрак? Вот этот милый безобидный ребенок? Быть такого не может, как вообще можно было подумать… Но Чимин думает. Пока идет от кофейни к остановке, настолько поглощенный своими мыслями, что даже не замечает дороги, он вспоминает. Как Чонгук сам предложил ему оставить тот судьбоносный — как оказалось — порнороман на стеллаже для обмена. Он знал, чья это книга. С самого начала знал… И Чимин ведь так и предполагал — Призрак отлично знает, с кем ведет переписку, раз так умело скрывается. Да и в тот вечер, когда Чимин нашел свою книгу с комментариями и читал ее в кофейне, Чонгук это видел. И та его загадочная усмешка… Он мог заметить, что Чимин что-то дописывал в конце. Призрак всегда забирает его книги очень быстро. Как будто бывает в кофейне почти каждый день… Но ведь так оно и есть, если он там работает. Редкие перерывы, когда послания Чимина задерживались на полках — это, скорее всего, были выходные. А еще… Когда Призрак забирает книгу с утра, он всегда успевает сделать это до прихода Чимина. Но раз у него есть ключ от кофейни, то это и не удивительно. Призрак всегда так хорошо попадает в его вкусы, оставляя ему отличные книги… Раньше Чимин часто обсуждал с Чонгуком то, что читает, потому что этот милый и общительный ребенок такой любопытный, а Чимин только рад с кем-то поговорить про литературу. «Тебе же нравится то, что я советую, разве нет?» Чонгук действительно имел в виду только «Лес пропавших дев»? Или же он… Чимин резко останавливается посреди тротуара как вкопанный, когда вспоминает. Тот день, ту свою неловкость и желание сбежать, из-за которых он даже не понял весь смысл слов Чонгука. Который, протягивая ему «Лес пропавших дев», сказал, что это тоже историческая проза. «И точно получше, чем та, что у тебя в руках». Он говорил так, будто читал «Невесту дракона». Какой шанс, что это просто совпадение? Слишком много совпадений. Но Чонгук — это милый и безобидный ребенок, а не язвительный критик… Вот только по Призраку тоже не скажешь, что он может писать такие трогательные, милые стихи. Люди вообще редко оказываются такими, какими кажутся на первый взгляд. Чимин растерянно оглядывает улицу рядом с остановкой, пытаясь найти какую-то подсказку. Можно ему подсказку? Он не понимает… Вот только это не очередная история, которой он зачитывается перед сном. Это его чертова жизнь, и могучая рука автора не собирается подсовывать ему мудрого старца, который все объяснит в самый нужный момент. Чимин смотрит на часы. Десять минут девятого. Дорога до кофейни занимает минут семь-восемь, если обычным шагом… Чимин добегает меньше, чем за пять, молясь, чтобы Чонгук еще не ушел. Нет, он не сможет ждать с этим до завтра, его же разорвет от волнения и любопытства! Кофейня уже закрыта, судя по тому, что в окнах не горит свет, но рядом со входной дверью со скучающим видом стоит Чонгук, что-то набирая в телефоне. Чимин подлетает к нему и тормозит рядом. — Чонгук! Как хорошо… ты… не ушел… — Он даже немного сгибается, задыхаясь от быстрого бега. Господи, у него сейчас легкие выпадут. — Ага, друга жду, он за сигаретами пошел, — рассеянно отзывается Чонгук и убирает телефон в карман джинсов. И тут же хмурится, замечая состояние Чимина: — Ты чего это, бежал? Забыл что-то внутри, да? Открыть тебе?.. — Нет, нет… сейчас… дай мне минутку… Чимин прикладывает руку к груди, пытаясь дышать глубже и медленнее. Знал бы он, что Чонгук тут друга ждать еще будет, не мчался бы так… боже… — Ты читал «Невесту дракона»? — сразу в лоб спрашивает Чимин, когда восстанавливает способность говорить больше двух слов подряд. Он не может больше ждать ни секунды, он должен выяснить. — Ты о той «Невесте», что у нас тут на стеллаже стояла? — Чонгук усмехается. — Конечно читал. Это же была моя книга. — Т-твоя? Чимину снова нечем дышать. Уже не от бега. — Ну да. Точнее как, это не я ее покупал, я не фанат такого, просто как-то нашел в старых книгах бабушки, она любила эти романчики, а потом… Чонгук запинается, когда Чимин хватает его за запястье. Это получается непроизвольно, Чимин в этот момент не думает, он просто не может поверить, что наконец-то нашел. Ему кажется, что он сейчас либо проснется, либо Призрак ускользнет от него, снова будет прятаться где-то… — Я такой дурак, — в запале шепчет он, не в силах сдержать эмоций. Сердце колотится в груди, как бешеное. — Я так долго искал… А ты, вот он ты… рядом, а я только сейчас понял, господи, какой я идиот… Чонгук вдруг меняется в лице, усмешка пропадает, как ее и не бывало. Он несколько мгновений смотрит на него недоверчиво и удивленно, сглатывает и опускает взгляд на их руки. Только тогда до Чимина доходит, что он ведет себя сейчас как умалишенный. Жутко смутившись, он отдергивает руку, но… Чонгук тут же перехватывает его ладонь. Его пальцы немного дрожат. — Лучше поздно, чем никогда. — Он с надеждой заглядывает Чимину в глаза. Кажется сейчас таким взволнованным и… непривычно серьезным. Чимин неожиданно понимает, что очень глупо было считать Чонгука милым ребенком. Сейчас он совсем не похож на ребенка. В его взгляде появляется абсолютно не детская решимость. — И лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть, так ведь?.. Он делает шаг ближе, обхватывает Чимина за затылок и целует. Настойчиво, жадно и немного торопливо, словно боится, что его вот-вот оттолкнут, и хочет успеть как можно больше. Чимин, совсем не ждавший такого напора, от удивления приоткрывает рот, и Чонгук тут же этим пользуется. Оказывается, этот милый ребенок умеет целоваться по-взрослому. Растерянный, Чимин по инерции отвечает, потому что на такой поцелуй сложно не ответить, и сам не понимает, что делает вообще, как они пришли к этому, все так сумбурно, что происходит?.. Он вопросительно мычит, и Чонгук отрывается от его губ, но не отстраняется. Наоборот, выпустив его пальцы, обнимает за талию, прижимая ближе к себе. — Ты так давно мне нравишься, Чимин-хен, — горячо шепчет он. — Но ты не хотел меня замечать, я думал… думал, у меня нет и шанса… Поэтому он так долго прятался за этими переписками, да? Не выдавал себя, боясь, что его не воспримут всерьез? — Ты мне очень нравишься, хен… Чимин останавливает его, нежно касаясь губ большим пальцем. Они немного влажные и кажутся шелковистыми на ощупь. И, господи… их хочется целовать. Его руки держат крепко, и в этих объятиях хочется остаться. Его глаза умоляют позволить. И вдруг все становится на свои места. Чонгук, который тоже уже давно Чимину нравится. Призрак, который незаметно украл его сердце. Больше никаких сомнений и противоречий. Это один и тот же человек, и все чувства к нему сейчас кажутся такими правильными… Поэтому Чимин обнимает его за шею и целует сам, наконец-то давая свободу той любви, что уже давно цветет в его душе.