Любовь и другие слабости

      Отложив письмо, я упала на подушку. Пазл в голове, которому не хватало детали, наконец сложился воедино. В одночасье картина моего мира изменилась. Человек, которого я всю жизнь считала родным отцом и яростно ненавидела, оказывается, мне никто. Кажется, я пролежала около часа на кровати с раскинутыми в стороны руками. Чувствовала ли я что-то по этому поводу? О, да, и много чего. Это было странно осознать, но, как оказалось, даже приятно. Новость о том, что я не связана с Вардом Синистером узами крови, вселила в меня надежду — моя жизнь может быть другой. Но с другой стороны во мне возникла ужасная злость на этого мужчину. Всю жизнь он обращался со мной, как с мусором, а я не могла понять тому причину. Мне казалось, что в его глазах я просто не дотягиваю до положения нашей семьи. Что я стала неправильной. Не такой, как должна была. Ведь Вард пытался воспитать из меня наследницу, но я противилась. Всегда. Будто бы знала. По правде сказать, у меня и раньше возникали подобные подозрения, однако сложно было поверить в то, что мама оставалась бы с этим человеком, не будь он моим родным отцом. В который раз убеждаюсь в том, что положение и влияние в обществе решают всё. Теперь я, наконец, поняла, почему матери не было со мной. Почему мы так мало общались. Единственное, что не мог отнять Вард Синистер, это её любовь ко мне. И за это он ненавидел жену всю жизнь. Как и меня. Но ведь он мог просто принять прошлое мамы и жить с ней в мире и согласии. Однако это смешно. Вард Синистер никогда не умел проявлять благосклонность. Как и любовь. И всё остальные светлые чувства. Забавно, что теперь я становлюсь похожей на него. Хотя я и не знала причины, по которой этот человек был так жесток, мне было ясно одно: ему это нравится. И он никогда не поменяется. Ему было предначертано стать пожирателем смерти. Мама писала о том, что Вард убил моего настоящего отца. Вряд-ли он сообщил ей об этом. Думаю, это сказалось бы на психике. Хотя я, даже не зная всего, была уверена в том, что мой «отец» не оставил бы в живых человека, который посмел испортить его репутацию. И, конечно, вывернул всё в свою пользу. Мерзкий паук. Его сети стали настолько велики, что он контролирует абсолютно всё. Заставил маму молчать, а меня — всю жизнь думать, что стану такой же, как он. Что мне придётся. Он испортил мне детство: бил, унижал и жестоко воспитывал. Даже боюсь подумать, что он делал с матерью. А хуже всего было то, что я, возможно, даже никогда не узнаю имя своего настоящего отца. Вот только что я могу с этим сделать? Пригласить Варда на милую беседу? Этот человек — жестокий и беспощадный убийца. Он обманом заставил меня думать, что у меня нет выбора. Заставил мою мать выйти за него замуж, а потом проклял, когда потерял кровного наследника. Он следил за мной практически всё время, наказывал и избивал за любую провинность. Он подослал чёртова шпиона, лишь бы я не связывалась с неугодными ему людьми. Нет, с ним бесполезно разговаривать. Внутри всё полыхало от злости. Казалось, ещё немного, и я выжгу свою постель. Я сжала руки в кулаки, до боли впившись ногтями в ладони. И с каждым вздохом я ощущала, как сгусток тьмы, живущий во мне, становится всё больше, пожирая сознание. Тоже самое я чувствовала рядом с Краучем, когда пытала Себастьяна. Да и вообще, я всегда ощущала это рядом с ним. В нашей с Барти связи была одна лишь тьма. Она свела нас, и она же развела в стороны. Оставить всё это просто так я не могу. Теперь я это понимаю. Прошло время, когда Вард Синистер мог делать со мной всё, что вздумается. Теперь, когда я знаю всю правду, во мне просыпается потрясающее чувство свободы, смелость и решительность. И я понимаю, что должна. Должна положить этому конец. Убить его.

***

Ожидание давалось Краучу невыносимо тяжело. Когда два испытания турнира остались позади, хотелось закончить всё поскорее. Однако впереди было самое трудное — отправить Поттера в руки Тёмного Лорда. Он не мог дождаться момента, когда Волдеморт перестанет быть воспоминанием и вернётся. Тогда наступит новая эпоха. Где Барти будет свободен. Однако главной причиной, по которой ему хотелось поскорее убраться из Хогвартса, была Ева. Ему было невыносимо видеть эту девушку изо дня в день. Её шелковистые чёрные волосы, которые совсем недавно он сжимал в руках в порыве страсти. Её аметистовые глаза, прекрасные, словно весенние фиалки, смотрящие на него с желанием. Тонкую фигуру, хрупкую, будто фарфор. Только сейчас Барти осознавал, что полгода пролетели, как день. Потому что в каждом была она. И он надеялся, что сможет забыть Еву Синистер. Возможно, только если будет далеко от неё. Если не будет видеть её каждый день, не имея возможности коснуться. Крауч хотел стереть из памяти её лицо в тот вечер, когда она пришла к нему в слезах и рассказала о смерти матери. Он не хотел быть грубым с ней. Но должен был. Чтобы не провалить миссию. Нет. Чтобы она была в безопасности. Раньше Барти думал, что Ева может помешать его планам. Разрушить их, натравив мракоборцев, или попытаться самой сделать это. Но теперь он боялся, что она захочет помочь ему. Раньше он думал, что сломает её и сделает марионеткой, которую можно будет кинуть в огонь при любой непредвиденной ситуации. Теперь он боялся того, что она может броситься в него сама. Ева стала слишком важна для Крауча. И речь уже не шла об угрозе для него. Он боялся лишь за неё. Отрицать это было бессмысленно. И сопротивляться тоже. Он хотел её всю без остатка. Такие мысли порой были непонятны для Барти, ведь он никогда прежде не чувствовал ничего подобного. Ему не хотелось никого защитить. Он не был готов отдать свою жизнь ради кого-то, кроме Тёмного Лорда. Но это ощущалось совсем иначе. Преданность Волдеморту не шла ни в какое сравнение с тем, что он чувствовал к Синистер. И теперь он злился. Злился на себя за то, что подпустил её так близко. Зачем было всё это, если теперь он не может быть рядом с ней? Внутри него образовалась чёрная дыра, поглощающая всё на своём пути. Но никто не слышал его криков за стеной заклятий, никто не видел разодранные в кровь руки, никто не мог прочесть его мысли и увидеть в них её. Проводя ночи в выручай-комнате, он вспоминал тепло её тела и все ощущения, которые мог испытать только рядом с ней. Барти подсознательно ждал Еву каждый раз. Представлял, как она появляется на пороге, подходит и обнимает его. Но каждый раз оставался наедине с собой. Крауч хотел бы, чтобы всё было просто. Но при таком раскладе они с Евой вообще не должны были встречаться. Тогда ему не пришлось бы бросить её одну и страдать, а она была бы вне опасности. Эта привязанность съедала его изнутри, не давая свободно дышать. И времени оставалось совсем немного. Грядёт конец турнира Трёх волшебников, где и решится судьба Поттера. И Барти. Один неверный шаг, и Крауч будет пойман. Но это не будет иметь значения, если всё получится. Он с лёгкостью готов пожертвовать своей жизнью в обмен на возвращение Повелителя. Но не готов пожертвовать жизнью Евы. Поэтому он должен сделать всё сам, как и планировал изначально. А ей лучше держаться подальше. Хотел бы Барти знать наверняка, что сможет сбежать после всего этого. Тогда он мог бы сделать это вместе с Евой. Но такой гарантии не было. Множество раз он задумывался о том, что хотел бы забыть Синистер. Хотел бы никогда не встречать её пьяную в кабинете, никогда не смотреть в её глаза, никогда не целовать… И как тогда всё было бы замечательно. Он бы не чувствовал такую мерзкую пропасть внутри себя. И тогда он подносил свою палочку к виску. Закрывал глаза и, как бы в последний раз, прокручивал все моменты, где они с Евой были вместе. Он знал, что должен произнести нужное заклинание и прервать эту отравляющую связь. Но не мог. Руки почему-то тут же начинали дрожать, а в горле вставал ком. И это злило его. В очередной раз он опускал палочку и ругал себя за бесхребетность. А после вновь предавался воспоминаниям… Единственным, что его отвлекало от подобных разрушительных мыслей, был Поттер. Дамблдор поручил «Грюму» присматривать (следить) за ним ещё в начале года, и Барти следовал указаниям. Во-первых, это было полезно ему самому, потому что этот малолетний выродок мог натворить и испоганить что угодно. Во-вторых, это было прикрытием для него. Пока он слушается Дамблдора, подозрений не будет. Тем более, что старик специально пригласил своего «друга» в Хогвартс, чтобы всё прошло гладко с этим Турниром. Присматривать за мальчишкой было очень непросто. Он то и дело вытворял что-нибудь, что могло сорвать все планы Барти. Его хотелось придушить прямо на месте. Убийства и пытки приносили Краучу что-то вроде эмоциональной разрядки. В момент, когда зелёная вспышка вырывалась из его палочки, он чувствовал власть над жертвой. Он выплёскивал в заклятие все эмоции, от которых хотел освободиться. И, Мерлин, как тяжело было сдерживаться с этим Поттером.

***

Мысль об убийстве отца посещала меня и раньше, но я никогда не смогла бы решиться. Каждый раз, лёжа на каменном полу в луже собственной крови, я невыносимо злилась на него, но даже тогда больше всего я хотела умереть сама. Потому что боялась этого человека больше всего на свете. Однако теперь всё резко изменилось. Я изменилась. И я была готова посмотреть страху в глаза. У меня не осталось сожалений и, главное, морали, которая удерживала меня всю жизнь. Ведь «отцеубийство» — тяжкий грех. Да плевать я хотела. У меня нет отца. Но как мне убить его? Он сейчас за сотни миль от Хогвартса. Наверное, думает, как бы пришить очередную грязнокровку. Или, того хуже, набил трупами подвал. Как мне до него добраться? Я не хотела долго раздумывать и ждать, но и сбежать из Хогвартса просто так не выйдет. Невольно я подумала о том, как сейчас не хватает Барти. Он с лёгкостью смог бы покинуть школу и также незаметно вернуться обратно, как, я уверена, делал это уже сотню раз. Да и вообще… Хочется, чтобы он просто был рядом. Я не могла заставить себя забыть его запах… Сырая земля с едва заметный оттенком лаванды. Я будто чувствовала его за собой, и мне не хотелось отпускать это ощущение. Барти стал частью моего нового мира, который строился с болью и тяжестью. Вспоминая его выразительные скулы и глаза, я не могла не думать о том, что больше никогда не увижу его в истинном облике. Не смогу прикоснуться и поцеловать… Казалось, что прямо сейчас сбывается один из моих худших кошмаров. Если бы только он был рядом… «Что бы он сказал тебе?» Что… Что я смогу сделать это. Он бы разозлил меня, как тогда, с Себастьяном. И я бы всё смогла. «Разозлиться ты и сама сможешь.» Да, но… Без него я не чувствую себя такой уверенной. В голове невольно начали всплывать все те прекрасные моменты, которые теперь казались до боли нереальными… Я помню, как открыла глаза и встретила в них его. Впервые. И с этого момента моя жизнь уже не была прежней. Я приближалась к персональному эшафоту, не осознавая происходящего. И всё, что я хотела — лишь посмотреть в последний раз в его глаза. Его голос стал моим ориентиром. Я шла на него, не замечая ничего и никого на своём пути. Всё, что он говорил, казалось мне единственно верным и правильным. Было странно вдруг лишиться того, кто был рядом так долго. Барти никогда не был похож на других, как и его понятие близости, однако даже к этому я привыкла. Так может, он специально прогнал меня? Потому что испугался этой близости? Если так, я должна это выяснить. Дождавшись сумерек, я выскользнула из гостиной и отправилась в выручай-комнату. У меня не было ни грамма уверенности в том, что Барти там появится, но всё же я решила довериться судьбе. До отбоя оставалось совсем немного, и нужно было пройти незамеченной. Поднявшись на шестой этаж, я пошла уже привычной дорогой, с осторожностью озираясь по сторонам. Коридоры уже опустели — все занимались своими делами в гостиных и спальнях. Обычно я приходила в выручай-комнату ночью, однако сегодня решила появиться там раньше, чтобы уж точно не пропустить появления Барти. Подойдя к нужной стене, я начала представлять в голове камин, который согревал нас с Краучем в ту самую ночь… Как вдруг услышала шорох в стороне. Меня прошиб холодный пот, глаза распахнулись, и я мысленно помолилась о том, чтобы комната не появилась. Затем я резко развернулась, выставив перед собой палочку. И упёрлась ей в Джорджа. «Что он тут забыл?» Когда я поняла, что угрозы нет, то опустила палочку. Всё это время парень стоял спокойно, будто ничего не происходило. Я кинула мимолётный взгляд на стену — дверей в выручай-комнату не было. «Слава Мерлину!» — Ты… Чего здесь? — неуверенно спросила я. Только сейчас, спустя несколько месяцев, я смогла рассмотреть Джорджа. За это время он изменился… Его будто дементор поцеловал. Бледное лицо и синяки под глазами выдавали бессонные ночи. С губ пропала привычная улыбка, фигура стала ещё тоньше прежнего. Из него будто высосали весь свет, что был прежде. — Поговорить пришёл — хрипло, но уверенно ответил парень. — Сейчас не лучший момент… — Ева, хватит! — вдруг перебил он более громким тоном — Хватит отпираться. Давай поговорим, как раньше. Я хочу знать, что происходит. Не припомню, когда в последний раз видела Джорджа таким. От его тона мне стало не по себе, а всем своим видом он показывал, что без разговора не уйдёт. — Хорошо — сдалась я. Я ждала, пока парень начнёт говорить, но он почему-то молчал и смотрел мне в глаза. Будто пытался увидеть в них что-то. А мне было неловко смотреть на него. Чувство вины, от которого я так долго и искусно пряталась, снова полезло наружу. Я опустила глаза в пол. — Ответь мне — начал Джордж — Что с тобой происходит? Не уходи от ответа, я хочу знать правду — твёрдо и уверенно произнёс он. Что мне ему сказать? Я не могу рассказать обо всём, да и не хочу. Но… Джордж всегда был ко мне добр. Мы дружили много лет, и всё было замечательно. Возможно, если бы не его чувства, всё так бы и осталось. «Ты себя слышишь? Винить человека за его чувства — последнее дело.» Верно. В том, что произошло между нами, виновата только я. Это я была слепа к чувствам Джорджа. Устроила ему качели. Начала с ним встречаться… Потому что он казался надёжным. И мне действительно хотелось научиться его любить. Он был таким светлым и тёплым, что хотелось прижаться к нему и не отпускать. Да, я помню это чувство. Приятная ностальгия. Я бы соврала, если бы сказала, что не жалею о случившемся между нами. Но изменилось моё отношение. — Я не могу сказать тебе всей правды. — Почему-то я ни капли не удивлён. Но всё равно хочу спросить: по какой причине? — Для твоей безопасности. Отчасти это было правдой. Многое я и сама не хотела рассказывать Джорджу — от стыда, а ещё потому что не хотела ранить его ещё сильнее. Но главной причиной, действительно, была опасность. Узнай он хоть малейшую часть того, что происходит у него за спиной, он стал бы уязвим. Один неверный шаг — и Барти от него избавится. А мне этого не хотелось. — Ну да, как же — грустно усмехнулся Джордж — Прямо криминальная драма. — Прости… Я действительно не желаю тебе зла, а потому тебе лучше будет… — Да откуда ты можешь знать, как мне будет лучше?! — сорвавшись на крик, произнёс Джордж — Почему-то ты не думала о том, что лучше для меня, когда трахалась у меня за спиной. А теперь что? Совесть проснулась?! — Я не… — остановившись на половине слова, я замялась. Не то что бы я испугалась крика Джорджа. Возможно, раньше я бы даже заплакала, если бы на меня так накричали, но во мне многое изменилось. Однако такая эмоциональность со стороны этого человека поразила меня. Подняв глаза, я вдруг увидела на его лице какую-то странную мягкость и сожаление. В сердце кольнуло. Почему? Почему даже сейчас, когда он так зол на меня, он смотрит, как маленький щенок? Своими большими грустными глазами. Прямо в душу. — Ева, прости. Я не хотел кричать на тебя… — заговорил Джордж. «Зачем… Зачем ты извиняешься???» В моей голове не укладывалось, почему он снова так добр. Я сломала его, а он даже позлиться не может? — Нет — уверенно сказала я — Кричи. Я заслужила это. Я действительно поступила с тобой, как последняя тварь, и мне никогда не отмыться от позора. Если бы ты знал, как я сожалею об этом. Я понимаю, что ты никогда не сможешь меня простить. Но ты имеешь полное право высказаться. — Я не хочу кричать на тебя. Что бы ни произошло между нами, в моей памяти со временем останутся лишь хорошие моменты. Я сорвался и прошу прощения за это. Да, ты поступила плохо, но я не хочу делать тоже самое. Да, я действительно забыла, какой он. Ведь Джордж Уизли всегда был добрым, мягким и чутким. Всегда умел поднять мне настроение. Насмешить… В какой момент я забыла об этом? Многие события ожесточили меня, изменив до неузнаваемости. Я хотела избавиться от боли, а потому заперла её глубоко внутри, окутав тьмой. Но сейчас, стоя перед человеком из «прошлой» жизни, я снова чувствовала уколы тонкой иглы из глубины души. Мне было тяжело осознать, что я забыла о Джордже. Забыла о его чувствах. Я оставила его позади. И теперь я не знала, что ему сказать. — Не молчи, Синистер — снова заговорил Джордж, спустя пару минут молчания. — Что ты хочешь знать? — опомнилась я. — Почему ты изменилась? Что с тобой стало? Снова взглянув в глаза Джорджу, я увидела в них искреннее желание узнать правду. Я шумно выдохнула. Этот парень когда-то был моим другом. Да и не только другом… Он имеет право узнать хотя бы часть. — Я научилась отпускать. Людей, травмы, боль… Не знаю, как объяснить всё то, что творится со мной. Знаю только, что теперь мне гораздо лучше, понимаешь? Лучше, чем когда-либо. Я натворила много дерьма, и моя голова постоянно кипит от мыслей. Но мне никогда не было так легко. Я выпустила то, что таила в себе многие годы. И теперь я не нравлюсь никому, правда ведь? Но знаешь, что? Меня это не волнует. Больше нет. Я освободилась. — От чего? — спросил Джордж, когда я закончила. Всё это время он внимательно слушал меня, а его лицо менялось от озадаченности к недоверию. — От всего, что причиняло мне боль на протяжении многих лет. От масок и притворства. И теперь я такая, какой должна быть. — Нет — возразил парень, покачав головой — Нет, Ева. Ты не можешь быть такой. Я знал и видел тебя настоящую. И это не ты. Ты добрая, смелая, честная… Но почему-то притворяешься совершенно другой. Почему ты считаешь, что сняла маску? Ты лишь сменила её. — Ты ничего не знаешь обо мне. — Я не знаю?! — возмутился он — Неужели ты и в правду так думаешь? — Прости, Джордж, но тут не о чем говорить. Лишь один человек видел меня такой, какая я на самом деле. Но это не ты. И мне очень жаль, но даже ты, со всей твоей добротой и светом, не принял бы меня, знай ты всю правду. Я очень признательна тебе за годы, проведённые вместе и за твою светлую искреннюю любовь. Но ты стал моим прошлым. И этого не изменить. Джордж резко поменялся в лице. Он снова поник, как тогда, когда узнал, что я ему изменяю. — Это был он? Тот самый? — хрипло поинтересовался он. — Да — спустя несколько мгновений ответила я. Джордж больше ничего не говорил. Он просто стоял и смотрел мне в глаза на протяжении нескольких минут. Я тоже смотрела, не отводя взгляда. Не знаю, что он хотел увидеть во мне тогда, но ушёл он грустным и не сказал ни слова.

***

С наступлением ночи Барти снова отправился в выручай-комнату. В единственное место, где он мог побыть собой хоть немного и вновь прочувствовать все моменты, проведённые там с Евой. Когда Хогвартс погрузился в тишину, мужчина покинул свою коморку и поднялся на шестой этаж. Стоя у знакомой стены, он представил в голове спокойное место, где он мог не бояться, и спустя несколько мгновений перед ним возникли двери. Когда он вошёл, внутри стоял до боли знакомый запах. Дорогой парфюм и крепкий кофе. Чёрт возьми, эта комната испытывает его? Лишь в следующую секунду Барти понял, что интерьер комнаты в точности такой же, как в ту ночь. В ночь, которая принадлежала лишь им двоим. И только какой-то странный шкаф с левой стороны у стены портил этот момент. Ведь раньше его не было… Барти стал медленно приближаться к шкафу, выставив палочку перед собой. Когда он подошёл ближе, то услышал, как внутри что-то шевелится. Он приготовился произнести непростительное. Ведь никто не должен узнать его. Затем он медленно взялся за ручку шкафа, потянул на себя и… Из шкафа вывалилась Ева. В первую секунду Барти подумал, что ему показалось, но когда девушка схватилась за руку, которую, судя по всему ушибла, мужчину накрыло волной нежности. Однако он не выдал себя. Вместо этого он подошёл к Еве и грубо схватил её за здоровое предплечье, чтобы она поднялась. Как бы он ни изображал безразличие, ему не хотелось причинить Еве боль. — Какого… Ты тут забыла? — прошипел Крауч. — По-другому тебя не поймать — ответила Синистер, вырвавшись из некрепкой хватки мужчины. Её запах вызвал в нём бурю эмоций. Когда она стояла так близко, было невыносимо трудно сдержаться, чтобы не поцеловать её. Казалось, с ней происходит тоже самое. Но Ева боялась подступиться. После прошлого раза она была осторожнее. — Сколько раз тебе повторять, чтобы ты отвалила? — выдавив из себя крик, спросил Барти, пытаясь изобразить на лице злобу. — Я просто не понимаю… — тихим голосом начала Ева — Почему ты так со мной? Ведь всё было хорошо. Что-то внутри Крауча обломилось. Он направил палочку прямо на девушку. Её глаза расширились от страха и удивления. Поддавшись рефлексу, Ева тоже достала палочку и направила на мужчину. Однако было заметно, как трясётся её рука. «Поверь мне, я не хотел этого. Но ты ведь не оставишь меня просто так, правда?» — Ты просто ничтожество, каким и была всегда. На что ты вообще надеялась? Остановить меня? — злобно прошипел Барти — Знай своё место, Синистер. И не смей больше мешать. — Почему ты думаешь, что я настолько слаба? Я ведь поддержала тебя! Я помогала тебе, прикрывала… Я изменилась, и ты прекрасно это знаешь. Ты сам хотел этого — дрожащим голосом произнесла девушка. Каждый звук, срывавшийся с её губ, резал прямо по сердцу Барти. Ему было невыносимо видеть её, стоящую перед ним в слезах. Она боялась его. Хоть он этого и добивался, но принять не мог. Внутри пробудилось ранее незнакомое чувство стыда. Хотелось скрыться подальше и пустить в себя пару Круциатусов. Но останавливаться было поздно. Она уже боится. А, значит, вскоре сбежит. Навсегда. — Это всё жалкие мелочи. Скажи, что ты сделаешь, Синистер, когда вода окрасится кровью? — Что ты имеешь ввиду? — непонимающе спросила девушка дрожащим от слёз голосом. — Ты даже представить себе не можешь, что грядёт… — надменно произнёс Барти — Ты в своём маленьком мире не видишь ничего, кроме настоящего и не можешь рассуждать ни о чём, кроме своих проблем. А люди вокруг живут и идут к великим целям. И вскоре одна из таких свершится. И ты слишком слаба, чтобы принять это. Всегда была. Последние слова он выплюнул с особым «отвращением». И видел в глазах Евы тоже самое, что в самом начале. Страх, чистый ужас. * Руки трясутся, а палочка направлена прямо на Крауча, который не отводит от меня взгляда. В моих глазах слёзы, в его — пустота. Не знаю, сколько уже это длится, но ощущение, будто целую вечность. Мы просто смотрим друг на друга, не в силах сдвинуться с места. Я хочу увидеть в его глазах то, что он сейчас наверняка читает в моих: жгучую боль от его слов, страх и невыносимое сожаление. Но на его лице лишь безразличие. Сложно сказать, не убьёт ли он меня в следующую секунду. А я просто не могу этого сделать. Не могу пошевелиться, собраться с мыслями, произнести нужное заклинание. Хотя сейчас он представляет угрозу, это не могло уложиться в моей голове. «Этот человек причинит тебе боль. Уже причинил, но будет ещё больнее.» Да, я слышу тебя. Я слышу, но не могу пошевелиться. Я сильная, но слаба перед ним. И так было всегда. Я опускаю палочку, предоставляя Барти полную свободу. Не могу принять то, что сейчас происходит. — Убирайся — орёт он вдруг так громко, что я вздрагиваю. Не знаю, по какой причине я не убежала сразу же после его слов. То ли из-за ступора, то ли потому что не могла до конца поверить в реальность происходящего. Но я осталась стоять перед ним, опустив палочку и глаза в пол. * «Просто уходи, Ева. Убирайся из моей головы. Из моего сердца. Из моих мыслей.» — подумал Барти и сделал то, чего не хотел больше никогда в жизни. — Круцио!