Nightmare

Чужие руки на плечах слабо толкают его к просторному холлу. Свечи на боковых стенах, по щелчку пальцев, мигом загораются, освещая здешнюю темноту. Спина Каэдэхары была натянута, как струна, а дышал он через раз. За его спиной находился он. Так рядом. Стены и пол замка облицованы мрамором: темным, с красноватыми узорами. Уходящие ввысь колонны обвивают колючие лозы диких роз — тонкая работа скульптора. — Ты должно быть устал от длинной дороги, — чужое дыхание чувствуется на шее, — Тебе нужно отдохнуть перед обедом, — он медленно отстранился от него, — Венти, покажи ему его комнату. — Да, господин, — мигом отозвался тот. Они петляли множество коридоров и лестниц, и им не было конца. По пути встречаются ответвления, и через несколько поворотов Кадзуха уже плохо ориентируется в пространстве. Без чьей то помощи он вряд ли найдет путь назад. На полпути Кадзуха остановился посередине лестницы, опёрся об перила и устало выдохнул. Его проводник, Венти, обернулся на него и не спеша подошел к нему, потрогал его вспотевший лоб и вытащил из своего кармана платок и какую то склянку. Обмакнул тряпочку и протер его лоб. Стало прохладно и легче. Кадзуха блаженно закрыл глаза и почувствовал, что усталость медленно уходить. — Что это? — интересуется юноша, когда приходит в себя. — Охлаждающее средство, — спокойно ответил тот, пряча склянку со средством за пазухой. — И ты носишь его с собой всегда? — с чего демону, который не чувствует усталости и жары такое средство? — Он нужен не мне, а Сяо, — ответил Венти, стоя напротив человека. — Сяо? — Демон, который сопровождал тебя справа. — А, — тот демон с неряшливой стрижкой, как запомнил его Кадзуха, — Ему оно зачем? — Хаха, а ты очень любопытный, — Венти тихо рассмеялся, — Сяо страдает кармой и это средство помогает ему не поддаваться ею. Я ношу ее с собой, когда его карма дает о себе знать, — и замолчал. Тишина давила на них, но кажется демона это особо не волновало. После небольшой остановки они быстро добрались до одной из дверей. — Я не буду говорить тебе «чувствуй себя как дома», потому что ты явно не рад такому раскладу. Я бы тоже не был особо рад. Вот твои апартаменты, — с этими словами Венти открывает двери и пропускает вперед Кадзуху, — Днем к тебе зайдет служанка и проводит до обеденного зала, — и он уходит, закрыв дверь. В комнате автоматически зажигается люстра, словно знает, что кто то вошел в комнату. Его апартаменты были для него одного чересчур большими. Слева была дверь, которая вела в просторную ванную, а за дверью справа находился огромный гардероб, где уже висели множество одежды. За последние сутки Каэдэхара настолько устал, что он решил осмотреть все днем и ему было наплевать на то, что после долгой дороги одежда была запыленная и умыться бы ему, он сваливается на довольно большую для одного человека кровать. Он подтягивает ноги к груди. Он не знает, как ему теперь быть. Этот демон, чье имя он все еще не знает, смесь страха, ненависти и болезненной зависимости. Последнее проявлялось только в кошмарах, когда он полностью отдавался ему в руки. В замке, отрезанным от мира всего, в полной тишине, он засыпает с тревожным предчувствием. А вскоре за порогом его комнаты возникает из ниоткуда тень. *** Кадзуха стонет. Простыни были давно смяты, подушка пропиталась потом, а он сам находится на грани удовольствия. Он жмется к телу напротив, хватается, как за спасательный круг, идет к нему навстречу. Сознание находится в бреду, тело выгибается от призрачных рук, а во рту вкус крови. По шее ползут стебли роз, больно царапая кожу. Сжимают, душат, режут. На кончиках стебельков распускались красные розы, окутывая его, заполняя пространство сладким ароматом. Демон что то шепчет на ухо, заколдовывает. Его руки пробираются за спину, дерет лопатки, за которыми остаются красные полосы. Что то ползёт по спине, словно насекомое съедает кожу, собираясь войти глубоко и добраться до лакомого места. — Прекрати… — тихо шепчет Кадзуха, сильно извиваясь под ним. Хэйдзо наслаждается. Он сидит на своем кресле с закрытыми глазами и усмехается. Он загоняет Кадзуху в ловушку, впитывая в себя страх и быстрые удары сердца. Давит на сознание, выворачивая его наизнанку. Наслаждается чужими стонами и криками. Хэйдзо интересно играть с ним, наблюдая за реакцией. Человека хочется располосовать на каждую из эмоции, в деталях рассмотреть его, а потом выпить до дна. Хочется иссушить внутреннее сопротивление до той степени, когда сил на борьбу не останется. Он хочет сбежать. Сбежать от него, от его прикосновении, от этого чувства непонятного для него и боли. Кадзуха резко открывает глаза и рефлекторно хватается на шею и немедленно тянется к лопаткам, ощущая там ничего. По виску стекает капля пота: она раздражает и он стирает ее рукавом. Он дышит прерывисто: легкие отказываются пропускать в себя воздух. Неестественная тишина здешнего места не привычна для него, дома он слышал шелест листьев и стрекот цикад. Из-за частого собственного дыхания Каэдэхара ощущает себя единственным живым существом в этом жутком месте. Его сердце отчего-то сжимается и страх накатывает с головой. Так бывает, когда он рядом. Кадзуха оглядывает комнату, которую показал ему Венти еще днем, и как полагалось, он уснул. Он смотрит в темный угол комнаты, где находилось два кресла с маленьким столом и на одном из кресел сидел он. Комната была освещена одной лишь свечкой, что стояло у прикроватной тумбы. Кадзуха в ужасе отскакивает к изголовью кровати и закрывает рот ладонью, чтобы не заорать. Демон встает с кресла и медленно подходит к кровати, словно хищник, который поймал свою жертву и упивается его страхом, готовый вскоре напасть и съесть, оставив лишь кости. В проникающем сквозь шторы дневном свете кожа демона кажется мертвенно бледной, а единственная черная прядь ярко выделялось среди волос цвета красного вина; глаза малахитовые сияли игривостью, а на губах зловещая улыбка. Демон подходит на край кровати и не отрывает взгляда. Кадзуха дергается и до боли прикусывает ладонь: крик все еще просится наружу. Кадзуха уверен, что это не кошмар и не его воображение: он реален. — Уйди, — голос звучит надрывно, да и Кадзуха не в том положении, чтобы приказывать хозяину замка. Он зажмуривается, где то в глубине души представляя, что это иллюзия, а когда откроешь глаза, то оно исчезнет. Наивный. Каэдэхара чувствует, как под дополнительным весом прогибается кровать, как его самого укладывают на подушки. Лицо демона нависает над ним так близко, что кровь в жилах стынет. Зеленые глаза проникают в самую душу, оставляя больные следы. Кадзуха в панике дергается, но его запястья оказываются в чужом захвате и прижимают к подушке над головой. А демон откровенно упивается. Кадзуха замечает, как у него удлиняются клыки. Ему становится дурно от одной только мысли, что они проникнуть к его кожу. Человек дергается в попытках выбраться из ловушки, хватка на запястьях усиливается. В его глазах отчаяние. И это отчаяние заставляет дергаться до последнего. Словно в бреду Каэдэхара шепчет жалкое «нет» и сквозь мутную пелену наблюдает за тем, как он наклоняется к его шее, исцарапанное шипами. Кадзуха чувствует шершавый язык на шее и противный холод после. Демон нависает над его лицом и дышит прямо в губы. — Ты боишься, — констатирует факт. Он лизнул плотно сжатые губы и усмехнулся. Он носом повел от чужого и по раскрасневшейся щеке к уху и шепнул: — Сиканоин Хэйдзо, — прозвучало слишком интимно, по телу Кадзухи прошли табун мурашек, — Ты ведь еще не знал мое имя. — З-зачем мне его знать? — голос дрожал, как и он весь сам. — Чтоб ты знал, чье имя должен произносить по ночам, — и впивается в губы. Он ждал этого на протяжении тысячелетий и двадцать лет, как почувствовал свою пару. Кадзуха — единственное создание в мире, рядом с которым Хэйдзо почти теряет самообладание. Ощущает подрагивающее тело и еле держится, чтобы не пометить. Еще рано. С силой разлепляет чужие губы и проникает языком, не давая секунды вдохнуть воздуха. Острые клыки больно царапают губу, кровь сочится из раны и их маленькое противостояние принимает вкус крови. Тело под Сиканоином расслабляется, сдаётся. Ощущение власти над Кадзухой сравнимо с подчинением королевства. Надо лишь заставить человека принять эту власть. Свободная рука Хэйдзо проникает под рубашку и сжимает кожу между лопаток. И комната озаряется приглушенным звуком. Поцелуй прерывает тихий стук в дверь. Сиканоин раздраженно рычит, отстраняется и исчезает, сливаясь с тенями. Кадзуха лежит, с открытым ртом, припухшими и окровавленными губами. *** Демон с раздражением входить в комнату обустроенную под гостиную. Хэйдзо здесь не один. В кресле возле зажженного камина сидит Синобу с бокалом красного вина и задумчиво смотрит на огонь. — Еще не в обеденном? Я думал, ты так проголодалась, что готова съесть гоблина, — слышится лёгкая издёвка с нескрываемым ядом. Иногда Куки ненавидит такую его манеру общения с ней. Но она далеко в своих мыслях и не обращает никакого внимания. — Он слаб, — она делает очередной глоток вина, но с бутылки, ведь в бокале уже закончилось, — Он не выдержит этого, господин. — Ты еще не видела его, — раздражение снимает с рукой. Он подходит к спинке и смотрит на ядовито-зеленую макушку, — До ритуала еще двадцать дней. Он не вынесет, если не примет меня, как свою пару. Проще говоря, пока не подчинится. — Он уже не может вынести. Господин, он не сможет принять вас до полнолуния, — лиловые глаза глядят в зеленую пустоту, ищет ответы, но от нее отворачиваются. Она остается одна. Синобу хотелось взглянуть, что в его голове, но там лишь непробивая стена. Про таких говорят «правять железной рукой» и к Темной империи мало кто осмелится войти с войной. Его боятся даже его верные подчинённые, что были с ним тысячелетия, ведь чувствуют эту подавляющую ауру. Она выдыхает, оставляет недопитую бутылку в сторону и покидает гостиную. *** После внезапного посетителя, Кадзуха внутренне благодарить служанку и в душе надеется, что ее после этого не тронут. Прислуга смотрит на него взглядом, где любопытство сочетается с неловкостью и страхом перед общением с незнакомым человеком. — Я принесла вам одежду, — говорит она и кладёт свежие вещи на кровать, — И мне приказано отвести вас в купальню. Его передергивает от этого робкого тона и от слова «приказано». Из-за собственного упрямства хочется остаться на месте, но ему и вправду не помешает помыться. С колебанием он все же сползает с кровати и идет вслед за девушкой. Купальня — расположена слевой стороны от его комнаты, помещение с большим мраморным бассейном и несколькими бадьями поменьше. Здесь было жарко из-за пара. Вопреки ожиданиям, служанка никуда не уходит и сначала Каэдэхара не понимает почему. Но когда в купальне появляется еще парочку прислуг, приходит осознание, что это же замок повелителя, а значит тут все иначе. Во дворцах купание — это огромная и сложная процедура, где не обойтись без посторонней помощи. Но парень привык делать все самостоятельно и он уже сомневается было ли правильным решением прийти сюда добровольно. Ведь, нет, не будет он раздеваться перед посторонними, и уж тем более позволять мыть себя! Но дверь была заперта, а перед ним решительно настроенные слуги, и куда то вниз, в бездну, пропадает его мнение. Кадзуха брыкается до последнего, но женщины-демоны куда физически сильнее человека, и им не стоит больших сил, чтобы удержать его от побега и усадить его в просторную бадью для купания. Женщины особо не церемонясь трут кожу до покраснения жесткими мочалками, а от множества ароматических масел кружится голова. Кадзуха стискивает зубы, когда на него выливают очередную из этих всех масел. Стараются для своего повелителя. И это его злит. Ведь им «приказано» сделать это. Кожа невыносимо горит и щиплет. Кадзухе обидно до слез, потому что он не может сделать ничего. Его держать две пары рук и окружают со всех сторон. И вся процедура далёка от терпимых. Кадзухе хочется прирезать горло Хэйдзо за такие «приказы». Когда все заканчивается, он чувствует себя отвратительно, а чувство усталости наоборот прибавилось. Его искупали во всех ароматизированного дерьма и теперь Кадзуха пахнет розами. Розами, которые ассоциируется с ночными кошмарами. А стоит взглянуть в зеркало, то он не узнавал самого себя. Кожу натерли до того, что загар сошел на нет и цвет кожи стал светлее от прошлого, но также были видимые покраснения от жёсткой мочалки. Довольные результатом, слуги покинули комнату, оставляя парня одного. Он был похож на фарфоровую куклу, сделанный специально на заказ. Все та же служанка подает ему принесённые ранее вещи и сказала, что его уже ожидают в столовой. Злость перемешивается со страхом. Сколько бы Кадзуха мысленно не убивал Хэйдзо, но видеться с ним не горит желанием. Ему хватило ситуации, случившегося до купания. Он рефлекторно облизывает губы и ощущение, что те самые губы до сих пор там. Он надевает рубашку, вышитой странными узорами, штаны свободного кроя. С волос все еще падали капли на рубашку из-за чего ворот слегка промок. Его снова ведут через множество коридоров и поворотов, голова уже кругом идет. Они шли не спеша и сейчас Кадзуха подмечает пару деталей. Розы — неотъемлемая часть замка. Эти каменные работы обвивают почти все колонны, и даже снаружи на стенах можно увидеть стебли алых роз и сияли при дневном свете. Обеденная комната оказывается не настолько большим, каким он успел себе представить. Он был чуть больше его гостиной дома. По середине стоял стол и стулья рассчитанные на шестерых, а над висела люстра, уже зажженная. Снаружи замок казался полностью сделанным из хрусталя, мрамора и камня, но внутри убранство поражало множественными узорами, светом свечей и мягкой поверхностью повсюду. Справа от Кадзухи усаживается Венти, а рядом с ним, тот самый Сяо; сам он сидит напротив Хэйдзо, который не отрывает глаз от него, но он делает вид, что не видит пытливых глаз. Девушка входит последней, отодвигает стул справа от господина и садиться. На столе стояла миниатюрная ваза с розой и пару подсвечников. Трапеза проходит в тишине. Слышны лишь звуки приборов об тарелку, и казалось Каэдэхаре, что ест он слишком громко и жует через раз. — Ты так похудеешь, — голос Венти прорезает тишину комнаты. Кадзуха давиться только что проглоченным овощем и наблюдает, как тот кладет в его тарелку еще еды, — Ты даже на дороге не съел те ягоды. Тебе надо обязательно поесть. — Хватит, — он останавливает чужие действия, ведь его тарелка ломиться от всякой еды, — Я все это не съем… — Хотя бы съешь это, — он вилкой указывает на курочку, если это конечно было курицей, — Она очень вкусная. Наша повариха, Сян Лин, просто чудесно ее готовит. Верно, Сяо? — упомянутый лишь безразлично кивает и Венти весь сияет. Кадзуха лишь криво улыбается на чужую доброту, откусывает кусок мяса и думать не желает, точно ли это курица. — Кстати, Кадзуха расскажешь о себе? — на него мигом посмотрели четыре пары глаз. — А что мне рассказывать? — он перестал разрезать мясо и стал нервно тереть большим пальцем нож, — Я обычный травник, занимаюсь тем, что добываю травы и продаю их, также изучаю новые виды флоры… — О! Значит ли это, что ты знаешь и про ядовитые растения? — Сиканоин заинтересованно подает голос, подпирает подбородок об тыльную сторону ладони и перестает теребить жалкое брокколи. — Эм… Да? — Кадзуха тушуется. Ему не нравится такая заинтересованность демона к его деятельности: боится того, чему это может привести. — Расскажи о них, — воодушевляется он, приподнимая уголки губ. — Чтобы ты ими меня отравил? — где то внутри возгорается желание идти против к чарам демона. — Ха, я не пользуюсь ядами. У меня свои методы, — говорит Хэйдзо, наблюдая за чужой реакцией. — Методы это проникать в чужие сознания и вертеть, как захочется? — вся нервозность покидает его и хочется плеваться ядом в сторону того, кто извратил его жизнь. — Естественно, — ехидно протянул он, — Но ты мало меня знаешь и не в курсе других способов. — А я узнавать тебя и не желаю, — выплевывает Каэдэхара с неестественной прямой спиной. Руки сжимают вилку с ножом. — Это досадно, — в голосе были наигранные нотки грусти, — Но как предназначенные мы должны знать друг о друге все. Разве среди влюбленных людей такого нет? — Среди людей не существуют понятие «предназначение». И слово " влюбленные» некорректное выражение. Любви не существует, — после сказанных им же слов, глаза увлажнились, но он быстро их отогнал, закрыв глаза, стараясь отогнать непрошенные детские воспоминания. — Какая жалость, — небрежно бросает Сиканоин, отпивая глоток вина из бокала. Если он и видел чужие слезы, то не подал виду. Его глаза сияли игривостью. Кадзуха видит, как тот поднимается и не успевает уследить за его движениями. Через мгновение демон оказывается за его спиной. Он кладет ладони на его плечи, наклоняется к его уровню лица и говорит: — Тогда позволь мне показать, что такое «любовь». — Мне не нужна такая «любовь», — выплевывает Каэдэхара. Руки сжимают столовые приборы, не смеет двигаться. Не может. — Нужно. Не нужно. Это все равно не тебе решать. У тебя нет выбора. Кадзуха сжимает в руке нож, представляя, как прелестно оно бы смотрелось у шеи демона. Может внутри него есть доля жестокость, раз у него витают такие мысли, но рядом с этой тварью — плевать. Рядом с Хэйдзо невозможно думать здраво. — Может прекратишь играться со мной, как тебе вздумается? — он поворачивает голову в его сторону, — Я не твоя кукла. И не позволю вот так лишать меня свободы. Слышится приглушенный смех. Его нежно гладят по плечам. — Ты давно лишился своей свободы. И здесь моей вины нет. — Эта глупая ошибка природы абсолютно ничего не решает, — цедит сквозь зубы Кадзуха. Зеленые зрачки заметно темнеют. Видимо, Кадзуха перешёл одну из границ. Но через секунду Хэйдзо надевает маску самообладания, блики отражающихся свечей мелко дрожать, выдавая настоящие эмоции. Рука медленно с плеч скользит к шее, сжимая ее. — Тебе стоит следить за своим языком, иначе я найду ему другое применение, — буквально шепчет. Каэдэхара вытягивается стрункой ровно, втягивая сквозь стиснутые зубы воздух. — Я не позволю тебе вот так просто вертеть мной, — Кадзуха наклоняет голову, чтобы посмотреть прямо в глаза демону. — Посмотрим, как ты запляшишь. Вскоре слышится звук закрывающейся двери. Он ушел, оставив его со своими мыслями. В столовой была тишина. Остальные все это время сидели тихонько, не участвуя в произошедшем разговоре и не останавливая его. Девушка выглядела так, словно ее по горло достало такое поведение господина — сидела, отпивая вино, то и дело покачивая головой. Сяо выглядел совсем безучастным. Для него словно не существовало других, чего не скажешь о Венти. Он еще в середине разговора перестал разрезать мясо, и ртом глотал свои слова, стоило ему на секунду открыть рот. Столовые приборы грохотом оказываются на полу. Еда рассыпается по полу и ее гневно топчать ногой. *** Обеденный конфуз все еще вертится в его голове. Пытается забыть, но никак. Кадзуха лежит в своей комнате — в которую не добрался бы без помощи Венти — и глядит в потолок. Ему тошно от самого себя, ведь он поддался страху и гневу. А демон этого и добивается. Кадзуха хочет выжить. Хочет выбраться отсюда и быть счастливым, как обычный человек. Он не позволить тьме поглотить его, расползтись по сердцу и душу. Даже несмотря на то, что призрачные шипы давно срослись с корнем.